О пользе классической музыки

Несколько лет назад, произошла со мной занимательная история. Тогда я играл на гармошке, на привокзальном рынке Ростова. Поблизости торговали арбузами, грубые армяне, в спортивных костюмах, лакированных туфлях и с барсетками в волосатых руках. А по другую руку, торговала своим юным телом, немая проститутка с оптимистичным именем Надежда. На шее её висела картонная табличка, с корявой надписью, "Падарю низабываимые ащущений, всиго сто рублей". Надя, была воспитанницей таганрогского детдома №3, откуда она бежала, спасаясь от грязных домогательств завхоза Семёныча, уголовника - рецидивиста и конченого алкаша.
Вот в такой компании я и трудился, услаждая слух ростовчан и гостей сего прекрасного города, звуками своей, видавшей виды, тульской гармошки.
 И однажды августовским утром, когда выходцы из гордых республик Кавказа, как обычно обманув парочку беспечных граждан, пошли тратить свой барыш, а тратили они его однообразно, покупая разовую любовь девочки-инвалида. Я же в эти минуты, играл тему из фильма "Служебный роман", а за забором, украшенного неумелыми граффити, ростовских подростков, раздавались омерзительные звуки, продажного соития. Мне было больно и отвратительно это слышать, а потом и видеть как юная девица, стирает со своих пылких губ белесую жидкость, коей её окропил, дурнопахнущий армянин, Ашот, большой охотник, до белокурых славянок.
 Как я мечтал порой, оказаться на месте, вороватого лица кавказской национальности, но я был лишь бедный музыкант и обманывать людей не мог. Я вкладывал душу в музыку, честно извлекаемую мной, из мехов гармоники, а пьяная чернь потешалась над музыкой Вивальди и Листа, требуя "Мурку" и "Владимирский централ". И я играл, надрывая душу и сердце, в надежде на медную монетку, но часто меня обманывали, обзывали лабухом и кидали в кепку, с надписью, "Чикаго Буллс",латуньевые пуговицы, а порой и били несчастного музыканта, в конец озверев от водки. Жестокосердные армяне хохотали, взирая с высока на моё унижение и лишь Надежда подходила ко мне и молча, вытирала кровь, с моего чела. Я был счастлив в эти минуты, боль от побоев отступала, когда Надежда прикасалась к моим ранам.
"Ах, Надя, Вы Мария Магдалина."- говорил я кровоточащими губами.
Надежда, лишь мило улыбалась и прыгнув в КАМАЗ с дальнобойщиком, уезжала работать, а я шёл в кабак и напивался.
 Но кажется, я отвлёкся, прости читатель. Так вот в тот день, на рынок приехала новая директриса. Дородная женщина с вульгарным макияжем, золотыми зубами и прочими украшениями жёлтого металла. Она напомнила мне собой, продавца гастронома, из моего беззаботного советского детства. Она с трудом вылезла из своего красного "Пежо 307" и пошла вдоль палаток и лотков. Армяне тут же бросились к ней, чувствуя, что от этой женщины зависит их будущее. Они рассыпались в нелепых комплиментах, пытались всучить ей в подарок грязный арбуз. Женщина с достоинством императрицы, взглянула на них и ничего не сказав, проследовала дальше. Да, Ашот, не быть тебе фаворитом,- подумал я, и заиграл "Венгерские танцы", Брамса. Услышав знакомую мелодию, Татьяна Александровна, так звали директрису, пристально посмотрела на меня, и улыбнулась. Затем кинула взгляд, на Надежду, слегка нахмурилась, покачала головой и прошла дальше.
 Вечером, когда я сортировал медные монетки от пуговиц и фишек из детского лото, ко мне подошёл охранник рынка Геннадий, двухметровый десантник, в чёрном обмундировании и взяв меня за шиворот повёл через всю базарную площадь, к синему, фанерному вагончику, в котором располагалась администрация рынка. Швырнув меня на грязный пол, конторы, Гена вышел. Я остался один на один с Татьяной Александровной, она оторвалась от деклараций и отчётов и глядя на меня властным взглядом, спросила, -"Как зовут, тебя, о прекрасный и одухотворенный юноша?". "Андрон,"- едва скрывая  нахлынувшее смущение, отвечал я. "А не желаешь ли ты, Андрон, сожительствовать со мной,- спросила, новоиспеченная директриса и продолжила, - тебе не придётся боле работать, играя на пыльной мостовой, музыку которую, не дано понять суетливой толпе. Ты будешь жить в шикарной трёхкомнатной квартире, в центре Ростова, хорошо питаться, сладко спать, я куплю тебе новый спортивный костюм и синие кеды. А всего то и надо что вечерами играть мне произведения великих композиторов, а ночью надев кожаный ошейник с клёпками, лизать мою гладко выбритую киску."
Какую, нахер киску, подумал я, даже стоя в трёх метрах от тебя, я чувствую лишь запах дохлой кошки, которая издохла, должно быть ещё прошлым летом. И я мысленно впечатал ногой, жирную извращенку, в стену вагончика. С моих уст, уже срывалось, "ростовские пацаны не лижут", но моя врождённая осторожность заставила меня спросить, "А что будет, коли я откажусь?" "Для тебя ничего, абсолютно ничего,- отвечала Татьяна Александровна,- все рынки Ростова будут закрыты для тебя и твоей гармошки, да к тому же играть тебе будет нечем. Гена переломает тебе руки и ты сгниёшь в нищете." Подобного поворота я ни как не ожидал, я не видел себя вне музыки и согласился, поддавшись на шантаж и угрозы обнаглевшей бабы. Ночь я провёл в ошейнике, ловко орудуя языком и играя на гармошке, "Грёзы любви" Ф. Листа. А утром проснувшись, я увидел подле себя, новенький спортивный костюм, с лампасами и кеды, также на столике в прихожей лежали двести рублей с запиской, Ты хорошо поработал Андрон, эти деньги тебе на карманные расходы. Я чувствовал себя проституткой, но обладание такой огромной для меня суммы, подсластило горечь унижения.
 Вскоре я узнал, от выпившей и растроганной моим мастерским кулинингусом  Татьяны Александровны, её историю и от чего у неё такая извращённая любовь к музыкантам и классической музыке.
 Случилось это в 1980 году. Тогда она была ещё юной девушкой, студенткой кооперативного техникума, который располагался напротив консерватории. Оттуда то и пришла беда, хотя сперва ей казалось, что она встретила свою судьбу, в лице студента консерватории Марселя Хабибуллина. Этот самый Марсель, так любил музыку, что совмещал с ней всё, он играл на флейте всегда, в ванной, в метро, в студенческой столовой и юная красотка Татьяна мирилась с тем, что придурковатый флейтист играл даже во время любовного таинства, а что делать, ведь она искренне любила его. Однажды, обезумевший от красоты классической музыки Марсель предложил своей возлюбленной вставить кончик флейты в её розовое лоно и сыграть. Деревенскую девушку несколько смутило подобное предложение, ведь она привыкла к нормальному сексу, какой практикуют её односельчане, но она не в силах отказать возлюбленному, согласилась. Хабибуллин играл "Венгерские танцы" и к концу произведения на Таню нахлынула всепоглощающая и прекрасная волна, прокатившаяся по её телу, так изыскано деревенская девушка ещё никогда не кончала, "Ах, Марсель, мой милый затейник."-смогла лишь вымолвить Таня.
 Но когда родители Марселя узнали с кем встречается их сын, они были в гневе, деревенская девка, да к тому же русская, посягнула на их одухотворенное чадо. Допустить их дальнейшего общения они  не могли и отправили сына в Америку, на практику в оркестр нью-йоркской оперы, где его ограбил, изнасиловал и пристрелил негр-наркоман. Чёрный погиб от руки чёрного, жестокая ирония. А Танюша родила девочку, но опасаясь унижений и презрения односельчан, да и отсутствие денег заставили оставить дочку в роддоме. Когда Татьяна закончила свой рассказ, она махом выпила стакан водки и схватив меня за волосы, увлекла к своей щетинистой киске, к тому времени я уже свыкся с подобным отношением к себе, даже стал получать удовольствие, как это и непротивно было осознавать.
 Но никогда я не забывал о немой и обиженной судьбой девице Наде. И однажды, когда Татьяна Александровна укатила на очередной симпозиум директоров рынков в город Барнаул, я отправился на рынок. Одев новенький спортивный костюм с ослепительно белыми лампасами и ещё пахнущие китайцами кеды я предстал пред моими бывшими коллегами. Армяне - арбузники с изумлением и некоторой завистью взирали на меня, мол ни *** себе, повезло придурку. Не скрою мне были приятны их взгляды, я небрежно махнул им рукой и сказал, "Привет хачи." И подошёл к Наде, показав ей сто рублей и недвусмысленными телодвижениями что я от неё хочу, поманил её за собой. Придя в шикарную трёхкомнатную квартиру директрисы, я сперва отправил Надюшу в ванну, показал, что ей не мешало бы помыться, смыть армянскую грязь, перед тем как продать мне свою любовь. Вот мы уже и на ложе, где я подвергался унижениям извращённой властью и деньгами бабы, теперь я хозяин и повелитель девочки-инвалида, пусть всего на час, но и этот час, когда я чувствовал себя властелином, а не безропотным секс-пакемоном в руках порочной директрисы, стоил всех моих прежних унижений. Но как вы понимаете у Хутяева, человека с непростой судьбой, всё так замечательно закончиться не могло, вернулась Татьяна Александровна. С порога она закричала, "Где ты, Андроша? Я так устала на этом глупом симпозиуме, так мечтала вновь услышать "Шутку" Баха и ощутить твой язык на моей ватрушке. Сегодня ты залижешь до ровной поверхности мой сочащийся рубе…"-вдруг замолчала она, войдя в спальню. Всё. Конец моей сытой жизни,- подумал я,- теперь Гена точно переломает мне руки. Но директриса вдруг закричала, -"Дочка, наконец то я нашла тебя."- и задрала подол своего платья. На её правой ягодице было родимое пятно, в виде китайца-рикши. Такое же пятно было и у Нади. Ну ни хера себе поворот, подумал я, - как в индийском кино. Надя же увидев пятно на заднице Татьяны Александровны, вдруг впервые в жизни прокричала "Мама, мама", я же схватив гармошку, заиграл песню из мультфильма про мамонтенка, который искал свою маму, …ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети…
 Теперь мы живём  втроем, Наде больше не надо торговать своим телом, она стала петь, музыкальные гены родителя дали знать.
Татьяна Александровна, всё также работает на рынке, но уважая чувства дочери, влюблённой в Хутяева, она перестала заставлять меня лизать её промежность, теперь этим занимается десантник Гена, под музыку радиоканала "Классика FM".
 Армяне же, всё торгуют арбузами на привокзальной площади Ростова. Как всё же хорошо, что в нашей непостоянной жизни, есть хоть что то вечное и это прекрасно. Правда теперь, ввиду отсутствия Нади, кавказцам не с кем утолить свою похоть, но скоро в Ростов приедет Борис Моисеев и Сергей Зверев, Ашот ждёт их с нетерпением, он любит белокурых славянских женщин.
 А ваш покорный слуга, Андрон Хутяев зачислен в штат ростовской филармонии и скоро женится на Надежде, какое всё таки прекрасное имя.