Без названия

Предупреждения: нецензурная лексика, изнасилование, убийство. Людям со слабой психикой не рекомендуется.



Часть 1.

- А ты когда-нибудь умирала? - шепчут над твоим ухом бледные тонкие губы, которых ты не видишь, но воображение само рисует этот мёртвенно-бледный рот.
Голос предательски тебе знаком, но мозг не может найти соответствий в памяти, а глаза бессмысленно таращатся в глухую темноту. Здесь холодно. У тебя болит голова, а запястья и лодыжки немеют от грубых верёвок, слишком толстых для твоих тоненьких ручек-ножек. Ты вообще слишком тоненькая. Девочка-весна. Лёгкая и воздушная, словно весенний ветерок. Такие не умирают и не стареют, такие просто однажды улетают, как Мери Поппинс, ровно тогда, когда ветер переменится. И обещают вернуться, всё так же, как мисс Поппинс, но никогда, никогда, не сдерживают своих обещаний.
Тебе страшно.
Как ты здесь оказалась, девочка? Сколько ты здесь? Что тебя ждет?
Тебя пугают эти вопросы, а губы над твоим ухом продолжают вещать.
***
- Молчишь? Ну и правильно, не надо тебе говорить, твоя задача слушать, - мой голос выдаёт все чувства. Мне так же страшно, как этой милой девочке. К сожалению, я никогда не обладала талантом сокрытия своих эмоций. А жаль.
Ситуация кажется абсурдной – испуганный маньяк, испуганная жертва. Помещение наполнено общим страхом, но отступать уже некуда. Приходится сделать глубокий вдох и продолжать.
Жертва пытается повернуть свою прекрасную головку и посмотреть своими большими оленьими глазами на меня. В этот же миг её бьёт не сильный разряд тока.
- А вот поворачиваться тебе не разрешали, - произношу я злобно и ехидно. Я начинаю приходить в ярость. Эта девочка меня злит. Очень-очень злит, на столько, что страх начинает понемногу отступать.
***
Теперь ты чувствуешь, что к твоей шее присоединены тонкие провода, что реагируют на каждый поворот твоей головы.
Твои глаза уже почти привыкли к темноте, и ты различаешь перед собой горы каких-то ящиков. Склад? Тебе неизвестно,  но почему-то хотя бы немного становится легче. Загнанной в угол жертве всегда приятнее знать, где этот угол находится.
- Хочешь стакан ледяной воды? - любезно спрашивает голос, и ты хочешь кивнуть, но тебя снова бьёт током. Тогда ты пытаешься хоть что-нибудь сказать, но челюсть свело, и ты лишь мычишь.
- Что же, это прекрасно, что лекарство подействовало, и ты не будешь меня перебивать, - говорит голос и злобно смеётся.
***
- Я умирала ровно пять раз, - я начинаю, и внутренне вся содрогаюсь от воспоминаний об этих ужасных событиях и о пронзительной боли, - Первый раз я умерла ровно год назад. Я работала официанткой в одном дешевом клубе, платили мало, но на жизнь кое-как хватало, я даже почти была счастлива. У меня был красивый и успешный парень, я только-только окончила первый курс и жизнь казалась безоблачной, но однажды в этом клубе появилась ты. Ты была в компании каких-то друзей. Кучка существ неопределенного пола смеялась над твоими шутками, эти мальчики-девочки, кажется, были все поголовно влюблены в тебя. Вы сидели в VIP-зоне, а в тот день как раз была моя смена. Я подошла к вашему столику, улыбнулась, сказала свою обычную фразу "Здравствуйте, приветствуем вас в нашем клубе. Что будете заказывать?" - лишь после того, как я произнесла эту фразу, ты посмотрела на меня. И тогда я умерла в первый раз. Я смотрела на тебя, как завороженная, не в силах дышать, говорить, думать. У меня враз вспотели ладони, я с трудом держалась на ногах. Я чуть не упала, лишь посмотрев тебе в глаза. А ты была безмятежна, улыбалась и смеялась "Можно мне стакан ледяной воды?" - спросила ты, хлопая ресничками, а я не нашлась, что ответить и убежала от вашего столика, все ещё не в силах думать и дышать. Я добежала до подсобки, заперлась там и позорно расплакалась. Твои глаза. Они обожгли меня. Они посмотрели мне в самую душу, даже не заметив этого, - на глазах сами собой выступают слёзы, вспоминать ту первую встречу больно, - Что и говорить, меня в тот вечер позорно уволили. Ровно год назад, день в день, я впервые поняла, что такое смерть. Ты была виновата во всех моих несчастьях. Самая красивая, самая умная – самая-самая. Я полюбила тебя в тот день. Любовь с первого взгляда – какая чушь, если не почувствовать её самой.
Я замолкаю и смотрю на мою жертву почти слепыми из-за темноты склада глазами. Но вскоре я привыкаю и уже лучше вижу испуг и смятение на её лице.
***
Тебе страшно. Эта история… эпитеты путаются в твоей голове, ты не можешь подобрать нужные слова, и пытаешься вспомнить тот вечер. Но попытки тщетны, кто же помнит все эти походы в клубы?  Они настолько одинаковы, что это даже приятно. Вечера повторяются, копируют друг друга, сливаются в памяти, словно хамелеоны, прячущиеся за камнями. Сколько в твоей жизни было странных официанток? Ты почти готова улыбнутся, чуть дергаешь головой, и тебя снова ударяет током. Электрические импульсы отдаются во всём твоём теле, и ты вспоминаешь о своём страхе.
***
- И чего же ты улыбаешься, девочка? – я смотрю на неё почти с ненавистью, но она так прекрасна, что злится на неё даже немного стыдно. Разве эта глупышка виновата в чём-то? Мне почти становится её жаль, но лишь почти.
- Встретив тебя тогда, я поняла, что больше не смогу жить, как прежде.
***
Ты не смеешь дышать, пока этот прокуренный и печальный голос рассказывает свою историю.
- Я не могла думать. Ты занимала все мои мысли. Когда мой парень с нежностью обнимал меня, я представляла, как мои собственные руки обвивают твоё худосочное тело. Когда мой парень входил в меня, я думала о том, как мои пальцы входят в тебя, и как ты постанываешь от удовольствия. Я сходила с ума. Ты была для меня всем. Я видела тебя лишь однажды, но ты заняла всё пространство моей жизни. Я почти не ела, почти не спала. Я могла целый день просидеть на одном месте, смотря в одну точку и думая о тебе. Я не заметила, как прошло лето. Не заметила, как начались занятия. Мой парень давно бросил меня, но я не заметила и этого. Однажды он просто исчёз из моей жизни, но я, как всегда мечтала о тебе, пропустив почти все важные события.
Ты чувствуешь себя виноватой, хотя понимаешь, что твоей вины в этом нет. Ты никогда не знала любви, но так часто слушала эти признания. Всё время, когда кто-то признавался тебе в любви, ты чувствовала себя ужасно виноватой, ведь не могла дать ничего этим людям. Хотя… ты давала им своё тело. Отдавалась каждому, кто говорил тебе о любви, надеясь почувствовать эту любовь сама. Но нет. И сейчас, привязанная к какому-то стулу посреди неизвестного помещения, сквозь страх и отчаяние ты чувствуешь пронзительную вину, перед этой незнакомой (или всё же знакомой?) девушкой.
***
- Второй раз я умерла, когда увидела тебя вновь, - мне больно рассказывать это, но я хочу, что бы моя прекрасная жертва прочувствовала все мои страдания. - Это был сентябрь или октябрь. Вокруг были опавшие листья. Золотая осень. Всё было очень красиво, но я шла, не видя ничего перед собой. Я была больна. Мне казалось, что я скоро умру. Это было похоже на ломку после тяжелых наркотиков – той самой одной-единственной встречи хватило мне на столько, что бы запомнить каждую мельчающую подробность твоих глаз, губ, носа. Твоё лицо было в моей памяти, но оно постепенно стиралось, принося ещё худшую боль. И тогда я снова увидела тебя. Я брела по какой-то аллее, смотря себе под ноги и не обращая внимания на прохожих, но что-то на секунду заставило меня поднять голову, и я увидела, как ты идёшь по той же аллее, мне на встречу. Ты была всё так же прекрасна. Моё сердце начало биться чаще, я стала нервно глотать ртом воздух. Мне хотелось подбежать к тебе, обнять, поцеловать тебя, но я была не в силах сдвинуться с места. Я стояла, как громом пораженная, и смотрела на тебя. А ты в секунду, вдруг повалилась на землю, оступившись на своих тоненьких каблучках. Я стояла на месте и смотрела, как ты сидишь на коленях посреди дороги и сдерживаешься, что бы не заплакать.  Ты разбила коленку и порвала чулки. Я видела твою кровь, и хотела помочь тебе, но не могла сдвинуться с места. Я была живым мертвецом. Я была паралитиком. Всё моё тело взбунтовалось и не хотело починяться. У меня щемило в груди, и я боялась умереть от разрыва сердца. Знаешь, я на этой аллее стояла ещё долго, уже потемнело, когда я смогла снова двигаться. Я была чем-то вроде живого овоща. Пустая. Совершенно пустая и разбитая, но при этом я вся была наполнена тобой. Эта одновременная глухая пустота и переполненность тобой… я хотела умереть, но у меня не было не на что сил. Три дня я не ела, не спала и не двигалась, а на третий день просто поняла, что надо ожить. Жить ради тебя, даже если ты не подозреваешь о моём существовании.
Я вижу, что моя девочка вот-вот готова заплакать и продолжаю.
- Моя жизнь в тот момент вдруг вновь обрела смысл. Я снова стала ходить на пары, учится и развлекаться. Да, возможно, я выглядела ужасно. Ужасно худая, со впавшими щеками и почти пустыми глазами. Начинать снова жить было сложно. За время моего анабиоза я растеряла всех знакомых, и даже лучшие друзья начали забывать о моём существовании. И самое ужасное, что мне хотелось жить. Просыпаться утром, ходить в универ, ходить на вечеринки. Всё только ради тебя.  Но я была одна. И мне было страшно. Страшно, но почти не больно. Я словно снова родилась. Появилась в мире ни откуда, потеряв все связи. Но я жила, потому что надеялась, что когда-нибудь получу главный приз – тебя.
Мне становится почти не больно. Я вспоминаю о той жизни ради тебя даже с какой-то радостью. Тогда я была чем-то чистым, новым и у меня был смысл жизни. Это было прекрасное время, я даже была почти счастлива в своих мечтах о моей девочке.
***
Страх начинает отступать. Как человек так сильно страдавший из-за тебя может причинить тебе боль? Ты так наивна, девочка. Ты не знаешь о людях почти ничего, не понимаешь их. И тебе ужасно, не выносимо, хочется видеть обладательницу этого усталого, печального голоса. Ты снова пытаешься повернуть голову и разряд тока проходит по всему твоему телу. Больно. Действительно больно, сила тока увеличилась. Из твоего горла вырывается слабый хрип. Ты хочешь кричать. Тебе хочется плакать. Но ты временно решена дара речи. И ты начинаешь понимать, что человек причиняющий тебе физическую боль, скорее всего сумасшедший, а значит ты можешь умереть. Тебя охватывает паника.
***
- Но тот период длился не слишком долго. Третий раз я умерла на рождественской вечеринке. Я даже не знаю, кто был хозяином той квартиры, меня туда притащила какая-то одногруппница. Вокруг было довольно тухло и скучно, но большое количество алкоголя компенсировало отсутствие развлечений. Всё пили и танцевали. А потом словно из воздуха появилась ты. Стоило тебе появиться, как всё вокруг немного переменилось. Все пытались быть ближе к тебе. Все хотели погреться в лучах твоего обаяния. Ты улыбалась, шутила, хлопала ресничками. А я одна сидела в углу, и заливала в себя горькую водку, не разбавляя. Я снова почувствовала эту ужасную боль. И горечь. Всё во мне было заполнено горечью. Через какое-то время я даже перестала чувствовать вкус водки и пила её, словно воду. Внутри было намного более горько. Не знаю, сколько я выпила. Наверное, бутылки две-три неразбавленной водки. Я с трудом стояла на ногах, я плакала, я даже попыталась кого-то ударить. А потом меня начало выворачивать наизнанку. Я блевала в белый, покрытый эмалью, унитаз. И меня выходило это грёбаное оливье и водка. Я смотрела на это вонючую жижу, попадающую мимо толчка и разбрызгивающуюся вокруг. Она воняла. Воняла моей болью и отчаянием. Я блевала и надеялась, что из меня выходишь ты. Я выблёвывала куски своей боли. Я сидела в луже своей рвоты и рыдала в голос. Помню, как я встала и посмотрела на себя в зеркало. Отражение было отвратительным. Это был самый опустившийся человек на земле. И я ударила в зеркало. Оно не разбилось, но пошло трещинами. Моё лицо в слезах и блевотине пошло трещинами в отражении. Я представляла, как появляются дыры на моём настоящем лице. Представляла, как из них хлещет кровь. А потом я впервые представила, как ранами покрываешься ты. И стало легче. Меня в очередной раз вывернуло на изнанку, но появилась надежда, что когда я проснусь с утра, то боль и мысли о тебе пройдут. А потом я заснула прямо на полу в ванной, в луже собственной блевотины.
Проснулась я с трудом. Голова раскалывалась, всё тело болело и от меня отвратительно воняло. И боль. Она не ушла, как я надеялась, боль только усилилась.
Я приняла душ, сняв одежду и оставив её валятся в вонючей жиже на полу. В одном белье вышла в комнату. Всё ещё спали. Кто-то, так же, как я, я луже собственной блевотины. И я почувствовала ко всем этим людям отвращение. Они были ужасны. Они все хотели тебя, но опускались до сна на грязном полу. Они все были не достойны тебя, как и я сама. Я ходила по квартире, в надежде обнаружить тебя, но ты уже испарилась. Ты не могла спать в этом свинарнике. Волшебным девочкам не положено опускаться до простых людей.  В хозяйском шкафу я нашла какое-то старое платье, надела его, надеясь, что оно никому не нужно, и пошла из этой ужасной квартиры.
На улице был мороз, но я его почти не чувствовала. Я плакала. Шла по улице и рыдала, как маленькая девочка. Какая-то сердобольная бабушка в метро даже попыталась дать мне денег, думая, что мне негде жить.
Воспоминания давят своей болью. Я ковыряю никак не заживающую рану. Ковыряю грязными ногтями, занося в кровь болячки. Больно, страшно. Я в отчаянии.
***
Голова соображает очень плохо, но ты пытаешься вспомнить ту вечеринку. За те новогодние праздники ты была, наверное, на пяти вечеринках и на всех были какие-то девочки мальчики, которые напивались и дебоширили. Ты старалась не запоминать этих людей. Они портили картину твоего идеального мира. Для тебя – все люди хорошие и добрые, никто не ведёт себя плохо, никто не напивается до потери сознания. Всегда когда так происходит – ты закрываешь глаза и представляешь, что ничего этого нет. Нет и быть не должно. Только не в твоём мире. Но этот голос словно широко открывает тебе глаза. Ты видишь боль этих несчастных. И ты чувствуешь боль незнакомки. На глаза сами собой наворачиваются слёзы.
***
Глупышка начинает плакать. Что это? Слёзы страха или жалости ко мне? Я не знаю, но предпочитаю думать, что девочка плачет из-за страха за свою шкурку. Я представляю, как ты рыдаешь и умоляешь меня тебя отпустить. Ты рыдаешь в моих руках, просишь оставить тебя, выпустить на свободу. Я представляю, как ты вырываешь, когда я целую тебя. Как ты кричишь, когда мои губы начинают всё жиже и ниже спускаться по твоему телу, покрывая его поцелуями и укусами.  Возбуждение начинает накрывать меня, как только в моей голове всплывают эти картины. Но надо держатся. Я хочу довести всё до конца. Сначала история, сначала её моральные мучения, а потом пусть страдает из-за физической боли и стыда. Тем более, сейчас девочка слишком слаба и совсем не сможет сопротивляться, а это скучно.
- После той вечеринки я снова стала превращаться в живого скелета. Я снова впала в анабиоз. Нет, это был даже не анабиоз. Кома. Кома из которой я могла или не выйти вовсе, или выйти с тяжелыми повреждениями мозга. Наверное, со мной приключился второй вариант, но тогда я ещё не знала исхода всего этого. Тогда ты начала являться мне во сне. Раньше, я могла мечтать о тебе лишь в реальности, но теперь ты не покидала меня и в мире сновидений. Мне снился секс. Много-много секса с тобой.  Мы трахались на Эвересте, мы трахались под водой, мы трахались на облаках,  а Иисус дрочил на нас. Ночь за ночью – невыносимо сладко. Все мои сны превратились в длительный половой акт. В жерле вулкана, на краю острых скал, в лесу, кишащем хищниками. Я жила этими снами. В тот период я даже снова начала учится. Я делала всё, что бы сильнее вымотаться и быстрее заснуть, что бы оказаться с тобой. Я записалась в спортзал и в бассейн. Всё, что бы ночью я могла слышать твои стоны. В песках пустыни, в воздухе, падая с крыши высотки, в эпицентре ядерной зимы. Бесконечный порно фильм в моей голове. Я просыпалась с утра вымотанная и только, что бы потом ночью заснуть. Я пыталась пить снотворное, но от него пропадали сны. И я снова шла в спортзал и садилась за учебники, что бы максимально устать. Я жила только, что бы спать. Как-то незаметно наступила весна. И мы снова встретились.
***
Слёзы почти высыхают. Нет сил плакать, да это и бессмысленно. Ты понимаешь, что не сможешь помочь себе. И ты околдована рассказом незнакомки. Страх, отчаяние. Всё это заполняет тебя, и, главное, ты начинаешь чувствовать себя виноватой. Ты одним своим существованием свела с ума, наверное, хорошего человека, испортила жизнь девушки, даже не зная об этом. В твоей голове проскакивает шальная мысль, что смерть не худший вариант. Ты заслуживаешь смерти. Ты плохой человек, раз кто-то подвергался таких мучениям из-за тебя. Только бы быстрее это всё закончилось. Тебе слишком больно и страшно слушать рассказ девушки. Слушать этот печальный низкий голос, вникать в слова и понимать, что ничего уже не изменить.  Ты хочешь, что бы девушка замолчала, но она продолжает свой рассказ.
***
- Четвертая смерть повторила своим началом третью. Снова скучная вечеринка, только в этот раз день рождение.  Всё точь-в-точь. Много алкоголя, жуткая скука. Пока не появилась ты. Но в этот раз не одна. Я сидела в углу и смотрела, как ты лижешься с Мистером Совершенство. Идеальный, идеальный, ****ый в рот. Он был самым идеальным мужчиной на свете. Фигура бога, синие глаза, как два сапфира, а волосы… волосы, словно скальп снятый с ангелочка, мягкие, белые, чуть завивающиеся. Аполон. Я возненавидела его с первого взгляда. Мистер и миссис Совершенство. А вокруг вас роились люди, эти чёртовы рабы вашей идеальности. Я сходила с ума от ревности и злости. Я снова пила чистую водку. А потом вдруг что-то переключилось в моей голове. Я встала и, шатаясь, пошла к тебе. Я знала, что я делаю. Точные, отточенные движения. Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик погулять. Вдруг охотник выбегает. Прямо в зайчика… я оказалась рядом с тобой и со всей силы ударила тебя по лицу. Ты схватилась за щёку, по которой я ударила, и непонимающе уставилась на меня. Из твоих глаз побежали слёзы. «За что?» - спросила ты. Вторая реплика, обращенная лично ко мне, за всё то время, что я знала тебя. Я не смогла ответить. Из моих глаз побежали крупные слёзы, я разрыдалась, а потом меня стошнило на тебя. Я убежала в слезах, как маленькая девочка, сломавшая любимую куклу. Никто меня и не попытался остановить, всё вокруг были в шоке. Потом про меня пошли слухи, что я сошла с ума. Я, как могла, отнекивалась, но это слабо помогало. Я действительно сходила с ума. Меня захлестнул поток ненависти к себе и к тебе. Я хотела задушить эту боль, но единственное, что я могла придумать это алкоголь. Зелёный змий хорошо душил душевную боль. Да, лишь временно, лишь на время опьянения. Но я не просыхала. Я пила с утра до ночи, неделями. В редкие моменты чистоты разума я начала собирать информацию о тебе. Я хотела знать про тебя всё. И мне удавалась, у нас было много общих знакомых. Я искала информацию и находила её. Я слушала множество историй о твоих парнях.  Ты встречалась со всеми подряд, но никто не осуждал тебя. Это было не справедливо, ты встречалась со всеми, но я понимала, что никогда не смогу быть с тобой.
Я замолкаю, но во мне остаётся эта ненависть и отчаяние. Во что ты превратила меня, девочка? Усталая, ненавидящая весь мир, похожая на древнего скелета, чуть не спившаяся. Я ненавижу тебя. Мне не больно и не страшно. Меня захлестнула с головой ненависть. Я ненавижу тебя. Я хочу истязать тебя, хочу что бы тебе было больно, так же как мне когда-то. Даже больнее. Я ненавижу тебя.
***
Тебе страшно. Ты отлично помнишь тот день рождение, и ту ужасную девушку. Ты помнишь её костлявое тело, помнишь её большие безумные глаза, и волосы, копна обесцвеченных волос. И ты вспоминаешь свой страх и удивление. Ты ничуть не злилась на неё. Скорее испытывала жалость. Тебе говорили, что у неё что-то произошло в семье, что она много пьёт, и что постоянно выпрашивает о тебе. Ты даже, кажется, хотела навестить её. Но, к сожалению, тебя захлестнули другие проблемы. А теперь ты винишь себя. Ведь возможно, навести ты её тогда, сейчас бы ты была свободна.
***
Я не знаю, о чём думает моя пленница. Не знаю, помнит ли она меня, но я точно знаю, что ей страшно. Я становлюсь зверем, с прекрасным ощущением человеческого страха. Я чувствую её страх и хочу напасть. Зверь. Я с каждой секундой становлюсь всё больше и больше похожей на зверя, но разум ещё не до конца оставил меня. Я хочу, что бы моя девочка прочувствовала все мои эмоции. Я хочу, что бы она каждой клеточкой тела чувствовала мой страх, отчаяние и ненависть. Я хочу, что бы она страдала. И продолжаю.
- Я опускалась всё ниже и ниже, но в один день вдруг снова ожила и обрела надежду.  Это была пятая и последняя смерть. Казалось, ничто уже не могло меня выбить из колеи. Я опустилась на самоё дно, из универа меня выгнали, мои когда-то друзья считали, что меня надо положить в психбольницу. Мне было сложно. Я шлялась по улицам, продолжала пить и мечтать о тебе. А потом, в один день в начале лета я снова увидела тебя. Был тёплый вечер, пели птицы. Я в этот день даже не пила, а просто гуляла. Я шла по городу, куда глаза глядят и набрела на какой-то парк. Красивый, чуть заросший старый парк, такие не часто встретишь в городе, это был парк словно из забытой детской сказки. Я глубоко дышала и улыбалась птичкам, мечтая, что когда-нибудь окажусь в этом парке с тобой.  И, удивительно, но мечты сбылись. Я увидела тебя. Вот оно счастье, вот ты, такая красивая, что это нельзя описать словами. Но ты была не одна. Моя девочка, тебя обнимала какая-то мужеподобная баба. Некрасивая, коротко стриженая, с сильными, не женскими, руками. Она обнимала тебя, ты сидела на её коленях и смеялась. Смеялась, ты понимаешь это? Ты смеялась! Ты была счастлива в объятиях этого отвратительного существа. Я ненавидела её. И тебя. Тогда в моей голове впервые появился этот план. План, как ты окажешься так близко ко мне. План о том, как я всё тебе расскажу. С того вечера я начала всё методично и последовательно готовить. Я перестала пить, стала восстанавливать свою репутацию,  начала встречаться с прекрасной девочкой. До этого у меня не было ни одной девушки, я была уверенной гетеросексуалкой, пока не повстречала тебя. Я не знала, как это любить девушку, как это спать с девушкой. До той прекрасной девочки, назовём её Н., у меня были только сны с твоим участием. Она же дала мне женское тело. Я жестко трахала её, царапала. Она кричала, но оставалась со мной, потому что любила всё необычное, а я была самым необычным экспонатом в её коллекции. Я вынашивала свой план мести всего месяц. Я собрала всю нужную информацию: нашла это место, нашла парализующее язык и челюсть средство, что бы ты молчала и собрала простую установку, что бы она била током при твоих движениях, всё же не зря училась в техническом вузе. И всё это время я каждую ночь трахала девочку Н. и называла её твоим именем. Я трахала её и рыдала. Я представляла, как режу тебя. Как отрезаю один за другим твои тоненькие пальчики, как нож вонзается в твою плоть. Я кончала только от мыслей об этом. Я потом всё было готово. Помнишь, ты общалась по интернету с неким Марком?  Здравствуй девочка, мне нравилось тебя дурить. Ты пришла на свидание с ним, но вместе этого получила укол со снотворным от меня. А теперь я оставлю тебя наедине со своими мыслями.
Я ухожу, оставляя мою девочку в темноте. У меня ещё есть другие дела.


Часть 2.

Ты просыпаешься от яркого света, бьющего в лицо. Ты больше не привязана. Ты лежишь на мягкой постели, укрытая теплым одеялом, а рядом стоит красивая высокая блондинка, возможно, немного помятая, но красивая. И тебе начинает казаться, что всё что было – было сном.
- Ну и что ты улыбаешься? – шипит блондинка и резким движением садится на тебя. – Что, думала, что всё хорошо? Что тебе показалось? Нет, даже не надейся. С нашей первой встречи в клубе прошёл ровно год. У нас сегодня годовщина.
- Отпусти меня, пожалуйста. Хочешь, будешь всегда со мной, поедем куда-нибудь в Америку или Голандию, зарегистрируем брак. Ты всегда будешь со мной. Всю жизнь, пока смерть не разлучит нас, - ты говоришь тихо-тихо, не уверено, но ты хочешь жить.
***
- Что ты там шепчешь, красотка? – говорю я, и наклоняюсь над своей жертвой. Близко, так что бы слышать её дыхание и слабый голос. – Да, мы будем счастливо жить, воспитывать детишек, заведём собаку. Тебе самой не смешно? Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Твоя смерть. Здесь и сейчас.
И я целую её. Терзаю её губы, кусаю их, посасываю, кусаю её за язык, и я она мычит от боли. Я чувствую даже солоноватый привкус крови во рту. Её губа прокушена и кровоточит, но я не останавливаюсь. Вначале она отвечает на поцелуй, но потом начинает сопротивляться. Ей больно. А ещё я снова чувствую её страх. Я жадно целую её, потом опускаюсь на шею и оставляю засосы и укусы. Следы от моих зубов остаются на её нежной шейке. Всё моё тело горит. Я хочу её.
А она кричит. Кричит, что хватает мочи. Она бьёт меня, отталкивает, но я сильнее.
- Хватит, отпусти меня! Пожалуйста, только не делай ничего, - она умоляет. Девушка начинает плакать. Рыдает. Слезы смешиваются с кровью из губы. Я чувствую её страх. Она визжит, хотя я ещё не начала её резать. Визжит, опережая мои поступки. Оглушительные крики, крики загнанного в угол. Я наслаждаюсь.
Руками раздираю лёгкое летнее платье, что на ней, и со всей силы бью девочку в живот, а потом целую её в место удара. Мои пальцы с острыми ногтями оставляют ужасные царапины на её теле. Я вонзаю ногти в мягкую плоть и остаются кровавые следы. Я слизываю языком капли крови, а она уже почти не сопротивляется. У неё нет сил, она почти не бьёт.
Но крики. Всё такие же оглушительные крики. Она возбуждают меня все сильнее. Она не знает, что своим криком лишь провоцирует меня. Я вгрызаюсь в её нежную грудь. Упругая, прекрасная грудь. Я целую и кусаю её, принося удовольствие и боль. Я снова бью девочку. В этот раз под рёбра. Она стонет и бьёт меня в ответ. Но её удары слабы. Она обессилена.
Я сжимаю её грудь руками, оставляя следы ногтей, вокруг нежных ореол сосков. Я терзаю её. Моя жертва. Идеальная жертва. Я раскалена до предела. Я хочу её. Хочу войти в неё. И делаю это.
Я сдираю с неё маленькие кружевные трусики и вхожу сразу тремя пальцами, на сухую, принося ей боль. Резкие движения. Она кричит, что есть мочи, а я двигаюсь в ней. Мои пальцы внутри неё, я чувствую, как понемногу она начинает промокать. Чувствую влагу. Достаю пальцы и облизываю их. Я чувствую её на вкус. И снова вхожу.  Так же резко и, наверное, очень больно.
***
Ты кричишь, зная, что это бессмысленно.  Кровоточащие царапины приносят жуткую боль. Тебе больно. Так больно, как не было никогда. Твои вопли переходят практически на ультразвук. А потом ты чувствуешь, как она вошла. И крик, вырывающийся из твоей глотки, становится ещё громче. Ты кричишь, пока она резко трахает тебя. Кричишь, но понимаешь, что начинаешь чувствовать возбуждение. Не по своей воле, это чисто физиологическое. Тебе даже приятные её резкие движения в тебе.
***
Моя девочка начинает быстро дышать. Она дышит всё быстрее и быстрее, а я всё глубже и глубже вхожу в неё. Со всей силы давлю внутри неё пальцами. Чувствую её. Чувствую её тело. Сильнее, сильнее. Резкие движения. Её оглушающий крик. Я не перестаю двигаться в ней, но снова начинаю кусать её мягкую плоть. Плоский нежный животик, упругая грудь, длинная шея. Я оставляю укусы на всём её теле, всё так же резко двигаясь в ней.
И вот апофеоз. Мурашки по всему телу, тепло разливающиеся внутри. Я кончаю. Меня накрывает оргазм. Я выхожу из девочки и кричу от наслаждения. А потом беру нож, лежащий рядом с кроватью, и бью её в живот.
Раз за разом, ударяю, каждый раз всё сильнее и сильнее. Бью её в живот ножом и кричу. Наш с ней крик сливается в один вопль разный тональностей. Её крик боли и мой крик наслаждения.
***
Ты так и не успеваешь кончить, когда она выходит из тебя. У тебя слезы на глазах. Ты кричишь, плачешь.  А потом вопль ужаса застревает в твоём горле. Нож. Блестящий, красивый, начищенный нож. Ты чувствуешь, как он вонзается в тебя. Раз, ещё раз. Лезвие входит в тебя, так же резко, как перед этим входила в тебя эта блондинка. Ты начинаешь вновь вопить. От болевого шока, ты даже перестаёшь почти чувствовать эту саму боль. Остаются только ошмётки страха. А потом ты видишь, как это же самый нож подносят к твоему горлу. Сознание уже спутано, ты умираешь. Перед глазами всё плывёт. Нож перерезает твоё горло. Ты издаёшь последний стон и отключаешься. Твоё сердце больше не бьется.
***
Мо прекрасная принцесса умерла. Я ложусь рядом с ней на кровать и начинаю плакать. Я обнимаю её тщедушное тело, целую русые волосы. Я вся в липкой крови. И  я улыбаюсь. Вот она победа. Больше никто не заставит меня страдать. Всё теперь хорошо. Из тела всё ещё хлещет кровь. Я сажусь рядом с красавицей и начинаю смеяться.
- До свидания, любовь моя. Вот ты и ушла. Так быстро, - я целую её ещё раз. И смеюсь. Смеюсь взахлёб, мои слёзы мешаются с её кровью.
А потом я быстро встаю. Ещё не всё окончено.
Перенести труп в соседнюю комнату легко, там операционный стол. Одеваю перчатки и беру скальпель.
Я отрезаю её губы.
- Это за то, что они целовали не меня, а бессмысленных ублюбков, - кладу их рядом с телом.
Отрезаю уши.
- Это за то, что ты слушала их лживые речи, а не мои признания.
Вонзаю в её пустыё мёртвые глаза две спицы.
- Это за то, что никогда даже не глядела на меня.
Отрезаю пальчик за пальчиком на её прекрасных руках.
- За то, что эти пальцы никогда не перебирали мои волосы.
Беру пилу. Отрезаю кисти её рук.
- Это за то, что ты никогда не гладила меня по голове.
Отрезаю сами руки.
- За то, что никогда не обнимала меня.
Отрезанные части лежат рядом с ней. Вокруг всё в крови. Алая кровь повсюду. Безумие красок.
Я насыщаюсь всем этим. Вбираю в себя все её мучения. Мне никогда в жизни ещё не было так хорошо. Я совершенно спокойна.
Я снимаю перчатки. Медленно бреду в соседнюю комнату, где находится душ. Смываю с себя кровь. Переодеваюсь в чистую одежду.
В моей сумочке билеты на самолёт. Я улечу отсюда навсегда через три часа. Все мои знакомые думают, что я уже улетела. Меня больше нет в этом городе.

Эпилог.

Прошло ровно пять лет. Статья в одной из крупных газет страны:
«Найдена пятая жертва так и не пойманного убийцы»
Я переезжаю каждый год. И каждый год – новая жертва. Я нахожу этих девочек в шумных компаниях. Они – звёзды. Самые красивые, самые умные. Каждой из них я рассказываю историю, что была правдой лишь для первой. Я убиваю в тот день, когда повстречала мою любовь.
А ещё меня начали искать. Про меня пишут в газетах, но до сих пор почему-то думают, что я мужчина. Меня называют приемником Джека Потрошителя и Чикатило, но я лишь хрупкая, нежная девочка.
А эти мрази, эти звёзды, они достойны смерти. И достойны, мучатся, слушая как я мучилась из-за одной из них. И каждая думает, что это она – та, которую я любила. Они умираю в ужасных мучениях. А я становлюсь спокойна ровно на год.

Май-декабрь, 2010