Генка, поцык с Дачной

Генка с поциками забили по нормальному косяку. Генку не вставляло. После смерти отца, тоже Генки (Старшого, как уважительно звали его), жизнь круто изменилась. Трёшка в единственной на весь пристанционный посёлок кирпичной пятиэтажке, две палатки, видеопрокат и единственный же в деревне крохотный бар, которые держал Старшой, перешли сначала к Генкиной матери, Галине. А потом, как-то очень быстро, к дяде Коле, который после очередной ходки обосновался в их доме и, после смерти отца, незаметно занял его место.
 -Давай пефка, што ли!
 Через пять минут четыре бутылки «девятки», помноженные на корабль анаши, выдали результат.
 -Ген, Ген! Гля, батяня твой! – дружок и собутыльник, вытаращив глаза, елозил жопой по пыльному газону.
 -Здорово, сына! – нечёткий силуэт в новом ещё костюме Адидас, в котором тело и было предано земле, устало опустился на край лавки.
 -Чё, гуляешь? Маладца! А папка-та твой , в земле сырой, червей докармливает! Братан, Колька-сука, на бизнес позарился! Захуярил демидролу в первач по самое по некуда! Бля, пива-то как хочется! А нельзя. Там, знаеш, как за это строго? Хуже омоновцев звери. Ё*баный стыд... Ты, Генка, мамку-то береги! Лана, пашол я!...
                *   *   *
 -***се! Белочка?
 Поднявшись со скамейки, Генка ещё ощущал в ноздрях щекочущий аромат крутой старинной отцовской «Магны».
 -Дядь Коля? Бля! Да не, ху*йня! Он и с мамкой и со мной, как отец! Если чо, всегда бабла на пиво или, там, для Ольки на бюсгальтер – безотказно. Не, ***ня… Белочка!
                *   *   *
 Дверь была не заперта. Галина сидела в зале, перед батареей пустых бутылок разных колибров, с нечесаными третий день волосами.
 -Мать! – Генка снял со стены фотку батяни, в зэковской робе с нашитым белым прямоугольником с номером 1376548.
 -Мать! Ты чё, пра папку савсем уже? Ты чё там с дядь Колей? А?
 -Сынок, сыначка! – заголосила Галина, - Не виноватая ить я! Как без мужика-та? А Колька, он - свой! И тебя, дурака, вместа папка…
 -Дура!!!!
 Вдруг, под покрывалом на диване что-то зашевелилось.
 -Ах вы – суки! Батяня ещё не сгнил, а вы ебстись? Простыни мять?!!!
 Генка схватил порожнюю бутылку, разбил о притолоку и с всадил получившуюся «розочку» в покрывало. Что-то хлюпнуло и по покрывалу расплылось брусничного цвета пятно. Генка отбросил край….Еле шевеля бесцветными уже губами, под покрывалом доходил Дядь Петя, сосед, отец Лёхи и Ольги, с которой у Генки всё было вроде как всерьёз.
 -Ху*ясе! Дядь Петь! Ты хули? Ты зачем? Ты эта, дядь Петь… ты, давай эта….
 -Дурень! Ой, дурень! – заголосила опять Галина, - Петька ж пра вас с Олькой поговорить зашёл, мотоцикл свой обещал, если что….
 Вечером Генка с дядей Колей вынесли труп за мусорку. Пусть участковый, сука, разбирается, кто старого алконавта по пьяни захуячил!
                *   *   *
 Ольга, после смерти отца, о виновнике которой знал весь посёлок, запила по-чёрному. Ходила целыми днями по двум единственным улицам, орала песни из репертуара Тони Буланцевой и Марины Хлёбниковой, купалась голой в единственном на весь посёлок прудике перед поссоветом, в котором однажды утром и нашли её бездыханное тело.
                *   *   *
 - Слышь, Ген! – дядь Коля растормошил Генку и, показывая на два силуэта в дверном проёме, полушёпотом сказал - Ты, это, смотайся быстро с ребятами до города, до Короля! Передать кой-што надо, штоб точняком. А на кого ж надёжа, как не на тебя? Десятку отвалю за труды!
 Генка продрал глаза и увидел на пороге Ромку Кранца и Фимку Гольденштерна, угловых из райцентра.
                *   *   *
 -Охуели, уроды! Уебёмся оп столб нахуй! – Генка, лёжа на заднем сидении «Вольвы», смотрел, как дружбаны ***чат неместную дорогую «Гжелку» из горла.
 -Не бзди, Геня! Щас проссымся, дальше поедем. Айда с нами!
 -Не, ну вас нахуй! Я тачку посторожу.
 Наркодилеры ломанулись в лесополосу.
 - И то, пойти поссать, что ли? – Генка вывалился из машины и заковылял в кустарник.
 - А чё малой-то с нами? – услышал он разговор, под дружное попёрдывание с разных концов поляны.
 -Гыгыг! Да дядька его припахал с нами к Королю ехать. Я слышал, как он Королю по мобиле плёл: порешай там, мол, с ним, и все дела! Х*уй его знает, чё порешай, какие дела?
 - Так, суки! - Генка бегом добёг до машины, открыл багажник, достал из спортивной сумки пакетики с дурью. Два запрятал под куртку, остальные, разорвав, распылил по окрестностям. Быстро-быстро нарвав сочной травы, распихал её по пакетам, сложил всё хозяйство обратно в сумку и ломанул в противоположную сторону леса.
 -Король вам, суки, покажет, как вопросы порешать!
 Долгие гудки вскоре смолкли за его спиной: «Ехайте на встречу удаче, центровые! Семь ***в вам под жопой!»
                *   *   *
 Выбравшись на просёлок, Генка замахал движущейся ещё далеко на горизонте точке.
 -Х*уясе….
 Рядом с ним остановился головной «Гран Чероке», а за ним, серебристая битая «бэха»-трёшка и «десятка»
 -Генка, братан! – из «широкого» выскочил Федька, бывший школьный дружбан, а нынче поставленный смотрящим в ПГТ Озерки.
 -Ты чё тут, малину собираиш? Гыыыыы!
 -Да не, я так, домой… С ****ок. А вы куда?
 - Да хачи на 63-м озверели! Купили две волыны и, типа давай борзеть: мы, типа, тут сами всё бабло рубить будем! Прикинь? Тебя чё, до Дачной подкинуть? Нам по пути….
 - Не, братан, сам доберусь, хули там! Спасиба, бывай!
 -Ну, бывай, зёма! Бандиты не обижают? Звании, если што!

                *   *   *

 Пробираясь напрямик к Дачному через заросли, Генка вышел вдруг на поселковое кладбище. Неспешно побрёл вдоль оплывших могильных холмиков с выгоревшими и выцветшими веночками из искусственных цветов.
 Остановился отдышаться и внезапно упёрся взглядом в облупившуюся табличку на завалившемся почти  до земли кресте.
 «Шутов Юрий Эд….»
 - Дядь Юра! – Выдохнул, а не произнёс Генка родное почти имя.
 Дядя Юра Шутов, весельчак и балагур, имевший то ли три, то ли пять ходок, начинал на посёлке дело вместе с Генкиным отцом. Генка вспомнил, как собирались они со старшим Геннадием почти каждый день, за полночь, на их кухоньке. Сперва тёрли за дело, решали, кого и как надо наказать, чтобы жизнь на посёлке стала не Х*уйнёй барыжеской, а правильной и по понятиям. Чтобы всё строго, но по-поцански, как по старому закону, а не так, как отморозки сопливые норовят. Пили, конеш…Потом дядь Юра брал гитару и весь дом наполняли щемящие звуки песен про Владимирский централ, вязаный жакет и парня в шестнадцатой камере. Чтобы не раскисать, дядь Юра время от времени прикладывался к стакану и рассказывал какую-нибудь байку про черножопых зверей или ссученных гандонов, которых они с братвой гасили на зоне. Было весело и страшно одновременно.
- Ты слушай, слушай Юрца, сына! – Хлопал отпрыска по щуплому плечу Старшой. – Юрик плохому не научит!
 Дядь Юру нашли однажды в Июле за мусоркой с тремя пулевыми и проломленной головой. Участковый, сука, написал протокол, што гражданин Шутов погиб, мол, в результате несчастного случая из-за сильного алкогольного опьянения. Ментяра, блять, позорный ментярой и сдохнет!
- Бедный Юрик!...- Ещё раз с горечью выдохнул Генка и опять полез в дебри.
                *   *   *
 Дома, на квартире, охуевший от скорого возвращения почти похороненного и помянутого племяша дядь Коля, зашептал, придя в себя:
 -Слышь, Генк, Лёха то, Олькин брат и дядь Петин сын по амнистии откинулся! Тебя ищет! Грит, зайду к вечеру, попи*здим за правду! Ты не ссы, Генка! Х*уячь его, сынок, мы с мамкой прикроем, если что!
 Звонок. На пороге Лёха. Бледный сдыхотик. Мудак, после кичи даже в Ялту не съездил, сразу на разборку!
 -Ну чё, в чём сила «брат»? Сила в правде! Выходи на толковище, сука!
 -Сынок, мы тута! – Галина устало присела на софу, дядь Коля с чекушкой встал поодаль.
 Удар! Ещё, ёщё! Теперь ногами! Теперь под-дых, теперь по яицам! Отлично! Лёха изогнулся, блюя кровью с кишками на обуховский ковёр. Корчась и задыхаясь блевотиной, поманил зачем-то Генку пальцем. Генка в ответ замахнулся было…
 - Ген, погодь! Охолонись! На-ко! – дядь Коля налил в грязный стакан из фуфырика мутной местной водки.
 - Нихуя! За сынка! За кровинушку родную! – Галина вырвала из рук дядь Коли и запрокинула в себя всё содержимое стакана.
 -Ты чё, сука, охуела! Не пей! – лицо дядьки исказилось гримасой.
 -Бля! Допилась! Помираю! Сына… - прохрипела Галя и х*уйнулась, закатив бесцветные от беспробудного пьянства глаза, с кушетки.
 -Я её щас, того, в чувство приведу! – засуетился подозрительно дядь Коля.
 Генка наклонился всё-таки над умирающим Лёхой.
 - Ну чё, сучёнок, думаешь твоя взяла? – пуская кровавые пузыри захрипел несостоявшийся шурин. - А вот – х*уй! Дамидрол-то в водке дядькиной – оно это для тибя было. И эта вот ещо, на крайняк! Тоже Колян для тебя расстарался. На-ка, держи!
 Швайка впилась в Генкин бок по самую рукоятку, пронизывая все жизненно-важные органы.
 - Дядь Коля? Ах ты, сучара! Получи взад! – Генка из последних сил метнулся в сторону Старшого и, выдернув швайку из собственного тела, всадил её в горло родственника.
 - Бля! Всё проебалось! Бизнес похую пашол с за-вас, уроды…. – только и успел прохрипеть Колька-дачник.
                *   *   *
 -Чё за х*уйня? Генка! Лёха! Дядь Коль! Тёть Галь! ***се! Пацаны, этих троих – за мусорку, нехуй, пусть участковый разбирается! А Генку – быстро в морг, дать бабла, штоб макияж там, гроб с ручками, венки, всякая такая хуета! Правильный был пацан, чёткий!
 И, развернувшись, Федька поспешил в тёплую духоту тихого субботнего вечера принимать оставшийся после усопших бизнес.