Исповедь антисемита

Я бывший антисемит, возможно после этих слов, общество отвергнет меня, как недостойного, носить имени - человек, и я буду причислен к компании таких же нелюдей как Гитлер, Чикатило, певец Тимати и писатель Сорокин, но сперва послушайте мою историю…
 Я честно трудился на заводе армированных конструкций, фрезеровщиком пятого разряда, был на хорошем счету у руководства, как ответственный и исполнительный работник. Коллектив токарного цеха, уважал меня и ценил за моё трудолюбие и готовность помочь коллегам. А после пяти начиналась другая жизнь, я надевал чёрную рубашку, армейские ботинки и шёл бороться с сионизмом, избивал зубного техника Зильбельштейна, рвущего зубы у русских людей, превращая их в беззубых и безответных скотов. Поджигал дорогостоящие автомобили на стоянке "Российско-Израильского Банка", принадлежащего Иосифу Гольдштейну, хитрому и алчному жиду, разворовывающего достояние моей великой державы.
Срывал премьеры, Народного Еврейского Театра, дабы не позволить вселить хасидам, в сознание моих сограждан, гнусного червя иудейской культуры, который медленно, но верно въедался в мозг, лишая русских национального достоинства и превращая их в безмозглых зомби, гоев.
 И вот однажды, меня вызвали в местком, моего любимого завода, где председатель, Семён Алексеевич Котов, предложил мне туристическую путёвку в Израиль, в награду за мой самоотверженный труд, сказав при этом, что лишь я достоин этой чести из всего коллектива токарного цеха. Конечно же вы понимаете, что я хотел отказаться, просил отправить меня в Германию или на худой конец в Аргентину. Но Котов был непреклонен, заявив что если не поеду в Израиль то он отразит это в моём личном деле, мне как активисту боевого звена, организации "Русские против сионизма", не нужна была запись в личном деле, за которую могли бы ухватиться агенты "Массада" и я с нежеланием согласился.
 И так, получив отпускные, путёвку я отправился собирать вещи, взяв пару цветных рубашек, дедовский именной "Вальтер", который он получил, за отличную службу в НКВД, сами понимаете что я ехал в рассадник сионизма, на прощание, взглянув на висящий на стене снимок, дымящих труб Дохау, я отправился в путь.
 Приземлившись в аэропорту имени Бен Гурриона, я попал в ад, кругом шныряли наглые евреи, их глазки хитро бегали, высматривая как бы обмануть тупого русского. Но я шёл мимо, не слушая их, а особо настойчивых, похожих в своей настойчивости на цыган, просто гнал прочь, угрожая "Вальтером". Жиды пугались, что то кричали на идиш и убегали.
 Шагая по вековым, изогнутым улицам Иерусалима к гостинце, я увидел бегущего араба, грозно кричавшего на своём родном языке, "Аллах акбар".
На нём был пояс шахида и запал в руке, напуганные евреи кинулись кто куда, чувствуя что сейчас им придёт конец. Мгновенно среагировав, как герои Джона Уэйна в старых голливудских вестернах, я выхватил "Вальтер" и выстрелил, голова араба превратилась в облако из крови и мозгового вещества. Воин аллаха упал, немного подёргался в предсмертной агонии и умер.
 Меня тут же окружили счастливые евреи, благодарили меня за их спасение, но меня не волновали их слова, выстрелил в араба я лишь из за того что сам, попадал в сектор взрыва, а погибать в мои планы ни как не входило.
 И вдруг в толпе благодарных евреев я увидел её, жидовочка, прекрасная как сама Дева Мария, смотрела на меня с нескрываемым обожанием и благодарностью.
 -"О, как зовут Вас, богиня?"-задал я ей вопрос на ломаном английском.
-"Юдифь",- отвечала черноокая дева.
-"Ах, Юдифь имя Ваше необычно для русского уха, но всё таки оно прекрасно как сам Израиль, который я полюбил безгранично, с той минуты как увидел Вас,- продолжал я наш диалог,- а не соблаговолите ли Вы, о несравненная Юдифь стать моим гидом, в этой сказочной стране?"
"-Конечно,"-отвечала прелестница, и мы пошли к гостинице.
Месяц моего отпуска пролетел незаметно, вместе с Юдифь мы нежили свои тела на тёплых пляжах Мёртвого моря, пытаясь нырнуть в которое, я разбил себе лицо, чем очень напугал мою возлюбленную. Потом вооружившись, битами и велосипедными цепями, мы шли в арабский квартал, где избивали неверных в мясо, в те минуты я представлял себя рыцарем - крестоносцем, сражающимся за земли Христовы. Вечерами мы сидели на открытых террасах, многочисленных иерусалимских кафе, пили кофе, курили кальян, я сально шутил по поводу двух американских геев, сидевших за соседним столиком, а потом стал швырять в них остатки пищи, чем очень порадовал, мою еврейскую подругу. А ночами мы бросались в объятия Эрота, наслаждаясь моей Юдифь, я забывал о своих убеждениях, мечтая лишь о том, что бы ласки мои, волновали и услаждали прекраснейшую из дочерей славного царя Давида.
 Но вот отпущенное судьбой и месткомом время подошло к концу, мы стояли обнявшись в аэропорту, на глазах возлюбленной появились слёзы, да и мне суровому националисту было трудно сдерживать ком подступающий к горлу.
 "-Ты приедешь ко мне?"- спросил я Юдифь.
 "-Я боюсь,- отвечала мне, мой ангел,- в России много антисемитов, которые не любят нас, но за что?".
 Мне стало стыдно за свое прошлое, я поцеловал любимую и попросил прощения, у всего еврейского народа, в лице моей подруги и отправился к трапу самолёта.         
 По возвращению домой я покинул антисемитскую организацию, уволился с завода и поступил на службу к Гольдштейну, что бы хоть как то искупить свою вину перед незаслуженно униженными мною иудеями. Теперь я охраняю  "Российско-Израильский Банк" и стоянку близ него, отгоняя моих прежних соратников от дорогих автомобилей, несчастного еврейского народа. Чем заслужил ненависть бывших единомышленников, как предатель Великой России.  Да, теперь я ненавидим моими прежними товарищами, но вечерами когда я остаюсь один в своей квартире, я достаю фотоснимок Юдифь, смотрю на него, вспоминая прошедшее лето и мечтаю вновь увидеть прелестную дочь Израиля, родившей в моём сердце светлое и прекрасное чувство.