Цветик аленький. Глава 2

Температура снова поползла вверх, и для Светланы Павловны в одночасье нескончаемым бредом перемешались школа,
и любовь, и молодость. Годы ушедшей жизни слились в один пылающий ком, и сквозь жар проступило еле приметное свечение робкой надежды, подкрепленное неугасаемой верой в лучшее. Этот свет узнаваем: он сродни мерцанию звезд и лучу маяка
в непроглядной тьме за полмили до желанного берега. Свет приближался, становился совсем рядом – оберегал от невзгод окружающего, как неприятель, мира.

Светка легко узнала своего спасителя. Так бывало всякий раз – в особо горькие, полные отчаяния минуты, когда единственной целью было: не сломаться, выстоять, выжить.
 
Пожалуй, не стоит слишком строго судить Светлану Павловну за столь обостренные ею отношения с жизнью: для нас
для каждого существуют свои бои местного значения. Впрочем, как и победы. И именно победы взрывают лед среднестатистического обезличенного благополучия.

Все бы хорошо, да только вот Светлана Павловна изрядно подустала выживать и утешать себя несбыточными надеждами.
Но в мозгах полыхнула сигнальная кнопка: «Выжить!»

«Выжить!.. – включились, заработали «думалки»: – Вы – жить. А я?!. Понятно: сегодня вам направо, мне – налево... Ну, нет, ребята, так мы не договаривались!..»

И снова выскочил тоненький светящийся лучик надежды. «Вот уж кто-кто, а он всегда со мной.» И сейчас, в этой тягомотной забытости, он снова был рядом. Заслонял, прятал внутри себя, и Светлана Павловна физически почувствовала эти защищающие стенки, отгородившие ее от всего мира. Она оказалась внутри некой запаянной капсулы. Жар отступил. На какой-то миг она потеряла себя внутри этого замкнутого пространства. Дыхание сделалось тяжелым, прерывистым – оно отступало вслед
за жаром. Стало страшно, тогда Светлана сделала неимоверное усилие, еще одно, еще и – разбила свое незримое заточение.
И пока она пробивала, она жила. Мощная струя свежего воздуха придала сил. Светлана сделала глубокий вдох – ей казалось, что она пьет и пьет этот целебный воздух, а каждый глоток возвращает ей утраченную жизнь.
   
Она открыла глаза, радуясь тому, что высвободилась из невыносимого плена. Она смотрела в молочное пространство перед собой до тех пор, пока в ее сознании не отложилось: капсула – бред, это – ее квартира, ее постель, и она находится в ней, одна, простуженная, с глупой температурой, которая измотала ее по самое не могу. Чтобы избежать нового нежелательного погружения, она взглядом цеплялась за фото, размытое пятном на стене. Светлана скорее по памяти узнавала снимки. Она вглядывалась в глубь каждого кадра, проникала за линии рамок, благо те еще не восстановили свои границы. Она пыталась разглядеть там протянутую ей руку помощи. Искала там то, что более всего ей сейчас было нужно.

Что-то неуловимое, как надежда, звало ее окунуться в те годы и, тем не менее, одновременно с этим неумолимо доказывало всю невозможность данного желания. Обессиленная Светка, обливаясь потом, напрочь терялась перед могуществом опыта Светланы Павловны, а Светлана Павловна в свою очередь улетучивалась как дым при одном лишь взгляде на юную,
не существующую уже по определению, Светку.

                * * *

Когда пришла дочь, Светлана Павловна не слышала, но, судя по аромату куриного бульона, заполонившего квартиру, дочь колдовала на кухне уже больше часа.


Продолжение здесь:   http://www.proza.ru/2010/12/14/553