Танки на крышах. Ч. 1, гл. 27 а

                Г л а в а   27 

         Несмотря на поздний час, автовокзал был полон народу. Накрапывал теплый дождь. Завидев белого, таксисты кинулись ко мне.
   - Куда едем, сэр? - кричало несколько голосов одновременно.
   - Не знаю. Мне нужна улица, где много автомагазинов.
         Судя по их реакции, все они прекрасно знали эту улицу, а некоторые даже жили на ней с детства.
         Мои сумки подхватили и стали загружать в багажник одной из машин. Когда все было уложено, передо мной любезно распахнули дверь. Я сел на заднее сиденье. Шофер завел двигатель и, обернувшись, сказал что-то на суахили.
   - Говори по-английски, - сказал я ему. - Я не знаю суахили.
         Он уставился на меня, а потом опять что-то сказал. Пришла моя очередь уставиться. Если бы мы объяснялись на пальцах, то может быть, лучше поняли друг друга. Но вся беда в том, что я не знал на пальцах три узловых понятия: «холодное пиво», «зеленые полоски» и «автомагазин», а он не владел этим искусством совсем. Пальцевой диалог был обречен. Водитель видимо понял это синхронно со мной, поэтому позвал одного из суетившихся рядом парней и что-то ему сказал. Тот плюхнулся на сиденье рядом с ним и обернулся ко мне.
   - Он просит, чтобы вы ему объяснили, куда конкретно вам нужно, - сказал он на ломаном английском.
         Я повторил уже этому полиглоту, что мне нужна улица, где много автомагазинов. А за углом там есть офис какой-то фирмы, где продают и покупают алмазы. И еще там рядом какой-то отель, где есть холодное пиво.
   - Извините, сэр, но у нас сотни таких отелей, десятки офисов, занимающихся скупкой алмазов, и столько же улиц с обилием автомагазинов. Я знаю их все. Какая именно вам нужна? Вы их названия знаете? Или отелей? Или хотя бы каких-то магазинов?
   - Нет. Я не помню. Название офиса помню: «Tom. Diamond. Ltd», – оживился я, хоть что-то вспомнив. - И знаю, что это недалеко. Мы оттуда до сюда доезжали за пять минут. Но это было днем, – снова затих я, понимая, что все это для них пустой звук, а моя информация на этом исчерпана.
   - Может быть, пока какой-нибудь другой отель, а утром вы найдете?
   - Давай покрутимся здесь где-нибудь. Может быть, я что-то узнаю, - обреченно сказал я, отчетливо сознавая, что это будет пустой тратой времени.  Но «надежда умирает последней».
         Мы поколесили по очень и не очень узким улочкам минут пятнадцать. Кругом были сплошь закрытые магазины, офисы, банки, но я ничего не узнавал и в конечном счете осознал всю бесперспективность этой суеты. Кроме того, усилился дождь. И еще я чувствовал себя смертельно усталым. Проросшая колючая щетина на лице все время зудела, из-за чего я почти беспрестанно скреб щеки и подбородок. Мне казалось, что я бессовестно грязен. Хотелось искупаться, побриться, вытянуться на мягкой постели и забыться.
         Когда надоело рассматривать «дворники», елозившие по лобовому стеклу, я в отчаянии сказал:
   - Пошло оно все на «мбо». Поехали в любой ближайший отель. Только недорогой.
         Такой отель нашелся меньше, чем через две минуты. Дождь к этому времени превратился в полноценный ливень. Мой зонт был упакован в картонке с луком и стрелами, которая из-за своих размеров торчала из багажника наружу, и ее намокшая часть стала похожей на раскисшую горбушку хлеба. Плюнув на все, я выскочил из такси и взбежал по ступенькам под навес у входа. Разумеется, успел промокнуть до нитки. Мои помощники, несмотря на ливень, спокойно достали из машины все составные части моего багажа и, получив примерно тройную цену за свои услуги, уехали сохнуть.
         Я поэтапно переместился к стойке с дежурным. Здесь с меня, как с белого  иностранца, тоже содрали за сутки такую цену, что передо мной забрезжила перспектива вскоре ночевать на улице. Единственное, что радовало, это сознание, что если здесь все-таки есть воры и они унесут мой багаж, то дальше я уже буду путешествовать налегке и со свободными руками.
         Грязный, мокрый, третий день небритый, голодный, как Шариков до встречи с профессором Преображенским*, валящийся с ног от усталости и в полном душевном диссонансе, я уединился, наконец, в маленьком уютном одноместном номере построенного в стиле «модерн» отеля «Конкорд», и закрыл за собой дверь, оставшись в глухой тишине и полном одиночестве.
-------------------------------------------------
         * - М.Булгаков. «Собачье сердце».   

         Первое, что я сделал - это достал адаптер и поставил телефон на зарядку. Потом долго отмывался и брился в душевой. Посвежевший и в чуть улучшенном самочувствии, я осуществил свою недавнюю мечту - голым растянулся на постели под потолочным вентилятором, даже не откинув покрывала.
         Было около двух часов ночи. Но несмотря на это, на полубессонно проведенную предыдущую ночь и усталость от дороги, сон не шел. В голове продолжали беспорядочно скакать мысли о покинутом, о доме, о моих друзьях, о жизни в Лусаке, о профессоре, о Каюме, об Орин, обо всем, что пережито за эти неполные два года, а теперь еще и о том, что навалилось на меня сейчас.
         Я встал, взял телефон и вновь попытался позвонить Элеоноре и Павлу. Ничего. Как будто весь мой привычный мир провалился в бездну. На меня вновь стало наползать чувство пугающего и безвыходного одиночества в этом огромном, но совершенно незнакомом и чужом городе. Наверное так же должен чувствовать себя человек, внезапно проснувшийся в гробу. Я  выглянул  в  окно.  Дождь  почти  прекратился.  По  улицам еще брели  какие-то ненормальные пешеходы, некоторые даже под зонтами. Я опять прилег, продолжая размышлять. И вдруг почувствовал, что мне в уши заливается вода. Я вытер ее и только тут обнаружил, что по моим щекам катятся слезы. Этого допускать было уже никак нельзя.
   «Э, мужик, хорош гнать. - Остановил я себя. - Ну-ка, Илья Николаевич, что там у тебя с юмором для подобных ситуаций? Пусто? Нет, кое-что есть».
         Мне вдруг пришла в голову мысль вызвать портье и заказать в номер проститутку. Пусть придет и споет мне колыбельную. Разумеется, звать я никого не стал, но от разыгравшейся на эту тему фантазии стало чуть веселей и спокойней. С чем я и уснул.

         Я проснулся на голоса в коридоре. Говорили на суахили, и я ни черта не понимал, но это сработало как будильник. Я вскочил, слегка устыдившись своей наготы. На часах было 7.28. Приведя себя в порядок и одевшись, я сел в единственное в номере кресло и заставил себя хладнокровно рассуждать.
         Точкой отсчета во всех отелях мира является полдень. Значит, у меня примерно 4 часа, чтобы определиться, иначе мне придется платить за следующие сутки. Но тогда я буду вынужден разменять последний стольник баксов. Пока еще можно было себе такое позволить, но что это меняло по своей сути?
         Я взял уже плотно заряженный телефон и вновь поочередно набрал номера. Тишина соблюдалась свято, как в читальном зале библиотеки. Что делать? Ходить  вокруг отеля, расширяя зону поисков, грозило заблудиться окончательно, потому что я понятия не имел, где я нахожусь и какова сама анатомия этого гигантского пятимиллионного города. Даже если я куплю карту, названия улиц мне ничего не скажут. Разъезды на такси могли выветрить из моих карманов последние деньги. Тупик. Полный и безнадежный тупик. Может быть, все-таки кто-то позвонит мне? КТО?
         Я встал и включил телевизор. Порыскав по каналам, я нашел всего четыре «живых». На одном под характерный монотонный речитатив кривлялись «рэповцы», на трех остальных, что-то деловито обсуждали, делая вид, что меняют жизнь к лучшему. Но все только на суахили. На моем «родном» английском в этой стране не говорят. Я выключил бесполезный «ящик» и только тут обратил внимание на лежавшую рядом с ним телефонную книгу. От нечего делать я взял ее и, не отрываясь от своих мыслей, стал бездумно листать, рассматривая в основном рекламные картинки. И вдруг среди фамилий и имен абонентов мой взгляд выхватил: «Джексон». Десятками. Погоди! Тот приятель Павла, русскоязычный Джексон, давал мне номер своего телефона! Окрыленный сверкнувшей надеждой, я бросился его искать. Нашел! Схватив телефон, я лихорадочно набрал номер. Там ответил мужской голос, но на суахили. И какой-то совсем другой голос. Я попытался говорить по-русски, потом по-английски, несколько раз повторил имя «Джексон», но меня так и не поняли и отключились. Еще две мои попытки что-то им объяснить кончились тем же. Я отшвырнул телефон и опять уставился в книгу, продолжая ее листать и ощущая, как во мне медленно и неумолимо угасает та самая искорка ярко блеснувшей надежды.