944

***

   В выборах был бы смысл (и чувство!), если бы мы выбирали начальников близких и конкретных, а не далеких и политичных. Например, начальника своего ЖЭУ по месту жительства и бригадира на работе. А президентскими выборами я  бы только тогда всерьез заинтересовался,  если бы объявилась порода людей, способная жить на облаках! - а так зря волнуюсь даже о том, чтобы не пропустить наверх подземного жителя - дурака, злодея - всё предрешено...

***

   День покоя, день мучений: целую неделю делал - и что же? всё равно душа болит и совершенно недовольна...

***

   Безучастен я, безучастен брат - мы, наконец, срослись и не напрягаем друг друга…   Лежим на рядом стоящих кроватях и, свесившись, лениво нюхаем носки друг друга...    А вот он думает над гирей. Худой, как конь. Или еще одно наше изобретение: шахматы с гирей...    А вот мы позируем вам – по-разному, потому что не замечаем друг друга. Я даже сел в кресло, а он, кажется, бегает вокруг. Я, кажется, сел, а он бегает вокруг...

  Его лицо на фоне картины - маленькое личико в уголке... Но вот он выкинул картину и сам влез в раму... Потом опять затерялся среди множества моих портретов... А я рисую и на мое лицо теперь смотреть нельзя, оно слишком наряженное  и подвижное -  смывает все другие лица, как вода - рисунок на песке... 

  Опять выныриваем: он уже под грибом, а я под земляничным кустом. Потом я: с «русскими» (это те, кто грязные в поле); среди игрушек-авторитетов; в сенях между светом и электричеством; а он: сначала прочитывает штабель книг - сверху раскрытая - под настольным грибом - а потом спит, отвернувшись к ножке грибной, поверх одеяла только та рука, которой всегда обнимает себя... В общем, ирония у меня под руками во взгляде. Я отвернулся и теперь хорошо смотрюсь, потому что сзади хлебная плоскость, ржаная, но во взгляде так разгорелась ирония, что, наверно, дойдет уже и до смешков неприличных...

   (…Ты тоже под одеялом - натянуто до подбородка, как саван, как белая, но теплая пустыня. Потом отдаляешься путем отпочкования всё новых комнат в промежутке и, наконец, оказываешься лицом, лежащим на земле и скрывающимся в радостной, красочной траве... Но ты не бойся, я навсегда запомнил, как ты в трех лицах  - с неподвижным, искаженным и мимическим - двигался по направлению ко мне...)