бесконечность

Первые письма пришли в октябре. Они были неожиданно смелыми и свежими. В них он писал о нежности, о том, как истосковался за год, как долго, щемяще долго ждал момента, когда может коснуться ее обветренной кожи. Получив в ответ молчаливый кивок и напряженное молчание, он озадаченно замолк и расплакался, по-мужски неприлично, ручьями. Его слезы смешались с телом возлюбленной. Она утирала их осенними листьями,и в воздухе запахло прелым, с легким оттенком свежести, ноябрем.
Она ему говорила "перестань давить на жалость, всегда одно и то же". Он смущался, холодел, и от этого становился опять сказочно чистым и нежным. Потом укутывал ее одеялом, приговаривая, что у них есть всего три месяца, чтобы быть вместе. Всего три, и потом он опять уйдет, растворившись в солнечных лучах. Его речи повторялись из года в год, и иногда ей казалось, что она знает все его интонации и уловки вплоть до половины градуса на термометре.
Но в этом году она его не узнавала. Он то сжимал ее так сильно в объятиях, словно готов был задушить морозом до самого сердца, то делался плаксивым, как ребенок.
"Наверное, это старость. Не удивительно," - вздыхала она и глядела в облачное небо застывшими хрусталиками.
Иногда ночами, когда небо очищалось от ненужных перьев, сверху на Землю и Снег смотрели, словно новогодние лампочки, звезды.
И Земля знала, что так будет всегда. "Не это ли наивысшее проявление доверия к божественному замыслу?" - думала она, засыпая в теплых объятиях Снега. И где-то маленький мальчик старался выложить из кристаллов слово "вечность", обжигая пальцы звенящим снегом. Так было и так будет. Всегда.