Жил-был царь

Жил-был царь. Великий русский самодержец. Было у него три сына -
старший Вячеслав, средний Алексей и младший Абрам. Жили они и не
тужили, до поры до времени, в отцовском доме.  ..После
восемнадцатого дня рождения самого младшего из них - Абрама, в первые
выходные лета царь послал слуг за сыновьями. Приехали слуги, каждому из сыновей сразу
стало понятно, зачем отец  его зовёт. Пришли они все трое в царский кабинет, поклонились
сначала как государю, потом как отцу и начали, не перебивая, его слу-
шать. Царь был краток. Раздал сыновьям арбалеты и вывел на двор.
Завязали глаза старшему Вячеславу и он выстрелил  прямо на север.
Стрела попала в один из домов на Невском проспекте, в четвёртый этаж.
В том доме тогда располагался офис какой-то небольшой фирмы, где работало
много девушек. Старший сын обрадовался тому, что ему предстоит жить на Невском
проспекте и тому, что прежде чем распустить фирму он выберет себе невесту из тех
девушек, что там работали. Так он и уехал в Петербург и больше в рассказе
не появится. Второй сын Алексей выстрелил на запад.
Этот выстрел тоже оказался сильным - стрела приземлилась в самом центре города Рига.
В один из отелей в старом городе. Порадовался Алексей таким исходом, ведь
и ему предстояло выбирать невесту среди многих девушек, живших и работавших
в том отеле. Порадовался и царь - теперь он присоединит Латвию к своему
государству.(Ведь это проще, чем менять гражданство сыну) И уехал Алексей,
собрав свои вещи. И больше домой надолго не возвращался. Настала очередь
Абрама. Как ни пытался он уговорить отца дать ему отсрочку на несколько лет,
ничего не вышло; и ему завязали глаза. Брякнула тетива и стрела исчезла
где-то на востоке, в какой-то глуши. Делать нечего, взял Абрам всё самое
необходимое и поехал в ту область, где могла приземлиться стрела. Долго петлял
по просёлочным и лесным дорогам. Объездил все деревни, все небольшие горо-
да в том районе. Углубился так, что и связь с внешним миром начала периодически
пропадать. А Абрам начал впадать в уныние. Отчаялся совсем в безрезультатных
поисках. На пути снова показался посёлок. Теперь он решил сделать остановку,
чтоб восстановить физические и моральные силы. Снял жильё у дряхлой бабули.
Много денег она брать не стала. Абраму такое положение вещей понравилось.
В процессе знакомства, путник рассказал хозяйке о своих бедах,
о том что он уже долго блуждает по областям в поисках своей стрелы, но без-
результатно. Конечно, пожилая женщина не могла ему не посочувствовать и не отметить
благородства его отчаянных поисков.   
 Все заботы по дому бабуля взяла на себя: и прибиралась, и стирала бельё, и
накрывала стол. И такой она накрывала стол, что после завтраков, обедов,
и ужинов, Абрам не только не мог совершать пешие прогулки по деревне,
но и не мог подняться из-за стола. У него начала развиваться привычка поспать
один-два часа после каждого принятия пищи. Разумеется, это отразилось на его
фигуре. Он начал полнеть. Каждый раз обещал самому себе перед сном, что
как только проснётся, обязательно продолжит свой путь. Но каждый раз, когда он
просыпался, его ждал хорошо накрытый стол. Изобилие этого стола с каждым
днем становилось всё шире. Всё больше новых блюд и закусок появлялось на нём.
Казалось, что и места на столе совсем не остаётся, но бабуля готовила
с ещё большим усердием. Всякий раз, когда Абраму становилось скучно, он
приглашал к столу и хозяйку, но она никогда не соглашалась садиться с ним
кушать. Объясняла тем, что у ней ещё много хлопот по дому, или тем что уже
поела, пока он спал.
  Так и тянулись их дни, потом пошли месяцы. Абрам очень привык к такому
образу жизни и теперь у него даже не появлялось мыслей о том, что нужно
продолжать поиски стрелы. Одежда, в которой он приехал в эту деревню
уже совсем не подходила к его фигуре. Практически каждый месяц заботливая
хозяйка перешивала или шила заново его гардероб. Впрочем, из-за скрытного
образа жизни, когда большая часть времени уходила на еду и на сон, потребность
в большом количестве вещей сама собой отпадала. Прошло десять месяцев.
  В один из вечеров, когда стол был совершенно переполнен от гарниров,
салатов, мяса и десертов, бабуля сказала, что пойдёт на соседний хутор
к какой-то своей знакомой по какому-то важному делу. Благо, стол был накрыт,
дом натоплен, а постель расправлена, Абрам не стал её отговаривать от
ночных прогулок. Он спокойно, с некоторыми гурманскими наклонностями,
которые приобрёл за последние месяцы, закончил свой ужин. Глубоко вздохнув,
встал из-за стола и пошёл спать. Наверно, он даже видел сны. Только
тяжело представить какие это могли быть сны. Ведь мысли о стреле и о невесте
его давно оставили. Страсти в нем прекратились, домой возвращаться не хотелось.
Об этих снах можно только догадываться, но воображать их тяжело: как с гастрономической
точки зрения, так и с точки зрения духовности. Да только проснулся он
от того, что чувствовал сдавленность в своём рыхлом теле. Проснулся и понял,
что руки связаны, во всех комнатах горел свет. Он вздрогнул. Первое , что
предстало перед его взором - это хозяйка, та самая бабушка, которая, неторопясь,
со знанием дела, срезала с него пижаму большими портновскими ножницами. На все
просьбы развязать его, на все вопросы, которые ей задавал Абрам, она только слегка улыбалась.
Такой снисходительной улыбкой улыбается мама своему маленькому сыну, когда он
говорит глупости или портит воздух.
   Сначала ему казалось, что это был сон, но как только он почувствовал своим телом
холодную сталь, как только понял, что его стащили с кровати волокут связанным прямо
к раскалённой печке, ему открылись истинные мотивы той заботы по части питания, ко-
торую проявляла к нему хозяйка в течении десяти месяцев. Он понял, что сейчас ему выпустят
кровь, потом будут разрезать на куски и класть их в раскалённый чан. Потом он будет
съеден. Уже предчувствуя агонию, Абрам брыкался, извивался, кричал во
всё горло, и только в этот момент, он увидел свою стрелу: она преспокойно подпирала
заслонку печи. Впрочем, что-то вскрикнуть он уже не успел - наточеный, как бритва нож
полоснул его горло. Кровь хлынула на пол. Теперь он мог только хрипеть.
Так начались его последние пол-часа.

Такая вот драма.