7. Чёрные посевы

Александр Дюма и Конан Дойл, наделяя своих литературных персонажей экзотической привычкой погружаться в мир грёз с помощью опиума, вряд ли задумывались над тем, какому страшному пороку придают романтический ореол. Но в XX веке, став объектом международного криминального бизнеса, наркотики превратились в огромную проблему для всего мира.

В Приморье макосеяние появилось ещё в 70-х годах XIX века. Суйфунский округ, в который тогда входила и Шуфанская долина, был одним из районов активного макосеяния. В особенно широких масштабах опиумный мак здесь стали выращивать в первом десятилетии века двадцатого.

В это время в соседнем Китае, после десятилетий почти непрерывных восстаний и бунтов (только в 1910 году  было отмечено свыше 80 голодных бунтов и более 30 восстаний крестьян и городской бедноты), победила Синьхайская революция, которая свергла наконец маньчжурскую династию, правившую Китаем ещё с 1644 года. 1 января 1912 года было торжественно провозглашено создание Китайской республики и был избран её первый президент – Сунь Ятсен. Одним из первых законов молодой республики стал президентский указ о полном запрете курения опиума под страхом тяжкой ответственности. В результате активность наркодельцов усилилась по соседству в Приморье, найдя здесь благоприятные условия для своего чёрного бизнеса.

Из статьи А.М.Буякова «Наркобизнес в Приморье и на Дальнем Востоке России: Исторический экскурс в проблему»:

«Производство опиума в Южно-Уссурийском крае Приморской области из года в год увеличивалось. Край стал не только производителем опиума и его потребителем, но и… крупным поставщиком его на внешний рынок, где приморский опиум ценился довольно высоко. Большинство опиумных предприятий (земель с посевами мака и фанзами для его переработки) располагалось вдали от русских поселений, в основном в глухих, труднодоступных местах, поблизости от основного потребителя опиума – аборигенного населения края. Здесь китайцы самовольно захватывали лучшие участки плодородной земли и без уплаты налога за пользование ею местным русским властям занимались производством и торговлей опиумом и ханшином [род самогона].
Огромного размаха макосеяние достигло в 1910 году. Это было связано, в первую очередь, с решением властей – в июле 1910 года был принят новый закон о «жёлтом труде», запрещающий наем китайцев и корейцев на казённые работы. Оставшись без средств существования, многие из них устремились из городов в сёла, где занялись культивированием опиумного мака, что позволяло иметь стабильный заработок».

Русские власти, обеспокоенные происходящим, старались принимать свои меры. В 1912 году Главное управление землеустройства и земледелия выработало проект закона, воспрещающего, под страхом уголовных репрессий  и крупных денежных штрафов, посевы мака в Забайкальской, Амурской и Приморской областях. Планировалось также запретить в пределах Российский империи курение, хранение, приобретение и сбыт курительного опиума и приспособлений для курения.

7 июня 1915 года был принят специальный закон «О мерах борьбы с опиекурением». Этим законом запрещались посевы мака в названных областях, а также запрещался привоз из-за границы в Империю курительного опиума, а также трубок и других приспособлений для курения опиума. Виновные в нарушении этих запретов подвергались: за незаконные посевы мака – заключению в тюрьму на срок от одного до шести месяцев и денежному штрафу в размере 300 рублей за каждую десятину или часть десятины посевов, за изготовление, приобретение, хранение и сбыт курительного опиума и приспособлений для курения – заключению в тюрьму от одного до четырёх месяцев и денежный штраф до 500 рублей. Наказанию подвергались и лица, предоставляющие помещения для опиекурения.

Россия была первой из европейских стран,  принявших подобные законы. За образец были взяты законы Китая, внимательно изученные специальной группой учёных-юристов и практиков. Принятые властями меры в какой-то степени нейтрализовали широкое распространение наркобизнеса в Приамурье. Однако слишком уж высокодоходным был этот бизнес, и дельцы тут же принялись искать новые каналы, новые возможности для распространения и сбыта наркотиков, используя для выращивания опийного мака крестьянское население, вовлекая крестьян в дело с помощью высоких доходов.

Архивные данные свидетельствуют, что Шуфанская долина и её окрестности по своим географическим, почвенным, климатических данным едва ли не идеально подходили для выращивания  растительного сырья для производства наркотиков. В первые годы действия закона от 7 июня 1915 года администрации области и нашего уезда пришлось столкнуться и с непониманием населения. Накануне принятия закона ежегодно увеличивались на землях макосеяния как площади посевов под мак, так и число работавших на плантациях китайцев. В Корсаковке с 1913 по 1914 год площадь посевов мака увеличилась на 4 десятины, в Кроуновке – на 5 десятин. В Пуциловке – на 50 десятин, а в Полтавском участке Уссурийского казачьего войска – на 17 десятин. Число китайцев, работающих на маковых плантациях, увеличилось за этот же период на 191 человек…

В июне 1915 г. военный губернатор Приморской области Сташевский издал циркуляр, в котором указывалось властям на местах не привлекать в этом году к ответственности за посевы мака и за сдачу земли под мак, не запрещать сбора семян и зёрен мака, но запретить сбор опия. При обнаружении сбора опия составлялись протоколы и дела отправлялись в суд, замеченные же китайцы и корейцы представлялись губернатору  «для выселения их за границу как порочных иностранцев». С будущего же, 1916 года, запрещались и посевы мака, и сдача земель под них.

Никольск-Уссурийский уездный начальник Мельгунов доносил военному губернатору, что в уезде мака посеяно не 2000, а только 700 десятин, большинство из них приходится на Суйфунский стан, а именно на Борисовскую и Покровскую волости. Среди населения распространился слух, что казачьи сёла сеют мак – сдают земли под посев такового, и что казакам никто этого запретить не может. После таких слухов русское и корейское население, а также и церковные причты «усиленно стали сдавать в аренду землю под посев мака, а также и сами сеять, после чего к посеву мака приступила часть населения и других волостей и станов, но благодаря неблагоприятной дождливой весне посеяно было меньше мака, чем могло бы быть». «Обыкновенно мак сеется в стороне от дороги и приставам нет возможности ездить по полям. Знающими положение дела являются главным образом сельские старосты и волостные старшины», им-то и следует в первую очередь бороться с посевом мака.

Далее Мельгунов докладывает, что в конце июня стало известно об издании закона о борьбе с опиекурением, и многие крестьяне, испугавшись, уничтожили свои посевы, в частности, Прокопьевка, Киевка и Линевичево Борисовской волости. Наводнением в конце июля было снесено большинство посевов мака ещё до окончания сбора сока.

Из предписания Никольск-Уссурийского крестьянского начальника на имя Борисовского волостного старшины от 31 мая 1916 г.:
«Предписываю волостному старшине немедленно представить Приставу Суйфунского стана список лиц, посеявших мак в районе с.Пуциловки и причины несвоевременного исполнения донести…».

Из отношения начальника Полтавского участка Уссурийского Казачьего Войска от 20 июня 1916 г. на имя Никольск-Уссурийского уездного начальника Мельгунова:

«Сообщаю, что в сёлах: Богатырке, Пуциловке и Кроуновке мак цветёт, меры к уничтожению не приняты. О чём мне донесли Полтавский станичный атаман и атаман посёлка Алексей-Никольского. На засеянные маком земли… протоколы составлены – и просится содействия воинской силы для уничтожения посевов.
Подписал – Начальник Полтавского участка Уссурийского казачьего войска КРУЗЕ».

Через несколько дней Мельгунов просит у военного губернатора Приморской области воинскую команду для уничтожения посевов мака, так как хозяева посевов отказались их перепахивать (Борисовская волость). Взбудораженные крестьяне, чувствуя себя обманутыми в надеждах на хорошую прибыль, и даже на прибыль вообще, теперь вынуждены искать возможности уменьшить хотя бы убытки…

Прошение крестьян корейских сёл Борисовской волости о разъяснениях по вопросу макосеяния:

«3 июля 1916 года.
Его Высокопревосходительству Господину Приамурскому Генерал-Губернатору.
Нижеподписавшиеся крестьяне селений Корсаковки, Пуциловки и Кроуновки Борисовской волости Никольск-Уссурийского уезда Приморской области.
Прошение.
По высочайше утвержденному закону 7-го июня 1916 года посев мака с целью снятия опия в крае безусловно воспрещено, между тем мы и все жители наших селений по примеру прошлых лет все свои надельные земли в сем году засеменили маком с полным уверением собрать с него опий, к сему ещё нашему решению воздействовали видные зажиточные и образованные по-русски жители селений наших, посредством коих было собрано с нас до 18 000 рублей на удовлетворение взяткой административных должностных лиц как высшего персонала, так равно и низшего, кончая корчемной стражей, дабы эти лица не препятствовали снятию опия, как своими доносами по высшему Начальству, составлениями протоколов и уничтожением самого посева, а между тем начальство не опомня про свои карманы на нас составляли протоколы для своего оправдания; по завершении всего выше упомянутого в настоящее время идёт упорный слух между населением, что все надежды наши на сбор опия напрасны и затраченные суммы окажутся для нас убыточными и бесполезными, так как посеянный нами мак предполагается совсем уничтожить. А потому заблуждённые мы обращаемся с настоящим прошением и просим Ваше Высокопревосходительство дать нам со своей стороны распоряжение объявлением, подлежит ли наш посев мака уничтожению или же представится возможность снять с него ещё в сем месяцу (году) опий, если подлежит уничтожению, то это необходимо бы распоряжение срочное дабы мы могли бы после уничтожения посева посеять хотя бы гречиху на тех землях, а иначе можем совсем остаться в сём году без куска хлеба, не получив с земли никакого урожая, с таким ходатайством одновременно мы обращаемся и к Военному Губернатору Приморской области, ещё прошу не оставить нас без резолюции.
1916 года Июля 1 дня.
К сему подписались:
Ким, Пак, Ю, Мунз, Цхай, Цой, Тен, Хан, Шо, Юн, Ким, Пак, Нам, Син, Хван и Ким.  [Следуют подписи-иероглифы]».

Из рапорта уездного начальника Мельгунова губернатору области от 4 июля 1916г.:

«Доношу Вашему Превосходительству, что крестьяне Корсаковского, Пуциловского и других обществ за нарушение закона 7 июня 1915 г. привлечены к уголовной ответственности…».

Из рапорта уездного начальника Мельгунова Генерал-Губернатору от 20 июля 1916 года:

«Представляя при этом копию телеграммы Елизаветы Ири, Марты Цой, Марфы Хан и др., поданной ими на имя Г.Главного Начальника края и присланной мне… для представления Вашему Превосходительству, что действительно на крестьян с.с. – Корсаковки, Пуциловки, Кроуновки и других селений, которые посеяли мак, были поголовно составлены протоколы и виновные в нарушении закона 7 июня 1915 г., по моему настоянию и соглашению с г.Товарищем Прокурора по Никольскому участку, по постановлению г.Мирового Судьи I участка Никольск-Уссурийского уезда были немедленно заключены под стражу, ввиду того, что по первым постановлениям г.Мировым Судьёй виновные корейцы отпускались на неделю до вступления приговора в законную силу, что положительно не достигало цели, так как эти недельные отпуски совпадали как раз в первый период сбора макового сока, для выделки опиума, и благодаря такому создавшемуся положению отпущенные корейцы, с ещё не уничтоженных в то время маковых посевов свободно могли бы собрать сбор опиума, в настоящее же время период сбора макового сока прошёл, и я бы со своей стороны просьбу корейских женщин об отпуске их мужей на полевые работы полагал бы возможным удовлетворить…
Ник.-Уссурийский крестьянский начальник Мельгунов.».

По сведениям Никольск-Уссурийского полицейского участка от 24 июля 1916 г., за нарушение закона 7-го июня 1915 г., становым приставом составлено по Суйфунскому стану – 222 протокола, из 292 по всем пяти уездам области. Отсюда следует, что Суйфунский стан был территорией, наиболее широко охваченной макосеянием. Нужно только помнить, что в те времена и в тех условиях для крестьян опиумный мак был всего лишь одной из технических культур, весьма выгодной для возделывания, и подавляющее большинство крестьян не отдавало себе отчёта в страшной опасности распространения наркотиков.

В это время шла уже I Мировая война, издан был закон о запрете торговли спиртным и закон о запрете макосеяния, что вызвало резкое увеличение объёма контрабанды и спекуляции как спиртным, так и опием, и сырьём для его производства. В нашей долине этому способствовала непосредственная близость границы и наличие контрабандных троп через неё. Вовлекая в свою орбиту множество людей, наркобизнес приводил порой к возникновению противостояния между людьми, которые должны были бы, казалось, держаться заодно.

Заявление крестьянина с.Корсаковка А.А.Тен о предании суду Пак и Хвана, 14 августа 1916 г.:

«Его высокородию Госп. Чиновнику особых поручений 6 класса при Ген.-Губернаторе Ульяницкому.
Крестьянина с.Корсаковка Борисовской волости Ник.-Уссурийского уезда Андрея Андреевича Тен, жит. в с.Корсаковки.
З а я в л е н и е .
В марте месяце настоящего года в селе Корсаковке, агенты бывшего пристава Суйфунского стана Пикарь – крестьяне того же села Фёдор Иванович Пак и Григорий
Манн-дён-Хван, обходя односельчан, собрали денег 915 рублей, для того чтобы взять рабочим – корейским подданным русские билеты, но таковые до сего времени не выдали под разными предлогами; угрожая в противном случае если будут жаловаться кому-нибудь, разными неприятностями, как обысками и другими. Деньги из 915 рублей, взяты 400 рублей заимообразно Фёдором Пак и Григорием Хван по письму нашего выборного, по взятии названных денег объявили нам, что взяты под 50 процентов годовых, каковые требуют с нас, а также Хван и Пак объявляли нам, что если ещё соберут денег в селе Корсаковке, то пристав Пикар обещал им посодействовать в посеве мака, кроме этого Фёдор Пак являлся в село в форме акцизного, выдавая себя служащим акцизным агентом и [ходили] с приставом Пикар вместе и производили разные обыски и выемки, обнаруженное скрывали большинство и по начальству не представляли. Кроме этого, когда собирали деньги кроме 400 рублей, то некоторые крестьяне отказывались от уплаты названных денег, тогда Григорий Хван угрожал, говоря «посмотрим, что будет с вами, когда приедет пристав». Ввиду в-изложенном было представлено г.Крестьянскому Начальнику 2 участка Ник.-Уссурийского уезда приговор Корсаковского сельского общества о выселении Фёдора Пак из общества.
На основании изложенного имею честь покорнейше просить Ваше Высокородие войти с ходатайством перед  Его Высокопр. госп. Начальником Края, об ограждении нас от таких напастей и о предании суду означенных лиц Пак и Хвана и взыскании с них названных денег.
14 августа 1916 года.
Г.Ник.-Уссурийский.
Проситель крестьянин        (Алексей Тен).».

В архиве сохранилась доверенность, которую выдали 29.07.1916 г. крестьяне с.Корсаковки и временно-проживающие в районе села (всего 81 подпись), крестьянину того же села Алексею Андреевичу Тену на возбуждение уголовного преследования против жителя села Фёдора Ивановича Пака за незаконные поборы.

Осенью того же года проблемы вокруг макосеяния в долине были изучены специальной комиссией.

Из доклада о посевах мака в Приморской области командированных чинов для обследования вопроса о макосеянии:

«22 октября 1916 года.
…Всё вышеизложенное относительно деятельности пристава Гриценко свидетельствует о полной бездеятельности упомянутого пристава, в чём пришлось убедиться во время поездки в корейские селения (Пуциловку, Корсаковку, Кроуновку и др.). Вдоль дороги широкими лентами шли маковые плантации на протяжении 58 вёрст. Ясно, что пристав знал и не принимал никаких мер. По сведениям, собранным на местах, пристав дважды (в марте и мае) ездил в корейские селения, мак в это время уже взошёл и в мае месяце был большой, но будучи в упомянутых селениях, мер никаких не принял против посевов мака и протоколов не составлял.
Корейское население, как это выяснилось во время поездки, было убеждено, что пока составят протоколы и привлекут к ответственности, то можно будет собрать опиум. После же сбора опиума, ответственность не пугала, так как 300 рублей с десятины штраф небольшой, когда десятина мака даёт доходу до 1200 рублей, тюрьма зимой или осенью тоже не пугала корейцев, они смотрели на неё как на отдых, принимая во внимание хорошие условия жизни в русской тюрьме.
Уничтожения посевов мака корейцы не ожидали, им было разъяснено «переводчиками», что по закону уничтожать мак нельзя до решения дела судом. В этом отношении, пользуясь темнотой корейской массы, переводчики, являясь в корейские селения, производили поборы…».

В этом же докладе подробно освещается положение «переводчиков» в корейских селениях, в частности, в Корсаковке. Знание ими русского языка, русских обычаев и законов, близость к администрации даёт им преимущества по сравнению с крестьянской массой, часто неграмотной в правовом отношении, да и просто неграмотной. Благодаря этому переводчики вводили в заблуждение, с одной стороны, русскую администрацию, а с другой – крестьян, своих односельчан, при этом незаконно обогащаясь за их счёт. Такое положение дел сложилось не только в Корсаковке. Этим же годом датирован и приговор сельского общества с.Пуциловки, где речь идёт также о переводчиках и об их незаконных действиях, а также содержится требование о выселении этих лиц из общества.

Стремясь избавить крестьян «от таких напастей», администрация искала способов подготовки кадров переводчиков из достойных доверия людей. Однако следующий, 1917 год, принёс в жизнь России такие потрясения, что вопрос о переводчиках отступил на задний план…

Что же касается макосеяния в нашей долине, то оно и в годы гражданской войны и интервенции процветало здесь как никогда. Одна из местных газет, «Эхо», сообщала в мае 1919 года: «Начиная от китайской границы и до Никольска, вся пахотная земля, прилегающая к реке Суйфуну, засеяна маком. Вся хорошая земля на аренде у китайцев. Арендаторы за десятину дают 500 рублей, и всё засевается маком».

После окончания гражданской войны уже советские органы власти вынуждены были вести борьбу с макосеянием.

Из доклада Дальневосточного крайисполкома о положении национальностей и нацменьшинств на территории ДВК, 1930 год:

«Корейцы, благодаря близости границы, усиленно занимаются макосеянием и производством опия, как статей большого дохода, как для внутреннего потребления, так, главным образом, и переотправки в Китай. Эта деятельность корейцев усиленно поощряется, как со стороны внутренних покупщиков, так и зарубежных китайских торговцев опием. Каких размеров достигает экспорт этого контрабандного продукта, можно судить по следующему факту, когда при одном из обысков у корейца-скупщика было обнаружено 11 пудов опия. Борьба с макосеянием является очень трудным делом, так как оно даёт очень значительный доход не только производителям мака, но и сдатчикам земельных участков под посевы, в виде высокой арендной платы, местным властям в виде высокого сельхозналога и т.п. Наличие опия к крае привлекает на территорию края хунхузов и бандитов, облагающих особой данью сеятелей мака или просто грабящих и убивающих производителей его».

Впоследствии только после укрепления границы в 30-х годах и переселения из Приморья китайского и корейского населения в 1937-1938 гг., было в основном покончено с наркобизнесом в Приморье.

Но вернёмся в 1916 год. Помимо макосеяния, администрацию беспокоила ещё одна проблема – контрабанда. В связи с войной была запрещена продажа водки в приморских деревнях, и тут же расцвела нелегальная торговля спиртным. Благодаря близости Китая, чаще всего использовался контрабандный спирт, особенно в приграничных районах. Здесь запрет на продажу спиртного отразился на его потреблении меньше, чем в прочих районах края. По данным «Обзора Приморской области за 1914 год», в Никольск-Уссурийском уезде занимались контрабандой спиртного 50 сёл из 63. В Уссурийском Казачьем Войске контрабандой занимались 25 из 26 посёлков. Казачьи посёлки занимали первое место в области по этому виду контрабанды. Тропы контрабандистов через границу  в Приморье долго ещё не зарастали, и этот канал нелегальной торговли был перекрыт лишь в 30-х годах, с организацией надёжной пограничной охраны.

Ещё до начала I Мировой войны, после аннексии Японией территории Кореи, в 1912 году на Дальнем Востоке был введён жёсткий полицейский режим, в соответствии с правилами, установленными для местностей, где объявлялось военное положение. В соответствии с ними был установлен полицейский запрет на публичные скопления народа, охрана и восстановление порядка в общественных местах (разгон толп), недопущение подстрекательства  и принуждения к стачкам и забастовкам, цензура печати, проверка благонадёжности при приёме на работу, увеличение личного штата полицейских у владельцев крупнейших предприятий. Просуществовал этот режим до 1917 года.

В годы Первой Мировой только из Приморья было призвано в армию, кроме очередных возрастов, 30 тысяч запасных нижних чинов, главным образом, казаков и крестьян, реквизировано 13 700 лошадей. Это, естественно, сказалось на положении крестьянства, в том числе и в Корсаковке. В сёлах обострились социальные отношения, усилилась борьба за передел кулацких земель. Это и неудивительно, поскольку к 1917 году на сельское население Приморья в 342 400 человек (59 559 хозяйств) приходилось лишь около 398 500 га пашни, то есть чуть больше 6,5 га на хозяйство, или чуть больше 1 га на душу населения. Больше половины всех хозяйств составляли хозяйства новосёлов, корейцев и китайцев, но принадлежало им лишь 28 процентов от всех удобных земель (пашен и сенокосов). Это означало, что пропасть между бедностью и богатством на селе продолжала углубляться, побуждая крестьянство к активным действиям…

                *****