Ёлочные игрушки

(почти детектив)


1.
Бабе Зине в этом году, впрочем, как и многим другим, сильно  не повезло. Лето было жарким, таким, что в огороде всё посохло, поливай-не поливай. А у неё одной картошки, почитай, пол-огорода…  В теплицах, конечно, помидорки-огурчики выросли, да сколь сил-то на это было положено… Ягоды рано поспели, едва собрать успела, всё бы посыпалось. Яблочков немного собрала... Мешка два-три, не боле. Да всё сама, всё своими рученьками. На деда-то больно не рассчитывай, и так  умотался воду из колодца цельными днями таскать. А какая вода? Сушь, ушла вода вся… Один песок, да муть…

У соседей тоже не лучше. Лушка, глухая, та вовсе на всё плюнула. Говорит, старые запасы ещё есть, проживу.  Только картошки немного и взрастила, да ягод чуток пособирала на свежее варенье. Ей-то что, одинокой.
Дачники, так тем тоже всё равно. Купались цельными днями, воду в озере мутили, ахали, что цветочки на клумбах у них вянут…  Цветочки, ишь. Им бы её, бабы Зинины заботы. Да, что… Поразъехались уж все.

И подружка-то верная, Верка… Ишь, чего удумала… Померла ведь весной…
Да… Вот чего наделала… Некому теперь бабе Зине пожаловаться на судьбу, на Ивана своего, на детей с внуками.  И выслушать некого. Не Лушку же. Та всё – «а», да  «а»? Давно уж плохо слышит.

Дед Иван бабу Зину слушать уж верно устал за сорок-то с лишним лет. Сидит себе вечерами, да игрушки всё из дерева вырезает. С осени чурочек запасёт себе – вот и занятие на зиму… А то телевизор настроит – одна программа кое-как показывает, а по другой только звук и полосы. А сидит, смотрит что-то, слушает…  А вот её Зину, некому слушать теперь… Эх, Верка, Верка… Как же ты так? Ведь и не болела, почитай…

Деревня их уж и не деревня, так. Дачный посёлок. Старожилов – раз, два и обчёлся. Многие померли, многие в город поуехали… Стоят дома. Пустыми всю зиму так и стоят… Всех развлечений, что автолавка  с почтой раз в неделю.
Вот и в этот раз она к автолавке вышла. Хлеба, да масла подсолнечного взять, конфеток каких к праздникам. Скоро праздники – Новый год, Рождество… Хотя и не ждут они никого с дедом, а всё же…А тут  Маша, продавщица и говорит:
- Пляши, баб Зина! Письмо тебе!
Письмо…  От младшего сына письмо-то!

В избу не вошла, влетела.
- Давай-ка дед, ёлку гоноши! Алёшка едет, с Ольгой, с ребятами! С Андрейкой и с Иришкой!
- Вона… Хотели ж летом!
- Да ты читай, старый! Вот: «Ждите, приедем на Новый год, хотим показать детям настоящую зиму со снегом и настоящую деревню…» Тока, где она уж настоящая, какая ни есть… - захлёбывалась радостью баба Зина.

Младшенький их, последыш Алёшка, родителей визитами не баловал. Жил, считай, в другом теперь государстве, а раньше-то одно было… У них там тепло, какая зима.
- За ёлкой схожу…  Есть елочки приметные, хоть и сорные. Только эта…в лесничество сперва поеду. За этой, как её… лицензией, что ль… А то, не дай господь, оштрафуют…
- Тьфу! Самолёт тебе вызвать, аль такси? Пое-еду… - баба Зина покосилась на телефон, единственное средство связи в их деревеньке, которое поставили у них. А больше и не у кого.  Не у Лушки же, глухой. А у дачников, у тех мобильные, только вот лезть с ними нужно чуть ли не на крышу.  Связь никудышняя…
- Раньше-то не штрафовали, нет? Дитям ставили.  Веркиному внуку, царство ей небесное, приносил? Внуки приезжают, понял ты, аль ещё нет?

2.
Хотя до приезда сына, невестки и внуков  оставалось почти три недели, баба Зина везде навела порядок, разгребла все углы и деда Ивана с его чурочками выселила из горницы в угол за печкой. Проверила все запасы, что-то подсчитывала, шевеля губами, что-то прикидывала, искала…
- Ну, всё подсчитала, счетовод? – не выдержал дед Иван.
- Ты не видел, куда это коробка с ёлочными игрушками подевалась? – вопросом на вопрос ответила баба Зина.
- Ну, ёшкин кот… Ты же сама её Верке, покойной, отдавала. Прошлый год, когда у неё постояльцы были с ребятишками. Забыла? Ещё тогда у неё внук гостил, от Мишки, старшего…

Забыла… А и конечно, забыла. Тогда к Верке внезапно Сашка нагрянул, старший внук, от первого Мишкиного брака. Да не один, с гостями. С дружком каким-то и с его то ли женой, то ли подругой, как это теперь у них, называется… А у подруги этой  - девочка лет четырёх. Вот и ставили тогда ёлку. Для девчушки-то. Иван ёлку и приносил. А  баба Зина сама гостей-то не видала. И из избы они не выходили. А за игрушками Верка приходила.

- А что-то Сашки я на похоронах не видела… А, Иван? Мишка был с женой, Андрей приезжал, дети их… А Сашки не было…
- Ну, поехало… Ты про игрушки спрашивала? У тебя мысли, как эти… Мартышки по веткам. Фьють - и уже в другом месте…
- Ладно, фьють… Фонарь дай, пойду, поищу…
- А без фонаря-то, - съехидничал Иван, - приведениев боиссься?
- Каких таких приведениев? Вот старый брехун… Тёмно на дворе-то уж! А у Верки свет отключён, забыл? Платить-то некому…  И летом никому не сдавали…

Мишка, старший Веркин сын, после похорон сказал, что после приедет и займётся продажей, а пока… Если  тётка Зина найдёт постояльцев, пусть сдаёт и деньги себе оставляет. Только всё не едет и не едет Мишка-то.  И Андрюхи не было. А сдать домишко на лето не получилось – не хотели люди жить там, где не так уж и давно была покойница…

К крыльцу бывшей соседки пошли вместе. Не доверил дед Иван бабе Зине свой фонарь знаменитый. А то! Зять подарил, во-первых, а во-вторых, другого такого в деревне нету. Не на батарейках, а на аккумуляторах, заряжать можно, сколь хочешь… И луч сильный, яркий, на много метров впереди освещает.

Идти пришлось по колено, увязая в снегу. Никто ведь не чистил дорожки, некому…
- Хоть бы ты, старый, лопату взял!
- Так  опять снег-то идёт…
И, правда, снег опять повалил крупными хлопьями с низкого неба, словно решил завалить по самые крыши полузабытую деревеньку…

Ключ повернулся в замке не сразу, со скрипом. Видно, поржавел замок малость.
- Завтра смажу, - сказал дед Иван. – А снег не будет идти, то почищу  и дорожку…
В сенцах было неуютно. Пахло пылью, нежильём…
- Ну, куда идти? Где она, коробка твоя? В горнице, ли где?
- Никуда не идти. Свети, давай, вот сюда. Тут кладовка.

В кладовой снизу доверху лестницей поднимались полки, на которых стояли банки, большей частью пустые, какие-то коробки, ящички…
Дед Иван вопросительно посмотрел на бабу Зину.
- Ну… и где тут искать коробку твою?
- Да, вон она, - Зинаида углядела на одной из полок коробку. – Вот эта!
- Почём знаешь?
- Так видишь написано – «Повидло сливовое»! Значит, она! Я ещё когда в автолавке выпросила. Удобная… Бери, а не гляди! Фонарь-то давай! Ничо с им не будет, с фонарём твоим! Неси, я двери замкну…
- Тяжёлая…
- О, господи! Уж коробка с игрушками ему тяжёлая! Неси, я впереди пойду, светить стану…

Дома дед Иван плюхнул коробку на пол.
- Осторожней, ты, медведь старый! Игрушки-то хрупкие! А новых где взять?
Иван только рукой махнул… Не переслушать Зинку-то.
Коробку покуда задвинули под стол в горнице. Ёлку ставить ещё рано, осыплется в тепле…

3.
Ночью баба Зина проснулась. По обычному делу, по малой нужде. Сунула ноги в обрезки валенок, накинула дедов кожушок, да вышла в холодные сенцы. Обратно-то шла,  уж двери закрывала, чего-то в окошко глянула… Что такое… Батюшки! В Веркиной хате кто-то есть! Мелькнул слабый луч фонарика, поползал и угас…
«Со стороны кухни это… Там ставен нет…» - пришло на ум бабе Зине. « А чего там искать? У Верки-то? У неё и раньше взять было нечего, а теперь подавно …  Сыны забрали иконки какие-то, альбом с  фотографиями… Сама видала, помогала  им… А боле там и нет ничего. Ложки, что ль, алюминиевые с мисками?»
Луч больше не появлялся, но баба Зина терпеливо ждала… Да и то - ноги-то приросли от страха к полу. 
«Поди, по комнатам шарит… Там мне не видать. Ваньку разбудить, что ли?» - тревожно покосилась она на храпящего деда Ивана.
Но луч больше не появлялся и из хаты никто не выходил… «Может, привиделось?.. Со сна-то? Ладно, утром разберёмся…» - подумала она, опять укладываясь на жаркую перину. «А если там какие  воры? Прознали что дом пустой… И Жучка у Лукерьи взлаивала… Нет, завтра надо сходить, посмотреть…» - уже снова засыпая, размышляла она.

Проснулась рано. Привыкла рано вставать смолоду. Ну, тогда из-за ребятишек, а теперь по привычке. Да и хозяйство, какое-никакое… Курам надо отнесть, Ивану завтрак сгоношить, да собаке дать.  От, собаку-то завели! Старый кобель помер, взяли у дачников собачонку. Дак разве это собака? На улице жить не желает, изнеженная… В горнице, да всё у дедовых ног норовит. Говорят, породистая… Кучерявая… А гавкать не умеет. Скулит только, да ластится. Вон и вчера ночью-то даже не гавкнула. Не чует чужих…

Деда в хате уже не было, ещё раньше подымается. Вон, со двора слыхать – скребёт лопатой-то деревянной, широкой – снег убирает, дорожки чистит. Надо бы сказать ему…

За завтраком и сказала.
- Иван, слышь-ка… Да не корми ты Леську со стола, ела она уж!  Ночью в Веркином доме был ктой-то… Я свет видела. Фонариком светил, шарил…
Дед Иван, невозмутимо, не глядя на бабу Зину,  откусил картофелину, вилкой подцепил огурчик маринованный, захрустел…
- Я те дело говорю… Видела, вот как тебя. Надо бы посмотреть, был там кто, нет…
- Ты, это… - произнёс, наконец, Иван, по-прежнему не глядя на Зинаиду, - меньше бы книжечки-то покупала. Начиталася…
Он красноречиво кивнул на небольшую стопку разноцветных книжек в тонких обложках, лежащих на полочке. Баба Зина иногда с пенсии  (не с каждой конечно, больно жирно с каждой-то) покупала в автолавке эти книжки – чаще детективы, иногда женские романы про любовь страстную… Да пару-тройку газет: районную - новости узнать, да что-нибудь про садоводов-любителей или про здоровье. Нужное вырезала, обрезки – в печку. Вырезок уже вон – полная картонная папка с завязками собралась…
-  Схожу я, посмотрю…. Чтой-то мне неспокойно….
- Сходи, сходи… А ну, тебе там кто по кумполу если? А? Не боиссься? Или, может, Сашка приехал? Здрастьте, скажет, баб Зин, век бы тебя не видать? Сиди, давай! Не было там никого, не выдумывай… Да и не чистил я в том дворе, там не проберёшься…

Окрик мужнин она проглотила. Пусть, пусть покажет, кто в доме хозяин… Она-то, баба Зина, и сама знает – кто. Да спорить не станет. А по-своему сделает. Всю жизнь так бывало, так и прожили, считай.

После обеда Иван телевизор настроил – какой-то хоккей через помехи смотреть стал. А она к Лушке собралась. Проведать подругу, тоже давненько не видать, не заболела ли?
К Лушке-то зайдёт, конечно, но на обратном пути. А сперва… Ключ у неё есть, на дворе светло, бояться некого.

На Веркином дворе и впрямь снегу намело за ночь, даже в валенки набился, пока к крыльцу подошла… Ключ вставила. Ключ провернулся мягко, легко…
«Э-э-э… А вчера-то… Со скрипом! Ванька хотел смазать, так ведь не смазывал. Значит, был-таки кто-то… Кто не хотел, чтобы даже скрип замка в деревне слышен был … » Обошла домишко с трудом, увязая в снегу. Нет, никаких следов нету. Ставни все пооткрыла. Зашла с осторожностью. Двери в горницу были открыты, а ведь они с Ванькой их вчера не открывали… В горнице все в порядке вроде бы… Так она и не была после поминок. Как убрали всё потом с Веркиными невестками, так всё и стоит.
Так. А это что? Половичок сбит, слегка, но сбит… И посудный шкафчик приоткрыт, дверцу там приподнимать надо, иначе не закроешь… Кто-то был. И что-то искал. Но – не нашёл. Значит, придёт снова…

Вот тут бабе Зине стало страшно, аж в желудке похолодало.  Двери в горницу закрыла, замкнула входную дверь, снова обошла дом, прикрыла ставни.  И со двора Веркиного чуть не бегом… Ивану ничего не стала говорить. Фоме неверному.

4.
Ночью ей не спалось. Ворочалась, вставала, всё к оконцу подходила – нет ли в Веркином доме луча этого клятого… Заснула под утро. Только отзавтракали – гость пришёл. Да не гость, какой уж гость… Просто Валерка, парень лет уж к тридцати, раньше – житель деревеньки, а теперь – городской, дачник.  Баба Зина ещё его бабку помнила. Домишко-то он бабкин перестроил, вместо печи у него, вишь ты, камин… И камин дымит отчего-то. Вот он и просит, не посмотрит ли дед Иван, что там с камином? А то они хотят Новый год на даче встречать. 
- Не специалист я по каминам, - хмуро ответил Иван. – Я про печи знаю, а про камины эти ваши новомодные.... И не проси.
- Да, ладно тебе, - миролюбиво изрекла баба Зина, - не понимает он… Все печи, считай, тобой смотрены, разберёшься…

Поворчал дед для вида, но Валерка уговорил, пошёл.

А многие дачники-то уж в деревню понаведались. Кто за соленьями-вареньями, что в погребе хранятся, кто – дорожки от снега прочистить, тоже собираются на Новый год приехать. Машины только и ездят туда-сюда, да всё мимо ихнего домишки…

Вернулся дед уж под вечер, да навеселе.
- Сделал камин-то? – поинтересовалась Зинаида.- А то угоститься-то, вона уж, успел…
- А что камин? – хвастливо ответил дед Иван. – Така ж печка, тока открытая… Мы завтра это… С Валеркой за ёлками поедем.
- Не попадитеся там, правда… А то дорого-то ёлочка встанет.
- Да?.. – возмутился Иван. – Вот баба -  она и есть баба! Я ж говорил – бросовые там ёлки, сорные… Всё равно вырубать будут! И про лицензию говорил! Ты что тогда сказала? А?.. Молчи ты… Зинаида! Да и Валерка-то и сам же из этой… милиции!
- В милиции, что ль, работает? – насторожилась баба Зина.
- Ты это… Тебе-то чего? Ты не вздумай ему голову дурить огоньками своими!  Не хватало ещё, чтоб люди смеялися… И меня не позорь!
- Ладно, разбушевался…  Ужинать-то будешь, ай, сразу ляжешь?
Ужинать Иван отказался, покрутил что-то в телевизоре и улёгся.

5.
За ёлками отправились рано. Чуть светало, Валерка подъехал, погудел. Дед уж готов был, выскочил.
- Далёко ли? – спросила Зинаида. – Когда ждать-то?
- Да, не, баб, Зин, - ответил Валерка, - недалёко… Просто темнеет рано, надо до темна выбрать. До темна приедем!

«Надо хоть игрушки разобрать, ёлочные-то… А то год провалялися, может, там битых половина…»,  - решила баба Зина, выдвигая коробку из-под стола. И впрямь, тяжеловата…

Все игрушки уж были разобраны, рассмотрены, ниточки, где надо, привязаны. Гирлянда из лампочек тоже в порядке. На дне оставалась только мишура, длинные золотистые нити, похожие на солнечных ёжиков. Баба Зина и их вынула, встряхнула, расправила – хватит ли? Не прикупить ли ещё в автолавке? Уж возит Мария-то, продавщица.

Рука её наткнулась на что-то ещё, когда последнюю нитку мишуры  доставала. Что-то в пакете чёрном, полиэтиленовом… А тяжеловатое, вот откуда тяжесть-то… В пакете оказался ещё один пакетик, поменьше, с ярким рисунком. Баба Зина заглянула. Не поняла… Что такое?.. Разом высыпала это на стол и вот тут… Вот тут она несколько секунд ошарашено смотрела на то, что высыпалось из пакета и лежало на  столе внушительной кучкой… Потом тихо охнула, левой рукой схватилась за сердце, правой оперлась на стол и тихонько опустилась на табурет… На столе, тускло поблёскивая в неверном свете, лежали… золотые украшения. Колечки, кулончики, серёжки, цепочки, тонкие браслеты…

«Господи… Откуль у Верки-то?.. У неё сроду даже простого колечка не было… А тут… Богатство цельное…».  Она осторожно, одним пальцем дотронулась до верхнего колечка.
«Да на нём ценник… Новое!».  Новыми оказались все украшения, ценники были на всех…
«От что искали-то… А старый дурак не верил… Да ить за такое и убьют, не поморщатся!»
Холодок прошёл по спине бабы Зины, а в ноги так прямо слабость и вошла… «Ой, лишенько! Убьют нас с Ванькой-то, убьют! Зачем я только Верке те игрушки давала, от дура, так дура… Сказала б  - нету, разбилися… И, главное, откуль они в коробке? Ежели бы Веркины, она бы уж проболталась, болтлива была, грех сказать, покойница…»

Но что-то знакомое было в этой ситуации, в украшениях этих… Что-то она слышала такое или читала. Баба Зина нерешительно покосилась на стопку с книжками, и, вдруг, охнув, вскочила с табурета и резво выхватила из-под стопки книжек картонную папку. Тесёмки, как назло запутались, она их просто разрезала ножом.  Вот они вырезки из газет-то… Это не то, не то, не то, это тоже не то… Вот! Вот «Как справляют Новый год в других странах». Вырезка большая, почти пол газетного листа, даже вдвое  сложена. Только это не надо. Вот она – другая сторона. Вот оно… «Криминальная хроника». Вот.  «23 декабря в N-ске около 20.00 был дерзко ограблен ювелирный магазин «Омега». По словам продавца магазина Ларисы К., всё произошло в момент закрытия магазина. Она уже достала ключи от витрин, чтобы уложить их содержимое в сейф, а охранник направился к дверям, чтобы закрыть их на ключ. В это время двери распахнулись и в магазин вошли трое в чёрных масках. На всех были чёрные джинсы и чёрные свитера. Двое сразу скрутили охранника, привязав его к стулу и заклеив рот скотчем. «Один направил на меня оружие, похоже на пистолет с глушителем и сказал, что если я хотя бы шевельнусь, он сразу будет стрелять. До кнопки сигнализации мне было не дотянуться, он не спускал с меня глаз…» - продолжила продавец. «Потом один остался возле охранника, а второй перемахнул через прилавок, выхватил у меня ключи  и  стал сгребать все изделия в чёрный пакет. Затем они также связали и меня, привязав к стулу. Ключ у охранника забрали, закрыли двери снаружи и ушли. Кое-как вместе со стулом, я переместилась к кнопке, и мне удалось её нажать. Когда приехали из милиции, им пришлось взламывать двери…» Охранник магазина подтвердил сказанное продавцом, добавив, что всё произошло неожиданно. Он получил удар в лицо, едва открылась дверь. Табельное оружие грабители не забрали. Следует добавить, что магазин небольшой и находится в арке дома №№ по улице Советской. ГУВД просит откликнуться свидетелей происшествия…»

Вот оно что… Господи, вот наказание, так наказание… Баба Зина вдруг обнаружила, что зловещая кучка так и лежит на столе, а ведь зайти может, кто хошь… Резво  смела всё в мешочек, сунула в большой, чёрный, как было… Ну, и куда теперь?.. Заметалась по хате. Куда ни спрячь, а везде найдут. Ежели захотят… А что захотят, она не сомневалась. То сама в подпол не лазала, всё деда посылала – лестница ей крута, а то скатилась горошиной… Так, в пакете и засунула под самую нижнюю полку, где варенья стояли. Съедят мыши, ну и чёрт с ними, прости господи …

Только вылезла, да половики поправила, а уж на крыльце топают.
- Кто там? – вскрикнула баба Зина, сама на себя удивилась…
- Ты чо, мать?.. Чо орёшь-то?.. – вошёл Иван. – Приехали вот… Знатны ёлочки нашли!  Я её покуда в холодный сарай поставил, рано ещё в хату, посыплется… Да и бадью не приготовил.
- Проверь, не течёт бадья-то, - устало сказала Зинаида.
- Вот завтра и займусь. А ты чо, Зинаида? Бледная какая-то… Заболела, никак?
- Да не, ничо…  Счас обедать будем, садись уж…

6.
Ночь Баба Зина  опять не спала. Ворочалась, думала. Что не Верка спрятала, то факт. Верку сразу исключаем. Да и трудно представить Верку грабительницей с пистолетом. Мала, да тоща… Сашка? Может, и Сашка, только сомнительно… Сашка сызмальства был тихоней, всё по хозяйству бабке помогал. И за водой, и в автолавку… Гости ? Вот не видала она их тогда. Дед тоже не видал… Говорил, что ёлку Сашка принимал, да девчушка выскочила, но её Верка быстро увела.
Поворочалась-поворочалась, встала. У оконца задержалась, присмотрелась… Вот оно!.. Опять! Лучик скользит, чегой-то ищет… А снег-то идёт… Следов снова не будет, занесёт… Ой, нет! Надо к Валерке идти… Раз он  - милиция, пущай и разбирается…

Наутро Иван бадью с песком на тележке приволок. Хотел было в дом, к печи, да она не разрешила.
- Счас отогреваться начнёт, так сыростью запахнет. Пущай покуда в сенцах постоит, оттает маленько…
- А сама куда навострилася?
- Да к Лушке…  Капустки ей отнесть. У неё прошлогодняя ещё, вялая уж. Нонешняя-то погорела. Достань с подпола банку-то…

Капусту Лушке сунула, еле достучалась. Та и не поняла, что к чему, чего вдруг… От Лушки сразу к Валерке пошла. Не было уж сил в себе-то всё держать. Валерка во дворе дрова колол.
- Привет, баб Зин! Понравилась ёлка?
- Да я её и не видала пока… Я к тебе по другому делу-то, Валера…
- Ну, проходи в дом, баб Зин …

Пока рассказывала, Валерка смотрел серьёзно, не улыбался, головой не покачивал, не насмешничал.

- Вот и всё, Валер… Боюся я… - закончила рассказ баба Зина.
- Ты кому-нибудь говорила, баб Зин?
- Не… Сначала деду, да он надсмехаться стал. Ну, я и затаилася…
- Молодец, баб Зин. Значит, объявилась… - сказал, словно сам себе.
- Да кто объявился-то?

Вместо ответа, Валерка достал какую-то трубку, сильно похожую на мобильный телефон, только большую.
- Не берёть тут мобильник-то… Связь плохая, – робко сказала Баба Зина.
- Ничего, баб Зин… У меня берёт. Это не мобильник… Сергеич? Слушай… Да, какой отпуск!  Слушай, появилась она. Где-где! В моей, представь, деревне! Как и ожидали… Здесь она. Ищет. Кто сказал – сорока принесла. Да, нет, ну… Соседка сказала. Она НАШЛА. Всё у неё. У со-сед-ки! Случайно нашла. Короче – давай группу. Она ещё тут пока будет. Так думаю… Всё. Давай…

- Баб Зин, - строго посмотрел  Валерка. – Ты вот что… Давай домой и ничего не бойся. Деду Ивану не говори. Никому ни слова. Мы не знаем, где она остановилась… - задумчиво произнёс он, - у кого… Тут деревня, каждое слово отзывается. К дому бабы Веры ни ногой! Даже не гляди в его сторону. Поняла?
- Поняла, не глупая… А как с этой… посылкой-то?
- Это потом.  Иди пока, баб Зин.

7.
Иди… Ну, пошла. Ничего не поняла, что Валерка сказывал…. Кто появился-то? Где здесь-то? В автолавке купила колбаски копчёной, шоколадки внучкам под ёлочку. Да ещё клеёнку новую – клеёнка вроде, а как скатерть сделана, с бахромой… Чудно! Надо, чего придумают… А всё к Новому году посвежее в хате будет. А подарки у неё уж наготовлены, навязаны. И свитера, и шапочки, и носочки с варежками. Лучше магазинного! С детства вяжет, так что ж… Вон, даже дачники летом заказы делают.

Домой шла, всё равно на Веркин дом покосилась – тихо там, пусто…  А, да всё равно уж. Пусть теперь Валерка разбирается.

А через день, ровно к обеду, гости заявились.  Только на стол накрыла – Иван идёт, да не один.
- Встречай,- говорит растерянно, - Зинаида… К тебе, говорят…
Глянула – батюшки! Валерка, это ещё ничо, а с ним-то… Немолодой уж милиционер, Валерка с ним уважительно. В форме, да только в звездочках ихних баба Зина не разбирается. Тоже растерялась…
- Проходите, гости дорогие,- говорит, - отобедайте с нами…
- Да обед-то придётся отложить, баб Зин, - это Валерка. – Мы ведь за тобой… Доставай свою «посылочку»!
- Валера, ты не пугай Зинаиду Кирилловну, - это этот, немолодой уж.- Вы нам очень помогли. Только вещественные доказательства придётся сдавать по описи… Вы уж извините. Нас с Вами в Управлении ждут…
- Дак поймали кого?- спросила растерянно.
- Поймали, баб Зин! Всё, всё расскажем! Тебе-то можно!
- Иван, ты это… В подпол-то слезь… Там, под нижней полкой всё…
Дед Иван недоумённо посмотрел на свою Зинаиду, потом на Валерку, пожал плечами и полез в подпол…
- Это что ли? – над половицами показалась дедова голова.
- Это, это, - закивала баба Зина, - провались оно…

8.
В Управление и дед Иван поехал. Навроде понятого. Пока ехали, Валерка рассказывал.
- Ты нам, баб Зин, считай, «глухаря» раскрыла. Когда магазин этот ограбили, ну, первое дело, на тех, кто там работал, подумали. Проверить-то надо. Проверили. Вроде чисто. Казанцева эта, продавщица, рыдает натурально. Охранник,  Васюхник его фамилия, мор… лицо, то есть, в синяках, запястья трёт, верёвки тугие были… Всё рассказали, как было. Ну, отпустили, по домам даже развезли. Потом Казанцева уволилась, куда-то к матери поехала. Говорила, боюсь теперь тут. А Васюхник в другой магазин перешёл, этот-то всё равно закрылся. Частный магазинишко, хозяин всё потерял, обанкротился, короче. Там теперь «ремонт обуви» открыли. Это ж надо придумать, в такой…  в таком месте ювелирный открыть…
- Дешёвая аренда, - вставил немолодой милиционер, Андрей Сергеич.

- Ну, вот… -  продолжил Валерка. – Васюхник поработал сколько-то и тоже смылся…
Короче, концы в воду… Где искать? Кого? Думали, всплывет что-то в ломбардах. Ан, нет. Во-первых, золотишко всё – обычная штамповка, не ценное.  Даже, если и сдаст кто – поди, угадай, что это оно. Скажет - моё, деньги нужны, вот и всё. Ну, я в наш областной город поехал. Все ломбарды обошёл… А время идёт, грабителям  на руку… И вот в одном из ломбардов – глядь, фамилия знакомая! Знаете, чья? Сашкина, Писарчук! Ну, Писарчуков-то, может и много, только это Александр Писарчук  и из нашего города… Там же паспорт спрашивают.
- Три месяца искал, - невозмутимо сказал Андрей Сергеич.

- Ну! Так там ломбардов этих! Пока все книги проверил… Ну, мы к Сашке. Я же рос с ним, рыбачили вместе, хулиганили… А вот… Что делать? Пришли мы к нему. Он в общаге заводской живёт. Вернее, я пришёл. Один. Вышли мы с ним. Говорю, придёшь сам или наряд вызывать? Он – приду, мол… Голову опустил. Ну, пришёл. Рассказал всё. Никакого ограбления не было. Как мы и подозревали.  Лариса эта, продавщица, всё придумала. Она тогда с Васюхником жила, с Костей, охранником. Квартиру снимали однокомнатную. А дорого! Платил им этот ювелир немного, ещё на ноги толком сам не встал. Вот и решили они, грабёж разыграть… Сашке только и нужно было, что связать их, да в рожу Васюхнику дать. Что он и сделал с удовольствием, потому как сам на Лариску виды имел… А с Васюхником  они вместе в ПТУ учились, вот и знакомы. Потом двери закрыл и ушёл, не спеша… Они ещё минут пятнадцать посидели, потом только Казанцева кнопку нажала.

А расплатились они с ним цепочкой с кулончиком, тем, что мы в ломбарде нашли, да колечком с серёжками… Он же не рисковал, так рассудили. А потом испугались. Так испугались, что неделю у бабы Веры все прятались. А Новогодние каникулы закончились, Лариска к матери с дочкой уехала. А где ту мамашу искать, если у Казанцевой даже подруг тут не было? И фамилия  у неё не матери, а мужа бывшего. Мужа-то мы нашли. Женат, детишки малые… Сказал, где искать мамашу гражданки Казанцевой. Приехали – а её самой нет!  Девчонку у матери бросила и куда-то уехала, куда мать не знает.  Ни слуху от неё, ни духу… Ну, на Васюхника легче вышли. Сашка знал, где его мать проживает. Такая же деревенька, только в другой стороне. Приехали, а он дома, голубчик! Правда, сначала дёру дал… Поймали. Со страху уехал. В таких делах-то не участвовал  никогда. И ничего у него, представьте, нету!  Казанцева и его подставила. Где он награбленное хранил, знала, не было у него секретов от неё.  Короче, пока он на новой работе прохлаждался, она его долю прихватила и свалила… А где её искать, он и знать не знает. Говорит, врала на каждом шагу. То одно  скажет, а то, вдруг, всё иначе. Ушлая девица.  Если бы не баба Зина… Не поймали бы.

- А как же… Как тут-то, у Верки всё оказалося? – спросила баба Зина.
- Не всё, баб Зин… Это её доля. Она сама и спрятала наспех в какую-то коробку. Не доверяла она Васюхнику. Или с самого начала решила так вот всё провернуть. Чтобы всё ей досталось.  Она-то решила, что его долю заберёт и уедет. Что и случилось. А потом к бабе Вере приедет и свою заберёт. Кто догадается?  Бабке-то легко голову задурить. Приехала, мол, навестить… Ключ она, на всякий случай, ещё раньше у Сашки стащила. То есть у гражданина Писарчука. Он думал, потерял…
Ну, в розыск-то мы её подали, да знаешь, как у нас всё… Если бы не ты, долго бы ещё искали.

- А где ж она была-то? В деревне незнакомых никого не было вроде…
- А вот слушай дальше…  Казанцева решила, что спрятаться легче всего где? Где больше людей. Вот и махнула не куда-нибудь, а в Москву. Устроилась кассиром в супермаркет. Комнату сняла. Ну, за комнату платить надо. Вот вся её зарплата за комнату и уходила… А есть-пить? А одеться? Москва всё-таки.  Ломбардов там море. Вот она потихоньку и сдавала, что у Васюхника увела…
- О-хо-хо… -  впервые за всё время вздохнул дед Иван. – Вор у вора дубинку украл…
- Да, верно… Только всему конец приходит. Видит она, что золотишка-то почти не осталось. А она ещё и надевала украшения эти, на работе похвастать.  Вот и выбрала время. Когда народу в деревне побольше будет, тогда, может, и её не заметят… С работы уволилась, приехала. А знать не знала, что бабы Веры уж нет…

- Где ж она жила? – не выдержал дед Иван.
- А-а-а! Вот тут-то и интересно… Представь, у бабы Веры она и жила!  Из еды что-то с собой было, в дорогу брала. Да подпол у бабы Веры не совсем ещё пустой… То меня и удивляло – ведь должна быть тут, а нет! Следов-то нет! Я ведь у всех побывал.  Проверял. И у вас, баба Зина, вы уж простите… Повод нашёл, камин, мол, дымит…
- Батюшки… - ахнула баба Зина. – Это когда я туда ходила, она что ль там была?  Батюшки-светы… - перекрестилась она.
- Говорил я тебе… Дала бы по кумполу… - проворчал Иван.
- Да, нет… Она сама испугалась… Спряталась в кладовой, чуть дышала. Она не убийца, просто воровка, - сказал Валерка.
- А откуда ж ты, Валер, узнал, что она тута? – поинтересовался Иван. – Телеграммов, вроде, не давала…
- Это верно, не давала, - рассмеялся Андрей Сергеич. – У Валеры нашего интуиция… Аж зачесалось всё – давай отпуск, в деревню поеду!
- Да ну, - смутился Валерка, - какая интуиция… Видели её в электричке. А что ей здесь делать? Нечего… Проверил частников, один говорит - подбирал девчонку по дороге, только она у соседней деревни попросила остановить… Хитрая. Сюда пешком пришла, поздно, никто не видел…

- А что ж она днём-то не искала? Всё по ночам шарила? – спросила баба Зина. - И ведь коробки-то нету, унесли мы…
- Днём она шуметь боялась. Вы ведь рядом, а ставни закрыты, темно… Всё равно с фонарём надо. А ну, кто увидит? Она полагала, что в деревне рано ложатся. Не учла тебя, баб Зин!  А коробок-то сколько было? А, баб Зин? Две? Вы ведь с бабой Верой всё на пару делали…
- Точно, две. Мы с Веркой покойной когда ещё в автолавке выпросили… Для игрушек. Только она уронила , неловкая.  Все игрушки почти побила. Говорила ей, выброси, Верка! А она – нет, я их буду колоть меленько и зимой между рамами  на вату укладывать, красиво…

- Вот Казанцева и перепутала. Она про вторую коробку не знала. Куда положила – помнила, а нет там ничего, одни осколки… Ёлка у них тогда-то  рано сыпаться начала, жарко топили, ребёнок  в доме был. Вот и разобрали ещё до их отъезда. Она в коробку-то золотишко и сунула, думала, до следующей зимы никто не полезет туда, незачем. Верно рассчитала. А всё равно искала, думала, переложили, спрятали… Не хотелось ей  думать, что просто нашли и забрали. Да-а… Вовремя ты, баб Зина, ко мне пришла. Она уж сматываться хотела. Не солоно хлебавши…

- А как …она? Как поймали-то?
- Да, просто баб Зин. Ключом, что ты дала, открыли, она и не собиралась прятаться. Сидит себе в комнате на диване, на нас смотрит… Исподлобья.  Всю ночь допрашивали. 
- А Сашка? Он-то где?
- Все они пока в одном месте, - горько усмехнулся, Валерка. – Как суд решит…


Обратно Валерка их доставил уж ближе к ночи. Дед молчал, только сопел. Обиделся, что не он герой… Ужин она всё равно поставила.
- Иди-ка… Что там Валеркины бутерброды-то.  И стопочку тебе налью... Ну, его, золото это. Одни неприятности… А завтра давай, Иван, ёлку ставить. Скоро уж приедут наши-то…

9.
…Вот уж и тридцать первое.  Баба Зина от окна не отходила – не приехали… Дед Иван сидел у печки, молчал, хмуро строгал свои чурочки, с телевизором не возился, на собаку внимания не обращал… Зря Леська ластилась.
В углу, подальше от печки, в бадье с влажным песком, уже стояла наряженная ёлка. Невысокая, аккуратная – эх, жить бы ей, да жить… Да всё равно бы вырубили, Иван вон сказал – сорная, стало быть, не на месте выросла, не там, где положено…
Пахло хвоей, мандаринами, что дед принёс из автолавки, в хате чистота, а праздника нет…

Мимо окон то и дело проезжали машины – дачники собирались праздновать. «Может, билетов не достали или поезд опаздывает, - думала баба Зина.- А, может, попутка не взяла?  Сейчас все свои семьи везут, может, нету места…».   Жалко, что автобус к ним не заходит в деревню, у поворота останавливается.  А там ещё идти да идти…
Вот ещё какая-то едет.  Большая, тёмная, верно, дорогая… У их дома остановилась. «Заблудился кто, - равнодушно подумала баба Зина. – Сейчас погудят, дорогу на дачный посёлок спрашивать будут...»

Между тем, задние дверцы машины распахнулись, и оттуда выскочила девочка лет восьми, мальчонка постарше и молодая женщина. Все в ярких пуховичках, нарядные… С переднего сидения вышел мужчина молодой, вроде знакомый и незнакомый, модный… И ещё один, с водительского места.  Они подошли  к багажнику, открыли,  и на снегу оказалась большая коробка, сумки.  Что-то на коробке было нарисовано - тарелка, не тарелка… Больно большая, зелёная… Мужчины пожали друг другу руки, водитель сел, и машина, мягко тронувшись, исчезла из виду бабы Зины…

Баба Зина вгляделась… И, вдруг, охнула и, схватив на бегу платок, кинулась к дверям:
- Де-ед! Ванька! Да брось ты свои деревяшки!.. Ведь Алёшка… внуки наши приехали!

Продолжение "Клад" : http://proza.ru/2011/12/05/43