Моя первая уточка, или Давайка

         
        Расскажу я вам, как добыл свою первую уточку.. Тут много веселого было, где-то и грустного, но то, что это было незабываемо, это точно.
Дело было так. Нашел мой школьный приятель в сарае у соседа нечто, напоминающее ружье. Когда-то это была однодулка-курковка от неизвестного производителя. Лет десять тому назад сосед, бывший тогда пацаном лет двенадцати, воспользовавшись тем, что дома никого нет, снял это самый гладкоствол со стены и вышел с ним во двор, просто так, пощелкать, а то и показать приятелям. А надо вам сказать, что все происходило в частном секторе, в так называемой Лапшихе, где и курей держали, и коровенок, и поросят. Вот он вышел, увидал курей, навел ружье, сказал "бах" и нажал курок. Оно действительно бахнуло, от куры полетели перья, а отдачей стрелку подбило глаз. После второй глаз подбил ему отец, заодно выпоров нещадно и разбив несчастное ружье об воротный столб. Обломки в виде слегка искривленного ствола, цевья и УСМ с куском приклада папаня повесил в сарай, так, на всякий случай, вдруг какая железяка пригодится и забыл про него. И "охотник" забыл. Висят и висят обломки, да и хрен с ними. Он уже и в армии отслужил, и женился, а ружье все дожидалось нового хозяина. И вот он в лице Валеры и появился! Сосед поймал его заинтересованный взгляд, спросил: - "Надо, что ли?" И отдал останки Валере, сказав в шутку, мол, смотри, не выстрели по курам, а то батя выпорет, не твой, так мой! А Валера взял да и сотворил чудо! Откеросинил, смазал, пощелкал курком, удивился, что все работает, только ствол кривоват, да приклада нет, а так отличная вещь, и на охоту сбегать можно! Приклад был выстроган из березовой плахи, отколотой от здоровенного чурбака, а используя кусок приклада, застрявший в колодке в качестве образца, и вовсе был поставлен на место. Как говорится, "ружье было похоже на настоящее, только не стреляло..." А не стреляло из-за отсутствия чем. Тут горю помог опять сосед, подивившейся тому, что парнишка 16 годов из пищи воробьев сделал что-то похожее на настоящую вещь и подарил ему еще с десяток гильз и полпачки дымного пороха. Оставалось только отстрелять, что и было сделано во дворе одноклассника, поживавшим в той же Лапшихе, но только на другой улице. У парня еще в классе восьмом умерла мать, а через год и отец. И жил он со старшим братом, старше его лет на пять, но имел аж трех сестер, уже замужних и с детьми. Они и присматривали за братьями. Старший брат вскоре женился, а Коля парень был спокойный, не хулиганил, имел отдельную жилплощадь в цоколе дома и был любимцем всех девок старше 14 и моложе 20 лет. Уже в эти годы ни одной не пропускал, но без хамства и по обоюдному согласию. А еще Валере нравилось, что Колин двор выходил на Салганскую, и через небольшую калитку можно было выйти на небольшое поле, сотки на две, с посаженной картошкой и видом на красивую речку Прасковея, протекавшей метрах в 300 от забора. Все эту речку знали и называли ласково -Параша. Параша не Параша, но ствол был отстрелян, показал неплохие результаты: с 15 метров при стрельбе дробью неизвестного номера(Валера в магазине "Охотник" на вопрос продавца : -Мальчик, что тебе? Просто ответил: -Дроби! А какой? -Вот этой! - и указал пальцем), по листу фанеры. Дробь несколько отклонилась от точки прицеливания, так, пустячок, с полметра в сторону, но по высоте почти нормально. После введения нужной поправки, Валера разнес сначала фанеру, а потом и консервную банку, надетую на палку. Все, он был готов к охоте, только надо было ждать удачного момента, и он не заставил себя ждать.

Пришел из армии его двоюродный брат Серега. Уходил Серега прыщавым пацаном, кулемистым и недотепистым, где-то даже лоховатым, а вернулся гордый дембель, отдавший долг Родине длиной в три года, заматеревший, но не весь, а как-то местами: лицом - ряжка увеличилась минимум вдвое, животом, явно обозначенным, и внушительной филейной частью. На погоне дембельской гимнастерке красовалась "сопля", или лычка, для тех, кто не понимает военного языка. Стал в армии Серега аж ефрейтором! Вообще с армией Сереге, как он считал, повезло, местами даже очень. Во-первых, попал он не в тайгу, не в степи, и не в горы, а в славный город Ленинград! Ну, скажем, не чисто в сам, а так, слегка в стороне, километров на сто южнее. Там и находилась воинская часть, приютившая вчерашнего задрота. По началу было, конечно, тяжко. Все эти подъемы, физподготовки и строевая с уставами Сереге шибко не нравились и он не вылезал из нарядов, и очередных, и внеочередных. Стал, можно сказать, штатным мойщиков полов, сортиров и бессменным чистильщиком картошки. Ничего не помогало. Сереге на кухне и в сортире нравилось больше, чем на улице в дождь и в холод топтать плац или бежать кросс. И тут ему повезло во второй раз, прямо таки несказанно. Молодой комвзвода, вчерашний выпускник военного училища, по совету своего замка, преддембельного сержанта, нарулил Серегу в месячную командировку на свиноферму взамен приболевшего помощника младшего свинаря. Старшой по свинарнику, бравый сержант второго года службы, взялся за Серегу всерьез. Он не издевался над салагой, заставляя его прыгать лягушкой или стрелять для него сигареты. Не "пробивал фанеру" и даже не бил по морде. Просто не было тогда такого разгула дедовщины, молодых не гнобили , а учили по самой совершенной системе - "не можешь - научим, не хочешь - заставим". Серега втянулся, на усиленной кормежке набирал вес( у сержанта кореш был поваром в столовке, а питались они отдельно) и через месяц о нем вообще забыли, даже присягу он принимал не со всеми, а на месяц позже. И стал Серега не разгильдяем, а человеком важной профессии, через два года удостоился лычки на погоны и звания старшего по свинарнику. Вот тут была вообще лафа! Новый недоделок, посланный уже опытным комвзвода на исправление, трудился по мере сил, а Серега набирал массу и заводил полезные, а местами приятные знакомства. И тут на сцене появляется новый персонаж, молоденькая болтушка-хохотушка, вольнонаемная из прачечной, где Серега с ней и познакомился. Освоившийся Серега почувствовал себя настоящим воином, пусть и при свинарнике. Плевать, что автомат держал в руках только принимая присягу, зато теперь у него был подчиненный и резвушка-поскакушка, которую Серега долбил с превеликим усердием больше полугода, вплоть до дембеля. Называл он ее ласково то птенчиком, то лапушкой, а по имени редко. Длинное оно какое то было и Сереге не нравилось, а вот, например, "коза" или "свинка"(ну что сделаешь, избытки профессии!) звучало не в пример лучше. А тут и дембель нагрянул. Расставался Серега со своей птичкой впопыхах, сунул ей зачем-то свой адрес и отбыл на родину, в славный город Горький. Настали золотые деньки, небольшие гулянки по поводу и без, встреча с друзьям, и погода стояла чудесная. Начало августа, всего полно, ешь -не хочу, жрать Серега всегда любил, а после армии еще и хорошо умел. Проглот, короче. А тут представилась возможность воплотить в жизнь хрустальную мечту детства. Срослось так. Еще до армии бегал он на рыбалку в Артемовские, ловил карасей, а однажды даже поучаствовал в охоте. Правда, не в качестве охотника, не с чем было охотится, а так, в роли как бы подранка. День открытия охоты застал его в полях, на рыбалке. Ночевали в стогу, а Серега вообще забрался на самый верх. Ночью, ровно в 24-00 по москве, поднялась канонада, палили со всех сторон ранее никак не обозначившие себя охотники, преимущественно вверх, но Сереге "повезло", и он заполучил дробину на излете в лоб! Вот тут Серега и заболел охотой! Хотелось ему заиметь ружье, выйти с ним в ночь именно на этом месте и палить, палить, палить.. Может и его дробина найдет того засранца, который засветил ему в лобешник! А тут такой случай. Удача, можно сказать, перла Сереге в руки со страшной силой. Надысь его еще доармейский друг предложил купить у него ружье, доставшееся ему по случаю(спер где то). Совсем недорого. За двадцатник. Но денюжек не было. И тут внезапно, как диарея, нагрянула его армейская любовь. Причем налегке, с чемоданом и в симпатичном костюмчике. Дескать, не вынесла разлуки, и вот она я, принимай, Серега! Сказать, что Серый обалдел, значит не сказать ничего. Будучи по натуре человеком расчетливым, так вот сразу в лоб сказать подруге, что, мол, уматывай, что завяли помидоры, он не мог, позвал ее в дом, провел в свою комнатенку, а после бурных и продолжительных объятий(ну что сделаешь, слаб человек) только раскрыл рот, а резвушка, птичка, она же свинка его опередила. Похихикивая и подскакивая на кровати, она тараторила и тараторила, объясняя, какая работящая подруга ему досталась, что все умеет делать, и готовить научится, а еще, что она не бесприданница какая-нибудь, а вполне обеспеченная дама. Вот, гляди, мол, целых триста рублей! Это все и решило. Став хозяином семейной казны, Серега представил невесту мамане, папане все было по барабану, у него был тяжелый характер, такая же рука, да еще и скорая. Посвящать его в тонкости обретения невесты и без свадьбы пока не стоило. Мало ли чё. Младшая сестренка 15 годов отсутствовала( симпатяшка была просто ужас какая, я потом подбил клинья, мы периодически встречались, была страстная любовь. Потом, в 17 годков, выскочила замуж. А я и не переживал особо!). А Серега уже действовал. Ружьишко приобрел, сбив цену на пятерку. Заодно и мопед отхватил, у него же, за полтинник. Происхождения того же, что и ружье. Теперь он был готов к посвящению в охотники и решил пригласить двоюродного братана принять в этом участие. Братом был, как вы уже догадались, Валера. Так вот, Валера въехал в тему сразу. Оценил и ружье, и мопед, а главное, прикинул порядок действий, но об этом позже. Сел он на мопедик, сделал пару кружков и махнул ко мне, благо ехать было совсем ничего - от Головнина до Нартова, тогда еще "остановка милиция". Я тоже заценил прибор, крутанул по дворам и решил - охоте быть! Ехать решили через день, с утра, а встреча в 7-00 на трамвайном кольце в Лапшихе. Валера собирался зарядить все свои полтора десятка гильз, а куда больше, 15 патронов, 15 уточек. Больше хрен дотащешь, тем более я не афишировал то, что еду на охоту, сказал, что на рыбалку с ночевой. Мало ли что... Серега нас решил не дожидаться и махнул в этот же день. Сборы были недолгими, быстрыми, зато бестолковыми. Боевая подруга помогала, как могла, почему-то вдруг стала молчаливой и не хихикала по поводу и без. Серый после недолгих дней семейной жизни вообще стал по военному лаконичен. Так и не вспомнив, как ее зовут, он стал к ней обращаться не с прежними выражениями типа ласточка-цыпочка-козочка, а выбрал нечто среднее, каждый раз начиная со слова "давай-ка". Звучало это так: - "А давай-ка сбегай за пивком, тут рядом, банка на кухне". Или(это особенно любимое): - "Давай-ка пожрем чё-нито!" Поэтому буду пока звать ее не подругой, так как имени ее я тогда и не узнал, спросить стеснялся, а Давайкой, оно ей подходило, да и она бы не возражала. Кстати, это я не сейчас придумал, так мы с Валерой ее между собой и звали, в шутку, конечно. Пихали они на пару в рюкзак все, что под руку подвернется, в кучу и хлеб, и картошку, пачку лаврушки, а Давайка сунула пакетик с крупой, после оказавшейся пшенкой. Вот и получилось в итоге, что миска одна, ложка тоже, но фирменная. Ее отлил Сереге помощник по свинкам из алюминиевой проволоки, соорудив форму из глины. Умелец оказался. Вот что значит свинарник, каждый обретал себя! Ложка была хороша, спецзаказ. И ручка приличная, а уж черпательная часть ваще! Скорость хлебания была умопомрачительная, четыре черпка на миску, сам свидетель! Да и по лбу заехать солидно получалась, что вскоре Давайка и испробовала, вроде бы как бы и в шутку. Не больно, но обидно. Серега был весь в заботах, а девчонку просто не замечал. И когда кушал, тоже. Мать наливала им двоим в одну миску, Серега чуть ли не ментальным усилием двигал ее к себе, начинал метать, потом спохватывался, спрашивал Давайку: - Чё не ешь? На кухне напробывалась? и опрастывал всю посудину. Так что одна ложка на двоих, одна кружка и одна миска. Одежка для "Артемиды" подошла сеструхина. Маршрут следования они обсудили и двинули в Артемы, каждый своим путем. Серега на мопеде, а Давайка на перекладных. Он ее встречал в определенных точках, типа автостанции и Афонино, говорил свое коронное "Давай-ка на автобус" или "Давай-ка по тропке и до озера" и все было нормалек, дошли(а кто и доехал) до места. А мы двинули на следующий день, налегке, добрались быстро и без приключений. Около 10 часов уже нашли первопришельцев. Картинка была еще та. Серега возлежал около костра на огромной куче сена, в костре, прямо на дровах, стояла новенькая 5-ти литровая кастрюля, в которую была налита вода и торчали чьи-то тоненькие ножки. Давайка пыталась снять пробу, помешивая варево тоненькой веточкой и временами облизывая ее. Ложку Серега не доверял, берег как память, держал в сапоге и говорил, что без нее он никуда. Про охоту и трофеи рассказал быстро, кратко и без ненужных подробностей. Охота на правом берегу уже была закрыта, уток, по словам Сереги, не было и не предвидилось. В кастрюле варились пара чибисов, заваленных им не сходя с сена. Дурные птахи сели недалеко от него на дорогу, он бахнул метров с восьми и положил обеих.  То, что от них осталось, и находилось в кастрюле, тщетно пытающейся закипеть. Еще добыл он чайку. Называл ее то мартыном, то бакланом, поэтому породу до сих пор не знаю. Назовем ее бакланом, иначе этого дурака, подставившегося под Серегин выстрел и не назовешь. Валера издевательства над посудой не вынес, тут же нашел кусок проволоки, сделал к кастрюле дужку, а я срубил рогульки и перекладину. Дело пошло веселее, там что-то кипело, пшено было немытое, пена перла грязная, а пахло в основном лаврушкой, Давайка бухнула полпачки, не пожалела прянностей, да с горсть перчика в горошек. Как это блюдо назвать, до сих пор думаю. Лежало 4 куска чибисятины, немного картошки и с кружку пшена, немытого и недоваренного. Шулюм не шулюм, кулеш не кулеш. Кондей, короче. Мы было разогнались доставать миски, но я передумал, а за мной и Валера. Дальше мы действовали почти синхронно. Я вытянул ножку, и Валера ножку. Я осторожно куснул, а Валера просто понюхал и поглядывал на меня. Я немножко пожевал и на этом закончил. Валера мяско съел и зачерпнул кондея. Некоторое время смотрел на него, потом отправил в рот и замер. Ненадолго. Подумал немного. Потом проглотил, как-то несолидно пискнул и потянулся за хлебом. Я тоже. Мы уже наелись, а Серега только еще взял разгон. Давайка скромно глодала крылышко, а Серега, заглотив свое, поглядывал и на ее порцию. Она догадливо протянула ему дичину. Ложки у нее не было, поэтому жевала хлебушек. Мы с Валерой синхронно протянули свои, она взяла ближнюю, осторожно выловила половинку картошины( Давайка резала ее пополам, и это спасло ее от голодной смерти), пожевала и потянулась было за добавкой, но Серега вошел уже в рабочий режим, решительно двинул кастрюлю к себе и был похож на роторный экскаватор, работающий на полную мощность в легком грунте. Я почему-то подумал, что свинки на ввереной ему ферме наверняка недоедали, такой жрун на все способен. Одолев кастрюлю(литра три, не меньше!), Серега отвалился на сено, задумчиво глянул на Давайку и протяжно произнес: - А давай-ка.. Мы с Валерой одновременно подумали об одно и том же: - Нажрался, теперь на любовь потянуло скотину! и хором выкрикнули: -Чайку!!! Давайка потащила посуду на берег, а мы занялись тем, зачем и приехали. Мы! Пошли! На! ОХОТУ!!! Серега без слов отдал мне ружье и три патрона, больше у него не было, израсходовал. А я прикинул - три патрона - три уточки, мне хватит. Два в стволы, один в карман. Валера тем временем преобразился. Собрал ружье, оно выглядело настоящим! Нацепил патронташ, самодельный, из старого кирзового сапога. Но выглядел как настоящий! На 15 патронов, именно столько патронов удалось снарядить, ремень из старого отцовского брючного и две тесемки сбоку, с колечками от старого портфеля, для трофеев. Почему именно 2 и 15, мы потом долго думали, и решили, что это кисмет, судьба, значит. Ибо патронташ и патроны делались в разное время, и как совпали количество ячеек с количеством патронов, не для среднего ума это дело. А уж тесемочки с колечками и именно две... И вот мы двинули к озеру. К тому, которое Серега облазил сегодня утром вдоль и поперек, и ничего не нашел. У нас с Валерой были мысли о причине такого поступка, и они совпали. Этому мудаку нечего делать на охоте, вот дичь и спряталась! Валера шел впереди, я за ним и осваивал ружье. Учился взводить и спускать курки. Взвел и спустил, взвел и спустил, взвел... Тут Валера не выдержал и сошел с тропки. "Очко сыграло" - подумал я. Валера сказал: - «Иди первым и не щелкай курками. Еще раз щелкнешь и в лоб!» Я сразу поверил, стал приглядываться к озеру. Оно все заросло ивняком, только изредка были дыры. То ли рыбаки протоптали, то ли охотники засидки делали. У первой же щели я насторожился, а вдруг вылетит что? Осмотрел еще раз курки, но не щелкнул, мало ли что. Валера буён бывал в гневе. И тут оно свершилось! В дыре раздалось хлопанье, кто-то через ветки рвался на свободу. Это чирок, подумав, что все охотники типа Сереги, закемарил и проспал наш подход. Вместо того, чтобы проплыть пару метров и стартовать с воды, он тупо, хлопая крыльями и перебирая лапами, пробивался вверх. А тут я. С ружьем и боевым задором. Наконец он пробился через ветки и я, почти не целясь, шарахнул из левого ствола! Расстояние было небольшое, метров 20, и его снесло в воду. Дальше я секунду раздумывал, заорать или гордо достать матерую утяру, выбрал второе, солидно сказал: - «Ваши не пляшут, Беня!» и полез прямо в кедах в воду. Почему Беня и что у него должно было плясать, не знаю, честно говорю Что-то, видать, навеяло. Или заклинило… Валера завидовал страшно. Я повесил ружье на плечо, а чирочка держал двумя руками, иногда поглаживал перышки, чтобы не топорщились и как-то машинально думал: -«Один патрон - одна утка, еще две сшибу и хорош!». Настала очередь Валеры идти первым, что он и сделал, согнувшись и наклонившись немного вперед, зорко обзирал кусты. Я думаю, что на нашей стороне были всё, нам перло как конокрадам в пьяной деревне. Вскоре взлетела еще одна утица, потянула вдоль озерка, Валера прицелился, повел стволом, выстрел и чирок, как кирпич, падает в кусты и тут же взлетает. Я лихорадочно целюсь, веду, веду, курок, жму, жму...хрена. Курки не взвел, стрелять то Валере. Он обернулся, хмыкнул, ну и стрелок, мол. Я сказал: - А сам то, бах-бах и мимо. На что он ответил: - Мой вон лежит, а на твоего просто упал. Так оно и было. Доставал опять я, все равно ноги мокрые. Мы шарились еще с час, все было тихо, и уже повернув обратно, увидели еще одного чирка, тянувшего в нашу сторону. Я вскинул ружье, выцелил, нажал на курок... хрена, опять не взвел, забыл, зараза. А Валера не сплоховал, завалил пташку. Ну прям Улукиткан какой то. После он объяснял секрет своих успехов, махая руками, притоптывая и где-то даже приплясывая. Я, говорит, знал, что если летит справа налево, надо бить в утку. Ствол кривой и бьет левее. Вот и получалось, что просто навожу, а оно само упреждение выбирает. Я спросил, а как, если слева направо? Он ответил, что еще не прикидывал, не все сразу. К костру мы пришли гордые. Там картина не изменилась, Серега лежал на спине, накрыв лицо кепочкой, Давайка сидела у костра и о чем-то думала... Серега все-таки услышел наш подход и спросил: -«Все бутылки перебили?». Я гордо ответил, что мы не некоторые, бедных птичек у костра не стреляем, когда уток полно и бросил своего почти что гусака Давайке. Она ойкнула, но птицу поймала, посмотрела вопросительно, что,мол, делать? Я хотел сказать :Давай-ка ощипли, но вспомнил курвеца Серегу и вежливо сказал : Щипать. Тут наконец Серегу проняло. Он резко вскочил, посмотрел на птица в руках Давайки, потом на гордого Валеру, обвешанного двумя чирками с ног до головы(ну пусть до пояса, какая разница, но звучит-то приятнее!), хватанул ружье и, ничего не спрашивая, дернул к озеру. Вдруг перелет какой начался, а он не в курсах! А мы занялись готовкой, решительно отстранив от костра Давайку. Она птичку уже ощипала, опыт, его не пропьешь! Супец вышел на славу! Уточка, пяток картошин, две перчинки, целая луковица и никакой лаврушки. Серега пришел, когда мы уже разлили супец по мискам, в самую большую положили половинку утки, налили доверху и поставили перед голодной девчонкой. Она старательно швыркала ложкой, шмыгала носом и ела, ела, ела... Третий день не жрамши, я подсчитал, Валера тоже, расчеты совпали. Сами мы ели другую половинку, хлебали из одной миски одной ложкой. Другая была у Давайки. Перед этим договорились, что если Серега полезет в ... ну сами знаете, куда, начистить ему пятак. Но у него очко было, что твой барометр. Буркнув, что, мол, некоторые всех уток повыбили, привычным жестом двинул к себе кастрюлю и заработал своим агрегатом, не спрашивая, кто съел его порцию ути. На следующий день пошел дождь, мы собрались и уехали. Серега тоже. А девчонку, оказывается, звали Александрина, это мне после Людка сказала, сеструха Серегина. И уехала она назад в Ленинград через пару дней, предварительно надавав по роже Сереге, достал он ее. Да, кстати, как Валера почуял, что уток будет две, по числу колечек, я так и не понял. Он тоже. Хрен его знает, кисмет...

     А "Беня" всплыл через неделю где-то. Сидели мы у Кольки, играли в картишки, в свару, по маленькой. Мне пришло два туза, я уже хотел загребсти кон, и тут Валера выкладывает свои 32 и важно говорит: -«Ваши не пляшут, Беня»! Запомнил, гад! Ржали мы минут 20, до икоты, а Колька, врубившийся позднее и узнав о происхождение этого выражения, на 10 минут больше, и от него, кроме прерывистого "иии... иии...иии" ничего не было слышно. С год допекали... Смех смехом, а так все и было. Гораздо позднее, уже в середине 80-х, мы в Артемы частенько ездили на рыбалку. Я приезжал с работы в сад, он у нас в Б.Ельне, там забирал Кирилла с дедом, удочки, червячков и садочек небольшой, кил на 5 и через 15-20 минут уже тягали карасей. И часто, прямо по поплавкам, проплывало утиное семейство, утя-мама и 5-6 утят, и всегда только чирки! Поэтому слова "Артемовские луга" у меня навсегда связано со словами "чирок" и "карась".