Бином доктора Гаврилова. Предисловие

Когда уносит в открытое море. Предисловие

 Вначале был берег. Устланный ракушками, пучками гниющих водорослей, мёртвыми медузами. Потом была лодка с вёслами в скрипучих уключинах. Затем волны и ветер, уносящие скорлупку в открытое море. Бесполезно было налегать на вёсла — берег стремительно «отъезжал» вдаль. И тогда стало страшно. В той лодке нас было трое — я, жена, дочура-крохотуля. Угораздило же «половину» увязаться за мной в это экстремальное плаванье, да ещё и ребёнка прихватить. Всё остальное происходило «на адреналине». Сбив ладони до кровавых мозолей, я всё же выгреб к пляжу на краю Бердянской косы. Я «в глубь мощны вёслы» упирал. Жена вычёрпывала из щелястого шлюпа воду, скребя по днищу консервной банкой. Если не считать этого эпизода и того, что путешествие к тёплому и ласковому Азовскому морю происходило в год чернобыльской катастрофы и столкновения пассажирского лайнера «Адмирал Нахимов» с сухогрузом «Пётр Васёв», более идилличного времени я в своей жизни не припомню. Отдых в домике на самом краю Бердянска с лижущими пляж волнами у самой калитки и перевёрнутым вверх дном шлюпом у забора организовал тесть, проработавший всю жизнь на помнящей подвиги Стаханова донбасской шахте. Жена моя Лариса была тогда в возрасте, которого теперь достигла дочь, — юная, очаровательная, почти ребёнок. У нас получился бурный филологический роман, из-за которого мне пришлось уйти от предыдущей жены.

Вначале я хотел написать рассказ, в котором гастролирующий гипнотизёр (мы ходили на его выступление в санаторий, где лечился Николай Островский) неожиданно для неподдающегося его пассам героя становится магом, управляющим событиями. Для того чтобы убедить скептика в своей гипнотической силе, он, как колоду карт, передёргивает времена — и, сидя в зале, неверующий Фома оказывается в утлой посудине между сталкивающимися судами (в двойном смысле этого слова, и в одном из них — между судом совести и судом свыше). Другой вариант замысла подразумевал разработку темы «бархатного сезона». В конце концов я понял, что пишу роман ужасов. Так уж случилось, что наше поколение (его называли «инфантильным») уносило по бурному морю раскрепощений и «отвязок», в котором женщина, дружеские попойки, рок-н-ролл, неумеренное чтение книг менялись местами, могли вытеснять друг друга, но так и оставались непременными ингредиентами теперь уже уходящего в прошлое образа жизни. Девяностые годы позволили выплеснуться Эросу нашего поколения с его декадентством и диссидентством в эпатировании системы — на взбурливших желанием освобождения от геронтократической партократуры площадях, в поэзии, в журналистике тех лет.

Несмотря на фантастику и постмодернистические розыгрыши, этот роман, без сомнения, автобиографичен. И всё, что в нём описано, произошло (и что самое непостижимое — происходит до сих пор) не только с героем, но и с автором. И античность, и Фрейд, и Набоков стали внутренней сущностью, приводящей в движение пружины и шестерни судьбы. Конструируя «лолитиста» Гаврилова, мне не пришлось что-то вымучивать. Это всё пережито. Как и психоделический драйв с «улётами» в параллельные реальности. «Неадекватного», диссидентствующего героя мне тоже придумывать не надо было. Среди уныло «правильных» коллег-журналистов (они составляют цементирующее большинство) всегда найдётся Главврач, который в два счёта приляпает диагноз «метафористу» (сейчас почти все редакторы и издатели просят писать плохо, пресно, бесстилево).

Роман воспроизводит ужасы промывочной мозгов, в которой даже самые сокровенные глубины внутреннего мира оказываются гремучим «ершом» из «набоковщины», сюжетных повторов братьев Стругацких, голливудских штампов, эзотерического китча, поэзии начала века и пущенного в митинговый оборот «Слова о полку Игореве». Одновременно всё это представляет собою проекцию «журнализма», «рекламизма», «сенсационности» на подсознание героя, по мере сил сопротивляющегося атакам масскультовского суррогата. 

Поражение Гаврилова — это тот крах, на обломках которого мы продолжаем наше путешествие в будущее, где деструкция личности, распад «Я» на бесчисленные осколки, скорее, не экзотика, а норма. Форма романа-кроссворда, в котором каждая из загадок требует отгадки (желающим предоставляется возможность вписать свои прочтения в пустые квадратики итоговой таблички), оказалась наиболее удобной для создания текстового «полотна», как бы смонтированного из обрывков показаний суду, следствию, кухонных откровений с друзьями, лечащими врачами, духовидцами. В конце концов неизбежно должно было выясниться, что текст представляет собою фальсифицированное уголовное дело, «концы» в котором найти так же сложно, как и объяснить, для чего давил не на ту «кнопку» оператор Чернобыльской АЭС? А тем паче — зачем капитаны сухогруза и пассажирского корабля сделали всё для того, чтобы повторить катастрофу «Титаника», в новом издании которой роль слепой и неуправляемой силы в виде айсберга выполнил зрячий «морской волк» уже обречённой на распад советской империи.

Ощущение того, что нас продолжает уносить в открытое море, не оставляет. Гипнотизёр-экстрасенс стремится проникнуть в глубины подсознания, чтобы, манипулируя нашими грёзами, извлечь выгоду. Вряд ли получившийся текст — приговор диссидентству, беснованию, как индивидуальному, так и коллективному. Но и не любование всеми этими прелестями. «Расчленёнка», которой подвергается герой, исчезая как личность, пожалуй, даже не содержит и освобождения в катарсисе. И если реальный Иван Дыркин вывел на площадь участников перфоманса под лозунгом «Котам котарсис», то ощущающий себя приконченным в лабиринтах подсознания персонажем компьютерной «стрелялки» Гаврилов не может обрести даже такого хеппи-энда, потому что он не на площади, а в каталажке (даже если это пятизвёздочный отель, в котором он «занимается любовью» с ограбившей его обворожительно-юной бандиткой).

Как и требует того ритуал, шаман расчленён, но до конца не сросся. Он гноеточит. Сваливаясь из верхних миров в нижние, он застревает среди чудовищ низа. У него нет возможности шаманить, как у играющего Карлсона актёра «Глобуса» Саши Соловьёва, выходящего на «монстрацию» с пофигистским транспарантом «Горн вам в зубы»! Потому что он не Архангел (пусть даже с электромоторчиком и пропеллером вместо крыльев за спиной), возвещающий о Конце Света, а сам — смерть его, монстр в паноптикуме неполезных ископаемых.
Вот то, что получилось в результате почти полуторадесятилетнего перекраивания текста со «сложной издательской судьбой».
Автор


Рецензии
Ох, уж этот Гаврилов! И снова здравствуйте, Юрий Николаевич! Есть, что-то МАГИЧЕСКОЕ (и мистическое тоже) в этой фамилии. Я тут на прошлой неделе комедийный сериал посмотрел "Инспектор Гаврилов". Там он и вор-рецидивист и начальник полиции В ОДНОМ ЛИЦЕ. Про это в моём дебютном кинообзоре "Блюститель порядка". Ну, комедия - она и есть комедия. А у Вас - доктор! Плюс роман где-то автобиографичен (сами признаёте). Начало предисловия, КОГДА УНОСИТ В ОТКРЫТОЕ МОРЕ - уже интригующее. Буду читать... С уважением и теплом,

Николай Кирюшов   16.02.2025 13:01     Заявить о нарушении
Всё что пишется -всё автобиографично. "Госпожа Бовари это я!" Но я думаю, что повесть БЕРСЁРК всё жеп более автобиографична. Или мои "гэсовские" повести "Человек в космосе". "Против течения". Роман ПОЦЕЛУЙ ПЕРСЕФОНЫ, про журналистов и графоманов. Но вообще-то даже они только - штришками.Метафизичен-да. У меня не такая богатая биография, чтобы писать мемуарно. А БИНОМ ДОКТОРА ГАВРИЛОВА вообще посвящён теме лалитизма и распада сознания на сексуально-интеллектуальной почве. 80-90-е!!!!Герой полудиссидент, полуизвращенец. Кстати , как это ни странно, в этом тексте есть элементы предвидения. Списывал героя со знакомых профессоров (и даже получил нагоняй за "неудачно выбранного героя").А питерское "дело Соколова" подтвердило мои наблюдения по поводу лалитизма постсоветской профессуры. Впрочем, это ещё(и прежде всего) и полигон стилистических экспериментов. Как всегда, для меня проза это прежде всего язык, ткань, поэма. А остальное уже постольку поскольку....

Юрий Николаевич Горбачев 2   16.02.2025 13:09   Заявить о нарушении
Про "дело Соколова" все (особенно питерцы) знаем, конечно. "Наполеон-расчленитель" сейчас просится на СВО...

Николай Кирюшов   16.02.2025 13:27   Заявить о нарушении
Если бы не существовало вузовской субкультуры женитьб профессуры на студентках, не было бы ни дела, ни тела... Но в романе об этом издалека, правда.В ТВ -шоу по горячим следам эта тема играла всеми красками. Я то её капнул с неких позиций постмодернистического декаданса...Рассказчик- стебается над всем. В том числе и над собой. На самом деле -насколько загруженность научной информацией и вообще наукоидность деформирует личность? Вообще-то и другие профессии могут .обратить кого-то в монстров.

Юрий Николаевич Горбачев 2   16.02.2025 14:41   Заявить о нарушении
Это точно, Юрий Николаевич. Сам профессор, но монстром становиться, как-то не собираюсь. Это что-то должно ПЕРЕКЛИНИТЬ в мозгу человека (Вы правы - любой профессии), чтобы решиться на то, что совершил Соколов. Редкая мразь! Гореть в аду этому, простите, "кавалеру ордена Почетного легиона"...

Николай Кирюшов   16.02.2025 14:59   Заявить о нарушении
Случай редкостный даже для криминальной хроники. Но признан вменяемым. Так что же это за "вменяемость" такая?Удивляют и некоторые из отъехавших историков, которых заклинило на "империи зла" и всё такое. Ну уж мы точно в этом смысле не впереди планеты всей. И в прошлом, и в настоящем...

Юрий Николаевич Горбачев 2   16.02.2025 16:27   Заявить о нарушении
На это произведение написано 12 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.