Глава 84. повезло, однако!

         
       Курилка, в которой решилась моя судьба. На заднем фоне солдатская столовая.
 

  Русская поговорка говорит  – повезло как утопленнику. Ни в одной стране Мира нет таких ёмких и разнообразных поговорок и пословиц,  как в нашей России. Юмора нашего иностранцы не понимают, как бы им его не переводили и не объясняли. А впрочем, почему утопающему повезло-то?  Значит что – то под руку подвернулось, что помогло ему жизнь свою спасти и не зря в дополнение ещё одна поговорка- утопающий и за соломинку хватается. Ну, если выплыл, то какой же ты утопленник? Ты уже спасённый!  В общем,  мне повезло как утопленнику, хотя я не тонул и не плавал, но сравнение это, опять же, русские часто приводят, а иностранец будет принимать всё дословно и вам придётся долго вдалбливать ему, что это лишь только русская поговорка.
    Денежное и месячное солдатское довольствие в то время, когда я служил, составляло всего – то 30 рублей и 7 рублей за табак, если ты не куришь, то получаешь деньги. Сначала нам выдавали махорку в пачках, а потом стали выдавать сигареты «махорочные» ибо они только что в производстве появились.
    Я себя заядлым курильщиком никогда не считал, хотя умел курить в детстве, научился, и не просто дым пускать, а в затяжку, как и все курильщики это делают, и мог иногда  и покурить.
Но, знал, что курение вредно, поэтому всячески избегал иметь собственные курительные принадлежности, чтобы не соблазнятся, и предпочитал, иногда, у кого – нибудь  стрельнуть, и сделать хотя бы парочку затяжек. Но судьба всю жизнь потихоньку издевалась надо мной в этом вопросе, и как будто назло постоянно окружала меня курящими людьми и даже курящими жёнами. Не курила из четырёх жён только первая жена, вторая смолила, как мужик, и только «беломор».Третья работала на конвейере, а там у них групповые перекуры обязательны, дома меня стеснялась и курила в туалете - всё об этом я буду повествовать еще в будущих главах. Четвёртая, и последняя жена, с которой я уже 21 год, тоже заядлая курильщица - по пачке в день. Представляете, всю жизнь,  избегаю курения, а меня просто преследуют  жёны курильщицы (две уже померли, но об этом потом), ну я же стрелок, но не системный, так что они мне просто мешали и не давали навсегда покончить с этой «стрельбой»? И только в 60 лет я категорично и окончательно подвёл черту и избавился от этой привычки, но ещё, живя в Эмиратах, и потом покуривал кальян, но сигареты уже не мог брать в рот, после затяжки у меня ощущение, что там медведи побывали и покакали. Сейчас я и кальян перестал курить, так как в прошлую зиму появились приступы астмы, и я запаниковал, но стал делать дыхательные упражнения Стрельниковой, потом уехали в усадьбу на Валдае, категорично и кальяны в сторону отодвинул. Чувствую пока нормально, посмотрим,  что покажут холода,  если будут гулять с пёсиком, то приходится из берлоги выползать.
    Курилка (на снимке) на территории части находилась между двумя казармами,  и всегда кто-то там сидел и курил, соблазняя меня, но я старался в ней не задерживаться. Ну, известно же, что курильщики начинают интенсивно курить, когда нервничают или расстроены чем-то или зуб болит или вообще системное время подошло цигарку в рот взять. Ну, у меня-то вообще депрессионное время настало, после того,  что в школу-то не попал. Не помню сейчас,  чем я его убивал, но в службу этой комендантской роты ещё втянутся, не успел и меня как-то никто, особенно из новых командиров, никуда не гонял и не трогал, и я был как бы сам по себе какое-то время.
   Вот в этих расстроенных чувствах, я и присел на скамеечку, этой курилки и у кого-то стрельнул табачку, закрутил цигарку, и сижу, покуриваю опять же в полнейшей депрессии, она вроде и пройти никак не может, и досаде!
    В это время, проходил мимо меня, мой бывший командир, по учебке,  сержант Татаринцев, телом которого я восхищался и, который мне больше всего нарядов вне очереди  втюхивал. Подходит ко мне, я встал.  Рядовой Смирнов – вы же вроде не курили? Да, говорю, не курил, да вот жизнь такая, что вот закурил и вроде как бы нервы успокаиваю.  Татаринцев улыбнулся. Та-а-к!  Ну-ка садись, поговорим. А я, где-то и  от кого-то слышал, что он сам из Омска и детство и юность провёл в детдоме, ну совсем не помню от кого,  но факт, что слышал. Так, какие трудности,  рядовой Смирнов? Какие, какие - заворчал я. Засунули меня в караул на всю службу, а я в школе мечтал учиться. Ах,  мечтал, а сам доставал меня – парировал Татаринцев.  И тут я каким-то нутром почувствовал не безразличное его участие ко мне, а почему ещё не совсем понял, а поэтому продолжал играть спектакль, стараясь вызвать и развить сочувствие к себе,  используя его прежнюю судьбу.  Я стал бередить струны его души, стал рассказывать, что с трёх лет меня воспитывала неродная мама и поэтому  у меня такой вредный и упрямый и не уступчивый характер. Рассказывая, я чуть ли не плакал, но глаза-то у меня точно были мокрые. Начитанности и артистизма мне хватало, чтобы он почувствовал родственную себе душу и,  если возможно, то принял какое-то участие в моей дальнейшей судьбе, сам ещё ни на что не надеясь.  Видимо, я разжалобил всё-таки его и он, выслушав меня, подумал и сказал: ладно, Смирнов служи пока, что-нибудь придумаем, встал и мы распрощались.
   А в радиошколе, в это время,  начали «сыпаться» некоторые курсанты и с наращиванием скорости по приёму Морзе у них начались проблемы, т.е. начались отчисления со школы,  и подразделение теряло свою укомплектованность.  Знал ли об этом мой сержант, вероятно, знал, и  очень даже  неспроста подсел ко мне в курилке, и обо мне,  наверно, вспомнили, как о способном курсанте. Выходит не зря врачиха, рассматривая мои уши, восхищалась моими перепонками? Сам Бог определил моё предназначение, и буквально не прошло и трёх дней, я был переведён в здание, где размещалась полковая школа радистов,  и опять мне повезло,  как утопленнику!
   Я был на седьмом небе и приступил к занятиям с полным вниманием и ответственностью, о чём буду писать в следующей главе своего повествования!
 ( Продолжение следует)http://www.proza.ru/2010/12/18/663