В самый длинный день лета. Милая, малая Родина...

На рассвете самой короткой ночи в году – 22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно, без объявления войны, напала на Советский Союз. Имея двухлетний опыт ведения войны и заранее подготавливая силы к вторжению на территорию нашей страны, фашисты бросили против Красной Армии и советского народа, занятого мирным трудом, 190 отборных дивизий. Их поддерживали около 4 тысяч танков, 5 тысяч боевых самолётов, более 47 тысяч орудий и миномётов. Общая численность вражеских войск достигала 5,5 миллиона человек.

В первый же день войны подверглись ожесточённой бомбардировке Киев, Минск, Севастополь, Мурманск и многие другие города.
Вместе со всем народом встали на защиту социалистической Родины, поднялись на освободительную борьбу против иноземных захватчиков и мои земляки. В каждом сельском Совете были созданы отряды самообороны, группы для борьбы с диверсантами и шпионами. Все предприятия были переведены на военный режим работы.

В колхозах спешили убрать урожай, и работа на полях и токах не прекращалась даже в ночные часы.

Но враг, имея многократное превосходство в живой силе и технике, захватив стратегическую инициативу, используя фактор неожиданности, принудил наши войска к отступлению. К началу июля 1941 года немецко-фашистские войска, продвинувшись на каждом из направлений на 450-600 километров, захватил Литву, большую часть Латвии, западную часть Белоруссии и несколько областей Украины.

В июле фашисты прорвались к Ленинграду, но были остановлены на подступах к городу.

К этому времени в Думиничском районе не осталось мужчин призывного возраста, а с фронта стали приходить похоронки. К осени армия противника захватила всю Украину, прорвалась к Ростову-на-Дону, завязались тяжёлые бои на Брянском направлении. Враг неумолимо приближался к Думиничам. Все понимали, что беды не избежать, что под оккупацию попадут и Думиничи.

Под руководством райкома партии были созданы подпольные – партийная и комсомольская – организации. Сформирован партизанский отряд «За Родину!», командиром которого был избран председатель райисполкома А.И Ильин, комиссаром – секретарь райкома партии К.И. Романов. Отряд был разбит на боевые группы. Командирами групп стали: А.М. Ястребов, П.Т. Бубнов,  Н.С. Старостин, А.С. Липкин, политруками – Д.Г. Митин, Е.Т. Борисенков, Ф.С. Мазуров,  А. Балобнов.

Известия о начале войны заставали людей в самых разных местах: дома, в поездах, на полях и на предприятиях. Вот как рассказывал об этих тревожных  днях ветеран труда, житель пос. Думиничи Сергей Егорович Капцов:

«Всем известно, что день 22 июня 1941 года был воскресеньем. Стояла сухая, жаркая погода. Воскресенью всегда предшествует суббота. У нас не было своей бани, но мы мылись каждую неделю.

Баня была у братьев Кирюшкиных. Они жили с нами по соседству. 21 июня мы пришли в баню, когда братья уже мылись. Пётр помогал отцу, Михаилу, одеваться. Андрей кряхтел от удовольствия, размахивая берёзовым веником, а Алексей, бурча на сына Васю, указывал на его ноги, покрытые цыпками.

Напарившись, раскрасневшиеся от жары мужики периодически выходили отдыхать в предбанник. Андрей рассказывал о письме сына Даниила, который служил на западной границе и обещал осенью возвратиться домой. Затем Андрей, не без оснований, спросил у моего отца о международной обстановке.

Отец работал учителем и слыл человеком сведущим в сложных вопросах политики. Он, действительно, неплохо разбирался в обстановке, которая была очень напряжённой. Поэтому вопрос был не праздный. Отец сказал, что война с немцами может начаться в любое время и именно с Бреста, где служил Даниил.

Братья повернули головы в нашу сторону. Отец понял, что допустил страшную ошибку. Его слова можно было расценить как паникёрство. И тогда через несколько дней в нашем доме могли появиться работники НКВД. Отца угнетало то, что братья молчали. А сам он сразу не нашёлся, как оправдать свою оплошность, или хотя бы сгладить затянувшееся молчание, которое становилось всё тревожнее.

Без единого слова оделись и разошлись по домам. После бани отец обычно пил много чаю, но на этот он отказался от своего удовольствия.

Воскресенье, 22 июня, - выходной день. Все были дома. В разгар лета в деревне было много молодёжи из Москвы. Они приезжали к родственникам на каникулы. Как обычно, в такие дни выбирали свободное место и играли в лапту. Более взрослые ребята организовали игру в городки. Играли у колодца, где жил Пётр Кирюшкин. Играющих окружали подростки и много малышей. Вдруг послышался крик: «Белка!» Все бросились к раките, образовалось живое кольцо вокруг дерева. Зверёк спрыгнул на землю, пробежал между ног людей, вскочил на другую ракиту и скрылся в саду.

Мимо нашего дома прошли мужики с косами на вечернюю зарю. В этот раз косцов было особенно много: шли косить и рабочие завода. С другой стороны, из-за горки, где сейчас проходит автотрасса «Москва – Киев», послышался голос Полины Алетиной. «По Дону гуляет казак молодой», - пела она. Ей дружно подпевали молодые женщины, идущие с сушки сена. Чуть подальше от них шли женщины постарше., которые спокойно разговаривали о своих повседневных делах. Они остановились и поинтересовались у детей, что случилось. Выслушав историю с белкой, одна из женщин перекрестилась со словами: «Господи Иисусе, помилуй нас грешных!» Помедлила с минуту и сказала: «Бабы, поверьте, - это не к добру».

Её слова, конечно, не послужили поводом для беспокойства, и жизнь в деревне шла своим чередом. Вечером на улице в Хотисене снова было много народу. Стояла хорошая погода, на полях и огородах вызревал добрый урожай, всем хотелось поделиться своей радостью. Наступило время встречать скот с пастбища. А меня позвали домой, и приказали ложиться спать. Мне предстояло завтра пасти коров за тётю Пашу.

Коров в это время выгоняли рано – в четыре часа утра, поэтому необходимо было выспаться, чтобы потом не задремать в лесу.

Укладываясь на чердаке, я позавидовал старшей сестре Наташе, которая уже гуляла со взрослыми девчатами. Они проходили мимо нашего дома, и я слышал, как они поют: «А там дева плачет над быстрой рекой». Мне надо было уснуть, но сон не шёл: очень много впечатлений было в этот воскресный день.

Сестра пригнала корову, хлопнула дверью и…только её и видели. Она снова убежала на улицу к своим подругам. Мать пришла доить  Экономку: до меня доносились звуки струек парного молока о ведро.

Ничто не предвещало беды. И вдруг по деревне пробежала группа подростков. Забегая в каждый дом, они всем сообщали, что будет митинг, который должен состояться в бывшей молельне. Помещение это уже давно было превращено в клуб.

Стараясь, чтобы не заметили родители, я спустился с чердака. Меня заметил отец, но я, как ни в чём не бывало, вошёл в дом, без надобности стал пить воду. Отец посмотрел на меня, потом на мать, вышедшую из спальни с маленьким ребёнком, который капризничал и никак не хотел спать. Отец тяжело вздохнул, стал одеваться и сказал: «Это война!» Он не торопился и пришёл, когда в клубе уже было много народу.

Отец прислонился плечом к дверному косяку и ждал, когда начнётся выступление. Я прибежал с ватагой ребят раньше отца, когда в клубе было ещё полупустынно, но за столом президиума уже сидел уполномоченный из района, председатель колхоза Комков Е.Х. и учитель местной школы Каменский М.М.

Напряжение нарастало, многие уже догадывались, о чём пойдёт речь, слышались тихие голоса, что это война. Видимо, поэтому спиртное в магазине раскупили, и некоторые мужики пришли на митинг под заметным хмельком.

Начался митинг. Встав со стула, уполномоченный сказал, что фашистская Германия без объявления войны вероломно напала на нашу Родину. Он назвал места, где немецкие войска перешли границу, при этом особенно остановился на городе Бресте. Затем слово взял Каменский. Он призвал сельчан к спокойствию, привёл слова Ворошилова о том, что мы никогда не будем воевать на своей территории. На подоконнике около стола сидел Митрофан Лаврентьевич Кирюшкин – бывший участник финской войны. Сняв и зажав в руке фуражку, обращаясь к залу, он выкрикнул: «Да мы их шапками закидаем!»

«Кто имеет слово?» - послышалось из президиума. Раздался голос. Все повернули головы, стали расступаться, пропуская вперёд мужчину высокого роста. Ещё молодого, в очках. Это был мой отец. Подойдя к сцене, он повернул налево, наступил ногой на первую ступеньку, и…наши взгляды встретились. Я навсегда запомнил эти глаза. По ним я прочитал, что испытывал отец в эти минуты.

Он подошёл к столу, достал из кармана носовой платок, протёр очки и на минуту замолчал. В зале наступила тишина. Тишина стояла такая, пролети муха, и её все услышат.

О чём думал отец? Он хорошо знал военную обстановку на западе, представлял, какая сила врага была подтянута к нашей границе. Он знал, что теперь всем будет трудно и, не смотря на то, что он не военнообязанный, могут призвать и таких.

Наконец он справился с волнением, повернул голову в сторону ветерана финской компании и сказал: «Нет, дорогой мой шурьячок, Германия не Финляндия, и шапками её не забросать. Вы правы, Михаил Михайлович, призывая народ к спокойствию. Но, граждане, учтите, наша Красная Армия может не выдержать натиска врага, и мы тогда окажемся под оккупацией. Необходимо закончить сенокос, собрать весь урожай зерновых, убрать картофель и раздать его населению, закопать в ямы. Тем самым мы сохраним семена. Каждая семья должна продумать вопрос сохранения продуктов питания, обуви и одежды. Война будет затяжной. И кровопролитной».

Отец сошёл со сцены и направился к выходу. Народ расступился, давая ему пройти. Все молчали.

На улице его окликнули: «Егор!» К нему подошёл Андрей Кирюшкин, взял его за руку, и так они молча дошли до дома Андрея. И тут сосед проговорил с трудом: «Прости меня, Егор!» И продолжил, с трудом сдерживая слёзы: «Э-эх, Дани-ил!»

Народ продолжал оставаться в клубе, но по всему было видно, что сказанное о войне, о предстоящих ужасах, застало людей врасплох. О войне говорили, рассуждали, спорили, а когда узнали о её начале, в людей вселилась тревога. А когда на весь зал запричитали вдруг вдовы, оставшиеся без мужей после финской войны, собравшиеся вдруг поняли, какая беда ждёт их впереди.

Влюблённые девушки, не стесняясь родителей и односельчан, подходили к своим женихам,  понимая, что скоро их ждёт разлука. Примолкли пьяненькие мужики.

Родители не знали, когда я вернулся домой и лёг спать. С меня не снималась обязанность в понедельник отправляться пасти коров".
               
                Продолжение следует...