Сердцем своим я пулю словил. Глава 2

               
начало: http://www.proza.ru/2010/12/13/684


                «Сердцем своим я пулю словил…»




                Глава вторая

                1

      Олег Шарипов мог погибнуть ещё не один десяток раз,  а после ранения пришлось даже полежать в лечебном учреждении. Но ближе всего смерть подкралась к нему 5 декабря 1982 года.

    Тогда смерть, действительно, почти нашла его, старшего лейтенанта Шарипова. Это зря говорят, что смелого пуля боится. Она, скорее, наоборот, выбирает в бою самые отважные сердца. Тем, кто первым поднимается для решительного рывка. Просто кто-то должен сделать шаг первым.

    Он возглавил бой своего взвода, и пуля нашла сердце Олега Шарипова.

…Рядом по-прежнему сидит ефрейтор  Миссонов. Чутко слушает эфир. Насторожился.

-Товарищ старший лейтенант, на нас идут. И уже недалеко.

    Олег выбежал из глинобитной постройки, чтобы предупредить сторожевой пост. Потом возвратился, скомандовал:

-Всем приготовиться. Стрелять по команде.

  А предупреждать и не нужно было никого. Воины – все на своих местах.

-Подпустим поближе, чтобы ошеломить,- сказал Шарипов. – Главное – выдержка.

   Душманы двигались, ничего не подозревая. И когда до них было уже совсем близко, пулемёты и автоматы «заговорили» разом. Душманы рванулись в сторону, а там их настигли пулемётчики из другой группы. Потеряв несколько человек, моджахеды поспешно отошли.

-Патроны беречь, ребята. Они ещё вернутся, - предупредил командир своих бойцов.

- Из миномётов бьют! – прокричал кто-то, увидев вспышки разрывов.

   А дальше – дальше было всё, как в тумане. Взрывной волной Олега отбросило в угол. Пришёл в себя минуты через две-три. Ощупал себя – руки, ноги целы. «Ослеп, что ли. И похоже, оглох», - подумал Шарипов. А лицо горит нестерпимо, будто перед живым пламенем. Провёл по волосам ладонью. Нет их. Обгорели. Кричит Миссонову:

-Связь давай. Доложим  командиру.
   Тот отрицательно машет головой, беспомощно разводит руками: нет связи. Рация не работает. Оказывается, антенна отлетела. Наладили её. Доклад был коротким:

-Ведём бой.

- Продержитесь ещё немного. Подойдёт подкрепление.

-Душманы – рядом. Надо бы артиллерию.

   Спустя некоторое время впереди вспыхнули разрывы снарядов.

-Наши бьют, - догадался Шарипов. – Я сейчас.

   И выбежал из глиняного полуразрушенного дома туда, где продолжался бой.

   Подошло подкрепление. Бой разгорался с новой силой.

    Олег Шарипов в один из моментов боя понял: атаковать душманов «в лоб» - значит, не избежать потерь, недосчитаться кого-то из своих золотых ребят. Он подозвал к себе сержанта Коршунова:

-Андрюха!  Возьми с собой пять-семь бойцов и следуй за мной.  Я тут прикинул, что к чему и увидел: можно – трудно, но можно  - обойти «духов» с тыла, укрываясь вон за теми выступами скал. Усекаешь?

-Всё понял, командир.

   Он подал команду, назвав ряд фамилий, и двинулся короткими перебежками за офицером.

   Небольшая группа  продвигалась  вперёд. А вперёд – значит под пули.

    Два выстрела прозвучали с интервалом в несколько секунд. По характеру звука – словно за спиной с силой бросили в стену грецкие орехи – Шарипов понял: их маневр заметили. Требуется  немалое искусство, чтобы по звуку летящей пули, характеру её удара в землю определить, откуда ведётся огонь. Эта наука в своё время едва  не стоила Олегу жизни. Но, то было в первый месяц его прибытия  в Афганистан. Сейчас, прямо на бегу, он послал длинную очередь и «срезал» активного стрелка.

    Группа Шарипова атаковала душманов с тыла, вызвав смятение в их рядах. Это позволило перегруппироваться основным силам.

    Противник начал медленно откатываться, пытаясь прорваться через небольшую горстку советских воинов.  Ещё несколько минут, и они просочатся  и уйдут через  многочисленные проходы в скалах. Это нельзя было допустить. Олег поднялся и бросился навстречу противнику, рассылая свинцовые потоки в душманов. Он почти добежал до огромного валуна, способного укрыть от пуль.  И тут же словно кувалдой кто-то изо всех сил ударил его по груди, прорывая защитные пластины бронежилета.  Покачнулись горы и небо над ним.

    Минут через тридцать Шарипов пришёл в себя. Попытался подняться, но дикая боль пронзила всё тело.

    Провёл по губам ладонью – кровь. В груди всё заныло. Тронул грудь у сердца. На ладони ещё больше крови. Он стал задыхаться.

    Справа и слева видел, как стреляют его солдаты.    Непрерывная стрельба. И просто адская боль в груди.  Откуда-то подполз сержант Коршунов  и произнёс: «Держитесь, товарищ старший лейтенант! Я сейчас перевяжу вас и поставлю обезболивающее». Он расстегнул бронежилет и стал накладывать повязку на грудь командира. Олег этого уже не чувствовал. Он вновь потерял сознание.

    Через какое-то время Шарипов вновь пришёл в себя. Бой не утихал, а, кажется, даже усиливался и усиливался.  У него не было страха, что он погибнет, просто он знал, что не выживет. Боль стала меньше, видимо, укол наркотика подействовал, но когда Олег вновь попытался подняться, то снова провалился в черноту беспамятства.


 

                2


    Шарипов не знает, сколько продолжался тот бой. Когда вновь открыл глаза, то увидел, что его несут  на себе сержант Коршунов и рядовой Семён Песок. Андрей обнимает его, как родного, и шепчет, просит: «Держись, брат. Держись…».  А рядовой  почему-то плачет. Почему?  Ведь живой.  Потом ещё – тень от дерева над головой.  Слова санинструктора Ильи Смыка:  «Не довезём мы его. Ранение в сердце. Не трогайте. Спасти невозможно». Олег слышит эти слова и принимает их, как должное, как близкое облегчение.

-И не такое выдерживал Шарипов, - кричит кто-то.

    Но кто это? Да это же ротный Игорь Чучуй.

- Грузите на БТР. Посадить лучшего водителя. Нигде не останавливаться.

   Олег лежал на полу, и его бросало с борта на борт, как куль с песком. Но даже пригашенным сознанием он помнил, что до вертолётной площадки им нужно проскочить душманский кишлак, и, по крайней мере, два места, где могла быть засада. В БТР были лучший водитель роты и санинструктор Смык. А защита – только мастерство водителя и безотказные моторы БТРа. И он прорвался.

     Пока ехал в стальном «чреве» боевой машины, в памяти вдруг всплыла картина прошлого ранения Олега. Так же везли его к вертолёту, чтобы переправить в медицинское учреждение. Но разве можно сравнивать тот случай и этот. Тогда он сидел на лавочке «бэтээра» и смотрел в бойницу.

…Разведкой был обнаружен большой склад с оружием и продовольствием мятежников.  Взвод ставшего лейтенанта Шарипова осторожно шёл по гребню гряды, вслед за разведгруппой. Уже второй час колонна находилась в пути. Предельная собранность и осторожность сейчас были главными.

   Позади ещё одна вершина. Впереди пологий спуск и новый подъём.  Перед опасным участком командир группы капитан Алексей Белоконь сделал остановку.  И тут снизу донеслось гулкое эхо перестрелки. Обнаружив колонну, душманы открыли огонь.

     Оценив обстановку, капитан Белоконь решил помочь подвергшемуся нападению подразделению.

-Олег, - обратился он к старшему лейтенанту Шарипову, - продолжаешь выполнять поставленную задачу и прикрываешь нас с тыла.

     Не успела группа уйти, как неподалёку загремели выстрелы.

-Занять оборону, - крикнул старший лейтенант и кинулся к связисту. Но сразу выйти на связь не удалось. Одна из очередей прошелестела над головой. И тут же звон рикошета заглушил остальные звуки. В следующий момент Олег с силой закусил губы.  Боль обожгла левую руку в области плеча.

- Рацию укрой, - толкнул связиста Шарипов, стараясь определить, откуда стреляет враг, и вдруг увидел, что солдат тоже ранен. Позвал: «Санитара сюда!»

-Командир ранен! – эта весть быстро облетела воинов. Прикрывая друг друга, они открыли огонь по душманам.

    На помощь раненым поспешил рядовой Константин Говорун. Шарипов указал на связиста:

-Сначала его ногу перевяжи.

   И, подтянувшись на правой руке, приник к микрофону.

   Олег понимал, что душманы, используя численное превосходство, любой ценой попытаются сбросить их с высоты, очистить свой фланг, чтобы ударить сверху по основным силам подразделения. Это понимали и солдаты. И хотя нападение было внезапным, воины не растерялись.

   Приказ капитана был краток: «Удерживать оборону на выгодных рубежах».  Разведрота, изменив маршрут, должна была прорваться в тыл душманам.

-Держаться! – приказал старший лейтенант  и переполз к пулемётчику.- Пулемёт накрой. Вон там, - указал солдату офицер, - слева, от каменного выступа.

  И сам открыл огонь из автомата.

  Около трёх часов продолжался тот бой. Связав крупные силы душманов, мотострелки дали возможность разведчикам глубоко вклиниться в оборону. Опасаясь окружения, душманы отступили.

  Вечером раненых отправляли в госпиталь. Перед посадкой в бронетранспортёр капитан Белоконь обнял Шарипова:

-Всё в порядке, дорогой! Задачу мы выполнили. Ты поскорей выздоравливай. Сколько дел, сам знаешь. А я буду ходатайствовать о представлении тебя к Красной Звезде.

 А в начале ноября за мужество и отвагу старший лейтенант Олег Шарипов был награждён этим орденом…

   БТР в очередной раз сильно подпрыгнул на дорожном ухабе, и Олег в который раз провалился в « чёрную бездну».

   Когда сознание вернулось к нему, Шарипов не мог даже двигаться, а только отрешённо смотрел на солдат, которые осторожно загружали его в  краснозвёздный вертолёт. Ещё минута – и «вертушка» взмыла в воздух, заложив крутой вираж.





                3


      День уже клонился к вечеру.  Основная работа в госпитале была завершена.  Почти две недели, как  старший лейтенант Александр Невский находился на рабочем прикомандировании в хирургическом отделении госпиталя в Кандагаре.  Сколько тяжёлых ранений пришлось увидеть! Безжалостная война калечила и уродовала молодые тела советских солдат и офицеров.  Хирурги во главе с начальником отделения майором Борисовым Иваном Владимировичем делали всё, что в их силах. Но медицина не всесильна. Иногда ранения были просто несовместимы с жизнью, спасти не удавалось. Большую роль играло время после ранения. Если удавалось быстро на вертолёте переправить раненого в госпиталь, то он попадал на операционный стол. Но между собой врачи называли такого несчастного «погибшим, не успевшим умереть». И он умирал на операционном столе.

   Такой показатель очень не приветствовался в «верхах», поэтому врачи прибегали к хитрости – «История болезни» на такого  доставленного раненого не заводилась пока. Врачи делали свою работу добросовестно. Но они не Боги. И если смерть наступала всё же на операционном столе, то этот тяжелораненый проходил по  отчёту, как умерший в момент эвакуации. Если выживал, то «История болезни»  на него заводилась.

    К сожалению, даже выживший в день поступления  мог умереть позднее от различных осложнений. Но тут уже всё зависело от судьбы этого  человека.  Что называется «так на роду было написано».

   Александр вышел из госпиталя покурить, подышать свежим воздухом, чтобы хоть немного передохнуть от тяжёлых трудов.

   Он не спеша возвращался в перевязочную, когда из ординаторской стремительно вышел майор Борисов:

- Санька. Чем сейчас занят?

-Буду перевязывать прооперированного, у которого мы с вами доставали гранату из руки.

-Ясно. Я сам его перевяжу. А ты «дуй» на вертолётную площадку. Санитарный автобус сейчас подъедет. Фельдшер приёмного отделения уехал в ООН-ский городок, поэтому больше некого послать на аэродром. Сейчас позвонили мне – летит борт с тяжелораненым. На месте его осмотришь, примешь решение о неотложности операции.  Я пока девчонкам дам команду готовить операционную на всякий случай.

-Всё понял, Иван Владимирович. Я только переоденусь в форму.

-Да не надо. Так и езжай в белом халате. Тут ведь рядом, быстро обернёшься туда-сюда.

-Уже бегу.

   Невский поспешно выбежал из отделения. Автобус пришлось ждать минут пять. Наконец, машина ГАЗ-66  помчалась на вертолётную площадку  кандагарского  аэродрома Ариана.

   На вертолётной площадке стояли два МИ-8. Оба недавно приземлились один за другим. Возле одного из них стояла знакомая машина – санитарный автобус из кандагарской Медроты. Прапорщик  Олег Шлемов  с водителем разгружали одну из «вертушек». Они выносили из вертолёта тела погибших, аккуратно укладывали их на санитарные носилки и переносили в  автобус скорбный груз.

   Невский попросил водителя остановиться рядом.

-Привет, Олег!

-Привет. А ты чего приехал?  Вместо  Лёхи Закса что ли?

- Звонили в госпиталь, где я сейчас на прикомандировании, как ты знаешь, просили забрать тяжелораненого. Вот я и прикатил, а прапорщик Закс пока в отъезде, уехал в ООН-ский городок.

   Олег вытер пот с лица, взглянул на старшего лейтенанта.

-Нет, Саша. Похоже, тот парень скончался в полёте.  Нам вот в Медроту тоже позвонили и просили забрать тела погибших  и трёх легкораненых.  Вон они сидят у второго вертолёта. С ними  на борту и находился раненый офицер. Я проверил – нет признаков жизни. Он пока лежит на борту. Сейчас всех этих загрузим, потом и его занесём.

  Александр кивнул и вздохнул с сожалением.

  Трудную и тяжёлую работу приходилось выполнять фельдшеру  приёмного отделения Отдельной Медроты в  Кандагаре Олегу Шлемову. Он  забирал с аэродрома раненых и погибших, перевозил их по назначению. Одних  - в госпиталь поблизости или в Медроту, других – в оборудованный морг при госпитале. Ему же приходилось готовить все тела  погибших для отправки в Кабул, где их укладывали в цинковые гробы и перевозили самолётом на Родину.

- Пойду гляну на офицера.  В Медроте всем от меня привет передавай. Некогда даже вырваться к вам на минутку. Дел выше головы. Пока.

   Невский пожал руку Олегу и пошёл к стоявшему неподалёку второму вертолёту.  Прямо на земле у винтокрылой машины сидели три понурые фигуры раненых. Судя по  имеющимся повязкам, были все с ранением в ноги. Солдаты даже не взглянули на человека в белом халате, влезшего в салон вертолёта.

   В полумраке Александр  рассмотрел носилки, на которых лежало тело, укрытое  целиком плащ-палаткой. Осторожно открыл голову офицера.  Волос на нём не было – они все обгорели,  на лице землистого цвета были видны ожоги вперемежку с сажей. Невский прижал пальцы на сонную артерию и ощутил слабые толчки. Он жив! Быстро достал из кармана халата стетофонендоскоп и приложил  к области сердца.  Даже через пропитанный кровью бинт услышал глухие сердечные тоны, хотя сердечный толчок и был резко ослаблен,  удалось уловить неравномерный хлопающий звук – симптом «мельничного колеса», характерный для скопления в перикарде (сердечной сумке) крови и воздуха. Наконец, старший лейтенант отчётливо увидел вздутие вен шеи и  рук, синюшность кожи и слизистых оболочек рта. Всё ясно, наступила так называемая тампонада сердца, которая приведёт к постепенному угасанию деятельности организма в результате наполнения перикарда кровью и, как следствие – к затруднению работы сердца. Понятно, почему  Олег решил, что офицер уже умер.

   Больше нельзя было размышлять. Нужна срочная эвакуация! И немедленная операция.

   Невский стремглав выпрыгнул из вертолёта и крикнул  своего водителя. Вдвоём они перенесли раненого офицера в свой санитарный автобус под удивлённые взгляды раненых. Подбежал и Олег:

-Сашка, что ты делаешь?

-Олег, нет времени объяснять. Офицер жив. Срочно повезу его в госпиталь. Свяжись позже с хирургией, узнай, какая группа крови потребуется, в Бригаде (70 ОМСБ) поищи доноров. Привезёшь их. Я уверен, что потребуется такая помощь от тебя. Пока!

   Машина стремительно развернулась, сделав полукруг, она помчалась в сторону военного госпиталя. Невский сидел  на полу в салоне автомобиля, поддерживая раненого в полусидячем положении, как того требовала тактика обращения с таким повреждением
 и наступившим  осложнением.


= продолжение следует =
http://www.proza.ru/2010/12/15/886