Коршун. Сказка...

Коршун.
 

Видение  1. Горечь.

-Проходи, касатик, сюда, садись на диванчик, вот так,- баба  Нюра встретила меня на пороге своего дома, и, не расспрашивая ни о чем, стала ворковать около меня. – А  бледый то какой да и горишь весь…
Да, я горел, горел адским огнем. Изнутри все полыхало и  казалось, что от этого моего пламени может начаться космическая катастрофа, взорвутся далекие звезды, полетят метеориты. Но об этом жарком и больном пульсаре внутри меня я не мог признаться, порой, даже себе.

- Милок, посиди, выпей вот чайку с травами,- баба Нюра протянула мне большую расписную  чашку с чаем. Ароматный и сладкий чай пах какими-то травами. Я больше не мог думать, не мог сопротивляться себе, я страдал.

Баба Нюра, известная в нашем городе гадалка, я слышал о ней, что она ведьма.
 А что я у нее делаю? Мысли путались, я пытался вспомнить, откуда я узнал ее адрес, как нашел ее дом, да и где он находится, в каком районе, а какой улице…

-Приляг, милок, тебе нужно отдохнуть, истерзал ты себя совсем. Ой как заполонила твое сердце боль, так и совсем ослепнет душа то....эх, голубчик мой, любовь не видишь-сердце не жалеешь, - она приложила к моему лбу прохладную и влажную ткань.-
Я свечечку зажгу, молитовку почитаю, ой, сердешный, как горит то душа,- нараспев говорила и тихо хлопотала вокруг меня баба Нюра.

Сквозь прикрытые, тяжелые веки я слышал, как она разливает какую-то дурманящую настойку, как зажигает свечи, как шепчет то ли молитвы, то ли заклинания какие-то…я неожиданно почувствовал легкость во всем теле, и,словно, стал парить...

Вдруг послышался звук музыки, это была кажется, виолончель, потом  всупила другая нежная мелодия, исполняемая на скрипке, нежно так, певуче. Откуда здесь музыка?

Слова, звуки проникали в мой мозг, как будто-бы откуда-то издалека.

-Сердце твое болит, душа полна обиды, ненависти, ревности, касатик мой.

-Ты полежи, отдохни, потом отойдешь от боли. Боль уйдет. Ты хочешь, чтобы боль ушла из сердца твоего? - Спросила она,  будто издалека.
-Да, не могу больше, дышать трудно…думать даже больно.
-Эх, касатик, черная любовь в тебя вошла, плохая, - вздохнула она,- такая к беде приводит… Ее отвести надо. Заговор тебе сделаю отводящий, забудешь зазнобу свою, вмиг успокоишься.
- Нет, хочу, чтобы она любила только меня,… меня… не его…-я шептал, как в бреду, почти сам не слышал своих слов.
-Да, тяжелая печаль у тебя на душе…это, голубчик мой, ревность в тебя  вошла,…она сама не уйдет, ее вырвать нужно с корнем. Отпей, милок, отварчика…
Она приблизила к моим губам, похоже, глиняный кувшинчик, так как на губах я почувствовал пористую поверхность. Напиток был горячим, но не обжигал, на вкус  был очень горьким, но аромат был приятным…травы, наверное…наверное полынь, мелькнула мысль и в этот миг  я почувствовал, как в  сердце проникла боль. Из моей груди вырвался стон.
- Что, милок, говори, говори, не молчи, что болит, отчего?
- Я ревную. Я жутко ревную. Я никогда в жизни так не ревновал. Я понимаю, что не имею права на ревность, но я ничего не могу с собой поделать. Это больше меня, сильнее меня, глубже меня…Она общается теперь только с ним,  она восхищается им. Восхищается не назло мне, не от нечего делать, а искренне. От всей души. Я не могу на это смотреть. Она отвечает взаимностью этому новому парню, Сергею. Когда-то она восхищалась только мной, только мной, только мной, толь…  Я готов убить его, я хочу изжарить его на углях.

- Любовь, милый, если входит в сердце женщины, раскаленными углями не выгонишь,- медленно с напевом произнесла баба Нюра и продолжила нараспев, как в сказке:- Иди в поле, там встретишь его, отдай его сердце коршуну. Имя коршуна  Фэенези… Позови его и не бойся. Я буду рядом, я помогу, не сможешь сам, не мешай мне тогда, иначе быть беде большой. Если начнешь жалеть того, чье сердце должен отдать, отдай тогда свое. Ступай и не оглядывайся,  да и не робей.  Я буду с тобой. -  Слова ее увязали в каком-то нарастающем звуке, это оркестр, исполняющий что-то, кажется из Вагнера, брал форте.
     Баба Нюра взяла меня за руку и я, неожиданно для себя легко встал. Она распахнула передо мною дверь, и я вышел на улицу. Что это за улица, где находится я так и не понял, прошел вперед и вот я уже оказался  в поле. Белое яркое солнце, сквозь белые облака холодно освещало снег, который громко скрипел под ногами, искрился  и слепил глаза.  Пройдя не сворачивая по полюметров 200, я заметил впереди серые, наполовину укрытые снегом скалы.  Вернее это были большие валуны, громоздящиеся бесформенной, гигантской горой. 
Блеклая мерзлая трава, ветки, торчащие из-под снега,  и голые кустарники окружали эту хаотичную груду. «Что это за местность?» снова подумал я, глядя в сторону  леса, выделяющегося на горизонте темной полоской.   

Вдруг все изменилось, ветер усилился, понесло поземку. Я увидел, как из-за  крайней, очень острой скалы вылетел на лыжах человек. Он пролетел несколько метров над грядой  и слету упал  в большой сугроб снега,  и сразу же  кубарем скатился к подножью. 
Я  побежал к человеку,  это удавалось с трудом, снег был глубоким.  Пытаясь ускорить бег до предела, я через некоторое время добрался  ближе, расстояние между мною и скалами, явно было больше, чем я предположил вначале.   На снегу,  вниз лицом,  лежал мужчина. На нем  был  лыжный комбинезон и лыжи, неестественно перекрещенные на ногах. Как раз в тот момент, когда я поравнялся с человеком,   вороны, которые кружили вдалеке над полем,  с громкими  и  негодующими криками подлетели и стали кружить прямо над ним.

Видение 2.  Встреча.

            Я наклонился и стал его переворачивать, в ответ на резкие мои прикосновения, он застонал.  Волосы сбились на лице и, смешавшись  со снегом и белыми хлопьями закрывали ему лицо. Но лицо его сразу показалось мне знакомым.  Боже, это же наш Сергей. Это он, совершенно точно, что он здесь делает?  А что, собственно, я здесь делаю? Я посмотрел на небо, видимо, в поисках Бога, или кого-нибудь, кто смог бы мне помочь. Было тихо, и только время от времени слышались крики ворон, которые доносились при  порывах  холодного ветра.   Вверху, прямо надо мной спокойно кружила парочка, как мне показалось,  ястребов, хотя я далек от знаний орнитологии.
      Неожиданно  сзади раздался голос  и  я , вздрогнув, оглянулся. В  шести-семи метрах от меня стояла, вернее,  висела в воздухе молодая женщина, ледяной ужас охватил меня. Когда я, вытаращенными от дикого изумления  глазами присмотрелся, то узнал в ней  бабу Нюру. Но как она была  красива!  Страшно красива!  Ее густые каштановые с медным отливом волосы свисали длинными локонами до колен, глаза сияли ярко-зеленым светом и были устремлены вверх, куда-то на скалы. Ярко-алые губы приоткрылись в какой-то демонической улыбке и приоткрыли белоснежные зубы.Розовые щеки были гладки и нежны, как яблоки. Я опешил, но, все же,  повернул голову в сторону скал, в ту же сторону, куда она смотрела. В этот миг  вновь раздался заунывный,  то ли крик, то ли песня, со стороны бабы Нюры, или той, которая еще совсем недавно была ею, а теперь была похожа на готическую  ведьму.  Голос звал протяжно и долго: «Фэээенези-и-и! Фэенезиии!»  По телу моему пробежали мурашки, Сергей по –прежнему лежал на снегу но, видимо, потерял сознание.
А ведьма продолжала голосить:
-   Выйди-и-и, приди-и-и, войди-и-и , закрути-и-и, ухвати-и-и, понеси через буреломы, буераки, канавы, коряги, с ревом, посвистом, лешим хохотом, орлиным клекотом. Тяжелыми стонами, вскриками...- быстро произносила она, видимо, заклинание, ибо иначе я бы не смог назвать этот речетатив....
      
Я наклонился и зял за руку  Сергея.  Пульс тонкой ниточкой дрожал в моей руке…

       Мимо меня и почти безжизненного тела  проплыла фигура бабы Нюры, и поднялась почти к вершине горы.  Нет, у нее не было ни метлы, ни бочки. Теперь она остановилась и, как бы стояла в воздухе. Волосы и одежда ее развивались на ветру . 
Сквозь вой и свист ветра я отчетливо слышал слова:

- В ребра ударило, в сердце вспенилось, рыком по горлу, по груди когтями, - продолжала она свое ужасающее действо,- взвихорилось, плеснуло в глаза волну желто-мутную горящими искрами, желто вокруг – с этими словами она стала раскачиваться и летать от одной стороны гряды до другой.
      Солнце над нами зашло за тучу, вокруг резко потемнело, налетел ледяной порыв  ветра,…снег вскружился  вихрями, глаза и лицо мне запорошили острые осколки льда и снега.

Из-за скалы послышался звук,  напоминающий крик коршуна или орла, но такой страшной силы, что кровь останавливалась в жилах..

А колдунья, продолжала свое дело и вертелась вокруг своей оси, и выкрикивала слова своего заклинания:
- Темно вокруг, туман вокруг, горит вокруг,… палит слюна, пьянее вина, жжет и душит, мысли глушит, стони и плачь, слез не прячь.

Я не мог произнести ни слова, ни крикнуть, не мог даже пошевелиться, глаза мне застилали слезы, руки немели, ноги сделались чужими и ватными... Это был како-то адский кошмар.

           Из-за  скалы, поднялся темный силуэт гигантских размеров. Тут из последних сил, я вышел из оцепенения,  схватил Сергея за одежду  и стал  трясти изо всех сил, он приоткрыл глаза и спросил тихо: «Где я?»
- Вставай, скорее, поднимайся, если можешь, бежим, Серега,- кричал я ему и продолжал трясти. Паника охватила меня, что это такое, черт побери, фильм ужасов наяву? Я подхватил его под мышки и попытался поднять на ноги, тело его вначале оседало, но все же я почувствовал, что он напряг мышцы.
Посадив его на землю, я быстро отстегивал его моно ботинки с лыжами и стащил  их  с его  ног. После этого я поднял его и посмотрел вверх. Там, по кругу, одновременно вращаясь вокруг своей оси, подобно гигантской юле носилась колдунья. Я увидел, как в воздухе прямо напротив нее появился синеватый овал неправильной формы и стал опускаться на полянку.
Тут мне послышалось – впрочем, может быть только послышалось, как кто-то сказал: –  Ох, знали бы вы как тут мерзко…

Видение 3. Сердце.

  Над скалами поднялся огромной величины коршун. Он открыл клюв и орал душераздирающим криком.
Около нас промелькнула летящая баба Нюра. Она остановилась и повернула ко мне голову, ее, казалось невидящие,  ярко зеленые глаза были устремлены на меня:
- Молчи, молчи, стони и плачь, слез не прячь, смеха оскал желтой змеей, кольцами вьется, в очах рябит, тугим жгутом чело стянул, сердце сосет, душу грызет, спину студит, в ушах гудит. Усни, упади, нет пути.

На глаза мне надвинулась темнота.  Я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли, и я повис, но в горизонтальном положении.  Я оглох, вокруг была темнота и пустота. Я больше ничего не понимал. Я, кажется, умер. Но нет, точно слышались бешеные звуки какого-то бубна, «Бут-там, бут-тум, бут - там, бут-тум». Это билось мое сердце. Но был еще какой-то шум.  Шум, так испугавший меня,  тем временем усилился, причем его источник, судя по всему с огромной скоростью летал кругами вокруг поляны. Оставаясь совершенно неподвижным, через некоторое время, я смог раскрыть глаза. Картина, которую  я увидал, была ужасающей.  Коршун поднял Сергея в воздух. Крылья коршуна издавали невероятный шум и подняли столбы снега, как настоящий вертолет.  Руки и ноги его свисали совершенно беспомощно. Затем, гигантская птица бросила его вниз на камни и стала опускаться на него. Когтем она придерживала его голову и одним ударом рассекла тело. Клюв птицы был в крови, на конце клюва висели куски мяса… Темень, которая сгустилась, не могла скрыть капель, которые летели вокруг на снег. Я застонал, но горло мое не издавало ни звука и, кажется, совсем потерял сознание….я провалился в полную темень.

Сколько я был без сознания, не могу себе представить, но то, что звук виолончели вернул мои мысли, и я тогда понял , что еще не умер. Тяжелые веки было трудно приподнимать, голова продолжала болеть, но я заставил себя посмотреть, что теперь творится в этом аду, в котором я нахожусь. Вокруг горели свечи. У окна сидела девушка и играла на виолончели. Мелодия была грустная. Кто это? Где Сергей? Что там произошло. Девушка подняла голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Она была очень красива, но видения, которые были еще в моей голове, не давали мне покоя.
- Где я?- это был первый мой вопрос и я уже бы не удивился, если бы услышал в ответ шипение змеи…
- Ты, Никита, у бабы Нюры - ответила она вполне красивым, молодым голосом.
- А Вы, кто? Где баба Нюра?
- Я ее внучка, а она скоро придет. Отдыхай, она сказала мне, чтобы ты, как придешь в себя, выпил вот этот морсик.
- Не буду я ничего пить, что это со мной было?
- У тебя была высокая температура, ты бредил, ты был болен, а теперь кризис миновал. На, выпей, да не бойся ты,  вон  ты еще весь мокрый от горячечного пота, а вчера весь горячий и сухой был, как уголь из печки, - она дала мне попить прохладного напитка, жидкость прохладными струями пробежала по всему моему телу…
- Давай, я помогу тебе привстать и переодеться…. держи вот,   тебе  полежать надо,- Таня протянула мне большое банное полотенце и холщевую длинную рубаху.

Перестилая постель, она продолжала говорить:
-Моя баба Нюра- и не такие болезни лечит, она ведь знахарка, она и наговоры снимает, и горячку лечит, и обереги делает…
- Колдунья она, Собачиха Бест, как в фильме, «Бумер». Зачем-то пошутил я, хотя пока что было не до шуток. Я так ничего и не понимал, в смысле, как я здесь очутился и вообще, что происходит…
- А как тебя зовут, красавица,- вяло переключаясь от галлюцинаций или бреда, и тех картин, которые живо рисовались в моей голове, как после только что просмотренного фильма ужасов, поинтересовался я.
- Таня.
- Сервис у вас хороший. Пойду домой я, может- неуклюже переодеваясь, мямлил я каким-то чужим голосом,- Давно я у вас здесь?
- Вчера тебя бабушка в сугробе подобрала и привела. На лыжах ты катался, лыжи вон там, в прихожей стоят. А домой скоро пойдешь, выпей еще морса.
- Да, голова то моя, явно с проблемами, -  тихо выдавил я из себя слова, по-прежнему чувствуя страшную усталость. Глаза слипались. Морс, или что это было за колдовское зелье, видимо снова начинал действовать.

Видение 4.  Утро.

Я проснулся от того, что вновь услышал звук виолончели. Все тело ныло от вчерашней поездки, к тому же я, кажется,  простудил поясницу. Ну вот, выходные испорчены, радикулит  теперь обеспечен, знать бы, когда он наступит, этот конец. Несколько минут я лежал с закрытыми глазами и уже точно понимал, где я нахожусь. Мелодия была очень протяжная, глубокая, низкий голос виолончели звал,  и как бы,  вел в неведомые земли, страны, где есть место нежности, страсти и любви…
-Таня, - вспомнил я имя девушки и тихо позвал ее.
Музыка затихла и ко мне прикоснулась теплая рука девушки. Я открыл глаза.
-Скажи , что со мной было?
- Ты знаешь, Никита, ты носил в себе болезнь, болезнь не только тела, но и души, - Таня стала нежно протирать  мне лоб и шею влажным, пахнущим ароматными травами рушником, - носил уже давно, страшную ревность, это очень сильное и страшное чувство, оно высасывает силы из человека.
 Твой друг, к которому ты так сильно ревновал девушку, тоже носил в себе такую же тяжесть. Вы создали друг против друга такое энергетически сильное отрицательное поле, что оба готовы были убить друг друга.  Я бы тебе этого не рассказала, но Лена, которую вы оба любите, она очень переживала, пришла к бабушке и попросила помочь. Она боялась за вас. Бабушка сделала вам такой останавливающий беду наговор.
-Колдовала, значит на мне!
- Нет, не на тебе, а при Лене. Вы оба были   далеко отсюда, каждый в своем мире, но тропинки ваши привели сюда.
- Колдуньи, блин, я чуть не помер…
- Посмотри сюда, Никита, - Таня протянула мне зеркало на длинной серебряной ручке.

Я взял в руки зеркало, с виду очень старинное и поднес к лицу. Взглянул и обомлел. На меня смотрел я, но как будто помолодевший на много лет. Лицо было загорелым, на щеках играл легкий румянец , ясные юношеские  голубые  глаза блестели и  излучали ликующий восторг, налитые соком жизни губы алели, полные неги и здоровья, волосы светлыми густыми и мягкими локонами лежали на гладкой молодой коже лба, и струились на шею, под глазами не было никаких теней…
- Кто это?- посмотрел я на Таню.
- Ты, Никита, ты.  В самом лучшем своем проявлении. Сердце твое спокойно, оно наполнено любовью, душа восторженна и теперь горит огнем желания, а не ревности.
- Это прошла моя ревность? Разве я больше не буду злиться на него и на нее?
- удивленно спросил я снова.
- Не будешь, пока не начнешь снова накапливать злобу,- просто ответила она и забрала у меня из рук зеркало.
Она подошла к окну, раздвинула вышитые  занавески, за окном светило зимнее солнце. Небо было синим и ясным. Таня посмотрела на меня с милой улыбкой и сказала:
-Твоя одежда высохла. Одевайся и иди домой. Если будут спрашивать, где ты был, отдай это, и с этими словами она положила какой-то листик в карман моей куртки.

Эпилог.
В офисе царило какое-то предпраздничное веселье. Я вошел в тот самый момент, когда  наша секретарь Наташа прикрепляла шарики к светильнику.

- Привет, Никита!-громко окликнула она меня,- иди помоги, я не дотягиваюсь со стула.
- Новость слышал, - продолжала она,- наш Сергей уволился и вчера уехал.
- Куда уехал, как уволился?- искренно изумился я.
- А ты где был?
Я пошарил в кармане пиджака и нашел листик бумаги. Развернул. «Больничный лист. Диагноз ОРЗ»

*****
Прошел год. Мы с Леной  работаем, по-прежнему в нашем Нижневартовском  отделении. Сергей  живет  в Москве.

2005г. декабрь.