Текст. Фр. лит. Ирен Немировски. Французская сюита

Тексты о французской литературе
3.
Лариса Миронова
Ирен Немировски. роман "Французская сюита". гл 1. Война

Роман, предваряемый главой "Война", написан известной французской писательницей российского происхождения Ирен Немировской ( Нери) "по горячим следам" - т.е. в начале второй мировой войны - листочки. на которых был написан текст, дочь, нашедшая их в чемодане с документами уже после гибели матери в лагере Освенцим в 1942 году.,сначала приняла за дневниковые записи. Но это был роман, его впервые опубликовала дочь Ирен уже в наше время - в 2005 году.

В главе с однозначным названием "Война" описана в больших подробностях ночь в Париже самом начале войны, первая бомбежка. Всевидящий автор не оставил ни уголка без своего внимания - вот завыла сирена, и первыми ее услышали больные и матери, чьи сыновья ушли на фронт, влюбленные женщины...А вот мужчины продолжают спать, им снится, как морские волны перекатывают гальку.... лотом вскакивают: "Что? Тревога?"
Накануне уже бомбили - бомбы падали на окрестностях Парижа.
Матери спешно одевают детей - надо спускаться в бомбоубежище. Люди идут вниз по лестнице, свет зажигать нельзя, но многие идут с огнем - иначе можно упасть и переломать ноги. В это время в рабочих кварталах народ спешит в метро - бедные хотят чувствовать локоть ближнего в трудную минуту - так поясняет автор причину их стремления быть вместе, в то время как богатые спасаются в одиночку.

Тем временем наступает рассвет "серебристая, бледно-голубая дымка окутывала мостовые. парапеты набережной, собор Парижской Богоматери".... Но где-то рожают детей, забыв о войне, кто-то умирает, и звуки разрывов бомб кажутся незначительными.Младенцы сладко чмокают во сне. им пока о войне ничего неизвестно. А вот зеленщицы разбежались с улиц от звука тревоги. При ярком свете красного, восходящего солнца разрывается бомба совсем близко от Парижа, от чего вспархивают птицы с домов. Однако в вышине парят себе и парят большие хищники ( будто сами самолеты с бомбами ), Ниже кружат жирные голуби, ласточки. а беспечные воробышки продолжают скакать по безлюдным тротуарам.По берегам Сены на тополях сидят невзрачные птахи и вовсю щебечут. Но вот отбой.

Так Немировски описывает эту ночь и утро - первую бомбежку Парижа.

Что тут правда, а что вымысел. Если взять газеты за период перед началом и само начало первой мировой войны - за август - сентябрь 1914 года, в них можно найти много очерков, в первом приближении очень напоминающих этот текст, - как журналистов, так и писателей, подробно рассказывающих, как жители разных городов переживают надвигающиеся события.. Но ни в одном из них не найти ничего прободного по духу. все они подчеркивают, как реальные очевидцы событий. что люди, ЗАБЫВАЮТ МЕЛОЧНУЮ СТОРОНУ ЖИЗНИ, они примиряются, в одночасье решаются сложнейшие вопросы, люди склонны прощать друг другу, у всех почти просыпается гражданское чувство и желание помочь ближнему. У Немировски все наоборот. Война как досадное происшествие, не более того. Красивости типа приведенной цитаты выглядят издевкой в данном контексте. Могла бы быть одна небольшая, но бьющая а глаза деталь - по контрасту, демонстрирующая равнодушие красоты к надвигающемуся ужасу, но "серебристая бледно-голубая дымка укутывающая... " - это слишком.
Природа тоже как бы "выбилась из колеи" птицы никогда не будут летать и чирикать, тем более беспечно распевать, когда рядом рвутся бомбы или раздаются громкие звуки. Птицы даже при надвигающейся грозе забиваются под стрехи, прячутся в листве. где угодно, но никогда не летают и не щебечут в приближении опасности. Ремарка по поводу Сены вообще вопиющая: "Сена улавливала все разрозненные отблески, стократно умножая их.... Сена отбрасывала блики и вбирала их... Многие думали, что она направляет удары вражеских самолетов. Некоторые утверждали. что этого не может быть".

Сена пособничает фашистам! Где же она услышала внутренние голоса этих многих? Абсурдность этого утверждения разоблачает сам же автор: Многие ДУМАЛИ, а некоторые УТВЕРЖДАЛИ, что этого не может быть Но как эти некоторые прочли мысли этих многих? Более правдоподобно было бы, если бы многие утверждали. а некоторые думали. что это не так. Хоть какой-то смысл был бы в этом пассаже. Надуманностью дышит каждая фраза. выписанная с такой тщательностью и тягой к красивостям и образности, что, если бы не тот факт, что рукопись романа лежит в архиве и все было написано Немировски В ПРОЦЕССЕ начала войны, можно было бы подумать, что эта глава просто присочинена кем-то уже потом. Но если это написано самой Ирен Немировски в начале войны, то ничего другого не остается предположить, что написана глава под названием "Война" безразличной рукой и без всякого предчувствия. чем все это закончится.

4.
Лариса Миронова

Роман "Французская сюита", Ирен Немировски, м.. Текст, 2006 ( перевод с французского издания Denoel, 2004).
История написания, издания и анализ текста романа

Роман предваряет посвящение Денизы Эпштейн, дочери Ирен Немировски, которая и подготовила к изданию рукопись матери, погибшей, согласно имеющимся записям, в 1942 году в Освенциме.

Ирен родилась 11 февраля 1903 года в Киеве, в семье одного из самых богатых людей России - банкира
Льва Немировски, родители которого происходили из центра хасидизма 18 в. г. Немирова. Он также был
членом Советов многих банков России, и что самое удивительное, ему, после бегства из России после революции, удалось вернуть свое состояние почти полностью.

Ирен, нелюбимая матерью и нелюбящая ее взаимно, была любимицей отца и росла на попечении гувернантки-француженки, которая и обучила ее языку. Ирен также знала и несколько других иностранных языков, что говорит о ее недюжинных лингвистических способностях. Писать она училась по книгам Тургенева. а подздее, когда уже жила в Париже, ее любимыми авторами стали Мопассан и Уайльд, "Портрет Дориана Грея" был для Ирен настольной книгой. Свою ненависть к матери она отразила в своих ранних произведениях, что также многое обьясняет в ее характере. Ирен ненавидела яростно и вдохновенно - сначала она ненавидела евреев, описывая их в своих произведениях жестко и беспощадно ( горбатый гнос, крючковатые пальцы, тщедушное тело, но и страсть к наживе, наследственное умение сбыть недоброкачественный товар ), бичуя вновь и вновь "еврейскую сволочь",
потом доходит до полного обобщения - "вот какая у меня семья!"
Но далее она распространяет свою ненависть на всех европейцев - "Притворы-европейцы. как же я ненавижу вас!" Кажется даже временами, что она получает некое извращенное удовольствие от своей безграничной ненависти к миру людей.

Иными словами, Ирен Немировски, уже с первых произведений, вне духовной сферы евреев, и, позднее, когда в Европе разгул антисемитизма достигает апогея, она 2 февраля 1939 года принимает крещение вместе со своими дочерьми, которых накануне объявления войны, 1 сентября 1939 г. перевозит в Исси-Левек, откуда родом была няня детей Сесиль Мишо Сама же, вместе с мужем, остается в Париже.
Так было до июня 1940 г., когда Францию разделила демаркационная линия.

Далее последовали законы о евреях, и Ирен стала для новой оккупационной власти и еврейкой, и иностранкой. Теперь они жили за городом, вместе с детьми. каждый день Ирен уходила и, по ее словам, писала, сидя на земле, возвращаясь лишь на обед и вечером. За два года - с 40 по 42 год издательство Альбен Мишель и антисемитская газема "Гренгуар" печатали ее рассказы под псевдонимом Пьер Нерей и Шарль Бланка.

Ирен мечтает о книге в тысячу страниц, из пяти частей, написанную как симфония, но успевает написать лишь две части - "Июльская гроза" - это картины хаотичного бегства от немце, и вторая часть "Дольче - написана как роман. Далее стоит слово "конец".
Далее она пишет завещание на имя няни детей, чувствует, что всеми покинута, но и не предпринимает ни малейших попыток к спасению себя и детей - ведь была по крайней мере, гипотетическая возможность уехать в Швейцарию, там принимали еще евреев. Она по-прежнему каждый день пишет в лесу, сидя на земле, но вот 3 июля 1942 года к ней пришли жандармы, а 16 июля ее арестовали и увезли в лагерь. 17 августа 1942 года она уже в списках на уничтожение.Дети с няней бежали, а мужа вскоре также постигла схожая участь - 6 ноября его депортируют в Освенцим и по прибытии отправят в газовую камеру.

После войны девочки, спасенные няней, ищут мать, ходят на Восточный вокзал, стоят с плакатом - и вот Денизе однажды показалось, что она видит силуэт матери, она бежит за женщиной, но... это ошибка? Сведений нет.

Няня вывезла чемодан с документами, в нем была и рукопись романа, который сначала дети приняли за дневники. Затем, когда обе стали взрослыми и связали свою жизнь с литературой и издательским делом, Дениза взялась за чтение дневника, который, по ее словом, оказался рукописью романа. Она сама занимается дешифровкой рукописи, перепечатывает на машинке, а затем делает компьютерную версию, которая считается окончательной редакцией романа. Затем издает в 2004 году. Книга имеет шумный успех и фантастический тираж. Современный читатель почему-то вдруг с упоением принялся читать роман про то, как постыдно вели себя французы во время войны - лавина бегства по дорогам, запруженным усталыми и голодными людьми, попытка отвоволевать право ночлега хотя бы на стуле, богатые буржуа, сторонящиеся народа, и пытающиеся спасти свои безделушки, кокотки, которых бросили любовники, кюре, который пытается спасти сирот, а они, оказавшись на свободе, убивают его, и на этом беспощадном фоне лишь одна семйная пара сохраняет достоинство - нетрудно догадаться, кого автор имеет в виду в качестве прототипа.

Часть под названием "Июньская гроза" посвящена описанию картин бегства. Сразу после прелюдии к роману - главы 1 "Война" идет глава, в которой читатель входит в мир буржуа Периканов. болагонамеренного буржуазного семейства правоверных католиков, так пишет автор. (Но "правоверными" называют вообще-то мусульман, в отличие от православных христиан, католиков правоверными никто не называл.) Семейство слушает новости по радио, прислуга толпится за дверью, людей приглашают войти и слушать новости вместе с хозяевами. Юбер, средний сын Периканов, 18-ти лет, не скрывает своего разочарования, он хотел бы. чтобы правительство объявило массовый призыв в армию и вело себя решительно. Он еще надеется, что это всего лишь хитрый маневр. Он раскладывает георграфическую карту и пытается объяснять, как надо вести военные действия. Однако взрослым не до него. Все подавлены нерадостными вестями - и лишь один персонаж. кот Альберт не чувствует никакой беды. Он "плотоядно" смотрит... Потом кот резво вскакивает на снику кресла, в котором сидит старший Перикан, похоже, что растерянность и горе хозяев его только веселят.
А семья. между тем, по распоряжению. главы семьи, готовится к отъезду: надо сделать многое - подготовить безногого старика, четверых детей. слуг, кота, серебро, ценное белье и фарфор, меха, детские вещи, провизию, лекарства... Юбер не хочет уезжать, он умоляет отца оставить его вместе со старшим братом Филиппом. Он даже предлагает собрать товарищей, образовать с ними отряд добровольцев. И тогда они смогут... Но Отец только жалеет его, но не разделяет его патриотического энтузиазма. И тогда Юбер начинает горько рыдать, кривя рот, как маленький. Наступает ласковая июньская ночь, во тьме пролетает ласточка. кот плотоядно мяукнул ей вслед.
НОЧЬ и ТЬМА опустились на жизнь мирных буржуа. Иллюзий больше нет.

Следующая глава посвящена писателю Габриэлю Корту, известному преуспевающему человеку. У него томные хищные манеры, холеные руки и лицо обрюзгшего Цезаря, лицо "старой кокетки с голубоватыми мешками под глазами", рядом его официальная любовница Флоранс, единственная женщина, которую он терпит рядом с собой до утра. Он творит, обнаженный до пояса, поедая неимоверное количество фруктов. Единственное, что он любит сердечно, это небесно-голубая чаша из ляпис-лазури. которая всегда стоит перед ним на столе.Так же несимпатично описана и Флоранс - у нее мягкий жирный подбородок. и коровий взгляд, но Корту это нравится. потому что он любит женщин, похожих на телок. Все это описание сделано в жанре откровенного шаржа, сатиры, людей так не описывают, так их только осмеивают. Но вот мирное описание прерывается - им тоже надо уезжать, по телефону им сообщили, что немцы скоро доберутся до Сены.Прислуга по имени Марсель рассуждает о своих хозяевах также пренебрежительно: " ...давно пора уезжать. Жалкое зрелище: люди богатые, знаменитые. а разума не больше, чем у скотины бессловесной!..." Сам он не боится немцев, он их уже видел в 14-м году. Но сейчас он старик, и его не призвали в армию. Но его возмущает, как можно не позаботиться о доме, об имуществе? Свое добро он уже давно спрятал в надежном месте. "Он почувствовал к господам презрение, впрочем любовное, какое испытывал к белым борзым, прекрасным. но безмозглым." И тут все ненавидят или презирают всех. Ничтожный мирок мелких себялюбцев! Как можно таким сочувствовать?

На пустынных улицах никого, ставни магазинов закрыты.Супруги Мишо, по привычке взявшись за урки, одиноко перемещаются по опустевшему городу. Они вместе работали в банке. Муж там работал всегда, а жену приняли недавно, до окончания войны. А раньше она преподавала пение. Сын на фронте. Женщина, некогда красивая. уже начала стареть, но былая красота все еще угадывалась на ее исхудалом лице. Муж смотрит на лее с доброй улыбкой, и в глазах его загорается озорная нежность...
Тональность повествования изменилась на прямо противоположную - это неизбывная ежность.

Вот они, любимцы автора, об этой паре Ирен Немировски будет писать с неизбывной любовью и нежностью, в отличие от всех остальных персонажей своей сюиты.Банк уже эвакуирован, но они пока здесь. Никаких указаний не поступает. Но вот стало известно, что завтра они уедут, вместе с банком. Супруги рады. что их не разлучили, и лишь одного жалко, что с ними нет их сына Жана- Мари. ( двойное имя - аллюзия двоих детей). Они тосковали, и находили утешен ие лишь друг в друге.

В главе 7 появляется Шарль Ланжеле, и он собирается бежать, собирает вещи, и о нем сообщено, что он, человек болезненный и брезгливый, страдавший ожирением и тахикардией, с белыми жирными пальцами, " в целом мире любил только свою квартиру и собрание редкостей. что теперь лежали на голом полу". В Париже еще оставалось несколько нерешительных людей, что медлили с отъездом и никак не могли уехать, надеясь лишь на чудо. Но чуда не происходило. По телефону с некоторыми из них Шарль Ланжеле говорит "гнусавым невыразительным голосом", но с иронией. Он знает, что Париж сдадут. И другие города сдадут тоже. Он просто надеется пересидеть эту войну, как и первую, вот поэтому он не боится, он просто уезжает в более спокойное место, где будет больше порядка.

И вот опять - в главе 8 - смена тональности: Супруги Мишо собираются к отъезду, складывают вещи в своей маленькой Пражской квартирке. Она им дорога как память о счастливых днях, проведенных здесь. На коленях перед постелью сына она молит бога сохранить Жана- Мари.

И вот все эти люди отправляются в путь - что они видят по дороге? Всюду разруха, на лицах людей растерянность. Все остаются при своих отвратительных привычках - эстет Корт зажимает уши длинными белыми пальцами, чтобы не слышать, как прислуга с хрустом жует. Народ, нескончаемым потоком, бежит на юго-запад, когда дорога поднимается , то видно до самого горизонта, как их много, шагающих в пыли и грязи. Бедняков, неудачников, робких и слабых все теснят, коль скоро они не умеют сами постоять за себя. Пешком также тащились люди скупые. их пугала цена на билеты. И никто не знал, от чего они бегут: вся Франция в огне, гибель грозит повсюду.

Но вот небольшой проблеск, дань справедливости - автор пишет, что простые люди знают сострадание, они обычно жалеют только своих да нищих, но здесь они жалели любого, вот и Жанна Мишо получает поддержку от неких толстых теток, которые подхватывают ее, когда она уже изнемогла от усталости. И только Морис Мишо чувствовал себя почти счастливым - он вообще не придавал большого значения собственной персоне и не считал себя редкостным неповторимым созданием, "каким в глубине души ощущает себя всякий" (!!!???)

Подобное упрощение в восприятии людей для любого писателя непростительно,. Находясь в здравом уме, вряд ли кто решится так написать - без страха утратить доверие читателей к своему слову.

Часть "Дольче" - написана как самостоятельный роман. Начинается он тем, что в доме Анжелье в Бюсси ждут немцев. Удручающий вид жалкого, поверженного мира - у входа в церковь персиковое деревце в розовых цветах жалобно подрагивает ветвями. Немцы входят колонной, в полевой форме и железных касках, а глаза солдат уже косят на дома, где им предстоит жить. Вот офицер на лошади - красавица в серых яблоках осторожно перс топает тонкими ногами, она изнемогает от желания мчаться галопом. За лошадью придавливают ГОЛОВЫ булыжников тяжелые танки. Потом пушки, За ними едут грузовики, доверху наполненные черным хлебом для солдат. Кавалеристы смеются. шутят...

Описание совершенно иное - идут такие симпатяги: сильные, красивые, непобедимые, богатые, с провиантом, одно слово - достойная нация! Лейтенант потянулся за веточкой персикового дерева и улыбнулся. А за ставнями на этих милых людей смотрят злые глаза старух-француженок. Женщины переговариваются, боятся, что у них простыни заберут...
А вот как описывает автор немецких солдат-кавалеристов:
" Мужчины, сидевшие на лошадях, были молоды, румянец во всю щеку, блестящие светлые волосы
( белокурая бестия, однако, чтоб никто не сомневался! - Л.М.), и лошади раскормленны, с широкими лоснящимися крупами...."

А вот как видит автор оккупированное население:
" Жителям... немцы внушали страх, уважение (?!) неприязнь и озорное желание надуть оккупантов, попользоваться (?!) ими, завладеть их денежками" Мол, денежки-то наши, они их у нас отобрали, думала бакалейщика, с широкой улыбкой предлагая не мцу червивый чернослив и запрашивая вдвое больше обычного.

Солдаты ведут себя повсеместно интеллигентно, ничего не громят и даже не отвечают на очевидное хамство ( немец, которому пытаются всучить червивый чернослив, молчит, хотя и видит подвох. Культурная нация, можно не сомневаться. Толпами они кочуют из магазина в магазин - серьезные и мечтательные...

Однако, жаль, что Немириковски не написала все пять частей сюиты - хотя в виде утопии или антиутопии, каков, по ее видению, был бы финал этих мечтаний и мечтателей?
А горожане в домах спешно прячут хорошее постельное белье. (Мещане, одно слово!)
Симпатии автора прозрачны. Как в симфонии, это определяет тональность - и здесь все предельно четко, мажор - минор.


Таков роман "Французская сюита". Многое можно понять в судьбе Немировски, если предположить, что причиной ее ненависти к людям, которую сейчас преподносят как боль за людей, тем, что ею, такой жизнелюбивой и привыкшей к роскошной, счастливой, в целом, жизни двигал животный страх потери этой жизни.
Однако много неясного в ее биографии и в ее творчестве, особенно в том, что касается романа "Французская сюита", остается и по сей день:
Вот несколько из них:
1) была ли проведена разносторонняя экспертиза рукописи, найденной няней в чемодане Немировски,
2) был ли соавтор у Ирен Немировски, и кто, если был, когда она в 40-42 годах печатала свои антисемитские рассказы,
где на самом деле работала она все эти дни, ведь сидя на земле, много не напишешь,
3) есть ли свидетели ее гибели в Освенциме, или все основано лишь на записи в журнале,
4) кто та женщина, выясняли ли это Дениза, которую она приняла за мать на Восточном вокзале после войны.