Здравствуй, Матрешка! - 5

Немножко про алкоголь

Первый раз Мишка выпил лет в пятнадцать, на турбазе возле Апрельска, где отдыхал вместе с другом детства. Так получилось, что их поселили в двух разных комнатах, смежных. С Мишкой жили так называемые «большие пацаны», вот они и предложили двум «маленьким» выпить водки. Налили Мишке полстакана, он выпил, ожидая что-то горячее. Но водка оказалась какой-то кислой, противной на вкус, зато в груди погорячело, а через несколько минут наступило такое блаженство. Никогда до этого не было так хорошо.  Наутро, правда, было ужасно, Мишку рвало, он клялся больше никогда этого не делать, но через несколько дней те же «большие» налили бормотухи. Та была приятней на вкус, но впечатления были потом примерно такие же.
 
А потом, уже в институте, начали отмечать праздники, то мужской, то смешанной компанией. И спиртное просто помогало веселиться, расслабляться. И это ощущение до сих пор нравится Мишке. Вот именно для веселья, а позже для просто мужских разговоров, водка, пиво всегда были к столу.  Иногда, конечно, палка перегибалась, не без этого, но вот пить, чтоб потом скандалить или драться, такого у Мишки не случалось. Если выпадало хорошее настроение, то оно становилось совсем праздничным, и веселые безумные поступки совершались сами собой, вот как на тот Новый год к примеру. А если на душе было что-то нехорошее, то становилось просто еще хуже, но вот Мишка себе и уяснил, что будет пить только когда хорошо. И всю жизнь потом Мишка именно так и старался, и в основном, получалось. Видел, как спиваются некоторые друзья, приятели, кто-то этим и загубил свою жизнь. Но никогда не будет у Мишки запоев, никогда не станет водка целью жизни. Знал, что есть много на свете прекрасных и хороших вещей, да и сама жизнь это такая замечательная штука.
 
Была у Мишки одна двоюродная тетя, которая, начиная еще с Мишкиных лет двадцати ждала, что он сопьется, предупреждала и наставляла маму. Но, к ее великому сожалению, этого так и не произошло... У многих наверно есть такие «близкие» родственники. Впрочем, она и сейчас существует, но где-то от Мишки далеко-далеко, как-то он не очень любил такое общение, да и сейчас не любит. Но где-то, как-то, чем-то эта тетя иногда напоминала Лилю Пальчикову...

Да и прежде, чем уйти в последний запой, надо было доказать всем,  себе и Матрешке, в частности, что он не алкоголик, а хороший мужик, со своим правильным стержнем в душе.

 Порошков или капель, братишки, не надо,
 Пусть в стакане граненом всегда мне сияют лучи,
 Жаркий ветер пустынь, серебро водопада,
 Вот чем стоит лечить, вот чем стоит лечить.

Немножко кому-то покажется слишком. Матрешка, так наверно, вообще б ужаснулась тому, как Шевчук украсил шедевр Ярослава Смелякова и Юрия Визбора, и, тем более, что она так нравится Мишке, это еще мало сказать, нравится, но вкупе с серебром и ветром звучит офигительно и так по-Мишкински…


 Мишкина музыка

Да, у Мишки тоже есть своя любимая музыка. А как же? Ведь она сопровождает по жизни любого человека. Сродни фотографии живо напоминает любое время, конечно, соответствующее ей. Для Мишки с самого детства помнятся хиты шестидесятых: «Топ-топ», «Под крылом самолета», вечно замечательные «Наш сосед» и «Черный кот» и другие, всех не перечислишь. Немножко особняком, но так обалденно до сих пор слушаются мультяшные «Ничего на свете лучше нееету...» (Олегу Анофриеву и Кларе Румяновой надо было от всех детей Советского Союза поставить памятник при жизни!), «Чунга-чанга» и «Хорошо живет на свете Винни-Пух...» Чуть позже появилась куча различных «гитар», «ребят», «песен» и «цветов» с еще большим разнообразием, которые сразу так четко изображают школу, пионерские лагеря, любимый двор...
 
Тут же сразу вылезают из памяти «Битлы», знаменитая «Джузгара», всякие «Тич-ины», Тухманов – «По волне моей памяти», Добрынинские ранние хиты, когда он еще не пел сам, конечно, частые шедевры Пугачевой. Потом с трудом достающиеся «Свит», «Слэйд», «Абба» и «Бони М», конечно, «Смоки», Джо Дассен...
 
Уже дальше, в институтах появляются уже напрочь любимые «Лед Зеппелин», «Пинк Флойд», Жан-Мишель Жарэ, итальянцы, одно время только их и крутили, такой пронизывающий душу «Отель Калифорния». О, сколько под них было натанцовано на дискотеках или выпито немереное количество пива и портвейна…
 
Внезапно вылезла и потрясла «Машина», за ней «Воскресенье». Это было уже вообще ни на что не похожее, наше, такое, чего раньше никто не пел, чуть позже более проникновенные сольники Макаревича…  Мишка с удовольствием собирал винилы и катушки, где-то переписывал. 
Диск «Пинк Флойд-75», уже попиленный, был приобретен Мишкой случайно за четвертак, это были солидные деньги, и с гордостью он его допиливал еще очень долго. Тягучая музыка так классно сочеталась с тягучим пивом… И этот альбом ему до сих пор нравится больше остальных, даже «Обратной стороны луны» и «Стенки».
 
А Уральск подарил ему Шевчука… Еще в институте, кажись, в «Комсомолке», он прочитал статью, там упоминались «Примус», «Зоопарк» и «ДДТ», «очерняющие советскую действительность». Ну, если Лозу он услыхал на дискотеке – именно «Девочка сегодня в баре», и она ему лихо понравилось, это же было абсолютной правдой, то  с «ДДТ» он познакомился только в Уральске. В магазине пластинок, в который он захаживал пару раз в неделю, увидал курящего парнишку, показал ему только что купленный диск «Омеги», под которую он еще недавно в Апрельске тоже очень приятно проводил время, хотя которую мало кто знает, и спросил того, может ли он доставать ему нечто подобное или еще дефицитнее, которое  на прилавке не лежит. Тот согласился, мол, без проблем, тут же познакомились, и уже через пару недель они вели себя как близкие друзья. Игорь дал ему послушать новую запись «ДДТ», привезенную из Питера, где он учился еще недавно, но то ли ушел в академ, то ли вообще был отчислен. Сразу вспомнив ту самую статью, Миша включил дома магнитофон и прослушал от начала до конца. Ошалел, мягко сказано. Если Макар пел про себя, а не про любовь, что когда-то так потрясло Мишку, то тут он услыхал про страну именно, про «наше время», про «мажоров», про хрущевки, нашу жизнь, в общем. Так было все четко, ясно и понятно описано, и с ядом, и с любовью. Этот альбом тоже стал для Мишки самым любимым очень надолго.
 
А где-то через неделю по телику показывали какой-то концерт и вдруг объявили «молодого ленинградского певца и композитора Юрия Шевчука», худенького очкарика, ведущего машину под проливным дождем и спевшего классную такую песню (телегу, как выражался Игорек). Тот самый бессмертный «Дождь», который до сих пор слушается всей страной, вернее, осколками великой империи, а еще вернее, ее самой нормальной частью))).
 
Мишка потом спросил у Игоря, тот ли это Шевчук. Да не может быть, его по телевизору никогда не покажут. А Мишка ему напел – «Звонкой пеленой наполнил небо майский дождь...» И затронувшая Мишкину душу строчка еще: «Посмотри, как носится смешная и святая детвора», уже после которой сразу ясно, такое может написать только хороший мужик. Да, он самый, сколько раз мы пели ее под гитару, подтвердил Игорек. «Самая, самая первая песня». И самая любимая. И Мишка стал фаном Шевчука навсегда.

Уже позже, в редких командировках в Москву и Питер, он рыскал по звукозаписям, ища новые и старые его песни, и, конечно, находил, жаль только, что в то время, да и сейчас тоже приходилось очень долго ждать новых записей. После покупки очередной катушки Мишка надевал наушники и прослушивал запись несколько раз, кайфовал от новой встречи и радовался, что Шевчук не изменяет ни себе, ни своим поклонникам. Он потом начал искать подобное в других командах. То, что услыхал, ему тоже нравилось, что-то нет.
 
Много разных классных вещей было у «Кино», «Алисы», потряс «Наутилус» своей «Разлукой», жаль, потом уже не удивил ничем. Опять же из какой-то статьи вычитал про Башлачева, но купил диск, кажется, уже после его гибели. Это было настоящее открытие. Однозначно – великий русский поэт, жаль, очень мало написавший и спевший. Тут даже Юрий Юлианович пусть простит, Саша Башлачев – это что-то вообще неземное, фантастическое, из другого измерения, и в то же время абсолютно русская душа...
 
И «Зоопарк» Майка... Музыка, правда, была слишком проста, но тексты были очень четкие и честные. Пластинка понравилась сразу. «Я – обычный парень, не лишен простоты, я такой же, как он, я такой же, как ты...» Удалось случайно попасть на его концерт в Москве... И тоже потеря...

А еще почему-то «Крематорий». Оглушительно веселый концерт о смерти. Армен Григорян оказался Мишкиным ровесником. «Нам по двадцать семь лет, и все, что было, не смыть ни водкой, ни мылом с наших душ...» Возраст менялся с каждым новым исполнением этой песни параллельно с Мишкиным.

К чему все это написано, автору самому не очень понятно, но хотелось выложить. Оно – это тоже что-то сокровенное. Может потому, что как раз именно в Уральске Мишкина душа окончательно сформировалась. Все, что складывалось годами, что заложили в нем папа с мамой, сама жизнь, друзья новые и старые, Лильки любимые и вот Игорек с Шевчуком. Шевчуком, который в отличие от некоторых, не предавал его никогда, даже не зная о существовании Мишки Романова...
 
Да и у самого Игоря, в то время сколотившего маленькую команду, Мишка услыхал на репетиции интересную песню про Уральск. «Покосившийся купол на церкви встречает закат...»  Спустя много лет, Мишка, нашедший так много родных и знакомых людей в Интернете, долго и безуспешно разыскивавший Игоря и уже потерявший надежду, набрал эту строчку в поисковике, совсем не надеясь. Но чудо свершилось. Некий Борисыч выложил весь текст песни на уральском сайте, а дальше на форуме еще обронил, что это именно его «телега». И тут же его скайповский ник. А через час Мишка уже болтал с ним, хотя тот его долго не узнавал.

Спасибо тебе еще раз, Борисыч, старик, за ту катушку «ДДТ».

И потом, много лет спустя, Мишка заметил, что любое плохое настроение улетучивается через пару-тройку песен своего кумира, даже если они звучали в минорной ноте, или, наоборот, при их социально-жестком направлении. Ведь последних у Шевчука в любые времена сочинялось предостаточно.

Стоило только случайно завести любую катушку, кассету, пластинку, компакт или видеодиск, и душа успокаивалась, и даже появлялось ощущение легкого наслаждения.