Отрез японского шелка

   Дядя Гриша развязал свой старенький, довольно изношенный рюкзак. Он стал выкладывать на стол нехитрые пожитки, алюминиевую чашку с ложкой, несколько кусков сахара, бережно завернутых в ситцевую тряпочку, да пару банок тушенки.
- Ой! Тушенка! – удивилась Алька, разглядывая баночки. – А ты чего, дядя Гриша, на войне её не съел?
- Да всё берег на крайний случай.
- А-а-а! – Протянула девочка. – Сейчас настал крайний случай, по-твоему?
- Эх! Смешная ты, Алька! – засмеялся дядя Гриша. –  Не соскучишься с тобою. Зови лучше наших красавиц!
- Это каких таких красавиц?
Дядя Гриша снова засмеялся:
- Веру с Лизаветой зови!
- Это что ж, дядя Гриша, они, по-твоему, красавицы, а я не красавица?
- Ты чего, Алька? – еще звонче засмеялся дядя. – Ты у нас всем красавицам-красавица. А подрастешь когда, так вообще будешь первой красавицей на селе! Зови, давай девчат!

- Что за шум, а драки нет? – будто колокольчик зазвенел с порога Верин голос. – Гриш, чего звал то?
- Идите скорее сюда! Я вам, сестрички, подарочек привез. Вот, держите.
- А что тут? – спросила Лизавета, рассматривая небольшой сверток.
- Так открывай, посмотри.
Вера с Лизаветой ловко разорвали старые, пожелтевшие газеты.
- Мать честная! – воскликнула Вера. – Шелк. Настоящий шелк. Отрез на целое платье.
- Не на платье! А на два! Это шелк японский! Чтоб скроили, сшили да нарядные ходили!
- Шелк! Шелк! – Лизавета выхватила из рук Веры ткань, приложила к себе и закружилась по комнате. – Верка, погляди, как мне, идет зеленый цвет?
- А ну, отдай назад! Я к себе приложу.
- А не отдам! – продолжала кружиться Лизавета. – Не отдам.
- Подумаешь шелк! – раздался из-за печной шторки Алькин голосок. – Нашлись тут красавицы. Вот  вырасту, у меня этого шелка много будет. И зеленого, и красного, и вообще разноцветного.
- Алька! – Засмеялся дядя Гриша. – Ты чего там, плачешь что ли? Аля! Алечка! Я вот работать пойду, так с первой же получки тебе такое платье куплю!
- И не надо мне никакого платья. – ворчала Алька, отвернувшись к стенке.
- Алька! Слазь с печи. – смеялись Вера с Лизаветой. – Чего ты там губы дуешь? Аль не знаешь, что на сердитых воду возят?
    Алька сжалась в комочек, с головой укрылась старой дедовой фуфайкой и заплакала.

- Алька! Вставай!
- Не хочу.
- Вставай, Алька.
- Да отстаньте вы.
- Да не отстанем! Поднимайся, давай. Солнышко уже почти встало. Поднимайся!

- И куда мы идем в такую рань? – ныла Алька, едва поспевая за Верой и Лизаветой. – Куда?
- Сейчас узнаешь!
Девушки постучали по деревянной калитке.
- Да не стучите. -  крикнули им. – Заходите. Я давно вас жду. Проходите! Показывайте что принесли!
- Вот Наталья Ивановна! Смотрите. – Вера вытащила из сумки ткань.
- Ой, девочки. – воскликнула Наталья Ивановна. – Ой, девочки.
Отрез лежал у неё на коленях, она гладила рукой ярко-зеленую, поблескивающую в солнечных лучах материю и плакала.
- Ну, вы чего, Наталья Ивановна? – в недоумении спросила Лизавета.
- Ой, девочки. Это ж первое платье после войны. Первый мой заказ! Не уж то она проклятая закончилась! Опять будем ткани красивые покупать, платья шить, опять наряжаться будем. До чего ж я по работе соскучилась.
Наталья Ивановна разложила ткань на большом столе. Достала из кармана сантиметровую ленту.
- Ну, с кого начнем? Давай-ка, Верочка, покрутись! И фасончик сейчас придумаем, какой-нибудь интересный! К субботе два платья получите.
- Ой! – воскликнула Лизавета. – Нам три платья надо.
- Как три?
- А вот так! - Лизавета лукаво глянула на племянницу. – Что мы зря что ли Альку в такую рань подняли!?
- Ох, и задали ж вы мне задачку. – говорила Наталья Ивановна, провожая девчат. – Ладно, поколдую над вашим отрезом. Сделаем и Альке платьишко.

- Мам, ну как? Посмотри. – кружилась Лизавета.
- Ох, хороша! – всплеснула руками мать. – Очень хороша.
- А я? А я? Погляди, мама. – не отставала Вера.
- Ох! Одна другой краше.
- Та ну их! – растолкала девушек Алька. – Бабушка, ты на меня лучше смотри.
- Ну, все хороши! Скидайте наряды, да в огород бегом, а потом еще курятник вам чистить.

- Знаешь, Гриша, – сказала мать, когда девчата выбежали из хаты. – Я ж сперва хотела предложить снести этот отрез на рынок, поменять на семена или на мыло. А потом подумала, разве ж можно девчат такой радости лишать? Давно такими веселыми их не видала.
- Ничего мать, ничего! Все у нас будет. Все наладится. Пусть девчата порадуются.
Он вышел во двор, сел на завалинку, запрокинул голову вверх, подставляя лицо яркому летнему солнцу:
- Все наладится! Все наладится! Учитесь девчата! Учитесь платья новые шить, туфли красивые носить. И я вместе с вами буду учиться! Учиться жить без войны…


Картинка - http://planetaph.ucoz.ru/photo/14