Начало студенческой жизни

Из дневника Анны Гейнрихс.




Я прошла все испытания на «отлично»( так назывались экзамены) и была зачислена в техникум. В общежитии то и дело пересказывали курьёзы на экзаменах.
Одну девушку спросили, что она знает про ГОЭЛРО? Девушка в замешательстве смотрела то на одного экзаменатора, то на другого. Наконец один из них с раздражением вновь спросил :» Что за птица ГОЭЛРО?»
Девушка улыбнулась и сказала, что это лесная птица.
Другую девушку на экзамене по литературе попросили прочитать письмо Татьяны  Евгению Онегину. Девушка покраснела и запнулась. Тогда товарищ Митюшин, желая ей помочь, произнёс: «Помните, есть опера, где арию поёт Татьяна?...»
-Ах, да! Да помню!-скоропалительно ответила девица. –Там ещё пелось: Сильва, ты меня не любишь, Сильва, ты меня полюбишь!..
Образования у этой девушки не было, хотя она и работала учительницей где-то в глухой провинции. Она приехала в Ленинград, чтобы получать пособие по безработице от Биржы Труда и рассчитывала ещё на стипендию, если поступит в техникум.
В 1929 году с началом пятилетки Биржу Труда закрыли. Безработные разъехались  по бескрайним просторам Родины, где нашли работу на новостройках.

Вечером я собралась пройтись по улицам Ленинграда, побродить по набережной, да и вообще познакомиться с городом поближе. Вскоре я пристроилась к группе студентов из нашего техникума, которые устремились к мостам. Их вот, вот должны были развести. Белые ночи были уже на исходе, но всё-равно было ещё светло. Меня так захватило это величественное зрелище, что я и не заметила, что осталась одна наедине со студентом третьего курса. Звали его Бертхольд. Неожиданно он подошёл ко мне вплотную, грубо притянул к себе и поцеловал меня в губы. Его руки сомкнулись за моей спиной. Его поступок был для меня потрясением. Ведь ближе, чем на два метра, я никогда к парням не подходила. А тут..
Изо всех сил я оттолкнула его от себя и побежала.
Улица была пустынна. Куда бежать? Я не знала дорогу в общежитие, а спрашивать было не у кого. Вдруг я услышала топот позади себя. Меня нагонял Бертхольд.
-Куда Вы бежите? Простите меня, пожалуйста!-умоляюще произнёс парень.
Я расплакалась, так как совсем не знала как себя вести. В общежитие мы шли молча. Не прощаясь я вошла в дверь, решив для себя никогда не ходить одной по ночам.
Общежитие располагалось на четвёртом этаже здания техникума. До революции здесь располагался Гос.Контроль, потом кадетское училище.

Мне вдруг вспомнилась моя поездка в Ленинград по железной дороге. Впервые в жизни я села в поезд прямого сообщения "Минводы-Ленинград". Сердце моё стучало в такт колёсам. Так как я воспитывалась в строгих пуританских условиях и была очень наивна, отец попросил присмотреть за мной в дороге одного пожилого интелигентного вида человека. Несмотря на надзирателя и мою осторожность, у меня пропали 6 рублей из сумки. Это была огромная сумма, почти месячная стипендия. Студенты в техникуме получали 10 рублей. Ну, не везло мне!
По прибытию в Ленинград, мой попутчик посоветовал мне взять извозчика, чтобы доехать до техникума. Кроме чемодана, у меня была подушка и одеяло. Мы ехали по Невскому, потом по Набережной Мойки. Я с изумлением рассматривала роскошные здания, мосты, Исаакиевский собор. А вот и техникум, большое четырёхэтажное здание красно-кирпичного цвета Николаевских времён. Мойка 76. 
Извозчик, опытный старый лис,сразу смекнул, что может содрать с меня, неопытной, деревенской девицы приличные деньги,целых 3 рубля!
Как я плакала от досады, когда мне сказали, что мой путь стоил всего 50 копеек!
Завхоз определил мне железную койку в одной из комнаты, где уже проживали четыре девушки. Пустой матрац я набила сеном из сарая, что находился во дворе, растелила своё одеяло и улеглась на кровать как была в одежде. Если бы это увидели мои родители!
Я была в расстроенных чувствах, подсчитывая убытки в дороге.
Я вспомнила, что так и не отдала письмо отца Капустинскому. Это был мой «запасной случай», если я не устроюсь в общежитие.
Капустинский- школьный товарищ отца. Он работал в Ленинградском порту бухгалтером. В нашей семье часто рассказывали об отце Капустинского.

Будучи студентом, отец Капустинского был членом революционно-террористической организации в Петербурге.

Эта организация организовывала покушение  на царя Александра II.
Бросили жребий. Капустинскому выпало бросить бомбу в карету царя.
Когда после сходки К. возвращался домой, он вдруг услыхал пение религиозного гимна, который часто пела его мать. Он зашёл в молитвенный дом. Там воспоминания о доме нахлынули на него. Он вспоминал наставления  покойной матери, уют родительского дома, сестёр, беззаботность детства. К. заплакал. Кто он теперь? Будущий убийца царя?! Ему стало жутко.

Утром он объявил заговорщикам, что не способен убить человека, даже царя.
Его внимательно выслушали, потом объявили изменником и вынесли ему смертный приговор.
Но отпустили его.

Вечером К. под каким-то предлогом выманили из дома и облили  серной кислотой. Кислота разъела ему всё лицо. Губы, нос, глаза, волосы были выжжены. Он не умер, благодаря стараниям одной медсестры, которая за ним ухаживала, и в последствии вышла за него замуж. Он всегда ходил в маске.
В наше село Велико-Княжеское он с женой приехал к бывшему однокласснику, да так и остались здесь жить. Их сын и являлся школьным товарищем моего отца.
К Капустинскому я так и не поехала!