Начало студенческой жизни

Из дневника Анны Гейнрихс.


Я прошла все испытания на «отлично»( так назывались экзамены) и была зачислена в техникум.
В общежитии то и дело пересказывали курьёзы на экзаменах.

Одну девушку спросили, что она знает про ГОЭЛРО?
Девушка в замешательстве смотрела то на одного экзаменатора, то на другого. Наконец один из них с раздражением вновь спросил :» Что за птица ГОЭЛРО?»
Девушка улыбнулась и сказала, что это лесная птица.

Другую девушку на экзамене по литературе попросили прочитать письмо Татьяны  Евгению Онегину.
Девушка покраснела и запнулась. Тогда товарищ Митюшин, желая ей помочь, произнёс: «Помните, есть опера, где арию поёт Татьяна?...»

-Ах, да! Да помню!-скоропалительно ответила девица.
–Там ещё пелось: Сильва, ты меня не любишь, Сильва, ты меня полюбишь!

Образования у этой девушки не было, хотя она и работала учительницей где-то в глухой провинции. Она приехала в Ленинград, чтобы получать пособие по безработице от Биржы Труда и рассчитывала ещё на стипендию, если поступит в техникум.
В 1929 году с началом пятилетки Биржу Труда закрыли. Безработные разъехались  по бескрайним просторам Родины, где нашли работу на новостройках.

Вечером я собралась пройтись по улицам Ленинграда, побродить по набережной, да и вообще познакомиться с городом поближе.
Вскоре я пристроилась к группе студентов из нашего техникума, которые устремились к мостам.
Их вот, вот должны были развести.
Белые ночи были уже на исходе, но всё-равно было ещё светло.
Меня так захватило это величественное зрелище, что я и не заметила, что осталась одна наедине со студентом третьего курса.
Звали его Бертхольд. Неожиданно он подошёл ко мне вплотную, грубо притянул к себе и поцеловал меня в губы.
Его руки сомкнулись за моей спиной. Его поступок был для меня потрясением.
Ведь ближе, чем на два метра, я никогда к парням не подходила. А тут..

Изо всех сил я оттолкнула его от себя и побежала.
Улица была пустынна. Куда бежать?
Я не знала дорогу в общежитие, а спрашивать было не у кого.
Вдруг я услышала топот позади себя. Меня нагонял Бертхольд.
-Куда Вы бежите? Простите меня, пожалуйста!-умоляюще произнёс парень.
Я расплакалась, так как совсем не знала как себя вести.
В общежитие мы шли молча.
Не прощаясь я вошла в дверь, решив для себя никогда не ходить одной по ночам.
Общежитие располагалось на четвёртом этаже здания техникума. До революции здесь располагался Гос.Контроль, потом кадетское училище.

Мне вдруг вспомнилась моя поездка в Ленинград по железной дороге.
Впервые в жизни я села в поезд прямого сообщения "Минводы-Ленинград".
Сердце моё стучало в такт колёсам.
Так как я воспитывалась в строгих пуританских условиях и была очень наивна, отец попросил присмотреть за мной в дороге одного пожилого интелигентного вида человека.
Несмотря на надзирателя и мою осторожность, у меня пропали 6 рублей из сумки. Это была огромная сумма, почти месячная стипендия.
Студенты в техникуме получали 10 рублей. Ну, не везло мне!

По прибытию в Ленинград, мой попутчик посоветовал мне взять извозчика, чтобы доехать до техникума.
Кроме чемодана, у меня была подушка и одеяло.
Мы ехали по Невскому, потом по Набережной Мойки.
Я с изумлением рассматривала роскошные здания, мосты, Исаакиевский собор.
А вот и техникум, большое четырёхэтажное здание красно-кирпичного цвета Николаевских времён. Мойка 76. 

Извозчик, опытный старый лис,сразу смекнул, что может содрать с меня, неопытной, деревенской девицы приличные деньги,целых 3 рубля!
Как я плакала от досады, когда мне сказали, что мой путь стоил всего 50 копеек!

Завхоз определил мне железную койку в одной из комнаты, где уже проживали четыре девушки.
Пустой матрац я набила сеном из сарая, что находился во дворе, растелила своё одеяло и улеглась на кровать как была в одежде.
Если бы это увидели мои родители!

Я была в расстроенных чувствах, подсчитывая убытки в дороге, и вдруг вспомнила, что так и не отдала письмо отца Капустинскому.
Это был мой «запасной случай», если я не устроюсь в общежитие.

Капустинский- школьный товарищ отца. Он работал в Ленинградском порту бухгалтером. В нашей семье часто рассказывали об отце Капустинского.

Будучи студентом, отец Капустинского был членом революционно-террористической организации в Петербурге.

Эта организация организовывала покушение  на царя Александра II.
Бросили жребий. Капустинскому выпало бросить бомбу в карету царя.
Когда после сходки К. возвращался домой, он вдруг услыхал пение религиозного гимна, который часто пела его мать.
Он зашёл в молитвенный дом. Там воспоминания о доме нахлынули на него. Он вспоминал наставления  покойной матери, уют родительского дома, сестёр, беззаботность детства и К. заплакал.
Кто он теперь? Будущий убийца царя?! Ему стало жутко.

Утром он объявил заговорщикам, что не способен убить человека, даже царя.
Его внимательно выслушали, потом объявили изменником и вынесли ему смертный приговор.
Но отпустили его.

Вечером К. под каким-то предлогом выманили из дома и облили  серной кислотой. Кислота разъела ему всё лицо. Губы, нос, глаза, волосы были выжжены.
Он не умер, благодаря стараниям одной медсестры, которая за ним ухаживала, и в последствии вышла за него замуж. Он всегда ходил в маске.

В наше село Велико-Княжеское Капустинский с женой приехал к бывшему однокласснику, да так и остались здесь жить.
Их сын и являлся школьным товарищем моего отца.
К Капустинскому я так и не поехала!