Хуманоеды, бляха-муха

…Декан сильно ругался. Так сильно, что из запертого кабинета слышна была его эмоциональная речь секретарю Маргарите Павловне практически дословно. Нехорошие слова не могла заглушить ритмичная мелодия, исполняемая на электрической печатной машинке уважаемым ученым секретарем. Маргарита Павловна краснела, стеснительно прижимала к губам кружевной платочек и очень удивлялась. Интеллигентный декан за пятнадцать лет работы не позволял себе ничего подобного.

Краевой отдел народного образования прислал документ, реакция на который и вылилась в столь эмоциональный монолог. Перевод с бюрократического на русский был ориентировочно таким – коллективу техникума предписывалось организовать выезд «иностранного отделения» на военно-полевые сборы на две недели. В программу входило обучение студентов навыкам обращения с оружием советского производства и соревнования по спортивной радиопеленгации. На оценку этого документа у декана запаса нормативной лексики не хватило.

Он пытался на понятном представителям Краевого отдела народного образования языке объяснить, что выезд восьмидесяти семи студентов из Никарагуа, Лаоса, Панамы, Болгарии, Афганистана, Анголы, ЮАР, Намибии, Того, Зимбабве, Гвинеи-Бисау и Гвинеи-Конакри – это не воскресный променад вокруг памятника Михаилу Ивановичу Калинину на центральной площади. 

Понятных слов не хватило. Решили и постановили – вывезти и обучить.

...В восемь утра на спортивной площадке был собран  коллектив «иностранного отделения» техникума.

Перед строем важно расхаживал военрук техникума Игорь Александрович, студентами для краткости именуемый Иа.

…Афганцы в «душманских» костюмах выглядели очень убедительно. Не хватало окладистых бород, чалмы и автоматов советского производства. По распоряжению КрайОНО автоматы им должны были выдать в самом близком будущем.

Лаосцы на построение вышли в форме, которая была почти точь-в-точь, как на портретах «великого Мао». Несмотря на несовпадение идеологий, в крое и дизайне костюмчиков у народов было полное взаимопонимание. Количество бойцов, правда, подкачало. Было лаосских ополченцев всего четверо. И все они были настроены не посрамить честь военного мундира в сложном и ответственном соревновании.

Дидье Алексис приодел по случаю пятнистую форму борца за независимость Панамы. Она была сшита на заказ в хорошем ателье Лондона из экологически чистых материалов. Почему-то из под куртки с кучей отстегивающихся причиндалов выглядывала майка с изображением кубинского вождя Фиделя Кастро. Рядом стоял тщательно упакованный походный рюкзак с притороченной к нему польской палаткой.

Легкомысленный никарагуанец Аугусто Наварро нацепил в поход лаковые штиблеты, шелковую рубаху в пестрых попугаях и гавайскую гитару. Гитара была постоянной составляющей образа Аугусто и в строю смотрелась органично.

Болгарин Красимир Христов выглядел неотразимо. Неведомыми путями брат ему переправил парадную форму летчика гражданской авиации. Белоснежная рубашка крахмально шуршала. Китель облегал стройную фигуру, как вторая кожа. От стрелок брюк отлетали неосторожно приблизившиеся назойливые насекомые. Завершала все это великолепие новенькая фуражка с залихватски задранной тульей.
 
Впечатление портил подсумок от противогаза, перекинутый через плечо. Военрук Игорь Александрович, покосившись подозрительно на несоответствующую общей картине часть гардероба,  попросил Красимира сдать ему на ответственное хранение казенное имущество. В подсумке обнаружились две бутылки «Старки». Военрук заявил, что инвентарь, как неотъемлемая часть вооружения основной боевой единицы, отправляется на сборы, а товарищ Христов остается в тылу обеспечивать материально-техническое снабжение отряда. Красик расстроился, но, вспомнив о припрятанной в постоянно пустующей комнате аналогичной содержимому подсумка емкости,  легко утешился и радостно замахал руками несостоявшейся солдатке, горько лившей слезы за забором.

…О военном обмундировании африканской общины позаботился Гомес. Он договорился на местном аэродроме, где у него был знакомый заведующий складом, о временной поставке участникам военно-полевых сборов бывшей в употреблении формы бойцов Советской Армии. Заведующему Гомес привозил для спекуляции из обездоленной Африки фирменные спортивные костюмы, женские трусы на веревочках и нестандартные презервативы. Тот, в свою очередь, обеспечил по полной программе экипировку африканских призывников.

Коммунист Чарльз Августин Фаустиньо Маньяма достойно выглядел в ПШ рядового внутренних войск. На плече у него висел солдатский «сидор», в который он упаковал «Манифест Коммунистической партии» и «Апрельские тезисы В.И.Ленина».

Мелкий Томас потерялся в складках мундира бывшей парадной формы старшего сержанта танковых войск. Чтобы штаны не волочились по земле, Элга несколько раз подвернула их и пришила по бокам красные генеральские лампасы.

Гомесу относительно подошла только хэбэшная общевойсковая форма рядового Советской Армии. Галифе с завязками заканчивались в районе икры и сильно напоминали панталончики Наташи Ростовой из фильма Сергея Бондарчука «Война и мир». Завершали прикид многострадальные кроссовки сорок шестого размера.

Джорджа из Зимбабве очень красили почти новые гимнастерка и мундир артиллериста. Но из-под распахнутого ворота вытарчивали костяные бусы, а в кустах возле забора было заныкано небольшое копье, которое зимбабвийский воин собирался под шумок протащить в автобус.

Форма морского пехотинца досталась второму студенту из ЮАР. Его звали Андрэ, и к этому прилагался  неудобоваримый хвост из имен, какой выговорить даже на трезвую голову было проблематично. Андрюха был раздолбаем и начинающим алкоголиком. В спарке с  Красимиром они составляли редкостной мощи гремучую смесь. Декан за два дня до исторического выезда осторожно  прозондировал почву на тему важности тылового обеспечения и почетной миссии Андрэ это обеспечение контролировать. На что тот гордо ответил, что воины его племени никогда в тылу не отсиживались. А, наоборот, всегда были в первых рядах бойцов сопротивления.   

Не менее колоритно выглядели и остальные ополченцы африканской общины. Они очень ответственно отнеслись к предстоящему испытанию – вся команда была обрита наголо, и головы отсвечивали голубоватым сиянием в лучах восходящего солнца.

Напутствовала формирование на ратные подвиги местная мать Тереза – Элга. Несмотря на то, что на родине в Гвинее-Бисау она была командиром крупного военного формирования, постоянно ходила в военной форме, по свидетельствам  очевидцев, била обезьяну в глаз  - на сборы ее не взяли, мотивируя отказ несоответствием ее пола присланной разнарядке.

…Декан вышел к строю, громко и откровенно заржал, безнадежно махнул рукой и скомандовал посадку в автобусы.

Ехали новобранцы недолго – до ближайшего хутора, где уже были разбиты палатки, и стояла полевая кухня, откуда доносились вполне приличные запахи.

Прихватив неподъемную спортивную сумку и до кучи - трофей, конфискованный у Красимира, военрук Игорь Александрович пошел к военным. Часа через четыре они с военными договорились свернуть тему обучения студентов навыкам обращения с оружием. От соревнований по спортивной радиопеленгации отмазаться не удалось.

…Утром высушенный дедок в форме майора провел с участниками военно-полевых сборов теоретическое занятие по спортивной радиопеленгации. У майора горели глаза, он эмоционально взмахивал руками и постоянно сбивался с теоретической базы на воспоминания о соревнованиях советской команды в Карпатах, на Тянь-Шане, в лесах Мордовии и в пустыне Атакама.

Бойцов познакомили с тем, как включать и выключать рацию. Всучили в руки непонятного назначения палку с антенной и фонарик. И компас на всякий случай.

«Охота на лис» началась.

В боевую тройку, на которую военрук делал основную ставку, вошли Гомес, Томас и непредсказуемый Андрюха-Андрэ, которого без присмотра оставлять было себе дороже.

Гомес, конечно, мог сориентироваться на местности и без компаса. Но то было в Африке, где он с легкостью определял путь по звездам и дуновению ветра. В России же звезды были какими-то неправильными и  показывали совсем не то, к чему он привык. Зачем была нужна рация, наушники и непонятная хрень с металлической петлей и мигающим маячком – он  так и не понял из эмоциональной речи восторженного майора.

Андрюха предложил забить на соревнования, палку в руках, майора и военно-полевые сборы в целом. Дойти до ближайшего хутора, ориентиры которого обозначили два тусклых огня на краю поля. И отсидеться до утра. Желательно - послезавтрашнего.

Предложение было разумное. Гораздо толковее идеи провести соревнования по спортивной радиопеленгации с людьми, которые компас рассматривали, как совсем недавние их предки – зеркало и красивые цветные ленточки.

Боевая тройка порулила на конец поля в поисках человеческого жилья, приюта, парного молока и, если очень повезет, чего-то более интимного.


…В связи с разгаром посевной кампании тракторист Лексеич и прицепщик Серега по прозвищу Шальной решили заночевать в поле. Не то, чтобы этому исключительно способствовал  небывалый трудовой энтузиазм тружеников села. Для ночевки на нейтральной территории были две веские причины – отсутствие  на ней бдительного контроля со стороны жены Лексеича – необъятной и горластой Любови Матвеевны по прозвищу Трындычиха и присутствие трехлитровой банки прозрачного, как слеза невинного ребенка, первача, полученного в качестве гонорара Серегой Шальным за сваленный во дворе кума полуприцеп отборного семени подсолнуха.

К ночевке в походных условиях Лексеич, со свойственной ему обстоятельностью, подошел серьезно. В объезд бдительного ока Любови Матвеевны предварительно был умыкнут комковатый матрац и банка с солеными огурцами. Шальной принес «колысочку» домашней колбасы и каравай душистого хлеба. «Гонорар» был заранее прикопан в лесопосадке и отмечен на акации зарубкой из трех распространенных символов. Жизнь переливалась всеми цветами радуги и восхищала перспективами. Не заморачиваясь произнесением напыщенных тостов, Лексеич с Серегой успели отстегнуть по два полновесных стакана от "гонорара".

Вдруг более трезвый Серега насторожился. По полю в их направлении двигались светящиеся огоньки. Он так сразу не смог определить – то ли три, то ли шесть. Но все равно что-то ему сделалось не по себе.

- Лексеич, а вот бабы брещуть – каки-то инопланетяне к нам слетают. Хуманоеды называются. Страшные, склизкие. Кого поумнее – в охапку и к себе волокуть.

- Серег, а че ты-то трусисся. Брешуть же – кого поумнее. Так до тебе очередь не скоро дойдеть.

- Не, Лексеич. Ссыкотно ить. А вдруг не сразу расчухають.

Передовики труда дернули еще по стакану. Огоньки приблизились почти вплотную.
 
На тусклый свет фар трактора выбрело трое уставших солдатиков. На одном была форма морского пехотинца, маленький путался в штанах танкового сержанта почему-то с генеральскими лампасами, а длинный, голова которого терялась во тьме, не орошаемой слабым светом, подтягивал на ходу коротко подцмыкнутые солдатские галифе. Серега облегченно перевел дух.

- Сидайте, служивые до нашего стола. От, выпейте с нами первачку. Устали, родимые?

…Серега поднял затуманенные очи, вгляделся в лица «родимых», заорал дурным голосом и, путаясь в непослушных ногах, рванул в сторону хутора. Лексеича пригвоздило к месту.

…На черных, склизлых головах пришельцев вместо ушей наверчены были круглые нашлепки. В   щупальцах торчали непонятные хреновины, на которых мигали сигнальные огни для посадки летучей тарелки.

Лексеич выдохнул: «Хуманоеды, бляха-муха», - и снопом рухнул на умыкнутый у любящей жены матрац.

…Гомеса в гвинейской армии учили оказывать первую помощь пострадавшим. Первым делом он плеснул в алюминиевую кружку жидкости из ополовиненной трехлитровой банки. Осторожно придерживая голову гостеприимного хозяина, влил строго дозированное количество в ослабевший рот. Веки внезапно впавшего в кому Лексеича дрогнули и нехотя приоткрылись. Он слабо прошептал:

- Сынки. Та на чертей же я вам сдалси. Вон скока умнючих пацанов. Та вы ж их с собой визьмете – они токи спасыбочки скажуть. На екскурсию съездють, не все ж быкам хвосты крутить. А мене как же ж свою Любовь Матвеевну кинуть.

«Сынки» скалились в сотню зубов и никуда взлетать не собирались. Только после третьего вливания Гомес смог с горем пополам объяснить Лексеичу, что никто его с дорогой жинкой разлучать не собирается.


…Через час население хутора, потревоженное ночью Серегой Шальным, вооружившись вилами и граблями, сомкнуло плотное кольцо вокруг незасеянной полосы, на краю которой стоял трактор Лексеича. Ранний майский рассвет высветил чудную картинку. На расстеленном поверх едва выклюнувшейся весенней травы матраце сидели рядком три «хуманоеда» и Лексеич. Банка была почти пуста, а длинный лысый пришелец дожевывал остатки колбасной «колысочки».

Народ остановился поодаль, не решаясь приблизиться. Только когда Лексеич нахально поднял наполовину пустой стакан и призывно махнул Сереге, Любовь Матвеевна на удивление шустро двинулась по свежевспаханной меже в сторону пикника на обочине. Лексеич скоро пожалел, что не прилетели настоящие инопланетяне и не прихватили его на чужую планету в качестве трофея. 

…Участников международных соревнований по спортивной радиопеленгации собирали три дня по всему району.

Тройку под предводительством Аугусто Наварро пригрели дивчины в колхозной пекарне. Они переодели продрогшего в шелковой распашонке с попугаями Аугусто в стильную ватную фуфайку. Вместо лаковых штиблет выдали ему глубокие резиновые калоши. Аугусто два дня развлекал их наигрышами на гавайской гитаре. Его бойцы добросовестно таскали поддоны со свежевыпеченным хлебом и бегали на хутор за парным молоком. О действиях иного рода летопись умалчивает.

Чарльза коммунистическая интуиция вынесла к запертым дверям сельсовета. Немного поколотившись, он вызвал заспанного сторожа. Сторож был не таким просвещенным, как Серега Шальной и Лексеич. О "хуманоедах" он мало чего слышал. А замерзшего и растерявшегося Чарльза пригрел, напоил чаем с мятой. И до утра они беседовали о гонениях на коммунистическую партию ЮАР, происки мировых агрессоров и дороговизне посевного материала и кормов для скотины.

Больше всех повезло лаосцам. В разгар вечерней дойки они запеленговали молочную ферму. Главарь лаосской группировки Вано, вообще, отказался возвращаться на территорию учебного заведения. Заявил, что намерен писать научный труд, и для этого необходимо его постоянное присутствие на изучаемом объекте. Вернули его только после клятвенного обещания «темы научного труда» регулярно навещать его в городе.

Программа военно-полевых сборов была завершена досрочно.

Декану вручили Почетную грамоту «За достойный вклад в военно-патриотическое воспитание».

Военрук Игорь Александрович был рекомендован к награждению почетным знаком «Отличник народного образования».

Только Красимир переживал, что он не настоял на своем присутствии на переднем крае боевых действий.