В траве сидел кузнечик!

В ТРАВЕ СИДЕЛ КУЗНЕЧИК(из строевой песни слова не выкинешь…)

Как я понял, мой опус нашел читателей, и даже без злобных критиков обошлось(боялся я их, аж ночь не спал, в Готику резался...)). Поэтому попробую поделиться с вами первым опытом зверовой охоты, которая не принесла мне ни мяса, ни пушнины, но была же, едрена кочерыжка, хотя и не являлась самоцелью.

Началось все после защиты диплома в ВУЗе, где нас готовили не только на гидротехников(это меня, то-есть!), архитекторов, сантехников и чисто строителей, но и делали будущих офицеров-артиллеристов, не абы каких, а противотанкистов, и обещали нам, случай чего, целых 12 секунд жизни, и должны мы были прожить эти секунды так, чтобы кафедре не было больно за бесцельно затраченные годы на наше обучение(хорошо сказал, аж на слезу пробило!). К тому же, это еще надо посмотреть, кто дольше проживет, танк, с его 45 секундами и системой "нажал и забыл", или мы, бравые ребята, а некоторые даже охотники! Поэтому, после всех дипломных забот, нам требовалась разрядка. Диплом то защитили, а на руки хрен! Только после сборов, да и то не всем. Мы понимали, что нас пугают, и отнеслись к этому наплевательски, как оказалось, зря, некоторые хлебнули шилом патоки, отсидев 15 суток на "губе" , самой строгой в Союзе, так как здесь была сержантская школа, где готовили сержантов для ЗГВ.
Прошу заранее простить за лирические отступления, но без предыстории трудно понять мои последующие действия, в том числе и охоту. Прибыли мы в Мулино на шикарных автобусах, "Икарус-люкс", не все генералы на таких ездили. Встретили нас хорошо, зачитали списки взводов, назначили командиров, те зачитали списки отделений, а также некоторые из нас получили звания и лычки, им соответствующие. Саня Петюрин, к примеру, наш краснодипломник и оттрубивший в армии до института 3 года, одну лычку, но широкую. А мне так вообще целых три, но узкие. Но я не огорчался. По мне, лучше вообще ни одной, так проще, я всю учебу избегал почетных должностей, типа профорга, старосты или комсорга. Гораздо лучше продвинуть своего парня, способного безропотно тянуть общественную нагрузку, чем мы и занимались с Валерой. Мы поступили в один институт и на один факультет, причем сбил его с панталыку я. Потом он, правда, забыл, кому обязан профессией инженера-гидротехника, и даже то, что тянул я его на своем горбу первых два курса. Считал, что выбор чисто его, ну да и бог с ним, не об этом речь. Так что я с лычками смирился, в отделение свое сумел протащить приятелей, с которыми прошли все практики и охоты, да и потом распределились вместе, в Усть-Илим. Проблемы возникли позднее, даже не в бане, где мы еще не боялись наклониться за мылом, а в столовой, за ужином.
Началось все с того, что ко мне в отделение проник парнишка, который все пять лет настырно лез в нашу дружную компанию, но задолбал нас своей мамой, шеф-поваром в ресторане города Бора. С ним ни выпить, ни закусить без мамы. Все не то, и портвей не марочный, и сырок не так плавленный, а ливерной колбаской вообще брезговал. И на кой нам такие друзья?! И вот на ужине он принялся за старое. Довольно приличный ужин, в институтской столовке гораздо хуже. А тут пюре картофельное, приличный кусман трески, хлеба завались, причем своей выпечки, одним им наесться можно, чаек и пирожок "Робин Гуд"(меня после интересовало, где они взяли зеленый лук, его на рынке в эту пору хрен укупишь!). Что еще надо настоящему мужику("Белое солнце" цитировать не буду). А он сходу отмел пюре(оно не на молоке, у мамы лучше), треску( у мамы во фритюре и семга), пирожок(тут вообще все не по маминому), а про чай сказал так: -Он с бромом, с него всю ночь стоять не будет! И на кой ему ночная стоячка, интересно узнать?! Парень с соседней шконки даже поежился, вообразив что-то уж совсем непотребное. Ночь мы пережили, но опасалися, мало ли что. А утром за завтраком опять. Крутые яйца, пара штук - с них запор, мама говорила. Масло сливочное - только с икрой, мама всегда с работы приносит. Кофе, правда выпил, наверное днем ему стоячка не нужна была, а может, кофе в диковинку, мама такого не носила. В обед вообще вывел меня из себя, человека с выдержкой, без причин в морду не лезшего. Я, правда, сам сму... то есть сглупил, став разводящим, взяв черпак и деля по справедливости гороховый супчик со свининкой, своей, со своей свинофермы(эх, где Серега!). В бачке оказался здоровый мосол, с мяском и аппетитным хрящиком, у всех слюни потекли, у всего отделения одновременно. Кроме этого ребенка с Бора, его, кстати, Валей звали, или Валёк, как сам он себя называл. Просто я уже знал, что такие мослы будут встречаться часто, если с кухонными не полаешься. Поэтому установил очередность: слева на право, по часовой стрелке, и начиная с крайнего, а им оказался Валек. И я аккуратно бухнул ему в миску это мосол, ни капли не пролив на стол.(вот такой я человек!). А эта стервь пихнула миску, залила полстола и заявила, что свинину только как отбивную, а с гороха у него живот пучит. Я бы мог напомнить, как с лимонада у него пучит, даже ночью вздрагиваешь. Но взял и легонько черпаком по бестолковке. Он было вставать, а я ему :- "Сидеть". Команды вставать не было, а ее комвзвода подает, Саня, значит. Я входил во вкус, становился командиром строгим, но справедливым. Так бы и на..рать и забыть, но он, гад, три раза в день бегал в магазинчик солдатский, там потреблял лимонад, то с булочкой, то с кексом, а то и бутерброд с сыром замолачивал. Совсем убил, когда один сожрал банку сосисочного фарша, но это уже на третий день, а так держался. Но и это все ерунда. Главное было то, что вечером, после всех трудов, набирал и лимонаду и булочек,и нес, гад, все это в казарму, а мы жили в спортзале, где наставили в три ряда и в два этажа кроватей, а между ними тумбочки, как и положено солдату, для личных вещей.

Вот тут то, именно у тумбочки Валька и разыгралась драма, приведшая к жертвам, трофеям и приручении старшего сержанта, он же старшина сборов, славный представитель Школы Сержантов, без пяти минут воин ЗГВ, если он сумеет обуздать аж целых три взвода раздолбаев, которых он немного побаивался, дурашка, и даже не догадывался, к чему приведет завязавшаяся дружба с одним вообще отмороженным сержантом, командиром отделения и способным придумать такое, что ему и не снилось, хотя, как потом оказалось, всегда хотелось. Валек таскал в казарму газировку с коржиками, употреблял по мере потребности, не жадно, а с толком, в животе у него начинало бурчать, но сильнее бурчало у его приятеля, Коли Воронина, ему тоже хотелось коржиков. Они были друганами с первого курса, хотя людьми были совершенно разными. Коля был кстовчанин, крупный парнишка, простой и незатейливый, любитель плотно перекусить, видно, детство было тяжелое, и жил он в общаге. А Валек был типичным представителем загнивающих маменькиных сынков, причем загнивающий быстро. Они даже побывали на практике вместе, хотя Коля хотел договориться с деканатом и со стройотрядом за длинным рублем или в Якутию, а то просто здесь, в области. Деньги нужны были. На одной стипендии тяжеловато прожить, хотя мой друг Колька, рано женившийся и учившийся вместе с женой тут же, в строительном, жил на две стипендии года три, в долгах, но не унывал, говоря, что вот закончит учебу, продаст дом и все долги раздаст. Так они с братом решили. И окончил, и дом продали. Брат на свою долю кооператив купил, а Коля с Раечкой на свою гульнули на югах и купили холодильник! На вопрос, куда им холодильник без жилья, Колька беззаботно махнул рукой, сказав, что пока у брата постоит, а квартиру им, молодым специалистам, по закону чуть ли не сразу, как приступят к работе, выделят. Раз положено, пусть дают!. И получил ведь, в Дзержинске, куда он распределился! А Валек уболтал своего приятеля съездить наконец на практику вместе, на Ангару, там ГЭС тоже начинали строить, да и вообще интересно же. Правда, если бы он знал, чем закончится эта практика, то и сам бы не поехал. Коля оказался парнем спокойным, имел за плечами 4 года занятий боксом, оскорбления мог терпеть долго, но и отвечал, когда подопрет, резко.(все Коли да Коли, а что делать, если все так и было, потом вообще будет Юра да Юра, кисмет, видишь ли...). Так уж получалось, что на любой строящийся ГЭС в большинстве всегда были представители ГИСИ и украинцы-западенцы, как они себя называли. Из Львова, в основном. Если их 10, то и наших 10, их 5, и наших не больше. Как специально. Хотя раз лидировали узбеки, в Саянах. Но парни были ничего, скромные. Вот тут-то Коля и столкнулся с несправедливостью и отреагировал так, как и положено. Общага львовчан была напротив, и избежать встречи было невозможно. Задрался самый хилый из них, Вася. Он посмотрел на Колю, сплюнул, и сказал, что Бандера мочил москалей тока так, и показал руками. Коля не стерпел, ведь оскорбили не только его, и закатил Васе в челюсть. Вася лег и больше не вставал до конца событий. Коля тут же получил коварный удар сзади, по уху. Обернувшись, получил в зубы, не с таким эффектом, как удар самого Коли, но подлым и вдвойне обидным, расквасившим Коле губы. Поняв, что один в поле ни то ни се, Коля рванул за подмогой. Причем в комнату на втором этаже проник не через дверь, а окно. Почему? А он сам не знал, якобы для скорости, хотя пришлось обегать общагу, обычный сборный, щитовой двухэтажный домик, я сам в таком прожил после с полгода, а то и больше. Появление Коли в родной комнате через окно, с окровавленной физиономией, в раздрызганой рубашке и босиком(вышел Коля на улицу в домашних тапочках, уютные были, для ноги просто именины сердца, как писали в старых романах), повергло в ступор и Валька, и Юру, тоже нашего студента, крепкого парнишку такого). А Коля подскочил к столу, где сокамерники ... тьфу, однокурсники лениво перекидывались в картишки, сплюнул кровавый сгусток и заорал: - Вы тут сидите, а там наших бьют! Хотя никому, кроме Коли, еще не вломили... А Коля тут же сиганул в окно. Не пугайтесь, тут все довольно просто. Домики располагались на террасах, уступами таким, и со второго этажа до них было ближе, чем с первого и расстояние не больше трех метров, а высота вообще плевая. Вот Коля этим и воспользовался, где-то даже и сознательно, но на уровне спинного мозга. Сам он все эти инсинуации отвергал, говорил, что не помнит, горяч бывал Коля в бою! И как оказалось, он был прав, зайдя противникам в тыл. Они толпились у двери, ожидая десанта горьковчан. А Валек с Юрой поперли по лестнице, причем Валек впереди, друга же обидели, хотя в драке был никакой, в отличии от Юры, мог бы и пропустить его вперед, но не пропустил, за что и поплатился. Только выскочил - и пропустил прямой в зубы! Ну не было у них боксеров типа Коли, чтобы прямой в челюсть, поэтому действовали прямолинейно, но от от всей души. Валек залег не хуже Васи, но с гораздо большими потерями. Когда пришел в себя, оказалось, что ему выставили весь передок, два зуба сверху, два снизу. А еще по одному, симметрично так, шатались. Как потом описывал Коля, вылитый вафлер с зоны, которому удалили зубы для безопасности пользования. Где Коля их видал, не знаю, хотя зэков часто гоняли на стройки в то же Кстово, да и в Нижнем бывали. Те, кто в побег не сорвется.
    
Так вот, заявился Валек в институт после практики красавцем. Зубы ему мама вставила, с запасом, все шесть. Те, которые качались, тоже удалили, иначе никак, мол. И Валек заполучил ослепительную улыбку. Улыбнется, как не рублем одарит, а червонцами, шестью, и золотыми. Не поскупилась мама, роднулька все же. И на югах успел отдохнуть, поздоровел и загорел. Колю с той поры считал себе обязанным, пытался стать первой скрипкой в дружбе с Колей, раньше Коля рулил. Ведь пострадал Валек, закрывая его грудью(ну не совсем грудью, больше зубами) от неминуемых увечий. А Коля вернулся опытным бойцом, закаленным в схватка с хохлами. И Юра тоже. И супротивники, между прочим, тоже закалились, мне уже после Вовка Боярчук, мой друг по Усть-Илиму, тоже «западник», рассказывал. Он постарше был, и в это время уже мастерил на ГЭС, и вспомнил двоих горьковчан, вечно с разбитыми физиономиями, но как-то с неохотой сказав, что и земляки выглядели не лучше, а трое вовсе зубов лишились. Коля, наплевав на технику, быстро освоил коварный прием сразу в зубы, а Юра других и не знал. А тут дружба дала трещину. Валек не был жадным, просто решил держаться до конца, и вечером не съедал все, а оставлял обломочки коржиков и булочек на утро, в тумбочке. Утром за ними не сбегаешь, тут на страже дисциплины стоял не только я, а и целых два старших сержанта, опытных, а опыт, его не пропьешь! Через день где-то булочки и коржики недоеденные пропадать стали. И не просто так, а бесследно. Даже крошек не оставалось. Как Фома феньшуем смел. Чисто. А Фома герой такой. Легенд там, сказык и, местами, баллад и похабных анекдотов. Народный эпос, блин. Как и Лука, кстати... Валек попер буром на Колю и словил щелчок в лоб. Звонкий такой, на всю казарму. Трещина росла.  И Вальку нужна была помощь, а то еще склеит ласты на трудной воинской службе от голода и прочих неурядиц, так никем и непонятый. Интрига, как говорится завязывала, то морским узлом, то бантиком...                Буквально этой же ночью, после щелчка ежели считать, я внезапно проснулся. Не иначе, генетическая память охотника на пещерных медведей, мамонтов, саблезубых тварей и гигантских крыс сработала. Те еще штучки, говорят, были. Вдвоем любого саблезубого обламывали... И точно. В казарме всегда горел дежурный свет, чтобы ноги не переломали, случись что, или там на горшок кого припрет. Мало ли что. И увидел у себя на груди здоровенного крыса. С собаку. Ну, не совсем, но с кошку точно. Здоровенная крысяра. Потом, видать, после всех событий, они в Москву перебрались, их в метро многие видали, но уже с корову. Отъелись, видать. Москва, она богата помойками, да и в самом метро еды навалом. Глаза сначала чуть-чуть приоткрыл. Стало страшновато. Если бы у меня на загривке была бы щетина, она бы вздыбилась. А так вздыбилось то, что смогло. Тишина, иногда нарушаемая легкими попукиваниями, то одиночными, то очередями, и крыс, сидевший у меня на груди и смотревший на меня, типо, как на законный кусок жрачки. Я тоже был парень не промах и открыл глаза широко, как только мог, выпучил, короче, но не заорал, хотя и хотелось. Крыс лениво отвернулся, потом вообще повернулся боком, мазнув меня длиннющим и противным хвостом по щеке, затем тяжело спрыгнул на пол, как кусок теста шлепнулся, звук такой.. "Отожрался, гад, на Валькиных харчах" - подумал, и осторожно скосил глаза на пол. Крыс неторопливо подошел к Валькиной тумбочке и залез внутрь. Потом раздался громкий писк, предводитель налетчиков наводил порядок. Тумбочка зашаталась. "Сколько же их там, зараз толстожопых?" - прикинул я и решил действовать. Резко выпрямился и слегка ударился об верхнюю шконку. Но зазвенело, даже зверье притихло, но ненадолго. Они что-то искали и портили казенное имущество. Я уже ощущал свою причастность не только к клану охотников, но и к воинскому братству. Звероловом уже почти стал, сидел как-бы в засаде. Поэтому резко вытянул свою толчковую и захлопнул дверцу тумбочки. "Есть!!!" - подумал я и встал в полный рост. Меня распирал восторг от сделанного и колотила дрожь от пережитого. Крыс вообще терпеть не мог, а тут еще этот вонючий поц меня фактически опустил своим поганым хвостом. Чтобы стать полноценным промысловиком, следовало закончить дельце, а уж потом приступить к дележу трофеев, а то и наград. Я обхватил тумбочку обеими руками и поволок в проход между шконками. Она показалась мне тяжеленной, ноги дрожали от напруги или от волнения, хрен знает, честно говоря, я капнул малась, то-есть сфинктер сыграл, очень уж противным был этот сучонок, да и остальные, наверное, не лучше. Поставив тумбочку в проход, потрогал дверцу, она держала намертво. Как оказалось, Валек, дабы прекратить грабеж неизвестными его кусочков, засунул в дверную щель кусок щепки, вот только плотнее притворить забыл. Колин щелбан кого хочешь мог сделать забывчивым, умелец был по этой части, а его, уменье то, не пропьешь! Потому, наскоро надев сапоги на босу ногу, приступил к действиям. Не бездумно и истерично, а с некоторым прицелом на будущее. Я негромко, но достаточно сильно крикнул: - "Сержант! Подъем! Грабят!" и благоразумно отошел к своему лежачему месту. И был прав на все сто!!! Первыми откликнулись на слово "Подъем" курсанты. Не все, конечно, голосок командирский мне еще предстояло отрабатывать, но человек пять проснулись и сразу схватились за сапоги. Не одеваться, а наказать того мерзавца, что ни свет, ни заря игравшим побудку. Время еще двух часов не было, самый сладкий сон, а тут на тебе. От летящих сапог я уворачивался на раз, боялся только, чтобы тумбочку не зацепили. Насчитал четыре штуки, а тут и сержант нарисовался. Он тут жил вместе с нами, в бывшей кладовке для инвентаря, переделанной в личные хоромы. Он каким-то клокочущим голосом произнес, мол, что тут У ВАС происходит, кккурсант. Это слово далось ему с большим трудом. Он явно хотел сказать что-то другое, но ради ЗГВ сдерживался. Я бы так не смог, а он запросто. "Вот что значит воинская дисциплина, ее не пропьешь!" - подумал я и быстренько посвятил его в свой план, а он на удивление быстро просек ситуацию и мы начали действовать. А все спали, как и не начались военные действия, кроме четверки сапогометателей, а их сдерживала команда нашего почти что ротного " Всем спать!", в совершенстве владеющим командным голосом. "Вот что значит военная косточка, ее так просто... (тут немножко подумал, что это я все о пьянке да о пьянке, не к добру, поэтому напишу:) не обглодаешь!", в уме, правда. Сержант поволок тумбочку в тамбур, а я, быстро собрав сапоги, раскиданные разгильдяями, шустро шагал за ним. Они тоже были частью моего плана. Я боялся крыс, сержант, как оказалось, тоже. Кстати, сапоги он надел с портянками, воинскую выучку, ее..кхм, кхм, не это самое. Поставив тумбочку, он побег за табуретками, а я быстро поделил сапоги на пары. Сежант принес табуретки, а я ловко их расставил. Как всю жизнь или зэков охранял, или для высокопоставленных охотников вышки готовил, рангом не ниже Леонида Ильича, на оленя там, или кабана. Последнее мне было как-то ближе, гражданский я человек еще был. Да и олени хреноватые, если честно сказать. Но тут уж что есть то и хавай, не привередничай. Потом я влез с сапогами на вышку, а сержант встал на изготовку у тумбочки. У него сапоги с портянками были, да и передвигался он в них ловко, я так еще не мог, а он запросто. Тут я кашлянул слегонца, он дернул дверку и прям таки, как пантера взлетел на свою точку, с места и беззвучно. "Вот что значит строевая!" - подумал я, и метнул первый сапог в кого бы вы думали? В главаря, он и тут хотел быть первым. Влепил точно в голову, правки не потребовалось. Он зашатался, развернулся вокруг себя и рухнул. И это почти все о нем. Со вторым я тоже не сплоховал, перешиб хребет мерзавцу. Целкость, ее не пропьешь, горделиво подумал я, и это было правдой! Два сапога и пара! С главарем. Нехило! А сержант сплоховал. Вот если бы гранату ему, или АКМ, или, на худой конец, штык от него, тут бы он да, а так нет. Я стоял гордо, выполнив свою задачу на отлично, а он лоханулся. Пусть доводит дело до конца, мной весь крупняк положен. И он это сделал! Спрыгнув ловко и беззвучно( ну где он так наловчился? Не иначе по бабам ходок, или по кухне шарится, а то и к генеральше какой тропу нашел), сержант в правую руку ухватил сапог, левую положил на гениталии, мало ли что, загнанный крыс это вам не салага, на все способен. А я чисто машинально почесывал свои, тоже левой. Дурные привычки заразительны, пусть и обоснованные. Сержант уже действовал, как на учениях, схватился в рукопашную, грудь в грудь, хотя и несколько в раскорячку. Первую свою жертву забил двумя яростными ударами, хотя второй удар был явно лишним. Второго зажал в угол, тот встал на задние лапы, подняв передние вверх, но сержант решил пленных не брать, метнул сапог где-то с метра и не промазал. Как он потом признался, крыс он боялся с детства, но, как будущий сержант ЗГВ пересилил себя, правда, с моей помощью. Потом мы все разнесли по местам, ну почти по местам, тех, кто метал сапоги в меня, я как-то неотчетливо помнил, взволнован был. Да и мысль о зависимости творящегося от всего сущного засела в голове. Почему все четыре сапога левые?! И я так точно отстрелялся?! Да очень просто, я и с ружья точно также, с левого, хотя и не совсем с такой ужасающей точностью. Между прочим, не левша. Кисмет, хрен ли делать... Трофей сержант вынес на улицу, в большой совковой лопате и положил в полубочку с песком, стояла там для курящих. К бывшим противникам отнесся с уважением, разложив их аккуратно по ранжиру, главаря несколько в сторонке, там, где и положено быть командиру, сержант уже знал в этом толк. Потом мы пошли к нему в бендешку, хлебнуть чайку. У него все было, и кипятильничек, и заварка индюшка, и сахарок, и даже полшокаладки "Аленка", не иначе генеральша подарила, или нашел где, мне было без разницы, я ее сразу хапнул, без рассусоливаний. С сержантом мы скорешились, совместные действия хоть в бою, хоть на охоте сближают, а я уже лелеял коварный замысел, как обломать Валька, как углУбить отношения с Алехой(так, оказывается, звали сержанта), да и насчет пополнения кошелька следовало подумать...
    А обломать я его решил так. Прикупил кое-чего в кафешке. Или магазинчике. Или в лавчонке. Кому как нравится. Там было все! И перекусить, и письмишко черкануть, и обмундировку в порядок привести, и новомодный гуталин в тюбиках, и пуговицы, и средство для чистки их и пряжки, асидол назывался. Хорошее средство было. Все чистило, хоть пуговицы, хоть ручки дверные, а то и зубы. Это курящие пытались содрать желтый налет с зубов. Результатов не знаю, просто слыхал где-то, а память у меня дурацкая. То ненужное запомню наглухо, типа телефона, несуществующего уже более 20-ти лет, а узнал и пользовался им вообще в 60-х годах. А вот помню. Разбуди - скажу. Е-2 -16 -85. Номеронабиратели были еще с цифрами, для удобства. А так свой скоро забуду и Кириллов никак не запомню. Вот и тут. Асидол и полетань. Тоже была. Ее вообще хрен забудешь. Рядом. Хотя и для разных целей. Видать, шастали солдатики в самоволку на станцию. А там чего только не подцепишь. Хоть тот же грипп, специфический. Самое нужное я увидел в уголке, на отшибе. Алмазная паста, в тюбике, как гуталин, но меньше. Тут и созрел коварный замысел. Осталось его только слелеять. Не пожалел последнюю пятерку, стоил дороже водовки. Та 3-62, а паста рубля четыре где-то. Пошел в казарму и приступил к задуманному. Я ведь что хотел? Доказать, что единица ноль, единица вздор( и откуда такие мысли мудрые лезут?). А для этого надо было выставить на смех. Чтобы всему отделению смешно было. Ну, и кого еще зацепит эта подлянка. Не со зла, а так смеха ради, но с пользой. Поэтому разделся, взял ремень с бляхой и приступил к чистке. До этого не увлекался. Не блестит - пофигу. Я еще присягу не принимал, с меня взятки гладки. Оказалось, зря. Это мулинские немоги. А свои, с кафедры, запросто. Надраил я ее, что аж глазам больно стало смотреть. А у Валька совсем не пойми чего. Да еще Женька, тоже с нашей группы, посоветовал иголкой выгладить. Свою показал. Так, ничего, вроде. Но с моей не сравнить. Это как "Зап", кисточкой крашенный, и "Мерин" в пять слоев лака. А Валек свою иглой вообще угробил. Принцип не понял и всю бляху исцарапал. Тут уж я власть употребил, сказал, что он позорит наш дружный колефтиф. Все поддержали, а он заорал, что пряжка идиотская ему досталась. А тут еще 7 человек нарисовались, все с моего отделения и у всех пряжки блестят. На халяву чего им не заблестеть. А почему 7, с не 8 ? Очень просто, Коля в запасе был. Вот его пряжка и должна была сыграть свою роль. Тут уж Валек не выдержал и поинтересовался, как бы ему блеск навести. Одно дело, когда у тебя, как у всех, пусть даже и зачуханное, а другое, когда ты в одиночестве, чужой на празднике жизни(и куда несет?). А еще он все блестящее любил. Особенно свои зубы. И зеркальце таскал, чтобы лишний раз полюбоваться. Колька говорил, что асидол только для зубов использует. А тут пряжки ярче горят чем его зубы. Не солидно получается. Ребятки сказали, что это не их секрет, это, мол, комод в люди хочет отделение вывести, вот и есть у него секреты, чтобы мы, мол, самые лучшие стали, пусть и по пряжкам, а там и по сапогам, глядишь. И он пошел ко мне, за секретом. А чего далеко идти, когда моя койка напротив. Я поломался для приличия, мол куда тебе, все равно неграмотный. Но потом сдался. Сказал, что чищу гуталином. Вот этим. И показал совершенно новый тюбик. Непользованный. Он, конечно, обиделся, губы надул. Издеваешься, мол, комод хренов. А тут еще куча чужих облепила, тоже желают чужой секрет уворовать. Слушают с интересом. Захихикали, когда про гуталин услышали. А я протянул руку вверх, Коля мне свою нечищенную бляху вложил. Я как Акопян, показал ручки с пряжкой, еще и покрутил ими, как Амаяк. Потом опять ручку вверх, а там полотенце, на колени положить. Я же не дурак свое портить, чья бляха, того и полотенце. Полотенце, правда, оказалось Валькино. Коля все еще не забыл его ложный навет. Потом дошла очередь и до гуталина. Достал новый тюбик, открыл, а мне и говорят, на мол, наш возьми, мы твои приколы знаем. Знаете, да не все. Я взял, критически посмотрел, поинтересовался, наш ли, с нашего ли магазина. В другом, мол, может и не быть нужного ингридиента. Оказался наш. Ну и ладно. Выдавил небольшую колбаску на бляху Колину, потом, пошвырявшись для вида в тумбочке, достал кусок чистой портянки и опять повертел ручками. Все аж дыхание затаили, чё щас бууудет! Ну Кио, да куда там ему, все привыкли, что он их обманет, а я свой, простодушный и бескорыстный. Последнюю портянку отдаст, свой в доску. Приступил к чистке. Через пять минут бляха заблестела. Обтер ее чистым кусочком портянки и Коле в руку, на верхнюю шконку. Ну тут все поверили, и за чистку. Те, у кого вакса нестандартная была, в лавку. И Валек с ними. Драили медяшку долго. Но безуспешно. Не хотели пряжки блестеть, хоть ты лопни. Причем, не у всех. Один вместо портянки кусок шинельного сукна использовал. А им и кувалду надраишь. Пряжка заблестела, но не так, как у нас. Она и раньше ничего была. Справный боец, он и об задницу начистит! Потом Валек ко мне. Что-то мол, не то, говорит. А какая у тебя тряпка, кажи, говорю. А на ней гуталину - целый тюбик. И сам Валек чумазый. Причем весь. И гимнастерка, и портки, и даже волосы. Чисто кочегар с "Варяга" в Цусимском сражении. Объяснил, что тряпку пересалил. Надо меньше гуталину класть. И старой тряпочкой швырк-швырк уголок, какой меньше царапанный, а он сходу в блеск пошел. Тряпочку перевернул на чистую сторону, раза два сложил и вручил. На, пользуйся и помни мою доброту. Он опять бляху-муху, т.е. пряжку дрочить. Глухо. Не хочет сиять. Но с моей помощью, по уголку, по краешку, надраил кое-как. А потом стирал, с хлоркой и одежной щеткой одежку.. Стала у него форма белая, вылинявшая, как у товарища Сухова. Но с пятнушками. Это где очень усердно медяшку драил. Что было дальше, позднеее. Перекур...