Новогодняя сказка

Рисунок Алксандра Фирсова



Она бежала по Большой Морской. Ветер дул с Невы, полы шубки развевались, сумка оттягивала плечо. В ней был дежурный набор: фотоаппарат, диктофон и пара записных книжек. До встречи с главным редактором оставалось восемь минут.

Мужчина ухватил за рукав: «Как пройти к Летнему саду?». Хотелось раздражённо пожать плечами и ответить, что в Летнем зимой в общем-то делать нечего, но она остановилась и стала подробно объяснять. Только через секунду почему-то стало понятно, что он дорогу знает и в Сад идти вовсе не собирается….

Взял её под руку, кивнул на вход в подвальчик: «Зайдём?». Ира могла поклясться, что этого кафе не было здесь ни вчера, ни ещё пару минут назад. Ступенек – двенадцать, хотя это не имело ровно никакого значения.

Зал пуст. За стойкой мило улыбается женщина средних лет. Несколько круглых столиков, на них – ветки сирени в низких вазах. В декабре? Ира прикоснулась: настоящая…. Пригляделась и ахнула: все соцветия из пятилистников. Вспомнила, как перед экзаменами искала такую звёздочку, терпеливо перебирая гроздь за гроздью. Бывало, что везло, и тогда билет тянула – свой, и пятёрка маячила весёлым  хвостиком.

Ира присела и осмотрелась. Вообще-то следовало испугаться, или удивиться, на худой конец. Ничего подобного….Она, правда, ущипнула себя за левую руку. Мужчина мельком улыбнулся, погладил по плечу: «Всё хорошо, хорошо….»

Встреча с редактором пропала. А разговор предстоял важный и весьма значимый, больше такой возможности не будет. Но всё это куда-то уплывало, казалось нереальным, а ведь должно быть наоборот. Ира вопросительно взглянула на спутника, тот протянул ладонь:
- Николай.
- Ирина.
- Я знаю. Не переживайте, ваш редактор забыл о встрече. Когда напомните, тогда она и будет.
- Кто вы?
- Как вам сказать…. Если хотите – волшебник.
- И будете исполнять желания?
- Буду.
- Но почему – я?
- Так уж сложилось. Метод случайных чисел. Вы оказались в нужном месте в нужное время.
- И только? А я уж думаю, чем заслужила….
- Всё – сплошной экспромт. Всегда. В этом и прелесть.
- Так что? Могу заказывать?
- Для начала пообедаем. Вы ведь и позавтракать не успели.
- А вы всё обо мне знаете? Совершенно всё?
- Нет, конечно. Только то, что нужно в данный момент. Вот сейчас знаю, что вас хорошо бы - накормить.

Улыбка у него удивительная. Кого-то он ей напоминал, не могла уловить…. Внутри зазвенела струна. Так всегда с ней случалось – на пороге радости. Она тряхнула волосами: «Гулять, так гулять! Шампанского, устриц и  ещё чего-нибудь такого, что можно отведать только с вами. Необыкновенного. Только пусть это не считается желанием. Ладно?»

Принесли, действительно, - нечто. Ира и спрашивать не стала, как называется это волшебное блюдо. Ела, наслаждалась, как в детстве. И хотелось потянуть мгновение….Она чувствовала, как отпустило беспокойство, которое всегда дрожало где-то на задворках души, изредка давая о себе знать всплесками настоящего страха. А сейчас её затопила полная безмятежность.
- Знаете, вот чего бы я хотела…. Не испытывала много лет: душа в полёте… Но объяснить не могу, слишком сложно, много – составляющих.
- Любовь? Карьера? Деньги?

Ира задумалась. Карьера шла ровно в гору. Правда, давалось это усилиями почти  титаническими. Но, кроме, как в своей редакции, она не хотела бы работать больше нигде. Был личный секрет, который она берегла и не делилась даже с лучшей подругой. Редакция располагалась в доме Набокова. Два года назад, наконец, открыли на первом этаже музей. Вещей не особенно много, главное место занимали коллекции бабочек. И пока не было необходимости занимать под экспозицию второй этаж. В редкие минуты затишья, в своём крошечном кабинете на втором этаже, ближе к ночи, Ира прислонялась спиной к стене, закрывала глаза и, казалось, слышала звук шагов…

На границе между отрочеством и юностью попал ей в руки совершенно затрёпанный том, который она перечитала раз сто. Фразы завораживали, не отпускали. Так что, ни за какие блага мира она не рассталась бы со своим местом работы. Начинала курьером, стала редактором отдела новостей. Впереди – только зам, а потом – главный. Но газета была детищем милейшего и грозного Ивана. Ира представила, как Иван ласточкой прыгает с парапета в Неву, если у него отнимут смысл жизни. Ну, уж нет!

Любовь… Честно говоря, не было сил и времени на это чувство. Слишком хорошо знала, как выматывает постоянное напряжение – на грани. Может быть, кто-то и мог по-другому, без страстей и трагедий, а вот она – не умела.
Поэтому, любовь хоть и присутствовала сейчас в жизни, но «как бы». Последнее время Ира всё чаще обращала внимание, что это назойливое «как бы» постоянно мелькало в речи людей абсолютно разных: «Я как бы пошёл, я как бы решила…» Знамение времени, выражающее всеобщую неопределённость.

Вот и любовь у неё такая: любимый «как бы» есть – замечательный, лучший, недостижимый. Но не могла она представить себя рядом с ним в каких-то чисто житейских моментах. Зато каждая редкая встреча – фейерверк и праздник. Может быть, только для неё. Ставить его в известность об этом и усложнять жизнь?
Правда, однажды подруга Лелька зашипела в ухо: «Не смотри на него так! От людей стыдно!» Иногда Лелька употребляла такие матушкины просторечные обороты. Ира замерла:
- Что?
- У тебя глаза такие... Не могу слов найти!

А любимый ничего не замечал, пребывая в собственном мире. Пусть там и будет. Хотя… Нет, нет! Никаких душевных экспериментов.

Деньги. Денег очень хотелось, и много. Заработать столько не удалось бы и за всю жизнь. Попросить о том, чтобы наследство свалилось на голову? Как в сказке.
Прошло минут пять. Николай сказал: «Оглянись».

Зал стал больше. Он был полон людей. Казалось, они видели только своих собеседников, никто не смотрел по сторонам, все увлечены разговором. Ира всматривалась в лица. Вот – молодые отец с матерью, им нет и тридцати, рука в руке.
Одноклассники хохочут и громко чокаются бокалами с шампанским. А вот и университетская группа, похоже – курс второй.
Первый муж. А рядом с ним – единственная её подруга Лелька. Он что-то говорит, взгляд злой и обиженный…
Любимый сидит один, курит и смотрит в окно. В нем есть то, что она ценит больше всего – порода. Чёткий профиль, крупные красивые руки.

Ира умоляюще глянула на Николая:
- Можно мне к ним?
Тот покачал головой:
- Нет. Они нас не видят.

Она снова обернулась к залу. Бабушка Тася подперла щеку ладошкой и гладит по голове девочку лет семи. Как хотела Ира сказать Тасеньке, что любит её. Попросить прощения. Писем не писала, съездить – так и не выбралась. Не сказала главных слов.
Отец долго болел и ушёл так рано, в сорок лет. В глазах его последние дни стояла просьба: «Присядь, поговори со мной». А ей было некогда, некогда….

- Как им сказать? Они меня услышат?
- Нет. Остальные – да, в другое время. Они рядом, они все живы. Здесь только те, кто помнит и любит тебя.
- Я думала, не наберётся и десятка. Друзей особо не завожу, подруг – тем более. Всю жизнь мечтала: вот встречу однажды волшебника…. А случилось, и желание толком придумать не могу. Впрочем…. Знаю! Можно один раз в год, тридцать первого декабря, я буду приходить сюда и ровно полчаса быть в этом месте. И видеть именно то, что я вижу сейчас?
- Можно. Решено.  В полдень ты будешь здесь. Всегда, каждый год.

Николай протянул руку, она поднялась, и они медленно двинулись к выходу. Столики были пусты, только ветки сирени как будто слегка колыхались от невидимого ветерка.

Двенадцать ступенек. Ира посмотрела на часы. До встречи с редактором оставалось ровно восемь минут.