Уважаемый читатель!
Вы держите в руках фантастическую драму. Фантастическую по двум причинам.
Первая: все персонажи и события в романе вымышленные. Любое сходство с реальными людьми или произошедшими событиями абсолютно случайно.
Причина вторая (и, наверное, главная): эта книга позволит Вам окунуться в фантастический мир – мир неистовых страстей и головокружительных приключений; в мир бедняков и богачей; в мир слабаков и сильнейших; в мир негодяев и праведников; в мир без войны и в мир, где идет война, в том числе и скрытая, война, основанная на лжи, предательстве и коварстве.
И дай-то Бог, мой дорогой читатель, чтобы ты познакомился с этим миром лишь на страницах моей книги…
Часть 1. Завязка.
НОЯБРЬ 2015
Черный пиджак, белоснежная сорочка, черный галстук, черная трость в руке… Волосы зачесаны назад… Пронзающий взгляд из-под длинных черных ресниц… Губы застыли в полуулыбке…
-Меня зовут Илья Третьюхин. Я - гений. Я усовершенствовал знаменитую формулу Менделеева и превзошел его. Я не просто произвожу водку, я произвожу мечту. Вы платите копейки за первоклассный национальный напиток, после которого вас не будет мучить похмелье, который не оказывает пагубного влияния на печень и мозг, который просто дарит вам праздник. Мое лицо на каждой бутылке. Мое имя вам известно. Я не прячусь. Я – бизнесмен. Если вас не устроит качество моего товара или я вас в чем-то обману, то придите ко мне и набейте мою холеную рожу. Покупая мою водку вы заключаете со мной джентльменское соглашение о том, что за ваши деньги вы получите настоящее торжество!
Кто-то нажал кнопку на пульте и экран телевизора погас. Воцарилась тишина. За огромным дубовым столом, который стоял посредине просторного кабинета с заляпанными обоями, в дорогих кожаных креслах сидели трое. Один из них выглядел словно лондонский денди, настоящий пижон; это его сейчас показывали по телевизору. Другой, Максим Кисляк, был одет в обыкновенные джинсы, туфли и толстенный свитер. Копна светло-русых волос спадала ему на лицо, на лицо, которое в большинстве случаев было озарено улыбкой. Вот и сейчас Максим, покуривая, смотрел на своего друга и улыбался во весь рот.
Третьим парнем был Виктор Шарлов. Его внешний вид также разительно отличался от внешнего вида Третьюхина: стоптанные башмаки, потертые, но выглаженные брюки, и вельветовая рубашка. Да, еще очки. Очки с толстыми-толстыми линзами: Шарлов был гениальный химик, все время проводил за компьютером, микроскопом или в экспериментальной лаборатории.
-Ну что, Илюха, - радостно спросил Виктор, - сбылась твоя мечта?
-Сбылась-сбылась, - ответил за друга Кисляк, - он органичен в этой роли как никто другой. Ролик вышел четыре часа назад, а у меня уже контрактов на двадцать миллионов. И это, я уверен, только начало!
Третьюхин молча смотрел на друзей, подперев подбородок рукой, и загадочно улыбался.
Шарлов встал, открыл ящик стола, вынул оттуда три рюмки и бутылку водки.
- «Джентльменское соглашение», - шепотом произнес он, разглядывая свое детище. Тара была самая обыкновенная, прозрачная и гладкая, но вот этикетка… Этикетка отличалась. Там было лицо Третьюхина, конечно несколько обработанное, приукрашенное, но все равно узнаваемое. Этикетка была выполнена в строгом стиле, в темной цветовой гамме и давала почувствовать, что «шутки кончились, теперь все по-взрослому, теперь пришли к консенсусу и приняли соглашение, которое никто не посмеет нарушить».
Прозрачная жидкость наполнила прозрачные емкости…
-Давайте, ребят…
-Да, мы все же добились своего. Илюха мутит рекламу, я – формулы, а ты - контракты. Просто «один за всех и все за одного»!
-Давайте выпьем за то, чтобы все так и оставалось!
***
Шарлов осторожно отпер дверь своим ключом и вошел внутрь. Медленно, стараясь не произвести ни звука он снял башмаки, рубашку, брюки, трусы. На цыпочках, опираясь одной рукой на стенку, он стал пробираться в комнату жены. Дверь была открыта настежь. На большой двуспальной кровати, освещенная блеклым светом луны, которая ярко светила сквозь незанавешенные окна, лежала его возлюбленная. Та, которую он до беспамятства любил и которая родила ему ребенка. Длинные русые волосы были раскиданы по подушке, из под прозрачного пеньюара выглядывала упругая грудь…
Шарлов ощутил как его член наливается кровью и поднимается… Он подошел ближе, резко рванул тончайшую ткань… Вика в ужасе открыла глаза… Шарлов навалился на нее всем своим телом и грубо впился в губы… Несколько секунд отчаянного сопротивления и она уже обвивает его руками…
-Все хорошо, - шепчут губы, - все хорошо…
Он ощущает как его член погружается в теплую влагу…
-Я люблю тебя…
***
МАРТ 2016
Телевизионный выпуск новостей:
«Сегодня было совершено покушение на одного из учредителей ЗАО «ВахЛайф», которое известно нам как производитель суперпопулярной водки «Джентльменское соглашение», Илью Александровича Третьюхина. Сейчас он находится в Институте Склифосовского и по последним данным его состояние стабильное. Ближайшее окружение Третьюхина отказывается давать какие бы то ни было комментарии».
***
Черный мрамор на полу. Он же на стенах, по которым развешены зеркала размером с человеческий рост в массивных позолоченных рамах. Посредине комнаты стоит огромный дубовый стол над которым висит позолоченный светильник восемнадцатого века. Вокруг стола стоят три кресла, обитые крокодиловой кожей черного цвета. В двух из них сидят молодые мужчины и молча покуривают сигары…
- Максим Викторович, - раздался голос секретарши по селекторной связи, - к вам четверо мужчин. Говорят, что им назначено.
Кисляк глубоко затянулся и на несколько секунд словно ушел из реальности…
-Максим Викторович?! – вновь обратилась к нему секретарша.
-Пусть войдут, - небрежно бросил он.
В глубине комнаты что-то щелкнуло и металлическая дверь отворилась. В главный кабинет фирмы «ВахЛайф» бодрой походкой вошли четверо: двое русских, двое – кавказцев.
Всем лет под сорок, все в строгих белых костюмах, все с легкой небритостью.
-Что стоите, - глядя на стену произнес Шарлов и поправил свои очки, - подходите ближе.
Перед столом стояло лишь одно свободное кресло поэтому «участники квартета» несколько замешкались. Наконец один из кавказцев решился и усадил свое уставшее тело. Трое других встали позади него.
-Я - Вагинак, это – Ашот. Мы представляем «Росспирт». Это – Володя, это – Кися. Они возглавляют группу компаний « МСГ». Мы пришли чтобы поговорить с вами, господа. Вы ворвались на рынок, где у нас была монополия, и почти вытеснили нас с него. На контакт вы не выходили, связаться с вами было невозможно. Поэтому мы пошли на радикальные меры. Решили «подретушировать» вашего дружка, чтобы спустить вас с небес на землю. И результат, как мы видим, на лицо!
Все четверо самодовольно заржали. Кисляк же с Шарловым продолжали демонстративно покуривать, всем своим видом показывая безразличие и полнейшие спокойствие.
-Короче так, ребятишки, - заговорил Володя из «МСГ». – Мы люди серьезные, поэтому тягаться вам с нами не по силам. Так что сейчас мы подпишем договор, о том, что вы продаете нам вашу фирму за 50 миллионов баксов. Это достойная цена.
С этими словами на стол перед Кисляком легли какие-то отпечатанные листы. Максим на них даже не взглянул: он и так прекрасно знал, что это договор купли-продажи. Эти четверо завоевали весь алкогольный рынок страны, подмяли его под себя и теперь хотят по - наглому устранить конкурентов.
Максим посмотрел на Витьку Шарлова. Тот изображал полнейшее безразличие ко всему происходящему. Однако Кисляк знал как на самом деле волнуется его друг, в каком состоянии он находится. И испарина, выступившая у него на лбу, наглядно это показывала.
-Что ж, господа, - заговорил Кисляк, - вы взяли нас в тиски. Полгода назад мы начали и за полгода «взорвали» всю страну. Теперь мы миллионеры и крупнейшие производители водки во всей России. Когда Госдума запретила рекламу алкоголя и табака это означало, что в этот бизнес больше никому не войти. Однако мы вошли. Ворвались.
Шарлов закашлялся. Ему показался плохим предзнаменованием тот факт, что Кисляк стал о чем-то разглагольствовать: обычно Макс решал возникающие проблемы молниеносно, как говорится «без лишних слов». Пара точных ударов по почкам на молодежной дискотеке или мощнейший удар битой по голове при разборках стенка на стенку. И все четко, выверено, без эмоций. Сейчас же эти четверо, похоже, вывели его из равновесия и недолго осталось до того момента, когда Кисляк согласится со всеми их условиями.
-Да, - Максим словно о чем-то вспомнил и полез в ящик стола, - у меня для тебя презент, Вагинак.
С этими словами он резко выдернул руку в которой оказался пистолет.
«Туф-ф-ф» - раздался гулкий выстрел. Голова армянина откинулась назад, руки беспомощно свисли с подлокотников кресла.
Двое других, находившихся за его спиной, точно так же умерли в течении нескольких секунд.
-Эх, Володя – Кисляк подошел к единственному оставшемуся в живых из всей четверки, под которым растекалась желтоватая лужа, - что же ты, Вова, ссаный такой оказался? Надо было Кисю вместо тебя оставить, он бы, поди, работать с нами смог. А, Вовк, ты-то будешь с нами сотрудничать?
Владимир, словно робот, интенсивно начал кивать головой.
-Ну вот, Вовелло, правила такие. Что вы производили? «Флагман», «Путинку», «Журавли»? Половину отдаешь нам, сокращаешь производство наполовину. Ее будешь отправлять только за рубеж. Если я через месяц увижу на прилавках любую водку кроме «Джентльменского соглашения», то легкой смерти можешь не ждать. За нами государство, ФСБ, если хочешь, а то кто бы нам дал просто так на рынок войти?! Пораскинь мозгами и давай действуй!
Максим снова уселся за стол и закурил.
-Все, иди!
Владимир, который еще час назад был в числе самых богатых и уважаемых людей столицы, покорно вышел вон.
Шарлов наконец смог открыть глаза: после того как пуля прошла сквозь башку Вагинака он зажмурился, поэтому все происходящее потом мог только слышать и дорисовывать в своем воображении.
-Ты - псих, - только и смог сказать он. – Ты что наделал, какое к чертям собачим государство? Если нас сегодня расстреляют я не уверен, что Вика моя даже плакать отважится! Мудак!
С этими словами он достал бутылку и налил себе полный стакан.
-Не кипишуй! Надо еще от трупов избавляться. Куда их денем?
Витька, которому водка уже ударила в голову, смог несколько спокойнее воспринимать действительность.
-Шарлов, ты наш гений. Я – ваши руки. Я должен был поступить именно так, иначе нас бы «слили». Дали бы пятьдесят миллионов, а потом по одиночке стали бы убирать, перед смертью заставляя вернуть деньги. Тут выбор невелик: или я их, или они меня. Другого не было дано. Согласен, что это было дерзко, но это-то нас и спасет. Все подумают, что раз мы это сделали, раз мы оказались на такое способны, то за нами действительно кто-то стоит. И с нами лучше не связываться. Так что давай, брат, осталось чуть-чуть. Помоги мне. И к Илюхе поедем.
Секретарша услышала команду по селекторной связи убраться из офиса в течении минуты и беспрекословно ее исполнила. Работая в этой фирме полгода она научилась ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не запоминать и не задавать вопросов. Никаких.
Через пятнадцать минут двое друзей за ноги выволокли на улицу три окровавленных тела и погрузили их в багажник своего шикарного просторного джипа. Еще через двадцать они уже были в Новогиреево, возле входа в крематорий.
Сторож, за десять тысяч долларов, исполнил их просьбу беспрекословно…
***
МАРТ 2018
-Ты что, Толян, какая водка?! Ты же за рулем?!
-Не дрейфь, Славон, ты не слышал постановление Правительства? Короче обнаружилось, что «Джентльменское соглашение» улучшает реакцию и координацию, так что ее пить чуть ли не рекомендуется, - отвечал Анатолий ловко лавируя в потоке машин на трассе со скоростью 120 км в час. – Вообще ребята молодцы, такую феню выдумали. Гении!
***
В буфете университета, на одном из столиков, завернутая в бумажный пакет стояла она… Поллитровка «Соглашения». За столом сидела компания студентов: три парня, четыре девушки. Все волновались перед Госами. Водка без запаха была как нельзя кстати…
***
Она шла к нему с неимоверным страхом. Всю свою жизнь она, медик, боялась только… стоматологов. Сто грамм «Соглашения» и нервы в полном порядке…
***
Свидание с девушкой? Мало опыта? Ты знаешь, что нужно делать! 33 рубля за 0, 33!
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Водка «Джентльменское соглашение» завоевала всю страну. Суд над ее создателями, который длился больше месяца, наконец завершен. Обвинения в монополизированном захвате рынка признаны беспочвенными, так как на момент создания водки рынок был перенасыщен различными марками. Как отметил в своей речи адвокат фирмы «ВахЛайф» Каиб Окуджава, тот факт, что даже пиво теперь не потребляется, не может служить доказательством монополизированного захвата рынка. Мы просто видим как покупатель отдает свое предпочтение хорошему товару, хорошему бренду, как покупатель поддерживает национального производителя. Хочется отметить, что водка «Джентльменское соглашение» стала национальным достижением, напитком России, и что по оборотам она превосходит компании «Кока-кола» и «Пепси» вместе взятые. Вся Россия заключила соглашение с тройкой российских гениев, у одного из которых сыну сегодня исполняется семь лет. Поздравляем Виктора Шарлова и его сынишку Андрея!»
***
-В кабак? По бабам?
Третьюхин был навеселе: пошатывающаяся походка и бутылка виски в правой руке ясно давала это понять.
-Ша-а-а-рик, - протянул Кисляк, который был в таком же состоянии как и его друг. – Давай по девкам! А?!
Виктор лишь отмахивался: какое-то смутное предчувствие сжало его грудь. Все эти цифры, формулы, буквы… Что-то не так…
-Ребят, извините, я еще поработаю!
Третьюхин с силой опустил бутылку на стол и донышко откололось. Янтарная жидкость растеклась по гладкой поверхности.
-Как кровь, - тихо произнес Шарлов, глядя на увеличивающееся пятно.
-Дебил, - сказал Кисляк, приподнимая друга за шиворот, - у твоего сына днюха, а ты как идиот обдолбанный!
С этими словами он заломил ему руки за спину и повел к выходу. Все трое уселись в огромный внедорожник. Начальник охраны, зорко следивший за всем происходящим, в машину решил не лезть: он четко знал, что когда эти трое все вместе им никто больше не нужен. Лишнего человека они могли выкинуть с автомобиля на полном ходу. Если уж очень он не понравится.
- Ну что, пацаны, - спросил Илюха, сидя за рулем, - «форсаж»?
Шарлов ничего не ответил. Он был погружен в себя.
-Ну ладно, блин, «форсаж»!
С этими словами он нажал красную кнопку на передней панели и машина понеслась с огромной скоростью. Расчет был на то, что пятиметровый джип, словно танк, сможет выдержать любое столкновение…
***
-Папа!
Навстречу ему выбежал сынишка и радостно обнял его за ноги. Витьке захотелось расплакаться: вот он такой маленький, беззащитный. А любит. Так сильно, так искренне. Из комнаты, из зала, доносилась музыка, смех… Никто не заметил, что он пришел. Только сын. Почувствовал и вот теперь обнимает его своими еще тоненькими ручонками. Витька поднял Андрея над собой, подбросил несколько раз в воздух и понес на улицу.
-Нравится? – спросил он кивком головы указывая на новенький квадроцикл. – Он - твой!
С криками радости бросился Андрей к подарку, оседлал его, завел, поехал. А Витька стоял и плакал. Плакал от счастья, от того, что смог доставить радость самому близкому человеку на земле…
Чья-то рука обняла его сзади за шею… В воздухе почувствовался знакомый аромат духов…
-Пойдем, милый, ты устал…
Она нежно взяла его за руку и повела в ванную комнату.
В миг обессилив он опустился прямо на пол и женщина в шикарном золотистом вечернем платье, словно он был маленьким ребенком, стала осторожно раздевать его, гладить по голове и шептать на ушко нежные слова…
Джакузи уже было полное… Словно ждало только его… Шарлов погрузился в бурлящие воды и прикрыл веки… Когда он снова их открыл Вика стояла перед ним абсолютно голая: длинные волосы, тяжелая грудь,, золотистая кожа, пушок внизу живота… Он ощутил жгучие желание, все мысли, тревоги, все ушло в никуда… Он взял ее за руку, грубо потянул на себя и через мгновение они слились в едином экстазе…
***
МАЙ 2018
Сигаретный дым плотным облаком навис над столом. Шарлов работал уже в течение трех суток в лаборатории куда кроме него доступ имели лишь Третьюхин с Кисляком.
Все это время он ничего не ел, только осушал бутылки из-под спиртного. Таким образом Виктор пытался заглушить щемящий ужас, который уже проник в него и начинал им завладевать… Если бы не виски, то Шарлов давно бы сложил руки и даже не предпринимал попытки исправить сложившуюся ситуацию. На столе лежали сотни исписанных листов, на которых виднелись формулы, графики, непонятные символы. Тут же лежали диаграммы, распечатки показателей различных приборов, составляющих оборудование лаборатории.
Шарлов налил себе очередные сто грамм и залпом выпил их. Потом на подкашивающихся ногах подошел к огромному оцинкованному котлу, который был практически обмотан различными проводами, датчиками и, положив на него руку, произнес:
-Я же не антихрист, я просто не знал… Но я – гений. Не дай мне в себе разочароваться…
Раздался звуковой сигнал и на дисплее высветились цифры. Тут же пошла распечатка данных на бумажном носителе. Шарлов молча смотрел как длинный лист бумаги вылезает откуда-то из недр этой адской махины до тех пор, пока лист не упал на пол. Виктор присел на корточки и осторожно поднял распечатку. Ему достаточно было мельком взглянуть на результаты, чтобы, схватившись за голову, упасть навзничь и зарыдать…
***
Третьюхин смеялся. От души, демонстрируя всем свои новые зубы: в каждом из них сверкал бриллиант. 32 бриллианта. Все это удовольствие обошлось ему порядка миллиона долларов.
-Ну вот, и она кричит: да, да, детка, кончаю!!! И бац, все зажимается и я чувствую, что она мне его сейчас засосет и вырвет просто с корнем!..
Илюха свалился на пол и начал содрогаться в истерических конвульсиях.
-Чего ты ржешь, придурок? – обиженно спросил Макс. – Если бы на твой член так покусились тебе бы совсем не смешно стало!
-Ладно, - сказал Третьюхин поднимаясь, – надо заканчивать это веселье. Не к добру все это. Как бы потом плакать не пришлось.
-Шарлов уже три дня не выходит на связь: на звонки не отвечает, даже Вика не знает где он находится.
-Ты думаешь, что это «наезд»?
-Если это «наезд», то они попали в точку – убить Шарлова, взорвать котел и производство закончится. И восстановить его будет невозможно. Если бы я играл против нас, то именно так бы и поступил. Витька – гений, без него мы – ничто.
Илья молча смотрел на друга и думал. Нехорошее предчувствие всколыхнулось у него в душе. Слишком долго им везло, слишком дерзко они вели себя, расплата должна была наступить. Он вынул бутылку «Соглашения» и плеснул в рюмки прозрачной жидкости.
-Может он в лаборатории?
-Может быть. Но что он там делает три долбанных дня?
«К вам господин Шарлов» - раздался голос по селекторной связи. В то же мгновение двери распахнулись и в комнату влетел Виктор.
Его вид ошеломил всех. Друзья так и застыли с рюмками наполовину поднесенными ко ртам. Волосы Шарлова были растрепаны, черные, буквально черные мешки под глазами свидетельствовали о бессонных ночах, руки дрожали, он шел вперед не разбирая перед собой ничего.
-Ты – сука, мы все сгнием в аду, - Витька схватил за грудки Макса и, брызгая слюной, начал на него орать, - мы все сдохнем! Вы же знали в какую жопу мы все попадем! Знали?!
Ответа он решил не дожидаться: с размаху ударил Кисляка в челюсть, отчего тот, явно не ожидая таких действий от безобидного Шарлова, упал навзничь.
–Я провел исследования, - орал Шарлов, - «Сугол» дает поб…
Рядом с Кисляком рухнул и Витька. Третьюхин успокоил его, ударив мраморной пепельницей по затылку.
***
Телевизионный выпуск новостей:
« Водка «Джентльменское соглашение» лечит рак! Всем известно, что красное вино в маленьких дозах благотворно влияет на сердечно-сосудистую систему. Ученые из РАН по результатам исследований, которые проводились в течение 10-ти месяцев, обнаружили поразительный факт: при потреблении натощак 100 граммов водки «Джентльменское соглашение» у обследуемых, которые наблюдались в отделении онкологии, происходила зарубцовка язв. Кроме того, у девяти человек, которым врачи констатировали последнюю стадию рака, произошло полное выздоровление. По мнению голландских врачей-наблюдателей, которые фиксировали все происходящие изменения, найдено лекарство тысячелетия, которое сможет в будущем подарить человечеству совсем иную жизнь!»
***
Вика с горечью смотрела на мужа: таким пьяным она его никогда раньше не видела. Ребята привезли его полностью невменяемого поздно вечером. Всю ночь его рвало и только сейчас, под утро, он смог забыться тревожным сном.
Вика закурила. Когда она выходила замуж за этого талантливого мальчика из группы, прирожденного химика, она хотела только одного: спокойной семейной жизни. А он грезил совсем о другом: деньги, признание, слава… Когда четыре года назад они жили в паршивой коммуналке они были счастливы… А сейчас… В этих хоромах…
Шарлов нервно дернул головой и открыл глаза.
-Где Андрей?
-Я отправила его в школу.
-Черт побери, - выругался Витька хватаясь за голову, - когда же все это кончится?
Вика устало спросила:
-Что кончится? Что вообще с тобой происходит? Четыре дня я не могла тебя найти! У тебя другая баба?
-Отстань. Собирай вещи. Сегодня вечером мы вылетаем во Францию.
Шарлов пошел в душ. Горячей воды не было: плановое отключение… Ледяные струи обожгли тело… Витька сел на дно ванны и заплакал…
- Это конец… Это конец… Это конец…
Вика неслышно вошла к нему. Скинула халат, предоставив прекрасное тело холодным брызгам…
-Милый, любимый, - шептала она ему на ухо, прижимая к груди, - успокойся, все будет хорошо…
Рука легла на мошонку и стала нежно ее массировать. Шарлов никак не реагировал.
-Я люблю тебя, я с тобой. Что случилось?
Виктор жестко схватил ее за руку и отпихнул от себя. Затем, глядя прямо в глаза, произнес:
-Это – конец. Собирай вещи. Вы едете со мной.
-Куда?
-Во Францию, - резко ответил он, вылез из ванны и стал одеваться.
-Может ты все же объяснишь, что происходит?
-Нет. Собирай вещи.
Вика вспылила:
-А какого хрена, извини меня, я должна делать то, что ты мне скажешь?! С каких то пор я стала твоей вещью?
-С тех пор как стала жить в пентхаусе, жрать в ресторанах, ездить на «Порше» и одеваться в бутиках «Версаче».
У Вики перехватило дыхание. Со всего размаху она залепила ему пощечину:
- Мерзкий фрик! Ты думаешь, что ты пуп Земли? Ни хрена подобного! Я любила тебя, любила когда у тебя не было ни гроша, любила! А теперь?! Ты думаешь, что все эти вещи, которые ты мне преподнес, могут заменить мне тебя? Могут заменить мне твой член?
Шарлов замер:
-Значит, пока я работал ты вовсю трахалась?
Вторая пощечина не заставила себя долго ждать. Виктор вышел вон. На кухне стояла открытая бутылка «Соглашения». Он стал пить прямо из горла. Вика зашла на кухню следом за ним.
-Послушай меня, ублюдок, у тебя крыша поехала! Причем основательно!
Виктор широко улыбнулся и ударил наотмашь бутылкой жену по голове. Та рухнула. Красное пятно стало расползаться под ее головой…
-****ство… ****ство… ****ство! – Шарлов снова зарыдал. – Что за говно происходит?
Он упал перед ней на колени и нежно взял ее голову в свои руки:
-Вик… Милая, прости меня. Прости…
Жена лежала без движения. Пульс еле прощупывался. Шарлов аккуратно перенес ее в комнату, положил на диван, подошел к шкафу, достал оттуда пистолет и пустил пулю себе в висок…
***
Похороны прошли пышно: весь химфак МГУ пришел проводить Шарлова в последний путь. Практически все выпуски и весь преподавательский состав: Виктор был их общей гордостью, был человеком, который добился всего, который превзошел Менделеева. И вот теперь его не стало. В расцвете лет, в расцвете сил…
Несколько олигархов, несколько депутатов, несколько миллионеров… Кучка простых людей, для которых Шарлов был полубогом… Несколько репортеров с центральных телеканалов показывали в прямом эфире лица четырех людей: Виктории Шарловой – вдовы покойного, их общего сына Андрея, Третьюхина и Кисляка. Вся Россия наблюдала за их горем. Вся Россия наблюдала как красивая женщина тридцати лет словно мраморная статуя стоит и, не сводя глаз с покойника, что-то шепчет… Ни слезинки не упало с ее глаз с самого начала похорон. Никто не мог знать, что за час до начала «мероприятия» ее накачали полусинтетическими успокаивающими таблетками, но, даже не смотря на их сильнейшее действие, она прекрасно понимала все происходящее и ощущала неимоверную боль…
С неба начали падать первые капли… Крупные… Они больно ударяли Третьюхина по лицу, когда он, словно ребенок, запрокинул голову и стал ловить их ртом… Как когда-то в детстве… Вместе с Витькой…
Пошел ливень… Присутствующие стали расходиться… Лишь четверка оставалась неподвижно сидеть на своих местах… Каждый их них промок до нитки… Вика, наконец, расплакалась, но никто этого не заметил, слезы смешивались с каплями дождя… Все четверо ощущали явную тоску, такую, что хотелось взять за шкирку этих могильщиков, оттолкнуть их, взять их лопаты, откопать Шарлова и размозжить гроб, размозжить себе голову… Хотелось умереть… Вместе с ним…
Никто из этой четверки не знал, что очень скоро они отправятся вслед за Витькой… В ад, как он и говорил…
***
НОЯБРЬ 2018
Она курила. Опять. Три пачки в день. Курила и смотрела в окно. Наблюдала за белыми хлопьями снега, которые накрывали собой весь город. Телевизор она не смотрела: слишком часто там говорили про «Джентльменское соглашение», слишком часто мелькали лица Третьюхина и Кисляка. Она не выходила даже на улицу: там, то и дело, встречались счастливые лица, лица, которые обязаны эйфорией ему…
Она потушила сигарету в пепельнице и тут же закурила вторую.
«Как больно. Я словно растение. Еду приносят, готовят, стирают… Для чего я живу? Не легче ли поступить так же как он? Не легче ли так же пустить себе пулю в висок?»
Сигаретный дым попадал в глаза заставляя слезы вновь скатываться по щекам…
«А Андрейка?! Как же он? Пускай отца у него нет, но мать-то осталась! Возьми себя в руки, истеричка! Почему всю работу по дому за тебя должен делать малолетний мальчишка? А?!»
Вика подошла к зеркалу и стала пристально рассматривать себя: растрепанные волосы, опухшие глаза, нос с красными прожилками, бледный цвет лица… А ведь еще полгода тому назад она была цветущей, преуспевающей молодой женщиной за которой не прочь были приударить многие… Да еще какие мужчины! А теперь она, получая по миллиону баксов в месяц от Третьюхина с Кисляком, все время сидит дома!
«Да-а-а, подруга, ты даже альфонсам не нужна. Так, возьми себя в руки и ступай менять свою жизнь. Бегом, дура!»
Наспех собравшись, Вика поехала в салон красоты, оттуда по бутикам, ну а оттуда – прекрасно поужинала в ресторане, где вновь ощутила на себе такие приятные и уже подзабытые восхищенные взгляды мужчин.
Около полуночи она осторожно открыла дверь ключом и зажгла свет в прихожей. От неожиданности Вика вскрикнула: Андрей сидел на стуле прямо перед ней.
- Я хотел спросить, где тебя черти носили и почему ты оставила сотовый дома, но я промолчу. Как я рад, что ты вернулась, что ты – прежняя, мамочка! – сказал 11-летний мальчишка и, расплакавшись, бросился к ней на шею.
Впервые за полгода Вика плакала от счастья…
***
Охранник машинально схватился за пистолет и его можно понять : несколько месяцев одиночества и теперь входная дверь неожиданно открывается. На пороге стояла молодая женщина лет тридцати:
-Вас не учили вставать, когда в комнату входит дама?
Вика поняла, что нарушила мирную жизнь охранника, поняла, что он никого не ожидал здесь увидеть: недельная щетина, окурки в стакане, эротические журналы, разбросанные по столу...
-Я, - приподнимаясь начал оправдываться житель катакомб, - а где у вас, собственно, пропуск?
-А я, собственно, госпожа Шарлова. И если Вы, любезный, считаете, что мне нужен пропуск, то могу позвонить Кисляку или Третьюхину и они Вам объяснят, что мне он не требуется. Но после этого объяснения Вы, уважаемый, тут работать больше не будете. Понятно?
Охранник молча кивнул и сел. Лицо его пошло красными пятнами. Вика подошла к следующей двери, провела картой по считывающему устройству и вошла внутрь.
Огромный котел, опутанный всякими проводами, равномерно гудел. Сотни колб с различными жидкостями были расставлены на лабораторных столах. Посредине комнаты стоял простой письменный стол, на котором были раскиданы бумаги. Бумаги, исписанные Витькиным почерком.
Виктория осторожно села в кресло и расслабилась: откинула голову назад, положила руки на подлокотники…
«Вот видишь, дорогой, теперь я на твоем месте. Буду ли я проводить здесь столько же времени, сколько проводил здесь ты?»
Достав из очечника очки, она стала медленно погружаться в мир цифр, формул и шифров…
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Государственная Дума в третьем чтении приняла закон, запрещающий фирме «ВахЛайф» продавать формулу водки «Джентльменское соглашение» иностранным государствам. В частности, подписанный договор поставки с Францией принес бы Кисляку со товарищи двести миллионов долларов. Но депутаты четко дали понять: национальное достояние не выйдет за рубеж».
ИЮНЬ 2019
-Блин, мы теряем все! - Кисляк расхаживал по кабинету словно зверь в клетке. Третьюхину это стало надоедать:
-Слушай, успокойся. «Прокатили» нас в ноябре с французами, ничего, мы на Сахалине заработаем.
-Двести «лимонов» в ноябре ушло, теперь мне Германия четыреста предлагает!
-Ну и не нервничай, подождем еще годик – цена до миллиарда возрастет.
-Не нервничай? Не нервничай?! Ты что, озверел?! Да если сейчас через Хабаровск водка уйдет к узкоглазым, то нам ничего не достанется! Потому что эти дебилы расшифруют, мать их, формулу! И когда они это сделают – все, конец!
-За нами – Дума! Водка не выйдет за рубеж! Не беспокойся! А даже если и выйдет, то расшифровать они ее не смогут. Вон, Вичка, уже семь месяцев в лаборатории пашет, а так и не врубилась, чего там Витек наизобретал. А она девка умная, не чета всяким там китаезам. Так что не нервничай!
Кисляк закурил. Снова. Два месяца держался, а теперь опять задымил. Он находил логику в доводах Ильи, но не мог их принять. Предчувствие беды, которая вот-вот должна произойти, не давало ему покоя.
Илюха же наоборот был абсолютно спокоен.
«Да, урод, - подумал про себя Кисляк, - чего тебе волноваться? Деньги, известность, у тебя есть все, чего ты хотел, о чем мечтал! Только ты не понимаешь, что если формулу рассекретят и начнут гнать в мире, то мы прогорим. О нас не вспомнят! И деньги поплывут мимо нас. А с твоими тратами ты через год без дохода загнешься! Идиот!»
-Чего уставился? – резко спросил Третьюхин. Кисляк лишь поморщился и отвел глаза.
-Дурак ты, Максимка, думаешь, что потонем мы? Да ни черта подобного! Давай лучше развеемся сегодня вечерком? Девкам – цепки, нам – их целки. Что скажешь?
Максим ничего не ответил и вышел вон.
***
Каждый день один и тот же охранник, одни и те же бумаги, одни и те же формулы. Каждый день двенадцать часов, проведенные за железной дверью. Каждый день этот равномерный гул котла, производящего непонятное вещество. Каждый день одно и то же… И не видно этому конца, ибо муж ее, Виктор Шарлов и вправду был гением. Только, похоже, злым гением…
Теперь, когда Вика приходила, он, чисто выбритый, наодеколоненный, опрятно одетый стоял по стойке «смирно» и приветствовал ее. Месяца два назад она вдруг подумала, что не прочь была бы оказаться в его объятиях. Однако мысль эта показалась ей настолько ошеломляюще вульгарной и идиотской, что она тут же отогнала ее от себя.
Сегодня он встречал Викторию с букетом шикарных красных роз.
-Это – Вам, - робко произнес он, вручая ей презент.
-Спасибо, Валерий, - улыбнулась она и проскользнула в кабинет. Когда дверь за ней закрылась, она села на пол и блаженно прикрыла глаза, представляя как его сильные, мускулистые руки с шершавыми ладонями гладят ее нежное податливое тело…
Вика больше не могла совладать с собой: она открыла дверь изнутри, вышла к нему, на ходу скидывая с себя пиджак... Блузку, лифчик сорвал он… Словно дикий зверь… И овладел ей… Прямо посреди мониторов, транслирующих в прямом эфире происходящие на объекте события…
СЕНТЯБРЬ 2019
Телевизионный выпуск новостей:
«Китайские ученые, которые смогли добыть образец водки «Джентльменское соглашение», провели ее химический анализ и обнаружили в ней неизвестный науке компонент. На планете Земля, как утверждают их коллеги из института Лэнгли, такого элемента существовать не может. Мировая общественность в шоке: Россию подсадили на напиток с неизвестным компонентом, свойства которого не изучены. Кроме того, в Китае «Соглашение» так же произвело фурор и нашло своих потребителей. Фирма «ВахЛайф», которая сейчас зарабатывает на отношениях со страной «восходящего Солнца» примерно полтора миллиарда долларов в год, в Российской Федерации объявлена вне закона. Прокуратурой проводятся проверки, имеет ли администрация фирмы какое-либо отношение к вывозу образцов водки за рубеж. Если причастность Третьюхина и Кисляка будет доказана, то им грозит пожизненный срок. Но это не так страшно в свете митингов и демонстраций, которые проводят различные правозащитные организации в России, испугавшиеся последствий потребления неизвестного компонента. Поэтому главный мировой вопрос на данный момент звучит так: безвреден ли неземной элемент водки «Джентльменское соглашение»? Если окажется, что нет, тогда мир окажется на грани новой катастрофы, эпидемии, которая будет пострашнее чумы и СПИДа!»
***
- К вам с приветом с того света! – продекламировал Кисляк и спрыгнул со стола.
-Заткнись! Мудак чертов! Истеричка! – Третьюхин не мог сдерживаться: под окнами ждали тысячи людей, которые хотели его голову. В буквальном смысле. Идиотская реклама, которая раньше позволила монополизировать рынок, красивые слова, сказанные ради куража и рейтингов, приобрели зловещий смысл. Стоят ли все эти заработанные миллионы его жизни?
-Твою мать, меня сейчас порвут на части!
-Не ссы, начальник, - произнес Кисляк, - «калаши» заряжены! Живыми не возьмут!
-Завтра нас вызывают на допрос. Чувствую, что оттуда на волю мы уже не выйдем. Упакуют сразу. Прямо там.
Третьюхин заплакал.
-На хер я вообще во всю эту хрень залез?!
Кисляк протянул руку к бутылке «Соглашения», но не взял ее. Он открыл ящик стола и вынул оттуда виски. Откупорив емкость, Макс стал пить прямо из горла.
-А вот какая мысль пришла мне в голову. Давай Вичку «подарим» людям. Вдова, красавица, умница, тоже химический гений. Она обаятельна… Если скажет людям, что за год исследований ничего не нашла, то люди поверят и успокоятся. У нее все же докторская степень есть…
Илья с надеждой посмотрел на друга:
-А суд?
-А что суд?! Выступит на суде, завтра на допросе, потом по телику ее прогоним… Вообщем, толково все обставим. Если суд схавает, то и люди схавают. А другого шанса у нас нет!
-А если она что-нибудь нашла? Я о ней полгода ничего не слышал.
-Ну мы все химики. Конечно, не так, как Витька-покойник в этом разбираемся, но тоже неплохо. Водку гонят уже пять лет, если бы «Сугол» был вреден, то это по - любому проявилось бы. Правильно? А если правильно, то ничего и не проявится, потому что проявляться нечему! Вот так!
Третьюхин тоже сделал несколько глотков виски.
-А это ведь ты с Витькой «Сугол» разрабатывал… Как вы его вывели?
-Жопой об косяк! Я с ним так же создавал как и ты! Мы были рядом, но ни хера в этом не понимали. Витька сдох, механизм – работает. Что нас еще должно волновать?
-Но он же обнаружил что-то?
-Обнаружил. Но, мать твою, за пять лет никакого говна не выявлено! Слышишь, ты, мудак?! Говна – нет! Мог он ошибиться? Мог!
-Да, но он – гений! Он его создал и ни одна сука вещество расшифровать не может! Да и не сможет! Может только ему было под силу разглядеть это «говно»?
-Возможно. Но если ты жаждешь быть разорванным в клочья, то вынеси эту мысль на всеобщее обозрение, журналисты ее довершат и ****ец, извини за мат, всему! Я предлагаю заткнуть твой рот и рубить бабло! А если начнется «побочный эффект», повторяю, что «если», то свалим из России и все. Деньги, недвижимость, у нас есть! Свалили же Березовский с Гусинским? И мы свалим! Но когда запахнет жареным!
-А сейчас жареным не пахнет?
-Сейчас дядя Максимка защитит твою шкурку и все будет хорошо! Только будь умницей: молчи!
Поочередно приложившись к бутылке, друзья собрались ехать к Вике…
***
Она влюбилась. Как говорят в народе: «втрескалась по уши» и вот уже не может представить жизни без объекта своего обожания. Это вызывало в ней двойственные чувства: с одной стороны она была счастлива, ведь любовь заставила ее вздохнуть полной грудью, ощутить радость жизни, а с другой…
«Это неправильно. Я уже не молоденькая девочка, это просто влечение. Просто половое влечение. Любви нет. Я не могу привести в дом какого-то мужика. У меня сын, он не поймет».
Размышления были прерваны звонком в дверь. Виктория нехотя пошла открывать.
-Привет, - Третьюхин протянул ей букет хризантем, - это тебе. А мы к тебе…
Было видно, что Илья пьян, поэтому на его бессвязную речь можно было не обращать внимания.
-Привет, Вик, - в квартиру прошел Кисляк.
«Какого черта вам здесь нужно?»
-Мы можем поговорить?
-Да, конечно, пройдем на кухню.
-Как Андрей?
-Хорошо. Уже спит. Большая нагрузка в школе, устает очень сильно.
-Понятно…
-Чаю?
-Кофе.
Вика налила две чашки кофе.
-За чем пожаловали, господа?
-У нас к тебе дело.
-Ну, мне не трудно было об этом догадаться.
-Ты каждый день пропадаешь в лаборатории…
Шарлова напряглась:
«Вот и все. Сейчас пойдут разговоры о том, что вшивый охранник тебе не пара, что ты дура и что иногда надо думать мозгами…»
-И что?
-Да ничего. Чем ты там занимаешься?
Третьюхин спросил нагло, с вызовом.
-А вы не знаете?
-Знаем.
-Ну если знаете, то зачем спрашиваете?
Кисляк почувствовал, не понял, а именно почувствовал, что она что-то скрывает, что-то недоговаривает.
«Эх, девочка, хорошо бы до этого докопаться, но время не ждет».
-Нам нужны результаты твоих исследований, - сказал Кисляк и закурил. Максим решил говорить « в лоб» и строго по теме. Этот недружелюбно начавшийся разговор мог привести к тому, что она откажется помочь им. Пускай тот самый скелет еще немного попрячется в ее шкафу, сейчас есть проблемы поважнее. – Эти узкоглазые поставили ну уши весь мир. Мне важно узнать твое компетентное мнение: есть ли угроза в потреблении «Сугола» для людей?
Вика даже не смогла сдержать улыбку, настолько большее облегчение она испытала.
«Что мальчики, страшно? Значит, вы болеете за свои шкуры… Понятно…»
-Я уже год изучаю формулу Шарлова, но за год я ровным счетом ничего не нашла. Никаких изменений не произошло. Я так и не смогла расшифровать половину записей мужа: они остаются для меня абсолютно непонятными. Я не знаю, что это за элемент, откуда Витька его взял, как он взаимодействует с другими веществами. Я не знаю ровным счетом ничего. Понимаете, мальчики, ничего. Я провожу каждый день в лаборатории по десять часов и пытаюсь разобраться, но все сводится к тому, что я тупо наблюдаю одинаковые диаграммы и графики вылезающие из этого долбанного котла, и в которых я опять же ничего не понимаю. Я как вахтерша: сижу – смотрю – молчу! Все.
Третьюхин задумчиво спросил:
-Ты в химии разбиралась не хуже Витьки, когда училась в институте. Что же произошло?
-Произошло то, что моему мужу на хрен не нужен был институт. Ему нужна была лаборатория. Он – гений. Он родился гением. И никакие степени и звания по химии не позволят тебе не то что перегнать его, а даже приблизиться к нему. Шансов нет. Ни у кого!
-Но он же вывел «Сугол» в этой самой лаборатории!
-Да, когда вы оба сидели в этой же лаборатории за одним с ним столом. Почему вы ни фига не знаете?
Ребята молчали.
«Блин, если она даст такие показания, то нас упекут. Но и лгать она не станет. Она такая же идеалистка, как и Витька».
-Вик, ты можешь выступить в нашу защиту завтра?
-Могу.
-Только тебе нужно будет сказать, что ты расшифровала формулу и что «Сугол» абсолютно безвреден для человека.
-Я не буду этого делать.
-Почему?
-Потому что я была с ним в тот день. Потому что я видела его глаза. Потому что рядом со мной он вышиб себе мозги. Из-за того, что что-то обнаружил. Понимаете?
-Но ты же ничего не обнаружила!
-А я такая же дура в химии, как и вы
-Но, Вик, пять лет прошло, за пять лет, если бы существовала опасность, она бы проявилась. Разве не так? Так. И мы все это знаем!
-Так почему же мой муж покончил жизнь самоубийством? А? Или вы хотите обвинить вашего лучшего друга в шизофрении? В умопомешательстве? Вы, что, ублюдки, готовы ради себя изгадить его память?
-Вик, ему уже ничем не поможешь…
-Пошли вон отсюда, - Шарлова указала им на дверь.
Третьюхин встал, но Кисляк не двинулся с места.
-Вик, ты знаешь, твой муж был для меня лучшим другом. Ты знаешь, как мы любили друг друга. Я никогда не назову его сумасшедшим! Если он покончил жизнь самоубийством, значит на это была веская причина, о которой мы ничего сейчас не знаем. И не можем узнать. Уже прошел год со дня его смерти, а мы, как и прежде, находимся в неведении. И я тебе скажу откровенно: я мечтаю докопаться до истины. Вот уже год я не могу спокойно спать, я все думаю и жду. Жду чего-то непоправимого, я жду того, что мы еще при жизни окажемся в аду! Я корю себя за то, что не отговорил его от этого шага, что не смог ему помешать, но что было, то было и ничего уже не исправить! И если тебе дорога память о нем, то люби меня так же, как любил он, - на глазах Макса выступили слезы, - я заклинаю тебя! Если ты нам не поможешь, то ты предашь память мужа! А ведь никто никогда не сомневался в твоей любви к нему! Неужели ты готова ради каких-то догадок отправить на плаху его лучших друзей?
Виктория видела, что Кисляк говорит искренне. Ей стало жаль его, но с ответом она не спешила.
-Пойми, - продолжил Макс, - если нас сейчас задавят, то это будет беспредел. У всех одни догадки, у всех только чертовы сомнения. Ничего конкретного. И если ты нам не поможешь, то из нас сделают преступников, а из Витьки – гения зла. Если ты нам не поможешь, ты предашь память мужа, который работал на благо Отчизны и для нас всех. А ты подумала, каково будет Андрюхе, когда его отца обвинят во всех смертных грехах? Кисляк встал, подошел к Вике и взял ее за руки:
-Помоги мне и я клянусь, что мы найдем истину. Мы выясним, что же обнаружил Виктор. Я клянусь тебе в этом.
-А если мы выясним слишком поздно, если кто-то выяснит раньше нас? Тогда и моя честь будет поругана, тогда и мое слово будет запятнано, тогда и меня отправят вместе с вами на плаху.
Кисляк молчал.
-Если ты сможешь подвергнуть жену своего лучшего друга такому риску, я соглашусь. Но если формулу расшифруют раньше, то ты убьешь меня. И Витька тебя проклянет.
-Неужели ты сомневаешься в том, что он гений? – спросил, глядя ей прямо в глаза Максим. Эта фраза означала буквально следующее: «никто и никогда из посторонних людей не сможет расшифровать формулу гениального химика Шарлова. Никто и никогда, кроме нас».
Вика ответила ему легким кивком головы…
***
Мораторий на смертную казнь был отменен, поэтому Третьюхин боялся расстрела. При том беспределе, который учинила Генпрокуратура, им спокойно могли вынести сегодня смертный приговор.
Едва они с Кисляком прибыли на допрос, их сразу задержали, через полчаса судья вынес постановление о привлечении их в качестве обвиняемых, и вот они уже на скамье подсудимых. Публичные слушания. Пресса. Судебное заседание транслируют в прямом эфире по нескольким центральным телеканалам России. Миллионы граждан прильнули к экранам телевизоров в надежде увидеть «свержение титанов».
Вот уже выступил прокурор, вот произнес невнятную речь госзащитник и, казалось, уже все. Конец. Эпоха Кисляка и Третьюхина закончилась так же, как когда-то закончилась эпоха Ходорковского. Но…
Неожиданно для всех присутствующих в зал заседаний уверенной походкой с личным телохранителем вошла Виктория Шарлова. Безо всяких церемоний она подошла к трибуне для дачи свидетельских показаний и начала говорить в микрофон:
-Сегодня великий день. Сегодня в нашем славном государстве приговорят к смертной казни двух замечательных людей, людей, которых еще месяц назад все мы считали полубогами. И за что? Что послужило толчком к обвинению? Домыслы. Обыкновенные домыслы в 21-ом веке послужили толчком к обвинению двух преуспевающих молодых людей. Я могу сравнить это только со средневековьем, когда женщин сжигали за зеленые глаза, обвинив их в колдовстве. По сути, перед нами сейчас разворачивается фарс, который рискует обернуться самыми кровавыми последствиями. И это все из-за каких-то домыслов. Господа, я была в Китае, вернулась только сегодня с утра, - с этими словами она продемонстрировала в камеру авиабилет, - я общалась с их учеными, видела их выводы и говорю вам: эти выводы ни на чем не основаны! Да и выводов-то нет! Одни догадки! Решающим фактором тут служит пресловутое «а вдруг»… А вдруг окажется, что элемент вреден для здоровья… Что тогда? Но ведь за пять лет ни разу не было ни одного случая, который позволил бы сказать: «Да, «Сугол» опасен для здоровья!»
-Протестую, Ваша честь! Мы не можем знать были ли такие случаи или нет, потому что они могли иметь летальный исход! И если китайцы ничего не смогли обнаружить, то возможно это произошло, потому что у них недостаточная квалификация?
-А у меня достаточная? – спросила Шарлова, глядя прямо в глаза прокурору. – Я окончила химфак МГУ, семь лет научной деятельности, степень доктора… У меня достаточная квалификация?
-Речь идет не об этом…
-Как раз об этом. Отвечайте: моя квалификация достаточна?
-Но вы же тоже не смогли расшифровать формулу…
-Да? А откуда вам это известно?
В зале повисла тишина. Шарлова вынула из сумки черный маркер, подошла к письменной доске, располагавшейся за судейским местом и нарисовала:
:
- Это стандартная формула спирта. Мой муж разложил углеродный скелет.
Она нарисовала следующую схему:
:
-Только после этого Виктором Шарловым и был добавлен тот самый сугол, наделавший столько шума. В итоге, если попытаться донести формулу до простого обывателя, то она будет выглядеть так:
CH3 – CH2 – OH1 ---------- SG4
По залу прокатился гул голосов: неужели та самая формула разгадана?!
-Ну а «Сугол»? Причем тут формула, - пытался перекричать толпу прокурор, - вопрос в том, вреден ли «Сугол»?
-Неужели вы настолько некомпетентны, что не знаете простых истин пятого класса: единственное вещество в котором погибают все микробы – это спирт, а следовательно, если Шарлов не менял саму структуру спирта, а мы видим это по углеродному скелету, то все негативные свойства «Сугола», даже если теоретически допустить их наличие, все эти свойства сгорают в пресловутом CH3!
Послышались аплодисменты, еще усиленней замелькали вспышки фотокамер, всех охватила какая-то эйфория. Несколько ребят внесли в зал заседаний ящики с «Соглашением» и стали их демонстративно распивать. Когда все присутствующие стали к ним присоединяться, Кисляк с Третьюхиным поняли, что спасены…
***
Снова в «мраморной» комнате сидели трое, только на этот раз одним из присутствующих была женщина. Жена покойного Шарлова, которая прочно вошла в команду. Играла тихая музыка, все пили шампанское.
-Потанцуем? – спросил Кисляк, протягивая Виктории руку. Она кивнула и вышла вслед за Максом на середину комнаты.
Илья задумчиво смотрел на танцующих и потягивал спиртное.
«А ведь все могло закончиться… Сказка могла обернуться кошмаром и тогда…»
Что было бы «тогда» Илья боялся себе представить. Он понимал, что если бы оказался за решеткой, то не выжил бы. Однако все обошлось: Шарлова все исправила и ошибка, которая казалась роковой, стала лишь неприятным воспоминанием, воспоминанием от которого у Ильи всю оставшуюся жизнь кожа будет покрываться мурашками…
-Вик, - обратился к ней Третьюхин, - как ты смогла расшифровать формулу за ночь, когда билась над ней до этого целый год?
Она улыбнулась:
- А что, убедительно было?
-В смысле?
-Это формулы из учебника химии седьмого класса!
Третьюхин закрыл глаза, а Кисляк громко рассмеялся…
Это был первый из серии спокойных вечеров перед бурей… Перед бурей, которая уже началась и теперь, набирая силы, с невероятной скоростью приближалась к ним…
МАРТ 2021
Все было как обычно: она вновь сидела за столом и изучала показатели датчиков. В связи с тем, что пошли поставки водки за рубеж, исследования решили расширить и теперь в лаборатории жили крысы, кролики и собаки. Водка вводилась им в виде инъекций, поступала в пищу… Летальных случаев не было…
-Как работа, дорогая? – Валерий подошел сзади, откинул прядь золотистых волос и поцеловал ее в шею. Вика развернулась и найдя своими губами его вновь окунулась в овод чувственных наслаждений…
Лабораторная живность в который раз стала свидетелем плотских утех…
Валерий закурил:
-Господин охранник, курение в лаборатории запрещено!
Он расхохотался:
-Неужели строгая госпожа начальница не сделает исключение для своего покорнейшего из слуг?
Вместо ответа она удостоила его поцелуем…
Так и лежали они до самого вечера на письменном столе. Когда Вика собралась домой было уже пол-одиннадцатого. Они вышли в расцветающую мартовскую ночь. Он открыл ей дверцу джипа…
«Странно, она ездит на машине за сотню тысяч баксов, а я не испытываю ни капли зависти… Неужели это любовь?» - мелькнуло в голове у охранника.
-До завтра, родной, - совершенно искренне сказала Шарлова и завела мотор. На прощание они обменялись долгим поцелуем. – Завтра вечером можем поехать в Карачаровский пансионат, провести там выходные. Андрюшку Витькина мама заберет к себе.
-Да, Вик, - Валерка закашлялся. Потер переносицу, - ну, вообщем, я люблю тебя…
-Я тебя тоже, - сказала она и чмокнула его в щеку.
-Вик, - сказал он, вытаскивая из кармана маленькую коробочку, - ты выйдешь за меня замуж?
Валерий, словно рыцарь, встал на одно колено и протянул ей открытую коробочку, в которой сверкало колечко с крупным бриллиантом.
-Да, да, - не раздумывая ответила она и бросилась к нему в объятия. Когда через десять минут она все же выехала за территорию завода и помчалась по шоссе со скоростью 240 километров в час, ее лицо светилось от счастья и его украшала по-голливудски большая улыбка. Она ощущала себя самой счастливой женщиной на свете и свято верила в то, что наконец-то в ее жизни настанут прекрасные времена…
Они безусловно настали бы, если бы только ей суждено было выжить в завтрашней кровавой бойне…
***
Шарлова вошла в прихожую и замерла: на полу, прямо на проходе, стоял красный пластмассовый таз, который она обычно использовала для мытья посуды, и в этом тазу была рвота. Рвота вперемешку с кровью…
Листки с показаниями выпали у нее из рук, ужасные предчувствия промелькнули в голове. Она закрыла рот ладонью и тихо пошла на кухню. На столе стояла открытая бутылка «Джентльменского соглашения». Рядом полупустая рюмка.
-Господи, - прошептала Вика, - господи…
Резко, так, что она даже вздрогнула, зазвонил телефон. Трясущимися руками Шарлова подняла трубку:
-Алло…
-Шарлова Виктория Сергеевна?
-Да.
-Вас беспокоят из института им. Склифосовского. Два часа назад к нам по «скорой» доставили вашего сына с сильнейшим отравлением, Шарлова Андрея Викторовича. Мы обнаружили у него гемолитическую болезнь из-за резус-конфликта и поэтому, учитывая серьезность положения, пошли на экстренные меры…
Дальше врач мог не продолжать. Вика поняла. Поняла все формулы, чертежи и показания. Поняла, отчего покончил с собой ее муж, поняла и то, что произошло с сыном.
-Мы решили в срочном порядке произвести вливание четвертой группы с отрицательном резусом, - продолжали на другом конце провода, - в купе с тремя кубиками адреналина, но все оказалось тщетно.
«Неужели это все замалчивалось? Кто мог пойти на это? Кисляк или Третьюхин? Кто? Не могло же быть такого, что из всех 140 000 000 человек лишь один мой сын попробовал эту водку, обладая таким заболеванием?! Значит, были и другие жертвы! Точно были! Так кто же утаивал информацию?»
-Виктория Сергеевна, вы меня слышите?
-Что?
-Ваш сын умер…
-Я знаю, - ровным голосом произнесла Шарлова и положила трубку. Внутри ничего не кипело, было лишь холодное безразличие. И желание докопаться до истины. Она взяла со стола бутылку и залпом осушила ее. Прямо из горла. Когда телефон зазвонил вновь, Вика уже лежала на полу в бессознательном состоянии.
***
Кисляк ехал по Кутузовскому на своем новеньком «Masserati». Точнее сказать не ехал – летел. С бешеной скоростью. Гаишники не могли его остановить: как только они его замечали, он уже скрывался из виду. Витьке было весело. Даже не потому, что он сегодня ночью впервые в жизни попробовал кокаин. Нет, ему просто было весело. Какое-то странное, необузданное чувство, захватившее его с головой. Он включил радио и тихонько стал подпевать. Потом уже не тихонько, а потом и вовсе громко. Через минуту он орал что было мочи в открытое окно, остановившись на светофоре и смущая тем самым соседей по дороге.
-«А мне все по ***!
Я сделан из мяса!
Самое страшное, что может случиться…
С вами уже случилось, слышите, педерасты?!»
Слышали они или нет Витьке было все равно: не дожидаясь ответа он жал на педаль газа. Было уже двенадцать дня, солнце палило нещадно и лишь ветер, врывающийся в окно, спасал от изматывающей жары.
Мобильник завибрировал и чуть не выскочил в окно.
-Э-э-э, нет, дружок, я тебя не пущу! Алло!
-Взор… Ду…
Слова Третьюхина доносились лишь отрывками.
-Чего ты там пищишь, придурок?
-Она угрожает взорвать котел…
Кисляк до отказа втопил педаль тормоза в пол: машина развернулась и выскочила на встречную полосу. Раздались звуковые сигналы и мат…
-Что?
-Вика, забаррикадировавшись в лаборатории, угрожает взорвать котел. Требует нас с тобой. Я уже здесь. Ты через сколько будешь?
-Я еду!
***
Кисляк с трудом пробрался сквозь толпу собравшихся зевак и журналистов и подошел ко входу. Охранники поднялись при его приближении, но он знаком приказал им сидеть на месте. Ослушаться они не посмели. Максим вошел внутрь. Рядом с железой дверью сидел, уткнувшись лицом в ладони, Илья.
-Где эта сука?
-Внутри.
-Одна? – Кисляк подошел к двери и стал в нее барабанить.
-Нет, с охранником.
-С каким?
-Сменным. Валерий Поздняк его зовут.
Максим еще три раза с силой ударил ногой по двери.
-Кто там?
-Вик, это Кисляк.
-Илья с тобой?
-Да.
-Вы одни?
-Да?
-Входите.
Дверь стала открываться. Оттолкнув Илью первым в комнату ворвался Максим. И напрасно: тут же получил арматурой прямо по носу. Третьюхин, увидев такую картину, в нерешительности замер.
-Заходи, урод, - приказала ему Вика, - указывая арматурой в дальний угол комнаты. Илья подчинился.
Дверь вновь замуровала внутри комнаты людей. На этот раз четырех человек.
-Ты знал?
-Что знал? – в недоумении уточнил Илья.
- То, что «Сугол» оказывает воздействие на организм словно долгоиграющий яд, которым он, в принципе, и является.
-Нет.
Вика бросила в него арматуру. К счастью, а может, к сожалению, она промахнулась.
-Что ты стоишь? – завопил Илья, обращаясь к охраннику. Тот в ответ демонстративно вынул пистолет из наплечной кобуры и направил его на Третьюхина.
-«Сугол» вырубает иммунную систему организма и при регулярном употреблении это приводит к необратимым последствиям, которые маскируются до последнего, до самой смерти.
Илья вытаращил глаза:
-Но как?.. Как ты это узнала?
-У Андрея был резус-конфликт, поэтому последствия наступили сразу. Вчера вечером он умер.
Третьюхин зарыдал. Вика развернулась к Кисляку. Он продолжал лежать без сознания. Ткнув пару раз носком туфли под ребра, она привела его в чувства.
-Ты был в лаборатории вместе с моим мужем когда он разрабатывал формулу. Так?
-Ну, был.
-То есть вы оба создали «Сугол»?
-Вик, ты же знаешь, что я в этом ни хрена не понимаю.
-Валер, прострели ему коленную чашечку.
Дважды просить его не пришлось: раздался выстрел и Кисляк стал кататься по полу.
-Дура, Третьюхин там тоже был.
Виктория развернулась к Илье.
-Нет… Я был… Но… Вик… Я не знаю, я всего лишь артист…
Третьюхин был напуган, реально напуган. Это было видно.
-Помоги Кисляку встать. Без твоей помощи он этого сделать не сможет.
Илья подошел к другу и поднял его на руки.
-Теперь вы оба идите к письменному столу.
Ее приказ тотчас же был выполнен. Вика подошла к столу и взяла с него какой-то листок бумаги:
-Эта бумага лежала в сейфе. В папке «Архиважно». Единственная бумага в целой папке. Тут написана формула. Что это за формула я понять не могу. Может вы мне объясните? CH*jt – CN – MOT. Что означает этот шифр?
-Вик, я не знаю, - начал было Третьюхин, но осекся под ее жестким взглядом. Кисляк молчал.
-«Сугол» - это яд, значит должно быть противоядие. Единственное, чего я не могу разобрать в записях мужа – эта формула. Возможно в ней и кроется ответ.
-К чему тебе это? – спросил Кисляк. – Сделанного не воротишь. Денег мы заработали не меряно. Теперь надо по - быстрому уходить. Валить за рубеж.
-А как же люди?
-В жопу людей. О себе подумай. Мы еще можем свалить по – тихому. И надо использовать эту возможность.
-А мое имя? Имя моего мужа?
-Наши имена поруганы и если ты даже выведешь противоядие, то этому никто не придаст значения. Все будут думать только о том, что мы всю Россию подсадили хрен знает на что!
-Ты знаешь, как расшифровать формулу?
-Нет.
-Может тебе вторую ногу прострелить?
Третьюхин подался вперед:
-Вик, покажи еще раз, - попросил он формулу и стал ее пристально изучать. Потом достал из кармана зажигалку и пару раз провел листком над пламенем. Все трое внимательно следили за его манипуляциями. – Витька всегда любил разные фокусы. Бумажка потертая, видно лет ей уже порядочно. Возможно еще институтских времен, когда мы только начинали. Ну вот, как я и думал. Витька расшифровку мочой написал. Просто так ее и не увидишь, только при ультрафиолете, либо при высокой температуре проявляется. Посмотри Вик, а то я все равно не пойму ничего.
Третьюхин стал протягивать ей листок. Как только Вика взяла его в руки, Кисляк прыгнул вперед прямо на охранника. Тому ничего не оставалось делать, кроме как выстрелить. Разрывная пуля, пройдя через всю голову, выскочила через затылок и полетела дальше по траектории. Прямо в бак. В бак, который производил неизвестное науке вещество. «Сугол». Одним из неизведанных свойств этого вещества была необычайная взрывоопасность. Пуля не прошила бак насквозь, она лишь чиркнула по внешней стенке, но этого было достаточно для того, чтобы вся лаборатория, весь этот маленький завод взлетел на воздух. Чтобы не осталось ничего и никого живого в радиусе полутора километров.
Часть 2.
Кульминация.
***
Тарасов Геннадий Валерьевич получил от жизни, все чего хотел: прекрасная любимая работа, полнейшая финансовая независимость, безмерное уважение окружающих и замечательный брак.
К исполнению своих грез он шел очень долго. Мальчик из провинции, выходец из среды бедняков, он вознес себя практически на самую высокую ступень профессионального и духовного развития: в 28 лет Тарасов уже доктор юридических наук, профессор и преподаватель. Его лекции посещают абсолютно все, на семинары ходит весь курс, его имя самое часто забиваемое имя в Яндексе среди студентов ВУЗа, где он преподает. Кроме того, Геннадий Валерьевич еще и известнейшая модель, лицо марки «Rolex» в России. И он тот самый парень, который увел девушку у легенды отечественного хоккея – Ильи Ковальчука. Прямо из-под венца.
Окружающие мучают себя вопросом: «Как»? «Как ему все это удалось»?
Даже сам Тарасов навряд ли смог бы однозначно ответить на этот вопрос. Но если детально разобрать его жизнь, то можно наверняка выделить один момент: Генка прекрасно усвоил мудрость Веспасиана «деньги не пахнут» и на своем пути любыми способами убирал преграды, отделяющие его от мечты…
***
Всю жизнь его окружали женщины: мать (отец ушел от них, едва сыну исполнился месяц) и три сестры. Они до беспамятства любили своего сорванца и всячески старались сделать его жизнь счастливой. И им это удавалось: еще бы, жить в обществе четырех писаных красавиц, которые души в тебе не чают – это ли не нирвана?!
Генкины сестры работали стриптизершами в самом элитном клубе города и частенько брали братика за кулисы. А уж за кулисами молодой Генка постигал сложнейшую науку обольщения. Причем постигал ее без особого энтузиазма, так, походя: сидит бывало и слушает как одна красавица другой душу изливает по поводу какого-то оболтуса, который никак не может понять, что же все-таки нужно писаной прелестнице.
И вот сидел паренек за кулисами. Сидел, а потом раз… и исполнилось ему 14 лет. И в этот замечательный возраст и досиделся он… до своей первой потери девственности. Сестры заболели, остальные стриптизерши тоже почему-то не вышли на работу, а Генка от нечего делать пришел в клуб. И по привычке зашел за кулисы. А там была Оксанка. Она в этот вечер, по стечению обстоятельств, работала одна. И отработав пять номеров совсем выбилась из сил. Ну и увидев Геньку, решила ему излить душу. Ну и так хорошо она изливала ему душу, что он впервые в жизни тоже излил… Только не душу, а семя, в красивое девичье тело…
Дальше – больше. Пареньку понравилось и вот уже к 17 годам он оттрахал всех городских девчонок в возрасте… и без возраста тоже.
Итак, Тарасову исполнилось 17. Выпускной бал, последний звонок. Ну и военкомат конечно. Геннадий Валерьевич хотел идти служить, но все его девчонки были против: негоже такому уникуму в армии себя гробить. Но по повесточке Генька все равно к военкому явился. И оказался комиссар, на удивление Валерьевича, человеком грубым, сильным и пьяным. И вот по этой самой военкомовской пьянке и лишился Генька во второй раз девственности. Но только уже без особого свого желания и рвения.
«Что же делать?» - вполне резонный вопрос вспыхнул в сознании у молодого человека. И опасаясь общественного порицания решил Тарасов рвануть в столицу нашей Родины. И рванул.
По приезде подал документы в МГУ на юрфак, так как хотел выучить право, чтобы потом, по прошествии лет отомстить проклятому военкому. И поступил. Поступил, причем на бюджетной основе.
Отучившись год, Тарасов завоевал авторитет и среди одногруппников, и среди сокурсников. Девки в нем души не чаяли, ну а парни хоть и хотели поначалу разбить ему морду, но не разбили – настолько Геннадий Валерьевич был обаяшкой.
Так вот, по прошествии года что-то невообразимое стало твориться с нашим героем: жопа постоянно требовала перца. И в прямом и в переносном смысле. И поэтому, как ни парадоксально это звучит, но решил Геннадий попробовать себя еще в одной специальности – артиста. И подал документы в РАТИ. Попросил сестренок выслать ему аттестат и они выслали. С ним наш герой отправился в приемную комиссию, подал документы и поступил.
Учеба сразу в двух престижных ВУЗах, да еще на бюджетной основе, требовала жертв. И жертвы не заставили себя долго ждать: Тарасов стал работать на стройках, в магазинах, в ночные и дневные смены. Но ничего – «деньги не пахнут» и на пути к мечте Тарасов готов был терпеть любые жизненные перипетии.
Вскоре один из его трахальщиков предложил и проложил ему карьеру в модельном бизнесе. И стал Тарасов зарабатывать нормальные деньги. И пригласил в Москву своих сестренок. Они с радостью согласились и по приезде тоже стали работать моделями.
А Геннадий тем временем вел двойную жизнь: для МГУ и для своих сестренок он был герой-любовник, а для модельного бизнеса и РАТИ – гей-подонок. И такую жизнь он вел долго, и раскрываться ни перед кем не хотел. Но случилось так, что на четвертом курсе, за год до окончания МГУ, Тарасов влюбился. И влюбился так, как описывают в романах: горячо, страстно, глубоко. И больше не мог сдерживать свою натуру: все чаще его стали видеть под ручку со своим ухажером в людных местах, в клубах, а со временем Генка привел любовника и в институт.
После этого девчонки, которые сначала его боготворили, теперь стали презирать. Ну а про парней и говорить нечего.
Однако Генка на все это внимания не обращал: его интересовал только объект его пламенных чувств и он готов был подарить ему свою жизнь.
Окончив институт, Тарасов продолжил карьеру модели и, кроме этого, поступил в аспирантуру. Потом стал преподавать и на косые взгляды студентов не обращал внимания. И готов он был смириться со славой педераста и все его устраивало до некоторых пор.
А произошло следующее. В группе, в которой он стал преподавать Гражданский процесс, училась девочка, которая влюбилась в него с первого взгляда. И это была не просто юношеская влюбленность – это была любовь. И девчонка эта искренне переживала из-за того, что светило российской юриспруденции, гений, красавец и умница оказался жалким… Ну опустим грубости. Это вызывало у нее недоумение и гнев. И решила она заполучить Тарасова к себе. Расставшись с парнем, с которым до этого провстречалась 5 лет (она была честная девушка и прямо сказала, что влюбилась в другого), Марина, а именно так ее звали, перешла к активным действиям: взяв в компаньоны свою подругу по кличке «косматая Марго», Марина отправилась в элитный гей-клуб, предварительно переодевшись мужиком. И вот когда она увидела Тарасова, который при свете неоновых огней выписывал эротичные па под зажигательную музыку, она подошла к нему и сказала:
-Красивой жопе – красивый конец! – и ударила его с размаху по лицу. Вокруг них тут же образовался кружок из любопытных глаз. Спутник Тарасова, который выпрыгнул было на защиту любимого, схлопотал табуретом по хребтине и остался неподвижно лежать на полу.
Тарасов попытался встать на ноги, выплевывая на танцпол сгустки крови, но Маринка с разбегу ударила ему под ребра тяжелым армейским ботинком, которые она раздобыла специально для этого вечера. Генка упал и стало понятно, что он больше не встанет.
-Косматая Марго! – крикнула Марина и подруга сразу поняла, что от нее требовалось: взяв Тарасова под руки они поволокли его к выходу.
***
Когда Генка очнулся, оказалось, что он прикован наручниками к батарее. Напротив него сидела Марина.
-Ты что себе позволяешь? – с вызовом спросил Тарасов. Вместо ответа она взяла ведро и окатила его ледяной водой. Затем ударила наотмашь ладонью по лицу и стала стягивать с опешившего учителя штаны. Оголив его нижнюю половину туловища, она обхватила леской основание его члена и уселась на него анальным отверстием. Боль была нестерпимая, но она твердо знала, что делает и верила в то, что заставит его полюбить себя.
-Что, сука, не молчи, - кричала она, - говори со мной, тварь!
Тарасов, словно амеба, лежал на полу и, находясь в состоянии шока, ничего не мог сделать.
Две недели, весь мамин отпуск, который она провела в Турции, обезумевшая студентка трахала своего преподавателя до тех пор, пока он наконец не стал ласкать ее груди в моменты близости. За несколько часов до возвращения Маринкиной матери он впервые вошел в ее влагалище и после этого в течении четырех лет оставался верен только ему. Когда Маринкина мать, вернувшись из отпуска, открыла входную дверь, Тарасов тут же попросил руку и сердце ее дочери. Свадьбу сыграли ровно через месяц…
Это была действительно счастливая семейная жизнь. Четыре года они жили словно в раю и ничто, казалось, не могло помешать их счастью.
***
Тарасов проснулся с дикой головной болью и посмотрел на часы. 01:47 ночи.
-Черт, - простонал Генка и пошел на кухню. Открыв холодильник он увидел, что «Джентльменское соглашение» закончилось. Тарасов налили себе виски, осушил рюмку залпом и побежал в туалет: его стало выворачивать наизнанку. Жена продолжала спать…
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Глобальная эпидемия началась. Медики и ученые предсказывали, что водка «Джентльменское соглашение», которая несколько лет подряд удерживала абсолютную монополию на российском спиртовом рынке, приведет к печальному концу, но они не могли даже представить те последствия, которые мы наблюдаем теперь. Каждый, буквально каждый россиянин, хоть раз попробовавший вышеназванную водку, теперь оказался на краю гибели: любое другое спиртное попавшее в организм приводит к неконтролируемым рвотным позывам и к ускоренному разложению клеток печени. Теперь то, о чем предупреждал Минздрав, стало действительно смертельно опасным».
***
Первые лучи солнца показались в окне – стало светать. Всю ночь Тарасова рвало: сначала едой, потом желчью, потом кровью. Спазмы прекратились буквально минут десять назад и сейчас он обессиленный лежал на холодном кафельном полу и, тяжело дыша, наблюдал как на смену ночи приходит новый день.
Четыре года брака, четыре года счастливой семейной жизни, четыре года эйфории… Каждый новый день был словно подарок, божий презент – каждое утро он просыпался и видел рядом с собой ее: любимую и желанную…
А теперь холод, исходящий от пола, медленно пробирается внутрь, обволакивает и наносит непоправимый вред организму. Но Тарасов не делает попыток встать. Не только потому, что понимает, что сил на это у него не хватит, нет, потому что четко осознает, что после сегодняшней ночи он уже не жилец.
«Черт, а умирать не так страшно, как я себе это представлял. Особенно, если уже все кончено, если ошметки легких уже покоятся в унитазе, а эти рвотные спазмы ушли. Теперь наступило блаженство. Старуха с косой медленно протягивает к тебе свои руки и забирает тебя к себе. В мир, где не будет проблем, где не будет тупого общественного мнения, где не надо зарабатывать деньги, где… Да даже если этого мира нет и ты, сдыхая, никуда не попадаешь – это уже хорошо, это даже отлично, поскольку пять часов блевать в долбанный сортир просто невыносимо. Пять часов! Без перерыва!..».
Генка улыбнулся.
«Маринка… Любимая, родная… Ну с тобой все будет хорошо, все будет здорово. Деньги, машина, квартира – все это у тебя есть. Будешь девушка с приданным…».
Тарасов закрыл глаза и несколько раз кашлянул. Ему стало тяжело дышать, он открыл рот, сделал несколько глубоких вдохов, перевернулся на живот и, зарыдав, уже нагнулся было над унитазом, как вдруг все прошло. Дыхание нормализовалось, но перестать рыдать он уже не мог…
***
Марина нехотя открыла глаза и улыбнулась: сегодня четыре года как они вместе, как они стали одной семьей, одним целым. Она встала и подбежала к шкафу: там, на антресолях, был спрятан ее подарок - золотая цепочка толщиной в палец. Генка обожал всякие безделушки и она знала как он обрадуется этой вещице.
Намотав цепочку на руку, Маринка пошла на кухню, но, выйдя из спальни, замерла: Генка был мертвенно бледнен, с красными заплаканными глазами он беспомощно лежал на полу и смотрел на нее из под полуопущенных век.
Она подбежала, обняла его, и, запричитав, заплакала.
Тарасов поморщился:
-Ну вот, родная, ничего оригинального, ты ведешь себя как обыкновенная баба.
Маринка не заметила колкости, она все повторяла: «Родной, мой, бедный мой, родной…»
Почувствовав ее тепло, тепло человека, который его действительно любит, Тарасов словно получил импульс, заряд, чтобы жить. Он обнял ее за шею, прижал к себе сильно-сильно и поцеловал в висок.
-Ну-ну, милая, зачем же плакать? Зачем? Все хорошо, - Тарасов явственно ощутил свою роль в жизни, он понял, что он мужик, добытчик, хозяин и эта прекрасная съежившаяся от страха, боли и ужаса девчонка отчаянно нуждается в его защите, в его поддержке, его крепком мужском плече.
Генка встал вместе с ней и увлек за собой в спальню. И там они лежали, обнявшись и прижавшись друг к другу, два человека, две души, две жертвы, двое из сотен тысяч, двое из миллионов…
***
Голова все еще болела, когда он, упертый трудоголик, поднимался по ступеням МГУ к своим студентам – вечерникам. Тарасов опаздывал, поэтому не стал забегать на кафедру, а сразу зашел в аудиторию.
Студенты, как ни странно, молча сидели на своих местах.
-Здравствуйте, - кивнул Тарасов, занимая место преподавателя. – Присаживайтесь.
Толпа будущих светил юриспруденции дружно выполнила его команду…
Раскрытый журнал лежал перед ним, но прочитать, что там написано Тарасов не мог – буквы расплывались и все, что, он видел – это бело-синее размытое пятно.
«Твою мать, если так дальше пойдет, то вообще ослепну». Два года назад ему сделали операцию на глазах за 6о тысяч долларов и обещали, что с очками он расстанется навсегда. Предпосылок, что обещания врачей останутся всего лишь обещаниями до сего дня не было никаких.
-Так, все здесь?
В ответ - молчание.
-Староста, Ястребенко, кого нет?
-Все здесь.
-Так значит, у нас аншлаг? Ок, приступим! Сагалова, расскажите мне, в каких случаях возможно заочное рассмотрение дела?
Армяночка, родившаяся и всю жизнь прожившая в России, но по развитию походившая более на своих только что приехавших братьев-сородичей, робко встала и, уткнувшись лицом в учебник, стала зачитывать целые абзацы.
Еще вчера бы Тарасов незаметно вылил бы на нее ушат словесных поносов, да так завуалировано и красиво, что никто ничего не понял бы и последствий никаких не было бы и быть бы не могло. Однако, в эти минуты, первый порыв поставить эту тупицу на место был смещен приступом невыносимой головной боли. Геннадий Валерьевич с силой зажмурился и оперся головой на руку.
«Господи, что происходит?!»
Вопрос был риторический, поэтому думать над ответом, как Тарасов это обычно делал, он не стал.
Сагалова что-то лепетала, группа ее не слушала, все стали заниматься своими делами, а Тарасов с силой массировал виски. Боль все нарастала, перед глазами стали вспыхивать черные круги с яркой окантовкой.
-Заткнись! – крикнул он на всю аудиторию… И замер… Все присутствующие тоже замерли… Замерла и Сагалова… Боль внезапно отступила…
-Я…Прости, я не хотел, просто со мной что-то не то сегодня творится. Ребят, это у Вас последний семинар сегодня?
-Да.
-Тогда идите домой, закончим эту тему на следующей неделе.
Привычных кивков головы он ждать не стал, резко схватив свою сумку со стола, Тарасов вышел из кабинета и направился в лаборантскую…
Группа замерла в недоумении…
***
Динара обалдело уставилась на открывающуюся дверь.
-Здравствуйте, Геннадий Валерьевич, что-то Вы поздно сегодня,- и, посмотрев на часы, поправилась, - вернее рано, у Вас же семинар еще идет.
-Чаю приготовь, - жестко сказал Тарасов и сел в кресло. Потом, увидев недоуменное и обиженное лицо девушки, добавил: - Пожалуйста.
Через пару минут перед ним стояла чашка с ароматным, свежезаваренным напитком. Тарасов отхлебнул и зажмурился от удовольствия: всегда, при любых обстоятельствах, при любом самочувствии чай доставлял ему удовольствие.
-Что за день сегодня? – вслух спросила сама у себя Динара, отправляя сообщение по компьютеру другу «В контакте». – Вы какой-то озлобленный, да еще и семинар отменивший, Зоя Викторовна, она прям тут сегодня чуть не померла - почки прихватило, даже «Скорую» вызывали, Алексей Кириллович вообще на весь институт сегодня опозорился…
-Гасинов?
-Ага, приятель Ваш.
Гасинов, пухлый симпатяга, раньше, задолго до женитьбы Тарасова, был его любовником. После того, как Геннадий Валерьевич выбрал свою единственную, Алексей Кириллович остался ему хорошим другом.
-А что произошло-то? – с интересом спросил Тарасов.
Динара ухмыльнулась:
-Ну просто невероятная история. У господина Гасинова сегодня по расписанию консультация, но так как у его супруги вчера юбилей был, никто из работников института Алексея Кирилловича не ждал. Но господин Гасинов все-таки пришел. И пришел он какой-то «не такой», взвинченный что ли… Ну так вот, заходит сюда, его здесь пятеро ждут. Двое вечерников, трое заочников. Все платники, дебилы полные. Алексей Кириллович, кинув дипломат на стол и усевшись на свое место, жестко им говорит: «Если готовы, то рад буду вас выслушать, если нет – выход там». Ребята естественно утверждают, что готовы, что все выучили, что все знают. Гасинов задает им вопрос, эти «индюки» начинать распинаться, начинать нести какую-то ахинею, Гасинов распаляется, понимает, что они, как обычно, ничего не знают и демонстративно поворачивается к окну. Ну и к ним спиной соответственно.
Динара вскочила, подбежала к столику и, заварив себе чаю, вернулась на место:
-Так вот, значит, парни что-то рассказывают, Гасинов их игнорирует и тут откуда ни возьмись с криком «Гаса!» забегает первый проректор и протягивает ему руку. Алексей Киррилович крика этого испугался, вздрогнул даже и, развернувшись, недоуменно уставился на протянутую руку. Сделав было встречное движение своей культей навстречу он словно передумал и отдернул ее обратно Я тут еще подумала: «Ни разу не видела узкоглазых с щетиной и ни разу не видела, как геи за руку здороваются». Возникла сцена молчания: первый проректор с протянутой рукой и преподаватель, не отвечающий на рукопожатие. Но что самое пикантное, так это пятеро дебилов, которые во все глаза наблюдают эту шокирующую сцену, которая свидетельствует о нарушении субординации, и это как минимум, а как максимум о том, что если человек тебе не нравится, то его можно публично выставлять посмешищем.
Тарасов нервно пару раз покрутил головой из стороны в сторону. Динара продолжила:
-Но дальше случилось просто невероятное. Проректор, чтобы как-то сгладить данную щепетильную ситуацию и показать студентам, что на самом деле у них отношения прекрасные, решил действовать наверняка и… обнял Гасинова. «Леха, что с тобой? Перепил вчера, старый хрен, а мне-то водяры принес?» Алексей Кириллович сделал непонятное движение головой ему навстречу, но проректор этого не заметил. Он бесцеремонно стал тормошить дипломат Гасинова в надежде найти там спиртное, и, кое-как открыв его, нечаянно вывалил все содержимое на пол. Когда мы увидели содержимое… вот тут-то у нас глаза на лоб и полезли. Там был сложенный вчетверо полунадутый резиновый мужик. В падение он раскрылся во всей своей «красе»: взорам присутствующих предстали все дырки молодого человека, причем было видно, что дырками этими неоднократно пользовались. Гасинов от обиды, или еще от чего-то, разрыдался, и, схватив мужика и оттолкнув по дороге проректора, выбежал из аудитории и натолкнулся на… ректора. Представляете, идет ректор и прямо на него летит сотрудник с резиновым мужиком наперевес. Секунда и… они врезаются друг в друга. И падают друг на друга. И Гасинов с сияющей улыбкой оказывается сверху. А ректор снизу. И без улыбки. Ну, а так как он старичок скромный, орать не стал, а просто посоветовал сегодня пойти домой, привести себя в порядок, и больше с «другом» не появляться. Гасинов, под общий хохот, забрал свои вещи из кабинета и поспешно ретировался домой.
Тарасов, личность творческая, человек обладающий невероятными фантазией и воображением, смеялся вместе с Динарой, наверное так и звучит «дружный хохот».
-Теперь у него кличка будет «резиновый мужик», - как обычно жестко пошутил Тарасов.
Динара надула губки:
-Геннадий Валерьевич, и Вы туда же? Что же его заклевать теперь за это? Противно как-то! Он же друг Ваш, товарищ, мужик такой толковый и добродушный, никогда не отказывает ни в чем.
-Вот именно, что не отказывает. Никому и ни в чем, - съехидничал Тарасов, но это уже было напускное. Ему стало немного жаль своего друга, и немного тоскливо из-за того, что наверняка сотни уродов по всему МГУ станут обсуждать случившееся и бессовестно ржать над преподавателем, заслуженным юристом, над хорошим добродушным человеком.
Геннадий взял свои вещи и, кивнув Динарке на прощание, вышел из кабинета.
***
Вдохнув свежего морозного воздуха Тарасов окончательно пришел в себя. Мимо проехал музыкальный троллейбус из динамиков которого доносилось: «А снег идет, а снег идет…». Внезапно в свете уличного фонаря показались тысячи снежинок, которые в невероятных пируэтах стали со стремительной силой опускаться на землю.
Чувство восторга, чувство душевного подъема охватило двадцативосьмилетнего профессора, доктора юридических наук, наверное, единственный раз за всю жизнь он так радовался первому снегу. И сейчас, словно маленький мальчишка, серьезный и уважаемый в научных кругах человек, одетый в черный кожаный френч, размахивая своим дипломатом из крокодиловой кожи кружился на месте с раскрытым ртом и с усердием пытался поймать ледяные белые комочки…
***
Маринка лежала на кровати и смотрела последние новости:
«Медики констатируют небывалое количество острых кишечных расстройств. На территории России уже зарегистрировано несколько сотен летальных исходов, связанных с вышеизложенным. Ученые утверждают, что потребление спиртного, любого спиртного, в любых, даже самых маленьких количествах стало смертельно опасно для здоровья. После выпитой бутылки пива может разыграться рвотный рефлекс и несколько часов вас будет просто «выворачивать наизнанку». Зафиксированы случаи, когда рвоту остановить не удавалось и люди изрыгали свои внутренности. Все это связывают с водкой «Джентльменское соглашение» и с неизвестным компонентом «Сугол». Напомним, что данная водка в течении нескольких лет удерживала монополию на российском спиртовом рынке. Производство ее прекратилось после трагедии, разыгравшейся в лаборатории фирмы «ВахЛайф», которая и производила «ДС». В результате этой трагедии все создатели водки и руководство фирмы погибли, так же был уничтожен и котел, в котором производился «Сугол». Возможно это и является причиной того, почему данный компонент до сих пор остается неисследованным и неразгаданным».
Маринка не увидела, а скорее почувствовала, что в дверях кто-то стоит. Обернувшись, она с облегчением вздохнула и сказала:
-Ты меня напугал. У тебя игривое настроение?
-Ага, - ответил Генка, прямо на пороге раздеваясь до гола. Сбросив с себя абсолютно все, он осторожно лег рядом и спросил: - Жратва есть?
-Да, - томным голосом ответила Маринка.
-Ну, тогда я поем, - прошептал Генка, стягивая с нее пижаму. Нежно поглаживая рукой ее бедра, ртом он поднимался все выше и выше, захватывая зубами частички ее шелковистого упругого тела, пока наконец не добрался до груди. Поиграв языком с соском, Тарасов резко раздвинул ее ноги и уткнулся лицом в промежность. Маринка ахнула…
-Значит, водку пить сегодня не будем, - сказал он и надолго утратил способность говорить, доставляя и себе и жене, новые, еще неизведанные, но такие завораживающие ощущения…
***
-Значит так, детишки, поиграем сегодня в ролевые игры.
В аудитории раздались смешки.
-Да, Росомаха, именно в ролевые, но не в те, о которых вы подумали, хотя в вашем возрасте только о них и надо думать. Трахайтесь, господа, размножайтесь, это - здорово, это – природа.
Тарасов смотрел на молодых смеющихся идиотов и ухмылялся: «Сборище кретинов, поколение MTV, которые не знают ничего, кроме секса, наркотиков и прочего говна. Хотя о сексе они тоже мало чего знают. Как писал Шелдон: «Трам-тарарам, спасибо мадам!» И в их понимании это правильно: «сунул-вынул» и пошел. Никчемные личности, которые мечтают о многом, но которые ничего не добьются. В лучшем случае они станут получать полтора куска баксов работая по специальности в каком-нибудь банке, в худшем – станут работать непонятно где, наплевав на диплом престижнейшего ВУЗа. Получается, что не в армии ты выкидываешь два года жизни зря, а в институте, в наше идиотское время, и не два года, а как минимум пять. Покажи им пальчик, ляпни что-нибудь про перепих и ты уже свой в доску. Нормальный чел и клевый продвинутый препод. Дебилизм. Только что я фактически назвал Росомаху шлюхой, а она ржет вместе с остальными. Мило, очень мило…».
-Итак, детишки, продолжим. Сегодня мы играем в одну занимательную игру. Она называется «адвокат-прокурор». Или «судебный процесс». Вообще, кто как хочет, тот так и называет. Действующие лица: Росомаха – защитник, Чмыридзе – обвинитель. Ответчик – Башкова, истец – Карачарова. Всем названным встать, выйти к доске.
Ребята послушно сделали то, что от них требовали.
-Так, - продолжил, хитро сощурившись, Тарасов, - а дело у нас вот какое интересное-преинтересное. Кстати, его по решению научного совета предложено рассматривать на семинарах практически во всех ВУЗах. Итак, суть вот в чем: Карачарова предъявляет иск Башковой на сумму 50 000 рублей. Подает она его через три года после произошедших событий. Это если по нашему московскому времени. А есть еще Магадан. И время там – магаданское. И подала она иск с магаданского почтамта в 23 часа 59 минут. По магаданскому времени. Содержание иска в следующем: Башкова находясь в гостях у Карачаровой подарила ее мужу следующую вещь.
С этими словами Тарасов встал, пошел к задним партам и достал оттуда надутого резинового мужика. В аудитории раздался хохот.
-После этого муж Карачаровой стал вступать в интимные отношения лишь с этим субъектом и половая жизнь супругов постепенно сошла на «нет». Я – судья, считаю, что моральный ущерб обоснован, стороны приступайте к прениям.
Если кто-то один неосторожно оступается, то стая стервятников, коими на самом деле являются люди, не применет его сожрать. Если специально оступается кто-то еще, и если этот «кто-то» обладает авторитетом, и сделал он это открыто и демонстративно, то все спишут на чувство юмора. Или на что-то еще. Тарасов спас своего друга, хоть и довольно извращенным способом, но спас. Еще неделю весь МГУ будет говорить о «милом шутнике Геннадии Валерьевиче», но уже завтра никто не вспомнит про Гасинова. Однако уже сегодня, после вечерних семинаров, Тарасов отправится к нему…
За три недели до этого
***
Сара Браун была типичной жительницей США: чуть больше центнера живого веса, крашеные волосы, очки в роговой оправе и белоснежная искусственная улыбка. Единственное существенное отличие от остальных 98% обитателей этого «райского» уголка Земли заключалось в ее мозгах. Сара работала в «Агентстве независимых журналистских расследований» и провела ряд громких разоблачений, получивших общественный резонанс по всему миру. Любое действительно «жареное» событие, будь то взрыв на Чернобыльской АЭС или отсос в кабинете у президента Америки, везде Сара была первая и везде докапывалась до истины.
Сегодня утром, примерно в шесть часов, ей позвонил главный редактор и попросил срочно приехать в офис для важного разговора. И вот уже в семь она открыла тяжелую дубовую дверь и шагнула в просторный кабинет, обставленный в стиле «хай-тек».
На огромном кожаном кресле, положив ноги на стол, развалися Смит Хейли:
-Привет, Смит, - она подошла к нему и чмокнула в щеку, после чего заняла место напротив.
Господин Хейли улыбнулся каким-то своим мыслям и начал:
-Ты едешь в Россию. В Москву.
На стол перед Сарой лег авиабилет.
-С чего это такая радостная новость?
-Ну, ты же русский язык хорошо знаешь?
-Хорошо.
-Водку любишь?
-Послушай, Смит…
-Ладно, ладно, детка. Хватит лирики. Дело вот в чем: в наше распоряжение попала уникальная информация. И попала совершенно случайно. На одном из правительственных приемов некий молодой дипломат прилюдно поссорился с Госсекретарем. Всем сразу стало понятно, чем именно это обернется для его карьеры. И ему тоже это стало понятно. Ну и рявкнул он по пьяни, да так рявкнул, что все это услышали. «Ты меня, сука, не сольешь. Я все про вашу водку знаю. И рассказать это могу. Понятно, мразь?!» Госсекретарь, как нам потом доложили, побледнела, посерела и натянуто улыбнулась. А дипломат этот, поняв, что допустил еще большую оплошность, поспешил удалиться. Никто ничего из произошедшего не понял. Ну и пусть. А мы поняли. Работа у нас такая – понимать. И действия предпринимать.
-Дальше, - нетерпеливо потребовала Сара.
-А дальше, девочка моя, простой анализ: водка. А что мы про водку такого скандального знаем? Ничего. Ну, или почти ничего. Лет 10 назад в России стали выпускать «Джентльменское соглашение». Что-нибудь про это слышала?
Сара кивнула. Смит продолжил:
-И ребята, ее создатели, потом погибли при загадочных обстоятельствах. При взрыве на том самом заводе. И сами погибли и оборудование угробили. А тут мне еще рассказали, что один из их компании, тот, который эту водку и создавал, вообще жизнь самоубийством закончил. Странновато, не находишь?
-Ну, это все догадки. Тем более пространные. Доказательств никаких.
-Хорошо, солнышко. Поймала ты меня. Не только в догадках дело. Заказчик у нас. Из оппозиции. Понимаешь?
-То есть это его блажь?
-Он платит большие деньги. Очень большие.
-Кто он?
-Сара, какая разница?
-Кто он?
-Сара, это не имеет значение.
-Да ни за какие деньги ты не стал бы отправлять меня в Россию, не имея на руках фактов.
-Фактов нет, а он – кандидат в президенты. Лидер оппозиционной партии. И учитывая, что второй срок нашего нынешнего президента подходит к концу – главный кандидат на победу.
-То есть впервые в жизни, мы сотрудничаем с нашими власть имущими?
-Да, но это с одной стороны. С другой – вдруг мы правда сенсацию там раскопаем. И нам хорошо, и заказчику. На нас не давят, нас поддерживают. Надо это понимать.
-Ага, пошли сказки.
-Серьезно, Сара. Мы берем деньги и гарантируем только работу, не результат. А когда заказчик станет президентом, а он станет, мы все это понимаем, он нам припомнит наши заслуги.
Смит замолчал, размышляя о том, что бы еще добавить.
-Сара, это просто вояж. Отпуск.
-Так и пошли кого другого. Я в отпуск не хочу!
-Сара, если такой уважаемый, серьезный человек считает, что там есть, что раскапывать, значит надо хотя бы попытаться это сделать.
-А ты как считаешь?
-Да мне по хрену! Деньги платят и хорошо! Но если честно, я, как выпускающий редактор, всерьез рассчитываю на сенсацию. Поэтому и посылаю тебя.
Сара молча смотрела на него и думала: «Деньги я получу хорошие. Это-раз. Удовольствие от работы получу. Это-два. А в-третьих....... может среди этих диких русских парней отыщется хоть один нормальный трахарь, в котором я так нуждаюсь?»
-Ок, Смит, я согласна.
Редактор подошел к ней и страстно поцеловал в губы:
-Девочка моя, ты – гений. Я в тебе не сомневался.
-Переведи деньги на карту, - сказала она, убирая сигареты в сумочку и мысленно представляя себе, каким интересным и захватывающим будет этот новый этап ее жизни. В этом, как ни странно, она была абсолютно права...
***
Пролетая в «Боинге» над океаном и изучив документы, подготовленные по этому делу Смитом, Сара поняла, что по - любому надо начинать с территории завода, где производился «Сугол». Походить по территории, поискать что-нибудь интересное. Авось и подвернется что.
Прибыв в столичный аэропорт «Домодедово» Сара поймала такси и поехала прямиком к месту взорванной лаборатории. Она ожидала увидеть там огороженный забором пустырь, однако ее взору предстал современный пятиэтажный особняк, с табличкой: «Лаборатория научных исследований в области нейрохирургии». На входе стояли два человека в камуфляже, вооруженные короткоствольными автоматами. Поняв, что просто так в здание не попасть, Сара не стала предпринимать каких-либо попыток это сделать, а пошла в ближайшее кафе и заказала себе чашку горячего каппучино.
Посидев за столиком и немного поразмышляв, она решила все же действовать напрямик. И снова отправилась в этот особняк. На входе ее остановили и спросили о цели визита, на что журналистка ответила, что ищет работу и хотела бы обратиться в отдел кадров. Ей ответили, что здесь принимают на работу только по рекомендации и посоветовали искать счастья в ином месте.
«Ладно, ублюдки», - подумала наша героиня и, поймав такси, поехала в центр, где располагалось столичное издательство журнала «Русский репортер». В этом издании работал ее давний друг еще по студенческой скамье, американец ливанского происхождения Джон Малбрук.
Джонни, коренастый брюнет, с испорченным оспой лицом, был бесстрашным писакой, который с превеликим удовольствием лез во всякие грязные делишки и не боялся получить пулю в лоб, как не боялся получить и приличный гонорар. Он безумно обрадовался увидев свою давнюю подругу, с которой в былые времена провел не одну бесонную ночь в пьяном угаре и изощренных сексуальных ласках.
Отведя даму в шикарный ресторан и выпив немного хорошего вина, он с интересом выслушал ее рассказ, о том, что ее журналистская карьера закончилась, что полюбила она одного русского парня, который обещал на ней жениться, но бессовестно бросил, и о том, как сильно она хочет устроиться на работу в «Лабораторию научных исследований в области нейрохиругии». Джонни выслушал ее и как истинный джентльмен сделал вид, что ей поверил. И по своим каналам в течении нескольких минут выяснил наличие свободных вакансий в вышеназванном учреждении. А вакансия там имелась всего одна: секретарь-делопроизводитель у одного озабоченного ублюдка. Дамочка, ранее занимавшая это место, ушла в декрет, залетев понятно от кого, и теперь он срочно подыскивал ей замену среди девушек модельной внешности и не отличающихся особым умом. Сара под эти критерии никак не подходила, но решила не отчаиваться. И попросила так же узнать, где этот тип любит проводить время. Чтобы выяснить это ушло еще несколько минут, после чего Сара, расцеловавшись со своим собеседником, поспешила удалиться, имея в голове четкий план по завоеванию интересующей ее должности. Не долго думая Сара стала претворять его в жизнь.
***
Диско-клуб с идиотским названием «Улыбка» был самым закрытым и самым респектабельным местом отдыха в Москве.
Особенность его была в том, что здесь встречались люди совершенно разного социального статуса, положения и нравственных устоев. Здесь можно было подцепить себе как малолетку-потаскуху, так и богатую вдовушку строгих принципов. Здесь можно было легко заключить сделку, которая обеспечит тебя на всю оставшуюся жизнь или так же легко расстаться с жизнью.
И во всем, абсолютно во всем гарантировалась полнейшая конфиденциальность.
Евсей Абрамович Бобридзе, постоянный клиент «Улыбки», привычным ударом ноги распахнул двери и, сбросив пальто на руки подоспевшему швейцару, бодрой походкой прошел к бару.
-Кровяшку из Машки, - заказал напиток Евсей Абрамович и стал осматривать посетителей. К его разочарованию малолеток в заведении не наблюдалось (дело в том, что правительственный чиновник, допущенный к секретной работе, вот уже несколько лет не мог ощутить себя полноценным мужчиной даже рядом с молодыми женщинами, не говоря уже о сверстницах. Возбудить Евсея могли лишь молоденькие, не старше 14 лет девственницы, которых администрации клуба было проблематично менять с той же периодичностью, с которой они меняли обычный женский состав посетительниц).
-«Кровавая Мэри», - бармен поставил перед Бобридзе его заказ.
-Спасибо. Че, целок сегодня нет?
-Похоже, что нет.
-Что же ты Вова, племянник администратора, не объяснишь своему дядьке, что для того, чтобы удержать клиентуру надо выполнять желания клиентов. Тем более постоянных.
-Мы все понимаем, Евсей Абрамович, и работаем над этим вопросом.
-Ты уж, Вова, поработай, а то посоветую Леве над тобой поработать.
Лева, которого упомянул Евсей, на самом деле был влиятельной шишкой в Московской Мэрии и кроме всего прочего был педерастом. Причем активным.
-Не стоит, Евсей Абрамович, - попросил его бармен.
-Что за имя такое идиотское? – спросила, подошедшая к барной стойке девушка. – Колхоз.
Евсей Абрамович повернулся, чтобы поставить на место охамевшую суку, но, увидев ее, не смог вымолвить ни слова.
Девушка была необыкновенно красива: стройная, худенькая, точеная фигурка, упругая грудь, притягивающая к себе взгляды, огромные голубые глаза и густые светлые волосы.
-Ну, почему же колхоз? Очень даже городское имя, - обиженно пробормотал Бобридзе.
Девушка лишь ухмыльнулась в ответ.
-«Колхоз» - это коктейль такой, молочный, - пояснил чиновнику бармен и поставил перед девушкой пол-литра взбитого молока, перемешанного с бананами, ананасами и прочей вкуснятиной.
-Ну как? – спросил Бобридзе.
-Вам-то что?
-Да, в принципе, ничего, просто хочу Вам понравиться.
-Увы, не получится.
-Почему? У меня есть деньги, - с искренним удивлением громко воскликнул Бобридзе.
-Зато у меня желания нет, - отчеканила незнакомка и перевернула на голову уважаемого чиновника пол-литра первоклассного молочного коктейля, который растекся по его голове, залив глаза и выставив господина Бобридзе полнейшим идиотом.
Евсей кожей ощутил, что все взгляды прикованы сейчас к нему. Сначала раздались робкие смешки, а через мгновение дружный хохот.
-Сука, - заорал Евсей протирая глаза, - тварь ползучая. Он пытался разглядеть ее в толпе, но девушка словно сквозь землю провалилась. – Хочу, чтобы эта тварь страдала! - крикнул он администратору, отшвыривая швейцара с пальто. – Сроку вам – неделя!
С этими словами, под аккомпанемент всеобщего улюлюканья, Бобридзе Евсей Абрамович, выставленный посмешищем, выскочил на улицу, уселся в свою «Волгу» и рванул с места.
Он не мог видеть, как Сара Браун выбежала следом и, поймав такси, поехала за ним.
***
Замысел американской журналистки претворялся в жизнь как нельзя лучше: Евсей заехал в универмаг, взял литруху водки и стал пить ее буквально не отходя от кассы прямо из горла.
-Что вы за мужики дебильный народ, - обратилась она к таксисту, - горе вечно заливаете?!
-Ну, так получается, - пространно ответил тот.
Тем временем Бобридзе поехал домой и, подъехав к подъезду, на радость Саре буквально вывалился из машины. Ей оставалось лишь затащить его в квартиру, раздеть до гола и, самой раздевшись, лечь с ним рядом.
***
Утро для Евсея не было добрым: башка раскалывалась от выпитого накануне и, кроме этого, давило чувство стыда.
Как же эта тварь могла так «опустить» его? Как?! Просто в голове не укладывалось.
«Ладно, с тобой мы еще поквитаемся!» - подумал Евсей и остолбенел: рядом с ним, глядя прямо на него, лежала незнакомая женщина. Нельзя сказать, что красавица, но симпатичная, с добрым лицом.
-Ты кто?
-Сара, - с акцентом произнесла она.
-Как ты здесь оказалась?
-А ты не помнишь?
-И вспоминать не хочу, - бросил он, вставая с кровати.
-А зря, я всю оставшуюся жизнь буду вспоминать то, что произошло между нами этой ночью!
Евсей ухмыльнулся: баба врала, причем в наглую. Вставал у него лишь на малолеток.
-Ну, а я уже забыл, - сказал он, надевая трусы.
Сара поняла, что он ее раскусил, неизвестно почему, но раскусил. Нужно было что-то срочно предпринять, иначе весь ее план, рассчитанный на то, чтобы привязать его к себе, мог рухнуть.
-Что ж, - загадочно сказала она. – Тогда последний аккорд.
С этими словами Сара слезла с кровати, сбегала на кухню, затем вернулась, подошла к нему, встала на колени и, сняв с Евсея трусы, взяла в рот его член. За свою жизнь госпожа Браун приобрела бесценный сексуальный опыт, поэтому точно знала, как нужно действовать, чтобы доставить мужчине неземное удовольствие: набрав в рот ледяной воды она позволила его пенису ощутить на себе возбуждающие воздействие, поэтому неудивительно, что член начал расти, увеличиваясь в размерах. Сара заглотила его полностью, пропустив в горло, и Евсей, которому никогда не делали французский минет, кончил через несколько секунд.
Сара проглотила все до последней капли и с ухмылкой наблюдала несколько минут, как Бобридзе стоял посреди комнаты со спущенными портками и, словно идиот, улыбался во весь рот.
-Ладно, я пойду, - сказа Сара, начав одеваться.
-Ага, пойдешь, - согласился он. – Только со мной, на работу, а потом снова домой. Я тебя теперь никуда не отпущу.
Так для господина Бобридзе началась неделя невероятных сексуальных приключений, а для Сары появилась возможность продвинуться дальше в своем журналистском расследовании.
***
Изнурительные сексуальные упражнения в конец вымотали Евсея Абрамовича: единственное, что он делал, приходя на работу – спал, ведь дома Сара спать ему не давала, доводя его и себя до полного сексуального исступления. Первые дни они трахались и на работе, но потом Евсей стал запираться, чтобы хоть немножко передохнуть.
А госпоже Браун только этого и не хватало. Получив пластиковый пропуск, она, послушав по селекторной связи храп любовника-начальника, решила более не мешкая отправиться в подвал.
Миновав двери из пуленепробиваемого стекла, Сара вышла в центральный холл и быстро прошла к боковой двери, с надписью «Подвальные помещения. Посторонним вход строго воспрещен».
Дверь была просто прикрыта, никакой карты не требовалось. Легонько толкнув ее, Сара стала спускаться вниз по ступеням.
Спустившись вниз она обнаружила, что стоит в начале длинного коридора, который был по всей своей длине освещен вмонтированными в стену лампами. В конце коридора была установлена массивная железная дверь, возле которой стояли два охранника в камуфляжной форме, масках, с короткоствольными автоматами.
Сара застыла в нерешительности. Внезапное чувство страха настигло ее. И все же она поборола его и уверенно пошла вперед.
Охранники стояли не шевелясь, казалось, что они не заметили ее присутствия.
Неуверенно она поднесла пропуск к считывающему устройству, провела по нему магнитной полосой и… раздался противный писк и загорелась красная лампочка.
Охранники тут же ожили: одновременно они ударили ее прикладами по лицу…
***
Сара слышала голоса:
-Откуда она взялась?
-Сколько тебе заплатили?
-Я… Мы… Случайно…
Евсей рыдал, он не мог четко отвечать на поставленные вопросы. С огромным трудом Сара разлепила веки и увидела, что находится в комнате, где кроме нее еще два охранника, Евсей Абрамович, лежащий на полу в луже крови, и неизвестный человек в темном костюме, сидевший на подоконнике.
-А вот и красавица наша очнулась, - посмотрев на Сару, сказал он. – Как дела? Не шибко тебе наподдали?
Сара с трудом помотала головой из стороны в сторону.
-Не шибко, - задумчиво произнес он и, спрыгнув с подоконника, со всей силы ударил ногой ей по печени. От боли у журналистки потемнело в глазах.
-Ну что, Евсюша, - обратился он к Бобридзе, - ссышь когда страшно?
Евсей быстро закивал головой.
-Да я не спрашиваю, я утверждаю. Ладно, пора кончать этот балаган.
Человек в темном костюме вынул из наплечной кобуры пистолет и выстрелил Бобридзе в голову.
Сара закричала.
-Заткнись, - приказал он, - отвечай либо да, либо нет. Ясно?
-Да.
-Ты американка?
-Да.
-На Евсея не случайно вышла?
-Да.
-Зачем?
-Я журналистка.
-Хотела в подвал попасть?
-Да.
-Что ты там искала?
-Не знаю. Что-нибудь.
-Что-нибудь успела выяснить?
-Нет.
-Хорошо.
Человек в темном костюме дал команду охране:
-Я к шефу. Кончайте ее. Только без крови.
Через несколько часов Сара, накаченная наркотиками, будет лежать на одной из городских свалок истекая кровью и проживать последние минуты своей жизни. Как ни странно, но в эти самые минуты, эта самая жизнь, словно картинки в калейдоскопе, с невероятной скоростью будет прокручиваться у нее в мозгу…
***
Как всегда зимой неожиданно стемнело. Два бомжа одиноко брели по свалке, так и не сумев предугадать наступление темноты. В поисках чего-нибудь съестного или чего-нибудь ценного оно провели весь день и нельзя сказать, что безуспешно. Мешок из-под картошки, до отказа забитый алюминием, который эти двое еле тащили, говорил о том, что день прошел хорошо. Даже очень хорошо.
Одного из бомжей звали Федор. Ему было 27 лет, но выглядел он на все 45. Дерьмовый алкоголь и ненормальные условия жизни сотворили свое дело – некогда красивый молодой человек за два года, что прожил на свалке, превратился в жалкую развалину. А ведь он был парень из нормальной семьи, который просто стал жертвой рока. В один день в автомобильной катастрофе у него погибли и мать, и отец, и бабушка. Так у Федора на белом свете не осталось никого. Чтобы хоть как-то пережить горе он с головой окунулся в учебу и в работу. Буквально с раннего утра до самого позднего вечера пропадал в своем НИИ. Однако, случилась так, что он повстречал на своем жизненном пути писаную красавицу. И хотя все всегда понимают, что от писаных красавиц надо держаться подальше, так как кроме неприятностей ничего на свою задницу ты не найдешь, Федор все же завязал с ней роман. И влюбился в нее без памяти. А она оказалась подружкой какого-то бандюгана и так получилось, что помогла ему завязать с нормальной жизнью. После того как Феде засунули кипятильник в жопу он подписал дарственную на квартиру и оказался на свалке, где стал медленно, но верно спиваться и опускаться.
Вторым бомжом был Алексей Потыпач или Потап, как его все звали на свалке. Он не был жертвой обстоятельств, он осознанно всю свою жизнь скатывался на самое дно, так как оно привлекало его своей романтичностью, как сам Потапыч объяснял.
Так вот, два бомжа, которые были, если можно так выразиться, друзьями, которые жили в одной землянке и делили хлеб и воду одиноко брели по свалке. Идти до места их жительства оставалось прилично, тяжеленный мешок кроме радости доставлял еще и физическое напряжение, которое перемешивалось с моральным. Поэтому брели они молча и тишина вечера нарушалась лишь их тяжелым прерывистым дыханием.
Внезапно Потап бросил свой конец мешка на землю.
-Ты что делаешь, придурок! – заорал Федька, руки которого чуть не придавило.
Но Потапыч не обратил на вопли товарища никакого внимания. Он резко бросился куда-то в темноту.
-Дебил, - выругался Федька и последовал вслед за ним.
Потап стоял как вкопанный.
-Что с тобой?
-Трупак, похоже, - немного помолчав, задумчиво произнес Потап.
Он подошел к телу и перевернул его.
-Блин, Федьк, это ж телка!- радостно воскликнул он. – Трахнем пока теплая?
-Посмотри, - резко сказал Федоор, отталкивая друга и пытаясь нащупать пульс, - вдруг еще живая.
-Да иди ты в жопу! Даже если она еще дышит я все равно ей засажу!
-Дебил.
-Сам ты дебил, - Потап разошелся не на шутку. Решив больше не тратить время на разговоры он снял с себя штаны и принялся раздевать девушку. Федька решил не вмешиваться: пульс у нее еле прощупывался, да и выглядела она хреново, так что по всему выходило, что жить ей не долго осталось.
-Ох, ты моя девонька, - шептал Потап, раздвигая ноги незнакомки. – Щас я тебя ублажу.
Но ублажить ее он не смог, так как женщина внезапно открыла глаза и не раздумывая со всей силы ткнула Потапу пальцем прямо в глаз.
-Сука, ах ты тварь! – завопил Потап, катаясь по земле.
Девушка вскочила на ноги.
-Не бойся, - примирительно сказал Федор, - я тебя не трону.
Но незнакомка не поверила: мощнейший удар в пах вывел Федора из строя минут на пять. Девушка бросилась бежать и убежала бы, если бы не Потап. С окровавленной глазницей, в которой уже не было глазного яблока, он, обезумев, бросился за ней. И не смотря на то, что их разделяло приличное расстояние, он, обуреваемый бешенством и жаждой мести, вскоре ее нагнал.
Он наскочил на нее сзади, нанеся в область лопаток удар ногой. Девушка рухнула на землю.
–Сука, - орал Потап, - сука, я тебя кончу! Прямо здесь кончу!
Он пару раз ударил ее по лицу и принялся шарить руками по земле, надеясь найти что-нибудь тяжелое. Что-нибудь по типу булыжника или хотя бы бутылки из-под шампанского. Если бы его поиски увенчались успехом, то жить Саре осталось бы не долго. Но на ее счастье к месту событий подоспел оправившийся Федор:
-Успокойся, Потап, встань.
-Да пошел ты, сука долбанная, - прошипел, поднимаясь, Алексей Потапович. В руке он держал горлышко из-под разбитой пивной бутылки. – Что ж, ты, падаль, за нее? Да?!
-Да, успокойся.
-Успокоиться? Да ни хрена! Рядом с ней ляжешь, сука! – он прыгнул на Федьку, пытаясь дотянуться «розочкой» до его шеи, но Федор отскочил в сторону и с силой ударил Потапа дубиной по спине. Еще пара точных ударов и обезумевший калека надолго остался лежать на медленно остывающей земле.
***
Нестерпимо воняло. Казалось даже стены этой землянки были пропитаны тошнотворным мерзким запахом.
Американская подданная брезгливо поморщилась. Хотела прикрыть рукой нос, но оказалось, что она прикована наручниками к спинке кровати, на которой сейчас и лежала.
Чиркнула спичка, которая зажгла небольшой огарок свечи, осветивший часть комнаты.
-Привет, красавица, - с наглой интонацией произнес Федька и прикурил от спички.
-Пошел ты!
-Зря ты так со мной. Я-то тебе ничего плохого не делал.
-Ага, только притащил в какую-то дыру и наручниками приковал.
-Ну, это не проблема. Это для твоей же безопасности.
Оба замолчали.
-Ты иностранка? Говоришь с акцентом.
-Да.
-За что тебя так?
-Какая тебе разница? Своих проблем мало?
-Да нет, много. Просто ты единственный нормальный человек за последние годы, с которым можно пообщаться. Человек из другого мира, если хочешь.
-Да ни хрена я не хочу!
Федька задумался.. Разговор явно не клеился и рассчитывать на человеческое отношение со стороны этой спесивой суки было бессмысленным. Поэтому он решил говорить прямо, без обиняков:
-Короче так. Я вижу, что у тебя большие проблемы. По всему ты перешла дорожку очень крутым людям, которые хотели тебя прикончить. И они думают, что сделали это. Но ты выжила. В этом есть и доля моей вины. Я сниму с тебя наручники и ты можешь катиться на все четыре стороны. Я не смогу тебя удерживать. Но знай, и ты это знаешь, что идти тебе некуда. Ни денег, ни документов, ничего! И велика вероятность, что ты наткнешься на этих серьезных дядек, которые, после того, как увидят тебя живой, во второй раз будут действовать наверняка. Пуля в лоб – и все. Это вариант номер один. Я же предлагаю тебе второй. Я хочу помочь тебе. И ты можешь принять эту помощь.
-Ты не представляешь во что ты лезешь!
-Не представляю. Я просто хочу поквитаться с ублюдками, с этой системой, со всеми этими тварями по воле которых я оказался здесь. Мне нужен реванш. Реванш для того, чтобы вновь почувствовать себя человеком. И я готов отдать жизнь за это.
Он подошел к Саре и отстегнул наручники.
Журналистка растерла запястье и произнесла:
-Я американская журналистка. Проводила расследование. Но все кончено. Я прокололась и теперь мне надо возвращаться домой.
-И ты хочешь так просто отступить? Просто взять и уехать?
-Да, мне дорога жизнь. Я боюсь, просто боюсь и ничего не смогу с собой поделать. Я женщина и должна рожать детей, создать семью. Я влезла не в свое дело и мне надо из него выйти, пока не стало слишком поздно.
-И это все? Ты проделала путь в тысячу миль, чтобы отступить? Круто! Молодец! А почему не вспоминала о том, что ты женщина, когда ехала сюда за сенсацией? И как же твоя карьера? Я подозреваю, что простую журналистку не отправили бы сюда.
-В жопу карьеру! Я хочу жить! Тупо, понимаешь, жить!
Федор молча закурил вторую сигарету. Лишь когда от нее осталась половина, он подошел к стене, отодвинул какой-то камень и вынул оттуда пачку денег.
-Тут около ста штук. Цветмет, бутылки, прочая лабуда. Я довезу тебя до города, там ты обратишься в консульство или еще куда, получишь документы и свалишь. Потом пришлешь мне бабки переводом.
На глазах Сары появились слезы: человек, которого она считала монстром на самом деле оказался порядочным и чутким.
-Спасибо…
-Федор.
-Спасибо, Федор. Меня зовут Сара.
-Хорошо, Сара, теперь давай действовать быстро.
***
Они решили не дожидаться утра: темное время суток идеально подходит тем, у кого большие проблемы и кому надо решать их незаметно для посторонних глаз. Непосредственно в Москве появляться было опасно, поэтому они поехали в подмосковный Реутов.
Добравшись до центрального почтамта Сара заплатила за переговоры с Америкой и, зайдя в кабинку, по памяти набрала номер Хейли. На восьмом гудке редактор снял трубку:
-Да.
-Привет, Смит. Это Сара.
-Черт побери, детка, я думал, что тебя уже нет в живых! Ты не выходила на связь трое суток. Что случилось?
-У меня проблемы. Большие. Так получилось, что теперь у меня нет ни денег, ни документов. Мне нужна твоя помощь, чтобы вернуться домой.
-Вернуться домой, - медленно повторил Хейли. – Ты можешь внятно объяснить, что же все-таки произошло?
-Какого черта, Смит, - не выдержав закричала Сара, - я хочу, мать твою, вернуться домой! Вышли мне мои чертовы документы! Не дави на меня!
-Детка, детка, подожди. Я не давлю на тебя. Я просто думаю, как лучше тебе помочь. Документы и деньги я вышлю тебе в любом случае в ближайшее время. Только ты разъясни, что произошло, чтобы на твое место я мог послать другого инвестигейтора, например Антонио Були.
Смит был тонкий психолог. Он понял, что произошло нечто неординарное и нужно было докопаться до истины. Говоря, что он вышлет на замену Саре Антонио, Хейли рассчитывал на то, что честолюбие девушки взыграет и она останется в России.
-Були? Ох, Смит, ты не понимаешь, в какое говно мы лезем.
-Не понимаю. Расскажи.
-На месте завода, где произошел мощнейший взрыв, сейчас находится суперсекретная научная лаборатория, которая охраняется так же, как охраняется наш Пентагон.
-Значит они там что-то прячут.
-Да. И это что-то находится в подвале.
-Почему именно в подвале?
-Потому что агрегат, производящий «Сугол», находился как раз там, где сейчас у них находится подвал. Я с самого начала подумала, что хорошо было бы осмотреть это место, вдруг найдется какой-нибудь осколок или что-то еще. Тогда я не была уверена, но теперь я точно знаю: в этом подвале есть что-то очень важное.
-Ок, эти информация будет полезна для Були.
-К хренам собачьим твоего Були. Это мое дело!
-Твое, но ты решила его забросить.
-Я решила его разработать до конца.
-Толковое решение.
-Ага, тем более если учесть, что гонорар за работу составит миллион долларов, которые ты мне передашь вместе с документами.
-Не понял.
-Это я не поняла! Ты меня совсем за дуру держишь? Були! Хренули! Ни один из наших сотрудников не сможет раскрутить это дело! И ты это знаешь! И хочешь, чтобы я его закончила. Так? Так! Вот я и прошу гонорар в размере миллиона баксов, причем я гарантирую работу, но не гарантирую результат. В случае успеха я должна получить 25 % от прибыли компании. Понятно?
-Понятно. Мне легче будет напрямую заплатить русским.
-Плати. Так я вешаю трубку? Пока, Смит!
-Подожди. Я согласен! Деньги заберешь в 8 утра по московскому времени в отеле «Марко Поло». В ресторане тебя будет ждать наш человек. Он будет одет в черный костюм и желтый галстук.
-Ок, такого идиота я уж точно ни с кем не спутаю.
Сара повесила трубку, вышла из кабинки и направилась к окну оператора:
-Сколько?
-Еще восемьсот рублей.
Журналистка расплатилась и пошла к выходу. Федор последовал за ней.
-Курить есть? – спросила она.
-Есть, - ответил Федор и протянул ей сигарету. Сделав пару глубоких затяжек Сара сказала:
-Я решила остаться. Решила закончить работу. Тебе, за все что ты для меня сделал, я куплю квартиру. Вернешься к нормальной жизни.
-А если я хочу поучаствовать?
- В чем?
-В твоем расследовании.
-Не получится. Это слишком опасно. Я не хочу, чтобы ты рисковал.
-Ты думаешь, что справишься с этим сама?
-Постараюсь.
-А если я потребую, чтобы ты взяла меня в тему?
-Я же сказала, что нет.
Федор повысил тон:
-Послушай, милая, не надо делать из меня черт знает кого. Я мужик и должен поступать по-мужски. Этого требует мое внутреннее я, если хочешь. Договоримся так: раскручиваем это дело, ты помогаешь мне переехать в США и покупаешь квартиру там. Рядом с тобой. Идет?
-Я живу в частном доме.
-Ну тогда покупаешь мне дом. Думаю, что гонорара за это расследование будет достаточно.
-Ты точно решил?
-Точно.
-Хорошо. Значит теперь мы коллеги, - констатировала Сара, протянув Федору руку.
-Партнеры, - он ответил ей крепким рукопожатием. – Какие будут наши дальнейшие действия?
-Надо где-то переждать ночь, а утром мы должны быть в Москве, в отеле «Марко Поло» в 8 часов утра.
-Так, - Федор почесал затылок, - скоротать ночь? Есть в Реутове одно приличное кафе. Пойдем?
-Пойдем. Надеюсь жратва там не плохая?
-Тебе, после всяких гамбургеров, должно понравиться.
***
Отель «Марко Поло» располагался на Просвирином переулке и являлся отелем класса «люкс». Стоимость номеров была полностью оправдана тем набором услуг, которые предлагались постояльцам: мини-бар, кондиционеры, спутниковое телевидение и прочее.
Прежде чем идти в такое заведение Саре пришлось приодеться. Рано утром большого выбора среди мест, которые предлагают последние коллекции ведущих мировых кутюрье немного, поэтому расследователи отправились на рынок «Лужники», где и прикупили все необходимое. В итоге, в 8 часов утра, в ресторан отеля «Марко Поло» вошла хорошо одетая молодая женщина, всем своим видом демонстрировавшая, что принадлежит к той касте людей, которые могут позволить себе завтрак в данном ресторане.
Федор решил ждать на улице, рядом со входом. На рынке, кроме одежды, они купили и оружие, пистолет «ТТ», поэтому Федор должен был немедленно реагировать на любые действия угрожающие жизни госпожи Браун.
Сара подсела за столик к человеку в черном костюме и с желтым галстуком.
-Привет.
-Привет.
-Я – Сара.
-Я – Брэд.
-Принес?
Брэд кивнул и положил на стол перед Сарой пластиковую карточку и паспорт.
-В паспорте стоит открытая виза. Так же в обложке сзади воткнуто твое международное журналистское удостоверение. На карте миллион долларов. На снятие средств никакого лимита не установлено. Код карты – твой день рождения.
Официант принес завтрак: омлет, бутерброды с беконом и апельсиновый сок.
-Приятного аппетита. За завтрак уплачено. До свидания, Сара. Удачи.
Мужчина поднялся, задвинул за собой стул и пошел по направлению к выходу. Сара жадно принялась за еду.
***
Федор уже стал подремывать, когда Браун все-таки вышла из отеля.
-Ты чего так долго? – спросил он.
-Да мужик приставучий попался, пришлось с ним жрать сидеть. Но все в порядке. Документы у меня, деньги перечислены. Можем приступать к действиям. Есть предложения?
-Есть. Поскольку ты место уже видела, а я нет, то предлагаю взять машинку и скататься туда разок. Ну, для того, чтобы я мог обстановку оценить. Что скажешь?
-Ок.
-Только ехать я один должен, а то для тебя это все слишком рискованно.
-Согласна. Тогда поехали в автосалон.
-Я считаю нецелесообразно брать новую тачку. Нам нужна подержанная иномарка
-Ну, тогда командуй.
-Прошу вас, дамочка, следовать за мной, - бодро сказал Федька и, взяв Сару под руку, повел ее по направлению к автобусной остановке, откуда они преспокойно смогли добраться до автосалона на Каширке. Не особо заморачиваясь с выбором автомобиля и не слишком заботясь о цене, журналисты-расследователи выбрали себе «Кадиллак» де тысячи двенадцатого года выпуска. Федька сел за руль и отвез Сару в гостиницу, где они забронировали номер на неделю. Оттуда бывший бомж отправился к «Лаборатории научных ислледований в области нейрохирургии».
Он остановился примерно на расстоянии полукилометра до входа и спокойно все оглядел: два автоматчика на крыльце, как минимум 12 камер наружного наблюдения по периметру и патруль с собаками, обходящий здание через каждые 10 минут.
-Твою мать, ребята хорошо устроились, - в сердцах чертыхнулся Федор и сел в машину. Развернувшись, он собрался уже ехать по направлению к гостинице, как вдруг увидел невдалеке придорожное кафе, в котором не так давно, во время своего первого визита, обедала Сара.
Федор подъехал к нему, вылез из машины, зашел внутрь и заказал себе бизнес-ланч. Официантка, молодая девушка, довольно быстро принесла ему заказ.
-Что-то народа у вас не очень много, - как бы невзначай сказал Федор, глядя в окно, где вдалеке виднелась «Лаборатория».
-Ну, еще довольно рано, сотрудники с института приходят обедать где-то в районе двух, а кроме них сюда только вечером кто-то заходит.
-Понятно… Слушай, а можно тебе еще один вопрос задать?
-Задавайте.
-Ну, давай сразу на «ты»?
-Хорошо, - девушка смущенно улыбнулась.
-А много у вас тут сотрудников работает?
-В кафе?
-Да, в кафе.
-Нет, со мной четверо: я, еще одна официантка, администраторша и повар.
-Такое большое помещение, а так мало людей работают. Странно.
-Где же оно большое?
-Ну вот еще пристройка.
-А это не наша. Это грузины собрались открывать тут ресторан. Наш шеф говорит, что как только откроются, надо будет искать новое место работы, так как спокойно существовать нам уже никто не даст.
-И скоро они откроются?
-Да, говорят, на днях должны.
-Спасибо, - поблагодарил девушку Федор и, бросив на стол тысячерублевую купюру, вышел.
«А это интересно, - подумал Федька закуривая. – Надо бы навестить грузин».
Звонка не было, дверь была заперта, поэтому Федор стал барабанить в дверь ногами. Спустя несколько секунд она отворилась и на пороге показался огромный кавказец, явно угрожающе настроенный.
-Ты кто? – спросил он.
-Федя, - ответил бывший бомж и, приставив пистолет к яйцам громилы, прошел внутрь.
В помещении находилось еще семь человек. Все они недоуменно уставились на незваного гостя.
-Привет, кто тут главный?
-Ну я, - сказал, поднимаясь из-за стола, один из присутствующих.
-Ну, тогда вопрос: вы открываться когда собираетесь?
-На днях.
-Это я уже слышал. А можно поконкретнее. Я не просто так интересуюсь, работаю тут рядом, столовой нет, а жрать-то хочется.
-Как СЭС разрешит, так и откроемся.
-СЭС… Понятно. Ну рекламу-то вам разрешено делать?
-В смысле?
-В прямом. Чего рекламу не делаете? СЭС вас пропустит, а клиентуру ждать придется. Вы на вынос работать будете?
-Ну, наверное будем.
-Компьютер тут есть? Распечатай мне десятка два объявлений, я к себе в лабораторию отнесу. Будем у вас жратву заказывать.
Хозяин улыбнулся.
-Хорошо, - сказал он. – Накормите парня, а я пока объявления распечатаю.
Через 30 минут сытый и довольный Федька вышел из еще не открывшегося ресторана. В руках он держал стопку только что отпечатанных объявлений и выигранный в карты за обедом сотовый телефон одного из грузин.
Сев в машину, ручкой, он исправил номер телефона на каждом из объявлений на свой вновь приобретенный и поехал к входу в лабораторию. Едва его «Кадиллак» подкатил к «Лаборатории», как двое охранников передернули затворы автоматов и направили стволы прямо на него.
-Ребята, я свой, - сказал, выходя, Федька держа руки высоко над собой. – Я вот из ресторана, соседи мы. Можно вам рекламки оставить, мы на заказ работаем, привезем еду прямо в офис.
-Оставляй, - сказал один из охранников, взяв свежеотпечатанные листы себе. – Я передам.
-Спасибо, - поблагодарил Федька, сел в машину и уехал.
***
-Госпожа Браун, - радостно воскликнул он, заходя в номер, - я – гений!
-В смысле? – поинтересовалась Сара.
-Я придумал как попасть в подвал.
-Как?
-Попой об косяк, - «сострил» Федька и подробно изложил журналистке план действий.
***
Все было просчитано до мелочей. Любое непредвиденное обстоятельство могло разрушить весь план.
В 11:24 по московскому времени на номер телефона Федора поступил звонок:
-Алло, ресторан «Мамаев Бурбон».
-Здравствуйте, нам принесли вашу рекламу, мы хотели бы сделать заказ.
-Хорошо. Какой?
-Мясо по-гусарски с картофелем и зеленью, салат «Цезарь» и медовуху. Четыре порции, пожалуйста.
-Я все записал. Вам доставят заказ через двадцать минут. Какой кабинет?
-Вас на вахте не пропустят, так что оставьте там, скажите только, что это для «Отдела писем». Хорошо?
-Хорошо.
Вспотевшими пальцами Федор набрал номер Сары:
- Мясо по-гусарски с картофелем и зеленью, салат «Цезарь» и медовуху.
-Все?
-Да, четыре порции.
-Хорошо.
Сара тут же повторила заказ в ресторане, находящемся за четыре километра от лаборатории и, получив его через 10 минут, поспешно села в машину и рванула с места. Еще через пять минут она затормозила неподалеку с лабораторией и поменялась местами с Федором.
-С Богом, - прошептала она.
-И с ним тоже, - ответил Федька, отъезжая…
***
- Я привез обед для «Отдела писем».
Охранник протянул тысячерублевую купюру:
-Сказали, что сдачи не надо.
-Спасибо, богатые вы тут.
-Не жалуемся.
Федор взял деньги, вышел на крыльцо и закурил. Охранники, стоявшие по бокам от него, пристально его разглядывали, но ничего не говорили.
-Эх, уехать бы на Карибы – там тепло. Да, мужики?
Федор пытался завязать разговор, но быстро понял, что ничего не получится. Поэтому спустившись на пару ступенек вниз он продолжил курить уже молча.
Прошло минуты три. Сигарета закончилась. Он закурил вторую. Еще три минуты. Ничего не происходило.
«Если закурю третью – меня точно кончат прямо здесь».
Дверь открылась и на улицу выбежал охранник:
-Держи его, суку! – крикнул он и со всей силы ударил Федьку ногой в живот. Федор скорчился от боли. – Он девок, сука, отравил, паскуда долбанная, - разъяснял он коллегам, волоча курьера куда-то в глубь помещения. – «Скорую» вызвали, но, думаю, все равно не успеет.
***
Сара услышала звук приближающейся сирены. С силой надкусила себе щеку со внутренней стороны и стала высасывать кровь. Перемазав лицо, Браун тяжело вздохнула:
«Надо действовать», - решила она сама для себя и, раздевшись, легла прямо посередине проезжей части.
Звуки сирены все приближались и, наконец, раздались совсем близко. Казалось, что водитель вот-вот переедет ее. Сара зажмурилась от страха.
Но ничего, раздался визг тормозов, звук открывающейся двери, шаги… Кто-то подхватил ее на руки и занес в машину, уложил на кушетку.
-Рви, чуть-чуть осталось, - раздалась команда и машина вновь стала набирать скорость…
***
-Быстрее, - охранник подбежал прямо к машине, - третий этаж, люди умирают.
-Спокойно, - сказал доктор, выпрыгивая из машины. – Откачаем.
Бригада из трех человек: врача и двух медсестер беспрепятственно вошла в здание. Охранники последовали за ними.
***
-Что было в еде?
-Львиная доля цианистого кальция вперемешку с ртутью и пургеном.
-Что за бред?
Федор улыбнулся разбитыми губами:
-Не бред. Мы радикально настроенная группировка, задачей которой является тотальное истребление блондинок.
Охранник не верил своим ушам. Этот ублюдок смел с ним шутить! Охранник взял его за грудки, намереваясь хорошим ударом сломать ему челюсть, но неожиданно курьер со всей силы ударил его кулаком в кадык. Схватившись за шею охранник стал оседать на пол.
Два точных удара в височную область надолго лишили его возможности осознавать действительность…
***
Сара как могла стерла с себя запекшуюся кровь и принялась оглядывать автомобиль в поисках халата. Как она и предполагала, он висел на спинке кресла, установленного рядом с кушеткой. Облачившись в одеяние спасителя человеческих жизней она уверенно открыла дверцу и вышла на улицу.
Во дворе никого не было. Сара поднялась по ступенькам и вошла внутрь.
Охранник на вахте спросил:
-Тормозишь?
-Немного, с ночной смены. Уставшая как собака. Где наши все?
-Третий этаж, крайняя дверь налево.
-Спасибо, - сказала Сара, направляясь к лестнице, ведущей наверх.
***
Федька снял одежду с поверженного противника, надел ее на себя, взял оружие и пошарил по карманам.
«ФСО» - гласила надпись на удостоверении, обладатель которого лежал сейчас в бессознательном состоянии. В удостоверении было вложено две пластиковые карточки. День обещал быть радостным.
***
Сара поднялась до второго этажа и спустилась вниз:
-Говорят, там еще внизу кому-то плохо.
-Кому-то плохо. Знаете, девушка, как по-японски «скорая помощь» будет?
-Нет.
-Кому-то херовато. Ну внизу, так внизу. Пойди посмотри, раз тебя послали.
Сара пошла в указанном направлении.
***
-Мужики, все в пыточную, там проблемы. Я подежурю, - Федька выглядел запыхавшимся.
-Ты кто такой? – спросил один из охранников, стоявших у входа в подвал. – Документы покажи, - сквозь зубы процедил он, передергивая затвор автомата.
-Сейчас, секунду, - Федор вынул ксиву «ФСО» и протянул ее любопытствующему. Как только пальцы его коснулись заветной «корочки», Федор молниеносно вытащил нож и по самую рукоятку всадил его в ладонь охраннику. Затем, ударив его с разворота локтем прямо в переносицу, заблокировал руку с автоматом и, направив оружие на второго ФСОшника, нажал на спуск.
***
Сара как раз зашла внутрь, поэтому могла видеть разыгравшуюся жуткую картину. После того, как тело одного из охранников, дернувшись, словно в агонии, под пулями сорок пятого калибра, упало, Сара сделала глубокий вдох и поспешила ко входу в подвал.
-Пропуск, - требовательно произнесла она и протянула вперед руку. Федор поднял «корочку» с пола и отдал ей.
Вынув пластиковую карточку, Сара провела ей по считывающему устройству и, дождавшись пока загорится зеленый огонечек, открыла дверь..
Федор зашел вслед за ней и затащил тела охранников.
-Ничего не видно, - шепотом сказала Сара.
-Надо выключатель найти. И найти его надо быстро – у нас слишком мало времени.
Оба стали шарить по стене.
-Есть, - раздался голос Федьки и одновременно с этим зажегся свет.
-Твою мать, - прошептала Сара проходя вглубь помещения, - ты снимаешь?
Федор, достав свой мобильник, включил режим записи видео: двендцатимегапиксельная камера позволяла делать видеозаписи вполне сносного качества.
В подвале, прямо из-под асфальта выбивались огромные стебли растений, которые достигали самого потолка. Они пробили бы и потолок, но он был покрыт каким-то специальным железом, скорее всего титаном. Стебли были настолько толстые и мощные, что походили собой на тысячелетние дубы.
Они извивались, словно черви, вытащенные из земли, словно были живые.
-Ведь этого не может быть, этого не может быть, - сказала Сара. – Здесь нет окон, растения напрочь лишены фотосинтеза, а, следовательно, и возможности расти и развиваться. Тем более этот асфальт. Так что же все это значит? Какой надо делать вывод? Что так серьезно охраняется сотрудниками Федеральной службы охраны?
-Надо уходить, - напомнил ей Федор и они поспешили к выходу.
На их пути им никто не встретился. Расследователи беспрепятственно сели в «Кадиллак» и уехали. Через 63 километра они сбросят его в озеро. Через час двадцать после их отъезда сотрудников еще не открывшегося ресторана замучают до смерти, пытаясь выяснить у них хоть что-то о загадочном курьере.
***
Тарасов открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Свет в прихожей был выключен, Генка разделся в темноте и прошел в комнату.
Гасинов сидел перед компьютером и что-то печатал. Тарасов незаметно подкрался сзади и, положив руку Лехе на плечо, сказал прямо на ухо:
-Здорово, дядька.
Гасинов подпрыгнул на стуле и обернулся:
-Идиот, так и до инфаркта довести можно. Никогда не мог окончательно решить: есть у тебя мозги или нет.
-У меня-то, Гена, есть. А вот насчет наличия твоих я не уверен. На хрена ты своего резинового партнера в институт принес?
-Ах, ты об этом? Идиотская ситуевина вышла. Да, кстати, слышал о том, как ты потом семинар провел. Спасибо, дружище.
-Не стоит. Выпьем?
-Да знаешь, как-то опасно бухать стало. Слышал, что по телику говорят?
-Слышал. Но не бухать тоже опасно: можно ведь и свихнуться от такой идиотской жизни. Я ж не говорю водку херачить, а так, ликерчику, по чуть-чуть.
-Ну давай, есть у меня кое что в запасах.
Гасинов подошел к бару и вынул оттуда бутылку «Гринфилда».
-Не, Лех, я шучу. Сам чуть не сдох. «Кока-кола» или что-то в этом роде имеется у тебя?
-Сок апельсиновый. Будешь?
-Буду. А алкоголь давай выбрасывай.
Парни прошли на кухню, где Гасинов достал из холодильника двухлитровую пачку сока. Поставив на стол две чашки, Алексей Кириллович сел напротив Тарасова. С минуту они молча смотрели друг на друга.
-Что творится в нашем мире? Несправедливость. Изобрели суперводку, а она оказалась настолько дерьмовой, что теперь не только ее, а буквально все пить нельзя.
-Мда, - задумчиво произнес Гасинов и опрокинул стакан сока. – С этой водкой вообще непонятная штука получается. Добавили туда какую-то гадость. А что это за гадость и как она на нас влияет непонятно.
-Ну, как влияет – это понятно. Нация бухать перестала. Под страхом смерти. Так что в каком-то отношении ребята на благо Отчизны поработали.
-Ага, спасли Россию от алкогольного вымирания.
-Спасли, - задумчиво произнес Тарасов и за столом воцарилась тишина. Прошло минуты три, прежде чем Гасинов нарушил ее:
-Не знаю, у меня такое ощущение, что все не так. Какое-то дерьмо со мной творится. Неужели ты и правда думаешь, что я мог этого мужика с собой притащить? Это же бред!
-Что ты имеешь в виду?
-Я имею в виду то, что у меня такое ощущение, будто это водяра окончательно разрушила мой мозг и я не совсем отдаю отчет в своих действиях.
Снова воцарилась тишина.
-Ты хочешь сказать, что тобой кто-то управляет?
-Нет, я хочу сказать, что мой мозг наполовину разрушен. И со мной происходит какая-то херня. Я делаю вещи, которых раньше никогда бы не сделал! И не забочусь о последствиях.
-Да, о последствиях надо заботиться…
Тарасов встал, вышел в коридор и, взяв из своей сумки сигареты, вернулся обратно.
-Не знаю, - закурив, задумчиво начал Тарасов, - у меня тоже ощущение, что жизнь катится в трам - тарары. Мне даже работа стала надоедать. Сегодня на студентку сорвался. А это уже плохой знак.
-Что тут посоветуешь? Иди домой. Приласкай жену и забудь о всех проблемах. Уже зима, выпал снег, скоро новый год и, даст Бог, новая жизнь. Я верю, что все будет хорошо. Намного лучше, чем сейчас.
Гасинов проводил друга до автобусной остановки и еще долго стоял под падающим снегом смотря куда-то в даль. Туда, куда некоторое время назад уехал Тарасов.
***
-Привет, - Геннадий поцеловал жену и лег к ней в постель.
-Как дела? – одновременно спросили они друг у друга. Рассмеявшись, Маринка ответила:
-Нормально. Катьку Новикову сегодня видела – в кино ходили. Смотрели очередную российскую дребедень. В который раз убедились, что в России кино снимать не умеют.
-Так зачем же ходили?
-Просто так. Время скоротать.
-А-а-а… Время скоротать… Понятно.
-А Марго видела?
-Звонила, говорит, познакомилась с потрясающим мужиком. Бизнесмен из Уссурийска. Богатый, умный, интеллигентный.
-Такие бывают?
-Ну ты же у меня такой?
-Ну, что я? Сейчас речь о Марго. Она опять замуж собралась?
-Да.
-И какая у нее на этот раз будет фамилия?
-Гайчук.
-Эта - нормальная. А то три раза замужем и все три раза идиотские фамилии: Ебланевская, Буховская и Сучилище. Полный набор. А почему у этого бизнесмена из Уссурийска хохлятская фамилия?
-Потому что.
-Исчерпывающий ответ.
-Послушай, Тарасов, ты приперся домой, после работы. Жена весь день думала только о тебе. Ты не считаешь, что мог бы как-нибудь меня отблагодарить?
-Как?
-Трахнуть, например.
«Господи, что происходит? Я лежу в постели с голой сексапильной бабой, которую к тому же до смерти люблю, и жду неизвестно чего. Видно «Сугол» действительно мозг разрушает. Еще месяц назад я бы уже драл ее во всех позах».
-Трахнуть? Как пошло!
-Послушай, Тарасов, - Маринка сбросила одеяло на пол и стала медленно покрывать его тело поцелуями. – Что происходит? Когда ты на мне женился, то говорил, что «слезать с меня не будешь». Было такое? Было. А теперь я, женщина с огромным сексуальным аппетитом, должна изнывать из-за отсутствия твоего члена в моем влагалище. Как сказала баба в каком-то фильме: «Мой замочек ржавеет без твоего ключика!».
Дальше Маринка замолчала, но не потому, что ей больше нечего было сказать, а потому, что ее рот был занят. Понятно чем.
Тарасов попытался расслабиться. За все четыре года супружеской жизни ни разу не было такого, чтобы ему это не удавалось в постели с любимой и любящей женой. Но сейчас он лежал, закрыв глаза и тихо постанывая, и думал о Гасинове. Этот толстяк никак не выходил у него из головы и воспоминания о том, как он возвращался домой, где его ждал Леха и где они до исступления занимались любовью все сильнее и сильнее всплывали в подсознании.
У Тарасова не было детей, возможно поэтому сейчас он испытал какое-то отцовское трепетное чувство к Гасинову, захотел защитить пухляка, укрыть его от враждебного мира.
-Милый, что с тобой? – взволнованно спросила Марина.
-Ничего.
-Я же вижу. В чем дело?
-Ни в чем. Я просто устал. Давай спать, - сказал Тарасов и отвернулся к стенке.
Прошло две недели
Экстренный выпуск новостей:
Ведущий:
-Дамы и господа, прошу прощения за то, что прервали цикл передач, которые вы смотрели, но сейчас в нашей студии находится Главный санитарный врач РФ Чаренко Леонид Львович, который хочет выступить с сенсационным заявлением. Леонид Львович, прошу Вас.
-Дорогие россияне, тот факт, что я сейчас сижу перед вами, в этой удобной студии, а не стою в операционной над хирургическим столом, сам по себе этот факт уже обнадеживающий. Попытаюсь разъяснить почему. Дело в том, что на протяжении последних трех дней во все больницы, подчеркиваю, во все больницы нашего государства перестали поступать люди с острыми кишечными расстройствами, вызванными употреблением спиртного. Сперва мы подумали, что информация до нас просто не доходит, но после проверки оказалось, что случаи отравления действительно прекратились. Почему? На данный вопрос я вам ответить не могу. Как не могу ответить и на вопрос по поводу того, почему эти случаи появились. Догадки у нас есть и главная: «Сугол». Но догадки остаются загадками, которые решить мы не в состоянии. Пока. Но кое-что мы сделать все же можем. Например, перечислить симптоматику заболевания, которое на протяжении практически двух недель косило население нашей страны и от которого погибло 58 тысяч человек. Симптоматика или история болезни следующая: человек выпивает спиртное, любое и любых количествах, уже через 5-7 секунд после поступления спиртного в организм начинаются непроизвольные спазмы желудка, которые, в случае непринятия экстренных мер, могут развиваться стремительно, пока не приведут к полнейшему обезвоживанию организма и, как следствие, к летальному исходу. Таковы факты, которые не вызывают сомнения. И эти факты привели к тому, что сегодня население нашего государства стоит на грани нервного срыва, который сродни последствиям террористического акта. Люди впадают в ступор и им нужно как-то прийти в себя. Обычно они это делали посредствам спиртного. Однако в данном случае этот вариант отметается и все, что мы видим – всеохватывающая депрессия от обреченности и безысходности.
Дамы и господа, друзья, я считаю, что мы становимся свидетелями исторического события. Исторического момента. Принесите мне, пожалуйста, бутылку водки и стакан.
Просьба его была выполнена. Он налил полный стакан водки и залпом выпил.
-Я уже проделывал это вчера, - сказал он, улыбнувшись, - и проделал это сейчас. Для вас. Я не могу сказать ничего о причинах и следствиях, но одно могу утверждать однозначно: In vine verities! В разумных, конечно, количествах. Расслабляйтесь, друзья, но помните, что помимо того, чтобы отдыхать еще и работать надо. Всего доброго.
Леонид Львович попрощался со всеми и вышел из кадра.
Ведущий:
-Это был главный санитарный врач РФ, который сообщил нам необычайно радостную весть. Теперь мы можем вновь потреблять спиртное, которое в разумных количествах и достойного качества приносит человеку пользу. Мы можем потреблять его и не опасаться за свое здоровье. Конечно, ученые еще не могут сказать с уверенностью, почему в течение двух недель у населения нашей страны происходила такая реакция в организме даже на самые минимальные дозы спиртного, но главное, что мы теперь знаем наверняка – все закончилось и все позади! Прошу вас не создавать очереди в магазинах и вести себя пристойно, хотя в такой ситуации это будет сложно. Ведь то, что сейчас произошло является ничем иным, как днем рождения, днем рождения целой страны. С праздником, Россия!
Ведущий выпил бокал шампанского и экстренный выпуск новостей был завершен. Казалось, наступило время мира и спокойствия.
Но это было обманчивым впечатлением. Настало страшное время и события стали развиваться с невероятной скоростью…
***
Когда перед тобой на стол ложится чемодан, в котором находится миллион долларов США, ты понимаешь, что жизнь удалась.
Кем бы ты ни был раньше, чем бы ты не занимался, с этого момента ты – Человек.
Такие же ощущения были и у Воронова Евгения Александровича, депутата Муниципального собрания района «Капотня», когда такой чемодан поставил перед ним представитель сильных мира сего.
Путь к мечте у Воронова был необычайно тернист, но не долог. Молодой паренек, студент, он не представлял опасности для власти, поэтому его и зарегистрировали в качестве кандидата. И как только Женька получил на руки удостоверение, с печатью ТИКа, вот тогда-то он и развил бурную деятельность, которая помогла ему впоследствии выиграть выборы не имея ни гроша в кармане.
Женька воспользовался технологией «от двери к двери»: ходил по домам, по квартирам и беседовал с жителями, которые, в итоге, все как один проголосовали за него.
Говорил Женька те же высокопарные слова, какие говорит любой депутат: «достоинство», «честность», «совесть». Но говорил он их искренне и люди это видели, и верили ему, и проголосовали за него. И стал молодой паренек депутатом.
И вот теперь перед ним поставили дипломат с миллионом долларов и он, словно Иуда, теперь должен продать своих избирателей. Точнее не продать – предать. Дав молчаливое «добро».
-Итак, дамы и господа, запишем в протоколе: «За» - 12 человек, «Против» - 0, «Воздержались» - 0. То есть – единогласно. Поздравляю всех, а теперь позвольте откланяться. Дела, понимаете ли…
Жирдяй в безупречно сидящем на нем костюме стал собираться.
-У вас, что, совсем мозги отшибло?
Столь дерзкий вопрос ошеломил мужчину: очки сползли на нос, а прекрасно скроенный костюм от «GFF» сразу потускнел и стал смотреться словно дешевый ширпотреб, купленный на рынке. Поговорка «не одежда красит человека, а человек одежду» в этом случае приобрела буквальный смысл.
-Простите, молодой человек, могу ли я узнать с кем, собственно, имею честь?
- Можете. Воронов Евгений Александрович.
-Очень приятно, депутат государственной Думы…
-Прошу прощения, Алексей Владимирович, но, насколько мне известно, депутатом государственной Думы девятого созыва Вы не являетесь. Не буду утверждать, что Вы выдаете желаемое за действительное, будем считать, что Вы просто забыли прилагательное «бывший».
«Бывший» буквально открыл рот от удивления. И возмущения. Перед ним сидит какой-то молокосос, которому преподнесли миллион баксов, и пытается что-то из себя строить. При этом унижая его, Немуфанова Алексея Владимировича, который вот уже на протяжении двадцати пяти лет является глазами, ушами и руками сильных мира сего.
-Женя, послушай, давай не будем ломать комедию, - подала голос пятидесятилетняя «бочка», Людмила Дмитриевна Пыжик, бывшая партийная работница, которая при понятных событиях сразу же переметнулась в стан одной из ведущих политических партий новейшей России на должность координатора одного из административных округов столицы. На этой должности бывшая партийная работница на митингах и шествиях отмыла столько, что вполне заработала на безбедную жизнь и себе, и детям, - давай-ка ты прикроешь свой гадкий ротик, а мы все пожелаем товарищу Немуфанову счастливого пути.
Воронов медленно поднялся из-за стола. Проведя рукой по полированной поверхности он немного успокоился и дело до рукоприкладства не дошло..
-Людмила Дмитриевна, попрошу обращаться ко мне на «Вы». Это, во-первых. Во-вторых, если изучить вопрос у кого из нас «гадкий ротик», то можно просто посмотреть, сколько денег Вы отвалили мальчикам по вызову, чтобы прекратить любые прения по этому вопросу.
-Ты что, щенок, совсем озверел?! – Пыжик с силой рукой ударила по столу.
-Евгений Александрович, - вмешался Тихий Иван Викторович, так же бывший партийный работник, прекрасно приспособившийся к жизни в современной России, - биографию уважаемого Алексея Владимировича мы все знаем. Ни к чему нам ее рассказывать. Давайте по существу.
-Давайте. Я не позволю претворить это решение в жизнь. Когда я агитировал людей голосовать за меня, я говорил: «Я выполню ваши просьбы. Оправдаю ваши надежды. Я сдержу свое слово. Я буду грызть глотки за вас!» Если я поддержу это решение, меня, как говорится, на куски порвут. И вас всех тоже. Поэтому интересы избирателей во имя нашего общего блага я буду отстаивать буквально кулаками.
Воронов ослабил узел галстука, скинул пиджак:
-К вашим услугам, джентльмены!
Немуфанов не верил собственным глазам. Происходящее казалось полнейшим бредом. Какой-то озверевший пацан угрожает, в буквальном смысле этого слова, расправиться с двенадцатью уважаемыми людьми.
-А миллион-то как?
-Да никак!
Воронов кинул кейс под ноги Немуфанову.
«Точно - псих! От миллиона отказывается!» - подумал бывший депутат Госдумы.
-Евгений Александрович, - подал голос Тихий, - дорогой мой человек. Вы у нас новенький, поэтому мы Вас прощаем. Все время, вся Москва, да что там, вся Россия работает по этой схеме. Откажемся мы – согласятся другие. А мы только деньги потеряем.
-Пускай другие и соглашаются!
-Ну-ну, Евгений Александрович! Зачем же так! Если Вам деньги не нужны, то нам очень даже нужны! Вы можете взять их и открыть, ну скажем, больницу для бедных. Миллиона вполне хватит. И совесть Ваша останется чиста!
-Послушайте, Иван Викторович, катитесь Вы в жопу со своими деньгами и со своими правилами игры. Если Вы не понимаете, что после принятия этого решения будет революция, то я это прекрасно понимаю. И не хочу, чтобы, когда ваши головы будут надевать на штыки революции, моя башка была рядом с вашими. Как только Дума это пропустила?
-А кто в Думе-то? – рядом с Вороновым встал Медоров Владимир Александрович. – Либо шестерки, либо бандиты. Чему тут удивляться?
-Господин Медоров, если Вы решили поддержать господина Воронова, - вытаскивая из внутреннего кармана пиджака серебряную флягу с виски процедил Тихий, - то Вам нужно понимать последствия. А последствия предугадать не трудно: нашему глубокоуважаемому Владимиру Александровичу придется расстаться с миллионом долларов. Это при том, что весь предыдущий срок он нещадно брал взятки и привык жить на о-о-очень широкую ногу, а именно купил квартиру в центре столицы и завел шикарную любовницу. И неделю назад заказал из Франции эксклюзивное колье, которое стоит огромных денег. Которых у господина Медорова нет.
Тихий приложился к фляжке. Смачно рыгнув в рукав пиджака, он продолжил:
-Но Владимир Александрович понимал, что если он поскупится на подарок, то его девочка навсегда уйдет от него к своему молодому дружку-жеребцу, с которым крутит роман за спиной нашего уважаемого депутата. И Медоров сделал заказ. Сделал его еще и потому, что ему сказали, что в ближайшее время его финансовый вопрос решат разом на несколько лет вперед.
-Ты, гнида, к чему клонишь? – глаза Медорова были закрыты. Для людей, знающих его, это был знак. Знак того, что он готов кинуться на обидчика и вырвать тому кадык.
-Не в вашем положении с нами ссориться, Владимир Александрович! Останетесь без нашей поддержки – останетесь без своей девки. Наедине с кредиторами!
Воронов сумел среагировать быстро. Когда на свалившегося от мощного удара стулом по голове Тихого напрыгнул Медоров, Женька сумел вовремя блокировать его руки и повалить на спину. Остальные депутаты в ужасе забились в дальние углы кабинета.
-Господин Воронов, мы все знаем, что «деньги любят тишину». И они, - Немуфанов выразительно кивнул наверх, - знают это лучше нас. Уверяю, Евгений Александрович, никто об этом проекте, если можно так выразиться, ничего не узнает. А даже если и узнают, мы-то понимаем, что русский народ – быдло и шума поднимать никто не станет.
-Вот именно, Воронов. Я недавно в «Авоську» зашла, там очередь чуть ли не километровая была. Работала всего одна касса. А на выходе работницы курили и разговаривали о своем, о женском. Так я раскричалась, потребовала, чтобы вызвали администратора, чтобы начали работать все кассы. Вы думаете меня хоть кто-то поддержал? Никто. Так о чем же дальше вести дискуссии?
Евгений ухмыльнулся. Крыть было нечем.
Повисла напряженная тишина. Только жалобное постанывание Тихого нарушало ее.
Внезапно у Медорова зазвонил телефон. Звонок был настолько неожиданным, что все вздрогнули и дружно уставились на агрессивного депутата.
-Это меня, бараны, - огрызнулся Владимир Александрович и ответил на вызов. По мере того, как шло время, он становился все бледнее. Наконец он произнес «понял» и отключился.
Медоров медленно обвел взглядом всех присутствующих и торжественно объявил:
- Дамы и господа! Вопреки всем прогнозам и ожиданиям быдло взбунтовалось!
***
Романтический ужин. Со свечами и вином. Что может быть прекраснее?
-Дорогая, я хочу сказать тост. Я хочу, чтобы вся та мерзость, которая портит жизнь нормального человека, чтобы вся эта мерзость издохла. Чтобы ее не осталось. Я хочу выпить за то, чтобы никто и ничто никогда не могло победить любовь. Настоящую, искреннюю. Я люблю тебя, Маришка, всем сердцем. В этой треклятой жизни я понял одну очень важную вещь: жизнь – это любовь, а любовь для меня – ты, посему выходит, что ты и есть моя жизнь.
Маринка расплакалась. Мрачные мысли, которые одолевали ее с последней ночи, когда Тарасов отвернулся и уснул, исчезли и на душе появилось большое светлое пятно. Пятно радости. Оно захватило сердце, легкие, весь организм, который теперь излучал счастье.
Губы их слились воедино, а через минуту и тела… Во время исступленных сексуальных ласк прямо на полу, Тарасов нечаянно опрокинул ногой бокал с вином.
«Словно кровь», - подумал он…
***
Перед зданием морга собралась целая толпа: милиция, зеваки и, естественно, родственники умерших. Раздавались крики, ругань, а иногда можно было услышать и плач, похожий, скорее, на жалобное поскуливание.
Стоило Воронову выйти из машины, как к нему бросилась какая-то женщина с безумными глазами:
-Евгений Александрович, как же так?! Как же так?! Люди, нет, вы посмотрите каков наглец! Сволочь! Такой же, как и все! Только рожа у сучонка смазливая, а такой же врун как и все! Сука продажная! А ведь говорил, что «новая кровь, новые мысли, новая жизнь»! И что?! Что?! Молчишь, тварь?!
Получив звонкую пощечину Евгений вышел из оцепенения.
-Все что мог, я сделал!
Медоров полез за газовым пистолетом: люди стали окружать их со всех сторон. Атмосфера накалялась. Владимир Александрович был уверен, что с минуты на минуту должен начаться бунт. Однако Воронов, казалось, ничего не замечал. Он продолжал говорить, громко, четко, энергично жестикулируя руками, словно находился посреди преданных поклонников.
-Я говорю с уверенностью: я сделал все, что мог. И Медоров тоже. Но нас только двое. А остальные одиннадцать чинуш поддержали правительственный беспредел. И мы бессильны против них.
Внезапно в Евгения запустили камнем, который рассек ему бровь. Отовсюду послышались дерзкие выкрики. Медоров вытащил пистолет и открыто направил его на людей.
«Суки!»
«Твари!»
«Фашисты! Для вас нет ничего святого!»
«Моя девочка, там лежит моя девочка!»
«Вытащи оттуда моего отца, ублюдок!»
Кровь заливала Женьке глаз, но он прекрасно понимал, что на эту выходку нельзя реагировать агрессивно. Он понимал, что сейчас представляет власть, которая вытерла ноги о собственный народ. Он понимал, что любая агрессия приведет к взрыву и уже ничего нельзя будет исправить. Было особо обидно за то, что он - то в принципе был ни в чем не виноват. И линчевать его станут за грехи зажравшихся боровов, которые испугались выйти в народ и словно тараканы попрятались по углам.
Помощи от милиции было ждать бесполезно: три «УАЗика» в борьбе с сотней доведенных до крайнего отчаяния человек – это ничто. Милиционеры это понимали и поэтому стояли за спинами бунтующих «тише воды, ниже травы».
Воронов громко, чтобы все расслышали, произнес:
-Александрыч, ты пистолет-то опусти. Негоже оружием защищаться, когда виноват. Вон, люди нас выбрали, а мы какую дурь выдумали и приехали сюда, в самое пекло, чтоб оценить плоды действий наших.
Воронов почувствовал, что люди готовы слушать, а это была уже маленькая победа:
-Вы думаете, что это я? Парень, который вышел из того же дерьма, в котором все вы сейчас находитесь? А? И много я на этом заработал? А? Езжу на иномарке, одеваюсь от «Прада»? Да? Я всегда отвечаю за свои слова! Меня этому научили!
К Воронову подскочила женщина и взяла его за руку:
-Евгений Александрович, у меня там дочь, Танечка моя. Знаешь, какая красавица! Вытащи ее оттуда! Дай похоронить по-человечески.
-Как Вас зовут? – мягко спросил Воронов.
-Лидия Ильинична.
-Так вот, Лидия Ильинична, я войду в это здание и вытащу оттуда вашу дочь.
-Я с Вами, - к ним подошел пятидесятилетний мужичок, у меня там сын … лежит …
Оказалось, что родственников умерших собралось всего одиннадцать человек. Но войти внутрь вместе с Вороновым и Медоровым согласился только один мужчина. Остальные идти боялись. Это было разумно: покойников к жизни не вернешь, а самому покойником становиться не хотелось…
Толпа расступилась, образовав узкий коридор, ведущий к парадному входу в морг… По этому коридору шли трое…
-Сержант, - крикнул Владимир Александрович, - приказываю вам сопровождать нас!
В ответ не раздалось ни слова.
-Я депутат и требую, чтобы вы нас сопровождали!
-Куда? В ад? Прости депутат, но у меня под началом девять человек, молодняк, сосунки еще, я не могу посылать их на смерть…
С воем сирен на площадь ворвались кареты «скорой помощи» и машины с репортерами.
-Женщина! Женщина, расскажите, что здесь происходит, - вклинилась в толпу молодая розовощекая репортерша. – Мы в прямом эфире, Вас видят сейчас миллионы людей…
- Это – конец. Всемирный потоп, ядерная война… Все – чушь! Мы умираем здесь и сейчас, у всех на глазах и никто не в силах нам помочь. Нас словно овец привели на бойню. И ничего уже не изменить! Да и не стоит менять! Это все, чего мы достойны. Мы, народ, который дал миру Достоевского и Чайковского, достойны того, что сейчас имеем! Мы позволили вытирать о себя ноги! Так стоит ли удивляться тому, что наши депутаты решили сделать эту территорию, территорию бывшей школы, свободной для оборота любых видов наркотиков!
***
О существовании секретной президентской комнаты в Кремле известно очень узкому кругу людей. В нее вхожи только самые доверенные лица, можно сказать друзья.
Сегодня вечером президент РФ, Мальков Виктор Вячеславович, сидел в своем любимом кожаном кресле-качалке, в котором буквально утопал, и покуривал сигару.
Ноги его были босы, рубашка расстегнута, галстук снят.
Лампа с зеленым абажуром наполняла комнату, обитую панелями из красного дерева, тусклым светом, создающим интимную домашнюю обстановку. Обстановка эта поддерживалась и другими предметами интерьера: стареньким ламповым телевизором, холодильником и пожелтевшим от времени письменным столом, на котором лежали ценные бумаги вперемешку с газетами.
Напротив президента, развалившись на кушетке, покрытой настоящей медвежьей шкурой, полулежал генеральный прокурор РФ, Рябов Алексей Григорьевич, друг с детства господина Малькова, с которым он в одном садике одних девчонок за косички дергал.
Ламповый телевизор работал то и дело передавая экстренные выпуски новостей, в которых рассказывалось о месте открытом для свободного оборота любых наркотиков, об «Острове Глюк», как окрестили его журналисты.
Двое мужчин, самые могущественные люди государства российского, молчали. Последние известия настолько потрясли их, что слова были лишние. Они размышляли. Причем каждый в своем ключе, но суть они поняли верно.
Президент думал: «Что-то за этим стоит. Вернее кто-то. И этот «кто-то» преследует определенную цель. Цели могут быть разными, но наиболее вероятна одна: сместить власть, то есть меня. Уничтожить. Взбунтовать народ. И народ вполне может взбунтоваться. Надо срочно найти этого человека и нейтрализовать».
Мысли генерального прокурора в принципе были похожими: «Витьку хотят скинуть. Без вариантов. Моя задача состоит в том, чтобы найти зачинщика и убрать его. Причем действовать надо в кратчайшие сроки».
-Что скажешь? – спросил президент.
-Я думаю, ты и сам все понимаешь.
-Понимаю. Значит, Капотня.
-Капотня.
-По закону это должно было пропустить Муниципальное Собрание.
-Это по закону.
-Значит, оно пропустило. Пропустило потому, что кто-то на них надавил. Возможно от нашего имени.
-Это наиболее вероятный вариант. Просто так идти против интересов власти никто бы не осмелился.
-Это факт. Позвони Немуфанову, пускай выяснит, что произошло в Капотне.
Генеральный прокурор нехотя встал, подошел к телефонному аппарату, сделанному из слоновой кости и по памяти набрал номер:
-Алексей Владимирович, здравствуй, дорогой. Ты чем занимаешься? Понятно. Поручение к тебе важное будет. Ага, прямо сейчас выполнять начнешь. Значит так, слушай внимательно. В Капотне кто-то от нашего имени говорил с Муниципальным Собранием. Надо выяснить кто. Ясно? Алло? Алло?! Немуфанов, что с тобой? Что?! Знаешь?! Кто? Не понял…
Алексей Григорьевич отнял трубку от уха и, зажав рукой динамик, шепотом произнес:
-Это он. Он говорил с Собранием.
Президент зажмурился, словно от сильной боли. Потом так же шепотом произнес:
-Вызывай его сюда. Сейчас же.
Рябов кивнул:
-Слушай, Алексей Владимирович, приезжай быстро сюда. Двадцать минут у тебя. Жду.
Повесив трубку, генеральный прокурор РФ, прошел к кушетке и лег на нее. Рядом с ней, на полу, стояла открытая бутылка вина. Рябов налил себе полный стакан и выпил его залпом.
-Мне налей и передай, - попросил президент. Алексей Григорьевич кивнул и выполнил просьбу друга.
Пригубив терпкий напиток, президент стал молча смотреть телевизор. Рябов последовал его примеру. Однако они оба знали, что в эти минуты никто из них не видит ничего в телевизоре – каждый пытается прокрутить в мозгу тысячи комбинаций, сложить мозаику и решить, что же делать дальше.
***
-Зови меня дядя Саша.
Воронов пожал протянутую руку.
-Медоров, оружия у нас нет?
-Газовый пистолет.
-Считай, что нет.
-Жутковато здесь, молодежь, - прошептал дядя Саша, оглядываясь по сторонам. Мигала лампочка, стояла мертвая тишина. – Закурим на дорожку?
Воронов вытянул из пачки сигарету. Медоров отказался.
-Как он умер-то? – спросил Евгений у дяди Саши.
-Кто? Пашка-то, сын мой? Глупая смерть получилась… Ехал с друзьями в машине, выпили. Много выпили. Ну и пьяный кураж… На спор полез на крышу машины на полном ходу. Ну и не удержался…
Воронов увидел, как из-под морщинистых век этого простого работяги потекли слезы. Женьке стало жаль его. Хотелось сказать что-то мягкое, сердечное. Хотелось как-то утешить измученную душу… Но подходящих слов он найти не смог, поэтому, бросив окурок на пол, произнес:
-Ладно, пойдемте, вытащим всех оттуда.
Мужчины, понурив головы, двинулись вперед по длинному коридору. С обеих сторон виднелись двери с разными табличками, с именами и фамилиями, которые указывали, что там находятся живые, а спутники искали мертвых. Наконец все трое остановились перед стеклянной дверью, занавешенной черной материей.
-Там-то и затаилась смерть, - сказал дядя Саша, входя внутрь…
***
Немуфанов застыл в дверях: он прекрасно понимал, что допустил ошибку и мог представить себе последствия, которые не замедлят наступить. Человек, достигнув его положения, теряет право на ошибку. В противном случае – голову.
Рябов увидел Немуфанова в дверях и сказал:
-Заходи, Лешенька.
Алексей Владимирович вошел. Президент сидел не шелохнувшись и молчал. Роль ведущего негласно предоставлялась генеральному прокурору РФ.
-На стол садись, что ли. Не стой как истукан. Говорят, в ногах правды нет, в жопе нет ее тоже. Тем не менее, надеюсь, что ты расскажешь нам правду.
Немуфанов подошел к столу и тяжело на него опустился.
-Конечно расскажу, Леша.
Он назвал прокурора по-доброму, уменьшительно - ласкательно, пытаясь придать общению дружеский, неформальный характер. Однако Немуфанов понял, что замысел его раскрылся. Понял по тому, как двое мужчин, услышав это дружеское обращение, одновременно улыбнулись.
-В Думе проект поддержали. Причем сразу. Суток не прошло, как решение было принято и уже сегодня ты его озвучил перед муниципалами. Причем по нашей информации подготовка места шла уже неделю: завозилось оборудование, территория приводилась в божеский вид, сооружались постройки. Чья это инициатива, Алексей Владимирович?
-Твоя?
-Нет.
-А чья?
-Ваша, господин президент, и Алексея Григорьевича.
Мальков снова прикрыл веки. Он понял: если человек, жизнь которого буквально висит на волоске, говорит прямо в лоб такие вещи, то это означает, что он не врет. И он убежден в том, что говорит. Убежден в своей правоте.
-Поясни, - попросил президент. – Насколько мне известно ни я, ни Рябов с тобой не разговаривали.
-От Вас, господин президент, ко мне приходил человек.
-Кто?
-Полпред по Уральскому округу, передал записку за вашей печатью и подписью, а так же золотые слитки.
Внезапно зазвонил телефон. Рябов взял трубку.
-Да, понял, - через минуту сказал он, заканчивая разговор. – Только что сообщили: Рогов Дмитрий Геннадьевич, полпред президента РФ по Уральскому ФО, умер у себя в особняке от острой сердечной недостаточности. «Скорая» приехала через семь минут с момента поступления вызова, но не успела и бригаде пришлось констатировать смерть.
-Теперь, гнойник, рассказывай все подробно и по порядку.
Президент повысил голос – это означало, что он буквально находится в бешенстве. От смерти его собеседника не отделяло практически ничего.
-Неделю назад, ко мне в офис пришел Рогов. С вашими рекомендациями. Принес записку, ну, как обычно это делается, за вашей печатью и подписью. Подлежащую уничтожению после прочтения. В записке говорилось: «Провести через все инстанции проект». Что за проект мне рассказал сам Рогов. Как всегда. Так же он принес слитки. Из хранилища. Все как всегда, ни малейших подозрений. Далее я просто стал выполнять ваше поручение. Занес во все фракции и Дума приняла законопроект в первом чтении. И с муниципалами проблем не возникло.
Немуфанов замолчал.
-Понятно. Рогов подделал записку. И подпись твою нарисовал, и бланк где-то достал. Сука. Все ясно.
-Для чего это делалось?
-Подстава.
-Да, подстава. Кто-то решил меня слить. Я сомневаюсь, что кто-то из наших. У нас все прикормленные и ссаные.
-Но кто-то все же решился.
-Решился. И неплохо все провел. Если так дальше пойдет может что-то наподобие революции начаться.
-Наподобие?
-Ну, ты меня понимаешь. До конца народ не пойдет. Времена уже не те. Но имидж подпортят мне основательно. С переизбранием проблемы могут быть, оппозиция может осмелеть.
-Ну, Витя, с оппозицией я вопрос решу.
-На тебя и надежда вся, Леша.
Президент замолчал и снова прикрыл веки. Потом, словно вспомнив что-то, резко открыл глаза и подался вперед:
-Да, Немуфанова надо убрать. Не прощу его.
Алексей Владимирович побелел. Буквально. Прямо на глазах.
-Пойдем, Лешенька, - беря Немуфанова под руки и уволакивая его по направлению к выходу, в зловещую темноту коридоров, дружелюбно сказал Рябов, - пойдем, дорогой.
***
Медоров так сильно отпрыгнул назад, когда лицо дяди Саши от выплеснутой серной кислоты стало разлагаться прямо на глазах, что повалил и Женьку. Воронов хотел было возмутиться, но в тот же миг кто-то зажал ему рот и, схватив за воротник, поволок внутрь.
Вспыхнул свет.
-Че-то он вырубился, - констатировал крепыш с рыжей бородкой, пнув дядю Сашу под ребра.
-И хер с ним, очухается как раз когда мы с этими гандонами закончим!- подхватил второй, который сзади удерживал Воронова.
Над Медоровым, который, так же как и дядя Саша валялся без сознания, стояли два парня. Один высокий, другой – низкий, но оба необычайно худые, с мешками под глазами. Руки их украшали наколки.
-Как тебя зовут, паря?
Воронову дали возможность ответить:
-Евгений.
-Попал ты, Евгений, - сказал длинный и достал шприц. – Колешься?
Воронов покачал головой.
-Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет? – «сострил» низкий и заржал.
Длинный присел на корточки перед Вороновым:
-Видишь ту деваху? – спросил он указывая на холодильную камеру, в которой лежало обнаженное тело девушки. Ее горло было перерезано буквально от уха до уха.
Воронов кивнул.
-Это Надька Киртуакэ, моя бывшая. Красивая, правда? Так вот, эта сука изменила мне с каким-то прыщастым говнюком. Говнюку я отрезал яйца, а ей сделал улыбку до ушей.
Воронов нервно сглотнул.
-Все бы хорошо, да вот только спать спокойно не могу. По ночам меня кошмар один мучает: я вижу как ее этот говнюк дерет. Все вроде мертвы, всем отомстил, да вот только кошмар не проходит. Каждую ночь меня мучает. Поэтому давай вот как сделаем: ты сейчас мою деваху трахнешь и я тебя сразу замочу. Безо всяких лишних мучений. Чпок – и все. Я думаю хоть после этого смогу спать спокойно…
Женьку такая перспектива вовсе не прельщала, поэтому он вспомнил то, чему его учил тренер по рукопашному бою. Растопыренными пальцами он резко ударил в глаза наркоману и, сделав кувырок вперед, точным ударом в пах вырубил и второго. Но развернуться не успел: третий, который все это время оставался в тени, со всей силы ударил ему по голове тяжелой арматурой…
***
Воронов с трудом разомкнул веки. В голове стоял нестерпимый гул, словно кто-то то и дело бил в музыкальные тарелки.
-Очнулся, каратист? – спросили откуда-то слева. Воронов повернулся на звук голоса и получил удар ногой в переносицу…
-Хватит, ребят! – закричал Медоров. – Достаточно над ним издеваться!
-Слышь, ты, депутат, давай так! Я обещаю отпустить твоего друга, если ты выполнишь то, о чем я тебя просил.
Воронов все слышал, но лежал с закрытыми глазами и не пытался встать. Неожиданно все мечты, все стремления превратились в прах и вот теперь он лежит на холодном полу в здании морга в окружении маньяков и психопатов. Все кончено, из носа тонкой струйкой течет кровь, череп наверняка проломлен…
Послышался звуки новых ударов и стоны. Евгений открыл глаза и увидел, как трое молодчиков остервенело пинают Медорова. Женька попытался встать: это было трудно. Качаясь из стороны в сторону, словно белье на балконе, Воронов поднялся, опираясь на стенку.
- Эй, парни, - прохрипел он, выплевывая сгустки крови, - я сделаю, что вы хотите, если только он уйдет отсюда живым.
Избиение Медорова прекратилось. Все взоры устремились к Воронову.
-Давай, браток, трахни мою сучку, - сказал длинный, подходя в плотную к Женьке, - и обещаю, что твой дружбан - старикан выйдет отсюда живым.
-Так не пойдет, выпусти его сейчас
-Сейчас, я могу только прикончить его, а потом и тебя, а ты, умирая, будешь думать, что не дал ему не малейшего шанса. Последнего шанса!
Воронов не ответил. Он просто молча скинул пиджак, развязал галстук, расстегнул пуговицы на рубашке…
-Давай, Евгений-гений, подойди к моей девочке! Поцелуй ее!
Женька медленно подошел к бездыханному телу… В эти секунды он слышал лишь как бьется в груди сердце…
«Ее сердце уже остановилось» - подумал Воронов и припал к губам девушки. Раздалось улюлюканье, аплодисменты, кто-то похлопал его по плечу…
-Давай, паря, трахни ее! – заорал низкий и всадил себе в вену иглу…
Евгений забрался на холодильный стол верхом, встал над девушкой на четвереньки…
Рука потянулась к брюкам… Ремень… Пуговица…
-Тварь, - заорал длинный и, ухватив Воронова за ворот рубашки, скинул его со стола. –Так, сука, задание меняется. Теперь твой дружбан должен будет тебя спасти! Башка, принеси ведро и клизму из двадцать второго кабинета.
Крепыш, по прозвищу Башка, ушел. Низкий вытащил на середину помещения два стула и поставил их друг напротив друга.
Воронов наблюдал как широко раскрылись от ужаса глаза у Медорова.
-Так, сука, слушай сюда. Ты, мля, кореша своего спасти хочешь?
Медоров кивнул.
-Вот, все взял: ведро, жгут, клизму…
-Короб, - сказал длинный, - подай мне шланг от капельницы.
Низкий тотчас исполнил приказ.
-Так, один конец шланга вставляем в клизму, другой выпускаем в ведро. Подсоединяем иглу… Значит, вот что, Владимир Александрович: все предельно просто. Ты вставляешь иглу себе в вену и с помощью надавливания на клизму начинаешь сам у себя выкачивать кровь в это ведро. Понял?
Медоров не отвечал… Он смотрел на них широко раскрытыми от ужаса глазами и молился…
-А твой дружбан уйдет отсюда живым. Согласен?
-Нет, - выпалил Владимир Александрович и попытался вскочить. Удар с ноги в солнечное сплетение вернул его на место.
-Нет так нет! Башка, дай паровоз!
В руку длинному вложили шприц.
-В нем 50 мг чистого героина. Ты сам выписал Воронову смертный приговор!
Женька ничего не понимал до тех пор, пока двое не схватили его за руки.
-Суки! – орал Воронов и пытался вырваться, в то время, как Медоров, словно оцепенелый, сидел и молча наблюдал за всем происходящим.
Наконец игла вошла в вену… И через несколько секунд депутат муниципального собрания района Капотня Воронов Евгений Александрович на волне какого-то всеобъемлющего блаженства, но с чувством тревоги отправился в небытие…
-Я видел твою предвыборную листовку, - сказал длинный, обращаясь к Медорову, - ты там с дочкой на фотографии. Девочке двенадцать лет, по-моему.
Медоров ничего не говорил, ничего не предпринимал, словно он был младенцем, которого украли у матери и который ничего не может сделать, и любой, даже кошка, может его обидеть..
Длинный наклонился к самому уху депутата и зашептал:
-Я трахну ее первый, потом – Короб, потом – Башка. Мы будем трахать твою девочку, пока она не сдохнет от того, что ей проткнули сердце членом. Понял? А тебя я буду резать сейчас по сантиметру. Буквально.
Медоров заплакал…
-Но ты можешь спасти дочь. Покажешь нам шоу, выкачаешь из себя кровь и все. А девочка твоя будет жить до ста лет.
-Давай, - длинный хлопнул Владимира Александровича по плечу и отошел от него.
Медоров взял клизму и равномерными нажатиями на нее стал выкачивать из себя кровь. Все новые и новые порции красной жидкости собирались воедино в железном ведре. Трое убийц с наслаждением наблюдали, как приходит смерть…
***
-Здравствуй, Бог…
Женька летел словно птица… Высоко-высоко… И это лицо… Сотканное из облаков… И горящие глаза…
-Здравствуй, Бог, - прошептали беззвучно губы. И облака немного раздвинулись. Бог улыбнулся…
Тяжелый битой его огрели по голове, но боли не было. Просто мозг отключился и остались лишь нервы. Нервы, которые обнажены и оттого особо чувствительны. Боль, которая сперва разлилась по ним широкой волной, сменилась острым наслаждением. Эта была уже не та боль, от которой хочется умереть, а та, ласковая, другая, которая нежно обволакивает тебя и своим ненавязчивым присутствием доводит до экстаза.
Женька попытался встать на четвереньки. Странно, но ему это удалось без особых усилий. Тело действовало четко, безотказно, словно внутри, под кожей, был стальной скелет.
Но вот глаза… Перед глазами все расплывалось, поэтому продвигаться вперед приходилось буквально на ощупь.
Воронов наткнулся на чье-то тело. Нехорошее предчувствие всколыхнулось у него в груди. Он схватил запястье и попытался нащупать пульс. Пульса не было. Перед ним лежал мертвец. Несколько минут он пристально вглядывался в него, пока, наконец, размытая картинка внезапно не стала четкой. Перед ним лежал Медоров. Мертвенно-белого цвета. Рядом стояло ведро, которое до самых краев было наполнено кровью. Женька заржал. Ему вдруг стало радостно от мысли, что больше ему некому завидовать: машина, квартира, счет в банке… Все, герой сдох и больше ничем уже не сумеет воспользоваться.
Но внезапно его осенила и другая мысль, от которой он зарыдал: Медоров не оставил ничего ему, Воронову, и все это «добро» проплывет мимо его рук!
Зарычав от злости, Женька бросился дальше по коридору морга.
Рама была выбита, решетка вырвана и валялась тут же на асфальте. Через окно Воронов попал в этот шумный чудный мир, на площадь, где и происходили главные события последних часов: бешено орала музыка, везде можно было наблюдать снующих туда-сюда людей с бешеными глазами; кто-то шел шатаясь, кто-то уже просто невменяемый валялся на земле. Кое-где происходили мелкие потасовки, которые подавлялись очень быстро: сотрудникам элитного охранного агентства была дана команда забивать насмерть не только зачинщиков, но и всех участников. В принципе, с экономической точки зрения, это было правильно, поскольку люди все прибывали и места для вновь прибывших не хватало.
Воронов шел по направлению к сцене, поскольку там одиноко стоял микрофон. Он, последний идеалист в этом мире, твердо решил, что закончит это безобразие. И наркоманская эйфория позволяла верить ему в успех задуманного. Только нужно достать пистолет…
Рядом с ограждением, которое спасало от толпы любопытствующих ди-джейское место, стоял огромный сотрудник охраны. Смотря на снующих перед ним людей с нескрываемым презрением во взгляде, этот Аполлон спокойно попивал лимонад из стеклянной бутылки. Воронов действовал молниеносно: разбежался и в прыжке ударил носком ноги прямо по донышку бутылки. Горлышко вошло в рот, а середина разбилась, рассыпавшись на сотни мелких осколков, которые впились в лицо охранника. Тот взревел от боли и схватился руками за рассеченный подбородок, пытаясь остановить кровотечение. Воронов как раз этого и ждал: он даже не стал пытаться выхватить АКМ, он просто направил дуло «горилле» в живот и нажал спусковой крючок. Музыка заглушила звуки выстрелов…
Забрав оружие, Женька направился на сцену. Подойдя к ди-джею он, вынув лимонку, сказал:
-Я иду на сцену и ты врубаешь микрофон. Если хоть что-то пойдет не так, мы с тобой умрем в один день. Как в сказке. Понял?
Парень кивнул…
***
Федор налаживал аппаратуру: видеокамера с помощью сорока восьми проводов подключалась к спутниковой тарелке, установленной на крыше фургона, выделенного «Агенством журналистских расследований», в котором работала Сара, для освещения ситуации в России с периодичностью каждые два часа в прямом эфире телеканала CNN.
-Готов, - наконец сказал бывший бездомный и улыбнулся работодательнице, с которой они сблизились настолько, что ни он, ни она уже не могли представить свою жизнь друг без друга.
Сара улыбнулась.
-Пять, четыре, - начал обратный отсчет Федор, - три, два, один, эфир!
-Добрый день, уважаемые телезрители, в прямом эфире канала CNN Сара Браун. Сейчас мы находимся в столице Российской Федерации, в Москве, в районе «Капотня». Буквально несколько часов назад депутатами Муниципального Собрания этого района было принято решение, ранее утвержденное депутатами Государственной Думы, о том, что территория, принадлежавшая школе №846, а точнее прилегающая спортивная площадка площадью километр на полтора, приобретает статус зоны, на которой разрешен оборот любых наркотических и иных одурманивающих средств в любых количествах, а так же зоны, на которой не действуют никакие нормативно-правовые акты Российской Федерации. «Территория смертников» или «Остров святого Глюка» - именно так окрестили это место в народе, территорию, на которую запрещено входить представителям силовых структур и правоохранительных органов. Еще раз обращаю внимание на тот факт, что все необходимые государственные решения были приняты буквально несколько часов назад, однако подготовка, по словам очевидцев, велась в течение восьми дней. Из этого можно сделать вывод, что некий человек или группа людей пролоббировала свои интересы через высшие управленческие структуры страны и теперь уже пожинает плоды. Приток и отток людей идет постоянно, что неудивительно. Отменив на этой территории Уголовный кодекс, мы видим, как некие молодчики в черной униформе постоянно выносят трупы и выбрасывают их на обочину, освобождая места для вновь прибывших «отдыхающих». Справа от меня находится группа митингующих, которые пришли сюда выразить протест. Но их слишком мало, порядка шестидесяти человек. Значительную часть из общего числа этих людей составляют родственники тех граждан, которые сейчас находятся в морге, прилегающем к «Острову» и который оккупировали наркоманы, творящие там не весть что. Забрать тела, для предания их земле по православному обычаю невозможно, так как входить в здание морга попросту опасно. Милиция не берется разобраться в создавшейся ситуации и соблюдает нейтралитет. По последней полученной информации, несколько часов назад в здание морга вошли два депутата Муниципального Собрания района «Капотня», вместе с отцом умершей девочки, тело которой находится сейчас внутри. На эту минуту никаких новостей по поводу их участи не получено. Митингующих становится все больше и мы насчитываем уже порядка восьмидесяти человек.
Федор направил объектив камеры на галдящую толпу людей. Внезапно музыка, доносящаяся с территории «Острова», смолкла и в динамиках раздалось покашливание.
-Федя, быстро за мной, внутрь!
Миллионы зрителей CNN в прямом эфире наблюдали сменяющиеся отрезки асфальта ботинками оператора и слышали прерывистое дыхание.
-Репортерам запрещено, - раздался резкий голос.
-Мы из CNN.
-Да мне по хрен, хоть из Пентагона. Журналистов не пущу.
-Федя, забираемся на крышу фургона.
Опять непонятные кадры и через несколько секунд объектив ловит сцену, на которой стоит человек. Максимальное приближение и зрители могут разглядеть даже мимические морщины на лице говорящего.
-Здрасьте, - сказал Воронов и закашлялся. – Не умею красиво говорить, поэтому буду краток. В моей руке находится граната «Ф-1», из которой я выдернул чеку.
Охранники, подбегающие к сцене, замерли. Ди-джей, поймав их вопросительные взгляды, выразительно кивнул.
-Только это обстоятельство позволило мне добраться до микрофона. Меня зовут Евгений Александрович Воронов и я стою тут в надежде, что буду услышан. Когда я заходил в морг примерно два часа назад, меня видели человек двадцать. Если сейчас там стоит хотя бы пятьдесят, значит, не все потеряно. Я депутат Муниципального Собрания и я хочу, чтобы все знали – я против. Я против того ****ства, в котором все мы тонем. Которое устроило нам наше долбанное Правительство, Дума, президент. Да, господа, я считаю, что это ****ство нам устроил президент, который ясно провел свою идею через все закоулки бюрократии, с помощью Немуфанова Алексея Владимировича и теперь хочет собирать свои дивиденды с нас – уродов, конченных идиотов. И я говорю вам – все это правда, и все это так. Каждому депутату Муниципального Собрания района «Капотня» Немуфанов заплатил по миллиону долларов наличными, чтобы мы разрешили им убивать ни в чем не повинных людей. И разрешение было получено! Только я и Медоров голосовали против. Чтобы не быть голословным попросите президента показать вам Немуфанова, я уверен, что этот идиот уже мертв, поскольку президент переступил черту, а Алексей Владимирович был единственным свидетелем этого. Я обращаюсь не к тому быдлу, что стоит на этой территории бывшей школы, я обращаюсь к тем, кто за ее пределами. Я надеюсь, что меня услышали. Надеюсь искренне, так как осознаю, что уже не жилец. Впрочем, как и все вы. Нас предали, а за пределами «Острова» лишь пятьдесят человек. Я не могу понять, не могу ответить на вопрос: в то время как ваших дочерей, отцов и сыновей везут на плаху ни за что, почему никто не выходит на улицы? Где вы, люди? Кто вы после этого? Вы еще живые или уже мертвые?
Воронов оглядел толпу, простирающуюся перед ним. Он оглядел сотни улыбающихся лиц; лиц, выкрикивающих непристойности и демонстрирующих неприличные жесты.
Он улыбнулся. Он знал, что он чист. Перед самим собой чист и никто не сможет забрать у него это сладостное ощущение. Он повернулся назад, собираясь уйти, и упал навзничь, разбрызгивая в воздухе капли еще теплой крови. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, на выходе разорвала ему половину черепа и ушла в толпу.
Тут же заиграла музыка, заглушившая взрыв «лимонки» и предсмертные крики раненного человека. Человека с «Острова Глюк»…
***
Картинка получилась яркая: красивая проникновенная речь и в завершении взрыв-фейерверк. Человеку даже без аналитического склада ума не трудно предугадать последствия такого выступления. Выступления, которое посмотрели по всему миру.
Мальков выключил свой старенький телевизор, который напоминал ему о тех временах, когда он жил с матерью и братьями в зачуханной хрущевке, и устало вздохнул.
-Ну что, Григорьевич, - не поворачиваясь спросил он друга, - хорошо этот парень выступил?
-Хорошо.
-Проникновенно. Настоящий политик. От природы. Ему бы на нас работать, придуркам нашим предвыборные речи писать. А он против нас выступил. И хорошо выступил…
Рябов понимал какая буря эмоций кроется за спокойным тоном президента. И понимал, что в произошедшем есть доля и его вины. Ведь кроме официальных обязанностей Алексей Григорьевич занимался еще и подбором кадров. Точнее - отбором. И он обязан был вычислить этого самородка, как только тот победил на выборах. Победил, даже не смотря на то, что выдвинулся глубоко оппозиционной партией. А он пропустил его, «проворонил», по-русски говоря.
Рябов встал с кушетки, подошел к холодильнику, вынул оттуда вспотевшую бутылку виски и разлил янтарную жидкость по рюмкам. Подошел к президенту и из-за спины протянул ему одну из них:
-Выпей, Витя, полегчает.
Мальков не глядя взял рюмку и залпом выпил ее.
-Еще налей.
Рябов кивнул и выполнил просьбу. Получив повторную дозу спиртного, президент, который пил крайне редко, тем более крепкие спиртные напитки, слегка раскрепостился. Встав со стула, он немного походил кругами по комнате и сел в свое любимое кресло:
-Скажи-ка мне, Леша, Немуфанов мертв?
-Мертв.
Президент молча сделал несколько утвердительных кивков головой. Было видно, что он напряженно размышляет.
-Мертв… И версия пацана сработает. А знаешь почему? Потому что она грамотная. И грамотно ее на меня повесили. Получается, что я всю эту кашу заварил и, чтобы обрубить концы, Немуфанова слил. В принципе так оно и есть. Только слил я его не потому, что все это организовал, а потому, что этот осел позволил меня сюда приплести. Но как это народу докажешь?
-Я думаю, что все сойдет. Пошумит народ, возможно, но все равно в итоге успокоится. Вон, Джордж Буш, вообще войну в Ираке развязал, но переизбрали. Ему все с рук сошло и нам сойдет. Так что я не думаю, что мы что-то такое глобальное теряем.
-Теряем, Леша, и теряем многое. И если ты этого не видишь, то ты уже чересчур много потерял! И ум свой аналитический, и сноровку. Люди могут выйти на улицы, а оппозиция, воспользовавшись этим, постарается скинуть меня раньше срока. Объявят импичмент и конец. А как только я из Кремля выйду, тут и жить мне не долго останется.
-Да не выйдут люди на улицу. Да и за Ваше решение очень многие выступают, молодежь вся…
-Да не мое это решение, индюк, за словами следи!
Рябов понял, что допустил ошибку. Мальков встал, подошел к холодильнику, налил себе виски. Только себе.
-Хочу узнать, чья это игра.
-Постараюсь.
Мальков резко повернулся к Рябову и посмотрел на него жестким, пронизывающим взглядом.
-Ты, Алексей Григорьевич, не старайся. Ты выполняй. Это твоя обязанность как Генерального. Понял? И не дай Бог если не выполнишь. К утру. Все, иди.
Рябов понял. Все. Понял, что с него спросят. За все. И за Немуфанова, и за Воронова. И спросят так, что клочки по закоулочкам полетят. Да так, что не соберешь их потом.
Президент сел в свое кресло, накрылся медвежьей шкурой с кушетки и закрыл глаза. Время было позднее, почти час ночи, и до семи утра Рябову предстояло сделать невозможное: найти организатора. Найти или попрощаться и с карьерой и с жизнью.
Алексей Григорьевич вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. В конце коридора, у лестницы, двое дежуривших офицеров президентского полка отдали ему честь…
***
Рябов вышел в город через Спасские ворота Кремля и не спеша пошел по улице.
Яркие витрины, неоновые огни, проезжающие с бешеной скоростью иномарки – город не спит никогда. Этот город. Город - миф, легенда, город, не верящий слезам, город, разбивающий мечты и исполняющий самые заветные желания.
Рябов шел по направлению к Манежу по тротуарам Александровского сада. Мягкий снежок покрывал землю тоненьким слоем белого одеяла, на котором оставались следы Алексея Григорьевича.
Рябов перемахнул через ограду и, перейдя проезжую часть, очутился у входа в одну из кофеен сети «Шоколадница».
На пороге его встретила приятная девушка, которая поинтересовалась:
-Вам столик в зале для курящих или для некурящих.
-Я без курева как машина без бензина, - ухмыльнувшись, ответил Рябов и проследовал за девушкой.
Она отодвинула ему стул, зажгла свечу на столе и подала меню. Даже не открыв его Рябов сделал заказ:
-Горячий шоколад.
Девушка кивнула и ушла, оставив меню на столе.
Сладкое было слабостью Алексея Григорьевича всю жизнь. В высших сферах, где он стал крутиться после окончания МГЮА и работы в одной из политических партий России, над такими слабостями посмеивались. Что-то детское и ребяческое угадывалось в этом. В прочем, так оно и было. Горячий шоколад ассоциировался у Рябова со старушкой матерью, которую он безумно любил, с которой был невероятно близок и которая уже давно жила в Швейцарии, куда ее отправил сынуля, заботясь о ней. Заботясь о том, чтобы она не жила в этом дерьмовом государстве, надежды на спасения у которого нет – Рябов вращался в самых высших эшелонах власти и понимал это отчетливо.
Официантка принесла заказ и поставила на столик большую чашку желеобразного напитка. Рядом поставила стакан воды и положила чайную ложку. Настоящий горячий шоколад, по здешнему рецепту, приготавливался густым словно сметана и пился, точнее, елся, при помощи столового прибора. От чересчурной сладости спасала кипяченая вода.
Начав трапезу Рябов стал размышлять:
«Немуфанова убили зря. Он единственный человек, который мог подсказать с чего начать. Теперь вообще непонятно, что делать. Ехать к нему на квартиру? Это бред. Попытаться копнуть со стороны Рогова? Тоже бесперспективно. Что же тогда делать?»
Рябов достал сигареты и закурил. Впервые в жизни перед ним стояла задача, но он курил и даже не искал пути ее решения. Впервые в жизни он не думал ни о чем. Он сдался. Он понимал, что если утром не принесет президенту конкретный результат, то весьма вероятно, что его постигнет та же участь, которая постигла Немуфанова.
Но выхода не было. Оставалось ждать утра и пить кофе.
-Девушка, - окликнул Рябов официантку, - двойной Капучино, пожалуйста.
***
Московское время – семь часов утра. Сара стоит с микрофоном в руке и смотрит прямо перед собой в объектив телекамеры, которую обслуживает Федор. Она отчетливо видит какая радость завладела всем его существом. И ей приятно. Приятно от того, что она причастна к этому, что она доставила ему эту радость, что она любит и любима, что он от нее без ума. Три часа назад, в специальном фургоне, оборудованном так, что там спокойно можно жить, Сара и Федор впервые занялись друг с другом любовью, впервые слились в едином экстазе, в едином порыве безграничного счастья.
-Здравствуйте, я Сара Браун и я нахожусь в столице Российской Федерации – в Москве. Примерно сутки прошли с того момента, как официально открылся «Остров Глюка» и примерно шесть часов с момента публичного выступления депутата Муниципального Собрания района «Капотня» Воронова Евгения Александровича. Выступления, которое повергло в шок мировую общественность. Однако еще больший резонанс, чего и следовало ожидать, выступление произвело в России, в Москве. За этот небольшой промежуток времени сюда прибыло огромное количество народа и люди все еще продолжают приезжать. Сейчас у входа в «Остров» собралось примерно две тысячи человек. Большинство из них агрессивно настроены, выкрикивают ругательства, скандируют лозунги и требуют общения с президентом, который пока не давал никаких комментариев по поводу случившегося…
***
Последний выпуск новостей с Сарой Браун смотрел и Рябов, сидя за столиком в «Шоколаднице». Выпив за ночь около восемнадцати кружек с кофе он ничего не придумал и уже начал вспоминать свою жизнь, как вдруг сигарета буквально выпала у него изо рта.
Он еще ничего не понял, но однозначно почувствовал. То же самое, что и в кабинете главы государства.
Мозг Рябова лихорадочно заработал, стараясь собрать воедино все части мозаики, разбитой на миллионы мельчайших осколков. Официантка внимательно наблюдала за клиентом, который сидел с открытым ртом, то и дело поднося к губам пустую чашку из под кофе.
Она уже собралась принести ему очередную порцию бодрящего напитка, как вдруг Рябов резко поставил кружку на стол, вскочил с места, потянулся, словно кошка, накинул пальто и направился к выходу.
Проходя мимо официантки он задержался, пристально посмотрел ей в глаза, потом резко притянул к себе, поцеловал в засос, вынул из кармана две пятитысячные купюры, которые сунул ей в руку и, еще раз широко улыбнувшись, был таков…
***
Президент тоже посмотрел выпуск Сары Браун. Часы показывали 7:14.
«Что ж, Лешенька, не обессудь…»
***
Генка сидел за столом и, чавкая, уплетал яичницу с помидорами. Он мог себе это позволить – на кухне он был один, Маринка бегала по квартире делая какие-то свои дела.
-Я беременна, - раздался голос жены и Тарасов тут же поперхнулся.
-Вот те на, - только и смог протянуть он. – Точно?
-А у тебя есть причины сомневаться в моей способности объективно оценивать действительность?
Тон не терпел возражений, поэтому Тарасов коротко ответил:
-Нет, мэм, таких причин у меня нет.
Маринка улыбнулась и села рядом с ним:
-Дорогой, любимый, - начала она, нежно гладя Тарасова по голове, - понимаешь, я чувствую, что я беременна. Именно чувствую. Во мне зарождается новая жизнь. Она уже зародилась. И очень скоро мы станем мамой и папой. Ты рад?
-Рад, - совершенно искренне ответил Генка. – Что же нам делать?
-В смысле?
-Ну, тебе же теперь из дома нельзя выходить, беречь себя надо…
Маринка рассмеялась.
-Ну, это уж слишком. Короче так, мой генерал. Сейчас ты отвалишь на работу, а я пойду в женскую консультацию и встану на учет. Понятно? А вечером ты мне принесешь много-много апельсинов и соленых огурцов.
-Ок, - согласился Тарасов и, подхватив жену на руки, понес ее в спальню. По его разумению – повышать шансы на рождение двойняшек.
***
Мальков одел костюм, бережно расчесался, завязал галстук. В общем, приготовился к общению с народом.
По коридору раздались приближающиеся шаги.
Сердце президента кольнуло – точно такие же шаги раздавались при дворцовых переворотах.
В комнату влетел Рябов:
-Что, господин президент, собрались уже меня хоронить? – озорно спросил он.
-В общем-то да, Лешенька. Даже вот оделся по случаю.
-Плохо, Витя, плохо все это. Паскудно. Мы друзья с детства, самые близкие.
-Друзья. Хорошо, что ты об этом помнишь.
-Ну накосячил я, Витя, виноват. Что ж меня, убивать за это?
-Нет, но покалечить можно.
-Так ведь и виноват-то я косвенно.
-Поэтому не убивать, а покалечить.
Оба рассмеялись.
-Ладно, - сказал президент, усаживаясь в свое кресло, - говори, что нарыл.
-Скажу, Витя, скажу. А нарыл-то я бабу.
-В смысле?
-В прямом. Немуфанова мы убили, Рогов сам сдох. И концов нет. А баба есть.
-Какая баба-то?
-Золотая. Ну, американка в смысле. Журналистка то есть. Мне не так давно докладывали, что какая-то мадам из США в лабораторию, которую мы для отвода глаз на месте бывшего завода по производству «Сугола» выстроили, наведывалась.
-И что?
-Так это она и была.
-И что?
-А то, Витя, что эта мадам там что-то раскопала. Такое, что она в России осталась и теперь ее каждые два часа по CNN крутят.
-А что там раскопать она могла?
-Остается только догадываться. Я сделал запрос директору лаборатории и он мне сбросил весьма любопытное видео.
-Какое?
-Подвала. Журналистка эта в подвал все рвалась. И дорвалась. Устроила там шоу, потравила многих.
-И что в подвале?
-Смотри.
Рябов протянул президенту свой мобильник и они оба стали просматривать коротенький ролик, на котором гигантские зеленые растения, извиваясь, стали пробивать бетонные перекрытия, прорывать титановую защиту и потихоньку выходить наружу, за пределы подвала.
-Бред какой-то, - сказал президент.
-Бред-то оно бред, но штука непонятная. И чем-то Америку зацепившая.
-Чем?
-Сложный вопрос.
-А почему растения так вымахали? Да и двигаются как живые.
-Начальник лаборатории говорит, что они и есть живые. В общем, понять, что там происходит невозможно.
-Говоришь, там «Сугол» производили.
-Угу.
-Что ж это за «Сугол»-то такой был? Радиация?
-Типа того.
-Насколько мне известно, умники, которые его создали, умерли. Все. Скопом. Правильно.
-Да.
-И что это нам дает?
-Да не знаю я, Витя. Надо туда поехать и самому на все посмотреть. Но чую, что пахнет жареным. И пахнет откуда-то оттуда.
Президент кивнул.
-Волнения пошли…
-Пошли. Но мы не будем торопиться, не будем предпринимать необдуманных шагов. Легче переждать, чем наделать сгоряча ошибок и потом их исправлять. Поэтому пускай еще денек-другой волнения походят чуть в стороне.
-Тоже так думаю. Ты съезди в лабораторию. Посмотри, что к чему, приедешь, доложишь, а там решим с чем мне к народу выходить. Хорошо, Леша?
-Хорошо.
Генеральный прокурор обнял президента и стал уходить.
-СОБР с собой возьми, на всякий случай.
-Ок, - крикнул Рябов уже из коридора.
***
Марина вышла на улицу в своей любимой норковой шубе: она одевала ее лишь по самым торжественным случаям. Весть о беременности, свалившаяся на нее словно гром средь ясного неба, была как раз таким поводом. Теперь Маринка поняла, что эта весть на самом деле является единственным таким поводом.
Она села в свой серебристый «Пежо» и завела мотор. Пока машина прогревалась в мозгу женщины прокручивались образы счастливой семейной жизни. Их жизни. Уже втроем.
Вот они с Генкой заплетают дочурке косички. Да-да, непременно дочурке. Она будет у них ходить в красивом розовом платьице и будет носить огромные белые банты.
А вот они все втроем идут в зоопарк. Генка вместе с дочкой с огромным интересом рассматривают представителей семейства кошачьих: львов, тигров, леопардов. И рысь, конечно. Маринка с детства любит этих животных.
Госпожа Тарасова пристегнула ремень безопасности и медленно тронулась. До женской консультации ехать всего лишь три квартала…
Маринка включила левый поворотник и стала медленно выезжать со двора. Невероятно – от самого их дома по всему тротуару стояла огромная очередь из женщин. Маринка ехала и с удивлением смотрела на эту реку из живых людей. ..
Очередь была до самой женской консультации. В эту самую женскую консультацию.
Отказываясь принимать реальность происходящего, Маринка припарковалась, вылезла из автомобиля и подошла к девушке в очереди:
-Простите, Вы в женскую консультацию?
-Да.
-А беременным без очереди? Я на учет вставать.
Девушка улыбнулась и дружелюбно ответила:
-Тут всем на учет вставать.
-Невероятно.
-Это точно.
Озадаченная Маринка села в свой автомобиль и, развернувшись, поехала к дому. Припарковав «Пежо» во дворе, она подошла в конец очереди и спросила у женщины, лет сорока пяти:
-Простите, Вы крайняя в консультацию?
-Да.
-Тогда я за вами. Только я отойду ненадолго. Хорошо?
-Да без проблем, милочка.
Маринка пошла домой, разделась, заварила себе кофе, включила телевизор и немного расслабилась. Потом взяла телефон, набрала номер мужа, но он был недоступен.
С чувством невероятной тоски она легла на диван, накрылась одеялом и попыталась уснуть.
***
Рябов уже давно не выполнял грязную работу лично. Не престало заниматься мелочами Генеральному прокурору. Но события последних дел не были рядовыми, не были мелочами. События последних дней были неординарными, выходящими за рамки и грозящими все разрушить. Все, что создавалось многие-многие годы.
Алексей Григорьевич ехал в головной машине колонны: в огромном черном джипе, за ним – два автобуса с бойцами СОБРа.
Как только машины въехали на территорию «Лаборатории научных исследований в области нейрохирургии», здание по периметру мгновенно оцепили.
Рябов не знал, даже не представлял, что он будет искать, но в том, что искать нужно обязательно, у него сомнений не было.
Алексей Григорьевич бодрым шагом вошел внутрь в сопровождении четырех бойцов отряда СОБР и тут же встретился с начальником лаборатории:
-Привет, дядя Степа. Как жизнь?
Тот, кого назвали дядей Степой при других обстоятельствах не потерпел бы никакого другого обращения, кроме как Степан Игоревич. Сейчас же он с особым рвением пожал протянутую руку Генерального, едва ли не вдвое согнувшись в поклоне.
-Вашими молитвами, Алексей Григорьевич, вашими молитвами.
-Ну тогда открывай закрома Родины. Посмотрим, что у тебя там такое. Бойцы, за мной.
Дядя Степа пошел впереди, показывая дорогу к подвалу. Как только компания спустилась с лестницы и появилась в поле зрения охранников лаборатории, они мгновенно передернули затворы и нацелили оружие на пришедших.
-Спокойно, - скомандовал начальник лаборатории, - эти - со мной.
Дядя Степа подошел к стальной двери и провел своей карточкой по считывающему устройству.
Загорелся зеленый огонек и дверь открылась.
-Твою мать, - сказал Рябов, заходя внутрь. Его окружали джунгли, причем живые. Растения, внешним видом напоминающие обычную траву, но размерами походящие на многолетние дубы, извивались, двигались по всему пространству, а некоторые с огромной силой долбились в титановую перегородку на потолке и в некоторых местах ее уже пробили.
-Вот такое у нас восьмое чудо света, Алексей Григорьевич.
-Радиация?
-Не уверен, но думаю, что да. Но есть одна большая проблема: вы же видите, что они словно живые.
-Я бы сказал, что они живые.
-Да, а это значит, что тут даже возможна мутация. А это значит…
-Давай короче, Степа. Ближе к сути.
-Радиация по идее должна быть огромной, но ее нет.
-Как так нет?
-Вообще. Счетчик Гейгера ее не показывает. Тут все в норме.
-И как это понимать?
-Возможна радиация в земле. Или в самих этих растениях. Но в воздухе ее нет однозначно.
-В земле, говоришь?
-Да, ведь тут располагался бак производящий «Сугол» и при взрыве вещество вытекло. Естественно на землю.
-Ага, - протянул Рябов, поглаживая подбородок. – Интересно. Значит, будем рубить с плеча.
-В смысле? – переспросил начальник лаборатории.
-В прямом. Пошли ребят за пилами, за бензопилами, мне все равно. Джунгли будем вырубать.
Позиция Генерального была жесткой и ясной. И сказано все это было жестко. И ясно. Сомнений не оставалось. Рябов отдал команду и тут же развернулся, чтобы выйти из помещения. Это-то его и спасло. Одно из растений с бешеной силой ударило концом своего стебля в стену. Как раз туда, где по траектории его полета должна была находиться голова Рябова.
Генеральный среагировал мгновенно: бросил натренированное тело вперед с криком «Закрыть дверь!»
Бойцы СОБРа мгновенно исполнили его приказ. Последнее, что он видел в закрывающемся дверном проеме – это то, как сотни растений вонзаются в тела начальника секретной лаборатории и его охранников…
***
-Мы вместе живем, Геннадий Валерьевич, - сказал Сергей Серпов и лукаво улыбнулся. Этот студент раздражал Тарасова больше всего: наглый, самоуверенный и с обалденным чувством юмора. В общем, такой же каков и сам Тарасов – за словом в карман не полезет. Поэтому, когда семинары были у его группы, прения с Сергеем обычно затягивались минут на двадцать. Остальные студенты готовы были разорвать их, но Тарасову было все равно. Ему нравилось общаться с Серповым. Это как-то добавляло остроты в Генкину размеренную семейную жизнь и напоминало о былых временах. О тех временах, когда жопа требовала перца и очень часто этого перца получала. О временах, когда жизнь была наполнена приключениями и выписывала немыслимые зигзаги.
-Ну и как, - спросил Тарасов Серпова и лукаво улыбнулся, - нравится?
-Нравится, Геннадий Валерьевич, уж Вы-то меня понимаете.
-Да, понимаю, сам когда-то с мужиками жил…
-Но я-то с другом живу!
-Ну и как, горит костер дружбы?
-С огромной силой.
-Наверное, ты часто полена подкидываешь в топку, чтоб не потух костер-то?
-Случается и такое. А у Вас друзья есть?
-Конечно, Серпов, есть.
-То есть, как пел Моисеев, Вам «известна давно бескорыстная дружба мужская». Я прав?
Тарасов понял, что разговор вошел не совсем в то русло и принимает не выгодный для преподавателя оборот. Но что-то произошло с Тарасовым. Появилась былая распущенность и беспринципность, даже наглость, которая в былые времена помогала легко найти партнера.
-Да, Серпов, известна. Причем настоящая. Мужская.
-Но Вы, насколько мне известно, вот уже несколько лет в браке и ни с кем больше не дружите. Так?
Вопрос фактически был задан в лоб, но в манере самого Тарасова: всем контекст понятен, однако случись что – не подкопаешься.
За такой вопрос можно было смело выставлять парня из аудитории и влепить ему пару отработок, но Тарасова завлек разговор, завлекла игра слов.
«Черт, мужик, у тебя же жена беременная, а ты снова педерастичность наружу выставляешь. Возьми себя в руки!»
-Послушайте, господин Серпов, друзья у меня были, есть и будут, независимо от моей ориентации. Просто потому, что я хороший человек. И не надо грести всех под одну гребенку, думая, что количество друзей прямо пропорционально тому, какому количеству людей ты подставил свою жопу.
Теперь настала очередь Серпова краснеть. Сволочной Тарасов снова выкрутился, оставив Серпова в дураках.
Раздался мелодичный звон, символизирующий, что урок окончен и ближайшие пятнадцать минут студенты вольны заниматься чем им заблагорассудится.
Тарасов собрал вещи и пошел в лаборантскую. Однако Динары не было, вместо нее за ее рабочим столом восседал какой-то парень.
-Вы кто, молодой человек?
-Я студент, друг Динары, она попросила меня сегодня подменить ее.
-Подменить? А сама-то она где?
-Пошла на учет вставать в женскую консультацию.
-В смысле?
-Беременна она.
-А… Понятно…
Уходя Тарасов знал точно, что ему ничего не понятно. Динарка была девственницей и Тарасов знал это наверняка. Одним из существенных плюсов Тарасовской натуры было то, что он мог разговаривать с представительницами женского пола так, словно являлся их закадычной подружкой и это позволяло ему без труда выведывать девчачьи большие тайны и маленькие секретики.
Генка был просто поражен: если до вчерашнего вечера Динарка оставалась девственницей, то как она могла забеременеть за одну ночь, узнать об этом, то есть быть абсолютно уверенной этом, для того, чтобы пойти в женскую консультацию вставать на учет?!
***
По всей длине коридора длинной шеренгой выстроились бойцы СОБРа с бензопилами и болгарками. Гул стоял невообразимый. Рябов подошел вплотную к командиру отряда, Дьякову Артуру Борисовичу, и крикнул прямо в ухо:
-Тура, поехали!
-Начинаем, - знаками показал подчиненным офицер и, проведя карточкой, открыл дверь.
Тут же в образовавшееся пространство влетели десятки растений и стали протыкать бойцов. Те ожесточенно сопротивлялись, отбиваясь бензопилами и болгарками, но растения все равно одерживали верх.
-Закрыть дверь, - крикнул окровавленный командир и только когда противник остался за металлической непробиваемой перегородкой смог перевести дух.
Из тридцати человек, приехавших на объект с Рябовым, в живых осталось только двадцать два, причем четверо были ранены настолько, что продолжать бой не могли. Их тут же вытащили из коридора, точно так же, как и товарищей, которым повезло меньше.
-Что тут происходит, начальник? – спросил Дьяков у Рябова и по интонации стало понятно, что он ждет немедленного и полного разъяснения ситуации.
Алексей Григорьевич закурил, сделал несколько затяжек и только после этого ответил:
-Политический Чернобыль.
-В смысле?
-В прямом. Мы оказались в полном дерьме как политики и подставили нас посредством каких-то монстров.
-Ты сам-то в это веришь, господин Генеральный?
-С трудом. Если бы не видел все сам, если бы мне об этом рассказали, я бы не поверил. Отнесся бы как к сценарию фильма ужасов, к дешевой фантастике. Но я здесь, как и ты, офицер, и все вижу своими собственными глазами.
-И что делать?
-Хрен к козе приделать! Что делать?! Приказ выполнять! А приказ такой: вырубить все растения, какие есть в этом долбанном подвале. Понял?
-Пошел ты в жопу, Генеральный, у меня всего восемнадцать бойцов осталось. Из тридцати! Понимаешь? У меня в Чечне таких потерь не было!
-Тут не Чечня, тут хуже.
-Пошел ты!
-Нет, Тура, пойдешь ты, вместе со своими товарищами.
-А если не пойду?
-Тогда ты моим кровником станешь. Понимаешь? Если я с этим говном не разберусь, то меня сольют. Если сольют меня, то моя семья окажется репрессированной, а это означает, что ты идешь против моей семьи. Поэтому ты станешь для меня кровником и пока меня не слили я приложу все усилия, использую все ресурсы, чтобы уничтожить тебя, суку, и всех твоих близких. Как минимум день в запасе у меня есть, а этого достаточно, чтобы успеть разделаться с тобой.
Рябов смотрел прямо в глаза командиру, когда говорил. Говорил отрывисто, жестко, как на политическом митинге. Говорил так, чтобы не осталось и капли сомнений втом, что за его словами безотлагательно последуют действия. И Рябов почувствовал, что Дьяков понял все. Поэтому продолжил более мягко:
-А можешь выполнить приказ, на самом деле он более толковый, чем многие из тех, которые тебе отдавали наши продажные командиры в Чечне. Можешь его выполнить и я до конца своих дней не забуду этой услуги, которую ты мне оказал рискуя собственной жизнью и жизнями своих друзей.
Командир улыбнулся и, отвернувшись от Рябова, скомандовал своим бойцам:
-Разбираем щиты, перед дверью становимся «черепахой».
«Все новое – это хорошо забытое старое, или еще не забытое», - подумал Рябов, наблюдая как, используя навыки римлян, рассредоточиваются по периметру бойцы.
-Пилы в левую руку, - раздавался зычный голос командира. – Открываем дверь, сидим, на счет «раз» первый ряд раздвигается, второй - врубает пилы. Выдерживаем первую схватку, по команде «два» второй ряд опускается, третий ряд закидывает помещение «лимонками». Через две секунды после команды «два» первый ряд закрывает дверь.
Загорелся зеленый огонек, дверь стала открываться, растения сразу же пошли в атаку. Однако щиты, секретная разработка наших ученых, безупречно выполнили свою защитную функцию.
Бойцы СОБРа спокойно выжидали и не напрасно: минут через шесть массированных ударов по «черепахе» натиск растений спал и тут же воздухе раздалась команда:
-Раз!
Моментально первый ряд раздвинулся, поставив щиты так, чтобы они прикрывали и непосредственно передних бойцов, и тех, кто находился сзади и кто теперь вступил в непосредственную схватку с противником.
-Бей, братва, руби! – раздавались ободряющие возгласы.
Уже через минуту стало ясно, что тактика себя оправдала. Первоначальный натиск бойцы выдержали и растения уже не так активно вели наступление за пределами подвала.
-Два!
Второй ряд опустился и тут же в подвал полетело несколько гранат «Ф-1». Бойцы с первого ряда так же сработали профессионально – едва последняя «лимонка» перелетела порог подвального помещения, как дверь закрылась и «черепаха» приняла свою первоначальную защитную стойку.
Раздался взрыв, звук которого, усиленный замкнутым пространством, оглушил не только бойцов, но и всех работников лаборатории, находящихся в здании.
Загорелся зеленый огонек, дверь стала открываться и уже без команды бойцы бросились в атаку, в помещение, которое заволокло черным едким дымом и в котором плясали языки пламени.
Растения, половину из которых разнесло в клочья, все еще яростно сопротивлялись, но при помощи щитов бойцы отряда СОБРа провели наступательную операцию более успешно, чем в первый раз.
Дым уже стал рассеиваться, когда уцелевшие стали выбираться из подвала.
Тринадцать человек молча вышли на свежий воздух и, сняв с себя обмундирование, расселись прямо на земле.
Слух потихоньку стал возвращаться, поэтому начали раздаваться шутки.
К командиру подошел Рябов:
-Молодец, Артурчик, век не забуду. Теперь выноси всю эту чертовщину на улицу, прямо сюда, во двор и сжигай.
-Есть, - командир встал и отдал честь. Потом обратился к сослуживцам: - Слышали, что барин сказал? Вперед!
Тринадцать здоровых мужиков, вооруженных до зубов, беспрекословно пошли выполнять приказание Рябова. Не смотря на то, что каждый из них в душе крыл Генерального самыми последними словами.
***
Вечерняя темнота уже опустилась на улицы и тысячи фонарей зажглись, освещая дорогу пешеходам, спешащим по домам.
Зажегся свет и в кабинетах МГУ. Здесь, в обители знаний, кипела жизнь. Причем жизнь еще более насыщенная, чем днем: вечером занимались студенты очно-заочной формы обучения, а все остальные сдавали отработки.
Алексей Кириллович Гасинов тоже принимал академические задолженности нерадивых студентов. И принимал уже в течение часа. Без особого энтузиазма и рвения.
Внезапно дверь кабинета открылась и из коридора просунулась голова молодого человека:
-Простите, Алексей Кириллович, можно отработку сдать?
-Заходите, молодой человек, - Гасинов пригласил студента войти в кабинет, - вы разве из моих групп?
-Вообще-то нет, но я разговаривал с заведующим кафедрой и он предложил мне сдать зачет у Вас, если, конечно, это возможно.
Гасинов еще раз оглядел парня с головы до пят: подтянутый, высокий, прекрасно одетый, с привлекательным открытым лицом.
Алексею Кирилловичу ничего не стоило послать парня куда подальше, отработка заканчивалась через десять минут, но гомосексуальная привлекательность парня победила.
-Подходите, берите билет со стола.
Парень выполнил указание.
-Билет четырнадцатый.
-Хорошо, садитесь и готовьтесь, - произнес Гасинов, не сводя глаз с молодого человека, который скинул куртку на задние парты и уселся на стул. Алексей Кириллович видел, как упругие ягодицы спружинили от прикосновения с твердой поверхностью.
«М-м-м», - этот сладострастный вздох чуть было не вырвался наружу из самого сердца преподавателя. Гасинов ощутил внизу живота приятную тяжесть и невольно поерзал задом на кресле.
-Так, Баранова, идите. Поставлю вам три, чтобы больше вас не видеть. Цените мою жалость.
Баранова взяла зачетку и с радостной улыбкой покинула аудиторию. Ответы остальных студентов так же не заняли у преподавателя много времени.
И вот Гасинов остался один на один с незнакомцем. Он взял его зачетную книжку и вслух прочитал:
-Чернышевский Андрей Арсеньевич. Пятый курс.
Андрей Арсеньевич кинул на Гасинова свой взгляд и продолжил усердно писать на листке ответ на вопрос.
А Алексей Кириллович места не мог себе найти: он все разглядывал и разглядывал студента, воображал как они ласкают друг друга…
Незаметно для самого себя он поправил прическу и намазал губы гигиенической помадой, отчего они стали казаться более объемными и влажными. Затем, глядя прямо на Чернышевского, эротично их облизал. Андрей Арсеньевич посмотрел на преподавателя и смущенно улыбнулся.
Все… Больше Гасинов не мог сдерживаться. Он встал и на негнущихся ногах пошел по направлению к студенту. Чернышевский, казалось, не замечал приближения педагога. Он продолжал писать, все так же бесстрастно.
-Я хотел спросить, - начал было Гасинов, но почувствовал, что его кишечнику вдруг стало необходимо выпустить газы. – Вы не курите?
-Курю.
-Дайте сигаретку.
Студент вытащил сигарету и протянул ее Гасинову. Алексей Кириллович, который все это время с силой сжимал мышцы прямой кишки, в надежде унять газы, понял, что не сможет сдержаться. Кивнув студенту он выбежал из аудитории.
В коридоре не было ни души, но за тонкой фанерной перегородкой, которая служила дверью, Чернышевский все равно мог бы услышать звук естественных потребностей Гасинова. И тогда о романтическом настрое пришлось бы забыть.
Не долго думая, Алексей Кириллович, толкнул дверь в соседнюю аудиторию и забежал в нее. Свет был выключен, стояла полнейшая тишина.
Раздался долгий, противный, протяжный звук – Гасинов расслабился.
-Уф, мать твою, как хорошо, - протянул преподаватель и начал шарить в темноте в поисках выключателя, чтобы потом пойти открыть окно. Вонь стояла нестерпимая, так что проветрить помещение было необходимо.
Гасинов нащупал выключатель и зажег свет: в аудитории, обнявшись, сидело пять пар и вытаращенными глазами смотрели на Алексея Кирилловича.
-Э-э-э, рябят, прошу прощения, - только и смог произнести он и быстренько ретировался, даже не открыв окно.
-Так, вы готовы? – входя спросил Гасинов и застал парня за ужасным занятием: тот списывал прямо с учебника. – Готовы. Как я вижу. Теперь поднимай свою задницу и вали отсюда. Два.
Расписавшись в направлении, Гасинов отдал зачетку Чернышевскому и, когда за парнем закрылась дверь, призадумался.
Чертов характер не дает ему спокойно жить – едва он уличит кого-то в списывании, как тут же звереет. А ведь он мог промолчать и тогда кто знает, может этот прекрасный принц и раздвинул бы перед ним свои ягодицы?
-Ну и хрен с тобой, - ругнулся Гасинов и собрал вещи. Потом запер кабинет и направился к Тарасову.
-Привет, самородок, - ласково сказал Генка, увидев друга.
-Здорово, корова, - Гасинов поцеловал Тарасова в щеку и ощутил такой знакомый, такой приятный запах. Запах кожи любимого человека, человека, с которым он провел столько волшебных минут своей жизни.
Гасинов нежно прижимался щекой к щеке Тарасова, а тот не спешил отодвигаться.
-Леша, что ты делаешь? – шепотом спросил Геннадий Валерьевич. Вместо ответа Гасинов поцеловал Тарасова.
-Нет, нет, - раздеваясь сам и раздевая Леху протестовал Генка. – Нет, Лешенька, нет, любимый. А-а-а-х…
Стон наслаждения, экстаза и восхищения вырвался из нутра Тарасова когда в его вошел любимый толстый конец…
***
Черный дым, словно предрассветный туман, властвовал на завоеванном пространстве: окутав территорию лаборатории, он снизил видимость практически до нуля.
Рябов задумчиво курил, наблюдая за оранжевыми языками пламени, словно в ритуальном танце пожирающими остатки растений-убийц.
-Помещение очистили, господин Генеральный. Изволите посмотреть?
Алексей Григорьевич обернулся, пристально посмотрел на Дьякова, стоявшего почти вплотную, и сказал:
-Пойдем.
Вместе они вошли в здание и спустились в подвал.
-Вот, ребята даже пол вымыли, - обводя рукой пространство, сказал Артур Борисович.
Рябов кивнул и стал медленными шагами, пристально смотря себе под ноги, расхаживать по подвалу. Ничего примечательного не было, только в нескольких местах асфальтовое покрытие было деформировано. Точнее в нем зияли дыры – оттуда растения-убийцы и начали свой рост, свой завоевательный поход, который закончился смертями нескольких человек.
-Ты сам-то видишь что-нибудь необычное? – спросил Рябов у командира СОБРа.
-Нет.
-И я ничего не вижу. Значит, можно считать, что день прожит зря.
-Я уже так считаю.
-Ну и правильно. Бери людей, будете асфальт вскрывать.
-Что?
-Ты непонятливый что ли? Асфальт вскрыть. Немедленно. Как закончите, поднимешься в кабинет начальника лаборатории. Я буду там.
Рябов развернулся и спустя мгновение скрылся в дверном проеме. Поднявшись на второй этаж, он прошел по коридору к кабинету погибшего Степана Игоревича.
-Да, дядя Степа, - протянул Генеральный открыв дверь и увидев богатое убранство кабинета. На стенах висели картины маститых художников. Рябов был абсолютно уверен, что среди этой коллекции отыскалась бы пара подлинников. С потолка свисала дивная хрустальная люстра. Справа от письменного стола, вырезанного из красного дерева, красовался внушительных размеров камин.
Рябов машинально снял туфли, прежде чем ступить на прелестный персидский ковер.
-Поражаюсь на наших ученых – живут в роскоши, а все жалуются, что мало получают.
Алексей Григорьевич прошел к столу и сел за него. В надежде, что компьютер окажется включенным, он пару раз нажал на клавиатуре клавишу «Enter». Монитор отозвался, но, к сожалению Генерального, заставка оказалась защищена паролем.
-Печально, - задумчиво произнес Рябов и закурил. – Весьма печально.
От усталости Алексей Григорьевич прикрыл глаза. На мгновение, буквально на секунду как ему показалось. Однако когда он их открыл, сигарета догорела до самого фильтра.
«Ладно, Лешка, отдохни», - мысленно обратился он сам к себе и надолго погрузился в сон…
***
Часы показывали уже одиннадцать и Маринка не находила себе места: мобильник мужа не отвечал и ее воображение рисовало самые ужасные картины. Несколько минут назад она распечатала в Интернете адреса и телефоны всех моргов Москвы и теперь сидела на кухне, бездумно смотря в телевизор. Если Генка не вернется до половины двенадцатого, решила Маринка, она засядет за телефон и начнет обзванивать морги.
Раздался звонок в дверь. Почувствовав необычайное облегчение она бросилась открывать.
На пороге стоял муж: отчужденный, серьезный. Маринка сразу поняла: что-то произошло.
-Привет, - сказала она, пропуская его внутрь.
Тарасов неспешно вошел, разделся и отправился в ванную. Молча, ни слова не говоря. Маринка прошла на кухню. Через несколько минут к ней вышел и Геннадий. Сев за стол, он взял из ее рук пульт и стал переключать каналы.
-Ты ничего не хочешь мне рассказать? – поинтересовалась жена.
-Не хочу, - грубо ответил муж. И немного погодя добавил: - Но если будешь настаивать, то расскажу.
-Расскажи.
-Я переспал с Гасиновым.
У Маринки потемнело в глазах: все вернулось. Он снова не принадлежит ей. А она ждет от него ребенка. Счастливые годы брака и опять щемящая душу тоска. Тоска по любимому, но недоступному человеку.
-И как? – спросила она.
Гасинов не ответил: они оба понимали, что вопрос бессмысленный и глупый…
В телевизоре показывали новости. Генка прибавил громкость.
«Сегодня с самого утра в женские консультации по всей стране выстроились многокилометровые очереди. Такого объема граждан в данных медицинских учреждениях не обслуживали никогда! Видимо мужчины, которые являются основным контингентом посетителей «Острова Глюк», причислили себя к числу покойников и поспешили оставить потомство. Возможно, это даже к лучшему, так как демографическая проблема в стране будет решена уже через девять месяцев. Правительством России, в целях обеспечения каждой женщины высококвалифицированной медицинской помощью, принято решение перевести женские консультации на работу в круглосуточном режиме. Так же для поддержки данных учреждений были освобождены от занятий и брошены на подмогу тысячи студентов медицинских ВУЗов по всей стране.
Однако перечень катаклизмов, охвативших Россию, на этом не исчерпан. Если среди женщин были в массовом порядке зарегистрированы случаи беременности, то среди мужчин можно констатировать множество случаев беспричинной агрессии, которая вела к самым печальным последствиям. Разбои, грабежи, убийства, нанесения тяжких телесных повреждений. Складывается такое ощущение, что каждый представитель мужского пола, независимо от возраста, социального положения, физических данных возомнил себя героем популярных компьютерных игр, таких как «GTA» и «POSTAL», центральные персонажи которых безнаказанно учиняли беспредел на улицах городов. Причем ситуация, сложившаяся сейчас в России, абсолютно идентична выведенной сценаристами вышеперечисленных игр, так как милиционеры, стражи правопорядка, точно так же преступали закон.
Беспредел на улицах сдерживали только элитные силовые подразделения, в том числе курсанты Кремлевского полка.
Преступления сексуального характера так же были зарегистрированы сегодня, как и активность со стороны представителей сексуальных меньшинств. Страна погрузилась в состояние эйфории от плотских утех: гомосексуалисты набрасывались на мужчин прямо на улицах и вступали с ними в половой контакт. Лесбиянки оккупировали парки, где на скамеечках занимались любовью. Были зарегистрированы случаи, когда проходившие мимо мужчины, увидев пикантное зрелище и возбудившись, насиловали девушек, нанося им непоправимую психическую травму.
Сложившаяся в стране ситуация, повергшая в шок мировую общественность, принесла выгоду только магазинам интимных товаров, которые только за сегодняшний день получили годовую выручку! В этом контексте мы не рассматриваем отцов-основателей «Острова Глюк».
Президент и его представители по-прежнему не дают никаких комментариев
Остается лишь надеется, что искусственные члены, наравне с вагинами, смогут утихомирить пыл наших сограждан и волна преступлений постепенно сойдет на нет».
***
Посмотрев новости Мальков почувствовал как сжалось его сердце. Ситуация накалена до предела, растет народное недовольство, средства массовой информации ополчились против президента, а он сидит в секретной комнате в Кремле и опасается вылезти наружу. Словно в детстве, в ранней юности Мальков беспомощно ждет помощи от Рябова, ждет, что лучший друг заступится, примет огонь на себя.
За длительное время их знакомства подобных ситуаций было множество: и драки стенка на стенку, и финансовые махинации, грозящие реальным сроком, и прочие прелести беспечной юности. И в каждом подобном случае Мальков был уверен в друге. Он знал, что Лешка не даст его в обиду, что он заступится.
Однако сейчас, в полночь, в сознании президента вспыхнула картина из далекого детства. Вспыхнула внезапно, неожиданно и словно бы не к месту.
Когда они были маленькими мальчишками, лет по восемь, то жили в одном доме, в одном подъезде, друг над другом. Родители их общались, поэтому сам Бог велел им подружиться. И они подружились. Целые дни ребята проводили вместе: ходили в детский садик, потом бегали на речку, потом до самого позднего вечера гуляли во дворе. Все было хорошо и они уже не представляли себе жизни друг без друга.
Но однажды приключилась история, которая на долгие месяцы разлучила их и на долгие годы посеяло семя недоверия и сомнения в душе Малькова. А дело было так…
На улице стояла нестерпимая жара и Витька с Лешкой, обливаясь потом сидели в песочнице. Газировка, которую они выпили уже в неимоверных количествах, закончилась; Ленка, соседская девчонка, гулять не вышла и настроение было подавленным. Домой идти не хотелось – родители были на работе. От нечего делать ребята решили полазать по соседскому сараю, в котором хранились веники для бани. Забравшись на крышу, Витька с Лешкой стали, как ни в чем не бывало разгуливать по ней. Шифер под ногами трескался, лопался и превращался в некое подобие щебенки. Спустя несколько минут из подъезда вышел хозяин сарая, тучный алкоголик, имеющий справку из дурдома. Мужчина был сильно пьян и агрессивно настроен. Заметив разгуливавших по крыше своего сарая соседских мальчишек, он стал неистово кричать, обзывая пацанов самыми последними словами.
Поначалу испугавшись, ребята поняли две вещи: мужик пьян в стельку и кроме того стоит на земле. А они на крыше. И навряд ли он сможет к ним залезть. Поэтому они сначала начали его поддразнивать, а потом, расхорохорившись, и вовсе начали бросаться кусками шифера.
Мужик поначалу довольно ловко уворачивался от летящих в него предметов, но в конце-концов все же получил тяжелым осколком прямо между глаз. Кровь моментально залила все лицо, боль была ощутимая, даже алкоголь не смог унять ее, поэтому он, словно загнанная в угол крыса, разозленное животное, бросился вперед и полез-таки на крышу. Ребята, поначалу испугавшись и застыв от ужаса на месте, все же взяли себя в руки и стали ловко убегать от разъяренного противника. В итоге Витька поставил дядьке подножку, от чего тот рухнул на землю.
Ребята сразу слезли с крыши и побежали к нему оказывать помощь, перепугавшись, что он мог умереть. Однако дядька елозил по земле и грязно ругался.
Друзья решили пойти продолжить играть в песочницу, краем глаза наблюдая за соседом, который все так же не вставал с земли.
Увлекшись возведением песочных замков парни заметили приближение мужика на критически опасном расстоянии. Закричав от ужаса они бросились бежать. Рябов бежал первым. Мальков – за ним. Они забежали в подъезд и стали подниматься по лестничным проемам. Первый этаж, второй, третий… Рябов открыл дверь ключом, забежал внутрь и захлопнул ее перед самым носом Малькова.
Витька, находясь в состоянии шока, стал барабанить в деверь, звонить, но Рябов не впускал его. Мальков развернулся и увидел, что по лестнице, не спеша, поднимается сосед:
-Ну что, щенок? Жаль, что твои родители не успели заранее заказать тебе гроб!
Витька находился в шоковом состоянии и не мог пошевелиться. О сопротивлении и речи быть не могло. Он беспомощно наблюдал, как бухой ублюдок подходит к нему практически вплотную, протягивает руку и со всей силы сжимает шею.
Витька зарыдал. Пальцы сжимались все сильней… Казалось еще чуть-чуть и он задушит мальчика.
Но на жалобные крики парня выскочила сестра Малькова - Елена. Она была в душе, поэтому не сразу услышала мольбы о помощи своего брата. Но как только услышала, сразу бросилась на выручку. В чем была – завернутая в банное полотенце.
-Отпусти его, - с угрозой в голосе, приближаясь, потребовала она. Пьяный силач ослабил хватку и посмотрел на приближающуюся хрупкую девушку. Она не представляла угрозы – он мог разобраться с ней так же, как и с мальчишкой, но было одно «но». Оно заключалось в том, что девушка понимала его физическое превосходство и тем не менее прибежала выручать брата. И она была готова на все!
-Забирай парня и скажи, что если я еще раз его увижу, то вы его уже из земли выкапывать будете.
-Смотри, как бы тебя так же выкапывать не пришлось, - ответила она, спускаясь по лестнице вместе с братом.
Только когда за ними закрылась входная дверь она зарыдала. Тогда-то Мальков и понял, кто для него является самым дорогим и близким человеком на свете, кроме матери. Уже потом, став президентом, он отправил ее жить в Испанию, обеспечив всем необходимым на несколько жизней вперед…
Непонятно почему эта картина всплыла сейчас в сознании Виктора Вячеславовича, ведь больше поводов для сомнения в верности друга не было никаких. Но не было и настолько угрожающих ситуаций. И не было такого, чтобы в подобных случаях друг пропадал на несколько часов, выключая свой сотовый телефон…
***
-Просыпайтесь, Алексей Григорьевич, - раздался зычный бас и кто-то принялся трясти Рябова за плечо. Генеральный открыл глаза и увидел перед собой командира отряда СОБР.
-Что, уже закончили?
-Закончили. Пойдемте, посмотрите.
Потянувшись, Рябов последовал за Дьяковым, отметив про себя, что впервые за последние месяцы сумел выспаться.
Зайдя в подвал, Генеральный увидел перед собой площадку, очищенную от мусора, пыли, обломков асфальтового покрытия.
-Да, ребята, молодцы – постарались на славу.
-Работа такая, - неопределенно ответил Дьяков.
Алексей Григорьевич стал медленными шагами мерить помещение. Ничего необычного он не замечал. Коричневатый песок, кое-где желто-серая умершая трава.
-Слышь, Артур Борисович, - обратился он к Дьякову, - почти час ночи, мы убили на это весь день и похоже за зря.
-За зря… Я людей сегодня потерял. И ради чего?!
-Работа у тебя такая, Борисыч, сам же понимаешь.
-Понимаю.
-Ну вот, поэтому не обижайся. Да-а, жаль конечно, но все зря.
Рябов направился к выходу, поднялся по ступенькам… Из дверного проема за ним пристально смотрели несколько пар глаз… Глаз бойцов, которые потеряли сегодня своих товарищей, бойцов, чье призвание было убивать… Рябов старался не показывать обиды и разочарования, а также страха, сковывающего, всеобъемлющего страха перед СОБРовцами.
Поднявшись на крыльцо он несколько секунд, словно с вызовом, смотрел на столпившихся бойцов, потом развернулся к ним спиной и последний раз окинул взором подвальное помещение.
«Твою мать!», - эта мысль молнией мелькнула у него в сознании, заставив одним прыжком оказаться посередине помещения и ползать на корточках.
-Дебил.
-Урод.
-Псих.
Уничтожающие комментарии раздавались в толпе бойцов, которые наблюдали за всем происходящим. Рябов слышал их, но не обращал внимания: в эти мгновения Генеральный готов был смириться с любой характеристикой, какой его наградят. Ему было все равно. Он нашел. Эврика! Он сделал свое открытие! И быть может это открытие сохранит его имя в истории. Или убьет его…
Генеральный встал, выпрямился и на все помещение заорал:
-Пошли все в жопу! Я – король!
Он наклонился и захватил рукой щепотку земли у себя под ногами, потом, по пути к выходу, такую же щепотку земли взял перед самым крыльцом. Поднявшись по ступенькам, Рябов подошел вплотную к Дьякову и, глядя ему прямо в глаза, с вызовом отдал приказ:
-По машинам. Едем в Кремль. Быстро!
Бойцы расступились, пропуская его вперед, и ничего не понимая, последовали за ним…
***
Мальков сел за письменный стол и положил руку на трубку телефонного аппарата. Часы показывали без пяти минут два часа ночи. Надежда на то, что Рябов появится растаяла. Наступало время «Ч». Время, когда надо принимать безотлагательные меры. Время, когда надо рубить головы, когда надо действовать жестоко, время, когда придется грызть глотки. В том числе и друзьям, и близким.
Рябов – предатель. Несомненно. И его надо наказать. Так же, как надо в кратчайшие сроки разыскать и наказать организатора этой игры без правил. А что, если они с Григорьевичем заодно? Всякое может быть…
Мальков снял трубку и набрал только две цифры – «99». Это был прямой номер директора ФСБ – Рычкова Михаила Степановича. Мальков никогда его не любил и не жаловал, хотя знал, что Рычков предан ему безгранично. Вот и сейчас он будет сидеть у себя в кабинете и ждать звонка от президента, в то время, как Виктор Вячеславович ни о чем его не просил. Он словно верный пес, ждет команды, хотя уже давно должен быть дома. Но время не то и слуга не оставляет своего хозяина.
На пятом гудке в трубке раздался сонный голос:
-Алло.
-Привет, Миша.
-Здравствуйте, Виктор Вячеславович.
-Спишь?
-Да так, задремал немного.
-Понятно… Мне потребуется твоя помощь.
-Всегда. Что мне нужно сделать.
-Во-первых: убрать Рябова. Во-вторых: моей охраной теперь займешься ты. В-третьих: завтра в девять утра мы выезжаем на «Остров Глюк». Там я выступаю, затем всех посетителей, обслуживающий персонал, охрану – всех надо будет зачистить. Понятно.
-Да. Через несколько минут к Вам придут мои люди, они будут у входа, так что не беспокойтесь.
-Спасибо, Миша.
-Спокойной ночи, господин президент.
-Спокойной. Да, Миша…
-Я слушаю.
-Рябова пока не трогай.
-Хорошо. Спокойной ночи.
Мальков повесил трубку и прошел в свое любимое кресло. Накрылся медвежьей шкурой и прикрыл глаза. По коридору раздались приближающиеся шаги.
«Оперативно, Мишаня, минуты даже не прошло…»
***
Тарасов прошел в комнату, сел на диван рядом с женой и стал молча смотреть, как она плачет.
Ему было жалко ее, и этот факт поразил Генку. Как будто тиски сжали его грудь и прилив необычайной нежности заставил его протянуть руку и погладить ее по волосам.
Маринка вздрогнула от его прикосновения и еще сильнее зарыдала. Тарасов ничего не говорил, он лишь гладил ее по голове.
-Мар, - нежно произнес он, - Ма-а-р, прости меня…
Она не отвечала… Всхлипывания раздавались все чаще и все сильнее…
-Мар, ну мудак я, жалкий гомик, но я люблю тебя…
В ответ – молчание.
-Я не могу спокойно смотреть, как ты плачешь. Я не хотел причинять тебе боль. Честно, если бы я знал, что ты так отреагируешь, я бы ни за что не переспал с Гасиновым. Правда. Я люблю тебя, Маринка, безумно люблю, но понимаю, что нам не быть вместе. Ты не будешь со мной счастлива, я всего лишь поганый гомик и меня не переделать. Я не смогу быть достойным тебя мужем, потому что моя задница принадлежит не мне, хотя сердцем безраздельно владеешь ты. Меня нет, меня разорвало на части, я не знаю как мне поступить, я теряю тебя, я отчетливо осознаю, что теряю тебя, и не могу ничего предпринять. Маринка… Милая… Родная… Прости… Эти годы были лучшими годами в моей жизни. Они останутся со мной навсегда. Все кончено. Тебе надо научиться жить без меня. У тебя получится. А что делать мне? Со мной все кончено. Мой путь один: петля. Прости меня…
Тарасов встал и собрался уйти, но Маринка сильно схватила его за руку и усадила обратно.
-Сердце, значит, принадлежит мне?
Она увидела, как Генка заплакал. Неслышно. Скрытно. Его лицо ничего не выражало. Только слезы ручейками потекли по щекам. Он еле заметно кивнул. Маринка пододвинулась к нему поближе… Их губы соприкоснулись… Языки сплелись… Руки стали срывать одежду… Сегодня, в эту ночь, вела она… Она была сверху, а он отдался ей целиком… Банан из вазы, стоявшей на прикроватном журнальном столике, очутился у нее в руке и… А-а-х… Она овладела им… Исступленно они продолжали ласкать друг друга и только после того, как по заднице Тарасова разлилась волна всеобъемлющего наслаждения, только после этого, он подмял под себя жену, овладел ей и спустя несколько минут они содрогнулись в волнах одновременного оргазма…
***
Дверь открылась и Мальков не поверил собственным глазам: на пороге стоял Рябов. Посвежевший, улыбающийся, в перепачканных штанах.
-Что, Витя, - входя, обратился он к президенту, - искал меня?
-Искал, Лешенька. Искал.
-Молодец. Я мобильник выключил – решил поспать немного, пока ребята асфальт вскрывали.
-В смысле?
-В прямом. Для того, чтобы докопаться до истины мне пришлось и асфальт и землю рыть. Буквально.
-Ну и как? Нарыл что-нибудь?
-Да, Витя, нарыл.
Генеральный подошел к креслу президента и, вынув из кармана правую руку, высыпал перед ним горсть земли. Желто-коричневой земли.
-Три часа ночи. У тебя с башкой все в порядке?
-Да, господин президент. В полном.
-Тогда что это такое?
-Ну, если господин президент не понимает, что это такое, то второй срок ему уже не светит. Это земля, Витя.
-Кончай ерничать! Я весь день, между прочим, не спал сегодня, на нервах был, в то время как ты неизвестно чем занимался!
-Как так неизвестно? Очень даже известно! Вот сейчас коньяку выпью и поясню.
Рябов подошел к холодильнику, достал бутылку и сделал несколько глотков прямо из горла.
-Дело в том, Витя, что это земля из подвала. Она там под асфальтовым покрытием была.
-Очень интересно.
-На самом деле ты прав, – с этими словами Генеральный подошел к президенту и высыпал перед ним землю из левого кармана.
-Ты что, Леша, совсем очумел? Что все это значит?
-А ты, Витя, не видишь?
-Нет, не вижу.
-А ты посмотри получше. Приглядись.
Президент стал переводить взгляд с одной кучки песка на другую.
-Ну…
-Гну, Витя, гну! Ты что, правда не видишь, что они разные?
Президент непонимающе смотрел на друга.
-Смотри, Витя, первая кучка желто-коричневая. Да?
Президент кивнул.
-А вторая черная. Видишь?
Снова кивок.
-Сечешь?
-Нет.
-Это земля с лаборатории, с завода по производству «Сугола». С завода, где произошел взрыв. Почти что ядерный. Атомный… Не важно, химозный в общем. И при этом взрыве тела находившихся на территории лаборатории людей моментально превратились в пыль. В слизь. В прах. И этот прах под воздействием невероятной силы взрыва буквально впитался в землю, врос в нее. И все, что осталось от людей – черное пятно на земле, черный песок.
Генеральный вынул сигарету и закурил. Президент не сводил с него глаз.
-Сколько было пятен?
-Правильно мыслишь, господин главнокомандующий, - одобрительно кивнул головой Рябов и, подождав немного, ответил: - Три.
Повисла тишина. Только спустя несколько минут президент решил ее нарушить:
-Кто?
-Я не готов сейчас назвать имя.
-Там их было четверо: Третьюхин, вдова Шарлова. Кто еще?
-Еще Кисляк и охранник.
-Как его фамилия?
-Поздняк.
-Дебильная фамилия.
-Согласен, но речь сейчас не об этом. Я думаю, что это не Шарлова.
-Почему?
-Баба все-таки. Это только в романах Агаты Кристи женщины могут облапошить мужиков, в жизни такое редко бывает. Мы не берем в расчет Тэтчер, Райз и прочих. Эти женщины были гениями, а в семье Шарловых гением был муж.
-Это все слова.
-Я понимаю. Но что мы можем предпринять, кроме того, чтобы попытаться рассуждать логически?
Мальков предостерегающе поднял руку и закрыл глаза. Рябов, который знал президента с детства, прекрасно понял этот жест: «Помолчи немного, дай поразмышлять!».
-Я вот о чем подумал, - начал Мальков, - мы оба совершенно уверены, что человек, создавший «Остров Глюк» и человек, выживший при взрыве одно и то же лицо. Почему мы в этом уверены?
-Ну хотя бы потому, что если мы не будем принимать этот факт как данность, то никакой дальнейшей теории построить нам не получится.
-Не совсем так. Дело в том, что распределение сил, оппозиционных сил в России мы прекрасно знаем. Все наши олигархи, все наши богачи – это люди, которым мы разрешили добиться того, чего они добились. Вот Ходор не захотел играть по правилам и его слили. Поэтому никто из наших ставленников, если можно так выразиться, не посмел бы пойти против нас.
-Я хочу поспорить. Я считаю, что человек, создавший «Остров Глюк» не преследовал цели скинуть нас.
-Но он не мог не понимать, что накануне, за год до выборов, за год до моего переизбрания это нанесет мне существенный урон.
-Возможно организатор это и предвидел, но он так далек от политики, что закрыл на это глаза. Он отрекся от этого, не пожелал обратить на это внимание.
-Правильно мыслишь, Лешенька. То есть это, без сомнения, человек вне политики, человек, который сам по себе, но обладающий колоссальным состоянием.
-Я понял к чему ты клонишь. «Джентльменское соглашение» мы обошли стороной. Там был Третьюхин, Кисляк – ребята вне всяких сомнений талантливые, мозговитые. Они нам «заносили», но делали это через третьих лиц. И делали это регулярно. У нас к ним претензий не было, я вообще их не видел ни разу!
-Толково. То есть кто-то из этой троицы с самого начала существования кампании решил, что как только они развернутся, он приберет все к рукам.
-Ага, и, похоже, у него это получилось.
-Без сомнений.
-Оставаясь в тени они сколотили состояние. В нашей стране это выглядит невозможным!
-Но это факт!
-Факт. И факт для нас печальный. Можно ли выяснить о какой сумме идет речь?
-Да, Витя, я уже это сделал. По официальным документам речь идет о сумме равной примерно четырем миллиардам долларов!
-Крупная сумма.
-Весьма.
-Ну да ладно. Скинуть он меня не хотел. Денег не хватило бы даже если неофициальная сумма была бы в три-четыре раза больше. Значит, этот человек просто хотел заработать.
-На наркоте.
-Вот именно. И по - любому ему пришлось выходить на крупнейших поставщиков. Так?
-Так.
-А мы их знаем? Они у нас под контролем?
-Да. Но только крупнейшие.
-И сколько их?
-Двое.
-Всего двое?
-Да. И завтра же я с ними свяжусь.
-Хорошо, Леша, - президент кивнул и взглянул на часы. Три часа утра.- Спать-то будем сегодня?
-Давай. Утро вечера мудренее. Ты завтра выступаешь?
-Да. Поеду с Рычковым.
-С Мишкой? С каких-то пор вы с ним в таких отношениях, что ты доверяешь ему свою жизнь?
-С тех самых, когда я ему тебя заказал.
-Что?!
-Не бойся. Заказ отменил.
-Думал, что я тебя предал?
-Думал, но потом понял, что это невозможно. Извини, брат.
-Ты тоже, - сказал Рябов и улегся на кушетку. – Значит, завтра будет великий день. Ты поосторожней там. Все же людей много, необычайно много, да и большинство в неадеквате.
-Я надеюсь, что директор ФСБ сможет обеспечить мою безопасность.
-Не факт. Кеннеди же грохнули, причем, когда он был окружен преданными поклонниками.
-Не каркай!
-Я не каркаю, шеф. Я просто о себе забочусь: не будет тебя – не будет такой работы. Не будет такой работы – не будет такой зарплаты. Не будет такой зарплаты – не будет ресторанов и вкусной еды. А покушать я люблю. Так что завтра вышлю с тобой мой личный взвод СОБРа. Хорошо?
-Хорошо, три часа, дай поспать-то уже!
-Спокойной ночи!
***
Семь часов утра – абсолютно нормальное время для начала трудового дня. В это время президент лишь проснулся и пошел умываться, а Рябов уже ехал домой к одному из наркобаронов.
«Мальков поедет на «Остров» к девяти утра, так что вполне можно успеть к его отъезду. Долго разговаривать я ни с кем не собираюсь, соответственно за два часа вполне сумею узнать имя выжившего и сообщить об этом шефу. Заодно и подстрахую его на этой опасной территории».
Машина ехала с огромной скоростью, поэтому дворники работали непрерывно. Грязь, летевшая на ветровое стекло, могла грозить аварией.
Наконец показался указатель в сторону элитнейшего коттеджного поселка и Алексей Григорьевич, сбросив скорость, свернул с трассы.
Дом он узнал сразу. Это было не трудно. Этот дворец выделялся, хотя соседями наркобарона были далеко не бедные люди.
Окруженный трехметровым бетонным забором он, словно средневековый замок, поднимался далеко ввысь, навевая ассоциации с войнами, кровопролитием и прочей атрибутикой рыцарской эпохи.
Припарковав свой «Мустанг» перед воротами, Генеральный вышел из машины и посмотрел прямо в камеру.
-Кто?
-Я.
Охранник оказался без чувства юмора. Рябов, думал, что он вступит с ним в словесную перепалку, но услышав такой наглый ответ он просто забыл о посетителе.
Подождав несколько минут, Алексей Григорьевич запрыгнул на забор и попытался перелезть через него. Но как только пальцы зацепились за край ограждения электрический разряд моментально пронзил все тело.
Рябов рухнул на землю. Прямо в грязь. Раздался звук открывающейся двери, послышался топот кирзовых сапог. Генеральный открыл глаза и увидел над собой оскалившуюся собачью морду и направленное прямо в лоб дуло автомата.
-Ребят, спокойно, - с трудом выдавил Рябов, - я - Генеральный прокурор РФ.
Чьи-то сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Обшарив карманы охранники вытащили служебное удостоверение и сличив его физиономию с той, которая была на фотографии, отдали ксиву и, не говоря ни слова, скрылись за забором.
Рябов, испачкавшийся и побитый, остался стоять перед входом. Настроение было отвратительным, день был испорчен напрочь.
«Ну ладно, сволочи, через час я сюда на танке приеду!»
Злость закипела в нем, захватила его, в висках застучало. Рябов развернулся и пошел к машине.
-Алексей Григорьевич, - ласковый голос заставил Рябова обернуться. Навстречу ему, с распростертыми объятиями, в пижаме, всклокоченный, небритый, сонный бежал не кто иной, как Гользман Эрих Ашотович, член Совета Федерации РФ, сколотивший состояние на торговле наркотическими средствами, на смертях миллионов человек. Всегда вальяжный и слащавый на публике, он выглядел просто нелепо. Рябов улыбнулся.
«Что, собака, с постели выбежал? Чуешь, что жаренным запахло!».
-Алексей Григорьевич, - Гользман обнял посетителя и, как радушный хозяин, потащил его в дом. – Чем обязан такому неожиданному визиту, мой дорогой друг?
-Разговор есть к тебе, Эрих.
-Всегда готов услужить, власти. Тем более такой.
-Жаль, что охрана твоя, Эрих, этого рвения не разделяет!
-Прямо в сердце, - с горечью в голосе сказал Эрих, усаживаясь напротив гостя, - прямо в яблочко. Крыть нечем. Но ты, Алексей Григорьевич, можешь быть уверен в том, что молодчики эти будут наказаны. Пренепременно. Чай? Кофе?
-Информацию. Ты, гнида, играть стал не по правилам. Против Малькова пошел.
Глаза Эриха расширились, рот открылся, и Рябов моментально сунул туда ручку, лежавшую рядом на журнальном столике, не дав Гользману ничего сказать.
-Помолчи, я и так все знаю. Мне нужно имя. Имя человека, для которого ты набрал товара на «Остров Глюк».
- У меня даже в мыслях не было работать против вас! Правда!
-Кривда, мудак, кривда! Имя!
-Роджер.
Рябов непонимающе тряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя наваждение.
-Что значит Роджер?
-Его так зовут.
-Я понимаю, что это его имя. Точнее он так назвался.
-Он американец, но родился во Франции, в Ницце, поэтому у него такой ужасный акцент.
-Ага, - Рябов встал и принялся прогуливаться по комнате, - значит Роджер из Америки… Понятно… У тебя компьютер есть.
-Есть.
-С выходом в Интернет?
-Да.
-Пойдем.
Пройдя по длинным коридорам они оказалась в комнате, оснащенной по последнему слову техники.
Рябов вошел в Интернет ввел в поисковике «Джентльменское соглашение». Выбрав раздел «Картинки» он нашел фотографии создателей супер - водки и принялся показывать их Эриху. Никого из троицы наркобарон не узнал.
-Печально, - констатировал Генеральный. – Ладно, пойдем, меня чаем попоишь, - сказал он, увлекая к выходу из комнаты хозяина дома.
Комфортно расположившись в обеденной зале Рябов набрал номер своего заместителя.
-Тоша, - сказал он, - мне нужно разыскать очень крутую информацию. Причем в кратчайшие сроки. Записывай: Роджер, американец, родился в Ницце, последний раз прилетал в Россию… Эрих, когда ты виделся с ним последний раз? Две недели назад. Этого человека нужно привязать к создателям водки «Джентльменское соглашение». Возможно, это кто-то из них, просто он решил спрятаться. Понял? Информация нужна в течение часа. Жду.
Повесив трубку он взял в руки чашку и, улыбнувшись Эриху, пригубил напиток…
***
Пришла личный стилист и стала приводить лицо президента в состояние, когда он в реальной жизни будет иметь абсолютное сходство с портретами из модных журналов.
Мальков не любил такого рода процедуры, но переносил их стоически, понимая, что этого требует его профессия.
Облачившись в костюм от известного итальянского кутюрье, Виктор Вячеславович, в сопровождении Михаила Степановича, направился к выходу, где его ждал президентский кортеж. Часы показывали половину девятого утра…
***
Рябов допил одиннадцатую чашку кофе и с обреченным видом поставил ее на стол. С Эрихом он уже не разговаривал: не смотря на деньги интеллектуальный уровень «порошкового короля» был равен нулю.
Наконец зазвонил телефон:
-Да, - рявкнул в трубку Рябов. – Тоша, почему так долго?
-Извини, шеф, было проблематично отыскать интересующую тебя информацию.
-Но ты ее отыскал?
-Да. Ровно две недели назад, рейсом из Ниццы, в Москву прилетел некий Роджер Сандерс, который примерно два года назад сделал пластическую операцию в клинике месье Жака Мортье.
-Ты выяснил, кто на самом деле это Роджер?
-Да. Илья Третьюхин. И он сейчас в Москве.
Рябов соскочил с места и бегом побежал к своей машине.
***
Выпуск новостей канала BBC:
«Добрый день! Я, Сара Браун, веду прямой репортаж с «Острова Глюк». Сейчас вы можете наблюдать, как на его территорию въезжает президентский кортеж. Это первое появление господина Малькова на публике с момента открытия «Острова». Все мы видим, что в знаменитом президентском кортеже восемь машин: шесть бронированных джипов марки «Lincoln» и два марки «BMW». В какой из машин едет сейчас господин Мальков неизвестно. В целях безопасности президент может находиться в любом из 8 автомобилей. В виду чрезвычайно опасной обстановки помимо охраны главу государства сопровождает и автобус со Специальным Отрядом Быстрого Реагирования. Как раз сейчас мы наблюдаем как кортеж остановился и… Откуда же появится президент? Да, господин Мальков выходит из джипа, который был третьим в колонне, если считать с головы. Его тут же обступает толпа… Демонстранты, репортеры, просто зеваки. Охрана работает безукоризненно. Из «BMW» вылезает директор ФСБ – Рычков Михаил Степанович. Странно, но на подобного рода мероприятиях главу Российской Федерации обычно сопровождал Генеральный прокурор - Рябов Алексей Григорьевич. Рычков дает какие-то указания подчиненным… Процессия продвигается ко входу на «Остров». Похоже, что господин президент будет выступать с главной сцены. До нас доносятся непотребные ругательства в адрес Виктора Вячеславовича. Однако ни президент, ни его охрана на них никак не реагируют, продолжают улыбаться и продвигаются к сцене. Толпа гудит. Наконец президент подходит к микрофону… Да, сейчас он будет выступать…».
Мальков кожей чувствовал враждебность. Позади него стоял Рычков. В такой ситуации президент отдал бы все, чтобы на месте директора ФСБ был Генеральный.
-Кх, - кашлянул он в микрофон, пытаясь привлечь к себе внимание, но толпа разразилась еще большими проклятьями.
Мальков обернулся к Рычкову. Подчиненный стоял по стойке «смирно», сложив ладони на паху. Лицо – бесчувственная маска, по которой ничего нельзя прочесть. Ни жалости, ни сострадания. Как бы хотелось Малькову, чтобы здесь был Рябов. Как бы ему хотелось, чтобы Рычков хотя бы улыбнулся…
Президент обвел взглядом пространство: прямо перед ним было асфальтированное поле, поделенное на несколько секторов. В глубине слева располагались длинные ряды палаток, к которым стояли огромные очереди. В этих палатках торговали наркотиками. Справа организаторы устроили некое подобие мест для отдыха: около тысячи диванов, на которых сидели, лежали, совокуплялись молодые люди. Глядя на эту идиллическую картину президент подумал о том, а стоит ли что-то менять?! Тут было несколько тысяч человек, которых все вполне устраивало. Ширяются, трахаются, женятся, разводятся, развлекаются, дохнут – здесь, на этом асфальтированном куске земли было все. Все, что нужно человеку. Все, что нужно молодому человеку в двадцать первом веке. Они сами выбрали эту жизнь. Сами выбрали этот путь. Сами пришли сюда и охрана с трудом их отсюда выкинет. Им хорошо. Им действительно хорошо. Плохо только идиотам, которые мнят себя настоящими, нормальными, здоровыми людьми. Дети, мужья, родственники этих идиотов расслаблялись сейчас на этих самых диванах, стояли в этих самых очередях за ширевом и наслаждались жизнью. А эти придурки, которые мнят себя святыми, вышли встречать президента с яростными воплями и плакатами и теперь стоят возле сцены понося главу государства на чем свет стоит.
-Мне трудно говорить, - начал Мальков и в приветственном жесте развел руки в стороны…
***
Рябов, оставив автомобиль на стоянке аэропорта, бегом помчался к административному корпусу.
Сунув служебное удостоверение под нос охраннику он спросил:
-Где главный?
-Дмитрий Евгеньевич в двадцать шестом кабинете. По лестнице на второй этаж и налево до конца коридора.
-Спасибо.
Взбежав по ступенькам, Рябов нашел двадцать шестой кабинет и вошел без стука.
-Вы кто? – ошарашено спросила секретарша.
-Дядька без пальто, - бросил Рябов и, заметив в глубине кабинета дверь, подошел и толкнул ее.
-Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич, - сказал он, - вы меня знаете?
-Да. Вы - Генеральный прокурор Российской Федерации, Рябов Алексей Григорьевич.
-Все верно. – Рябов стоял в дверях. – Вы, наверное, слышали обо мне много хорошего.
-Так точно.
Рябов улыбнулся.
-Я думаю, мы оба не желаем, чтобы Вы вплотную познакомились с темной, если так можно выразиться, стороной моей личности. Я прав?
-Несомненно, Алексей Григорьевич. Что я могу для Вас сделать? Вы не желаете присесть?
-Не желаю. У меня очень мало времени. Примерно две недели назад рейсом из Ниццы прибыл некто Роджер Сандерс. Мне нужны записи с камер видеонаблюдения. Желательно, чтобы Ваши спецы сделали по ним фотографии. Далее, желательно проследить маршрут его передвижений по столице.
-Ну, записи камер я Вам предоставлю. Фотографии сделаем. Но как я выясню его маршрут?
-Как он мог уехать с аэропорта? Либо его ожидал автомобиль, либо он взял такси. Автомобиль пробьете по номерам. А такси… Дмитрий Евгеньевич, я догадываюсь, что Вы со всех получаете. Не будем проверять мои догадки?
-Не будем. Вы все же присядьте, Алексей Григорьевич, сейчас Вам кофе принесут. Придется подождать минут пятнадцать. Хорошо?
Вместо ответа Рябов прошел к столу и сел в кресло руководителя. Пораженный Дмитрий Евгеньевич лишь кивнул, затем вышел в приемную, приказал секретарше приготовить кофе и ушел. Рябов, довольный произведенным эффектом и удовлетворенный ощущением собственной власти, развалился в кресле и закрыл глаза…
***
-Мне трудно говорить, - начал Мальков и в приветственном жесте развел руки в стороны. – Мне больно. Я ощущаю физическую боль. Она сжала мое сердце и словно острой иглой вонзилась в него. Впервые в жизни я стою перед многотысячной толпой и не знаю, что сказать. Я растерян, подавлен, уничтожен. Мне хочется бежать. Укрыться. Спрятаться. Я, словно маленький мальчик, мечтаю ухватиться за мамкину юбку и почувствовать себя защищенным.
Повисла тишина. Были слышны лишь шаги прибывающих на «Остров» людей. Никто не ожидал от президента таких слов. Все присутствующие, да и зрители, смотрящие выступление Малькова по телевизору буквально открыли рот. То, что сейчас говорил Виктор Вячеславович было равносильно подписанному смертному приговору. По крайней мере, политическому. Первое лицо сильнейшей мировой державы, президент Российской Федерации признает свою беспомощность на глазах у всего мира.
-За мной стоит армия, флот, ФСБ. За мной стоит мощнейшая государственная машина. За мной стоит российский народ, который выбрал меня, который поверил в меня. Народ, чью волю я выражаю. Народ, перед которым я преклонялся всю свою жизнь и перед которым преклоняюсь.
Мальков встал на колени. Рычков бросился было поднимать президента, но остановился. На глазах Виктора Вячеславовича блестели слезы. Весь мир затаил дыхание в ожидании…
-Российский народ для меня и царь и Бог. Все, что я хотел в этой жизни, все, о чем я мечтал – это принести счастье в каждый дом. И я делал это. Я старался. Не мне судить о том, получилось у меня или нет, но я старался. Я почувствовал власть, я обладал властью и нет мне прощенья, если я использовал ее не по назначению. Если я ее использовал не во благо народа. Люди! Братья! Сегодня я стою перед вами на коленях и слезы катятся по моим щекам. Сегодня я обращаюсь к вам. Сегодня я молю вас о помощи. Я молю вас о спасении! Сегодня перед нами встала реальная угроза, которая способна погубить нас. Погубить Россию. Возможно некоторые из вас скажут, что в этом виноват я… Конечно, такие мнения будут. И мне нечего противопоставить им. У меня нет никаких доказательств моей непричастности. Моей невиновности… Как и нет у вас доказательств моей вины! И будьте вы прокляты, если перед лицом врага, который оказался настолько хитрым и изощренным, что до сих пор не показал свое лицо, будьте вы прокляты, если в эти минуты вы отвернетесь от своего президента!
Мальков поднялся с колен и взором, в котором не было ни тени страха, обвел всех присутствующих.
-Геноцид, истребление российского народа продолжается очень давно и лишь сейчас оно приняло масштабы, когда уже невозможно молчать. Вы вышли на улицу, чтобы выразить протест, чтобы спасти ваших родных и близких, чтобы наказать лжецов и лицемеров, которые продали вас, которые предали вас. Но, друзья, этого мало! Того, что вы пришли сюда недостаточно. Настал час «Х». Час, когда надо рубить головы. Когда надо наказывать зарвавшихся боровов, переступивших черту. Друзья, государство в опасности, нация в опасности! Я призываю вас защищаться. Я призываю убивать! Убивать всех, кто по вашему мнению виновен в ваших несчастьях. Ибо если не прольется сейчас кровь ваших недругов, то прольется ваша собственная кровь! В атаку, драги, разнесите все, что есть на этом «Острове»! Уничтожьте продавцов смерти, которые погубили уже стольких ребят! В атаку! Ничего не бойтесь! Ваш президент с вами!
С этими словами Мальков прыгнул со сцены в беснующуюся толпу…
***
Рябов не видел выступления президента. Это было к лучшему. Если бы только Алексей Григорьевич стал свидетелем того, как Мальков пренебрегая собственной безопасностью, «пошел в народ», то он бы тотчас же помчался бы на «Остров». Но, к счастью, а может к сожалению, ни эмоционального выступления Виктора Вячеславовича, ни эффектной концовки его речи Рябов не видел. Он был целиком поглощен своей работой. Работой следака. Главного карателя государства российского. И как верный пес своего хозяина он скоро поставит точку в этом детективе, накажет виновных и принесет успокоение в души россиян.
Крепкий кофе уже остыл – Рябов к нему даже не притронулся. Он был слишком возбужден. Чутье подсказывало, что дело движется к развязке, к своем логическому завершению. И пускай Рычков сейчас рядом с президентом, но именно он, Рябов, ведет расследование и расставит все точки над «i».
Послышались шаги, в приемной появился Дмитрий Евгеньевич с каким-то мужиком. Они двое вошли в кабинет и вытянулись по стойке «смирно».
-Алексей Григорьевич, этот человек работает таксистом. Он подвозил четырнадцатого числа Роджера Сандерса.
-Отлично. Ты узнал его по фотографии?
-Да.
-У тебя хорошая память.
-Если человек безоговорочно соглашается отдать пятьсот долларов за проезд, то будьте уверены – я запомню его на всю оставшуюся жизнь.
-Ты помнишь куда его отвез?
-Конечно. Улица…
-Молчи. Сейчас мы с тобой спустимся к твоей машине и вместе туда поедем. Возражения есть?
-Нет.
Поднявшись с кресла, Рябов кивнул на прощание Дмитрию Евгеньевичу и вышел из кабинета.
Таксист провел Генерального к своему автомобилю и, открыв перед ним дверцу, помог усесться.
-Куда едем-то? В отель?
-Нет, - ответил шофер, заводя мотор и выезжая со стоянки, - Восточный Административный округ столицы, район Вешняки.
-Ты его туда отвозил?
-Ну да, прямо к дому. К подъезду. Там всего один подъезд.
Рябов задумался: «Значит, Третьюхин затаился на квартире. Разумно. В отели своя служба безопасности, видеокамеры повсюду, да и народу много. Рискованно. Гораздо лучше купить или снять квартиру в какой-нибудь глухомани и, совершая вылазки, устраивать свои делишки. Безо всяких опасений, что будешь узнан».
Таксист что-то спросил, но Рябов, погруженный в свои мысли не расслышал вопрос.
-Вы что-то спросили? – растерянно поинтересовался Генеральный.
-Я сказал, что меня зовут Федор.
-Ага. Послушай-ка, Федор, вот ты дом помнишь, подъезд. А квартиру не помнишь?
-Номер – нет. Но квартира на четвертом этаже, там еще балконы спаренные. Я подождал, сам не знаю чего, и увидел когда и где свет в окнах зажегся.
-Отлично, - сказал Рябов и вытащил мобильный телефон. Набрав номер, он стал ждать. – Антоша, друг мой. Я еду на квартиру Роджера. Возьми громилу Когановича и подъезжай в Вешняки. Через сколько сможешь быть? Ага… Нормально. Федор, какой точный адрес? Тош, запиши: ул. Кетчерская, дом 32. Записал? Все, давай. Я рядом с подъездом в такси буду ждать.
Рябов повесил трубку, улыбнулся, и, повернувшись к водителю, пропел:
-Федя-Федя, друг мой, Федя!
Расскажу Вам про медведя.
Мы поймали медведя,
Мля буду, буду мля!
Улыбка осветила лицо Генерального. Он вытащил из кобуры пистолет и передернул затвор…
***
Мгновенно сотни рук обхватили его и стали тянуть в разные стороны. На секунду, ровно на секунду у Малькова мелькнула мысль о том, что он совершил ошибку. Он испугался. Посчитав, что проникновенная речь произвела эффект на присутствующих, он решил идти ва-банк. Президент понимал, что его политической карьере пришел конец, что о переизбрании можно забыть. Что лишь неординарный поступок, явно демонстрирующий бесстрашие, открытость, честность и единение с народом может спасти положение. Или погубить все. Прыжок со сцены в толпу был именно таким поступком.
Сотни рук обвили его… У Малькова перехватило дыхание… Еще чуть-чуть и… Его подбросили наверх и потащили над головами. Раздался взрыв, выстрелы, крики… Наступил всеобщий хаос… Хаос, когда затравленные в конец люди учиняют самосуд над обидчиками. Воспламенились палатки… Полилась кровь… Рычков, бросившийся вслед за президентом, был буквально раздавлен, как только приземлился на землю. СОБРовцы не могли противостоять толпе. А он смог… Он покорил толпу… И теперь летел над всеми, словно всевышний, зорко следящий за своими детьми… Мальков ликовал… Мальков был счастлив… Так, как никогда раньше не был…
***
Прямо напротив такси, бампер в бампер, припарковался огромный черный джип с затонированными стеклами. Передние дверцы открылись одновременно и Рябов увидел выходящих из машины своего помощника Антона и громилу Когановича. Коганович всю свою жизнь проработал в спецподразделениях в самых горячих точках, но примерно два года назад был ранен в голову и теперь, мало чего соображавший, работал в Генеральной прокуратуре уборщиком. И время от времени помогал Антону.
Рябов расплатился с таксистом и вышел им навстречу. Они молча пожали руки и направились к подъезду.
На двери был установлен домофон. Антон набрал первый пришедший на ум номер и сказал ответившей женщине:
-Я с почты. Вам письмо заказное. Откройте – я поднимусь.
Раздался писк и дверь открылась.
-Нам на четвертый, - сказал Рябов, нажимая кнопку вызова лифта, - квартира слева. Окна во двор.
Двери лифта раскрылись и все трое вышли на лестничную площадку.
-Если во двор, - сказал Антон, - значит нам сюда.
Они подошли к железной металлической двери без номера. Коганович нажал кнопку звонка. В ответ – тишина.
-Поступим следующим образом, - стал отдавать команды Рябов, - я на этаж выше, Тоха – на третий. Коган, ты ждешь здесь. Вон, справа у входных дверей темно, там и затаись. Понятно?
Подчиненные кивнули.
-Тогда по местам.
Раздался равномерный шум движения вызванного лифта. Рябов, перескакивая через две ступеньки, спустился на третий этаж. Антон стал не торопясь подниматься наверх, а Коганович стоял как вкопанный о чем-то размышляя.
Лифт забрал пассажиров снизу и стал подниматься…
Преодолев лестничный проем, Антон обернулся и посмотрел на Когановича. Тот с отсутствующим видом смотрел на него.
-Коган, вали на позицию.
Кабина остановилась, двери открылись. В лифтовой кабине стоял мужик. Первые мгновения Антон с незнакомцем спокойно рассматривали друг друга, но потом мужчина схватил Когановича за шею, притянул к себе, развернул и вырвал зубами его кадык.
Антон среагировал мгновенно: вытащил из кобуры пистолет и незамедлительно открыл стрельбу.
Третьюхин, а в том, что это был именно он сомнений не осталось, прикрываясь безжизненным телом Когановича тоже вытащил оружие и первый же его выстрел попал в цель – из глазницы брызнула кровь и Антон рухнул.
Рябов бросился на четвертый этаж, но, как только он показался на лестнице, Третьюхин открыл огонь и по нему.
Алексей Григорьевич притаился за стенкой.
-Эй, - крикнул он, - Третьюхин, я знаю, что это ты! Давай разойдемся по-тихому. Я отвезу тебя к президенту, затем на центральном телеканале ты дашь показания о своей виновности и все. Устрою тебе побег!
-Я что, совсем жизнью обижен?! Ты за кого меня держишь, мент?
-Я не мент. Я - Генеральный прокурор Российской Федерации, Рябов Алексей Григорьевич.
-И чем же я заинтересовал такую шишку?
-Я думаю, Илюшенька, ты и сам все понимаешь.
-Во-первых, я не Илюшенька. Меня зовут Роджер Сандерс. Во-вторых, как только ты высунешься, падаль, я размозжу тебе башку и это будет самозащита. Ты, урод, на меня напал, а теперь несешь какую-то ахинею. Все, разговор окончен. Хочешь взять меня – так иди и бери!
Рябов понял, что разговаривать бессмысленно. Но что делать? Если он завалил и Антона и Когановича, то брать его, тем более в одиночку, чрезвычайно опасно. «Эх ты, Леша, в твои-то годы и так недооценить противника! Потерял двух отличных бойцов, один из которых был к тому же и твоим верным помощником!».
Лифт опять пришел в движение. Рябов сидел на холодном бетоне и не знал, что предпринять.
-Эй, Илья, ты же понимаешь, что я тебя все равно возьму?
Ответа не последовало.
-Что молчишь? Я армию по тревоге подниму, гнида, но тебя из под земли достану! Ты моих людей убил, ты мой кровник теперь! Понял? Смертник ты!
Ответа не последовало. Рябов осторожно выглянул из-за стенки.
-Твою мать, - выругался он и бросился в открытую дверь квартиры Третьюхина.
Дверь на балкон была распахнута настежь. Рябов выбежал на него и тут же раздался выстрел. Бетонная пыль осыпалась ему на волосы. В дали раздались сирены. Рябов увидел, что Третьюхин бежит по направлению к парку. Медлить нельзя! Еще минута и он снова уйдет!
Рябов осторожно перелез через перила балкона и, ухватившись за сточную трубу, стал осторожно спускаться вниз.
Кронштейны, пережившие не одну зиму, не выдержали веса здорового мужика и с высоты примерно третьего этажа Рябов упал на землю.
Прямо на спину, пролетев через кусты. Наверное это его и спасло. Ощущение было такое, что ему только что врезали по хребтине здоровенной кувалдой. Грудина, казалось, выехала вперед на несколько сантиметров.
Алексей Григорьевич с трудом поднялся.
-Вот мать-перемать - выругался он, стерев ладонью кровь, текшую из разбитого лба и заливавшую глаза. – Ну все, сволочь, убью!
Израненный, перепачканный грязью и только что потерявший друга он пришел в бешенство. Силы его удесятерились и Рябов бросился в погоню.
Третьюхина уже не было видно, когда Генеральный выбежал на проезжую часть, преграждающую дорогу ко входу в парк.
Удивительно, но автомобилисты, среагировали молниеносно: они остановились чуть ли не за метр до него.
Забежав в парк, Рябов, огляделся и с чувством невероятного ужаса понял, что Третьюхина не видно. Куда он мог побежать неизвестно.
Вперед уходила длинная широкая тропинка, по краям которой виднелся самый настоящий лес.
Простояв в растерянности несколько секунд Рябов от отчаяния бросился вперед
-Не видели мужчину, в черной куртке с пистолетом? – спросил он у подвернувшейся на пути мамаши с коляской.
Уставившись на него безумными от ужаса глазами она, заикаясь, произнесла:
-О… Он к-к лод-дочной станции побежал?
-Это где? Где? –Рябов стал трясти ее за плечи, уже не контролируя себя.
-Э-э-т-то по трип-п-пинке прямо и там налево уходить будет тропинка. Я…
Рябов бросился бежать.
Пробежав метров двести он увидел, как невдалеке, за деревьями, мелькает гладь озера. Сквозь кусты и деревья он напролом бросился туда.
Он выбежал как раз к лодочной станции.
-Лодку, моторку, быстро, - наставив на служащего пистолет, заорал он. На середине озера, пересекая его поперек, плыла весельная лодка. В ней находился Третьюхин. Стоит только ему причалить к противоположному берегу и все кончено.
-А-а-а! – заорал служащий и Рябов увидел как под ним растекается желтоватое пятно.
Генеральный пару раз наотмашь ударил его по лицу.
-Моторки есть? Ну говори, мать твою!
-Нет, - служащий замотал головой, по щекам его текли слезы.
-Тогда садись в весельную со мной. Грести будешь!
Рябов за шкирку бросил его в лодку, а сам, вступив в осеннюю ледяную воду, стал отталкивать плавсредство от берега.
-Греби, греби, дружище! - заорал он, запрыгивая к служащему.
Тот старался изо всех сил, но через несколько минут стало понятно, что им не догнать Третьюхина.
-Сука, сука, сука-а-а! – заорал Рябов и открыл стрельбу по лодке Третьюхина. Расстояние было большое, попасть было практически невозможно, но Рябов попал.
Лодка Третьюхина замедлила ход и стало понятно, что она тонет. Илья открыл огонь. Служащий, испугавшись, бросился за борт. Рябов налег на весла. Расстояние между лодками сокращалось.
Третьюхин стрелял не переставая. Одна из пуль ранила Рябова в плечо, после чего к нему вернулся инстинкт самосохранения и он лег на самое дно. Потом, перезарядив пистолет, Генеральный мысленно досчитал до тридцати и, выпрямившись во весь рост, стал стрелять.
Три выстрела, попавшие точно в грудь, буквально выбросили тело преступника из лодки, и он погрузился в ледяную черную воду.
Рябов стал грести с удвоенной силой, он хотел вытащить Третьюхина, чтобы потом принести его голову Малькову, но, когда он подплыл к тому месту, где Илья упал в воду, стало ясно, что тот уже покоится на самом дне.
-Сука, - схватившись за больное плечо, сквозь зубы процедил Генеральный и, плюнув в воду, направил лодку за служащим, который усиленно махал руками, пытаясь привлечь к себе внимание…
***
Он парил словно птица… Он был на самой вершине… Он – король… Царь… Президент… Руки тысяч незнакомцев, таких родных незнакомцев несли его по этому человеческому океану и Мальков был счастлив. Раздавались выстрелы, взрывы, но он не боялся. Он знал, что победил. Он – победитель. Он – президент и будет им еще долго. Никому он не отдаст свою власть, будет править до самой смерти. До самой смерти…
-Сука, - кто-то шепнул ему на ухо и резкая боль вспыхнула в боку. Президент зажмурился, стиснул зубы и понял, точнее почувствовал, что из него вытекает жизнь. Слезы появились на его глазах… Они капали… Точно так же, как капала кровь из разорванного тупым лезвием бока… И обагрялись лица и руки поклонников… Преданных подданных… И плыл где-то на середине озера раненый друг… Единственный, настоящий друг, Лешка Рябов…
Часть 3. Развязка.
Прошло 2 месяца с момента убийства президента Малькова.
Два с половиной месяца до потери суверенитета РФ.
Рябов смотрел на улицу из окна секретной комнаты в Кремле и думал о том, что в этом мире он катастрофически одинок. Лишь на похоронах Малькова он осознал какое на самом деле место занимал покойный в его жизни.
Сейчас Рябов является временным главой государства и готовится к грядущим выборам.
Отчеты, бумажки, выступления… Долбанная чехарда, набор ненужного церемониала и пустота. Пустота на душе. Зияющая рана...
Уже почти пятьдесят, а он так одинок. Ни семьи, ни друзей, ничего. П-у-с-т-о-т-а.
Рябов смотрел на улицу и вспоминал. Вспоминал веселые беззаботные годы пионерских лагерей, вспоминал первую любовь, первые отношения, первый секс. Всплыли в памяти студенческие годы, первые заморочки, первая сессия. И первые деньги. Сначала маленькие, потом большие и, наконец, огромные. И власть… Как награда за то, что он всегда был рядом с талантливым человеком. Рядом с Мальковым. За то, что был безраздельно предан ему.
Проклятый снег падал на мостовые и Рябову было зябко. Вся жизнь… Вся эта долбанная, вонючая жизнь! У-у-у! Как хочется завыть в голос!
«Я один у мамы с папой, что ж меня кусать-царапать?»
Ни братьев, ни сестер, ни друзей. Ни любви. Точнее он любил, но оказался настолько идиотом, что не смог удержать, закрепить, заставить, наконец! Слабак! Долбанная, никому не нужная гордость победила и … все…
Мальков гниет в могиле…
Черт, даже денег туда не заберешь. Так ради чего жить? Ради чего бороться? Ради чего пытаться? Ты один и когда тебе исполняется пятьдесят лет, ты понимаешь, что уже так и останешься один. Навсегда…
На политическую арену внезапно выполз какой-то заморский урод российского происхождения и гражданства. Но мозги у него конкретно прозападные. Это плохо. Это очень, очень плохо. Хреново. Отвратительно. И этот дебильный анекдот…
«Если б немцы победили нас в сорок пятом, жили бы сейчас как в Германии».
Третьюхин мертв, Шарловы, все. Даже Мальков. Долбанная водка привела к могиле даже президента. Президента! Твою-то мать! Президента!
И что, все закончилось? Да хрена с два! Просто успокоилось. Пока что успокоилось. Но что-то произойдет! Этот американский выкидыш набирает свои проценты голосов, апеллируя тем, как хорошо живут в США и как потравили всех здесь. «Новые мозги – новая жизнь!». И фотография Карибских островов в качестве бонуса. Урод! Но самое обидное, что люди верят в эту чепуху. Люди устали от постоянной борьбы между Россией и США. «Догнать и перегнать Америку!» «Разрушить планы капиталистов!» Да пошли все в жопу! Единственное, что нужно, действительно нужно русскому человеку в двадцать первом веке – мир и спокойствие. Лозунг «Хлеба и зрелищ!» уже не проходит! Он остался в прошлом. Люди устали. Устали целые поколения. Поколения. Хватит что-то менять. Пора начинать жить! Просто жить. Для себя. Наконец-то жить для себя.
Выборы через два с половиной месяца. В марте. На дворе Новый год. Единственный праздник, по мнению Рябова. Единственный раз в году, когда у него действительно ощущение праздника. И предвкушение. Чего-то нового, захватывающего, неизвестного, но такого хорошего. Такого замечательного!
Однако сейчас была лишь пустота и горечь. У главы государства российского не было ничего кроме боли. Да, все закончилось. Утихли страсти, а обломки «Острова Глюк» погребли под собой несколько тысяч людей. И нескольких близких людей.
Мальков, Антоха, Коганович. Они отдали жизни, а могли… Да-а, все уже в прошлом. Над пепелищем почти рассеялся дым и в могилах уже почти разложились трупы. И кажется, что все худшее позади. Но нет ощущения того, что впереди нечто хорошее. Есть только неуверенность в завтрашнем дне и гнетущее, не отступающее ни на шаг чувство тревоги. И особо сильно оно тогда, когда заморский кандидат произносит свои предвыборные речи по российскому телевидению, суля золотые горы, а его американский приятель, тоже кандидат в президенты, только за многие-многие мили, в США, выборы там тоже пройдут в марте, так вот он говорит о том, что «проблемы наших цивилизаций будут решены. Раз и навсегда. Мы сольемся в дружеских объятиях и народы наши обретут счастье».
И гаденько так становится на душе у Рябова, и праздник-то уже совсем, мать его, не праздник, а какой-то ступор. Ступор от предвкушения чего-то ужасного, что непременно произойдет. И хрен ты чего изменишь. Ступор от явственного предвидения, предвидения беды. Беды, которая уже появляется из-за непроглядной тьмы, которая маскировалась за узенькой полоской света…
***
Тарасов отжался от пола восемьдесят девять раз. Это был заметный прогресс. После того, как он узнал, что у них с Маринкой будет ребенок, Генка решил заняться собой. Узнав, что у него будет сын, он стал приводить себя в идеальную физическую форму. Каждодневные тренировки в спортзале, бег по утрам и постоянные физические нагрузки. Раньше Тарасову было трудно отжаться и десять раз, теперь же прогресс очевиден.
Генка поднялся с пола и, вытерев пот со лба, пошел в ванную комнату.
-Ух, как же холодно! – сказал он, залезая под ледяные струи. – Помню я молодушкой была, эх, блин, водки много-много выпила-а-а!
Когда орешь во все горло, то легче переносятся любые невзгоды. В том числе и стресс для организма.
-А-а-а, я, я, яблоки ела, я, я сильно вспотела!
Тарасов взял мочалку и стал ее усердно намыливать.
-Войди в меня и я войду, у-у-у-х, как же холодно!
Выскочив из душа и растерев полотенцем тело до красноты, Генка взял с полки расческу и привел в порядок свою шевелюру.
-Дорогая, - крикнул он, выходя из ванной, - тебе кофе сделать?
Ответа не последовало.
-Дорогая?!
Тарасов направился в комнату. На кровати лежала Маринка. В белой сорочке… Перепачканной кровью… Между ног… Между ног лежал какой-то кровавый комок… Месиво…
-Черт, - выругался Генка и, подхватив жену на руки, бросился прочь из дома к машине, чтобы отвезти любимую в больницу.
Заведя мотор он сразу включил пятую передачу и рванул с места. На выезде со двора он лоб в лоб столкнулся с летящей на бешеной скорости иномаркой…
Столкновение было такой силы, что Тарасова выбросило на улицу через ветровое стекло. Пролетев метров десять по асфальту он, тем не менее, не потерял сознание, и сразу поднялся на ноги.
Окровавленный Тарасов слегка покачивался, когда шел к своей машине…
Из-за поворота вылетела новенькая «Хонда» и на полной скорости сшибла его. Не остановившись, она моментально скрылась из виду.
Водитель машины, столкнувшейся с автомобилем Тарасова ранее, подбежал к Генке.
-Друг,– он приподнял его голову и почувствовал, что затылочная кость не прощупывается. Вместо этого там была какая-то липкая, теплая каша. – Друг, ты как?
Глаза Тарасова были раскрыты, он пытался что-то сказать, но не мог.
-Леша! – раздался женский голос, - Леша, что с ним?
Мужик, которого назвали Алексеем, осторожно взял Генку на руки и понес к себе в автомобиль. Кое-как пристроив его на заднем сиденье, рядом со своей женой, он занял кресло водителя и попытался завести мотор. Раза с пятого ему это удалось.
Тарасов скорчился от боли… Невероятно сильной боли. Боли такой силы, что она заставила его перевернуться. И теперь он оказался лицом к заднему стеклу и смотрел в него…
Он смотрел в него и видел, как все удаляется и удаляется его собственная машина… Машина, в которой лежит Маринка… Беспомощная, в бессознательном состоянии…
«Дорогая, милая, любимая!»
Его душа кричала… Орала в голос… Но ни звука не слетело с его губ… Даже когда из-за поворота вылетел джип и на бешеной скорости протаранил машину с Маринкой. Раздался жуткий взрыв и Тарасов отключился…
***
Рябов с трудом поднялся с дивана и кое-как добрел до телевизора. Включив его, он сразу попал на экстренный выпуск новостей:
«Сегодняшний день, 27 декабря, должен быть объявлен национальным Днем Траура. Траура по погибшим детям и погибшим матерям. Сегодня разбились тысячи надежд, тысячи семей. Сегодня покалечены миллионы жизней. То, что произошло сегодня нельзя сравнить ни с чем. Ни с боевыми действиями, ни с природными катаклизмами. Сегодня мы лишились всего. Самого главного. Самого дорогого. Сегодня мы потеряли бабушек, тетушек, матерей, дочерей. Сегодня мы потеряли детей. Целое поколение. Целое поколение еще не родившихся детей. Сегодня нас проклял сам ДЬЯВОЛ. И непонятно: стоит ли жить? Сегодня нас стерли с лица земли, уничтожив раз и навсегда. Как несколько месяцев назад ГОСПОДЬ подарил нам, всем нам, счастливое бремя отцовства и материнства, когда забеременели абсолютно все, даже те, кто были бесплодны, так сегодня, 27 декабря, ДЬЯВОЛ отнял у нас все. Сегодня, ровно в восемь часов утра по московскому времени все женщины России выкинули своих детей. Большинство из них не смогли этого пережить. По самым оптимистичным подсчетам население страны за эти несколько часов сократилось на треть. Больницы не справляются с потоком пациентов. Не всем нуждающимся оказывается медицинская помощь. В стране наступил полный хаос и не понятно сможет ли это когда – нибудь закончиться!»
Рябов подошел к бару, открыл бутылку виски и залпом осушил ее наполовину.
-Ну. Алексей Григорьевич, дорогой мой человек, с началом тебя. С открытием, так сказать, избирательного сезона!
***
Альфред Морино, россиянин американского происхождения лично ездил по больницам успокаивая людей. Видеокамеры все это снимали и транслировали в прямом эфире. Избирательная кампания еще официально не началась, но голосов он заработал себе много. Очень много. А Рябов сидел у себя в квартире и пил. По-черному. Бухал. И выключил все телефоны. До него пытались дозвониться, но не могли.
Рябов лежал на полу перед телевизором и смотрел, как этот заморский выкидыш дает интервью:
-Ситуация чрезвычайно серьезная. Но мы ее разрешаем, и, смею вас всех уверить, разрешим. Уже в эти минуты мы ожидаем прилета восьмидесяти «Боингов» из США с первоклассным медицинским оборудованием и с высококвалифицированным медперсоналом. В ближайшие часы все нормализуется. Решением Правительства России весь транспорт переведен на бесплатный режим работы и будет доставлять людей до ближайших медучреждений. Обращусь к москвичам. «Боинги» с минуту на минуту начнут прибывать в столичный аэропорт «Внуково», поэтому все желающие могут отправляться туда. Помощь будет оказана незамедлительно.
Картинка поменялась, и Рябов попробовал подняться с пола. С трудом, но ему это удалось.
«Появляться перед камерами сейчас абсолютно бессмысленно. А тогда что делать? Ждать. Тупо ждать. И пить. Соответственно. Аль Морино выступил очень грамотно. Превосходно. В данной ситуации неподражаемо. И США приплел грамотно. Твою-то мать! Это козырь. И для кандидата в президенты Америки и для Морино. Вековая война подходит к концу. И это принесет радость всем. И утешение принесет всем. И мир. Только каким путем? Какой ценой? Ценой миллионов жизней. Жизней россиян. А вот на этом уже можно сыграть. Самому. Грамотно. Только надо прекратить бухать. И завтра выступить перед народом. Надо прекратить бухать. Прекратить… Бухать…».
Но руки были неподвластны мыслям Рябова. Они потянулись за второй бутылкой. Откупорили ее. Поднесли ко рту. И влили янтарную жидкость в бывшего Генерального, нынешнего и.о. президента РФ, будущего… А будет ли будущее при таком раскладе?
***
Тарасов пришел в себя. Ото всюду раздавались голоса, в коридоре то и дело мелькали какие-то люди. Нестерпимо болела голова. Хотелось пить.
Генка попытался сесть на кровати. Странно, но ему это удалось. Без особых усилий. И мучений.
С невероятной тщательностью он осмотрел свои руки, ноги, ощупал туловище и …
«Черт» - мелькнула мысль, когда, дотронувшись до затылочной части головы, он ощутил леденящий холод.
-Что это? – шепотом спросил сам у себя Тарасов, но ему ответили.
-Это пластина. Металлическая, - сказал вошедший медбрат и принялся менять ему капельницу, - она предохраняет, если называть вещи своими именами, твои мозги от вытекания.
Он говорил звонко, с улыбочкой.
«Предохраняет мозги от вытекания…»
Тарасов еще раз двадцать повторил эту фразу, прежде чем ее смысл окончательно дошел до него, прежде чем он вспомнил все случившееся, что вспоминать ему было бы совсем нежелательно.
Тарасов заплакал.
-Ну что, ты, - медбрат улыбнулся, чтобы подбодрить его и, подойдя вплотную, пару раз погладил Генку по голове. Бритой голове. – Все не так плохо. Будешь как Терминатор. Прикольно. Необычно так. А еще на нее магнитики для холодильника вешать можно.
С этими словами он прикрепил к башке Тарасова веселую коровку и рассмеялся.
Тарасов не смотрел на него. Он плакал. Но плакал совсем не из-за жалости к себе, он плакал по Маринке. Так как перед глазами его явственно встала картина. Ужасная картина его личного взрыва. Его личного апокалипсиса…
Лицо медбрата внезапно переменилось. Невероятная грусть четким отпечатком легла на него.
-Слушай, друг, я понимаю как тебе плохо. Давай выпьем?
Тарасов хотел было отказаться, но почему-то не смог.
-Давай, - согласился он.
Медбрат кивнул и вышел в коридор. Зайдя в ординаторскую, он увидел, как возле бочки со спиртом валяются в полном беспамятстве несколько его коллег, а еще несколько стоят в очереди.
Дождавшись, пока они молча наполнят свои стаканы, он подошел к бочке и зачерпнул целую утку. Вместе с ней он вернулся в палату и разлил спирт.
-Разбавь, - сказал Тарасов, и медбрат плеснул воды.
Посмотрев друг другу в глаза они одним махом выпили все содержимое двухсотграммовых стаканов и наполнили их по новой…
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Альфред Морино, кандидат в президенты РФ, вовремя попросивший помощи у дружественного государства США, по сути, спас нашу страну. Оказавшись на краю гибели мы были обречены, но внезапно протянутая рука помощи, протянутая оттуда, откуда ее никто не ждал, выправила положение и теперь ситуация стабилизировалась. Нашим дорогим женщинам помогли пережить эти ужасные моменты. Пережить физически, последствия эмоционального стресса останутся навсегда. Но главное, что сообщения о летальных исходах приходят к нам все реже и реже. Мужчины оккупировали бары и рестораны и пьют. Пьют по-черному. Но осуждать их сейчас нельзя. Без алкогольной разрядки они могли бы найти другой способ выплеснуть эмоции и к чему бы этот способ привел мы сказать не можем. Надеемся, что уже с завтрашнего дня наша жизнь постепенно будет возвращаться в прежнее русло, но, вне всяких сомнений, этот Новый Год будет самым печальным за всю новейшую историю России».
***
Пить начали везде. И все. Женщины, мужчины. Просто из-за предшествующего дня женщин заметно поубавилось и их было трудно заметить.
Пили везде: в больницах, на работе, на улицах, везде. Буквально. И пили до беспамятства. До полного отрешения от действительности.
В магазинах пили продавцы. Кассы оставались открытыми, но деньги не крали. Их незачем было красть. Водку с прилавков брали просто так. И пили прямо тут же, прямо на месте.
Страна прочной походкой по земле, обагренной кровью, вошла в алкогольный ступор. В алкогольный экстаз. И возвращаться не хотела.
Россияне сдались. Смирились. С судьбиной. С горькой, идиотской судьбиной.
Делай что хочешь! Забирай власть! Устраивай переворот! Грабь. Насилуй. Живи! Нет. Альфред Морино проявлял благородство. Он лично развозил всех по домам, набирая очки популярности.
Развозил перед мировыми наблюдателями, которые в срочном порядке выехали в Россию, чтобы воочию наблюдать падение великой империи.
Треть населения страны! За несколько часов! Такого еще не было! И не будет! Потому что это – слишком! Через край! С лихвой! Так, что блевать хочется…
***
За дверью послышались какие-то звуки. Раздался грохот. Рябов, опираясь на стенку, вышел в коридор. Непонятное жужжание и… Искры. Громко матерясь, кто-то вскрывал дверь автогеном.
Рябов тряхнул головой и направился в комнату. Открыв средний ящик комода он вынул оттуда табельный пистолет и, вставив обойму, вернулся в коридор.
Дверь разрезали уже наполовину. Рябов прицелился и выстрелил.
Бу-у-у-х!
Все затихло.
-Алексей Григорьевич, - какой-то мальчишеский голос назвал его по имени, - я был одним из Ваших замов в прокуратуре.
-И что?
-Да, собственно… Пришел вот…
-Короче говори. Ты понимаешь сынок, что ты делаешь?
-Ну да, вскрываю Вашу дверь автогеном.
-Ага. Вскрываешь дверь главы государства автогеном. Прикинь?
-Я… Да к черту все, Алексей Григорьевич, спуститесь с небес на землю! Если я Вас прямо здесь и прямо сейчас убью, мне за это ничего не будет! Всем плевать на Вас. Все бухают.
-А ты что ж не бухаешь?
-А я два последних года за границей стажировался. Так сказать по обмену опытом. Приехал только позавчера. Иностранцы, кстати, вообще не пьют. Только ходят везде и на нас оценивающе так поглядывают.
-Что за бред?- обреченным голосом спросил Рябов и, ухватившись за голову, осел на пол.
-Вы меня должны помнить, Алексей Григорьевич. Шесть лет назад моего брата обвинили в пособничестве террористам, а Вы помогли мне. Помогли его вытащить, доказать его невиновность. А потом к себе взяли. В институт устроили. Я у Вас еще помощником на общественных началах был. Денис Лекало. Вспомнили?
Рябов вспомнил. Но он не понимал. Не понимал какого черта этот молокосос из той беззаботной, потерянной и ушедшей навсегда жизни приперся к нему? Ну это еще ладно. Какого черта он ломает его дверь автогеном?!
-Денис, что тебе надо?
-Мне нужны Вы, Алексей Григорьевич.
-В смысле?
-В прямом. Хочу, чтобы Вы стали президентом. Хочу стать Вашей правой рукой.
-Денис, меня слили. Меня нет. Иди домой.
Рябов поднялся и собрался уже идти в комнату, но следующие сказанные слова его остановили.
-Мой дом – Россия. И стены моего дома дали трещины. Мой дом рушится на глазах. И я это вижу. Я не могу напиться. Просто физически не могу! Совесть, честь не позволяет. Понимаете? Я вижу что на самом деле творится с моей страной и не могу оставаться равнодушным. Я знал Вас раньше, знал, каким Вы были. Вы были настоящим человеком и не могли настолько испортиться за это время. Я верен Вам, верен всем сердцем. Я офицер и честь для меня далеко не последнее слово. Я присягал моей Отчизне. Присягал на верность. И вот теперь я здесь. Потому что мне некому помочь. Всем наплевать. Страны нет. Сейчас страны нет. И весь мир это видит. И смеется над нами. Я пришел к Вам молить вернуться, вернуться ко мне, к себе, к нашим согражданам. Во имя Малькова, во имя ваших корней, вернитесь, Алексей Григорьевич, вернитесь к нам!
-Во имя будущего, - сказал Рябов и отодвинул стальную щеколду. Дверь со скрипом открылась…
***
Этот Новый Год был самым пьяным. И об этом мало кто узнает. По крайней мере, в России. Потому что в этот Новый Год люди вошли в тумане. В тумане алкогольного забвения и алкогольной слепоты.
Конечно, не сложно понять, что послужило причиной этому. Выкидыши. У всех. Даже у тринадцатилетних!
Жены, матери, бабушки. тетушки…
Выжили, в основном, женщины в возрасте от двадцати до сорока. Остальные - нет. Причем все русские. Россиянки. Жили в России начиная с 2015 года и не выезжали за границу. Причина? Непонятна. Как непонятна и причина того, почему эти самые девочки, девушки и женщины забеременели полгода назад. Так вот: раз - и все! Готово. И выкинули. Так же внезапно.
Тарасов пал жертвой обстоятельств. Все тогда пали жертвами обстоятельств. Когда у тебя на глазах твоя собственная возлюбленная выкидывает ребенка и начинает помирать – в таком случае времени на раздумья не остается. Совсем. Надо действовать. Не заботясь ни о ком, кроме нее. Поэтому ДТП, потасовки и прочие составляющие анархии не замедлили проявиться.
Ужасные были минуты... Часы… Ужасное было время…
Теперь, когда все мало-помалу успокоилось и пришло в норму, теперь мужчины могут отдохнуть, прийти в себя, расслабиться. Вместе с выжившими женщинами. И не будет никаких рамок и запретов при этих расслаблениях, потому что не было рамок и запретов для ДЬЯВОЛА, который сотворил со всеми такую злобную шутку.
Вся страна погрузилась в успокаивающее алкогольное море; море, которое раскрывается пред тобой во всей красе и призывно плещет волнами, завлекая тебя все дальше за линию горизонта, где навсегда сотрутся спасительные очертания берегов.
Вся страна погрузилась в траур. Траур по прошлой жизни. По такой привлекательной и замечательной. В траур по жизни, которая была «до». «После» будет уже не жизнь. И вот для того, чтобы хоть как-то отодвинуть это дерьмовое понимание того, что ты, по сути, уже сдох, что ты, мать твою, ходячий труп, зомби, вот для этого-то и надо наливать себе полный стакан. Полный стакан спасительно-успокоительной жидкости. Даже не важно, какого она будет цвета: зеленая, белая или красная.
Вся страна пила не закусывая. Россияне пили. А иностранцы нет. Точно так же, как не пили приезжие, как не пили те, кто вообще не потреблял спиртного (по возрасту, образу жизни или по иным причинам), не пил и Рябов.
Да, это было удивительно, но Рябов держался. Сидя за праздничным столом он уплетал салат «Оливье» и периодически прикладывался к фужеру, в котором был налит обыкновенный сок.
За праздничным столом, напротив Рябова, сидел Денис Лекало и так же с аппетитом ел.
Они не разговаривали, только телевизор изо всех сил боролся с тишиной. Им не о чем было разговаривать. Они уже все решили. Обо всем договорились. Как только закончатся новогодние праздники, как только страна выйдет из алкогольного ступора, как только чиновники и силовики начнут соображать – Рябов сразу ударит по Морино. И ударит так, что этот ублюдок костей не соберет!
Рябов посмотрел на часы. Ровно полночь.
«Вот блин горелый, первый раз за много лет, когда россиян глава государства не поздравляет с Новым Годом. И этот глава – я. Но с другой стороны, им это на фиг не надо. Как, впрочем, и мне».
Рябов поднялся из-за стола и пошел в спальню. Лекало остался сидеть в одиночестве. Он так же мог встать и отойти ко сну, но ему было так приятно сидеть за столом президента… Пускай даже временного…
***
Альфред Морино сидел за праздничным столом в окружении своих верных телохранителей. Сотрудников ЦРУ. Их задача состояла в том, чтобы при любых условиях сохранить жизнь кандидату в президенты РФ от США.
***
Праздники закончились, и настало время возвращаться к работе.
В назначенный час кортеж Рябова не прибыл к его подъезду, поэтому временному главе государства пришлось ехать в стареньком «Пежо» Лекало.
Дороги были свободны, что нехарактерно для утренней Москвы. Только брошенные прямо посреди улицы открытые автомобили мешали проезду.
Город словно вымер и по пути в Кремль Рябов с помощником не увидели ни одной живой души. Только валяющиеся прямо на тротуарах бесчувственные тела, насколько это было возможно, оживляли общую картину, при том, что вороны, наряду с собаками, кошками, крысами и иными представителями городской фауны методично их пожирали.
Въехав через открытые Спасские ворота на территорию Кремля «Пежо» свободно прокатился по Красной площади. Никого. Подъехав к резиденции главы государства спутники вышли из автомобиля и беспрепятственно вошли внутрь.
Только преодолев металлоискатели на входе они услышали звук передергиваемого затвора и вопрос:
-Стой, кто идет?
Лекало с Рябовым одновременно развернулись и увидели трех офицеров кремлевского полка, нацеливших на них автоматы. Увидев Алексея Григорьевича, они тут же опустили оружие и отдали честь.
-Почему на территории Кремля нет охраны?
-Охрана есть, господин президент, но я расставил полк по различным зданиям, так как в связи со сложившейся обстановкой были попытки захватить государственное имущество. Поэтому я принял решение охранять лишь объекты, представляющие историческую и государственную ценность.
-Как Вас зовут? – спросил Рябов.
-Дороженко Антон Павлович, командующий взводом.
-Молодец, Антон Павлович, хвалю. Сколько у Вас человек?
-Осталось сто двадцать человек.
-Другие государственные объекты кто-нибудь охраняет?
-Безусловно, сотрудники ФСО и спецподразделений типа «Альфа» и СОБР.
-Понятно. Какие объекты?
-У меня информация только по Москве. Здания Государственной Думы, Совета Федерации, так же военные объекты. Ну и территория Кремля.
-Ты сказал, что были попытки захвата государственного имущества. Кем?
-Иностранцами.
-Ага… Понятно… Ну, а что в наших рядах? Саботажа не намечается?
-Нет, господин Мальков. Мы давали присягу, и нарушить ее не посмеем!
-Ну, как показывает история, большинство переворотов происходит как раз при помощи тех, кто давал эту самую присягу.
-Алексей Григорьевич, все понимают, что ситуация сейчас не та. Есть реальная угроза государственной безопасности. Такая, какой еще не было. И если сейчас начнутся хоть какие-то бы ни было инсинуации, то от нашей России ничего не останется! Извините за откровенность, господин президент.
Рябов удовлетворенно кивнул.
-Кто-то из первых лиц давал о себе знать? Премьер, директор ФСБ, хоть кто-нибудь?
-Нет.
-Плохо. Значит так, Дороженко, за охрану Кремля, Думы и Белого Дома отвечаешь лично ты. Еще возьмите под себя Останкинскую башню.
-Уже.
-Молодцы. Никого не впускать, никого не выпускать. Лекало, ты дашь указание телевизионщикам круглосуточно показывать советские комедии. Больше ничего. Понял?
-Так точно.
-Молодцы. Выполняйте.
Дороженко с Лекало приступили к исполнению приказа. Мальков, вытерев пот со лба, принялся размышлять:
«Ситуация наисквернейшая - страна забухала. Даже депутаты. Нужен еще человек. Двое – это слишком мало. Слишком мало для того, чтобы удержать власть. Чтобы не потерять ее. Нужен кто-то еще. Но кто? Кто, черт побери?!».
Мальков огляделся: его охраняли три курсанта кремлевского полка.
«Служаки», - подумал Рябов и тут его осенило: Дьяков Артур Борисович – командир отряда СОБР, того самого отряда, бойцы которого погибли при штурме подвала бывшей лаборатории по производству «Сугола».
-Так, - обратился Рябов к одному из курсантов, - вызови мне Дороженко.
Парень кивнул и моментально скрылся в темных коридорах. Через несколько минут послышались приближающиеся шаги и появился Дороженко.
-Вас слушаю, Алексей Григорьевич.
-Ты говорил, что СОБР еще функционирует. Мне нужен Дьяков Артур Борисович, командир отряда. Найди мне его срочно. Понял?
-Так точно, - сказал Дороженко и побежал исполнять приказ.
Рябов терпеливо прождал минут пятнадцать, прежде чем появился командующий взводом и передал ему сотовый телефон.
-Дьяков?
-Да, это я.
-Не по Уставу, собака, отвечаешь. С тобой говорит главнокомандующий вооруженными силами РФ Рябов Алексей Григорьевич.
-Так точно, Алексей Григорьевич, прошу прощения, товарищ главнокомандующий.
-Отлично. Помнишь, командир, обещал я, что если поможешь мне там, в подвале, век тебя не забуду? Помнишь?
-Так точно.
-Ну вот и отлично. Я тоже все помню. И сдержу слово. Только мне, Артур Борисыч, снова помощь твоя нужна. Понимаешь?
-Так точно.
-Да ладно тебе, что ты заладил: «Так точно, так точно». Помоги, Артур, очень тебя прошу.
-Конечно, Алексей Григорьевич, что мне делать?
-Я в Кремле. Приезжай за мной со своими людьми. Бери кого сможешь, только чтобы с объектов их не снимать. Понял? Когда будешь?
-Дороги свободны. Минут через пятнадцать.
-Все, жду.
Рябов повесил трубку и сразу же испытал облегчение. Улыбнувшись, он приказал вызвать Лекало.
***
Морино выслушал указания Джона Хомрада, кандидата в президенты США и, положив трубку, грустно улыбнулся. То, к чему призывал сейчас Хомрад, было преступлением. И преступлением большим. И случись что, так все шишки полетят в Альфреда. А ему это совсем не с руки! Конечно можно последовать приказу Джона и, встретив самолеты с ЦРУшниками, насильственно захватить власть, устроить переворот. Это сейчас реально. Проще пареной репы. Хотя… Это же Россия. Наполеон, Гитлер… Все, абсолютно все поломали зубы об эту дикую страну. И на фига было реализовывать сей долгосрочный, хитроумный, изощренный план, чтобы, в конце – концов, почувствовав слабину броситься с головой на амбразуру? Нет, надо выждать. Подождать. Торопиться нельзя. Пошли эти ЦРУшники в жопу! Не поедет он в аэропорт со своими людьми, чтобы подменить бухой обслуживающий персонал и посадить-таки самолеты. Нет, торопиться определенно не стоит. Точно. Надо дальше реализовывать первоначальный план и отходить от него нельзя ни на йоту. Спокойно, абсолютно спокойно, надо продолжать двигаться к цели. Зарабатывать очки. В государстве, где все люди пребывают в состоянии сильного алкогольного опьянения, это труда не составит. Тем более, если учесть, как дальше будут развиваться события. Тем более что элитные подразделения силовиков не забухали. Они, сволочи поганые, настороже. Нет, торопиться нельзя. Да и наблюдатели международные… Тоже, те еще ублюдки! Нет, Россию будем захватывать так, как и надумали с самого начала. Курочка по зернышку клюет. И мы клюем. И почти все уже склевали. Ну, глаза народу русскому точно выклевали. Проведем дебаты для видимости, кампанию замутим, все будет шито-крыто. И когда сядем на трон российский уже никто нас скинуть не сможет. Вот так.
Морино набрал прямой номер кандидата в президенты США и, услышав ответ, сказал:
-Джон, самолет я встречать не буду. Ситуация паршивая. Силовики держат руку на пульсе. Рисковать не будем. Будем действовать согласно первоначальному плану.
На том конце провода повисло молчание. Напряженное. И длилось оно минуты три. Эти три минуты показались Морино вечностью, и трубка чуть было не выскользнула из его вспотевших ладоней.
-Хорошо, Аль, действуем согласно первоначальному плану. Не будем спешить. Но если он не сработает, то виноватым я сделаю тебя.
Трубка выскользнула-таки из рук и с грохотом упала на пол. Морино тяжело вздохнул и, подняв ее, ответил:
-Похоже, я проиграю в обоих вариантах. При одном – еще до выборов. Поэтому я выбираю второй. Действуем согласно первоначальному плану.
Морино повесил трубку и сказал вслух:
-Что ж, сука, если я выиграю эти выборы, то всей вашей шайке настанет крышка! Молись, сука, чтобы я проиграл, поскольку при таком раскладе ты потеряешь только деньги, при любом другом – жизнь.
***
-Привет, гениальный, - Дьяков улыбнулся и протянул руку Рябову. – Генеральным ты уже был. После того, как вернулся в строй, буду звать тебя гениальным. Не обидишься, шеф?
-Не обижусь, но и ты не обижайся. На прошлое.
-Хотел бы я сказать, что все уже забыл, но не могу. Кощунственно это будет. И ты, и я это прекрасно понимаем. Не так ли?
-Так. Но, как говорится, худой мир лучше хорошей войны…
-Это правда, гениальный. Ты знаешь, почему я здесь, почему я не перешел на сторону Морино?
-Просвети меня.
-Потому что я был с тобой в том подвале и потому что я потерял там людей. И до сих пор не могу спокойно спать, поскольку не могу понять, что же за чертовщина там творилась. А еще я не могу понять, что сейчас, в эти минуты творится с моей страной. Не знаю, но чувствую, что это как-то связано с тем подвалом.
-Ну, Артурчик, не твоя это забота. И это ты должен понять в первую очередь! Твоя забота, а равно твоя работа заключается в том, чтобы дать мне выполнить свою. Я тоже вижу, что происходит нечто ужасное и последствия этого предугадать невозможно. Но я разберусь с этим. А ты мне в этом поможешь. Только на таких условиях. Только так, никак иначе. Я первый, ты – второй. Ясно?
-Снова командуешь? И снова с гонором! Не умеешь ты с силовиками общаться, гениальный.
-Моя задача с людьми общаться.
-А мы, значит, не люди по-твоему?
-Люди, только особой породы. Люди, которым дорога Отчизна и которые не гонятся за регалиями и признанием. Люди, которые просто выполняют свою тяжелую рутинную работу. И выполняют ее с полнейшей самоотдачей. Ты не согласен?
-Согласен. Ровно на тот промежуток времени, который тебе понадобится, чтобы вытащить страну из этого дерьма, я буду твоим верным псом, но как только ты выполнишь свою миссию, я перегрызу тебе глотку.
Рябов посмотрел Дьякову прямо в глазу и прочел там лютую ненависть, которая не оставляла ни малейших сомнений в серьезности сказанных слов.
-Ладно, Борисыч, вези меня в Думу, - Рябов слегка приобнял Дьякова и вместе они направились к выходу.
Рассевшись по бронированным джипам, и.о. президента вместе со своим новым начальником охраны уже через несколько минут подъехали к парадному входу в здание Государственной Думы Российской Федерации.
Зайдя внутрь в окружении десяти бойцов элитного силового спецподразделения и своего помощника Лекало, Рябов прошелся по бесконечным коридорам здания, которое было пустым.
-Короче так, Денис Лекало, сейчас достаешь все выходы на депутатов, берешь людей Дьякова и вытаскиваешь народных избранников на заседание. В любом виде. Откуда хочешь. Хоть из под земли. Мне надо, чтобы завтра в десять часов утра зал для заседаний был полон. Понятно?
Лекало кивнул.
-Так, Дьяков, выделишь ему транспорт и бойцов. Действуйте.
***
-Какое к чертям собачим думское заседание? – Морино был в бешенстве. Впервые за все время пребывания на территории Российской Федерации он вышел из себя. Его правая рука, капитан ЦРУ Сидни Шлакбурн, стоял, потупив взор и не знал, что ответить. Впервые за все время пребывания на территории Российской Федерации он не знал, что происходит.
Если выражаться точнее – эти двое видели чрезвычайную опасность в решении Рябова, так как оно казалось абсолютно бессмысленным. А принятие бессмысленных решений, тем более в такое смутное время, невозможная блажь для человека, который занимает пост главы государства. Хоть и временного.
-Они же все бухие? Понимаешь, Сидни, бухие?! Что он от них хочет?
-Быть может Рябов рассчитывает провести через них какой-то экстраординарный законопроект?
-Возможно. Но чего он будет касаться?
-Могу предположить, - сказал Сидни, усаживаясь в кресло напротив Морино, - что он будет направлен против нас.
-В смысле? Если бы ты был на месте Рябова, что бы ты предпринял?
-Выкинул нас из страны. Допустим, внес бы поправку, что у президента РФ не должно быть родственников - иностранцев. Или что-то вроде этого. В общем, я бы любой ценой законно убрал бы Вас с дороги.
-У нас есть поддержка в Думе?
-А как же. Практически каждый второй депутат имеет двойное, а то и тройное гражданство. А это значит, что они у нас на крючке. Да и компромата поднакопилось предостаточно. Так что, господин Морино, как говорится все в ажуре.
-Дай-то Бог. Тогда объясните нашим друзьям, какие законопроекты им не стоит завтра поддерживать.
***
В 10 часов утра Зал заседаний ГД РФ был полон. Он был полон безобразными, грязными, опустившимися людьми, которые еще не так давно были народными избранниками, достойнейшими из достойных. По крайней мере, по мнению Избиркома.
Сейчас же собрание депутатов было чрезвычайно жалким зрелищем. И смотря на все это с высоты трибуны спикера, Рябов испытывал двойственное чувство. С одной стороны ему будет легче справиться с этим стадом, с другой – за Россию обидно.
-Господа, - начал Рябов, - прошу прощения, что пришлось вытащить вас из-за праздничных столов, но ситуация требует немедленного разрешения. Дело в том, что нам сегодня необходимо принять закон.
Рябов оглядел аудиторию: половина присутствующих спала, кого-то рвало, кто-то занимался своими делами. Слушали Алексея Григорьевича порядка сорока человек.
-Закон будет направлен на то, чтобы исключить возможность иностранным гражданам занимать ключевые административные посты в Российской Федерации.
СОБРовцы, стоящие за спиной Рябова, давали ему возможность говорить прямым текстом, без обиняков.
-Суть закона сводится к следующему: если до второго колена у гражданина Российской Федерации имеются родственники, которые являются гражданами любого иностранного государства, то этот гражданин лишается пассивного и активного избирательного права.
Вопросы есть?
Вопросов не было. Не было их потому, что присутствующие, в большинстве своем, не в состоянии были их задавать. Те же, кто слушал Рябова, представители одной из оппозиционной фракций, лидером которой был жидомасон, видать еще не отошли от воздействия хмеля и не совсем адекватно воспринимали действительность.
-Тогда предлагаю голосовать.
Произнеся это, Рябов повернулся к Дьякову, который дал команду своим бойцам провести процедуру голосования. Десять человек, составляющие охрану главы государства, принялись ходить по рядам и голосовать за принятие законопроекта.
Рябов наблюдал как на гигантском мониторе, установленном над трибуной спикера, отражаются процесс и результаты голосования. Когда все закончится, депутатов развезут по домам и заткнут рты, вероятно – навсегда. Электронные же результаты автоматически, сразу после завершения процедуры голосования, будут известны всем мировым СМИ и будут приняты как должное. Конечно, наблюдатели и журналюги обиделись, что их не пустили в зал заседаний, но оспаривать действия электронных мозгов они все равно не станут. Процедура была придумана довольно-таки давно: дабы избежать освещения идиотских законопроектов, они сначала забивались в компьютер, далее шло голосование и только при положительном результате о принятом законе сообщалось всем.
Сейчас такой алгоритм действий пришелся как нельзя более к месту.
Рябов с удовлетворением отметил, что проголосовало уже больше пятидесяти процентов депутатов. Осталось чуть-чуть и все. Россия спасена. Алексей Григорьевич повернулся к Дьякову и знаком подозвал его к себе.
-Слушай, Артурка, вон тех, с верхних ярусов, которые наблюдают за всем и слушают, убирать будешь по - любому. Никогда мне их партия не нравилась.
-Понял шеф, - кивнул Дьяков и вместе с Рябовым поднял голову к монитору, чтобы посмотреть на ход голосования.
В этот момент раздался выстрел. Дьяков моментально повалил и.о. президента на землю и закрыл его своим телом.
-Что там? Артур, что там? – кричал Рябов, уткнутый лицом в паркетный пол.
Дьяков не отвечал. Он видел как четверо бойцов, укрывшись за кафедрами нижних ярусов, затаились, приготовив оружие.
«Твою мать, опять бойцов потерял», - подумал Дьяков, доставая свой собственный пистолет-пулемет.
Из динамиков раздалось характерное шипение и кто-то заговорил:
-Алексей Григорьевич, давай-ка прекратим сей фарс пока последствия все еще обратимы? Ты не против?
Дьяков привстал с Рябова, дав ему возможность отползти под защиту трибуны.
-Кто ты такой? - закричал Рябов.
-Кто я? А кто ты? Кто ты такой, чтобы принимать решение за всю страну? Ведь у нас до сих пор была демократия, если я не ошибаюсь. Не так ли?
-Пошел ты в жопу, жидомасон конченный! Не фига было твою партию вообще до Думы допускать?! Ты же, сука, конченный! Почему все пьяные, а ты нет? А, урод? Продался, гнида? И депутаты твои продались!
-Закрой хайло, ублюдок! Твое время приходит к концу. Мы все вооружены и нас больше. Теперь условия диктуем мы. Понял?
-Пошел ты. Чего ты хочешь?
-Хочу, чтобы этот дебильный закон не был принят.
-А что, тварь, сразу с места полетишь?
-Полечу. И ребятки мои полетят. Поэтому биться мы будем до последнего. Ясно? Кстати, а ты-то почему не бухой?
-Потому что я – русский. Настоящий русский мужик. И когда нас давят, я по - любому в контру со всеми пойду. И вот когда побью таких гадов как вы, вот тогда и напьюсь. Ясно?
-Ясно, только все напрасно. И ты это понимаешь. Ты проиграл, Рябов. Страна твоя проиграла. Нет больше России. Морино по - любому президентом станет. Без вариантов. Вне сомнений. И никто этому помешать не сможет. Ты бы знал какие деньги и какие люди вложились в этот долгосрочный проект! Невероятные масштабы! Тут задействованы такие ресурсы, что можно было всю Европу на колени поставить. А они решили Россию скинуть, потому что она одна всегда всех останавливает. Потому что вы, русские, что хотите, то и творите и всему миру диктуете свои условия. Но все, ваше время кончилось! Настало наше время. И тебе, Рябов, этому уже не помешать. Нации нет. Понимаешь?! Целую страну, целую нацию положили на обе лопатки! И как остроумно? А?! Здорово? И теперь ты с этим законопроектом… Он, конечно, ничего не меняет, но в Морино тоже денег вложили, терять не хочется. Поэтому, ты, Рябов, открываешь двери, пускаешь репортеров и, соответственно, мы демонстрируем, что результаты голосования нелегитимны. Дальше спокойненько избираем Морино и работай дальше, себе на здоровье, генеральным прокурором, никто тебя снимать не будет. По рукам?
Раздались автоматные очереди. Когда они стихли, Рябов выглянул из-за трибуны и увидел, что СОБРовцы погибли все до единого и теперь к нему с Дьяковым приближаются человек двадцать с автоматами.
-Слушай, масонище, - крикнул Рябов, - а что за план-то был? Ты говоришь, что долгосрочный. Поясни!
-Пошел ты в жопу, Рябов, пояснять я тебе ни черта не буду! Сейчас кончим тебя и все! Нет человека- нет проблемы! Но, чтобы тебе легче было умирать, я скажу, что и сам многого не знаю. В детали посвящен только Джонни Хомрад и еще несколько человек. Эти люди действительно правят миром. Вот, расправлюсь с тобой, наверняка тоже к ним примкну.
Внезапно зазвонил мобильник. Рябов снял трубку:
-Григорьич, - раздался голос Дьякова, - помнишь, я обещал перегрызть тебе глотку, когда все закончится?
-Помню, Тура, только к чему все это сейчас?
-Впервые в жизни, дружище, я нарушу слово. На счет три тут же беги за колонну, которая справа от тебя и укрывайся за ней. Понял?
-Что ты задумал?
-Заткнись и делай, что я скажу! Раз! Два! Три!
Рябов поднялся… Что-то металлическое упало на пол… Краем глаза Алексей Григорьевич успел заметить, что Дьяков уже стоит на ногах и замахивается в сторону подходящих недругов… Рябов бросился к колонне… Послышались выстрелы… И взрыв…
Пуля попала прямо в щиколотку и пролетела насквозь… Рябов упал и стал ползти по направлению к колонне, в надежде за ней укрыться… Первая лимонка уложила шестерых человек… Выжившие тут же нацелили оружие на Дьякова, который, обвешанный гранатами, уже бежал навстречу им…
Взрыв был такой силы, что снесло первые двадцать ярусов зала заседаний, а колонна, за которой прятался Рябов, буквально развалилась на части. Только чудом ее осколки, летящие со скоростью гоночного болида в разные стороны, не задели Алексея Григорьевича, которого взрывной волной отнесло и буквально впечатало в стену.
Придя в себя в охваченном огнем здании, первое, что увидел Рябов – это полностью уничтоженная будка операциониста, регистрирующая ход и итоги голосования, а также валяющийся на земле огромный монитор.
Громко выругавшись, и.о. президента РФ осторожно, по стенке, сквозь плотную дымовую завесу стал пробираться к выходу…
***
Два месяца до потери суверенитета РФ.
Дьяков проснулся в холодном поту. Кошмар был настолько реалистичный, что из носа тонкими струйками потекла кровь.
Кое-как взяв себя в руки, капитан отряда СОБР, прошел в ванную комнату и с помощью ватных тампонов остановил кровь.
Часы показывали 5 утра. О том, чтобы пойти и доспать положенные два часа даже речи быть не могло. Дьяков отлично понимал, что сегодняшний день принесет огромное количество самых неприятных сюрпризов. Можно сказать, он знал это наверняка.
В чеченскую кампанию такие вещие сны предупреждали его о засадах и о грядущих авианалетах, помогали пройти невредимым через минные поля.
Дьяков думал, что война закончилась и вещие кошмары не вернутся. Ан-нет! Вот и они. И это все – тоже война. Только с другим оружием, с другими потерями и с другими целями. И вряд ли эта война подойдет к концу. А если даже и завершится, то уж точно Дьяков не будет в числе победителей. Это ясно как дважды два.
Артур Борисович заварил себе кофе и стал размышлять:
«Надо ли рассказать Рябову о сне? Думаю, что все-таки нет. Чего доброго решит еще, что у меня крыша поехала. Но как-то надо повлиять на законопроект! Усилить охрану на входе? Да, это вариант! Обыскать партию жидомасона Речкина или просто не пустить в здание Думы. Точно, так и поступим».
Допив кофе, Дьяков пошел бриться, потом принял душ и, наконец, настало время выезжать.
Когда он вышел из подъезда своего дома кортеж уже ждал его. Сев в головной джип на переднее сиденье, Артур Борисович поздоровался со всеми присутствующими и знаком отдал команду трогаться.
Преодолев за двадцать минут пол-Москвы Дьяков с раздражением заметил, что и.о. президента уже стоит у подъезда и курит.
-Ты что, Рябов, совсем офигел?! – заорал Дьяков, опустив окно, - ты же идеальная мишень. А охранник где?
-В звезде, - ответил Рябов, затушил окурок и сел в автомобиль. – Я его уволил. Ночью вышел покурить, а он спит. Ну я его и прогнал. А вообще сейчас беспокоиться особо не о чем. Всем на меня плевать.
-Послушай, гениальный, самая большая ошибка – это недооценивать противника. Ты являешься знаковой, идеологической фигурой и если вывести тебя из строя, то Морино по - любому сядет на трон. Ты просил меня помочь тебе, а сам не даешь мне работать. Поэтому давай вспомним наши договоренности: ты выполняешь свою работу и не мешаешь мне выполнять свою. И делаешь в плане безопасности все, что я тебе скажу. По-другому не будет. Согласен?
Рябов колебался не долго:
-Согласен, Артур. Извини.
Когда кортеж подъехал к Думе было уже девять часов утра. Перед входом столпилась толпа репортеров и депутаты партии Речкина, которых, по распоряжению Дьякова, внутрь не пропускали.
То и дело слышались гневные выкрики, ругательства и проклятья. Когда толпа увидела выходящего из автомобиля и.о. президента, все внимание сразу же переключилось на него:
-Алексей Григорьевич, почему заседание закрытое? Почему не пускают внутрь депутатов партии Речкина?
-Друзья, на все вопросы вам ответит начальник моей службы безопасности – Дьяков Артур Борисович. А я, с вашего позволения, пройду и займу место на трибуне.
Толпу тут же отсекли СОБРовцы, очистив Рябову путь.
-Друзья, - взял слово Дьяков, - все эти меры предприняты в целях безопасности. Депутаты партии Речкина прежде чем попасть в зал заседаний подвергнутся дополнительной проверке.
-Посмотрите, что он говорит! Мы, народные избранники, обладающие неприкосновенностью, должны подвергаться унизительной проверке. Товарищи, демократия в опасности! Этот произвол надо пресекать! У Рябова на службе состоят отъявленные бандиты!
Не выдержав Дьяков ткнул Речкину кулаком в подбородок, от чего тот упал навзничь. Защелкали вспышки фотокамер, операторы передавали видео в прямом эфире. Толпа пришла в движение. Ситуация становилась опасной.
-Тварь ползучая, - кричал Речкин, - сука! Я тебя засажу! На всю жизнь, тварь, засажу!
К нему бросились соратники по партии и помогли ему подняться.
- К оружию! – отдал команду Дьяков и бойцы послушно ее исполнили. Лязгнули затворы автоматов, сим волшебным звуком мигом утихомирив даже самый ярый боевой пыл присутствующих.
-Значит так! Я являюсь начальником службы безопасности и.о. президента Российской Федерации. Пока господин Рябов не отстранит меня от занимаемой должности или пока не будет выбран новый глава государства, до тех пор я буду осуществлять свою деятельность так, как только я сам считаю нужным. Без личного досмотра никто из депутатов партии Речкина в зал заседаний не пройдет.
Повисло молчание.
«Сваливайте, - думал Дьяков, - сваливайте! Я унизил вас, растоптал, так сваливайте же!».
-Господа, - сказал Речкин, - мы видим в каком состоянии находится наша страна. И что в ней творится. В связи с этим я отдал приказ депутатам моей партии вооружаться для самозащиты и для защиты своих семей. Друзья, - обратился он к своим партийцам, - прошу вас сдать оружие людям бандита Дьякова и войти в зал заседания. Пусть нас унизили, но голос наш праведный у нас не отняли!
Депутаты послушно сдали оружие, в числе которого были и автоматы, и гранаты, и даже один пулемет и прошли в зал заседаний.
Проходя мимо Дьякова, Речкин шепнул ему на ушко:
-Я убью и тебя, и всю твою семью! – сказав это, он улыбнулся и на прощание помахал рукой журналистам.
Дьяков, подтолкнув его, вошел в Думу следом.
***
Рябов подождал пока все рассядутся по свои местам и более-менее успокоятся. Когда стало понятно, что депутаты способны воспринимать информацию, он посмотрел на стоящего позади Дьякова и начал:
-Сегодня великий день. Сегодня вы либо потопите страну окончательно, либо дадите ей шанс выжить, - Рябов посмотрел на будку операциониста, на монитор и продолжил: - потому что бездействовать дальше нельзя. Мы и так слишком долго выжидали, вели слишком мягкую политику и сегодня мы видим результат. Половина присутствующих депутатов пьяные, а о населении и говорить нечего. Это глобальная проблема и нет ей оправданий. Конечно, 27 декабря случилось страшное, но это уже случилось! Это произошло и ничего уже не исправить. Но мы можем добиться того, чтобы, по крайней мере, не стало хуже. Мы разберемся в причинах всех произошедших событий, мы накажем виновника и сделает это новый президент, которого выберут 14 марта. Скажу честно – искренне надеюсь, что это буду я. Почему? Потому что я на передовой. Я сам разгребаю все дерьмо и волочу вас за собой. Хотя это не совсем правильно. Вернее -совсем не правильно, так как вы, избранники народные, четыре сотни мудаков, которым дали власть и деньги, должны думать о народе и представлять интересы народа. Ну да ладно, это все лирика. Перейдем к делам. Перед вами пульты со знаком «+» и «-». Что вам нужно сделать? Вам нужно проголосовать за мой законопроект. Поясню сразу, в зале находятся 10 бойцов СОБРа, это моя личная охрана, и те, кто чересчур пьян, за тех проголосуют они. Пойдут и нажмут «+». Да, именно «+». Потому как этот закон вы сегодня примете. Говорю откровенно: кто будет против, того расстреляют прямо здесь. Страну надо выводить из кризиса и как раз этим я сейчас и займусь. А вы мне в этом поможете. Ясно?
-Что за закон? – спросил в микрофон Речников. – Предупреждаю Вас, господин Рябов, что я предпочту умереть, чем потакать желаниям тирана, который жаждет поработить народ.
-Артур, - обратился Рябов к Дьякову, - иди и вышиби ему мозги.
Алексей Григорьевич сказал это довольно-таки тихо, но сверхчувствительный микрофон позволил услышать сказанное всем присутствующим.
Речников и Дьяков мгновенно побледнели.
-Прости, Алексей Григорьевич, что ты сказал?
-И-д-и и в-ы-ш-и-б-и е-м-у м-о-з-г-и! – Рябов повторил приказ по буквам.
Дьяков не верил своим ушам и как вкопанный продолжал стоять на месте.
-Быстро, - рявкнул Рябов и Дьяков вышел из оцепенения. Он направился к верхним ярусам зала заседаний, на ходу вытаскивая пистолет из кобуры. По мере приближения Дьякова Речников встал и начал пятиться. Прятаться за спины соратников.
-Нет, нет, нет, - закричал он и, забившись в угол, сел на корточки и прикрыл голову руками, словно маленький ребенок. Дьяков подошел к нему вплотную и приставил пистолет прямо к голове. Не колеблясь, начальник службы безопасности и. о. президента РФ, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий выстрел, разнесенный эхом по пустующим коридорам здания Думы, и мозги одного из заговорщиков против России, одного из предателей, мозги гаденыша Речникова забрызгали стену и пол. Их никто и никогда не будет убирать, по ним просто будут ходить и постепенно они вотрутся в здание и станут неотъемлемой частью новейшей истории России и истории Государственной Думы.
Рябов подождал пока Дьяков вернется и займет свое место позади него.
-Итак, что я предлагаю? Я предлагаю принять «сухой закон». Каждому, кто будет употреблять спиртное, даже дома, будет налагаться штраф в размере пятисот минимальных размеров оплаты труда. Если платить будет нечем приставы должны отбирать имущество. Закон должен вступить в силу с завтрашнего дня. Голосуем.
Дьяков стоял буквально с открытым ртом. Ради чего погиб Речников? Ради чего?! «Сухой закон» - это еще одна лямка для народа и не факт, что ее вытянут. Что за бред? Дьяков не понимал логику Рябова. Да и была ли здесь логика? Что за бред?! Нужно выводить из игры Морино, бухать люди все равно не перестанут! Зачем вообще надо было собирать сегодняшнее заседание?
Голосование закончилось. Закон был принят.
-Поздравляю всех, вы сделали правильный выбор. О сегодняшнем маленьком происшествии с господином Речниковым рекомендую забыть. Спасибо, друзья, до новых встреч!
Сказав это, Рябов повернулся к Дьякову, подмигнул ему и пошел прочь. Когда Артур вышел из здания, кортежа уже не было…
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Сегодня утром по инициативе и.о. президента РФ Рябова Алексея Григорьевича был принят «сухой закон», налагающий беспрецедентные меры наказания за его нарушение: 500 минимальных размеров оплаты труда! Такую сумму среднестатистическая российская семья не зарабатывает и за год. У тех, кто не сможет заплатить штраф, будут отбирать имущество. Закон был принят в 10 часов утра по московскому времени и сейчас, в 21 час, мы можем наблюдать последствия. А последствия прямо противоположны тем, какие ожидали Рябов и депутаты. Закон поверг общественность в шок и вогнал ее в еще больший алкогольный ступор. Кроме того, непонятно как исполнение данного закона будет обеспечиваться, если сил правоохранительных органов хватает лишь на то, чтобы охранять неприкосновенность государственных объектов стратегической важности. Если верить последним слухам, то чекисты, осмелимся их так назвать, просто «берут на заметку» преступивших сей закон личностей и после выборов, когда страсти улягутся, меры к ним все же будут применены. С вами была Сара Браун, специально для СNN».
***
Морино, посмотревший этот выпуск новостей, открыл бутылку шампанского и стал пить за победу. На что рассчитывал Рябов, выпуская такой закон – непонятно совершенно. Однако с уверенностью можно констатировать тот факт, что он поставил крест на своей политической карьере и на возможности стать президентом. Рябов, по мнению пьяного народа, выступил против народа и стал персоной нон грата. События стали развиваться даже лучше, чем было задумано первоначальным сценарием…
***
Город обесточился. Как? Почему? Ответов на эти вопросы так никогда и не найдут. Встали троллейбусы, замерло метро, погасли уличные фонари. Исполняющий обязанности президента Российской Федерации проводил у себя на кухне экстренное совещание при свете свечей. Рябов сидел за столом, а напротив него – Лекало. То, что минуту назад предложил Алексей Григорьевич было предательством. Предательством по отношению к Денису.
Минуту назад из сердца этого молодого человека разом исчезли идеализм, максимализм, вера в гуманность и человеческую доброту. Минуту назад Лекало прошел школу жизни и получил на выходе красный диплом.
Теперь перед ним открывались невиданные просторы, невероятные перспективы, только надо впустить в душу новых попутчиков – черствость, расчетливость и цинизм.
«Ты пристрелишь его», - вот что сказал Рябов. И сказал обыденно, буднично. И вправду, Дэн, чего ты завелся?! Ты просто вышибешь ему мозги, даже с пола собирать их не придется! Бах, и все! И место генерального прокурора тебе обеспечено. А что? А как ты рассчитывал жить, мой мальчик?! Как? Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц! А Морино не ждет нападения. По крайней мере, сейчас. Важно, что именно сейчас он не ждет нападения. И именно сейчас закончилась регистрация кандидатов в депутаты. И алкоголик Василий Тимирязев, сосед Рябова, успел сегодня с утра зарегистрироваться. Так что бах и все! Все проблемы решатся. Разом. Ты пойдешь, все будет гладко, тебя никто не знает. У тебя все получится! У тебя непременно получится убить человека!
Лекало икнул. Рябов смотрел на него пристально, многозначительно, не мигая. Он старался подавить пацана, загипнотизировать его. Разговор идет тет-а-тет. Без свидетелей. У Лекало нет ни поддержки, ни опоры. Только клопы, невесть откуда появившиеся в квартире и теперь преспокойно расхаживающие по ней, могли нарушить единство душ. Душ этих решающих судьбу страны людей.
-А…, - начал было Лекало, но Рябов перебил его, положив на стол «Беретту».
-Вот. Пушка шикарная. Безотказная. Осечек не бывает. Последняя модель – пробивает чуть ли не танковую броню. Приходишь туда ровно в два часа. Дверь в посольство будет открыта. Поднимаешься на второй этаж. Идешь направо. Последняя дверь. Вот ключ, этот гринго запирается на ночь. Открываешь дверь, подходишь и убиваешь. Только одна просьба, прежде чем выстрелить посмотри ему в глаза. Будет накрыт одеялом – открой. Но ты должен убить его наверняка. Без осечек. Хочешь – разбуди его, но ты должен убедиться, что это он. Убедишься – вали суку не мешкая! Дальше бросаешь пистолет там и уходишь. Вот глушитель.
Лекало взял в руку пистолет, привинтил глушитель, проверил обойму. Затем встал, сунул пистолет за пояс и, не прощаясь, ушел. Рябов закурил…
***
Лекало припарковал свой джип около Новинского Пассажа. Выйдя из машины, он закурил, но уже после двух затяжек выкинул сигарету. Нервы были перенапряжены.
Денис пошел по направлению к главному входу в посольство. Как и обещал Рябов, двери были открыты. Лекало вошел и тут же наткнулся на спящего на посту охранника.
-Вот млять-перемлять, - выругался про себя Денис и пошел дальше. Поднявшись по лестнице на второй этаж он двинулся направо и, дойдя до последней двери, вытащил ключ. Крайне осторожно, стараясь не произвести ни звука, Лекало вставил его в замочную скважину, повернул и тихонько толкнул дверь. Раздался противный скрип… Лекало зажмурился…
-Кто здесь? – раздался голос Морино.
Лекало не медля полез за пистолетом.
-Кто здесь? – Морино начал кричать. Он вскочил с постели и зажег свет. – Кто здесь? Кто здесь? - Он повторял это до тех пор, пока не увидел нацеленный на него пистолет.
-Ты пришел убить меня?
Руки Лекало дрожали, оружие буквально ходило ходуном.
-Не делай этого, прошу тебя, я ни в чем не виноват. Прошу тебя, не убивай меня... Не убивай меня! Не убивай меня!
Морино начал кричать. Неистово. В этом крике слышался ужас, ужас от предвкушения неминуемой смерти.
Лекало схватил оружие двумя руками.
-Не убивай меня! – кричал Морино. – Не убивай меня!
«Птчик» - дуло выплюнуло пулю, которая на бешеной скорости помчалась вперед, надеясь встретить на своем пути, в качестве преграды, человеческую плоть, чтобы принести ей смерть.
-Нет! Нет! Нет! – Морино бегал по комнате, вопя словно резаная свинья, а зажмурившийся Лекало все жал и жал на спусковой крючок. Но пули летели мимо…
Все, кроме одной. Выпущенной самим Морино, когда тот успокоился и понял, что у убийцы закончились патроны, а он, словно в припадке, все жмет и жмет на спусковой крючок. Морино подбежал к тумбочке, вынул оттуда пистолет и выстрелил. Лекало умер мгновенно. Он даже не успел понять, что произошло. Его глаза были зажмурены и пуля, попавшая прямо в лоб, так и не позволила им открыться…
***
Рассвет застал Рябова прямо за кухонным столом. Алексей Григорьевич спал, положив на сложенные руки свою голову. Сон был на удивление крепкий, бывший Генеральный проспал как младенец, и только когда первые лучи солнца пробудили его, вместе с ними внезапно нахлынуло чувство необычайной тревоги.
-Где Лекало? – спросил Рябов сам у себя и машинальным движением нажал кнопку на телевизоре.
-Да, можно утверждать, что это своеобразное джентльменское соглашение, - по центральному российскому телеканалу в прямом эфире показывали интервью с Морино, – соглашение между моими деньгами и моим сердцем. Ни в коем случае я не призываю вас совершать какие бы то ни было действия, я просто хочу вам помочь. Я искренне болею и переживаю за российский народ, за этот чудный народ с грандиозной историей, и как плоть от плоти этого народа я готов бескорыстно отдать вам все. Именно все, что у меня есть. Неужели я буду почивать на своих миллионах-миллиардах, тогда как русский народ страдает. Я заработал мое состояние своим умом, а не украл, да-да, именно украл народное достояние – нефть, газ и тому подобное, как это сделали ваши так называемые олигархи, я добыл эти деньги своим честным трудом, своим горбом и мозолистыми руками и я хочу поделиться этими деньгами с вами. Для чего? Для того чтобы вы могли забыться, отойти от этой ужасающей реальности, которая повсеместно и круглосуточно окружает нас. Каждому желающему, кто придет в мои региональные штабы и принесет пустую поллитровку на месте незамедлительно выдадут 500 рублей на покупку новой. Не надо кощунствовать – я не спаиваю народ, я просто помогаю обыкновенному русскому мужику пережить кризис. Кризис, которого еще не знала мировая история. Спасибо.
Рябов быстро оделся и спустился во двор. Кортеж уже ждал. Дьяков вылез из джипа и словно галантный швейцар помог занять Алексею Григорьевичу место пассажира.
-Ты видел? – спросил Рябов.
-Нет, только слышал. По радио.
-Где Дороженко?
-В Останкино.
-Значит, мы едем в Останкино. Быстро.
Водитель, кивнув, увеличил скорость и уже через пятнадцать минут кортеж въезжал на территорию Останкинской телебашни.
-А вот и сам Рябов, - указывая на кортеж, шепнул на ухо своему начальнику Сидни Шлакбурн.
-Привет, куриный брат, - Морино помахал рукой вылезающему из джипа Рябову и на прощание послал ему воздушный поцелуй.
-Сука, - процедил сквозь зубы Алексей Григорьевич и, вынув пистолет, несколько раз выстрелил по удаляющейся машине Альфреда. – Ну, сука, совсем страх потерял!
Зайдя в телебашню, Рябов подошел к охраннику и сказал:
-Дороженко ко мне, быстро.
Охранник отошел и что-то сказал в рацию. Буквально через несколько секунд перед Рябовым предстал улыбающийся Антон Павлович.
-Что лыбишься, тварь, за сколько ты меня продал? – Рябов передернул затвор и приставил пистолет ко лбу Дороженко. Воцарилась тишина. Улыбка моментально сползла с губ командующего взводом кремлевского полка. Сглотнув, он шепотом произнес:
-Я Вас не продавал, Алексей Григорьевич, видит Бог не ведаю я причины гнева Вашего.
-Я давал тебе приказ о том, чтобы по российскому телевидению крутить только советские комедии. Круглосуточно. CNN, BBC – это меня не волнует, такие каналы есть у 3% россиян. Но сегодня утром я включил канал «Россия» и увидел, как Морино в прямом эфире дает интервью. Сколько тебе, мразь, заплатили, чтобы ты нарушил мой приказ?
-Алексей Григорьевич, мне вчера вечером Денис Лекало позвонил, сказал, что сегодня ночью все проблемы решатся. Я ему поверил, а утром приехал Морино и попросил эфир. Я подумал, что вы обо всем договорись. Я не знал, Ал…
Раздался выстрел и офицер, командующий взводом кремлевского полка, упал под ноги своего убийцы – исполняющего обязанности президента Российской Федерации.
Звук выстрела вывел всех из оцепенения, раздались крики, Дьяков бросился к шефу и отобрал у него оружие:
-Ты, что, урод, совсем озверел? Штабелями всех будешь класть? Что, тварь, власть почувствовал?
-Да, мать твою, штабелями всех буду класть если понадобится! И тебя не пощажу. Потому как не для себя, для Родины, гнида, стараюсь. И не смей вставать на моем пути - убью!
Рябов оттолкнул Дьякова и, окинув взглядом всех присутствующих, сказал:
-Когда убили Влада Листьева по всем центральным телеканалам целый день показывали его фотографию с подписью: «Убит Влад Листьев». Теперь будете показывать обрамленный кровью флаг России с надписью: «Отчизна в опасности. Приходи трезвый в штабы Рябова Алексея Григорьевича и узнай, что ты можешь сделать для своей страны». Показывать круглосуточно. Больше ничего. Вплоть до 14 марта. Периодически будем проводить теледебаты, хотя я и считаю, что они никому не нужны. Однако уважить международных наблюдателей надо. Всем все понятно? Вопросы?
Вопросов не было.
-Каждый из присутствующих здесь несет персональную ответственность за исполнение данного приказа. В случае неисполнения – смерть.
Рябов развернулся и пошел к выходу. Только сев на заднее сиденье машины он немного пришел в себя. Рядом с ним сел Дьяков:
-Не стоило его убивать.
Рябов закурил:
-Я знаю. Психанул.
-Дай закурить.
Рябов молча протянул ему сигарету.
-Слушай, Алексей Григорьич, а где Лекало?
-Нет его больше. Точка. Забудь.
Дьяков сильно затянулся. Некоторое время оба молчали.
-Куда едем?
-Фиг его знает. Надо штабы какие-то делать. Людей загонять в них. Вот урод, это же подкуп. Прямой подкуп избирателей. Это ясно, как Божий день.
-Так подай в суд, - предложил Дьяков.
-А это вариант! И его законно можно будет снять с предвыборной гонки. Точно. Поехали в Конституционный Суд.
-Он в Питере, шеф.
-Твою мать! Тогда так: вези меня домой, я поработаю дома, надо людей мобилизовать, а ты дуй в Питер и подавай заявление. Требуй скорейшего рассмотрения дела. Понял?
-Да.
-Тогда поехали.
***
Добравшись по скоростной трасе до Северной столицы и зайдя в здание Конституционного Суда, Дьяков понял, что совершил промах. Страна пила, по-черному, и пройдясь по пустым коридорам, в которых гулко отдавался каждый его шаг, Артур Борисович пришел в отчаяние.
Однако, как только он вытащил телефон, чтобы набрать Рябова, в одном из дальних кабинетов послышалась вполне внятная речь. Зайдя туда, Дьяков обомлел: зал для судебных заседаний был наполовину полон. И полон он был нормальными, адекватными людьми. Судья зачитывала решение и кинула на него мимолетный взгляд поверх своих очков, тем самым продемонстрировав, что появление Артура Борисовича ей явно не по душе.
-Решение Суда сторонам понятно? – спросила она, и, посмотрев на утвердительные кивки головами, удалилась к себе в комнату.
Люди единым потоком стали неспешно покидать зал судебных заседаний и буквально вытолкнули Дьякова наружу, оттоптав ему при этом все ноги.
Артур Борисович пошел прямиком в судейскую комнату.
-Добрый день, - бодрым голосом поздоровался командир отряда СОБР и, взяв стул стоявший у стены, сел напротив судьи.
Женщина, уже в возрасте, с наметившийся сединой в густых волосах, устало сняла очки и, бросив их на стол перед собой, произнесла:
-Мужчина, брать тут нечего. Все уже вынесли до вас. Поэтому я считаю, что дальнейшее ваше пребывание здесь бесперспективно. Понятно?
Дьяков решил пошутить (уж очень он обрадовался, проехав почти 400 километров, узнав, что Конституционный Суд все же работает):
- А вы меня как женщина интересуете!
Лицо судьи вспыхнуло, она тут же вскочила со своего стула и попятилась к окну:
-Ну, знаете ли… Вы в здании Суда!.. Фемида вас накажет! После того, как Россия воспрянет вас найдут! Слышите, вы, мерзавец, вас найдут!
С этими словами она подбежала к Дьякову и со всего размаха залепила ему звонкую пощечину.
-Подонок! Гад! – женщина продолжала бить его, словно разъяренная тигрица, защищающая своего отпрыска, потом вдруг ахнула и, заплакав, осела на пол.
Дьяков понял, что шутка не удалась и почувствовал свою вину. Он смотрел, как вздрагивают в такт всхлипываниям плечи этой немолодой уже дамы, и почувствовал к ней жалость. Он присел рядом с ней на корточки и по - сыновьи приобнял. Эх, лучше бы он этого не делал! Судья Конституционного Суда Российской Федерации по происхождению была итальянкой и честь для нее была превыше всего. Вытащив откуда-то из бесчисленных складок своей мантии шариковую ручку она безжалостно всадила ее в икроножную мышцу Дьякова и, убедившись, что она засела там глубоко, вцепилась зубами ему в ухо и откусила его! Командир отряда СОБР заревел от боли, и, вытащив пистолет, направил его на забившуюся в дальний угол кабинета женщину.
Кровь хлестала фонтаном, когда он, с силой опираясь на письменный стол, с трудом поднимался с пола:
-Ах ты, сука, мразь поганая, - зло прорычал Дьяков и кинул к ногам женщины свою ксиву доверенного лица Рябова. – Читай падаль, это же какая у тебя должна быть самооценка, чтобы, когда по всей России полно ни черта не соображающих красивейших баб, я пришел трахать тебя, старуху?! Читай!
Судья подняла с пола удостоверение и пробежала по нему глазами:
-И чем же я могу Вам помочь, Артур Борисович?
-Примите иск, пожалуйста…
-Мария Альфредовна, - представилась судья.
-Мария Альфредовна.
-Конечно, господин Дьяков, Вы присаживайтесь, пожалуйста, - мягким голосом предложила она, указывая ему на стул. – Не умеете вы, политики, шутить. А в вашем деле это важно. Последствия-то плачевными могут быть. Понимаете, Артур Борисович? «Не умеешь – не берись!» - как говорили в старину. В чем суть иска?
-Иск на Морино. В своем последнем интервью он прибегнул к подкупу избирателей, поэтому мы хотим снять его с участия в президентской гонке. Вообще, все указано в этих бумагах.
Судья взяла предоставленные материалы, внимательно их изучила и, в конце концов, сказала:
-Хорошо, заседание будет завтра. Я думаю, что ваши претензии оправданы. Судебное заседание состоится, - она просмотрела свой ежедневник, - в одиннадцать часов утра. Вас устроит?
-Да, конечно. Я сообщу об этом Морино.
-Не стоит. Это прерогатива суда. Конечно, наш штат запил, но, как Вы могли заметить, не в полном составе. До завтра, - судья поднялась с места и протянула Дьякову на прощание руку. – Всего доброго и… простите, если что не так.
Дьяков поднялся, зажимая ладонью рану на ноге:
-Все так. До завтра, Мария Альфредовна.
Выйдя из здания суда, командир отряда СОБР сел в свою машину и заехал в аптеку, где выбрал себе пластырь, зеленку, вату и перекись. Обработав раны, он подошел к разбитому холодильнику и вынул оттуда бутылочку черничного сока.
-Чтоб глазки лучше видели, - сказал про себя Дьяков и осушил бутылку. Поставив ее рядом с открытым кассовым аппаратом, он покопался у себя в карманах, нашел там мелочь, которую и кинул на пол прямо перед собой. Потом, ухмыльнувшись, сел в машину и по мобильному телефону набрал номер Рябова. На восьмом гудке исполняющий обязанности президента Российской Федерации взял трубку:
-Да.
-Это я, шеф.
-Я догадался. Как наши дела?
-Все в порядке. Заседание завтра в одиннадцать утра.
-Отлично. Как тебе судья? Хороший мужик? Я, если честно, думал, что ты там никого не найдешь. Оказывается, не все бухают.
-Судья – женщина. И трезва как стеклышко.
-Вот те раз! Надеюсь, ты с этой мадам хорошо поговорил? Сумел ее очаровать, старый гусар? – иронично спросил Рябов.
-Сумел, да еще как! – так же иронично ответил Дьяков. Эта самая ироничность и недоговоренность впоследствии сыграют с ними очень злую шутку.
-Давай, возвращайся в Москву и ко мне домой. Хотя, нет. Езжай в Останкино. Собери всех, кто еще способен передвигаться. Также западных журналистов. И вези всех в Питер. Я хочу, чтобы завтрашнее судебное заседание прошло в прямом эфире по всему миру. По нашим российским телеканалам надо с периодичностью в час давать анонс завтрашнего судебного заседания. Морино оступился и мы обязательно этим воспользуемся. Политическую казнь этого ублюдка мы покажем в прямом эфире! Вот будет потеха! И никакие международные наблюдатели не посмеют предъявить нам претензии!
Да уж, международные наблюдатели претензии действительно не предъявят! В этом ожидания Рябова оправдаются на сто процентов.
***
Рябов прибыл на заседание в половину одиннадцатого утра и увидел перед зданием Суда огромную толпу репортеров.
Как только появился кортеж исполняющего обязанности президента защелкали фотовспышки, заработали видеокамеры, а джип Алексея Григорьевича со всех сторон обступила толпа, грозясь перевернуть машину.
СОБРовцы моментально вклинились в беспорядочные ряды людей, оттеснив их для беспрепятственного прохода главы государства в здание Суда.
-Алексей Григорьевич, - закричали репортеры, идущему сквозь толпу Рябову, - если Морино сегодня снимут, то из кандидатов останетесь только Вы и никому не известный господин Тимирязев. Это означает, что сегодня в этом здании фактически огласят результаты предстоящих выборов, поскольку они ни для кого уже не будут составлять ни малейшего секрета. Вы уже ощущаете себя победителем?
Дьяков подталкивал Рябова вперед, но Алексей Григорьевич внезапно остановился и предпочел ответить на вопрос:
-Какое бы ни было решение Суда мы не можем предугадать на сто процентов результаты выборов. Россия – демократическая страна и выборы президента есть волеизъявление народа. Если люди впоследствии проголосуют за меня, значит, такова будет их воля. Но никто не даст гарантий, что они не предпочтут моей кандидатуре кандидатуру Василия Тимирязева. Спасибо.
Рябов вошел в здание Суда, орущая толпа ринулась за ним. Бойцам Дьякова стоило огромного труда удерживать людей, рвущихся на заседание. Однако к одиннадцати утра все успокоились и при появлении судьи дружно встали.
-Судебное заседание по иску Рябова Алексея Григорьевича к Альфредо Морино о защите избирательных прав, в составе председательствующего судьи Гамзатовой Марии Альфредовны, при секретаре Хачатуряне Ашоте Маисовиче объявляю открытым. Прошу садиться.
Все сели. Судья разложила на столе бумаги и в течение нескольких секунд молча их изучала. Потом тяжело вздохнула и поверх своих очков окинула зал. Стрекотание фиксирующей происходящие события аппаратуры усилилось.
-Где Альфред Морино или его представители? – спросила судья.
Секретарь Ашот Маисович моментально поднялся с места и отрапортовал:
-Повестка была вручена Морино лично в руки.
-Что ж, - протянула Мария Альфредовна, - можно было бы предположить, что господин Морино задерживается по пути из Москвы в Питер, но, к сожалению, дороги свободны от пробок. Значит, будем расценивать это как неуважение к суду.
-Ну что же Вы, госпожа судья, я Вас очень уважаю. Просто через такую толпу довольно тяжело пробиться.
В зал вошел вышколенный Морино, одетый в светлый пиджак, белую рубашку, с розой в петлице и элегантным шелковым шарфом на шее. За ним следовал неказистый старичок, который обеими руками прижимал к себе дипломат.
-Прошу вас, господа, занимайте ваши места.
Морино на пару со старичком заняли места слева от Рябова. Алексей Григорьевич переглянулся с Дьяковым и на лицах обоих появились улыбки.
-Господин Морино, Вы ознакомлены с сутью дела.
Старичок буквально вскочил со своего места:
-Мой клиент ознакомлен с предъявленными ему обвинениями. Мы желаем заявить ходатайство о переносе заседания на месяц, так как считаем, что лишь по прошествии данного срока мы сможем объективно рассмотреть все обстоятельства дела.
-Возражаю, Ваша честь, - поднялся с места Рябов, - я подозреваю, что господин Морино всего лишь хочет затянуть процесс.
-Садитесь, господа, возражение принимается. Дело должно быть рассмотрено в кратчайшие сроки, то есть сегодня.
Рябов смотрел на улыбающегося во весь рот Дьякова и думал лишь об одном: «Тебе только вчера откусили ухо и повредили ногу, какого же рожна ты улыбаешься? Неужели ты настолько патриот?».
Улыбающийся Дьяков думал иначе: «Что, сука, чувствуешь вину свою? Покалечила мужика, карга старая? Вот теперь поработай на нас немножко».
Самое страшное, что в своих мыслях ошибались оба.
-Стороны хотят сделать какие бы то либо заявления?
-Нет, - ответил сухонький старичок, представляющий интересы Морино.
-Нет, - ответил Рябов.
-Хорошо, тогда Суд, ознакомившийся с материалами дела, удаляется для вынесения решения. Всем встать.
Удар молотка и уходящая в свою комнатку Мария Альфредовна упивается своей властью над людьми…
-Забыл спросить, Дьяк, что у тебя с ухом-то?
-Да так, Алексей Григорьич, с бабой поцапался.
-Красивая баба-то?
-Да не, старуха уже.
-В некрофилию потянуло, Борисыч? Чувствуешь, что при такой работе конец близок?
-Ну что конец близок – это ты прав. А по поводу бабы… Я хотел, она – нет. Вот и вышел момент…
-Загадочный ты какой-то, Борисыч. Ну да ладно.
Рябов кинул взгляд на Морино: американец сидел неподвижно, с застывшим лицом и скрещенными на груди руками. Старичок что-то шептал ему на ухо.
-Встать, Суд идет – возвестил секретарь.
Как только вошла Мария Альфредовна, старичок вскочил с места и заверещал:
-Ваша честь, прошу обратить внимание, что в своем телевизионном выступлении мой клиент четко сказал, что не призывает совершать какие бы то ни было действия, а лишь хочет помочь российскому народу. Следовательно, мы не можем усмотреть здесь…
-Сядьте, - рявкнула судья Гамзатова и старичок, казалось, ссохся еще больше и стал похож на мумию.
Морино нервно кашлянул.
- Суд, в лице председательствующего судьи Гамзатовой Марии Альфредовны, при секретаре Хачатуряне Ашоте Маисовиче решил в удовлетворении исковых требований Рябова А.Г. к Морино А. о защите избирательных прав – отказать. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Рябов вскочил с места. Он не верил в реальность происходящего. Алексей Григорьевич посмотрел на Морино, который так же был ошарашен решением судьи. Морино буквально сидел с открытым ртом и безостановочно моргал глазами. Рябов перевел взгляд на сидящего Дьякова и увидел, как с его лица медленно сползает улыбка, а ее место занимает отвратительная гримаса ненависти и злобы.
Рябов все понял, но ничего уже нельзя было изменить. Бабская сущность всегда остается бабской сущностью, и когда ты думаешь, что конфликт исчерпан, это может быть совсем не так. Если бы только Дьяков конкретно рассказал шефу о вчерашнем инциденте, Рябов бы ночью сорвался в Питер, вытащил судью из постели и начал бы ползать у нее в ногах, вымаливая прощение. И вымолил бы! Непременно! Но Дьяков не сказал ничего. Этот тупой, аполитичный ублюдок, всю свою жизнь привыкший развивать лишь самые низменные инстинкты, посчитал, что если баба его покалечила, то она теперь у него в долгу. Идиот! Она же не просто так набросилась на тебя! Не просто же так судья, уважаемый человек, откусила Дьякову ухо! Ах, какая ошибка! Какая ошибка! Наисерьезнейший промах! Нокдаун! Полный нокдаун!
Морино обступили журналисты – счастливый, с блаженной улыбкой на губах он давал интервью. Да, он – победитель. Он выиграл этот процесс, да еще как! Судья не дала ни малейших пояснений! Да, это – победа!
А побежденный, раздавленный и униженный Рябов, склонив голову и пытаясь не зарыдать, быстро продвигался к выходу, чтобы скрыться в черной тонированной бронированной машине и чтобы хоть на время отречься от этого беспощадного мира…
-Надо подать на него в Суд за клевету, мерзавец, хотел опорочить мое честное имя! Бандит! – эти слова, произнесенные Морино перед журналистами, еще долго, до самых выборов будут транслироваться по всем телеканалам по всему миру. Это были последние слова, которые услышал Рябов, покидая зал суда...
***
Дьяков отпер дверь своим ключом и вошел в квартиру.
-Алексей Григорьевич! – крикнул он, снимая туфли. – Вы уехали, даже меня не подождали, разве так друзья поступают? – Дьяков заглянул в одну комнату, во вторую и, наконец, добрался до кухни.
Рябов сидел за столом, перед ним стоял стакан и пустая бутылка из-под виски. Еще насколько бутылок валялись на полу.
-Ух, Григорьич, даже не закусываешь? Это плохо. Плохо пить в одиночестве, а если при этом еще и не закусывать так это вообще труба.
Дьяков взял табуретку и сел рядом с Рябовым.
-Может тоже выпить? – спросил Дьяков, допивая остатки виски прямо из бутылки. – Алексей Григорьевич, а чего ты молчишь? Думаешь, что виноват я? Виноват. И вины своей, прошу заметить, не отрицаю. Но надо же что-то делать, надо как-то жить дальше. И жить, я подозреваю, надо хорошо. Да, пускай мы проиграли, но завтра выиграем. И послезавтра. Это еще не конец. Еще почти месяц до выборов. Григорьич, возьми себя в руки, давай команды, активизируй всех!
Рябов смотрел на него стеклянными глазами и ни одной эмоции не отразилось на его лице. Неожиданно он встал во весь рост, положил руку Дьякову на плечо, тяжело вздохнул и прошел к кухонному стеллажу. Оттуда он вынул еще две бутылки, поставил их на стол, открыл и налил себе полный стакан. Поднес его ко рту, потом кивнул сам себе, словно неожиданно о чем-то вспомнив, взял с подоконника грязную кружку, поставил ее перед Дьяковым и до краев наполнил ее спиртным. Потом шумно выдохнул, залпом осушил стакан и сел за стол, положив голову на скрещенные руки. Дьяков внимательно наблюдал за ним и только после того, как прошло минут десять, а Рябов оставался неподвижен, Артур Борисович выпил свою порцию благородного напитка и налил себе еще.
Они пили десять дней. Пили по-черному. Пили со всей страной. Пили до тех пор, пока до дня потери суверенитета РФ не остался ровно месяц.
Один месяц до потери суверенитета РФ
Когда человек в запое и в запое длительном, то его перестает волновать абсолютно все. Его перестает волновать, как он выглядит, что он делает, о чем думает. Вот и Рябова с Дьяковым не обошла эта участь. Двухнедельная щетина, которая чесалась так, будто там завелись полчища блох, грязь по всему телу, воняющая мочой одежда, и полное безразличие к окружающей действительности.
Наших героев от неминуемой гибели спасла простая случайность, а именно – у них закончились запасы спиртного. Поэтому, хочешь не хочешь, а пришлось им выбираться на свет Божий.
Едва выйдя на улицу, они тут же наткнулись на множество, буквально десятки баннеров с физиономией Морино и призывом за него голосовать.
-Во, - сказа Рябов, указывая на плакат, - урод заморский.
-Да пошел он в жопу, Григорьич. Пойдем лучше водяры возьмем.
До ближайшего магазина было не больше трех минут ходьбы, но Рябов с Дьяковым преодолели этот путь за пятнадцать. Когда они все-таки дошли до супермаркета, то с удивлением обнаружили перед ним толпу.
-Мудаки!
-Ублюдки!
-Твари бюрократические!
Толпа была настроена агрессивно: из разбитых окон магазина выкидывали на улицу остатки витрин и товаров, несколько мужиков отчаянно пинали кого-то ногами.
-Ребят, - спросил Рябов у первого попавшегося алкаша, - а что здесь происходит?
-Да беспредел полнейший происходит, брат. Вот видишь каким ублюдком наш прокурор бывший, Рябов этот, сука, оказался. Довыеживался он с Морино, не давал жить человеку, а теперь нам пить нечего?
-В смысле?
-В прямом – даже пива в магазинах нет. Не завозят.
-Почему?
-Да кто ж его знает, мужик, знаю только, что с судом с этим, который уродец Рябов затеял, Морино обиделся. Теперь даже деньги обещанные за тару не дает. Да даже если б давал, все равно вот уже как три дня магазины пустуют. Говорят на Плешку пять раз в день приходят грузовики с «Джентльменским соглашением», но там очередь нереальная.
-Так ведь завод взорвали, который «Соглашение» делал.
-Взорвали, да и черт с ним. У америкосов оказывается стратегический запас был, вот Морино и вымолил его для нас.
-Понятно, - сказал Рябов и, приобняв Дьякова, пошел домой.
Едва войдя в квартиру, Алексей Григорьевич сразу же включил телевизор и попал на новости:
«Беспорядки вспыхивают по всей территории России. На эту минуту абсолютно все заводы, в том числе подпольные, по производству алкоголя разграблены. Обезумившие люди не останавливались ни перед чем на пути за каплей спиртного. Массовые беспорядки выливаются на улицы городов, где россияне в припадках необратимого бешенства буквально крушат все на своем пути. Причем никто даже не пытается им помешать. Сотрудники правоохранительных органов и элитных спецподразделений охраняют наиболее важные государственные объекты и не собираются разбираться с ситуацией на улицах городов. Так же на данную минуту ничего не известно о Рябове Алексее Григорьевиче, до сих пор исполняющим обязанности главы государства. Он пропал сразу же после заседания в Конституционном Суде, где проиграл иск, поданный к Альфреду Морино. Вместе с Рябовым исчез и Дьяков, его «правая рука» и ближайший соратник, так что Россия сейчас осталась, как говорится, «без хозяина». Да… Вот именно в эти минуты, было объявлено принятое решение на проходящем сейчас в Вашингтоне саммите, в котором участвуют главы более чем ста стран мира. Это решение таково: «В целях стабилизации ситуации на территории Российской Федерации прекратить с данным государством любые торгово-экономические отношения и, это особенно важно, в первую очередь прекратить поставки спиртного». Хочется добавить, что ежедневно на площадь трех вокзалов в Москве, в народе именуемую «Плешка», ежедневно приходят десятки фур с водкой «Джентльменское соглашение». Еще порядка двухсот автомобилей сейчас на пути к столице Российской Федерации и эти автомобили последние. Не сложно представить какая бойня сейчас разразится за водку «Джентльменское соглашение», которую каким-то непостижимым образом специально для России сумела сохранить Америка. Мы будем держать Вас в курсе происходящего. Сара Браун, специально для СNN».
Рябов выключил телевизор и на несколько минут воцарилась тишина. Потом Алексей Григорьевич произнес:
-Силовики страну не сдают, но сколько они еще продержатся - непонятно. Борисыч, надо вступать в игру. Народ восстает, бунтует, если оставить все как есть пропадем и мы, и наша страна. Надо что-то делать.
Дьяков ответил не сразу:
-Делать что-то надо, но… Не опоздали ли мы, Леша?
Рябов тяжело вздохнул:
-А у нас выбора нет. Опоздали или нет, будет видно, когда глотки начнем грызть. Офицеры, дававшие присягу, с нами, а значит не все потеряно. Пускай бунтуют сто сорок миллионов, лишь бы хоть десять тысяч вояк-патриотов были за нас. Тогда выстоим.
-Смотри, Алексей Григорьевич, ты командир, ты и командуй. Я по - любому за тобой последую.
-Отлично, тогда завари кофе, я пойду в ванную, приведу себя в божеский вид. А потом и ты за мной последуешь.
Через минуту из ванной доносился шум воды, а на кухне варился крепкий ароматный кофе.
***
Морино торжествовал: страна буквально в его руках. Нация постоянно пребывает в пьяном угаре, а сейчас, когда ее лишили спиртного, пришла просто в бешенство. Черная пропаганда на телевидении, клеймящая позором Рябова работает превосходно. Наряду с этим по «ящику» крутят одну «чернуху», которая воздействует на воспаленное сознание, вызывая у человека приступы агрессии и толкая его на необдуманные поступки. Альфреду понравился план, предложенный Сидни Шлакбурном, советником из ЦРУ – запустить остатки «Соглашения» и отрезать ввоз в страну любого алкоголя. Бойня, которая сейчас начнется за грузовики, будет необыкновенно кровавой. И выкосит еще несколько десятков тысяч русских, хотя от пьянства уже погибло более половины населения страны. Рябов ушел в подполье, по всей видимости тоже запил, тем самым предоставив Морино широчайшее поле для деятельности. Силовики, потеряв главнокомандующего, словно крысы забились по углам и носа оттуда не кажут. Но так же как и к крысам к ним подходить опасно: грызун, припертый к стенке, от безысходности обязательно прыгнет на противника и в этом последнем прыжке попытается убить его. А у силовиков все военные объекты страны под контролем. Но ничего, как только пройдут выборы эти «сыны Отечества» будут ему, Альфреду Морино, в ножки кланяться и все желания исполнять…
***
Когда Рябов с Дьяковым вышли из дома было десять часов вечера. Они прошли к автостоянке и обнаружили, что автомобиль Алексея Григорьевича, как и остальные машины, сожжен.
-Твою мать, как же мы отсюда выбираться будем? – спросил Рябов и пожалел об этом. На звук его голоса из-за дома вышли около десяти человек с палками, арматурами и прочей атрибутикой уличных бойцов.
-Ну-ка, мужики, ясны соколы, подайте братьям на пропитание, - еле ворочая языком обратился к ним здоровяк. Он был под два метра ростом, с намотанной на руку велосипедной цепью.
Дьяков сделал шаг ему навстречу и тем самым закрыл собой Рябова.
-Мужики, башка болит, неделю пили, давайте по-тихому разойдемся. А?
Вместо ответа здоровяк замахнулся на него цепью, а его подельники, приняв этот жест за призыв к атаке, бросились вперед. Дьяков среагировал мгновенно: в прыжке он ударил носком стопы здоровяка в подбородок, отчего тот, сделав в воздухе три сальто назад, без сознания рухнул на землю. Обычно когда в такой компании вырубаешь самого главного, то остальные разбегаются. Сейчас же мозг людей был настолько разрушен алкоголем, что разом притупились все чувства, в том числе и чувство опасности, и они бросились на Дьякова, буквально ревя от злобы.
Рябов стоял в оцепенении и наблюдал как толпа остервенело бьет командира СОБРовцев и не предпринимал никаких действий. Но внезапно на самого Алексея Григорьевича налетел один из нападавших и бывший Генеральный получил ощутимый удар дубиной по голове. Уже в падении он догадался вытащить пистолет и выстрелам Артура Борисовича начали вторить выстрелы Рябова.
Расстреляв целую обойму, Алексей Григорьевич зарядил вторую и начал палить уже по трупам, приговаривая:
-Ну суки, ну уроды поганые!
Дьяков аккуратно поднялся с земли, подошел к шефу и опустил его руку с пистолетом. Патроны вновь закончились, но Рябов все продолжал и продолжал жать на спусковой крючок.
-Успокойся, Григорьич, все нормально, все позади.
Из-за поворота выскочила машина с зажженными фарами и понеслась прямо на них. Дьяков навел на нее пистолет и уже приготовился стрелять. Автомобиль затормозил. Дверь открылась и оттуда вылез мужчина в черном костюме. На дворе стояла ночь и лица было не разглядеть.
-Ба, какие люди и уже в передряге. С утра отъехал посты проверить на Лубянке, а вы уже набедокурить успели. Привет, Борисыч, вижу вернулось руководство наше.
-Бренд… Вовка Бренд, - Дьяков с силой обнял своего сослуживца. – Так вы все это время дежурили у нашего дома?
-А то! «Пост сдал, пост принял», - говорил Бренд, усаживая их в машину. – А как иначе? Надо же нам было надеяться, что вы все же за голову возьметесь, а то без надежды-то никак! Да и вы молодцы, решили все-таки еще побороться. Алексей Григорьевич, куда ехать-то? Основной штаб у нас в Бутырской тюрьме.
-Ну значит, господин Бренд, едем в тюрьму. Интересно звучит.
-Без проблем, господа, домчимся за десять минут. Дороги свободны: машин нет, а по пьяным ездить даже весело. Ощущаешь работу амортизаторов, понимаешь за что деньги платил!
Рябов смотрел в окно и видел полыхающие здания, толпы вооруженных примитивным оружием людей, вступающих в горячие драки, и горы, буквально горы трупов…
«Неужели мы опоздали? Неужели это конец?» - спросил сам у себя Рябов и понял, что в любом случае он не простит себя за то, что в такое ответственное для Родины время он не стоял на передовой, пытаясь противостоять врагу, и дал погибнуть миллионам ни в чем не повинных людей…
***
В эти дни жизнь в Бутырке не затихала ни на минуту: сюда стекалась вся информация о положении дел, отсюда совершались вылазки в город, сюда приходили добровольцы, которые готовы были послужить на благо Родине.
Рябов очень удивился, когда увидел сидящих за компьютерами татуированных людей:
-А это что за контингент такой? – спросил он у Бренда.
-Это заключенные, которые схлопотали пожизненный срок и отсидели не менее двадцати лет. Не знаю почему, но крыша у таких от пьянства не съехала, поэтому мы предложили им немножко поработать на нас. А потом, если Вы, Алексей Григорьевич, станете президентом, своим указом отпустите их восвояси.
-Хорошо, а остальные заключенные? Что с ними? Почему не привлекаете?
-Их бесполезно привлекать. Они в таком же состоянии, в каком сейчас находится практически все население нашей страны. Мы приняли решение, буквально позавчера, расстрелять всех заключенных.
-Радикальное решение. Вы взяли на себя волю лишить жизни несколько тысяч человек?
-Взяли. И не несколько тысяч, а несколько десятков тысяч человек. И если бы не лишили мы их, то они лишили бы нас. Так что все по справедливости. Алексей Григорьевич, у людей крыша конкретно съехала. Это уже не люди. Это просто зомби какие-то. И живы они сейчас только потому, что Морино рассчитывает на их голоса. Других причин я не вижу.
-Ясно. Что с Останкино?
-С Останкино – полная беда. Мы туда не вмешиваемся. Нам бы оборонку отстоять! А в Останкино работают специалисты. В основном – западные. Крутят чернуху и новости раз в три часа показывают. В общем, нагоняют соответствующую депрессивную атмосферу. Да, кстати, вчера вечером теледебаты прошли. Морино так уделал этого алкаша, ну, как его…
-Василий Тимирязев.
-Точно, Тимирязев. Так вот, дебаты были настолько жаркими, Морино так на него наседал, орал, в общем, умер Вася Тимирязев прямо в студии на глазах у телезрителей от разрыва сердца.
-Как умер?
-В смысле? Говорю же: от разрыва сердца.
-Значит, теперь нас с Морино двое.
-Да вас и было двое с самого начала. К чему уж тут душой-то кривить, шеф?
-Ладно, значит так. Надо выделить мобильную группу и захватить Останкино. После этого убрать всю чернуху. Будем смотреть советские комедии.
Дьяков ухмыльнулся:
-Просто дежа вю какое-то, шеф.
-Наплевать. Людей надо переключать на позитив. Кроме этого… Предвыборные ролики Морино по телевизору крутят?
-Крутят.
-Вот. Убрать и их.
-Так наблюдатели разорутся, - сказал Дьяков.
-Плевать. У меня страна в коме. Проиграю выборы - буду себя за локти кусать: почему не сделал это, почему не сделал то? Лучше уж нагородить по полной, а потом будь что будет. Если слишком много думать – свихнуться можно. Поэтому будем действовать. И еще одно. Армия должна быть в полнейшей боеготовности. Ради Отчизны я собираюсь выиграть эти выборы, а это многим не понравится. Поэтому нам предстоит защищаться.
-Армия готова всегда.
-А Вы не знаете, господин Бренд, что у нас с населением?
-Вы имеете в виду падеж скота?
Рябов с Дьяковым сморщились и Бренд понял, что пошутил плохо. Но, в общем-то, абсолютно верно.
-Ну, - попытался исправиться он, - по нашим данным, а статистику мы пытаемся вести, осталось около ста миллионов человек.
-Ого, - присвистнул Дьяков, - сто миллионов! Эта цифра служит дополнительным доказательством того, что в случае избрания Рябова война неизбежна.
-Значит, - резюмировал Алексей Григорьевич, - будем сражаться. Первым делом захватите Останкино. Далее надо убрать с улиц все баннеры. Да, хотя бы баннеры, о листовках я молчу.
-Есть, - сказал Бренд и побежал исполнять приказ.
***
Телевизионный выпуск новостей:
«Добрый вечер, дорогие телезрители! С вами Сара Браун, специально для CNN. Беспрецедентные события разворачиваются сейчас в самом сердце Российской Федерации, ее столице – Москве. Силовые структуры, руководствуясь, по некоторым данным приказом Рябова, с помощью оружия захватили телецентр Останкино и прекратили вещание всех телеканалов. Повторюсь – это был вооруженный захват, несколько человек были убиты. Похоже, что, проспавшись, Алексей Григорьевич Рябов, исполняющий обязанности главы государства, бороться с похмельем решил самым радикальным способом. Видно, что этот демон в человеческом обличье, долгие годы успешно маскировавшийся под маской уважаемого человека, юриста и борца за справедливость, наконец-то решил обнажить свое истинное нутро и залить страну кровью своих же подданных. Мировая общественность, международные наблюдатели – все, абсолютно все шокированы и возмущены действиями тирана. От Гаагского трибунала его спасает лишь то, что он пока еще является главой государства и баллотируется. Но как только результаты выборов будут оглашены, в тот же момент, смею надеется, справедливость восторжествует и Рябов будет предан суду. Сара Браун, специально для CNN».
***
Морино прибывал в бешенстве: он раскидывал вещи по кабинету и неистово орал на своего помощника от ЦРУ:
-Объясни мне, Сидни, что ты за идиот такой? А? Объясни, потому что я никак этого понять не могу! Ну не хватает у меня мозгов, понимаешь, не хватает! Как можно было отдать Останкино? Как? Рябов на две недели был в ауте! На две, мать твою, недели! А ты за сутки потерял все чего мы добились! Понимаешь, ты, чучело, ты все потерял! Все!
-Ал, давай не будем пороть горячку, - сказал Шлакбурн и пожалел: в ту же секунду в него полетела пепельница.
- Горячку ты уже спорол, и я спорол, когда согласился взять тебя на работу!
-Ух ты какой крутой! Попробовал бы не взять!
-Ну и сука же ты, Сидни! Какая же ты тварь! Ты думаешь, что ты крутой? А, мразь? Думаешь, что крутой? Да ни фига ты не крутой! Вот позвоню сейчас Джону в Вашингтон и скажу, чтоб ты брал своих головорезов и бежал отбивать телецентр. И ты побежишь. Уверяю тебя, что побежишь! Проверим?
Сидни Шлакбурн, капитан ЦРУ, понимал, что в военном ведомстве приказы могут быть в том числе абсолютно дебильные. А если учесть всеобщую предвыборную истерию, то вариант, который озвучил Морино, вполне возможен.
-Нет, Альфред, я прошу тебя не делать этого.
-То-то же, придурок, вот так и будешь у меня на цыпочках теперь ходить. Что нам делать, мистер Шлакбурн?
-Один великий сказал: «Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Выжди. А потом, когда ситуация прояснится, решишь». У нас по стране идут двести фур отравы. «Джентльменское» выстрелит сейчас не хуже чем в 2015. Только тогда рынок ребятам пришлось захватывать, а сейчас конкуренции нет вообще. За бутылку люди начнут воевать. И во что выльется это противостояние – большой вопрос! Может погибнуть сотня человек, а могут тысячи и даже десятки тысяч. Мы не знаем, как выстрелит эта партия, но что она выстрелит – сомнений нет. А для пущего эффекта, можно подзадорить народ. Гранаты, к примеру, раздать. У нас в подвалах посольства их около тысячи ящиков лежит. Если бы кто узнал – давно бы на воздух взлетели.
-Правильно мыслишь, Сидни. Надо развернуть гражданскую войну в России, да такую, чтоб дух захватило. И запереть русских на границе – пускай как пауки в банке перегрызутся. При таком раскладе о выборах забудут все. Даже Рябов. А мы будем помнить. И выиграем. Обязательно выиграем. Свяжись с нашими – узнай, где сейчас караван с водкой. Потом выберем точку встречи, проанонсируем событие и раздадим участникам гранаты. Ну а дальше – как пойдет.
Шлакбурн улыбнулся:
-Что-то мне подсказывает - пойдет как по маслу!
***
-Эта баба, Сара Браун, - сказал Рябов, прихлебывая чай, - каждый раз приносит мне плохие вести. Каждый раз, когда мировая общественность возмущена моими действиями я включаю телевизор и попадаю на CNN, где вещает эта стерва. У меня даже возникло ощущение, что мы связаны какими-то невидимыми нитями. Телепатически, если хочешь. Наверное, если я проиграю выборы, то она сдохнет вместе со мной.
-Ну, - поморщился Дьяков, - откуда такой пессимизм? Выборы ты не проиграешь, а даже если и так – в петлю что ли полезешь? Да и при чем тут она?
-Она сделала карьеру на несчастьях России. Как и я… Я же теперь глава государства. Да и не выжить мне, если поиграю. Гаага сожрет меня с потрохами, так же как Хусейна, Милошевича и ублюдка Жбанкова. Или просто какой-нибудь россиянин с поехавшей крышей заточку в подворотне в бок воткнет. Я чувствую, что умру. Понимаешь, Дьяков, это конец. Хэппи энда не будет, мы же в России живем.
-Григорьич, посмотри правде в глаза: телевидение мы под себя подмяли, Морино, на сколько это было возможно, урезали, людей с улиц в дома загнали. Пить им нечего. Все более-менее стабилизировалось.
-Ты разве не видишь, Дьяков? Это же затишье перед бурей.
-Перед какой, мать твою, бурей? У тебя паранойя!
-Может и так. Ладно, пойду прилягу. Голова раскалывается.
Рябов поднялся, чтобы уйти, в этот момент Дьяков включил телевизор.
-О, «Любовь и голуби». Сейчас посмеюсь хоть. Оставайся, Григорьич!
Внезапно фильм прервали и объявили:
«Экстренный выпуск новостей. Сейчас через Тверь проходит караван с водкой «Джентльменское соглашение». На фурах, в качестве маскировки, нанесены надписи: «Мороженое». Тверитяне уже заблокировали проезд и с минуты на минуту должен начаться штурм, в ходе которого люди могут завладеть более чем миллионом бутылок с первоклассным спиртным».
-Ну что, мать твою, кто тут пессимист?
Дьяков ошарашено смотрел на Рябова и не знал что ответить.
-Ну что, мудак, глазами хлопаешь? Половину людей в Тверь посылай! Быстро!
В комнату влетел Бренд:
-Слышали?
-Слышали! Узнай какая сука это пропустила в эфир и расстреляй не только ее саму, но и всю семью вырежи. Найти виновных! Покарать нещадно! Дьяков, не сиди, бери людей – езжай в Тверь! Быстро! Мы уже опоздали!
***
Двести фур заняли всю улицу Советскую. Голова колонны остановилась как раз напротив стадиона «Химик», который уже наполняли тысячи людей. Жалкая горстка военных, двадцать человек из местной части, с автоматами стояли рядом с фурой.
-Уберите заграждение. Уберите машины с дороги! – кричал офицер собравшимся. – Расходитесь!
В части было двести человек, но команды из Центра не поступало, поэтому основные силы еще не подтянулись.
-Беркут… Беркут, - раздалось шипение в рации, - это Белка. Высылаю к вам подмогу.
-Белка. Я – Беркут. Подмогу жду.
-Сколько людей?
-Тысяч пять.
-Поступила команда удержать груз любой ценой. Как понял, Беркут?
-Вас понял.
Водитель фуры нажал на клаксон – раздался противный звук, оглушивший многих.
-Братва, бей падаль поганую! – раздалось в толпе и первые ряды смельчаков бросились на военных. Но зря. Безо всяких предупредительных выстрелов огонь был открыт на поражение. Около сотни человек полегли за несколько секунд.
-Я сказал: расходитесь! К грузу никого не подпущу!
Толпа все разрасталась: со всех сторон подходили новые люди.
-Дай хоть одну фуру нам! – раздалось в толпе.
-Я сказал: расходитесь.
Дальше никто не решался сказать хоть слово. Ситуация была накалена до предела. Только тяжелое дыхание присутствующих нарушало возникшую тишину.
-Ну, суки, ни себе – ни людям. Ну и хер с Вами! – это крикнул Шлакбурн, одетый в лохмотья. Крикнул, выдернул чеку и бросил гранату.
Раздался жуткий взрыв, который унес жизни всех двадцати военных, также убил около двух сотен человек гражданского населения, и искалечил вместе с грузом и водителями три фуры.
-Мочи всех, братва, режь, взрывай! – раздалось в толпе и сотни гранат разом взлетели в воздух.
Взрывы были такой силы, что воронки, оставленные в асфальте, были величиной с трехэтажный дом. Фуры, наполненные «Соглашением», в котором содержался «Сугол», детонировали не хуже гексогена или тротила, унося с собой тысячи и тысячи жизней.
Сам Шлакбурн едва выжил – взрывной волной его отбросило на стену стадиона и в следующий момент огромный кусок асфальтового покрытия врезался ему в плечо, буквально вырвав огромный кусок плоти.
План ЦРУ сработал на все сто - началась гражданская война. Самая настоящая гражданская война. И началась она с Твери. С момента первого взрыва стало ясно, что ни одна из фур не выживет, как не выживет и груз. И когда люди, получившие свободный доступ к гранатам это поняли, когда они осознали, что последняя порция спиртного, последняя надежда растаяла как дым и в дыме же исчезла, тогда они осатанели. И начался хаос. Самый настоящий хаос. Апокалипсис. Двадцать тысяч гранат были взорваны за час и от города остались только руины. Толпа захватила военную часть, а значит, захватила и оружие: автоматы, пистолеты, даже три танка.
Бригада Дьякова остановилась в Клину, когда стало известно о разгроме Твери, и было принято решение стоять в городе насмерть и не пропустить людей к Москве.
Подняв по тревоге все части в городе, а так же запросил поддержку из Солнечногорска и Зеленограда, Дьяков выстроил оборону города.
Все магистрали, все дороги были перекрыты. Людям был отдан приказ стрелять на поражение.
***
Экстренный выпуск новостей:
«Сегодня в России началась гражданская война. Фуры, проходившие через Тверь, были атакованы, но все закончилось не так, как предполагали участники нападения. Груз был взорван. Полностью. Гранатами. По предварительным данным гранаты, в количестве двадцати тысяч штук, поступили из Генштаба ВС РФ по личному приказу Рябова. Люди, поняв, что груз уничтожен, обозлились и направили все силы на уничтожение нынешней власти. Бунтующие буквально уничтожили город, стерли его с лица земли, не оставив ничего. По имеющейся информации Дьяков засел на подступах к Москве, в Клину, и будет стоять насмерть, но не подпустит бунтующих к столице. Неизвестно, как отреагирует на развивающиеся события мировая общественность, но это мы узнаем в самое ближайшее время. Сара Браун, специально для CNN».
***
Морино торжествовал: еще несколько миллионов убитых русских плюс через несколько часов к ним прибавятся несколько миллионов обиженных. Все идет как нельзя лучше. Только почему-то Шлакбурн не выходит на связь…
***
Бренд убил виновника телевизионного сообщения и каждого второго работника телецентра. Теперь уж точно никому не повадно будет. Только уже поздно…
Бренд принес Рябову голову продавшейся твари, но главу государства это не успокоило…
-Нам конец, Бренд. России – конец. До выборов неделя. Мы проиграли. Ты сын своей страны?
-Да.
-Тогда ты должен выжить. Ты должен дожить до дня голосования и убить Морино. Сразу после выборов. Понял?
-Да.
-А теперь иди и помни, что твоей страны уже нет. Твой народ уничтожили. Твою память предали. Больше нет ничего. Скрывайся. Но в судный день выйди из тени и нанеси удар. Прямо в сердце.
Бренд со всей страстью пожал руку Рябову и удалился...
***
Экстренный выпуск новостей:
«Мировое сообщество с некоторой робостью, но все же приняло решение в отношении Российской Федерации. Учитывая начавшуюся гражданскую войну гражданам РФ, а так же гостям этой страны, запрещается любое передвижение по миру. Для них закрыты все границы. И воздушные, и наземные, и морские. Они закрыты до тех пор, пока ситуация в России не стабилизируется. То есть мы не можем назвать конкретной даты – 14 апреля, день выборов, так как бунтующий народ не успокоится в один день. Точно так же как войска под предводительством Дьякова могут не признать результаты выборов и продолжить войну. Из самой гущи событий, специально для CNN, Сара Браун».
***
Люди, надеющиеся спастись за рубежом, были лишены этой последней надежды. Прямо на вокзалах… В зонах вылета, в зонах отправления… И когда они видели лица своих детей, искаженные гримасами отчаяния и страха, тогда они становились готовыми на все. И на убийство, в том числе… Люди, сетуя на работников аэропортов, вокзалов убивали всех, буквально каждого встречного и громили все на своем пути. Вот в эти-то минуты, в минуты боли и отчаяния, по всей России стали пить и одеколон, и средство для мытья посуды и даже бензин. Все что помогало забыться, хоть на мгновение, или сбежать пусть даже в ад от этой ужасающей действительности, все было на вес золота. И даже дороже. Дороже самой великой ценности – человеческой жизни.
Превращались в руины города, люди убивали друг друга с неимоверной жестокостью, и Дьяков, за три дня до выборов, встретил удар бунтующих в Клину.
Это был великий бой, но уже никто не сможет воспеть его для потомков. Жалкая горстка смельчаков, около тысячи офицеров, людей, свою жизнь посвятивших служению Родине умирали с честью. С осознанием этого слова они жили, с ним же и умерли. Эти 998 смельчаков отбили атаку трех миллионов. Нет, не людей, а уже зомби-убийц и умерли от ран, только тогда, когда стало ясно, что натиск остановлен.
Дьяков вспомнил, что хотел разделаться с Рябовым после того, как его изберут президентом, но… Странная штука жизнь! Артур Борисович Дьяков, командир отряда СОБР, умер во имя Отчизны со святой верой в сердце. Верой в то, что Рябов, народный избранник, глава государства все-таки сможет противостоять этому заговору…
И Рябов попытался…
***
В последний день до дня голосования Альфред Морино и Алексей Григорьевич Рябов провели теледебаты. Они пришли в Останкино в семь часов вечера, когда их доверенные лица уже установили на главных площадях уцелевших городов гигантские телеэкраны. Все понимали, что эта беседа будет самой значимой за всю историю России.
-Привет, Ал, - спокойно произнес, сидя в кресле, Рябов.
-Добрый вечер, господин Рябов, - ответил американец.
-Мы оба осознаем, что уже завтра все будет по-другому. Наступит совсем иная жизнь и этот наш разговор еще долгие годы будут вспоминать потомки. Они будут вспоминать каждое сказанное слово, будут вспоминать интонацию, с которой оно было произнесено. В общем, мой дорогой оппонент, мы уже вошли в историю. И завтра станем ее неотъемлемой частью. И с завтрашнего дня нас начнут судить. За все, что мы сделали.
Морино кивнул.
-Я предлагаю тебе поговорить начистоту. Без обиняков и условностей. Нам уже поздно опасаться за последствия. Завтра один из нас станет героем, а второго начнут линчевать. Так будет и ничего не изменить. Да и разговор этот вряд ли на что-то повлияет. Я удивлюсь, если нас смотрят хотя бы десять миллионов человек. Поэтому давай забудем, что мы политики, публичные люди, выкинем эту чушь из головы и поговорим начистоту.
-Я согласен.
-Отлично. Был ли заговор против России?
-Был.
-И то, что мы видим сейчас – это его последствия? Так?
-В какой-то мере.
-И какова же конечная цель?
-А Вы, Алексей Григорьевич, не догадываетесь?
Рябов грустно усмехнулся.
-Захватить власть в стране?
-В общем-то, да. Только не просто захватить власть, но еще и удержать ее. История ясно дала понять, что в России живет великий народ. Народ, который до этих пор не удавалось победить никому! Монголы, Наполеон, Гитлер – всегда русские скидывали проклятое иго и насмерть стояли за свою Родину.
-И вы решили взять нас измором?
Морино улыбнулся:
-Ты действительно думаешь, что я отвечу на этот вопрос?
-Понятно. Тогда позволь я расскажу свое виденье ситуации: проанализировав исторические данные, вы осознали, что силовой захват государства отметается. И разработали, а потом воплотили в жизнь, превосходный план, который позволил вам, по прошествии многих лет, взять страну, как говорится, голыми руками.
Морино с улыбочкой смотрел на Рябова и молчал. Алексей Григорьевич продолжил:
-В принципе, все понятно. Вот только не дает мне покоя один вопрос: при чем тут водка «Джентльменское соглашение»?
-А Вы, господин Рябов, считаете, что она тут причем?
-Наверняка. Я думаю, что первоначальный план был подсадить страну на наркотик. И в роли этого самого наркотика в данном случае выступала водка, в которую вы добавляли какое-то вещество, вызывающее сильнейшее привыкание. Грубо говоря – вы решили споить страну.
-Да ладно Вам, господин Рябов. Не надо делать из нас таких уж гениев зла. Я не могу раскрывать все карты, но скажу, что мыслишь ты правильно. Только ты не понимаешь одной очень важной детали. Твоя страна уже была спившаяся. Россия, когда ее решили окончательно поставить на колени, развалилась, сгнила изнутри. Ее оставалось только подтолкнуть и все. Что мы и сделали. Но убили Россию такие как ты! Вот ты Рябов, вместе со своими сослуживцами, что вы делали, когда вашу Россию трахали все, кому не лень? А? Если вы скинули коммунистов на «ура», то почему так же на «ура» не скинули и демократов, после того, как поняли, что облажались. Когда поняли, что вас обманули ваши же руководители? А? Почему, ответь мне, Рябов, только честно? Почему? Почему вы сидели по кабинетам и старательно растили взяточников? Почему вы, прокуратура, сидели на жопе и спокойно наблюдали за тем как марают милицейский мундир и со временем произошло то, что должно было произойти – никакого уважения к силовикам не осталось. И доверия не осталось.
-Силовики и милиция – разные вещи.
-Да одно все, Рябов, одно. Был ли заговор? Был. Но в рядах самих русских. И заговор гениальный. Надо было вам книжку Клефина «Февраль, 29» в школах в обязательную программу вводить, тогда бы, возможно, встали бы у вас мозги на место. А так… Вы сами себя обманули. Сами себя. Дипломаты ваши оказались мудаками, руководство - такое же. Ни уважения, ни страха, как при Сталине, к вам давно не осталось. Только «русские – свиньи». Потому что это действительно так. «Страна требует героев – ****а рожает дураков!». Это вы придумали, сами про себя. И чего же ты хочешь, Рябов? Второго шанса? У вас были сотни шансов все изменить! Сотни! Тысячи! И ничего вы не изменили! Так зачем же голосовать за тебя: безликого, безголосого и апатичного? Ты сам-то за себя проголосовал бы? Думаю, что нет. Уверен в этом. Так не лучше ли дать шанс нам, американцам, которые добились всего, которые живут лучше всех, которые первые в мире. Вы продали нам Аляску, как она теперь живет? В сорок раз лучше, чем вы! В сорок раз, Рябов! У нас бомжи по улицам не бегают! У нас сбываются мечты! Действительно сбываются. И если ты желаешь своей стране добра, то пускай и ваши мечты сбудутся. Смирись! Не мешай нам!
Морино вышел из кадра, вышел из студии, а Рябов, как вкопанный, сидел на месте. Ему стало понятно, что он проиграл эти выборы. Проиграл очень давно, вместе со всем российским народом…
***
Экстренный выпуск новостей:
«Дорогие друзья, сегодня великий день. Сегодня день, когда Россия избрала президентом Альфреда Морино, человека, зарекомендовавшего себя, как человека слова и дела, авторитетного бизнесмена и талантливого политика. Его уже поздравил Джон Хомрад, новый президент США, так же избранный сегодня. Я открываю бутылку шампанского, чтобы выпить за здоровье и удачу Альфреда Морино!».
В прямом эфире Сара Браун откупорила бутылку шампанского… Ее муж, оператор CNN Федор, снимал все происходящее...
Внезапно откуда-то появилась толпа и накинулась на Сару. Пребывая в состоянии шока, Федор продолжал снимать, как его любимую буквально разрывают на части из-за шампанского. Затем озверевшие люди стали убивать друг друга за эту бутылку и после того, как остался только один, он выпил благородный напиток и набросился на Федора. Выпавшая из рук камера продолжала транслировать все происходящее в эфир… Она показывала, как человек из человека выпивает всю кровь…
***
Рябов открыл комод, вынул оттуда табельный пистолет и выстрелил себе прямо в сердце.
Спустя десять дней после потери суверенитета РФ
Черный пиджак, белоснежная сорочка, черный галстук, черная трость в руке… Волосы зачесаны назад… Пронзающий взгляд из-под длинных черных ресниц… Губы застыли в полуулыбке…
-Меня зовут Илья Третьюхин. Я - гений. Я усовершенствовал знаменитую формулу Менделеева и превзошел его. Я не просто произвожу водку, я произвожу мечту. Вы платите копейки за первоклассный национальный напиток, после которого вас не будет мучить похмелье, который не оказывает пагубного влияния на печень и мозг, который просто дарит вам праздник. Мое лицо на каждой бутылке. Мое имя вам известно. Я не прячусь. Я – бизнесмен. Если вас не устроит качество моего товара или я вас в чем-то обману, то придите ко мне и набейте мою холеную рожу. Покупая мою водку вы заключаете со мной джентльменское соглашение о том, что за ваши деньги вы получите настоящее торжество!
Кто-то нажал кнопку на пульте и экран телевизора погас. Воцарилась тишина. За огромным дубовым столом, который стоял посредине просторного кабинета с отделанными мрамором стенами, в дорогих кожаных креслах сидели трое.
Все были одеты с иголочки: дорогие костюмы, сверкающие бриллиантовые запонки… Все трое были властителями этого мира.
-Да, Илья Александрович, - растянуто произнес Джонни Хомрад, попивая виски, - это ж какую надо иметь жажду славы, чтобы после всего случившегося вернуть себе настоящее имя?
Третьюхин улыбнулся. Тридцать два бриллианта делали улыбку в буквальном смысле ослепительной.
-Оставь его, Джонни, - мягко произнес седовласый старик, который являлся мировым «серым кардиналом». – Илья волен делать все, что ему заблагорассудится. Он это заслужил.
-Но подожди, папа! Я просто хочу осознать пределы тщеславия нашего друга, - Джонни был пьян и старик, поняв это, досадливо поморщился. Не раз он ловил себя на мысли о том, что предпочел бы видеть Илью в качестве собственного отпрыска. Но Судьба распорядилась иначе. Эта распутная деваха с невероятнейшим воображением так нарисовала картину жизни обыкновенного паренька, что, в конце концов, он оказался за одним столом с самым могущественным человеком Земли. Обойдя на этом пути очень крутых соперников.
-Странная штука – жизнь. Тебе так не кажется, Илья? – спросил «кардинал».
-Кажется. Мне абсолютно все в жизни кажется странным и невероятным. К примеру то, что Ваш сынок – алкоголик, но тем не менее Вы посадили его на президентский трон США. Конечно я понимаю, что этот шаг укрепит его могущество и позволит сохранить капиталы, но… Все равно это кажется невероятным, поскольку есть же люди. Люди, которые живут, точнее – думают что живут, а на самом деле, сами того не сознавая, выполняют Вашу волю. Вам удалось осуществить весь план, скинуть президентские династии и в России и в Америке и каким путем?! Это просто немыслимо! Как можно было под носом у ЦРУ, ФБР, под носом у всего Пентагона производить то, что, в конце концов, подорвало всю систему, весь строй. В обеих крупнейших мировых державах одновременно!
Третьюхин развел руки в стороны и внимательно посмотрел на старика, словно призывая его вступить в диалог. Но «кардинал» лишь молча улыбался…
-Я преклоняюсь перед Вами. Перед Вашим умом. Перед Вашей мудростью. Теперь я понимаю все, что произошло за эти последние годы. И восхищаюсь Вашей выдержкой, Вашим самообладанием. Наверное, тяжело было решиться завербовать крупнейших мировых ученых, работавших на Правительство, если знать, что стоит хоть кому-то из них проговориться и все полетит к чертям? Но Вы рискнули. И пять лет жили в постоянном страхе. В страхе, что малейшая оплошность может похоронить весь замысел и Вас самого под его обломками! Пять лет! Невероятно! Но они все-таки создали «Сугол». И что это был за элемент? Никто не мог сказать наверняка! По двум причинам: первая – все уже были мертвы, а вторая – элемент создавали коллегиально и каждый ученый делал лишь отдельную часть. «Сугол» - это одно целое, сотканное из многих составляющих. А потом… Потом я… Вы заметили меня в театральной студии. Не знаю, чем я Вам так приглянулся, но… Я бы даже сам на себя не решился тогда поставить! Но Вы – гений! И это правда, чистая правда! Вы – единственный гений во всей этой истории. Джонни прав по поводу тщеславия. И Вы, и я это знаем. Именно тщеславие, жажда славы и денег, заставили меня предать своих друзей. Причем я предавал их медленно, постепенно… Сначала я предложил открыть лабораторию, потом осторожно подсунул Шарлову «Сугол»... А хорошо я сыграл, если учесть, что ни у кого не возникло даже мысли о том, что в водке присутствует наркотик, который вызывает сильнейшее привыкание! Это было шоу! Шоу моей жизни!
-Папа, - сказал Джонни, - его ждут. Илья, иди за своей наградой! Кончай разглагольствовать!
Но Третьюхин смотрел прямо в глаза «кардиналу» и шкурой чувствовал, что доставляет старику удовольствие. Это была грандиозная афера. Афера их жизни…
-Я был уверен в свойствах «Сугола», - внезапно заговорил старик, - все было рассчитано до мелочей. Я же учился на химика и гарантией того, что мое предприятие не раскроют служили мои знания. Моя гениальность. Только я смог соединить все труды ученых и свести их в единое цело – «Сугол». Этот страшный долгоиграющий яд, отрава… Он словно живое существо поселялся в тебе, завладевал всем твоим телом и, в конце концов, уничтожал тебя. Я знал все наперед… Все до мелочей! Я знал, что «Сугол» вызовет сильнейшее привыкание. Знал, что после нескольких лет его употребление надо будет резко прекратить…
-Взрыв на заводе. Кстати, это вещество, которым был пропитан мой костюм, растворяющееся при высокой температуре и обволакивающее все тело, этакий эластичный невидимый бронежилет, в котором даже взрыв атомной бомбы не страшен! Это вещество спасло мне тогда жизнь! И эта еще одна Ваша заслуга, за которую я Вам безмерно благодарен.
-Я знал, что прекращение потребления «Сугола» приведет к отторжению организмом любого спиртного. Ну а потом по накатанной: снова начнут пить и это послужит толчком к развитию тех микроорганизмов, которые поступали в человека вместе с «Суголом» и которые, в итоге, вызвали псевдобеременность, которая должна была и закончилась выкидышами. Ну и в завершение процесса – полнейшая деградация. Если бы не «Сугол» то до такого состояния надо было бы пить, не переставая, лет триста! Все пороки вылезли наружу: агрессия, апатия, в общем - полный набор! И безмерная , неконтролируемая тяга к алкоголизму, которая затащила в могилу миллионы разрушенных организмов! Да-а, ради этого стоило жить!
Старик закашлялся и, приложив носовой платок ко рту, увидел на нем сгустки крови.
-И умереть, наверное, стоит!
-А как ты, Илья Александрович, от Рябова на озере ушел? – спросил Хомрад.
-Просто повезло. Не знаю почему, но в тот день я впервые в жизни решил надеть бронежилет.
-Да, сукин кот, повезло. Если бы тебя тогда убили, то сразу отпала бы куча проблем. Премия к примеру.
-Прекрати! – рявкнул старик.
-Какого черта, отец? Ты все придумал и провернул, а он, проклятый лицедей, теперь разделяет наш успех!
-Понимаешь ли, сынок, он не просто лицедей. Он – человек, который позволил все это осуществить, талант которого позволил нам преподнести отраву людям в такой красивой обертке, что ослепленные ее красотой они не почувствовали вкуса. Его можно уважать уже…
Старик снова закашлялся. Тяжело... Глубоко… Маленькие капельки крови, вылетавшие изо рта, сотнями бисеренок ложились на поверхность стола….
-Он внес свой вклад…
Снова приступ кашля. Когда агония прекратилась, Третьюхин взял платок и осторожно вытер рот «кардинала». Потом по - сыновьи поцеловал его в лоб, поднялся и пошел к выходу из комнаты. Он прошел по длинному темному коридору, прошел навстречу софитам, видеокамерам и миллионам людей. Он шел навстречу своей Судьбе. Он чувствовал себя на вершине. Он – король мира! Он - победитель! Он – легенда!
Третьюхин вышел на сцену… Зал в двадцать тысяч зрителей стоя приветствовал его… Так же как приветствовали его миллиарды зрителей по всему миру у экранов своих телевизоров….
-…Третьюхину Илье Александровичу вручается… Нобелевская премия мира… за его вклад… в ослабление международной напряженности.
Третьюхин улыбнулся: видно и вправду он чего-то стоит в этой жизни, если заключил джентльменское соглашение с самим Дьяволом и никто не посмел его нарушить…
2008-2009
Джентльменское соглашение
© Copyright: Юджин Клефин, 2010
Свидетельство о публикации №210121400667
Свидетельство о публикации №210121400667
Рецензии