Об одиночестве

Люди относятся ко мне с презрением, несправедливо обвиняя меня во всех страшных грехах. Разжигание расовой вражды, гомофобия, алчность, похотливость, цинизм и что самое страшное и непонятное мне, ненависть к людям, но почему. Зачем люди вносят меня в чёрный список, отказывают мне в дружбе, я был изгнан из всех возможных сообществ, обозванный придурком и извращенцем, даже сообщество Наш Бог Кришна, указало мне на дверь, не стесняясь в выборе выражений, а ведь это люди проповедующие всеобщую любовь. Я обречён быть изгоем. А ведь я тоже человек, мне как и всем хочется найти настоящего друга, искренне радоваться его удачам и с щемящей болью в сердце, сопереживать его неудачи, в сообщениях писать ему, Привет как дела? Как прошёл день? Но нет, люди злы ко мне…
 А ведь когда то  я тоже был юн и прекрасен душой. Как часто я вспоминаю свою молодость, обласканный Фортуной и не обделённый женским вниманием, мои сверстницы были безгранично влюблены в меня, ведь я был красив, занимался лёгкой атлетикой и писал прекрасные в своей наивности стихи. Проходя мимо группы девчат, я слышал порой, восторженные вздохи, а потом находил анонимные письма, с признаниями в любви, под дверью. Скажу без лукавства, мне льстило внимание сверстниц, но сердце моё принадлежало женщине старше меня, прекрасной княгине, как называл я её в своих фантазиях. Это была моя соседка, с доброй душой и огромной грудью. Она вела аморальный образ жизни, много пила, водила гастарбайтеров с соседней стройки, а часам к двенадцати, когда звон посуды стихал, из-за её стены, прилегающей к моей детской, доносились стоны и вздохи. Несмотря на такое её поведение, для меня она была прекраснее всех голливудских див и глянцевых топ моделей. Первые мои эротические фантазии, были связаны с распущенной соседкой и её грудью. Но однажды, после летних каникул, вернувшись из деревни от бабушки, я узнал, что нашу соседку зарезал пьяный молдаванин, разгневанный тем, что подхватил триппер и гонорею от объекта моих грёз. Я прорыдал неделю, так я не плакал с момента гибели моей бойцовской рыбки Гоши, когда я нечаянно смыл его в унитаз, в эту холодную, белую бездну. Тогда мама обещала, что Гоша попадёт в рай, а вот про соседку она подобного почему то не говорила, отчего мне было ещё больнее. Но делать нечего, прошлого не вернуть, немного оправившись от удара, жестокой судьбы, я вступил в банду скинхэдов, дабы отомстить за мою убиенную любовь. С товарищами мы жгли вагончики на стройках нашего города, подкараулив беспечных, расовонеполноценных мы бросались на них, жестоко били и грабили.
 Потом была армия, два года в какой то жопе, в выжженных солнцем степях Оренбуржья, лучше меня не сделали, я стал злее и циничнее, сперва я сам подвергался насилию со стороны сослуживцев, среди ночи бегал за самогоном, для пьяных дедов, стирал им обмундирование, а если вдруг китель сержанта Бариева был плохо выстиран, то я был жестоко бит. Истекая кровью, лёжа на сыром кафельном полу солдатского клозета, я предавался мечтам, что совсем скоро, через какой то год, я и сам стану старослужащим и тогда, все содрогнуться, узнав мою безграничную ярость и мой источающий кровавые слюни рот, кривился в пугающей усмешке, безумного маньяка. Подвергаясь пыткам и унижениям, я и сам не заметил как пролетел год и вот я уже дед, злой и беспринципный, достойный отрок системы, готовый ломать человеческую волю. Стоя на плацу, я вальяжно высматривал среди пополнения жертву, которой уготовано принять на себя всю злость и ненависть, накопленную мною, за первый год службы. Сплюнув через колотый зуб, я выбрал жертвенного агнеца, пухленький паренёк с испуганным взглядом, настороженно озирался вокруг, он чем то напоминал мне себя и потому был изначально ненавидим мной. Да я был жесток, всюду унижал его, избивал за малейшую провинность и однажды в карауле, где я был разводящим, придя на пост, что бы произвести смену, я увидел исполненные отчаянного безумия глаза, моего подопечного, он навёл на меня автомат и со словами, Сука, ненавижу тебя, открыл огонь. Я залёг, охваченный ужасом, выждал когда он расстреляет весь боезапас и вскочив скрутил, обезумевшего "духа". Что было  виной сумасшествия однополчанина, его деликатная психика или мой пылкий напор, сделать из домашнего мальчика, настоящего воина, я не знаю. Да и мне было всё равно, вышел долгожданный приказ об увольнении и мы все забыли о неприятном случае.
 Демобилизовавшись, я вернулся домой. Я хотел лёгких и быстрых денег, потому занялся сутенёрством. А что вы делаете такие удивлённые лица, по вашему это не достойное занятие. А мне нравилась моя работа, с людьми, на свежем воздухе, да и коллектив подобрался неплохой, весёлые девки, порой мы устраивали корпоративы боле похожие на оргии времён безумного Калигулы. Да и как руководитель я был хорош, управлял кнутом и пряником, если девушка хорошо работала, я покупал ей мороженое, если же ленилась или утаивала выручку, то я угрожал ей ножиком и обещал порезать вороватую потаскуху. Но однажды мой бизнес накрылся, банда Яшки Косого, захватила мою территорию, обещав если ещё раз меня здесь увидят, то кастрируют и самого выставят на панель. Испугавшись столь жестоких и бесчеловечных угроз, я свернул деятельность и отправился работать на завод. Но к физическому труду, за копейки я не был приучен, потому вскоре бросил столь отвратительную, моему сердцу работу. Связался с нехорошей компанией, стал выпивать, по пьянке завёл знакомство с девицей, как то незаметно для себя мы решили поженится. После свадьбы мы жили у её мамы, в двухкомнатной квартире, кроме нас с супругой, её мамы, там жила ещё и младшая сестра жены, восемнадцатилетняя учащаяся ПТУ, и как то, когда жена ушла на ночное дежурство, а тёща уехала на дачу, я пил в одиночестве. И вот пришла с улицы сестра, тоже слегка под шафе. Как это случилось я не понимаю, видно юная проказница опоила меня чем то. Дикий крик вернувшейся супруги, вернул нас в реальность, а тут ещё и тёща со своими помидорами. Короче я был изгнан из семьи. Теперь я живу один, много пью, вновь и вновь переживая трагедии и драмы моей беспутной жизни. Порой, глядя через открытую форточку, в ночное небо я задумываюсь, а может если бы у меня были друзья, может в душе моей вновь зацвели и заблагоухали прекрасные розы, вместо засохшего куста ядовитой волчьей ягоды. И сердце моё превратится в прекрасный сад, вместо высохшей пустыни.