Сцена 10

  В чайной, что располагалась в двух минутах ходьбы от Королевского театра, было тепло и уютно. «Старый холерик» мистер Рэмсфут - тощий и постоянно мерзнущий человек - грел в этом заведении свои кости и руки. Он сидел за столиком, прикрыв глаза и, поднеся чашку с ароматным напитком ко рту, вдыхал его крепкий горячий запах, пробуждающий в воображении экзотику Цейлона. Хормейстер чувствовал себя таким умиротворенным, спокойным, словно в его ушах все еще звучал второй ноктюрн из девятого опуса Шопена. Когда он уже собрался отпить очаровавший его напиток и приоткрыл один глаз... перед ним возник лорд Рединг, который непонятно как оказался с Рэмсфутом за одним столом.
- Боже ты мой! Как вы меня напугали! Я тут сижу, упоенный блаженством, а вы!..
- Пора вам заканчивать, маэстро. Репетиция вот-вот продолжится.
- Ох, господин директор, - вздохнул собеседник, - Я знаю, что вы из кожи вон лезете, чтобы поднять на ноги наш театр и вернуть ему былую славу и великолепие. Но «Ромео» в воскресенье неминуемо ждет провал. Наша прима больна и совсем не годится на роль Джульетты. Лукреция - еще куда ни шло, но Гуно ставить так невозможно.
- Да вы, вероятно, еще не в курсе и кое-чего другого, - спокойно произнес Рединг.
- Что такое?
- Мистер Брэдшо, наш сладкозвучный тенор, скоро отбудет в Италию.
- Что?! Вы шутите, сэр?!
- Отнюдь. Дело в том, что я дал слово одному старому другу сразу пригласить его петь в тот театр, директором которого я стану. А так как мистера Брэдшо нельзя выставить на улицу, ведь он выполняет свою работу на зависть другим, то его неизбежно «пригласят» в Италию. По моему ходатайству конечно. Я мог бы и оставить Брэдшо в Опере, но разве гордец согласиться делить свое место с конкурентом или выходить на замены?
- Но вдруг он откажется? - заинтересовался Рэмсфут.
- Похоже, вы рады этому обстоятельству, как мне кажется. Нет, Брэдшо не сможет отказаться. Когда зовут в Милан - «нет» не произнесет ни один певец.
- Признаться между нами, мне такой тенор не по душе. Хорошо, что он уедет.
- Почему же?
- Собственный опыт подсказывает. Вы поймете, если столкнетесь с ним где-то помимо Оперы. Но наговаривать без доказательств не стану. В Италию он поедет без каких-либо колебаний. Зато когда ему предлагали постоянное место в Земпер Опера, он посчитал, что Дрезден для него - слишком провинциальный город. Такому «великому» тенору там делать нечего.
- Вот Гассе - совсем другое дело, верно? Прекрасный певец, прекрасный человек.
- Но слишком экзальтированный. Он ведь говорил вам, что его жена умерла от музыки?
- Да, я слышал об этом. Зато таких людей почти не оставляет вдохновение. Я очень рад приобретению столь яркого баса. Из него получится лучший падре Лоран, каких я только видел. А еще я доволен Промилом - интересный баритон, очень хорош в качестве Меркуццио. И Вайс хорош. Его Тебальд - почти что Яго.
- Вы не откроете мне секрет, - Рэмсфут поставил чашку на стол, - кого собираетесь пригласить на место ведущего тенора? Знаю, вы уже уточнили, что некого старого друга. Но все же? Случайно, не синьора Моретти?
- Я был бы счастлив, если бы он участвовал в какой-либо нашей постановке.

  Ответ Рединга показался хормейстеру уклончивым. Он помолчал, глядя в окно на экипажи, спешащие по одной из центральных улиц, и чуть опробовав напиток, сморщился.
- Все же меня волнует другое, сэр. Что делать с женскими голосами? Когда дойдет дело до Моцарта можно будет смело вешаться. Ни одного нормального сопрано на весь театр!
- Семнадцатого из Бирмингема прибудет Лина МакДональд, вы слышали такое имя? Удивительная меццо-сопрано. У нее своеобразный характер, но на сцене эта шотландская дива творит чудеса, как вокального, так и актерского рода. Она легко споет и Гертруду, и Фьордилиджи, и кого угодно. Кстати, Лина как раз специализируется на моцартовском репертуаре.
- Худо ли, бедно, я готовлю несколько солисток для небольшой партии пажа Стефано, хотя не помешало бы, если б Эстер Итан вдруг поправилась, обрела голос и спела ее, как обычно. Но, простите, что делать с примой, сэр? - не унимался Рэмсфут, - Джульетта же не будет стоять немой всю оперу! Или мы шокируем Лондон, проведя постановку без главной героини?
- Любопытное предложение, господин хормейстер. Я подумаю над ним после. А пока что, дорогой коллега, это уже решенный вопрос, - загадочно проговорил Рединг.
- Решенный?! - опешил собеседник, - И вы столько времени со мной толкуете по всяким пустякам, а о таком молчите?!
- Успокойтесь и выпейте, наконец, чаю, а то остынет.
- Хорошо, сэр, - согласился  Рэмсфут, поднимаю чашку, - Но кто же эта счастливица, что волею судьбы выступит и на вечере у лорда Стаффорда, и в партии Джульетты?
- Некая мисс Элиза Смит, обладательница редкого по красоте голоса.
  Все еще пораженный хормейстер не мог придти в себя.
- И где же пропадало такое сокровище?
- Далеко ходить не пришлось. В нашем театре.
  Мистер Рэмсфут пролил на себя несколько капель чая, но не заметил.
- У нас?! В Королевской Опере?!
- Именно, а вы работаете и в другом театре? - сыронизировал Рединг, усмехнувшись.
- Да вы изволите смеяться, - пробормотал хормейстер, - В моем хоре есть несколько Элиз, но ни одна из них...
- Ничего странного, ведь она не хористка. Мисс Смит - простая фигурантка.
 
  Рэмсфут скривил рот, но выразить своего отвращения и пренебрежения к этой скромной профессии не успел, так как опрокинул на свои брюки весь оставший напиток.
- Да вы с ума сошли! Простите, лорд... Но такие как она не то что петь, - на сцене во время появляться не способны! Говорю вам это, если вы сами еще не знаете.
- И что с того? У нее замечательные вокальные и артистические данные. Остается лишь направить их в нужное русло и как следует закрепить. 
- У обыкновенной статистки не может быть голоса! Все равно что поющая уборщица! Курам на смех!
- Мистер Рэмсфут, вы ее слышали? - спокойным тоном продолжал Рединг.
- Нет. Но тогда я не маэстро, если ошибаюсь. Спорю на двадцать шиллингов, что вам просто пригрезилось или же вы решили разыграть старого ворчуна в столь неподходящее время! Жаль, что больше с собой нет... Я бы поставил все на кон!
- О чем вы? Я не собираюсь спорить с вами.
- Нет уж, увольте, сэр. Я не стерплю таких грубых шуток, - возразил хормейстер.
- Вижу, противиться бесполезно. Не понимаю, чем я вас обидел... Но когда вы проиграете, верните эти деньги мисс Смит, пожалуйста. Мне они не нужны совершенно.
- Пусть будет по-вашему. Я могу ее видеть сейчас?
- Нет. Но завтра, повторив роль, она придет петь вальс и дуэт с Ромео и будет в вашем распоряжении весь день. Тогда-то вы и убедитесь в своей неправоте.



  На следующий день в Королевском театре собрались все певцы и работники сцены. Хормейстер, человек по природе простодушный и добрый, не обмолвился ни с кем и словом о том, что накануне он серьезно поспорил с директором театра и теперь расчитывал получить от него двадцать шиллингов. Но его благородное молчание не уменьшало ценности заключенного пари, которая представляла собой редкую возможность выставить патрона в глупом свете, - и Рэмсфут был готов присутствовать при этом, ведь лорд сам напросился, вздумая смеяться над человеком, который на двадцать лет старше его и опытнее.

  Фигуранты устроились в партере и галдели без умолку. Хормейстер прекрасно справлялся с режиссерской стороной своей работы: хор появлялся на сцене в начале оперы, сопровождал главных героев, создавал массовость во время бала-маскарада, поддерживал общее настроение. Лорд Рединг не отрывался от разворачившегося перед его глазами действия. Первый флейтист со сломанной ногой; новые скрипачи во главе с мсье Нуаром; мистер Гассе, исполнявший падре Лорана после долгого перерыва; апатичный и скучающий на репетициях тенор Брэдшо; бас, певший Оровеза «битым стеклом» и выступающий теперь герцогом Эскалем; невнятные декламации одной хористки в песни о голубке пажа Стефано... Все это крутилось в голове директора, но более другого его занимала мысль о грядущем выходе мисс Смит.

  Через минуту она появилась среди коллег-статистов в обществе мистера Харда, по-видимому считавшего, что дочь мисс Гарфорд научилась петь только благодаря его усилиям, сочетавшим в себе грубости и оскорбления.
- Вам удалось разобрать слова? - сразу же осведомился Рединг.
- Я все повторила, сэр. Мне очень помогла матушка, - кивнула фигурантка.
- Она все-все сделала, милорд, - отозвался балетмейстер, - Она у нас такая умница!.. А теперь ступай наверх, милая, и веди себя, как я тебя учил: по-раскованней, не зажимайся, словно тебя сейчас накажут. Здесь же все свои. Они ведь и не знают еще, что ты умеешь так петь. Ну, покажи им всем!
- Спасибо, мистер Хард. Вы очень... добры, - девушка смутилась, не ожидая к себе такого внимания.
- Мы очень хотим вас послушать, так что постарайтесь, - попросил подошедший Рэмсфут, для которого слова грубияна балетмейстера, обращенные к мисс Смит, показались весьма неожиданными, едва ли не ласковыми. Может быть, седой маэстро и в самом деле пропустил вчера здесь что-то поразительное, от чего директор в конечном счете окажется прав?

  Рединг вернулся на привычное место, взмахнул палочкой, и удивительная музыка Гуно полилась из глубины оркестровой ямы, а за ней - «замечательные вокальные и артистические способности» юной певицы, столь точно оцененные накануне самим дирижером. Мистер Фредерик - тонко чувствующая душа - плакал, не скрывая своего восхищения, а хормейстеру оставалось только молчать, признавая себя полностью побежденным. Зато молодые фигуранты веселились до упаду.
  По окончании вальса зал наполнился восторженным гулом. Рэмсфут подошел к дочери мисс Гарфорд и протянул двадцать шиллингов.
- Это полагается вам.
- Мне? За что? - растерялась она, еще не отойдя от всеобщего признания.
- Господин директор велел отдать вам деньги, поставленные мною давеча на кон. Я проспорил их лорду Редингу, не поверив ему на слово. Он, должно быть, обиделся вчера не меньше моего, потому что уверял, что вы прекрасно споете, а я был так слеп!
- Я не могу их принять...
- Нет, это ваше по праву. Я требую, чтобы вы выполнили волю лорда.
  Получив двадцать шиллингов, фигурантка подняла глаза на директора.
- Послушайте, мисс Элиза, вы честно их заработали, а не украли. Здесь оставшееся либретто, просмотрите его внимательно за ближайшие дни.
- Сэр, я не понимаю... Как на вечере у вашего друга я успею все это спеть? - робко спросила мисс Смит.
- Вы споете у лорда Стаффорда позже, на будущей недели. А к этому воскресенью вам нужно знать весь текст, чтобы петь в опере, - пояснил Рединг.
 
  Элиза посмотрела на него своими ясными глазами и воскликнула:
- Я... Я буду петь Джульетту?
- Да, мисс Смит. Я доволен вашими результатами, и, если вы и впредь намерены так поражать меня, то не вижу никаких причин, мешающих вам выступить с мистером Брэдшо в главных партиях.
- Боже мой... Просто не верю своим ушам. Не может быть...
- Господа! - громко объявил директор, - Так как миссис Итан и госпожа Паскаль плохо себя чувствуют и не смогут появиться на воскресном спектакле, сопрановую партию будет исполнять мисс Смит.
  Поражение вперемешку с восхищением отразилось на лицах присутствующих. Фредерик просиял и захлопал.
- Но как же мадемуазель? Что она скажет, когда узнает, что я стану петь вместо нее? - испуганно пролепетала фигурантка.
- А по этому поводу у меня будет к вам отдельный разговор. Сегодня вечером мы отправимся к Доримене Паскаль и синьору Моретти, где и обсудим все нюансы нашего дела. К сожалению, сейчас я ничего не могу вам объяснить.
- И я... тоже поеду?
- Да, она просила меня об этом. Впрочем, вы скоро все поймете... А пока попробуем дуэт из второго действия. Мистер Брэдшо! Сцена под балконом, пожалуйста.

  Тенор несколько оживился, сонное выражение его лица приобрело слащаво-приторный оттенок. Было известно, что он страшно недолюбливал миссис Итан и уживался с ней на одной сцене только за счет неприодолимого тщеславия. Теперь, когда Эстер уже не светило петь Джульетту и перетягивать овации на себя, он решил, что легко привлечет внимание к своей персоне как со стороны зрителей, так и со стороны новой партнерши. В Брэдшо еще боролись брезгливый гордец, который не мог опуститься до того, чтобы приударить за бедной простолюдинкой, и неутомимый ловелас, не пропускающий мимо себя ни одного милого личика; но пока певец решал, чьи доводы ему стоит принять - высокомерного сноба или дамского угодника, подходящий случай уже подвернулся: в очередном перерыве мисс Смит, не зная, у кого уточнить перевод сложных реплик, обратилась за помощью к господину тенору в левой кулисе.

- Сэр, вы не могли бы мне подсказать, если вам нетрудно, значение одного слова?
- Для такой прелестницы, как вы, моя милая, все, что угодно, - льстивым голосом отозвался Брэдшо.
- Вот здесь, сэр... Джульетта говорит что-то о своем кузене, а дальше Ромео то ли злится, то ли... не знаю, - робко проговорила Элиза, смутившись.
- Ромео отвечает, что Джульетта его очаровала, и нет в мире больше таких прекрасных глаз, как у нее, - Брэдшо подошел к фигурантке и незаметно прикоснулся к ее локонам, - А еще он говорит, что Джульетта прекрасна, словно первый весенний цветок, пробившийся из-под снега после долгой суровой зимы... и Ромео умрет, если она не ответит ему взаимностью.
- Как вы можете знать это, если даже ни разу не взглянули в текст? - наивно удивилась девушка, - Мне кажется, здесь написано совсем другое.
- О, все, что касается вас, я знаю наперед, - засмеялся тенор, обнимая мисс Смит за плечи.
 
  Видимо, ее ожидал бы не лучший момент в жизни, если бы не вмешательство лорда Рединга. Директор, заметив, что фигурантки нет на сцене, принялся ее искать и, увидев в объятьях Брэдшо, нашедшего себе новую игрушку, сразу же направился к ним.
- Мисс Смит! - крикнул он еще издалека, - Пройдите на сцену, пожалуйста.
  Девушка тут же отпрянула от тенора, причем лорд обратил внимание, насколько она была смущена и напугана.
- А что касается вас, мистер Брэдшо, то будьте, пожалуйста, посдержаннее и репетируйте с мисс Смит, только когда вам велит дирижер.
  Рединг, закончив свою тираду тоном, не терпящем возражений, отправился вслед за Элизой и, нагнав ее у ямы, напряженным шепотом спросил:
- Зачем вы разговаривали с этим человеком?
- Только хотела... узнать перевод одного слова из либретто...
- Послушайте, мисс, вы еще молоды и плохо разбираетесь в людях, поэтому, как ваш старший товарищ, я вам не советую общаться с мистером Брэдшо. Тем более наедине.
- Я уже поняла это, сэр, - раскаянно ответила она.
- Вот-вот. Помните, что я, в отличие от него, желаю вам добра. Молодым девушкам следует остерегаться таких джентльменов, как наш тенор.
- Да, сэр.
- Если вам что-то понадобится узнать, спросить, всегда обращайтесь ко мне или Фредерику, когда я занят. Хорошо?
- Да, сэр.
- И больше никаких разговоров с этим человеком.
- Да, сэр.
- Вот и славно. Он имеет право прикасаться к вам только на сцене, да и то лишь с моего разрешения.