Зори Галаада. Гл. 35. Победа и жертва Иеффая

                Победа и жертва Иеффая




 Зараут собрал войска по всему царству Аммона
. Он вызвал к себе Алана, и приказал ему, чтобы тот, не останавливаясь, двигался на Есевон.
 
 Алан со своим войском миновал Иогбегу и прошел от нее на один день пути.
Он остановился на привал, для короткого отдыха и приема пищи.
 Но едва Алан принял пищу и расположился на мягких подушках, как в шатер заглянул один из его слуг и сообщил, что его хочет видеть начальник дозора.

 Начальник дозора сообщил,о приближении, огромного войска.
 
 Алан, пришел в растерянность.- "Неужели израильтяне, разбили войска аммонитян, оставшиеся здесь в Галааде и взяли Есевон?" – с тревогой подумал он.
 Алан, не останавливаясь, ходил по шатру. В голову никак не приходило нужное решение.
Он был уверен, что войска израильтян стоят под стенами Есевона.
 Алан намеревался тайно подойти и ночью атаковать израильтян.
Он надеялся, что осажденные войска Аммонитян, выйдут из города и поддержат его действиями.

Теперь, Алан и его войско, численностью  в четыре тысячи восемьсот воинов, не сможет противостоять, огромному войску евреев.
Израильтяне хорошо вооружены и имеют колесницы. Их войско во много раз превосходит войско Алана. И наконец, они сражаются, за свою землю и свободу.
Воины Алана давно забыли, что такое собственная земля, хотя Галаад - бывшее царство аморреев. Они знают, что их послали умирать, за царя Аммона.

 Воины Алана совсем не имели желания умирать, за царя Аммона.
Когда Алан объявил аморреям, о походе на Галаад - воины встретили такой приказ, глубоким молчанием.

 Весть о том, что навстречу идет большое войско израильтян, быстро распространилась среди воинов Алана. К шатру Алана, стали приходить командиры сотен и тысяченачальники. Они,с тревогой в голосе, сообщали, что в их подразделениях появились призывы к уклонению от боя с израильтянами.
 Окончательно растерявшись, Алан посмотрел в глаза Гергесилу. Тот понял вопросительный взгляд царя Аморреев.
- "В тебе сейчас борются два чувства. Первое - говорит тебе, что нельзя предавать царя Аммоа, а второе - протестует против того, чтобы вести людей на неминуемую смерть. Спроси своих людей, чего они хотят, а потом поступай так, как тебе подскажет твоя душа".

 Алан вызвал посыльных и приказал им известить войско, о сборе у его шатра.

 Когда воины плотным кольцом обступили шатер, Алан вскочил на мула и крикнул
- "Я хочу знать, считаете ли вы меня своим царем?"
В рядах воинов, наступила тишина.
Первыми опомнились военачальники. Они поддержали Алана выкриками - "Да живет Алан – царь аморреев!"
 За ними выкрики подхватили стоначальники, но остальное войско продолжало молчать.
Алану стало все ясно. Простые аморреи никогда не считали его своим царем.
 В голове мгновенно созрела мысль, от которой сразу стало легко на душе, он  поднял руку, призывая к тишине.- "Я Аморрей по крови, но воспитал меня еврей, который заменил мне отца.
Стражники Зараута схватили меня, также как и многих из вас и привели в Аммон, в школу, где Зараут хотел из нас воспитать себе послушных наемников.
 Узнав, что мой настоящий отец Сигон, какой провозгласил себя царем аморреев, Зараут назвал меня царем и поставил над вами, в надежде, что вы за это будете верно, служить ему.
 Я отказываюсь от такого звания и предоставляю вам поступать так, как вы хотите.
 Я не поведу вас в бой против израильтян. 
Сказав это, Алан соскочил с мула и вошел в шатер.
Он почувствовал вдруг сильную слабость и, опустившись на сшитое из шкур одеяло - лег, перевернувшись на живот.
 Алан пролежал так до полудня.
 Вошел слуга и сказал, что у шатра его ждут военачальники.
Алан поднялся и вышел к ним на встречу
- Что вы хотели от меня? Я же сказал, что я вам больше не царь. Выберете из своих рядов, того, кто достоин и пусть он управляет вами.
Заговорил Гергесил 
- Если бы это было мирное время, то я не сомневаюсь, что нашелся бы не один желающий занять твое место. Но сейчас война. Перед нами огромное войско израильтян. Мы не знаем, чего нам от них ждать. А позади  Зараут с войском.
Если мы не станем воевать с израильтянами, он тоже не простит нам нашего поведения.
В таких условиях, никто не хочет брать на себя ответственность.
 Люди все обсудили между собой и решили, что ты должен остаться царем аморреев.
 Алан долго молча рассматривал военачальников, что-то, напряженно думая про себя. Наконец он произнес
- "Пусть все встанут на колени и именем Хамоса, поклянутся в верности и преданности мне". Военачальники, пошли каждый к своему подразделению.
Объяснив воинам, что они должны сейчас сделать.
\ Военачальники первыми встали на колени, и склонили головы.
 Скоро, весь лагерь Алана стоял на коленях.
+
 Когда клятва была произнесена, Алан услышал тревожные выкрики.
 Аморреи смотрели в полуденную сторону и тревожно показывали туда руками.
Алан обернулся.
С полуденной стороны в их сторону, ощетинившись лесом копий, двигалось огромное войско.
 Было видно, как, вперед быстро рассыпаясь в цепь, выдвигаются лучники, а на флангах, поднимая пыль, сосредотачиваются боевые колесницы, запряженные парами лошадей.

- Сейчас, они приблизятся на расстояние полета стрелы, натянут свои луки и мое войско побежит преследуемое и уничтожаемое Израильтянами – подумал Алан.
 Он быстро вскочил на  мула и, крикнув, чтобы никто не трогался с места, поскакал навстречу войску Израильтян, подняв вверх правую руку.
Увидев приближающегося всадника, Иеффай приказал Израильтянам остановиться.

Не доезжая пятидесяти шагов, Алан остановил своего мула.
Прошло немного времени и навстречу ему, на белом муле выехал широкоплечий Израильтянин.

Иеффай, как и все Израильтяне носил бороду, поэтому Алан не мог узнать его. Сам Алан как все Аморреи брил лицо и голову.
 Он увидел, как Израильтянин внимательно разглядывает его.
 Алан заговорил
- Мы Аморреи проживающие в Амоне.
Зараут послал нас в Галаад воевать с вами, но мои воины не хотят этого. Они также не хотят сдаваться в плен и быть вашими рабами.
Вас много и ты со своим войском можешь напасть на нас, но тогда все равно погибнет и часть твоих воинов.
 Но ты можешь также пройти мимо и не трогать нас, а мы в ответ не будем обнажать своих мечей.
Иеффай продолжал рассматривать Алана.
- Ты забыл представиться. Как твое имя?  Кто ты такой в этом войске, что выехал ко мне ставить свои условия?
 Может, ты думаешь, я не знаю, что будет, когда мое войско начнет атаку?
Вас засыплют стрелами и твои воины побегут. Тогда моим всадникам и колесничим останется лишь догонять и брать пленников.
Если Господь предал вас в наши руки, сложите ваше оружие и примите свою судьбу такой, какая она есть.
 Алан, опустил голову. Он представлял – Сейчас, Израильтяне, огромной лавиной набросятся на его небольшое войско, и через час, оно перестанет существовать. Часть из воинов останется навсегда лежать, на этой пыльной земле, а другая часть превратится в рабов.
Боль отчаяния с такой силой проникла в его грудь, что он забыл ответить на вопрос Иеффая, о том кто он такой.
- Тогда разреши мне вернуться к своему войску. Я хочу спросить своих воинов – Согласны ли они со своей судьбой? – хрипло произнес Алан
 Иеффай согласно кивнул
- Ты не назвал себя и не сказал своего имени – повторил он.
- Мое имя Алан, Аморреи избрали меня своим царем – ответил Алан, разворачивая мула
- Постой – Иеффай соскочил с мула и подошел к Алану – Ты не узнал меня Алан?
-  Я Иеффай.
 Алан удивленно посмотрел на Иеффая, затем тоже соскочил с мула
- Мне показался знакомым твой голос, но я думал, что ты погиб во время побега. Когда нас вели в Аммон, в плен.
 Аммонитяне сказали, что они убили всех, кто пытался бежать.
Я всегда помнил о тебе, но не мог предположить, что князь Галаада - это ты.
- Дай я обниму тебя друг – произнес Иеффай, раскрывая объятия.
Они обнялись, такое поведение двух военачальников вызвало одобрительные возгласы в обоих станах.
Одни радовались тому, что остались живы, другие легкой, бескровной победе.
- Присоединяйся к моему войску – сказал Иеффай - и мы вместе пойдем и покончим с Зараутом.
 Алан печально опустил голову
- Я не могу этого сделать Иеффай – произнес он
 – Хотя Аморреи, что проживают в Амоне, считаются людьми второго сорта и нам не разрешают там приобретать земли и не берут на чиновничьи должности Аммона, но наши семьи живут в этой стране. Зараут дает нам работу и не запрещает заниматься торговлей.
Кроме того, все мои воины кормились от его казны,  и защищали страну, от Измаильтян и Моавитян на границах  царства Аммона.
 Мы можем отказаться воевать за него, но не имеем права воевать против него.
Господь не простит моему народу такого предательства.
Иеффай задумчиво покивал головой
- Хорошо Алан – произнес он – Твои воины, подойдут к этому месту, где мы сейчас стоим, и оставит свое оружие и доспехи.
 Для чего вам оружие? Если вы больше не собираетесь воевать?
После этого вы вернетесь в свой лагерь.
У меня много воинов, какие не имеют хорошего оружия и многие без доспехов.
 После того как я покончу с Зараутом, вы можете вернуться к своим семьям.
Согласись, я не могу вести в бой войско, зная, что в тылу остался большой вооруженный вражеский отряд.
 Алан согласно кивнул и направил своего мула, в сторону стана Аморреев.

 Скоро Аморрейские воины узкой колонной потянулись к тому месту, на какое указал Иеффай.
 Приблизившись, они снимали с себя пояса с мечами, бросали их в кучу, затем снимали с себя доспехи и бросали их рядом.

 Алан, подъехав к Иеффаю, соскочил с мула.
 Иеффай увидев, что Алан собирается тоже снять с себя пояс, остановил его.
- Свое оружие можешь оставить при себе – сказал он – Я не собираюсь брать тебя в плен, так же как и твоих воинов. Но прикажи им, чтобы прежде чем вернуться в лагерь, они отошли в сторону и подождали, пока мои воины проверят ваш стан и убедятся, что там нет, другого оружия.

 Алан подозвал к себе тысяченачальников и передал им приказ Иеффая.
Иеффай приказал своим воинам, какие не имеют доспехов и хорошего оружия, чтобы они подходили к куче и брали, что кому нужно.
 Некоторые, не стали утруждать себя поисками и, просто встречая пригодного по размерам Аморрея, брали себе его доспехи и вооружение.
 
Когда с разоружением Аморреев было покончено, Иеффай бросил взгляд в сторону обезоруженной толпы, какая час назад, была армией Алана
 Аморреи напряженно смотрели в сторону его войска.
Они были полностью во власти Израильтян и наверняка многие из них ждали, что сейчас воины Иеффая набросятся на них и станут связывать им руки для того, чтобы потом продать их в рабство. Или хуже того начнут безжалостно избивать их, поражая мечами и копьями.
Иеффай усмехнулся, поняв по их взглядам, о чем они думают.
 Он подозвал к себе одного из стоначальников и приказал тому со своими людьми обыскать лагерь Аморреев.
Когда сотня Израильтян двинулась к лагерю Аморреев, среди разоруженных воинов Алана спало напряжение, послышались разговоры, а кое-где, даже раздался смех.

 Сотня, посланная Иеффаем для досмотра лагеря, вернулась довольно быстро.
 Командир, доложив Иеффаю о том, что лагерь пуст, увел сотню на свое место.
Иеффай приказав войскам, выстроится в колонну, и двигаться в сторону Иогбеги, подъехал к Алану
- Скажи – спросил он – Ты не боялся, что мои воины станут избивать, или пленить твоих воинов? Алан отрицательно качнул головой
- Можешь мне не верить, но я ни на миг не сомневался в чистоте твоих намерений.
 Иеффай распрощался с Аланом и рысью поскакал, к проходящей мимо колонне.

Войско Иеффая двигалось до заката.
 На ночном привале, Иеффай приказал не выпрягать лошадей из колесниц и не разводить огня. Кроме того, вперед были посланы усиленные дозоры. Зараут  со своим войском, мог появиться в любую минуту.
 Однако весь следующий день войско прошагало никого, не встретив на своем пути.
Когда впереди показались стены Иогбеги, к войску прискакал один из дозорных, он сообщил, что со стороны Раввы Аммонитской в сторону Иогбеги движется довольно большое войско, численность которого вычисляют оставшиеся на его пути разведчики.
 Иеффай приказал увеличить скорость движения. Надо было успеть первыми подойти к Иогбеге, чтобы не дать войску Зараута, укрыться, за крепкими стенами города.

Дозорные Зараута,  доложили своему царю, об огромной армии с колесницами и всадниками, эта армия, идет, ему навстречу.
 Зараут все понял и, ему стало страшно, впервые за много лет его царствования.
- Иеффай взял Есевон, разбил Алана и теперь идет на Равву – заключил Зараут.
 Та армия, какую он сумел набрать в Амоне, ни шла не в какое сравнение с той, какая была у него, до похода на повстанцев.
- Иеффай наверняка разобьет ее и тогда его ждет плен и позор.
Поворачивать назад и спешно идти к Равве, было поздно. Судя по докладу дозорных, всадники и колесницы Иеффая настигнут их еще до того, как воины Зараута увидят стены Раввы.

Зараут приказал готовиться к бою прямо на том месте, где в настоящий момент находилось его войско.
Зараут приказал поставить ему шатер и, вошел в него, приказав никому его не тревожить.
Он сел на дорогой ковер из белой овечьей шерсти, губы его тряслись, и как  не крепился, на его глазах, выступили слезы обиды.
Он потерял все.
 Имея крепкое царство, полученное от отца, он увеличил его за счет земель  Галаада.
 Укрепил войско и мечтал захватить земли, до моря на Западе.
 Теперь ничего этого нет.
В Равве остался небольшой отряд стражников. Границы царства оголены.
 В других небольших городах царства не осталось боеспособных мужчин.
Если Иеффай сейчас разобьет войско Зараута, ему больше никто, не окажет сопротивления.
 Аммон перестанет существовать.
 Из глаз Зараута, покатились крупные слезы, а из груди вырвался короткий всхлип. Он плакал.
 
Около часа Зараут пытался справиться со своими чувствами, наконец, ему это удалось.
 Зараут крикнул, чтобы в шатер принесли воды в чаше для омовения. Евнух внес воду и сразу же удалился по знаку Зараута.
 Зараут умыл лицо и стал отирать его льняным полотенцем.
В это время у входа в шатер раздался голос евнуха. Он сообщал, что из Раввы прибыл гонец со срочным сообщением.
Зараут разрешил гонцу войти
- Великий царь – горестно воскликнул  гонец – Измаильтяне разорили приграничные селения и беспрепятственно движутся в сторону золотых и серебряных рудников.
 В глазах Зараута, стало темно, и он потерял сознание.


Иеффай прошел Иогбегу. Удалился от нее на четверть дня, пути и выстроил войско в боевой порядок.
Он долго ждал, когда появятся войска Аммонитян.
Простояв в боевой готовности, до утра, Иеффай  удивился, не дождавшись войска Зараута.
 Он выслал дозоры, чтобы узнать, что случилось.
 Вернувшиеся дозорные, сообщили, что Аммонитяне, стоят боевым порядком в четверти дня пути от его войска.
 Иеффай взял с собой тысячу воинов и вернулся с ними к воротам Иогбеги.
- Я пришел вам сообщить, что вы напрасно ждете помощи от своего царя – крикнул Иеффай стражникам на стенах города
 – Вы видели мое войско, и я уверен, что вы не сможете долго противостоять ему.
Но я могу сохранить вам жизнь и свободу, если вы, сняв с себя доспехи и оружие, откроете ворота, и выйдете из города.
 Вместе с  вами должны оставить город и все Аммонитяне. Никто из вас не должен ничего уносить с собой из города, так как все, что есть в Иогбеге, принадлежит Израильтянам.
 На стенах долго молчали, затем один из стражников крикнул
- Все Аммонитянские жители давно оставили Иогбегу, и ушли в Аммон.  Какой нам прок от твоей свободы, если Зараут все равно казнит нас, за то, что мы оставили город.
- Казнит ли вас Зараут еще неизвестно – ответил Иеффай – у него теперь на счету каждый воин. А вот я, если мне придется брать город штурмом, точно не оставлю вас в живых.
- Дай нам подумать – был ответ со стены
- Думайте до вечера – крикнул Иеффай и повел тысячу к месту, где располагались его войска.

Вечером, Иеффай взяв с собой лишь сотню воинов, опять отправился к Иогбеге.
Его поразило то, что жители пригорода – Евреи, с опаской поглядывают на его воинов из приоткрытых дверей и не встречают его радостью и весельем, как было в других городах Галаада.
 Он соскочил с мула и подошел к старику, какой стоял воле двери своего дома, опираясь на посох.
Старик встретил его хмурым взглядом.
Иеффай приветствовал старика.
- Скажи отец. Почему люди этого города, не рады своему освобождению.
Или вам так хорошо  жилось под властью Аммона, что вы не рады тем изменениям какие наступили?
Старик продолжал хмуро разглядывать Иеффая.
Ходят слухи – начал он скрипучим старческим голосом – что ты объявляешь жителей, захваченных тобой городов изменниками. Гонишь их насыпать осадный вал, не взирая на возраст, и у тебя, даже пятилетние дети носят тяжелые корзины с землей. А твои воины, нещадно хлещут их плетьми.
Лицо Иеффая стало красным от гнева
- Войско Израильтян прошло мимо вашего города – с трудом сдерживая гнев, проговорил Иеффай – Кто из воинов ворвался в дом Еврея и потребовал хотя бы воды?
Мы освобождаем своих братьев, чтобы они обрели настоящую свободу, а вы верите россказням тех, кто угнетал и притеснял вас много лет.
Иеффай вскочил на мула и ударив его плетью, погнал в сторону укрепленной части города. За ним последовала сотня воинов, бросая на старика хмурые взгляды
 Город встретил воинов открытыми настежь воротами и пустотой улиц.
Вся стража Аммонитян сбежала из города.
Правда, оружие и доспехи, они прихватили с собой.
 Иеффай приказал стоначальнику, чтобы тот со своими воинами внимательно осмотрел город.  После чего вернулся к войскам в одиночестве.
В стане, Иеффаю доложили, что от Зараута к нему перебежало несколько десятков, перебежчиков. Иефай распорядился привести их в его шатер.

Он рассматривал приведенных к нему людей
- Кто вы такие и почему бросили своего царя в беде? – спросил Иеффай.
Тон и вопрос Иеффая, не обещал перебежчикам, ничего хорошего, их лица стали испуганными. Они стали посматривать, на высокого, по виду самого старшего  возрастом, человека, какой был среди перебежчиков.
Тот, поняв, чего от него хотят, прокашлялся и заговорил
- Мы Евреи, бывшие стражники из разных городов Галаада. Пятнадцать лет служили Зарауту, охраняя Восточные границы.
 Когда царь Аммона повел нас против своих братьев, мы решили уйти от него, как только подвернулся удобный случай.
 Иеффай молча рассматривал со страхом смотревших на него людей.
 Их следовало казнить, как предателей, но Иеффай помнил те времена, когда вот этих людей Зараут оставил без средств к существованию, а затем отлавливал их словно зверей.
Они стояли перед выбором – рабство на рудниках Аммона, или служба на опасных Восточных границах.
- Вы пришли с оружием? – спросил Иеффай
- Да господин – с готовностью ответил перебежчик – с оружием и верхом на мулах.
 Иефай повернулся к своему ближайшему помощнику – Шеве
- Верни им мулов, оружие и определи в подразделение всадников.
Шева сделал удивленное лицо
- Ты их прощаешь?
Иеффай устало взглянул на Шеву
- Ты забыл, как сам промышлял разбоем, грабя на рынке своих братьев, чтобы выжить?
 Шева замолчав, кивнул перебежчикам, чтобы те следовали за ним.
Иеффай, приказал остаться высокому перебежчику, и, выведав от него, все о состоянии и количестве армии Зараута, приказал готовить небольшой отряд, для поездки к Зарауту.

Зараут очнулся лишь к вечеру, у его ложа хлопотал придворный знахарь, он сразу же предложил царю, настой из горьких трав, который Зараут с отвращением выпил.
 Ему стало легче, и он потребовал к себе военачальника.
Узнав, что военных действий до сих пор не было, очень удивился. Но снимать войска, чтобы уйти к Равве побоялся, опасаясь, погони и удара в спину.

 Утром Зарауту стало значительно легче, он вышел из шатра.
В это время ему доложили, что приехал Иеффай  и просит его выйти из стана, для переговоров.
С трудом сев на мула, Зараут выехал из стана в сопровождении десяти всадников – телохранителей.
Перед его войском, на расстоянии, около трехсот шагов, стояла небольшая группа всадников.

 Зараут и его телохранители приблизились к ним. Из среды всадников выехал широкоплечий воин, по своему виду, ничем не выделявшийся от остальных
- Я приветствую тебя царь Аммона – сказал он
 – Галаад больше не принадлежит тебе.
 У тебя есть выбор. Ты сейчас свернешь свои войска и уйдешь в Равву. 
За то, что ты восемнадцать лет угнетал народ Израиля, я налагаю на тебя дань в размере пятьдесят тысяч шекелей золотом.
 Их ты должен выплатить, за восемнадцать лет.
 Кроме того, ты не станешь препятствовать Аморреям и Евреям, желающим покинуть твою страну, вместе с их семьями и имуществом.
Если ты не согласен - я разобью твое войско, и все о чем я тебе сказал, возьму сам.
 
Зараут молчал, размышляя над сказанным.
Наконец зазвучал его тихий сломленный болезнью голос
- Ты победил Иеффай и можешь ставить такие условия. Но как я смогу выплачивать тебе по две с лишним тысячи в год, если мне еще надо, воевать с Измаильтянами, содержать армию и кормить свой народ.
Ты сам сказал – Галаад больше не принадлежит мне. В Амоне мало пастбищ и земель, пригодных для земледелия. Вся надежда Аммона – это рудники, но, возможно, их уже захватили Измаильтяне.
Моя страна разорена.

- У вас мало плодородных земель, потому, что вы не даете земле отдыха и безжалостно высасываете из нее всю силу.
Если бы мы с Божьей помощью не изгнали вас. С землями в Галааде, вы сделали бы тоже, что и с землями в вашей стране.
Все, что создано Богом живым – живое, и земля тоже.
 Господь сказал - шесть лет засевай свою землю, а на седьмой питайся тем, что накопил за эти годы, чтобы земля отдохнула и могла опять давать урожаи.
Так же поступай с рабом твоим и со скотом твоим. Шесть дней пусть работает, а на седьмой пусть отдыхает.
Ты не жалеешь никого, не людей не скот не землю. А когда все это умирает, ты идешь отбирать у других.

- Но Галаад раньше, никогда не принадлежал вам. Вы отняли эту землю у нас, когда пришли сюда неизвестно откуда.
 Я хотел лишь восстановить справедливость – ответил Зараут.
Иеффай усмехнулся
- Вашей, земля Галаада не была никогда.
 На этой земле, до нашего прихода жили Аморреи. Они погрязли в грехе и стали не угодны Господу. Поэтому он отдал эту землю нам, и мы живем на ней уже триста лет.
 Господь, прежде чем отнять, долго предупреждает, будь то человек или народ.
 Мой народ согрешил. Поэтому Господь и попустил тебе завоевать Галаад. Но люди поняли, и раскаялись в своем грехе, и Он простил их.
Ты Зараут, был палач, которого Господь послал для наказания моего народа.
 А судьба палача, всегда печальна.
 Аморреи же, не хотят увидеть своего греха, поэтому у них теперь нет своей страны.
Зараут пожал плечами
- А что же будет, если Аморреи вдруг поймут свой грех? Ты вернешь им, их земли?
Или они, восстав, как восстал ты, изгонят тебя и твой народ?
Ведь тогда в роли палача окажешься ты.
Иеффай  кивнул в ответ головой
- Судьбу каждого человека и народа определяет Господь и не мне об этом судить.
Если Господь даст знать мне, чтобы я оставил эти земли, я их оставлю.

- Мне ничего не остается, как принять твои условия – произнес Зараут и, развернув мула, направил его к своему войску.
- Мы что больше не будем воевать с ними? – услышал Иеффай возмущенный голос Шевы.
 – Равва всегда славилась своими богатствами. Ведь если мы сейчас разобьем их, то возьмем город без особых усилий. В Амоне много золота и серебра. Неужели ты не хочешь, чтобы Галаад стал богатым независимым царством.
Иеффай повернул к нему невозмутимое лицо
- Ты Шева как стал грабителем, так навсегда им и остался – спокойно сказал он – Скольких людей мы уже потеряли в битвах? Разве плохо оттого, что те, кто должен был погибнуть в этой битве, вернутся домой?
 Когда я возглавил войско Галаада, я не просил у Господа покорить Аммон. Я просил освободить Галаад – Галаад свободен. Больше мне ничего не нужно.
 Не забывай, Господь запрещал Моисею брать земли сынов Лотовых – Аммон и Моав.
Здесь пределы земли Израилевой и я не поведу дальше Израильтян, хотя бы Аммонитяне отдавали эти земли даром.
 Шева обижено засопев, отъехал от Иеффая.

Иеффай по прибытии в стан объявил об окончании войны. Он призвал, к себе желающих ехать и объявить об этом в городах Галаада.
 Желание объявить об окончании войны, проявило так много людей, что Иеффаю пришлось прибегнуть к жеребьевке.
 Кроме этого, он назначал правителей городов из числа людей проявивших в боях ум и отвагу.

Каждого правителя Иеффай предупреждал о том, что будет строго спрашивать с него особенно за чистоту веры и исполнение законов.
На это ушло несколько дней. За это время из Аммона потянулись повозки с семьями Аморреев и угнанных в Аммон Израильтян. Известия, какие они принесли, были тревожны.

 Зараут сразу же, после вовращения в Аммон, начал войну, с Измаильтянами, какие разорили Восточные города и селения его страны, и пока крупных побед, Зарауту одержать не довелось. Кроме как отстоять золотые и серебряные рудники.

Иеффай отправил Шеву с воинами, какие были родом из Южного Галаада к Ароеру, назначил правителя Иогбеги и, оставив с ним три тысячи войска, с остальным войском, направился к Беф - Нимре.
 По дороге Иеффай остановился на привал у стана Аморреев.
В стан уже прибыло много беженцев из Аммона, и вокруг паслись стада ослов, мулов и другого скота, какой Аморреи взяли с собой, уходя из Аммона.

 Зараут выполнил обещание, данное Иеффаю и, объявив Аморреям, чтобы они оставили Аммон, не препятствовал им брать с собой свое имущество.
Аморреи в свою очередь, поспешили оставить страну, где жить стало опасно.

У Иеффая было прекрасное настроение и он, увидев  Алана, быстро зашагал ему на встречу.
Однако он не увидел ответной улыбки на лице Алана. Его друг выглядел усталым и задумчивым.
- Ты чем-то обеспокоен? – спросил Иеффай, внимательно вглядываясь в глаза Алана.
 Алан пригласил Иеффая войти к нему в шатер. Там усадив Иеффая на овечьи шкуры и, налив ему чашу вина Алан сказал
- Аморреи не смогут жить в Галааде, так, как они это делали раньше.
Евреи теперь всегда будут напоминать им о Сигоне, и устроенном им побоище в Ароере,
 Мы с Гергесилом много говорили об этом, после того как ты ушел к Иогбеге, и пришли к выводу, что должны оставить эту землю. Раз Господь не дал нам места ни здесь, ни в соседних царствах, значит это не наша земля.
Иеффай отставил чашу с вином
- Что же ты собираешься делать? Где ты хочешь найти свою землю? – спросил он.
По лицу Алана скользнула мечтательная улыбка
- Гергесил говорил мне, что далеко на Севере, есть земли, где богатые пастбища и совсем нет людей. Эти земли не надо завоевывать, они просто лежат и ждут, когда к ним придут люди и приведут свои стада. Нам надо только дойти до них. Там нам никто не будет мешать, и не в чем не будет упрекать. Я хочу лишь просить тебя, чтобы ты не препятствовал выходу Аморреев в эти земли и разрешил отдать нам наше оружие, так как путь туда не близок и опасен.

 Иеффай задумавшись, опустил голову
- Может быть, вам все-таки остаться здесь – произнес он – ты ведь сам говоришь, что путь не близок и опасен, а в Галааде теперь, когда ушли Аммонитяне, много свободной земли и пастбищ. То, что натворил Сигон, со временем забудется, и мы сможем жить как один народ.
- Нет Иеффай – качнул головой Алан – не все Евреи думают, так как ты. Ведь ваш народ, тоже ушел из Египта, хотя фараон не хотел этого. Потому что, это была не ваша страна. Нам лучше уйти. Я так решил.

Иеффай согласно кивнул и поднялся со своего места
Хорошо – сказал он – Я дам твоим людям оружие, и вы можете взять с собой, все, что принадлежит вам. Но я прошу тебя не заставлять идти с тобой тех, кто этого не захочет. –
 Поднявшись на ноги, Иеффай направился к выходу. У выхода он остановился и обернулся к Алану
- Живя в Амоне, ты поклонялся их Богу – Хамосу?
Алан отрицательно качнул головой
- Я всегда верил Богу Живому - Создателю неба и земли. Так меня научил Вениамин, которого я всегда почитал за своего отца.
 Иеффай кивнул и, простившись, направился к ожидавшим его воинам.
Среди ожидавших его воинов, остались только те, кто имел свои семьи в Массифе. Все остальные поспешили на встречу к своим родным, чтобы отпраздновать победу в разных городах и селениях Галаада.
 Через четыре дня Иеффай и его воины подходили к Массифе. Время было вечернее, и Иеффай предложил своим попутчикам, остановиться в стане пастухов, что пасли стада, не далеко от Массифы. Объяснив им, что хочет въехать в Массифу рано утром.

Попутчики Иеффая, как им не хотелось поскорее попасть домой, согласились с ним и расположились на ночлег рядом с овечьими стадами.
Пастухи уже знали о победе Иеффая одержанной над Аммонитянами и радостно приветствовали его, приготовив для него и бывших с ним воинов обильный ужин и принеся достаточно вина.
 Утром, Иеффай встав до восхода солнца, разбудил воинов, и они направились к Массифе.
 Когда Иеффай подъезжал к своему дому, солнце поднялось из-за горы и осветило ворота его дома.
- Вот сейчас – думал он - откроются ворота и, тесть будет выгонять белых красавцев мулов, чтобы гнать их на пастбище. Что же, придется огорчить старика. Но ради той победы, какую мне даровал Господь, я не пожалею ничего – размышлял Иеффай.

 Ворота открылись, и поводья выпали из рук Иеффая. Улица огласилась звуками цитр и гуслей, а впереди процессии состоявшей из молодых девушек, шла его дочь, ударяя в тимпан.
Иеффай смотрел и не хотел верить тому, что он видит. Он медленно сполз с мула.
 Страшно заревев, Иеффай выдернул меч и, упав на колени, со всей силы вонзил его в землю перед собой. После этого он рванул на груди одежду и, упав на землю, опрокинулся на спину.

Звуки музыки смолкли. Дочь, не поняв такого поведения отца, поспешила к  Иеффаю, который лежал на земле, все остальные остановились в недоумении.
Девушка опустилась на колени и  склонилась над лежащим отцом. По пыльным щекам Иеффая обильно текли слезы, а его руки и плечи тряслись.
- Что случилось отец – произнесла девушка – ты болен или ранен? Иеффай обнял дочь и притянул ее к себе, не переставая плакать.
- Я пообещал Господу – всхлипывая, стал говорить Иеффай – что первое, что увижу выходящим из ворот моего дома, после победы над Аммонитянами, будет Ему во всесожжение.
Девушка вздрогнула и отстранилась от отца. Лицо ее стало смертельно бледным. Она посмотрела в глаза отцу и закрыла лицо руками.
Некоторое время она так стояла на коленях, а Иеффай не переставая плакать, продолжал сквозь слезы смотреть на дочь. Наконец она отняла руки от лица
- Видимо такая моя судьба - тихо произнесла она – Сколько людей погибли, освобождая Галаад от Аммонитян? Их ведь тоже ждали их родные, но они уже никогда не вернутся в свои дома. Ты должен сделать то, что пообещал Господу – сказала она и заплакала.

Иеффай приподнялся на руках и сел на землю
- Кто сказал тебе, что я должен вернуться сегодня утром?
- Один из пастухов с пастбища, где вы остановились на ночлег, не утерпел и пришел к нам среди ночи с радостной вестью – ответила дочь, вытирая подолом платья, грязное от слез и пыли лицо отца.
Иеффай вскочил и стал рвать из земли меч
- Где он? – яростно прохрипел Иеффай, но меч так глубоко вошел в землю и сидел там так крепко, что Иеффаю никак не удавалось вынуть его оттуда. Дочь поняла замысел отца
- Отец ни делай ему ничего плохого – произнесла она – неужели ты не понимаешь, это замысел Божий и пастух здесь не причем.
Иеффай оставил попытку вынуть меч и, покачиваясь, побрел к воротам дома.
Навстречу ему шли его жена и тесть. Не сказав им не слова, Иеффай прошел к дереву, где они когда-то с тестем пробовали первую стряпню дочери и, обливаясь слезами, опустился на торчащие из земли корни дерева.
Халев и жена Иеффая ничего не могли понять. Они шли рядом с дочерью Иеффая и настойчиво спрашивали ее о том, что произошло, но она ничего, не отвечая, прошла в дом.
В доме она, опустившись на постель, рассказала матери и деду, что произошло и какую теперь жертву Иеффай должен принести Господу.

Дом Иеффая огласился криками голосящей жены, а Халев выйдя из ворот дома, стал рвать на себе одежду и посыпать голову дорожной пылью. В селении  звучала музыка и песни. Люди праздновали освобождение Галаада от Аммонитян, но когда первые из жителей узнали о трагедии в доме Иеффая, они пошли от двора ко двору, рассказывая об этом и к вечеру, весь поселок погрузился в тишину.
 Иеффай просидел под деревом до наступления, следующего утра. Он не ел и не пил воды и, лишь тихо перебирал волосы на своей голове пальцами рук.
Утром к нему подошла его дочь
- Отец – спросила она – могу я, со своими подругами удалится на два месяца в горы, чтобы там оплакать свое девство, прежде чем ты совершишь обряд всесожжения?
- Иеффай поднял на дочь полные слез глаза и, кивнув, опять уронил голову на руки. Так он сидел еще пол дня, когда к нему подошел один из его телохранителей – Халдеев
- Господин – сказал телохранитель – из Силома прибыл один из твоих людей, он имеет сказать тебе, что-то важное.
Иеффай кивнул, не поднимая головы. К нему подошел человек в изорванной одежде и со сбитыми в кровь ногами.
Господин – обратился он к Иеффаю. Мы с другом пригнали в Силом овец, для жертвоприношения.
. На базаре Силома, мы узнали, что князь Ефремлян готовит войну против Галаада.
Он уже собрал войска и готовится, переправится через Иордан.
А чтобы ты не узнал об этом раньше времени, Галаадитян хватают и сажают в тюремные ямы.
 На базаре я увидел, как хватают моих товарищей, и поспешил затеряться в толпе, бросив свой скот. Вечером вплавь переправился через Иордан и, не отдыхая, поспешил к тебе, чтобы рассказать об этом.

 Иеффай словно очнулся. Вскочив, он быстрым шагом направился к воротам, а за тем к  мечу, который так и продолжал торчать из земли в том месте, где его воткнул Иеффай.
Громко вскрикнув, Иеффай обеими руками ухватился за рукоять и вырвал меч вместе с огромным куском сухой земли.
Ударив им о стоящее рядом дерево, Иеффай освободил клинок от земли, и сунул его в ножны. Затем, войдя во двор, он нашел свою суму, вынул медный рог и над Массифой запел громкий сигнал боевого сбора.
Вечером, все кто был способен владеть оружием, были готовы выйти в поход. К этому времени Иеффай уже отправил гонцов во все города Галаада, приказав через них, готовится к войне с Ефремом.

На войну с Галаадом, князя Ефрема толкнула зависть.
 После того, как Иеффай разбил войска Зараута у потока Иавок, он под охраной стражников отправил пленных в прибрежные города, чтобы затем продать их на невольничьих рынках.
Часть из них было продано в Силоме.
Когда князю Ефрема доложили о том, что Галаадитяне продают рабов на невольничьем рынке Силома, он сам поехал посмотреть на них.
Увидев молодых мускулистых рабов, какими были теперь наемники Зараута, в сердце князя шевельнулась зависть.
 Каждый из этих рабов стоил целое состояние. Теперь он пожалел о том, что не захотел помочь Иеффаю, но в его сердце теплилась надежда.
- Может это всего лишь небольшие отряды стражников Зараута, какие удалось разгромить Иеффаю – думал он – Если Зараут серьезно возьмется за Иеффая, ему конец.

 Но время шло, а из Галаада приходили Известия, что города Галаада один за другим становятся свободными от Аммонитян.
 Когда через Силом, на продажу в прибрежные города погнали Аморреев и Аммонитян, плененных под Есевоном, князь Ефрема не выдержал. Он приказал готовиться Ефремлянам к войне.

Безродный самозванец! – кричал князь – Он собрал вокруг себя, такой же сброд как сам, и объявил себя князем Галаада.
Я – князь по роду своему и по крови своей, а кто он? Сын блудницы и пастуха. Я сожгу его дом вместе с ним и сотру с лица земли, то селение, какое он выстроил в горах.
 Галаадитян надо наказать за их жадность.

В Ефреме все знали о богатстве Аммона. Зависть их князя передалась и другим Ефремлянам. Они были уверены, что Галаадитяне не позвали их на войну с Аммонитянами, чтобы не делиться захваченными богатствами.
 В Ефреме началась спешная подготовка к войне.

Весть о том, что Ефремляне идут войной на Галаад, вызвала у жителей Галаада мощную волну гнева.  Празднуя свободу, Галдаадитяне были по настоящему счастливы, впервые за много лет. Сердца их были переполнены ликованием и радостью, и вдруг их счастье стало кому-то поперек горла.
 Мужчины надевали доспехи, брали оружие и выходили на городские площади, требуя вести их в бой.
На дорогах не успевала оседать пыль, все новые отряды спешили к Беф-Нимре – городу, где Иеффай назначил место сбора.
Собрав достаточно войска, Иеффай двинул их к Иордану, передав, чтобы прибывающие в Беф-Нимру воины, направлялись за ним следом.

Ефремлене, почти все переправились на левый берег Иордана, лишь небольшая часть войска, да сам князь еще оставались на правом берегу, когда на фоне дальних гор они увидели облако пыли. Всматриваясь в приближающее облако, и гадая, чтобы это могло быть, они с интересом разглядывали его, не предполагая ничего дурного.
 Неожиданно глаза  Ефремлян широко раскрылись от ужаса. Они отчетливо увидели несущиеся на них колесницы, за которыми, сжимая в руках длинные копья, плотными рядами, скакали всадники.
Колесничие остановили коней на расстоянии выстрела из лука и в Ефремлян густо полетели стрелы, во множестве вонзаясь в не защищенные доспехами тела Ефремлян.
Следом за летящими стрелами к Ефремлянам стремительно приближались одетые в кожаные доспехи всадники, наводя ужас грохотом копыт.
 В страхе Ефремляне бросились в обе стороны, вдоль берега реки спасаясь бегством и прячась в прибрежных лесах.
 Многие, бросив оружие, попытались, вплавь переправится на правый берег Иордана.
Те, кто бросил оружие и стоя на коленях, просил пощады, ее не получили. Слишком велик был гнев Галаадитян.
Князь Ефремлян стоял на правом берегу Иордана, оцепенев от ужаса.
 На его глазах Галаадитяне уничтожали Ефремлян с такой яростью и беспощадностью, какой ему не приходилось видеть никогда в жизни.
Те остатки его войска, что еще оставались на берегу рядом с ним, стали оставлять место переправы и небольшими группами направились по дороге ведущей в Силом.
Князь молча развернул мула и направил его в сторону своего города.
 В голове не было никаких мыслей, только злоба на Иеффая и Галаадитян мертвой хваткой вцепилась в его сознание, и не на минуту не хотела отпускать его.
 Приехав в свой дом в Силоме, князь вошел в свою комнату и приказал подать вина.
 Утром князя нашли мертвым, вино было отравлено. Кто и зачем решил отравить князя Ефремлян, навсегда осталось тайной.


Иеффай оцепив переправу через Иордан воинами, расставил также дозоры вдоль берега реки.
 Он не стал разыскивать беглецов в лесах, зная, что голод скоро выгонит спрятавшихся в них Ефремлян.
 Иеффай разослал гонцов в прибрежные селения, предупредив жителей, о возможном появлении Ефремлян и просил сразу же сообщать о них.
 Вычислить людей этого колена было легко, по их выговору. Ни один Ефремлянин не выговаривал букву «Ш.».
 Галаадитяне, не захотели прощать Ефремлян позавидовавших их свободе, поэтому все пойманные беглецы, были казнены.
 Несколько дней спустя, с правого берега Иордана прибыли священники из Скинии собрания.
Они сообщили Иеффаю, что князь Ефремлян мертв, просили о прощении и о том, чтобы Иеффай не пошел разорять Ефрема.
 Но Иеффай и сам не собирался делать этого, он совсем не горел ненавистью к мирным жителям Ефрема.
Вместе с войсками Иеффай вернулся в Беф-Нимру, где началось празднование победы, теперь над Ефремлянами. Но у Иеффая не было праздника в его душе.
 Мысль о том, что ему придется принести во всесожжение единственную дочь, опять целиком сковала его душу.
 Он целыми днями в глубоком молчании просиживал в комнате отведенного ему дома, почти не принимая пищи. Но не выполнить обет, данный Богу, Иеффай не мог, поэтому, собравшись однажды утром, он выехал в свой горный поселок.
На дороге он увидел множество повозок и вьюченных верблюдов, это Аморреи навсегда покидали Галаад.
 Иеффай догнал Алана, который ехал в голове колонны.
Алан был счастлив, и глаза его светились радостью
- Я чувствую себя Моисеем, выводящим свой народ из Египта – сказал он Иеффаю, после того как они обменялись приветствиями.
 Иеффай хмуро кивнул и произнес
- Моисей  не вошел в ту землю, какую Господь дал народу Израиля, он умер, после того, как взглянул на нее.
 Алан махнул рукой
- Пусть так, но он умер счастливым, потому что, сумел дойти до этой земли.
 Если я доведу людей до той земли, о которой мне рассказал Гергесил, я готов отдать Господу все, даже собственную жизнь.
 Иеффай вздрогнул от такого высказывания Алана. Он пристально посмотрел на него
- Иногда Господь требует того, что дороже жизни – и, простившись, отъехал от Алана

Царь Сирии, за выкуп пропустил Аморреев через свои земли, а дальше их следы затерялись. Но кто знает? Откуда, много веков спустя, на Северный Кавказ пришли однажды племена Хазар, которые исповедовали Иудейскую веру? Может быть, это были племена Аморреев, много веков, искавшие свою землю.

Дома Иеффая встретили молчанием. Тесть тяжело болел и не вставал с постели, а жена, сделав необходимую по дому работу, садилась на свою постель и сидела так часами.
 Радость победы, какая была в поселке, не проникла в дом Иеффая.

Иеффай взяв топор, поднялся на гору, где он молился, когда просил у Бога победы над Аммонитянами и стал собирать из камней жертвенник.
 Целыми днями он бродил в окрестностях горы, подбирая ровные камни, поднимал их на гору и  за рядом ряд, складывал стены жертвенника.
 Жена нашла Иеффая на горе и приносила ему пищу. Оставив еду у жертвенника, молча уходила домой.
Закончив складывать жертвенник, Иеффай нарубил и натаскал в него дров, но так и не пошел в свой дом, продолжая ночевать на горе.

 Наступило утро, когда Иеффай увидел, медленно поднимающихся в гору свою дочь и двух Левитов, которых дочь взяла с собой, чтобы они засвидетельствовали всесожжение.
 Дочь была одета в белые одежды, а в руках она несла кинжал, когда-то подаренный Иеффаю Пагиилом.
 Дочь положила кинжал к ногам Иеффая, подошла к жертвеннику и подняла глаза к небу, шепча молитву.
Левиты стали с обеих сторон рядом с ней, один из них зажег факел. Иеффай опустился на колени перед лежащим кинжалом, и из глаз его обильно покатились слезы.
У него не было сил прикоснуться к оружию, он поднял глаза к небу
-Господи – произнес он – прости мне мое обещание Тебе. Пошли Твоего Ангела. Пусть он остановит мою руку, как остановил руку Авраама, когда он хотел принести в жертву Исаака. –
 Иеффай сквозь слезы всматривался в голубое чистое небо, надеясь, что вот сейчас увидит спускающегося к нему Ангела. На какой-то миг ему показалось, что в небе блеснула ослепительная искра и вместе с ней в его душе вспыхнула радость. Но искра, вспыхнув, пропала и, сколько Иеффай не всматривался, больше не появлялась.
 Иеффай опустил глаза и снова взглянул на кинжал и зашептал
- Господи, я не смогу этого сделать. Возьми мою душу вместо ее души – с этими словами Иеффай потянулся к кинжалу.
 В это время кто-то тронул его за плечо, и опять волна радости охватила душу Иеффая. Он поднял голову и, увидев Левита, ждал, что он сейчас скажет – Что не надо приносить дочь в жертву, и он Иеффай поверит ему, потому, что его устами говорит Господь.
 Но Левит сказал
- Оставь оружие Иеффай. Господь взял душу твоей дочери, он умерла.
Иеффай взглянул в ту сторону, где должна была стоять его дочь, и увидел другого Левита, который держал на руках тело его дочери.
Иеффай поднялся и, на ватных ногах покачиваясь, подошел к Левиту. Он принял из его рук, удивительно легкое тело дочери и возложил его на положенные в жертвенник дрова. После чего принял зажженный факел и, ткнув им в дрова, опять передал Левиту.
 Рыдая, Иеффай устремился прочь от жертвенника. Он шагал, не понимая, куда и зачем идет, пока путь ему не преградил ручей. Здесь Иеффай опустился на землю и, положив, голову на камень, продолжал безутешно рыдать.
Кто-то коснулся волос на его голове. Иеффай поднял голову и оцепенел, перед ним в белых одеждах стояла его дочь.
Он протянул к ней свои руки, но она отступила от него
- Утешь свое горе отец – произнесла она – Ты сделал то, что должен был сделать
Иеффай опустил голову
- Значит, ты все-таки умерла?- он вновь поднял голову
– Почему Господь отнял тебя у меня? Почему Он остановил руку Авраама и не дал ему принести в жертву своего сына? А тебя взял.
Дочь грустно улыбнулась
- Авраам так любил Бога, что готов был принести в жертву своего сына, а ты хотел убить себя.
 Но не это главное. Всякому поступку свое время и место. О том, что ты принес меня во всесожжение, напишут в Священных книгах. И люди, прочитав и поняв это, уже не позволят себе торговаться с Богом и обещать Ему то о чем не знают сами.
 Богу и так принадлежит все на земле под небом. Может ли твой раб обещать тебе что-то в твоем доме, что и так твое и еще при этом говорить?
 – Вот если ты мне сделаешь хорошо, то это будет твое. Но если твой раб прилежно трудится и ты, желая отблагодарить его, что-то даришь ему, а он говорит
- Господин это много для меня, возьми половину назад. Такого раба ты будешь любить и уважать.
 Не омрачай своей души отец по поводу моей смерти.
 Смерти нет и у Господа жива каждая душа. Придет время, и мы еще увидимся с тобой.
А сейчас ступай, старейшины Израиля решили поставить тебя Судьей над всем Израилем –
После этих слов, образ дочери стал быстро таять и исчез, обдав Иеффая волной тепла и покоя.



Иеффай был судьей Израиля шесть лет, и никто никогда не видел улыбки на его лице.
Однажды его жена не дождавшись Иеффая, утром вошла к нему в спальню. Она увидела лицо Иеффая, на котором застыла счастливая улыбка. Рахиль, отвыкшая от улыбок мужа, радостно подошла к нему, но с горечью обнаружила, что ее муж умер.



              Благодарю вас,  с уважением Геннадий Грибанов