из далёкого детства

                ИЗ  ДАЛЁНОГО  ДЕТСТВА

       В пятидесятые годы в Москве мы ютились в полуподвальной комнате метров 14 на улице Большая Дорогомиловская. Два здоровенных окна, которые называли венецианскими, выходили прямо на проезжую часть. Их нижняя часть была почти на уровне тротуара.

       Эти венецианские окна состояли из скреплённых между собой маленьких четырёхугольных толстых и не очень прозрачных стёкол, пропускавших разве что только дневной свет. Разглядеть из комнаты пешеходов на улице и проезжающий транспорт, либо с улицы, что делается в комнате, не представлялось возможным. Зато уличный шум окна пропускали идеально. На одном из этих громадных окон была на самом верху маленькая форточка, через которую иногда мы общались со знакомыми.

       В комнате помимо меня и моей мамы жили её родной брат Василий, мой дядя, и его жена Надя.

       Так вот как-то днём я находился в комнате с тётей Надей, а мне тогда было лет восемь, не больше. Её муж ушёл куда-то по делам, а мама хлопотала на кухне. Вдруг из форточки слышу чей-то мужской голос, который звал тётю Надю по имени. Через открытую форточку мне удалось разглядеть физиономию мужика: лицо красное, толстое, явно он был выпивши.

       Тётя, как услышала его голос, сразу засмущалась, покраснела, прижалась к стене, чтобы её не было видно, и говорит мне полушёпотом:

       - Скажи, что меня нет дома, и приду очень поздно.

       Я встал на стул и громко произнёс мужской голове, торчащей в форточке:

       - Тётя Надя сказала, что её нет дома, и она будет очень поздно.

       Услышав, что я сказал, она от моих слов в ужасе замахала руками перед своим лицом и стала причитать, мол, что я натворил.

       А что я наделал? Как меня попросили сказать, так я всё честно и сказал.

       Лицо же мужика побагровела, он стал ругаться, а затем исчез. Больше я его никогда не видел, ни в форточке, ни у нас во дворе. Это теперь я домысливаю, что он скорей всего являлся бывшим хахалем тёти, пожелавший продолжить с ней отношения. Тем более что потом Надежда попросила меня об этом мужике ничего не говорить Василию. Её я решил не подводить и не стал, даже по секрету оповещать об этом визите своего родного дядю.

       А вот другой случай. Дядя Вася любитель был поддать в любое время суток. Его супруга, зная это, покупала с получки бутылки две-три водки, но прятала их и наливала своему мужу по маленькому стаканчику. 

       Мой дядя, конечно, хотел больше и назойливо расспрашивал свою жену, где та прячет бутылки, но она ни на какие уговоры не поддавалась. Мой бедный родственничек весь прямо извёлся в их поисках: всю комнату несколько раз обшарил, но найти так и не смог, а Надежда только смеялась в ответ, глядя на его потуги. Я знал о стенаниях своего дяди в отношении поисков злосчастных бутылок, ибо скрыть это в четырнадцатиметровой комнате было просто невозможно.

       Как-то утром, дядя Вася, ещё лежа в постели, упросил свою благоверную налить ему водочки. Затем он встал с дивана, где лежал, и подошёл ко мне. Я в это время тоже находился в кровати в другом конце комнаты. Тот подмигнул мне и говорит заговорщицки громко на всю комнату:

       - СМОТРИ. 

       После этого вышел из комнаты. Я то сразу смекнул, чего надо смотреть, а именно: где его жена прячет бутылки.

       Она в свою очередь, ещё лёжа на своём диване, мне шепчет, чтобы ни в коем случае не проговорился.

       Ну, вот что делать в этой ситуации? Обязательно с кем-то испортишь отношения, да и не хотелось быть ябедой или врушей.

       Мне даже грустно стало, но смотрю, что остаётся делать. Тут тётя Надя встаёт в своей ночной сорочке на тонких бретельках, и одна бретелька сползла с плеча. В результате её сися вылезла прямо наружу: такая большая оказалась, ух ты.

       Ну, я СМОТРЮ, меня же попросили это делать. Интересно всё же самому. Вид сиси мне доставил нечаянное удовольствие. Хотя и пацанёнок, но кое-что понимал уже. Тётя заметила оплошность, и, ничуть не смущаясь, быстро затолкала свою пышную грудь под сорочку.

       Затем вытащила целиком из шкафа нижний ящик. Вот там между дном ящика и полом было свободное место, где и находились ею спрятанные бутылки.

       Она налила стаканчик, положила бутылку на место, задвинула ящик и ещё раз попросила меня, чтобы молчал.

       Потом позвала мужа. Тот, войдя, первым делом махнул водочки, а потом при всех начал меня расспрашивать, видел ли я.

       Ему ответил, что ВИДЕЛ, и стал описывать, какая большая и замечательная грудь у его жены. Дядя Вася сначала понять ничего не мог. Ну, я ему и стал втолковывать, мол, Вы сами же попросили, чтобы я СМОТРЕЛ. Вот я и СМОТРЕЛ на тётю Надю и соответственно на её грудь, когда она случайно оголилась. Потом добавил, что, мол, мне стыдно стало, и я отвернулся, а поэтому ничего больше уже не видел.

       Вот так мне повезло ни с кем не испортить взаимоотношений. Своему дяде и позднее я не стал говорить, где его жена прятала бутылки с водкой. В конце концов, это были их личные семейные дела.