Навстречу судьбе

НАВСТРЕЧУ СУДЬБЕ

Маленький провинциальный город. На площади по вечерам горят огни. Такси дежурят у вокзала. Девчонки вьются у входа в единственный ресторан, неофициально названный «Конюшней». Там, в банкетном зале на стене изображена тройка лошадей, летящая навстречу судьбе.

…Свадьба у Виктора и Валентины закончилась, молодёжь пошла их провожать. На пути возник ресторан.
- Подожди меня здесь,- сказал Витька и побежал за водкой.
Следом за ним, как цыплята за курицей, потянулись подвыпившие гости.
- Мужики, кому невесту нужно? Стоит одна-одинёшенька, белая вся, - шутили прохожие.
Валентина чувствовала, что земля уходит из-под ног. Её оставили в день свадьбы, отдав предпочтение гостям и выпивке.
Потянулись бесконечные и однообразные дни, в которых не было места радости. Спасала работа, которой Валентина очень дорожила.

В их отдел все сотрудники, если им верить, попали как в тюрьму: случайно.
Жизненные обстоятельства сложились так, что в тесном кругу на ограниченном пространстве необходимо ужиться в коллективе и выработать трудовой стаж.
На время декретного отпуска  Валентины Мышкиной в отдел приняли Рахиму. Она недавно приехала из Узбекистана в составе большого семейства, с мужем Александром Петровичем, который руководил бригадой по строительству коттеджного посёлка.
Женщина энергичная, опрятная, она быстро переняла все вкусы и настроения коллектива, оделась по местной моде и научилась пользоваться косметикой.
- Владимир Дмириевич, я хорошо Ваши бумаги сброшюровала? – она заглянула в глаза начальнику.
- Замечательно, Раечка, - прищурился он. – Можно я тебя так буду называть?
Заколыхалась юбка и толстенькие ножки зацокали по коридору. Рахима побежала получать почту в экспедицию.

В кабинете сидела, насупившись, Юлька. Когда Рахима бросила на стол увесистую пачку бумаг, Юлька разразилась ругательствами:
- Как другим бегать по магазинам в рабочее время, так ничего, а как я за булочками к чаю сходила, так «Полкана» на меня спустил. Всё грозит сокращением. На одних глаза закрывает, а я в чём виновата? Меня коллектив послал дежурить, - и она уткнулась в папку с документами.
Рахима знала, что Юльку сейчас лучше не трогать. Пусть остынет.
Поставила чайник и достала из пакета пластиковый контейнер с салатом.
Подтянулись девчата, попробовали. 
- Как же он называется? – начали гадать.
- Тропиканка, - улыбнулась Рахима. 
- А я вот недавно пробовала, - начала было Юлька, - но её никто не слушал, все взгляды были прикованы к Рахиме.
- У тебя так много украшений, зачем всё это?
- На востоке такой обычай: женщины надевают на себя всё золото, какое есть. В давние времена муж мог выгнать жену из дому, вот восточные женщины и страховались. Сейчас, конечно, такого и в помине нет, но обычай сохранился. А вообще я люблю золото и хорошие ковры. Но поймите меня правильно, мы не скряги какие-нибудь, у нас есть библиотека, которую собирали с мужем много лет. Принесу почитать, если хотите.
Она притащила на работу книги  и фотографии фонтанов Петергофа.
- Совсем недавно побывали, - рассказывала Рахима.- Внукам решили показать эту красоту. Нам родственник сделал документы, будто мы участники военных событий, так нам столько льгот было! В Питере люди хорошие, это всем известно, - она задумчиво поглядела в окно.
За окном сквозь листву проглядывало ветхое здание с облупившейся штукатуркой, как будто после бомбёжки.

Рахима временно проживала в бараке, но ожидала квартиру в новом доме. Под окнами разбила огородик, в котором нежились на солнышке пузатые кабачки, грели бока помидоры и  в парнике под стеклом закручивали усы бравые огурчики. Своевременно всё это добро перекочует в банки под железными крышками.
- Соседушка повадилась делать набеги на мой огород, - посетовала Рахима, –  в потёмках споткнулась и прямиком в парник угодила. Пришлось её вчера  из беды вызволять и руки бинтовать. Бог есть! Было за что её наказывать…

В кабинет протиснулась Сонечка.
- Я вчера на базаре купила металлическое сито. Очень хорошо протирать пюре. Совсем недорого. Кому купить? Я в обед сбегаю!
Взметнулись руки вверх. Соня посчитала, собрала деньги и после обеда принесла пять блестящих сит.
Быстро выхватив товар из рук, девчонки стали разглядывать приобретение.
- Ах, у меня лопнула проволочка!  Надо сито поменять! – вспыхнула Рахима.
- Я последние пять сит забрала, - ответила, обмирая, Софья.
- Значит, надо их снова собрать и разыграть по-честному, - прямо зашлась Рахима.
Юлька смешно закатила глаза:
- Ладно вам, давайте я бракованное сито заберу.
Все угомонились, но молчание неоправданно затянулось.
Понятно, что на дурные поступки людей толкало хроническое безденежье: зарплату постоянно задерживали. Перестройка одним принесла достаток, другие вели нищенское существование и не жили, а выживали.

Окошко кассы захлопнулось перед самым носом, и резкий голос объявил:
- Денег нет!
Мышкина стояла и не знала что делать. Пришла получать детские деньги, а ей опять от ворот поворот. Подумала и завернула к начальнику.
- Владимир Дмитрич, –  выдохнула она. – Я хочу выйти на работу. Невмоготу получать пособие, которое не выдают по три месяца! Инфляция скачет, а дитя голодное плачет.
- Конечно, мы не занимаемся благотворительностью, но закон на твоей стороне. Можешь выйти из декрета раньше, - по-отцовски произнёс начальник, и сложил руки на груди, показывая, что разговор окончен.
Валя, окрылённая радостью, поспешила в свой отдел сообщить, что выходит на работу.

Муж одобрил её решение, помог даже ребёнка в ясли отвести.
Пока сынок топал по песчаной дорожке, Витёк смотрел себе под ноги. Утро было раннее, немного знобило. Хотелось чуда. Вот бы найти кошелёк или просто смятую тысячную бумажку! Впереди замаячила фигура Генки, слесаря из сборочного цеха. Он остановился, оглянулся по сторонам и, втянув голову в плечи, стал снимать с куста ирги, что бы вы думали? Золотую цепочку!
- Эй, эй! Восемью восемь – половину просим! – гаркнул Витёк.- Здорово, слесарь широкого профиля, узкого захвата! Ты это чего?
Генка засмущался.
- Да я ничего. Вот цепочку нашёл. Всё равно никто не ищет. Загоним и пропьём, идёт?
- Идёт, идёт, - пробурчал Витёк.

Валя пришла на работу к назначенному времени. В кабинете на её рабочем месте восседала Рахима. Она старательно переписывала бумаги, скрепляла их и складывала в стопку. Чтобы не мешать ей закончить дела, Валентина присела на край стула и принялась ждать. Время шло, в кабинете нарастала тишина, Рахима сидела на месте. Тишина распирала кабинет, девчонки молчали, ожидая трагической развязки, которая всё не наступала.
Когда Валя поняла, что её просто «кинули», она беззвучно заплакала.
- Почему, для того чтобы жил один, второй должен уступить ему своё место?
Никто не спешил её утешить. Как поступают в такой ситуации, девочки просто не знали.
Спустя три часа Рахима поднялась и вышла к начальнику.
- Ну, что же, работница ты исполнительная, оставайся техником третьего разряда, - заключил начальник.
Рахима вернулась в кабинет с чувством победителя. А Валя, осуждая себя за юридическую безграмотность, молчала, изредка бросая на коллегу осуждающий взгляд.
К концу рабочего дня Валентина чувствовала себя такой разбитой, что еле ноги дотащила до дому. Виктора не было.

Реализовать цепочку не составило большого труда. Мужики зашли к Зубихе и обменяли её на самогонку.
Когда-то Зубиха была продавщицей в винном отделе, а сейчас торговала прямо на квартире. Мужики буквально носили её на руках: бабка была хорошая, выпивку в долг давала до зарплаты. Записывала должников в кожаную тетрадь, которую почему-то называла «требник».
Те, кто не мог оплатить долги, отрабатывали у неё в огороде.
Пару лет назад Генка с Витьком обязались ей за литровку самогонки посадить картошку. Предоплату получили. Для начала выпили. Потом ещё. Потом погода стала портиться. Солнце перевалило на запад. Пришлось поторопиться. Проще говоря, выкопали они большую яму и высыпали туда весь посадочный материал. Картошка взошла шикарным кустом, над которым долго потешался огородный сторож. А бабка Зубиха не очень-то и расстроилась. Осенью картошки ей натащили столько, сколько было необходимо, чтобы пережить суровую в наших местах зиму.

Генка и Витёк забрели на хату к Юрке косому. У него дверь для всех открыта. 
- Я вчера на планёрку опоздал, - заявил Юрка, – накануне с бабой своей деньги делили. Она мне их в лицо швырнула, а я ничего, собрал да в кабак унёс. Отстранить хотели меня, но ребята заступились, сказали, что, если всех отстранять, так и работников не останется. Так что давайте выпьем за мужскую дружбу.
- Ух, отлегло от сердца, хорошо пошла!
- Ну, а у вас что нового?
- А мы дом решили купить, ссуду под восемьдесят процентов взяли. Говорят, что инфляция всё сожрёт, и рассчитаемся с банком досрочно.
- Ага! Держи карман шире!
Витёк завистливо покосился на Генку.
- Всё молчишь, а сам в куркули метишь? Хохлом ты был, хохлом и остался.
- Да брось ты, Витёк, всё будет хорошо. И на нашей улице перевернётся грузовик с шоколадом. Будем ещё жить в домах с колоннами и с бассейном в огороде!
- Нет, мужики, у меня баба за вторым собралась. Надо расширяться. Сами знаете, как со стариками жить.
Всю ночь и половину следующего дня они горланили в форточку и отмечали то ли новоселье, то ли проводы любви.

Генка через строительную площадку шёл домой. Из земли торчала проволока, он спотыкался и падал. Пел матерные частушки. Размазывал грязь по лицу. Домой его не пустили.
- Где был, туда и отправляйся, - строго ответила дочь.
Генка пошёл к Зубихе. Перепутал и дом, и подъезд, ломился к несуществующей хозяйке.
- Отк- крой, пусти-и-и. Я боле-е-ю….
- Сейчас вызову милицию, если не уйдёшь, - ответил голос из-за двери, и на пороге показалась симпатичная женщина.
- Ты что тут делаешь?
- Живу, а вот ты убирайся подобру-поздорову.
Не замечая посыпавшихся угроз, женщина захлопнула дверь перед носом непрошенного гостя.  Генка вышел во двор, присел на скамейку и уснул. Нашли его Юрка и Витёк.
- Эй, ты чего тут разлёгся? Вставай! Вставай, кому говорят!
Генка что-то мычал им в ответ, пока они его трясли и тёрли волосатые уши.

Во дворе собирался народ. Хоронили участника самодеятельности.
Он лежал во фраке. Худенький бритый подбородочек был подпёрт атласным бантом. Старичок ушёл из жизни от сахарной комы, так и не примирившись с Богом. Хор ветеранов на гражданской панихиде посвятил покойному песню про лихого казачьего атамана.
- Хорошо поют! – отозвался дремавший Геннадий, и поднялся со скамьи.
Гроб с телом подняли, и соседи, вышедшие проводить покойника, скорбно зааплодировали. Со двора траурная колонна двинулась на улицу, попутно выстраиваясь в шеренгу по шесть человек.
Юрке с Виктором поручили нести венок, и они послушно дошли до угла. Но Генке было так плохо, что пришлось остановиться. Пока он приходил в себя  и мотал головой, как конь на привязи, процессия ушла далеко. Спохватившись, что не достает одного венка, вернулись. Венок, перекосившись, одиноко подпирал стену у входа в комиссионный магазин. Черные ленточки, трепетали на ветру. Лёгкой пудровой пылью на землю осыпались белила, которыми белым по чёрному было написано, что венок от соседей.

- Ну, что, путанки, снимаетесь? Почём сегодня? – спросил соседок Витёк, поднимаясь в подъезд пятиэтажки.
Старушонки захихикали, а он уже нажимал кнопку звонка.
Дверь открыла Валентина. Затевать ссору не было никакого желания.
- Всё равно прощу, - подумала она, - стоит ли нервы мотать и себе и ему?
Его жизнь, его здоровье. Он сам сделал свой выбор.
Когда-то  попыталась пожаловаться, так мама оборвала разговор:
- Бачили очи, що купляли, ешьте, хоть повылазьте!
С тех пор союзника у неё не было. На работе только, общаясь с девчонками, успокаивалась.
Утром повела сынишку в садик. По дороге учили название детского сада.
- Твой детский сад называется «Чайка». Повтори: «Чай-ка»!
- За-фар-ка, - старательно по слогам произнёс сынок.
Она счастливо засмеялась.
- Заварка? Почему «заварка»? Чайка – это птичка такая!
Передала ребёнка воспитательнице и поспешила на работу. Опаздывать нельзя: дисциплина!

Выруливая на дорогу, Генка до конца отжал педаль газа. Хотелось петь. Удачно он договорился насчет покупки дома.
Ребёнок родится, будет в коляске на солнышке нежиться, пузыри пускать и гукать. Под окнами на грядках выскочат лучок и петрушка. Баньку отреставрируем, гостей принимать будем по выходным. А после баньки…
Глухой удар по металлу, руль дёрнулся в руках. Свернуть на узкой улочке было некуда.
На обочину дороги плюхнулось обмякшее тело. Генке показалось, что это мужик, но в темных брючках и болоньевой курточке на земле лежала Валентина, Витькина жена.
Остановился проезжающий автобус. Пассажиры вызывали скорую, милицию. А Генка поддерживал Валечкину голову и умолял её:
- Ради Бога, только не умирай!
- Бог есть, - еле слышно ответила Валентина. – Это моё наказание. Она ни в чем не была виновата, а я ей пожелала зла. Люди ни в чём не виноваты… Как жалко…Как жарко… Воды бы… Рахима, зачем? Надо бы огурчики сбрызнуть, парник приоткрыть, чтобы не задохнулись…Душно-то как…
- Как же мне теперь? – вырвалось из груди Геннадия рыдание, - так не должно быть! Нет!