Сердцем своим я пулю словил. Глава 3

               
начало: http://www.proza.ru/2010/12/14/837

                "Сердцем своим я пулю словил…»



                Глава третья



                1

    Пока ехал в машине, лихорадочно вспоминал всё, что знал о ранениях сердца. В голове причудливым образом перемешались отрывки из художественной и медицинской литературы.

     Знаменитый французский хирург Рене Лериш в книге  «Воспоминания о моей минувшей жизни» писал так: «Я любил всё, что требовалось в неотложной хирургии – решительность, ответственность и включение целиком и полностью в действие». В высшей степени эти требования необходимы при оказании помощи пострадавшим с ранениями сердца.  Даже выполнение всех этих требований далеко не всегда приводят к положительным результатам при ранениях сердца.

    В большинстве случаев ранения сердца приводят к смерти, но если рана невелика, то сам пострадавший некоторое время может даже не оценить тяжести полученного повреждения. Однако постепенно в течение нескольких часов (2-3) развивается тампонада сердца. Кровь, которая изливается из сердца при ранении, наполняет и до предела раздувает перикард (околосердечная сумка) и сдавливает сердце, которое не может принять в себя новую порцию крови и протолкнуть её в сосуды. У раненого набухают вены шеи, развивается одышка. Частое сердцебиение, пульс очень слабый. Кожа бледная, синеватая, губы синие.

      Еще раз пристально взглянув на офицера, Невский согласно кивнул  своим  мыслям головой.

      Особое впечатление производит наблюдательность древнего врача Галена: «Когда перфорируется (пробивается) один из желудочков сердца, то гладиаторы умирают сразу же от потери крови, особенно скорой при повреждении левого желудочка. Если же меч не проникает в полость сердца, а останавливается в сердечной мышце, то некоторые из раненых выживают в течение целого дня, а также, несмотря на рану, и последующую ночь; но затем они умирают от воспаления».

    Раз этот раненый до сих пор жив, то скорей всего этому способствует то, в какой  отдел сердца попала эта роковая пуля. Скорее бы положить этого офицера на операционный стол!  Невский пытался понять, где они сейчас едут.

    Особенно важны экстренные  оперативные вмешательства при ранениях сердца. В стационар поступают не более четверти таких больных, остальные погибают на этапах эвакуации. Свыше трети пострадавших с ранениями сердца поступают в тяжёлом или крайне тяжёлом состоянии, обычно с шоком III-IV степени, а  небольшая часть из них требует реанимационных оперативных вмешательств в ближайшие 15 минут после доставки в операционную.

    Смертность при огнестрельных ранениях сердца наиболее высока по сравнению с ранами от холодного оружия. При малейшем подозрении на  такое ранение необходима немедленная доставка пострадавшего на операционный стол для ушивания раны сердца, причём его доставляют непосредственно в операционную, минуя приёмное отделение. Иная тактика даже не обсуждается.

   Следуя этому правилу, по прибытию на место, Невский распорядился  катить каталку  с положенными на неё носилками прямо в операционный блок, а сам бегом помчался в ординаторскую.

    Иван Владимирович с полуслова понял, о чём взволнованно говорил ему старший лейтенант. Он поспешил в операционную, на ходу отдавая распоряжения анестезиологу капитану Гренцу, старшему  ординатору хирургического отделения майору Копытову, медсёстрам.

   Слаженный механизм отделения быстро пришёл в действие. Каждый выполнял свои привычные, наработанные  десятками операций, действия.

   Раненый уже лежал  на каталке в предоперационной, освобождённый от одежды и от промокших от крови бинтов, укрытый белой простынею до  груди.

-Вижу, правильно Александр  определил  наличие тампонады сердца. Алла, прямо здесь срочно мне подать всё, что требуется для  лечебно-диагностической пункции перикарда. Это позволит предупредить остановку сердца, выиграть время для подготовки парня к операции.

   Быстро обработав руки йодом и спиртом,  майор Борисов провёл небольшую операцию под местным обезболиванием – толстой иглой  произвёл прокол перикарда под мечевидным отростком грудины.  Из иглы сразу обильно потекла кровь, накопившаяся в полости вокруг сердца.  Иван Владимирович вставил через просвет иглы тонкий полиэтиленовый катетер в полость перикарда, конец катетера пережал зажимом и прикрепил пластырем к грудной стенке. Отдал распоряжение сестре-анестезистке  через каждые 10 минут отсасывать кровь из полости перикарда. Сам он капнул  немного полученной  крови на чашку Петри. Вскоре кровь свернулась, это указывало на продолжающее кровотечение в полость перикарда.

- Вижу, что кровотечение не прекратилось. Так рентгенолога сюда срочно.   Сделать  рентгенограмму сердца в прямой проекции.  А мы втроём идём мыть руки для  предстоящей операции.

   Майор Копытов и старший лейтенант Невский кивнули головами.  Вскоре в предоперационную    подполковник Гладков вкатил  передвижной рентгеновский аппарат.

    Почти вслед за ним заглянула старшая сестра хирургического отделения   Нина Беретта.

-Иван Владимирович!  Вернулся фельдшер приёмного отделения Закс. Он привёз из ООН-ского городка раненого  в живот советника. Что  нам делать?

- Нина Ивановна, готовьте малую операционную. Сейчас к вам выйдет  старший ординатор, он на месте примет решение.  Да, и пусть пока на этого офицера не заводят «Историю болезни». После операции выяснится. Ну, вы знаете. – Иван Владимирович повернулся  к своему коллеге. – Михаил Васильевич, придётся тебе заняться этим советником. А мы с Сашкой останемся в этой операционной. Позвони в Медроту, пусть пришлют кого-нибудь тебе в помощь. Кого там можно задействовать из ваших, Саша?

- Колю Сергеева. Капитан -  опытный хирург, давно здесь, ждёт уже заменщика.
 
- Вот, Миша, его и вызови. А сам приступай к работе. Да, и пусть доноров привезёт для этого раненого в сердце, ему сейчас уже группу крови  Семён Гренц определит. А на счёт раненого в живот на месте разберёшься.

-Добре, Владимирович.

   Майор Копытов вытер полотенцем  недомытые для операции руки и вышел в коридор.

    Начальник отделения, продолжая мыть руки,  испытующе посмотрел на молодого помощника, с которым предстояло провести сложнейшую операцию:

-Хотел уточнить, Саша, ты принимал участие в операциях на сердце?

-Да, Иван Владимирович. В прошлом году я ассистировал ещё в госпитале в  Печоре при таком ранении, правда, это было ножевое повреждение,  но сердце ушили нормально и жизнь парня спасли.

-Это хорошо.  Значит, я могу рассчитывать на твою помощь. Сам понимаешь, что без операции нам его не спасти. Но риск большой есть. Будем надеяться, что с операционного стола мы его снимем живым. А там будет видно. Всё, пошли работать.




                2

     В операционной всё уже было готово: раненый лежал на операционном столе, анестезиолог Семён Гренц провёл интубацию, введя трубку для дыхания, теперь за пострадавшего уже дышал аппарат искусственного дыхания.

   Старшая операционная сестра Мелких  Алла   заняла своё место у столика с разложенными инструментами, сестра-анестезистка Зина Митячкина  вводила в подключичную вену очередную дозу лекарства, в вену на руке по трубкам подавались необходимые препараты кровезаменителей.  На стуле в уголке сидел санитар из числа выздоравливающих. Даже часы стояли на своём месте, где их мог в любой момент  увидеть хирург Борисов, как он  всегда и требовал во время операции.

   Вошёл рентгенолог с  готовым мокрым снимком. Он поднёс его к глазам Ивана  Владимировича:

-Сердце колоколообразной формы это, значит,  кровь заполнила перикард, даже не смотря на проведённую  вами пункцию. В полости правого желудочка видна пуля, примерно калибра 7,62.  Думаю, это подтверждает наше предположение, что ранение слепое, и пуля не пробила сердце насквозь. Думаю, бронежилет сыграл свою спасительную роль, но, увы, не спас от  проникновения пули в такой важнейший жизненный орган.

-Спасибо, Игорь Николаевич.  Можешь идти, снимок оставь на окне. Всё ясно. Можно сказать, что это шанс парня вернуться в жизнь. Попади пуля в левый желудочек, всё кончилось бы на месте ранения. А так  здесь давление низкое, это и не способствовало значительному кровотечению, рана входная быстро прикрылась сгустками  крови, но это же привело к тампонаде сердца, впрочем, она была неизбежна.  Но, главное – он не погиб от обильного наружного кровотечения. Кстати, как его зовут? Кто-то может сказать?

- Я пока вёз в госпиталь, нашёл у него в кармане куртки «Удостоверение  личности офицера». Это старший лейтенант Шарипов Олег Рахманович,  родился 27 ноября 1956 года, то есть 26 полных лет ему.

-Ну, понятно. Начинаем, Олег Рахманович.

   Оперирующий хирург послойно рассёк мягкие ткани грудной клетки слева по четвёртому-пятому межреберью, потом пересёк рёберные хрящи, вскрыл плевральную полость. Ассистирующий хирург  специальными инструментами расширил-растянул отверстие.  Теперь было хорошо видно, как сквозь стенки напряжённого перикарда просвечивает кровь. Борисов наложил две нити-держалки на перикард, широко вскрыл его параллельно и впереди от диафрагмального нерва.

   Невский за держалки широко развёл рану перикарда, одновременно он освободил полость перикарда от жидкой крови и сгустков, а Иван Владимирович, ориентируясь по пульсирующей струе крови, тотчас заткнул небольшую рану сердца вторым пальцем левой руки. Правой рукой он наложил П-образные швы через всю толщу мышцы сердца, используя нерассасывающийся шовный материал на атравматической игле, и осторожно завязал нитки  во избежание прорезывания.  Затем Борисов провёл тщательную ревизию задней поверхности сердца для исключения сквозного ранения.

  Он работал осторожно, обстоятельно и спокойно. В этот момент в операционной стояла тишина, нарушаемая лишь работой аппарата, раздувающего лёгкие Олега.  Каждый боялся даже громко дышать, чтобы не помешать работе. Раздался дружный вздох облегчения, когда прозвучал голос оперирующего хирурга:

-Так, теперь помоем полость  плевры и перикарда  тёплым изотоническим раствором, а затем раствором антибиотиков. Дренируем полость сердечной сорочки в плевральном синусе. Это я для тебя, Александр, говорю. Придёт время, станешь сам оперировать таких раненых. Смотри и запоминай, что я делаю.

   Невский, молча, кивнул, по-прежнему удерживая нитки-держалки.

   Наложив повторный шов на сердце, подложив под него кусочек перикарда, Иван  Владимирович ушил редкими шёлковыми швами тонкую плёнку перикарда, а затем всю рану  на груди ушил  послойно наглухо.

-А как же пуля? Мы разве не достанем её? – Невский  произнёс это вполголоса, словно боялся, что его услышит Шарипов.

-Нет, Александр. У нас отсутствует необходимое оборудование – АИК (аппарат искусственного кровообращения) да и наша с тобой квалификация не позволяет это сделать. Мы не имеем права и не можем в таких условиях вскрывать и оперировать открытое сердце. Вроде нет АИК и в госпитале Ташкента, такие вмешательства допустимы только в  кардиоцентрах. Рану я ушил, а как гласит наука – при наличии инородных тел, располагающихся внутри камер сердца, допустимо отказаться от их удаления.  Это называется двухэтапное оперативное лечение. На открытом сердце его пусть позднее в Москве оперируют. Главное  запомни: наличие неудалённых инородных тел не влияет на отдалённый прогноз. Всем спасибо. Будем закругляться.

   Борисов и Невский  отошли от операционного стола, удерживая стерильные руки пока перед собой.

   Анестезиолог «колдовал»  у головы раненого. Вдруг он тревожно посмотрел на начальника отделения:

- Владимирович, сердце парня остановилось!

 - Всем с-с-спокойно!  Начинаем  с-с-снова работать.- В минуты сильного волнения Иван Владимирович начинал заикаться. - Я вскрою грудную клетку и п-п-проведу прямой массаж сердца.  Это единственный сейчас в-в-выход.

    Майор решительно приблизился к лежащему на столе Шарипову,  быстро  перерезал швы на коже, мышцах и  развёл рёбра, обнажив замершее сердце. Он ввёл правую руку в полость и начал массировать. Невский с тревогой смотрел за действиями хирурга.  Прошла одна минута-вторая-третья.

-Есть!

   Борисов отдёрнул руку и смотрел на сердце Шарипова. Оно вновь стало совершать сокращения.

-Александр, давай сюда руку. Это надо запомнить. Когда ещё сможешь почувствовать биение человеческого сердца.

   Невский осторожно протянул  правую руку и погрузил её в зияющую полость. В руке билось живое человеческое сердце. Незабываемые ощущения!

-Всё, шьём  снова. Как там давление,  Семён?

-В пределах нормы. Молодец, Владимирович! Теперь Олег просто обязан выжить.
 
  Заключительный этап операции прошёл без новых сюрпризов. Сердце билось исправно.

  Невский с немым восхищением смотрел на своего старшего коллегу – у каждого хирурга на протяжении жизни бывают случаи, когда зрение, ум, руки достигают величайшей гармонии, когда деятельность мысли превращается в ряд блестящих озарений, когда мелочи окружающего совершенно исчезают, и остаётся лишь одно – поединок знания и одарённости с тупым идиотизмом стоящей здесь же рядом смерти.  И смерть отступила…




                3
   Поздно вечером  Борисов, Копытов и Невский  сидели в палате реанимации.   На соседних кроватях лежали два человека, спасённые  на сегодняшних операциях.  Капитану,  советнику царандоя (афганской милиции), пришлось зашивать раны кишечника, изрешеченного пулей. «Операция прошла нормально», - это всё, что сказал Михаил Васильевич после тяжёлой работы. Он вообще не отличался разговорчивостью. Сейчас прооперированный им и капитаном Сергеевым человек спал после долгого наркоза.

   Олег Шарипов пока дышал с помощью аппарата, решили до следующего дня не отключать. По многочисленным трубкам ему в вены подавалась донорская кровь, питательные растворы и прочие лекарства. По другим трубкам из организма удалялось всё не нужное. Температура, артериальное давление, пульс – всё это соответствовало тяжести перенесённой операции. Главное – его сердце исправно работало, разгоняя потоки горячей крови по всему телу.

   Проверив все показатели своего спасённого,  Иван Владимирович пришёл в хорошее расположение духа:

-А что, славяне, не попить ли нам чайку, на ночь глядя?

-Хорошая идея,- поддержал его Копытов, скупо, улыбнувшись.

-Так, Санька, ты у нас самый молодой, так что давай подсуетись. Организуй для двух майоров праздник души в ординаторской. Мы подойдём минут через двадцать. Пока с Васильевичем обсудим тактику лечения этих двух раненых.

-Есть, шеф. Уже исчезаю.

  Невский отправился организовать поздний «перекусон».

  …Когда майоры вошли в ординаторскую, на столе уже были расставлены тарелки с нарезанной колбасой и сыром (подарок от авиаторов), с рыбными и мясными консервами. В чашках дымился ароматный индийский чай.

-«Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста», -  встретил Невский своих старших товарищей фразой из знаменитого фильма «Джентльмены удачи».

 - Молодец, Саша. Придётся тебе объявить благодарность, - заулыбался Борисов.- А что это за случай был у вас в Печоре с ранением в сердце? Сам я прооперировал около 30 таких  ранений. Из всех раненых, которые доставлялись на операционный стол не только здесь в Афгане, но и в Союзе, умерло пять пациентов. Практически все они умерли из-за невосполненной кровопотери спустя 12 часов после операции. Я своей вины не снимаю, но всё же это, в первую очередь, из-за нерасторопности реаниматологов. Самый сложный случай ушивания – сквозное огнестрельное ранение сердца. И что удивительно – больной выжил. Бывало, что мышца сердца прорезывалась, поэтому приходилось укрывать рану перикардом или специальными прокладками. А в основном, всё зависит от техники хирурга.   Не хвалюсь, но руку я набил. Однако  продолжаю интересоваться работой своих коллег по цеху. Нам,  врачам, никогда не следует отмахиваться от чужого опыта. Так что у вас было в госпитале?

-Я всего лишь помогал начальнику  хирургического отделения, так получилось, что из хирургов мы вдвоём оставались в госпитале в тот поздний час. На «Жигулях» привезли гражданского парня, истекающего кровью. Его подобрали прямо на улице не далеко от нашего медицинского городка. Прилично одетый, красивый парень в возрасте около двадцати лет. Как позже выяснилось, какие-то неизвестные пристали к нему на улице. Слово - за слово, возникла  потасовка. Кто-то в драке ударил его ножом. Парень находился в крайне тяжёлом состоянии. Пульс у него не прощупывался, поскольку была очень большая потеря крови – около двух литров.  У раненого началась агония.  В такой ситуации дорога каждая секунда.  Короче, немедленно положили его на операционный стол. Операционная сестра, как и анестезиолог, к счастью оказались на месте. Когда майор, начальник отделения, распилив два ребра, вскрыл грудную клетку, то мы увидели, что в ней полно крови, а само сердце зажато кровяными сгустками в сердечной сумке.  И в этот момент произошла остановка сердца.

   Удалив сгустки крови, Михаил Петрович (так зовут начальника отделения) взял сердце в руку и начал сжимать его. Но такой массаж был абсолютно безрезультатный, ведь в правом желудочке зияло отверстие размером примерно полсантиметра на два – рана от удара ножом, и при каждом нажатии из неё фонтаном брызгала кровь. Это усугубляло и без того критическое состояние больного. Что было делать? Я, конечно, был ему не советчик, ибо вообще не имел опыта подобных операций. Одно было ясно – спасать человека надо, и как можно быстрее! В тот момент хирургу ничего не оставалось, как заткнуть рану своим большим пальцем и продолжать массаж дальше.

      Где-то после нескольких десятков сжатий, около минуты прошло, начались слабые сердечные сокращения.  Только после этого Михаил Петрович правой рукой начал ушивать отверстие. Сделав стежок возле большого пальца, он вытащил его и вставил в рану другой палец, и так повторил трижды. После наложения последнего, четвёртого шва у пострадавшего постепенно стало подниматься давление. Ну, а дальше я помогал зашивать эту операционную рану.  Далее оставалось уповать только на чудо. И оно произошло – парень выжил. Спустя несколько дней мы перевели его в гражданскую больницу. Через пару месяцев он заходил к нам в госпиталь, угощал нас армянским коньяком. Но это уже к делу не относится.

-Толково всё было сделано. А где сейчас этот Михаил Петрович? 

-Спустя несколько месяцев в «верхах» было принято решение расформировать наш госпиталь. Всех врачей, в том числе хирургов, разбросали по разным медицинским учреждениям Уральского округа. Михаил Петрович уехал в ГСВГ, а я оказался в Чебаркуле, а оттуда – поехал через полгода в Афган.

-Всё ясно, Санька. Не грусти. Здесь ты столько наберёшь хирургического опыта, что любой госпиталь в Союзе с радостью включит тебя в свой штат.

-Да я и не грущу. Какие мои годы!

-А какая судьба ждёт этого раненого в сердце, Иван Владимирович?

-Не люблю я, Саша,  делать прогнозы. На всё воля божья. Но будем стараться и лечить.

-Я вот в прошлом году только закончил Академию в Ленинграде, из неё  прямиком сюда поехал, - подал голос, молчавший до сих пор Копытов.-  Нас знакомили с несколькими уникальными случаями, даже показывали этих  раненых  ещё в Великую Отечественную. Так вот, солдат войны Василий Алексеевич Брюханов из Ивановской области  с 1942 года носит пулю в сердце.  Это же 40 лет минуло! Между прочим, воспитал с женой двух сыновей и пятерых дочерей.

-Силён!

-И не говори, Владимирович. Раньше пулю не достали, а сейчас уже и возраст не тот. А другой феномен – Григорий Ольховский. Этот человек остался жив после сквозного пулевого ранения сердца. Так что будем надеяться, что Олег Шарипов пополнит этот список счастливых исходов при ранении в сердце.

- Правильно гуторишь, Михаил.  Расскажешь эти истории Олегу, когда он придёт в себя. Парню такие примеры полезно будет узнать.

-Сделаю.

= продолжение следует = 

    http://www.proza.ru/2010/12/17/491