Педагогическая драма

Когда то, я работал учителем истории в одном элитном лицее, считая педагогику своим призванием я с открытым сердцем пытался донести до школяров, всё что знал. На уроках я рассказывал им о Куликовской битве, о сражении близ Бородина, о реформах Петра Великого, о сталинских репрессиях и Великой Отечественной Войне. Я и впрямь свято верил, что история может быть интересна детям, я не спал ночей, готовя материал на следующий день, репетировал перед зеркалом как, я буду рассказывать столь любимым мною ребятам о восстании декабристов на Сенатской площади.
Но детей увлекало другое, полные крови и ужасов компьютерные игры, их сотовые телефоны с порно роликами или рассказы о том как здорово они вчера «оттопырились» на даче у Кузьмы, были тёлки и море пива. На вопросы, задаваемые мной во время контрольных работ, я получал тупейшие ответы, которые напоминали мне ответы учеников спец.школы для даунов, в которой я некоторое время работал, но там ребята хотя бы старались.  Мне было не понятно, как можно так пренебрежительно относится к истории собственной страны, вместо того что бы слушать рассказ учителя о восстании декабристов, об их героической попытке свергнуть самодержавие, детишки с раскрытыми ртами взирали на сисястых баб, в телефоне своего одноклассника. Пытаясь урезонить их, и властью преподавателя привить любовь к истории, я отнял телефон и сказал, что верну его после окончания урока. На что юнец Васильев, стал требовать его на зад, угрожая своим отцом, чиновником в мэрии и главой попечительного совета, нашего лицея. Не то что бы я испугался угроз молокососа, но недавно я приобрёл в кредит «Форд Фокус», и вдруг лишившись работы, я мог угодить в долговую яму, потому и вернул Васильеву телефон. Это было моей непростительной ошибкой, ученики почуяв моё слабое место, принялись бить в него, по детски изощрённо и жестко. Они устраивали на моих уроках, оргии достойные оргий времён безумного Калигулы, пили пиво, играли в карты на раздевание, когда я пытался слегка повысить голос, рассказывая новый материал, в меня летели мятые листы бумаги, учебники и стулья, сопровождаемые отборным матом и криком, «Убавь валюм, мудак.»
И однажды я не выдержал издевательств, схватив за шиворот лидера, Васильева Юру, вышвырнул его из класса, все затихли, ожидая, что сейчас будет. Не успел я дойти до своего стола, как шумно распахнув двери аудитории вошёл изгнанный мною ученик, в руке он держал телефон, говоря при этом, где тут у нас папа. Я понял, что не сдержав свой гнев, сейчас я лишусь работы, и пусть небольшого, но стабильного заработка. Я бросился к школьнику, умоляя не звонить отцу, извинялся за мой недостойный преподавателя поступок. «На колени» – сказал жестокий юнец. Склонив голову, я опустился на колени, я был унижен пятнадцати летним подростком, а над моим унижением хохотал весь класс. И вновь в меня полетели мятая бумага, учебники и стулья.
Пережив подобное, я уже не считал детей цветами жизни, они стали для меня сорняками, засоряющими прекрасный сад, моей души. По дороге домой я думал как отомстить жестоким детям и вдруг увидел подле моего подъезда, грязного, опустившегося наркомана, с синими от ломки губами. Глаз его были пусты и безнадёжны, единственное, о чём он сейчас мечтал, о дозе, которая сняла бы с него физическую боль и душевное страдание. Он пришёл к моему соседу Дамиру, известному в нашем районе наркоторговцу. И в моей голове созрел жестокий и циничный план, вечером я постучал в дверь соседу, условным стуком. «О, учитель,-удивился Дамир, открыв дверь,- тебе чего, впариться захотел?»,- довольно улыбнувшись своей шутке, спросил наркоторговец. «Нет ли у тебя марихуаны?»-спросил я, не поздоровавшись. «Отчего же, нет. Есть. Тебе сколько?» «Пока мне нужно две дозы.» Мой сосед зашёл внутрь своей квартиры, оставив дверь запертой на цепочку. Через некоторое время он вновь появился в дверном проёме, протягивая пакет с зелённой травкой, расплатившись, я ушёл к себе. К мести всё было готово.
Наутро, стоя возле школы, я наблюдал когда джип Васильевых подъедет к школьным воротам, Юра вышел из машины и направился к входу, выждав когда чёрный «Range Rover», скроется за поворотом, я окликнул Юру. «А чмошник,- ответил Васильев,- чё там гасишься?» «Подойди сюда на минутку, есть разговор.» Ничего не подозревая Юрий подошёл к кустам, я предложил забыть ему наши прежние разногласия и выкурить трубку мира. Выкурив одну папиросу на двоих мы отправились в класс. На уроке Васильев был неожиданно тих и спокоен, я был удивлён подобной метаморфозе, некогда столь шумного хулигана и сорванца, а ещё говорят что наркотики, это зло. После урока, Васильев подошёл ко мне и попросил ещё травки, я сказал ему, что у меня осталась всего одна папироса и за неё я отдал немало денег, сам понимаешь трава, отменная. Впервые назвав меня по имени и отчеству, Юра предложил купить у меня остатки марихуаны и попросил на следующий день принести ещё. План сработал. Уже через месяц, почти весь лицей курил мою травку, купленную у Дамира и проданную мной в тридорога богатеньким наследникам, на вырученные деньги, я погасил проценты по кредиту, всё чаще стал пользоваться услугами валютных проституток, купил себе плазменную панель и вставил пластиковые окна. Через некоторое время ученикам перестало хватать марихуаны и Васильев попросил меня достать чего нибудь потяжелее. Тут я вообще нарвался на золотую жилу, я покупал героин у Дамира и опять же в несколько раз накрутив цену, продавал его моим ученикам. Им перестало хватать карманных денег, они стали подворовывать, приносили мне золотые драгоценности своих матерей, серебряные портсигары и платиновые часы своих отцов, я не брезговал, брал всё что представляло какую либо ценность, даже фамильное столовое серебро. Порой десятиклассницы, измученные ломкой, были готовы делить со мной ложе, ради дозы. И тут я не терялся, вёл их в подсобное помещение, где спал пьяный дворник Ильич и забирал девичью честь, в обмен на вожделенный порошок. Вскоре сколотив неплохой капиталец, на горе и страданиях моих учеников, я уволился из лицея, открыл сеть ювелирных магазинов и ломбардов. Теперь я уважаемый в городе человек, меценат и спонсор краеведческого музея. И лишь порой меня преследуют видения моих учеников, которым я поломал жизнь, но я гоню их от себя, оправдывая свой поступок, тем что они сами виновны в своих бедах, нужно было любить историю, а не издеваться над бедным педагогом. Пусть эта поучительная история, послужит уроком всем нерадивым школьникам. Ученье-свет, дети.