***

 
               


                .               
                Повесть ни о чём и обо всём.               
               
       
                Вступление

Земля-шар.  Ну, пусть, как говорят учёные,  эллипсоид  вращения. Главное, что можно рассчитать площадь поверхности данного тела. Посчитал. Затем вычел поверх-ность гор, морей, пустынь и прочих мест, где невозможна жизнь. Рассчитал площадь, за-нимаемую одним человеком. Разделил общую площадь на площадь, занимаемую одним человеком, получил предельное количество населения Земного шара.  Но понятно, что это неправильные рассуждения. Не будут же люди стоять на планете без движения, тесно прижавшись  друг к другу. Более правильные – такие.
Что кушают люди?
Хлеб. Хлеб производится из пшеницы, либо изо ржи. Рожь и пшеница произра-стают на земле, занимая площадь.
Всякие каши. Каши из круп. Крупы произрастают на земле,  занимая площадь.
Сахар. Сахар из свеклы. Свекла произрастает на земле, занимая площадь.
Овощи. Овощи занимают площадь.
Фрукты занимают площадь, но не очень большую.
Мясо. Разберём мясо крупного рогатого скота.
 Крупный рогатый скот питается сеном. Сено – это трава. Трава растёт на земле, занимая площадь.  Не будет травы – не будет скота.
Молоко.  Рассуждения подобны рассуждениям о мясе.
Рыба. Рыба питается мошками. Мошки пьют нектар травы. Трава произрастает на земле,  занимая маленькую, но площадь.
Нет на этой планете пищи нерастительного происхождения. А вся растительная пища, произрастая на земле, занимает какую-то площадь.
Напрашивалась какая-то площадь, необходимая одному человеку 
Почитал  какую-никакую литературу, пооббивал кое-какие пороги и вот он  уже знает, что человеку необходимо в год: хлеба  восемьдесят килограмм, мяса восемьдесят килограмм, сахара- двадцать, молока – сто,  в общем, все необходимые цифры были, как говорится, в кармане. Не составляло труда рассчитать, какую площадь занимает это коли-чество продуктов. Посчитал. Получилось пресловутых шесть соток. Разделил всю полез-ную площадь земли на шесть соток, получил предельное количество населения.
Это были настолько твёрдые и правильные, по его мнению, убеждения, что, если кто-то их не понимал, его это страшно злило. А не понимали все.
Всё это происходило в школьные годы.
Учительнице  по математике сказал: чем решать глупые задачки о том,  как из од-ной трубы выливается, а в другую вливается, лучше бы обучали вот таким вычислениям. Учительница сказала: не умничай.
А он радовался своим рассуждениям. И продолжал в том же духе.
Это были семидесятые годы. Страна называлась Советский Союз.  В стране было  двести сорок миллионов.
Зная, сколько нужно каждому человеку продуктов, он без труда посчитал, сколько в стране должно быть полезной площади. Посчитал, сколько должно быть мяса. А затем, сколько должно быть животных, а именно, единиц крупного рогатого скота. Начал  считать.
Вес одного животного составлял триста шестьдесят-четыреста килограммов. Од-ного животного хватало, примерно, на пять человек. Получалось, что в стране необходимо иметь сорок восемь миллионов единиц крупного рогатого скота.
Но одни рассуждения тянули за собой другие.
Во-первых.
Дети кушают меньше, чем родители. Средняя семья состоит из четырёх человек: двое взрослых и двое детей. Следовательно, имеем сто двадцать миллионов взрослых и сто двадцать миллионов детей. Предположим, дети едят в два раза меньше.  Тогда надо всего тридцать шесть миллионов голов.
Люди кушают не одну говядину, а ещё свинину. Да и  мясо прочих разных жи-вотных. Но  это считать  было не обязательно. В конце концов, не руководитель же госу-дарства.
Прежде всего, пошёл в соответствующую организацию. А именно: сельскохозяй-ственный отдел при обкоме коммунистической партии, и спросил: сколько в стране еди-ниц крупного рогатого скота. Сначала его спросили: зачем это ему нужно. Он напрямую ответил: хочу разобраться, почему в стране не хватает мяса.  И выложил ход своих рассу-ждений. Ему ответили: в стране на данный момент имеется в наличии  пятьдесят пять миллионов единиц крупного рогатого скота.   Странно – сказал он, - по моим рассуждениям этого должно быть более, чем достаточно. И тут ему указали на его ошибку.
Всех животных сразу нельзя уничтожить. Надо оставить какое-то количество на воспроизводство.
Мать-корова вынашивает плод девять месяцев. Приносит всего одну единицу. Если родится тёлочка, то она способна рожать через два-три года. Вот и посчитай: сколько надо иметь животных в стране в общей сложности. Да учти ещё одну особенность.
В стране сложилась практика. Мужской пол, то есть быков, забивают без разбора. Оставляют   лишь быка-производителя, наиболее на их взгляд, здорового. И невдомёк глупцам, что через два года этот здоровый бык охаживает уже своих дочерей. За долгие годы такой практики кровосмешения, стадо очень даже неплохо выродилось. Так что, ес-ли ты такой радетель за сельское хозяйство, займись этим вопросом. Улучши, так сказать, поголовье скота.
Вы обком, вы и должны  были следить, чтоб всё было нормально.
А ты – молодое поколение. Мы умрём, а вы останетесь. Вот и дерзайте, не повто-ряя наших ошибок.
Он пришёл домой и на основе полученных данных, вывел формулу воспроизвод-ства скота. Пришёл к преподавательнице и похвастался перед  ней. Та вновь изрекла: и зачем тебе всё это надо. А он подумал-подумал да и бросил: да вот хочу создать государ-ство умных людей. Надоело, знаете ли, жить в стране дураков. Сам потом удивился своим словам.
Однажды он решил записаться в спортшколу. Не приняли ввиду переполнения. Их было трое, таких бедолаг. Было обидно, но они вдруг захохотали, (видимо, нервное)  и бросили несколько камней в окно спортзала. Зазвенело стекло.
Мимо  проходил человек. И произнёс тот человек следующую речь.
В городе сорок тысяч детей. Из них тысяч двадцать такого возраста, когда можно принимать  в  спортшколу.  В спортшколе одновременно может заниматься человек два-дцать. В день пять таких групп, то есть сто человек. В неделю семьсот, а  если каждая группа по  два раза в неделю,  то и  вообще триста пятьдесят.  Двадцать тысяч минус три-ста пятьдесят – даже смешно  считать. Короче говоря,  если оставшиеся девятнадцать ты-сяч придут  и все швырнут  по  камню,  то  сами понимаете  что  будет. Для полноты ин-формации  загнать бы  вас на  стекольный  завод, да заставить сделать по листу стекла.   Они,  конечно,  к  нему  с вопросом:  а что же делать?  А он им:  если бы  я  знал.  Знаю  только  одно:  если бы  было больше спортивных  заведений, то пацаны меньше бы хули-ганили.  Но власти лучше построят  себе роскошные дачи,  чем  что-то полезное.
Не всё нормально в этом обществе – подумал он тогда.
В спортшколы берут, чтобы  готовить спортсменов. Спортсменов надо не так уж много,  потому и не строят  спортшкол.
Если  пацан слоняется, то его упрекают, что он не ходит в спортшколу. Таким об-разом, упрекают всех девятнадцать тысяч,  которые не могут поступить в спортшколы,  не потому что не хотят, а просто потому, что нет столько спортшкол. А что делать? Лично он нашёл железяки и стал заниматься. Конечно, за это хвалили. Но похвалы эти не трогали; ему почему-то хотелось в спортшколу. И многим хотелось. И, вообще, все должны быть под присмотром.
Организовал какой-нибудь энтузиаст ребятишек для занятий спортом где-нибудь в подвале  и трезвонят об этом, вроде он совершил подвиг. А ведь в нормальном обществе это должно быть нормой. Таковы были его убеждения. Хотя и энтузиасту тому большое спасибо. Ему ведь ещё всякие бюрократы мешали.
Много он знал ребят, которые с удовольствием занялись бы хорошим делом, а не получилось и они стали бандитами. Потому что, если кто-то вернулся из тюрьмы, то он сколачивал вокруг себя мальцов и потихоньку ковал из них себе подобное.
А горлопаны призывали к борьбе. Ненавидел он горлопанов.
Тупые говорили, что каждый выбирает путь сам. Тупые всегда это говорят. И ни-кто им не докажет, что они не правы.
Пока общество будет пребывать в этой слепоте, будет всеобщий бардак, вплоть до терроризма.
Какие ещё расчёты ему нравилось производить?
Несбыточной  мечтой его были: велосипед, кожаные сандалии и фотоаппарат.
Однажды  он и ещё несколько друзей сидели на скамейке в парке и рассуждали следующим образом.
У них нет велосипеда, кожаных сандалий и фотоаппарата, потому что у всех ро-дителей разная зарплата. Вот если бы все родители получали одинаково, то есть столько же, сколько родители того, у которого всё это было, то и у них всё это тоже было бы.
И  вновь откуда-то  взялся  случайный человек  и сказал  такие простые слова.
- Равенство  совершенно невозможно.  Причём,  не потому  что,  как  все  думают,  платят  по-разному,  а  потому  что,  - слушай  очень внимательно, -  потому что ничего, ты слышишь,  ничего нельзя  сделать  на  всех сразу  за  одну  секунду.  Выбирай  какой-нибудь  пример.
 Мимо проезжали на велосипеде.
 -  Ну  что ж, слушай  про  велосипеды.
В  стране семьдесят миллионов детей. В год выпускается  десять тысяч  велосипе-дов. Через  десять лет их будет выпущено сто тысяч.  Почему я взял десять  лет?  Да  по-тому  что   срок службы велосипеда принят десять лет.  А это значит, что  сто  тысяч это окончательная цифра. То есть в стране постоянно будет не более чем сто тысяч велосипе-дов и их будет иметь  не более, чем сто тысяч человек.   Если от семидесяти миллионов отнять  сто тысяч,  то получится количество людей, которое никогда не будет иметь вело-сипеды и  не   потому, что у них  нет денег, а потому что  нет  велосипедов. Вы сами видите,  что  эти числа:   семьдесят миллионов  и шестьдесят девять миллионов  девятьсот  тысяч почти ничем не отличаются.  То есть, видно, какой мизер будет иметь велосипеды. А мечтают  почти все.
Конечно, будут строить новые заводы, либо новые линии на существующем заво-де. Конечно, количество велосипедов будет расти, а, стало быть, будет расти количество детворы, имеющей велосипеды.  Возможно, это будет миллион, а может быть, и несколько миллионов. Но всегда их будет выпущено меньше, чем есть детворы и всегда будет существовать зловещая разность между имеющими ту или иную вещь и не имеющими. И всегда будет существовать огромное количество детворы, неудовлетворённое жизнью.
То не имеешь, другое не имеешь…    Поймут ли имущие неимущих?! Никогда!
Этот решил  поумничать и сказал, что велосипеды нужны не всем,- слепым ведь не нужны,- на что тот человек  ответил:  вот видишь, какой  ты  молодец, уже  и  мыслить начал.  Вот  и  подумай   на  досуге  об  остальных предметах:  холодильниках,  телевизо-рах,  мебели  различной,  автомобилях  и  прочей  чепухе. Да  и  о том подумай:  кому  что нужно.
И  превратился мир для него  в  сплошную  математическую  задачу.  Он  бешено  искал  статистические  данные  и  считал,  считал.  А  как он  радовался этому  открытию:  равенство невозможно.  Следовательно,  опять  имеем  ложь.  Вселенскую  ложь  о  равен-стве.  Кому  это  выгодно:  лгать  тупой  толпе, чтоб  огромное  количество  людей,  одур-маненное  глупой  идейкой  о  равенстве,  бродили по свету,  как слепые котята, а  впо-следствии   злились,  что их  обманывают. Может быть,  тогда-то, впервые,  и возникла  у него мысль  о наличии тёмных  сил  на  планете  Земля,  которые  подбрасывают  толпе  неправильные   идеи,  а  потом  злорадно потешаются,  глядя,  как толпа  кувыркается  в  собственном  дерьме,  злобно  грызя  друг  дружку. Но выводы он  делал  потом.  А пока он занимался подсчётами.
 На  тот  момент в стране выпускалось:  холодильников – пятьсот тысяч в год, те-левизоров – восемьсот тысяч,  автомобилей – пятьсот тысяч.  Нетрудно было  посчитать, что  при количестве  семей в стране семьдесят миллионов, последняя  семья получит хо-лодильник  через сто сорок лет,  телевизор – через восемьдесят четыре года  и  автомобиль – через сто сорок.  Далее надо было рассуждать о том, какие семьи получат всё это пер-выми, какие – последними. Это было тоже очень легко, взяв за основу зарплату  семей и цену автомобиля. При тех зарплатах, что были тогда, только ворьё могло иметь автомо-биль. Триста получал директор, а остальная шушера, самое большее,  двести. Инженерьё от ста двадцати до ста восьмидесяти.  Работяги  сто сорок – двести. При расходах на все нужды  (пища, одежда и жильё), самое большее, откладывать можно было сотню. То есть на автомобиль можно было накопить лет, этак,  за семь.   Но лишь директорам предпри-ятий, министерской шушере, да некоторым простягам, уехавшим на северные заработки.
В общем-то всё было нормально. Выпустили миллион автомобилей на тысяча де-вятьсот семьдесят шестой год, их имеет миллион семей. Так же и холодильники и телеви-зоры и прочее. 
Нормально, да не нормально. Хотят-то все. И вот тот факт, что хотят все, а объек-тивные причины не позволяют выпустить всё на всех и сразу, влияет, оказывается на всё: и на социальную жизнь,  и на устройство общества, и на политику, и на экономику. А, короче говоря, на разделение общества.
 
                Закон зловещей разности.

Были, конечно,  всякие  исключения,  но это были мелочи  по сравнению  с  глав-ным. А  главным было то, что он открыл  для  себя  свой закон. Он его назвал Законом зловещей  разности. Всё количество населения минус количество населения, имеющего данный предмет на текущий момент,  равно количеству  населения,  не  имеющего  этот предмет на этот момент. Не имеющих   данный предмет  на  данный  момент  он назвал  неимущими.  Это  и  были неимущие. И  неважно, что строили новые заводы по  произ-водству этих предметов – закон  всегда оставался  в  силе.
Интересным тут было лишь то, что если уж люди чего-то не имели, то они не имели всё. Ни красивой мебели, ни атомобиля, ни дачи, ни всего прочего.
Воистину, неимущие.
Им  говорили: кто на что учился.
Но ведь он-то твёрдо знал,  что если бы все вдруг выучились, и у всех людей было бы много-много этих цветных бумажек под названием деньги, всё равно: сколько предметов выпущено на данный момент в стране (да хоть и на планете), столько и будет иметь их людей, (семей).
 Ему  говорили: очень  умный, что  ли;  наверное, уж  кто-нибудь давно до  этого дошёл. Он отвечал: плевать на всех, это мой закон.  На  людей он  теперь  смотрел свысо-ка.  Он знает такое,  что эти букашки  никогда не узнают.  И  вечно будет пилить очеред-ная  жена  своего  мужа,  что  вон  у  Ваньки,  мол,   есть машина, а у тебя  нет.
Об исключениях он думал так.
В основном, автомобиль покупали высокооплачиваемые. Но вот приобрёл обык-новенный рабочий.
Разобрался. Жена этого простого рабочего работает в столовке. Ворует продукты. На продукты, а это основная статья расхода, у них идёт самая малость. Вот и весь секрет. Другой, так и, вообще, завскладом. Короче  говоря, ворьё.       
Автомобильные заводы росли, как грибы.  В тысяча девятьсот восемьдесят пер-вом году автомобилей выпускалось уже два миллиона в год.  Если  дело пойдёт далее в том же духе, то автомобилей будет страшно много. Но.
Если все автомобили выстроить в одну линию, то это будет длиннейшая линия, продвигающаяся в час по чайной ложке. Неужели ничего нельзя сделать? Прекратить вы-пускать?
Люди склонны к путешествиям. Это одна из составляющих жизни. Не должна же жизнь состоять из одной работы. Она тогда беспросветная.
  Более  того,  если у кого-то есть возможность путешествовать, а у кого-то нет, то второго охватывает отчаяние.
Итак. В спортшколы не попасть,  автомобиль не купить. Жена упрекает, дети пре-зирают. А не запить ли?
Таких людей восемьдесят процентов населения.
В тысяча девятьсот девяносто втором по дорогам страны бегало семнадцать мил-лионов автомобилей.
               
                Неравенство.

Для того,  чтобы легче было рассуждать, он придумал планету  с небольшим ко-личеством населения. В основном, хватало цифры сто. 
Предположим, имеется планета в сто человек. Изобрели они автомобиль. Налади-ли производство. Сколько времени необходимо изготавливать автомобиль. Предположим два года, так как их всего сто. Два года будет неравенство. Потому что один будет иметь, а девяносто девять не будет иметь. Десять автомобилей будет через двадцать лет. Нера-венство всё равно есть. Более того, через десять лет автомобили начинают ломаться. Это вносит свою неразбериху в неравенство.
Короче говоря, если принять, что они не ломаются, то через шестьдесят лет будет тридцать автомобилей. Тридцать человек будет иметь автомобили, а семьдесят не будет иметь. Но шестьдесят лет – это конец человеческой жизни. Таким образом, на этой плане-те семьдесят человек никогда не будет иметь автомобили.  Так и умрут с сознанием нера-венства.
Как с автомобилем, можно провести расчёты с любым предметом, с любым изде-лием.
               
               
                Стена непонимания.

Недели через две,  после того, как  человек рассказал им  про велосипеды, они в том же составе сидели  на той  же скамейке. Вновь заговорили на ту же тему.  И вновь все в один голос: если бы зарплата была у всех одинаковая, то все всё имели бы. Сердце гото-во было выскочить - такие захлестнули его эмоции. Размахивая руками, он стал рассказы-вать, сколько в стране выпускается телевизоров, холодильников и прочего, и не имеют люди этого не потому, что нет денег, а потому что нет этих предметов. Но его назвали нудным и отвернулись.
А ведь они тоже слышали рассуждения того человека.
Много раз  пытался он заговорить  с  людьми  на эту  тему, но  натыкался  на та-кую  стену  непонимания, что  плакать хотелось.
Да есть в этой  стране умные люди или нет!
Никто не хотел понимать его простейших рассуждений.  Одна женщина, правда, высказала   неплохую  мысль,  мол,  а как узнать какой по счёту будет наша семья:  по-следней  или  предпоследней?.  А, может быть,  повезёт, так и задолго до  последних  уда-стся  приобрести?.   Было  над чем  подумать.  Вернее он  ответ-то знал: надо  просто  под-считать  зарплату,   но  они  ведь  не поймут.  А  как хотелось  с  кем-нибудь  поговорить на эту ему.  С  кем?
Однажды он явился свидетелем того,  как  жена  упрекала мужа  в  том, что  они  не имеют  квартиру.
- Взгляните  на  город  как бы  с высоты. Вы увидите  застывшую каменную сис-тему: различные здания, чёткие ряды улочек, жилые дома.  Этих  домов  строго  конкрет-ное  количество. В этих   домах  строго  конкретное  количество  квартир. Их  пятьдесят тысяч. Семей  сто пятьдесят тысяч. Сто  тысяч семей живёт  чёрт-те-где.  И каждая жена из этих ста тысяч семей упрекает своего бедолагу - мужа  в том, что они  не имеют квар-тиру.  А  теперь предположим,  что вы бы получили квартиру. Но  ведь  количество не  имеющих квартиру осталось бы тем же.  И  столько  же жён упрекало бы своих мужей в том, что они не имеют квартиру.
Едва  успел он перевести дыхание от столь длинной сентенции, как  обрушился на него весь  её  женский гнев. Ему говорили и чтоб он пошёл в одно место, и что он философ хренов, и много ещё всякого такого. Конечно, он  переживал: может  быть, не надо обижать  людей, пусть себе живут спокойно,   как и жили.  Но  с кем тогда  разговаривать?  Ведь  хочется же.  А  задачки тем  временем  лезли и лезли в голову.
Смотрит он как-то фильм.  А там жена упрекает мужа, что вот, мол, Ванька давно уж директор  завода,  а  ты, тетёха, всё в замах ходишь.
А этот сидит и считает.
В стране двадцать  две тысячи предприятий.  Двадцать две тысячи директоров,  двадцать две тысячи замов,  двадцать две тысячи дур упрекают  своих таких же мужей  в том, что они не директора. Но. Если бы эти стали директорами, то те дуры упрекали бы своих дураков, что они не директора. Тьфу.  Да что за страна  дураков.  Вернее,  даже пла-нета  дураков. Ведь  на всей планете так думают. И подумал он. Как-то странно устроена жизнь на  этой  планете. Сделано всё возможное, чтоб люди грызлись друг с другом.  Странно. И так ему захотелось, чтоб где-нибудь существовала хоть малюсенькая страна,  которую населяли бы  одни умные люди. Если  на его лице светилась  сладкая улыбка, это значит, он мечтал об  этой стране. И чем больше он мечтал, тем  больше убеждался: такой страны не только нигде нет, но и не может быть.  Почему?  Ответ таков.
  Люди и так все умные. Но на Земле есть какие-то тёмные силы, которые просто  стремятся разделить людей, сделать так, чтоб люди грызлись друг с другом. И у них это   отлично получается.
Как и в маленьких коллективах,  во всей стране точно так же одни затюкивают других, возносят друг друга, ненавидят кого-то, одни становятся богатыми, другие их превозносят, а  на самом деле люди рождаются равными, а затем их разделяют объектив-ные законы экономики и один из них - его закон зловещей разности.
Однажды один парнишка   спросил учительницу: что надо сделать, чтобы купить автомобиль. Не мудрствуя лукаво,  та ответила: становись генералом или секретарём об-кома, - они зарабатывают много, - и будешь иметь автомобиль.
Аж, закипело всё внутри.
В классе сейчас пятнадцать пацанов. Каждый хотел бы задать этот вопрос. В школе таких пацанов, ну пусть, человек сто. Во всей стране, ну скажем,   миллион. У каж-дого на устах застыл такой вопрос. Каждый может это спросить. И каждому дурачку эта туповатая женщина под названием педагог ответит так же.
В стране восемьдесят областей.  Восемьдесят секретарей обкома всего надо. При-чём эта братия любит сидеть в своём тёплом кресле лет, этак,  двадцать. То есть за обыч-ную человеческую жизнь сменится  всего-то два секретаришки. Ну пусть не двадцать, а десять лет. Триста двадцать секретаришек нужно в стране. Генералов  немного поболе.  Ну, пусть,  штук тысяча. Ну, две. А куда остальным-то пацанам  подаваться. «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом».  Какая сволочь придумала эту поговорку?  Простая сволочь. Из тёмных сволочных сил.
Так и подмывало его затеять дискуссию на эту  тему. Но он вспомнил, как  реаги-ровали люди на его  высказывания, и энтузиазм его угас. Он окинул взором класс. И вдруг возненавидел это стадо тупиц, которое, конечно же, ничего не поймёт. Он наперёд знал исход этой дискуссии. Его будет трясти от нервной лихорадки, а толпа будет  посмеиваться. 
Он закрыл глаза и увидел такую картину.
Он будет уже взрослый. А другой парень, такой же любознательный, как он, за-даст ему этот вопрос. А класс такой светлый и уютный. По стенкам ручейки струятся (увидел через окно в одном из ресторанов). И он отвечает детворе так, как он это пред-ставляет. И те, как ни странно, его понимают.
Где ж найти страну  с умными людьми?
               
                Страна  умных.

Итак, он мечтал о стране умных. Но не только мечтал, а и пытался трезво  рассу-ждать: а  что если бы на планете все люди были одинаково умные.  Рассуждений не полу-чалось.   Ведь  сейчас как: дураки в рабочие,  умные в интеллигенцию.  А тут бац,  и все умные. Все хотят в интеллигенты: в инженеры, в писатели, в художники, в юристы.  Но, как и прежде, нужны  и  токари, потому что есть токарные станки,  и  слесари-сантехники, поскольку надо обслуживать жилой фонд,  и шофёры, потому что есть автомобили, и сельхозработники, поскольку вся эта братия  хочет кушать. Инженеров будет столько, сколько могут выпустить ВУЗы  Художников?  Да много ли их надо?  Артистов?  Кто-то ж должен на них смотреть. Да и, вообще,  всей этой шелупени  надо горстку. А вот городов,  автомобилей,  мостов, железных дорог надо ох как много. Стало быть, рабочих людей надо несметное количество. Как бы они там разделились, в этой стране умных?
 Очень ему эту тему хотелось с кем-нибудь   обсудить.  Но, увы. 
Так как обсудить было не с кем, он остановился  на одном варианте, так сказать,  черновом.   
Никакой интеллигенции там бы не было,  а просто все рабочие были бы в то же время и интеллигентами. И так ему стало тепло на душе от этой мысли, что он больше не сомневался: он рождён именно для такой страны. Но где её взять: никто для него такую страну не создал.


                Страна дураков.               

Страна дураков. Каждый произнёс эту гнилую фразу. Каждый - это, значит, все. Но произнося фразу «страна дураков» человек себя не относит к дуракам. Он,  как бы оценивает страну с высоты своего ума.  И  раз все исключили себя из этой категории, то никого и не осталось. Они называют страной дураков пустое место. Пустое пространство без людей. Вывод: да, страна дураков. Но дураки-то все. Так признайте это, ребята. А то каждый: а что я сделаю. Ну, так живи смирно, не ропщи, раз ничего не можешь сделать. А то ты хороший, а все дураки и делают дурацкие дела. 
 Живи в стаде обезьян, признай, что животное начало победило человеческое на-чало, да и всё.
Страна дураков – это значит все дураки. Это значит, что и генеральные секретари КПСС, и те, которые называют себя президентами.  И пусть челядь угодливо распинается, что они  умные.  В стране дураков все дураки.

                Депрессия.

Зачем ему надо всё это? Зачем эти идиотские расчёты, нудные приставания к лю-дям, самоуверенные заявления? Кроме противного состояния где-то в области солнечного сплетения, да нехорошей боли в сердце, ничего эти беседы не приносили. Может быть, прекратить бессмысленные раздумья да стать как все?
Но именно во время  депрессии приходило  обострённое желание задумываться о смысле жизни.
Зачем он рождён на белый свет?
Быть рабочим? Но рабочих ненавидят все.
Быть интеллигентом?
Но интеллигентов ненавидел он. Лживы, подлы, чванливы, надменны.
Однажды его спросили, кем он хочет быть. Он сказал: лётчиком.  А сам подумал: а если бы он родился в каком-нибудь восемнадцатом веке, когда лётчиков не было и в по-мине.
Так для чего же рождается человек?
Он рождён, чтоб просто быть человеком.
Но просто человеки никому не нужны.
               
                --------------

Почему,  нет-нет, да появляются люди, которые задумываются о простом народе. О том, как он живёт. А основная масса учёных, это просто продажные люди. Кто их кор-мит, под ту дудку они и  поют.
 Дармоеды, да ещё и уверены, что они правы, что им надо много платить. Что они должны в роскоши купаться.
Почему народ восстаёт? Почему недоволен?
Почему появляются люди, которые вдруг ни с того, ни с сего, начинают думать о народе.
Томас Мор,  Томмазо Кампанелла. Пишут о городах справедливости. Ищут,  ста-ло быть, людишки справедливость. Да, можно сказать, и болеют о людишках.
Почему лишь у некоторых возникает потребность разобраться в жизни, разо-браться в справедливости. Ведь основная-то масса купается себе в роскоши и ни о чём не думает.
Может быть, тому виной какие-то болезни? Болезни мучают, человеку нехорошо и он думает, чёрт знает, что.
Но зачем думать о ком-то там, что там у них  внутри происходит, почему они вдруг начинают думать о народе, о справедливости, почему дурная толпа его не понимает.
Не лучше ли разобраться в себе. Почему ненавидит богатеев, почему ненавидит интеллигенцию?  Почему хочет всем детям счастья? Зачем? Может быть, в силу какого-нибудь психического отклонения.
А всё очень просто.
Он думает не так, как все.
Первое.
Он  был уверен, что несчастливое детство детей  зависит не от родителей, а толь-ко от государства. У него, у самого было бедное, несчастливое детство, и он много раз подумал на эту тему: в чём его вина? Ну пусть виноваты родители. Дальше-то что? Кому-то легче от этого?
Второе. 
Все считают, что  общество разделено согласно божьему промыслу: всем руково-дит бог. Раздаёт способности, раздаёт таланты. Оставляет бесталанными тоже господь.
Он считает, что общество - матрица и люди распределяются по плоскости страны согласно ниш в этой матрице.  Всё  согласно расчётов: столько-то рабочих, столько-то инженеров, столько-то остальной интеллигенции.   
А уже потом место в обществе накладывает на человека свой отпечаток. Оказывает своё влияние: рабочие пьют и деградируют, интеллигенты выпендриваются.
Третье.
Все говорят, что деньги вносят порядок, он говорит, что деньги вносят беспоря-док.
Никто, никогда не определит меру труда. Никто, никогда не определит мифиче-ские издержки организма на изготовление того или иного товара.
Деньги всегда будут мерой наглости и скотства, ибо ничего нельзя изготовить на всех сразу, но лишь на часть людей. И первая изготовленная  часть  товара будет расхва-тана наглецами и скотами. В эту группу запустят несколько придурков, чтобы остальные придурки ничего не поняли. Тут-то и начинается беспорядок.
Каждая Манька из тех, кому не досталось, будет упрекать своего Ваньку, что он слабак, что он чмо. А Петька молодец, потому что приобрёл данную вещь.
Беспорядок  всеобщ.
Деньги есть только инструмент распределения. Так как ничего нельзя изготовить на всех сразу, то справедливого распределения не существует в природе. Есть только не-справедливое. Стало быть, деньги есть инструмент несправедливого распределения, или несправедливости.
Четвёртое.
Все говорят: пьют, поэтому бедные, он говорил: бедные, поэтому пьют.
Пятое.
Сила воспитания.
Когда интеллигенты смеются над простыми людьми, что они не умеют правильно держать вилку, ему всё ясно. А особенно интеллигенты любят рисоваться своим красивым слогом.
Так что ж ему ясно.
Ему ясно, что интеллигентов не просто надо ненавидеть, но иногда и в лагеря са-жать, потому что мразь.
Откуда у простолюдина возьмутся хорошие манеры. Если бы тебя, ублюдка,  ро-дили на помойке, за всю жизнь ты бы не услышал доброго слова,   а  кушать приходилось бы объедками с помойки,  где, даже если бы вилка валялась где-то рядом, кушать вилкой бессмысленно, посмотрели бы на твои манеры и на твоё умение говорить.
Вот отсюда и пристрастие к генам.
С чего мы окажемся на помойке. У нас такая гениалогия.
Вывод.
Периодически их надо опускать. То есть: лагеря, тюрьмы, просто работать застав-лять.
Приближать к народу.                ---------------               
 
Он всегда был со всеми  не согласен. Всё, что говорили, вызывало в нём протест. В детстве это переносилось легко, но в процессе взросления, всё более изматывало. Он всё более отдалялся от общества.
А не согласен он был по следующим вопросам.
Не понравилось ему однажды, как сказали «невоспитанный».  Сказали, как бы обвиняя. Но ведь даже дураку должно быть ясно, что невоспитанный – это значит его не воспитали. А в чём он тогда виноват. Но люди его не понимали.
Не понравилось, как люди рассуждали о спорте. 
Каждый может  накачать фигуру. Нет спортзала – качайся на улице, нет гантелей – находи железяки, камни, что угодно. Кто не хочет – ищет причины, кто хочет – ищет возможности. Знал,  что это не так, но спорить не хотелось - настолько в обществе были сильны штампы. Когда сам накачался именно таким методом, спорить совсем стало не-возможно.  Говорили: сам-то накачался. Но знал он, что огромное количество мальчишек  нуждается во внимании, нуждается в тёплом слове, в положительном примере и даже в насилии. Насильно заставить заниматься – и через некоторое время он уже не может без занятий. Ну и пусть говорят, что спорт – наркотик.  Да, он сам испытал зависимость. Да, даже ломка бывает: срочно надо заняться. Но  пусть тот бросит камнем,  кто докажет, что спорт – плохой наркотик. А пацан, даже если его насильно заставили заниматься, будет только благодарен. 
Не нравилось, когда говорили об обязанностях. Обязан то, обязан это. Откуда приплывают эти обязанности.
 Само рождение есть насилие. Кто спросил меня,  хочу я или нет на этот свет. Два дурачка поимели удовольствие, выплеснули наружу и началось: ты должен, ты обязан.
Право на труд. Даже смешно звучит. Да,  нужно мне ваше право. Вместе с трудом.
Говорили: хочешь есть, работай.
Всё это было неправильно 
Сама жизнь  - есть право на пищу, одежду и жильё. Ну, родился я. Ну,  не кормите вы меня. Что вы кому докажете.  Умер бы, да и всё. А некоторые мамы заявляют: лучше б я сделала аборт. Ну и сделала бы. А то она одолжение мне сделала, что не сделала аборт. Если б ты, дура сделала аборт, то я бы даже и не знал, что ты дура. И что мир - такой бардак. Вот и всё.
Пища, одежда и жильё. Эти три кита  необходимы для того, чтобы я жил. И я сам пойму, что они нужны мне. Ибо это есть сама жизнь. 
Но мне в самом начале никто не объясняет,  что это за категории. Все наоборот заявляют, что они не главные, а главное это духовные ценности. Почему враньё в общест-ве. Почему люди  старательно верят вранью и потом сами,  как попки твердят это враньё.
Из этих рассуждений следовало, что если производить пищу, одежду и жильё са-мому,  то он никому ничего не должен и не перед кем ни в чём не обязан.
Но умники болтали что-то о государстве и об обязанностях перед государством.
Придумали какое-то месиво из людей, выдумали, что кто-то должен ими управ-лять,  выбрали какого-то дурачка,  затем начали доказывать, что он самый умный, а про некоторых, что он, вообще, богом поставленный и назвали всё это государством.  Какой-то ненужный спектакль. 
Обязан защищать страну.  Да я ненавижу эту страну. Обязан защищать людей. Да я ненавижу этих людей. Обязан защищать правителя. Да, я ненавижу этого правителя.
Но нет же, обязан, обязан, обязан, и всё тут.


                Права и обязанности.

На одном из уроков   разбиралась тема: права и обязанности. Право на труд и обязанность трудиться. Урок протекал в обычном порядке: кто-то думал о своём, глазея в окно, кто-то болтал, кое-кто слушал преподавателя. Он  такие темы любил, поэтому был среди слушающих.
Вдруг один парнишка произнёс:  вот право на труд у меня есть, а право не трудиться есть или нет?  Все зашикали на него, а у учительницы округлились глаза.
Успокоившись,  учительница разъяснила, что трудиться – почётная обязанность каждого советского гражданина. Парнишка ей: так если это обязанность, то зачем мне право на труд? Учительница завела нудную песню о капитализме, в котором нет даже этого права, а он сидел и злился, что не он задал этот вопрос. Вопрос ему страшно понравился.
Позднее он часто вспоминал тот урок и разговор с парнем после урока.
Понятно, что все эти разговоры о правах и обязанностях – сплошная болтовня. Нужда – вот что толкает людей идти трудиться. Нужда в деньгах. Всем нужны деньги. И не деньги даже, а хлеб, мясо, то есть пища, все обязаны заплатить за квартиру, то есть за жильё, и всем надо рубахи, ботинки, то есть одежду. (Обувь они договорились отнести к одежде, потому что решили рассматривать три философские категории: пищу, одежду и жильё).
Итак, трудятся люди не потому, что есть какие-то там права и обязанности, а потому что есть семья, которую надо кормить. Но где лучше трудиться? Лучше всего придуриваться артистом, художником, поэтом, композитором – хоть кем, лишь бы не махать десятикилограммовой кувалдой. Но для этого нужен талант. Где его взять?  Говорят, вроде бог распределяет таланты.     Ничего себе. Этому дам, этому дам, а этому не дам – рожей не вышел. Остановились на том, что бог – это что-то нехорошее и плевать на него. Но что делать?
В учителя, в медики податься – там одно бабьё да евреи  -  как-то стыдно.
В обком, райком хорошо – снабжение хорошее, дачи, автомобиль, бабьё любит.
Трудно попасть.
Короче  говоря, он выдал ему свои соображения о нишах, сказал, что каждый человек, рождаясь, уже обречён быть тем, какая ниша ему приготовлена, а люди, как придурки мечутся, и думают, что этот достиг, потому что умный, а ты влачи свой крест, потому что дурак. Парнишка скис.
И тогда он тому парнишке рассказал о стране справедливости.               
Конечно же, не нравилось, когда интеллигенция твердила, что она из особого теста, что у них белая кость,  что у них голубая кровь. Ему просто хотелось сбежать в какую-то страну, где интеллигенция умнее. Откуда ему было тогда знать, что эта напыщенность, надменность появляется у всех, кто не рабочий. Выкарабкался из рабочих – всё: и надменность, и напыщенность. Короче говоря, в любой стране, интеллигенция такая же  напыщенная, да надменная.

                Мечты о стране справедливости.

.Ещё в далёком детстве он возмечтал о стране справедливости. Когда однажды ребята,  наклонив два дерева, привязали кошку и разорвали на части, он  ушёл на берег реки и долго мечтал о своей стране. Он, конечно, пытался противодействовать, но был настолько мал,  что его просто оттолкнули и тут же забыли о нём.
Возможно, в этот же день родилось понимание бессилия одного человека во мно-гих жизненных ситуациях. В той толпе не было ни одного, который  бы его поддержал. Все жадно ждали зрелища. Поэтому в тот день мечты его носили конкретный характер.
В стране, которую он выдумал,  все люди занимаются только хорошими делами, детвора делает что угодно, только не разрывает кошек на части. А что, собственно, делает детвора? Он призадумался. И решение пришло почти мгновенно.
Когда он видел красивые спортивные фигуры, и, когда узнал, что эта красота достигается тренировками, он воспылал желанием заниматься спортом. Только бы  вырасти. Да и, вообще, огромное количество ребятни, увидев картинки с атлетическими фигурами, загоралось заниматься атлетизмом.
Итак, в его стране все занимались спортом, и ни у кого не возникало желания…  совершать нехорошие поступки. Он заулыбался и пошёл. И шаг постепенно замедлялся, а улыбка сходила  с лица. Куда  он, собственно, идёт?  Он идёт в страну негодяев.
В этой стране пьяный сосед гонял всю свою семью, в том числе дочку, которая ему очень нравилась.
В этой стране, верзила, вернувшийся из тюрьмы, заставлял собирать ему бычки и делать папиросы. Этот отказался, так получил по морде, да ещё и возненавидели все.
В этой стране воевали двор на двор, и иногда эта война носила такой жестокий характер, что он…  В общем, однажды он сел в поезд и поехал искать страну справедли-вости и добрых людей.
В этой стране, куда его, конечно, вернули после недолгого путешествия, все врали о каком-то равенстве, а было вопиющее неравенство.
В этой стране болтали, что нет бедных и богатых, он же видел прямо противопо-ложную картину.
Если на его лице светилась улыбка, значит, он в мечтах бродил по своей стране. Если же отпечаталась грусть, стало быть, его в очередной раз ткнули, как котёнка в дерь-мо, в «прекрасную»  реальность существующей страны. Больше он бывал грустен.   
Страна подлецов, негодяев, мерзавцев, подонков и прочей сволочи.
Не хотелось бы ему так думать, да приходилось.
Однажды парнишка позвал его в подвал  интерната, куда его ухитрялись перио-дически сдавать при живых родителях - просто родителям он был не нужен -  подвёл  к полуприкрытым дверям и произнёс: «У,  гниды паршивые».
Этот ничего не понял, пока парень не объяснил: «Продукты наши делят».
Ушёл он тогда на задворки,- там росли какие-никакие деревья, да протекал ма-ленький ручеёк, - сел с грустным лицом на бережок, и погрузился в мечты о своей спра-ведливой стране.   

                Страна мерзавцев, негодяев, подонков и подлецов.

А о существующей стране лишь подумал: неужели все негодяи?
Среди делящих продукты была  одна учительница, которая ему страшно нрави-лась и с которой он делился иногда своими горестями. Так не хотелось верить, что она с ними.
Когда говорили о равенстве,  да о том, что нет бедных  и богатых, хотелось взять этих горлопанов за ручку и повести их в суровую действительность.
А действительность была такова.
В одном конце города располагалась рабочая слобода. Название осталось ещё с дореволюционных времён. Это бараки самого низкого уровня. Длинные, покосившиеся строения безо всяких удобств. Являли они собой уж очень унылый вид. Процветало там всё, что есть отрицательного на Земле. Самое запоминающееся – это ежедневные пьянки с обязательными драками и ранний секс. Восьмилетние уже вовсю обсуждали свои сексу-альные похождения, делились впечатлениями.
Жили там рабочие всех заводов, а также все низы всех учреждений, как то: нянеч-ки медучреждений, дворники, уборщицы. Рабочие, правда, постепенно переселялись в жильё, построенное предприятиями. А остальным была уготована долгая беспросветная жизнь в этом, забытом богом и властями, гнилом болоте.
В другом конце города богатый частный сектор. Жили там: начальник милиции, прокурор, начальник отдела рабочего снабжения (ОРСа), директор мясокомбината, дирек-тор завода, директор строительного треста,  обкомовские, горкомовские и прочие в том же духе.
Почему у этих была возможность построить дом, а у рабочих не было. Зарплата не намного была больше. Позже разобрался.          
Администрация завода выписывала себе огромные премии: за внедрение новой техники, за выполнение плана и так далее. Директору - львиная доля.
Строительное начальство, умело манипулируя ЕНИРами (единые нормы и рас-ценки), стригло немалые тысячи.   
У фемиды, вообще такса. Скостит несколько лет сыночку лица кавказской нацио-нальности - сразу автомобиль.
Директор мясокомбината работал в паре с директором ОРСа. Получали мзду за дефицит, а также прокручивали махинации через магазины. Самые наглые добавляли бу-магу в колбасу.
В общем, все воровали.
Обкомовские – самые честные. Они просто покупали продукты в своих обкомах по мизерным ценам. Так было всё устроено, что в обкомах продавалось всё очень дёшево. Воровство по-обкомовски. «Своя рука – владыка».               
Трудно жить, когда всё знаешь и всё понимаешь. Разговариваешь с человеком – вроде бы обыкновенный человек, а  на самом деле негодяй и подонок. Потому что все - негодяи и подонки.               

                ------

Итак, о стране, в которой жил, сложилось твёрдое, чёткое мнение.
Страна негодяев,  мерзавцев,  подлецов,  подонков. 
И со временем стало его всё раздражать.
Раздражали бедные убогостью домишек,  убогостью мыслей, убогостью чувств.
Раздражали богатые своей культурой, пышностью строений, какой-то кислой ин-теллигентностью.
Раздражал голод.
О голоде он рассуждал много и упорно.
Кто виноват в его голоде: родители или общество?
А между тем надоела вся эта романтика штанов, разодранных псами, охраняю-щими яблоневые сады, соли в ягодицах, пущенной ушлым хозяином персикового сада, машущих кулаками соседей, поскольку полакомился их помидорами.
Когда приходил к богатым, тошнило от борщей, да от бифштексов, лоснящихся жиром. Почти терял сознание.
У бедных тошнило от грязи, водки и матов.
Изредка попадалась бедность, опрятная и какая-то милая. Добрые, мягкие, отзыв-чивые существа надолго оставляли в душе радостно-приподнятое настроение, примерно, такое же, как земля весной, душистая и мягкая, когда вскапывал огород под посадку кар-тофеля. 
Что такое голод? Какие чувства он рождал?
Прошло много лет с детской поры голодания. Может быть, пора забыть, что она была, эта пора? Остались, правда, болезни. Кто докажет, что они не последствия той по-ры? 
Но нет! Это всё не то. Главное, осталась ненависть к богатым. И понимание всех процессов на Земле. Даже сейчас хочется крикнуть людям. Люди!  Как вы не понимаете простых вещей: всё от голода!  И если даже голод вдруг прерывается и человек живёт нормальной жизнью, всё равно информация о голоде уже записана в памяти, всё плохое, что связано с голодом, нет-нет,  да  и беспокоит душу.
Бандитизм! Можно эту тему склонять и так, и этак. А он всегда докажет, что пер-вопричина - голод. Вопрос лишь в том: почему сам не стал бандитом? Ответ таков: жаль, что не стал. Труслив. Боялся тюрьмы, боялся суда:   люди же вокруг. А если взвесить не-нависть к богатеям  да к обществу, то хватило бы на очень большую месть.
Корни терроризма тоже в голоде. И неважно, когда он, этот голод был. Пусть да-же в далёком детстве. В конце концов, от голода и недоразвитость мозговая бывает. А не-доразвитый – готовый террорист.
Таким образом, общество сначала взращивает террористов, а потом успешно бо-рется с ними. Да и успешно ли?
Ни одно дитё не понимает, почему оно голодает. Да и не старается понять. Только обозлённость у него постоянная да и всё.
Ни одному человеку никто не втолкует, почему он голодает, а вон тот сытый, аж лоснится от жира.
И так далее, и тому подобное.
Всё это было в советские времена, когда говорили, что нет ни бедных, ни бога-тых.  До чего подлое враньё!
Каковы  общие выводы о той  поре  и о бедных и богатых.
Бедные районы – средоточие грязи, как физической, так и моральной.
Бедные районы не интересны властям.
Бедные районы - торжество злой энергии. Там все злые на богатых, на власти, на всё. Таким образом, вырастет целая армия злых людей. Неужели с этим ничего нельзя сделать? Будто кто-то заинтересован в том, чтобы одна часть общества была обозлена на другую.
Кстати, об обществе.
Было ясно видно,  что общество пытается отгородиться от голодных, мол, сами виноваты. Но он каким-то внутренним чутьём понимал, что общество на то и общество, чтоб не было голодных и обездоленных. Когда люди в допотопные времена слонялись по планете, предоставленые сами себе – убил дубиной животное - поел, не убил – сдох с го-лоду, - тогда понятное дело, но ведь потому и начали объединяться. Чтоб помогать друг другу.
Итак, объединялись, чтоб помогать друг другу, а объединились, чтобы одни рабо-тали на других? 
Хотелось всем  доказывать, что в обществе всё неправильно, но пока он к этому  не был готов. 

                Грёзы о справедливом обществе .
      
Когда у его дружка убило на учениях отца,  и он собственными глазами, увидел, как их мама,  добрая, милая женщина, оставшись одна, из последних сил тянется, чтобы поднять  троих детей, он подумал: вот бы создать  хотя бы маленький островок справед-ливости, чтоб таким вот милым, добрым русским людям жилось там уютно и тепло. Каж-дый день эта женщина сетовала, что то там, то там  ей чинят рогатки всякие бюрократы. Как  он возненавидел эту страну бюрократов.
И думал он:  а  как бы всё это выглядело в справедливом обществе?
А вскоре другой  случай. Одному человеку оторвало руку на производстве. И на-чались его мытарства. Он обивал пороги их крысиных нор и к вечеру его уже трясло мел-кой дрожью. Бюрократы пытались доказать, что он был пьяный. Тогда ему можно было бы платить меньше. Соседи говорили всякое. А одна сердобольная старушка  изрекла: де-тишки-то причём.  И он сразу кинулся рассуждать
 А ведь правда, дети-то ни причём. А как в его справедливом обществе решили бы этот вопрос? И подумал он тогда, что дети совершенно не должны зависеть от бедности родителей, от смерти родителей, от наличия в стране разного рода бюрократов и так далее.
 Жизнь тем временем подбрасывала и подбрасывала  примеры  несправедливости. Однажды  возникла такая ситуация, что понадобился кандидат в Артек: пионерский лагерь  с  особыми условиями,  очень уж хорошими. Всё позволяло ему стать кандидатом:  и  то, что он отличник, и то, что он дисциплинированный, и  даже то, что он из небогатой семьи. 
Устроили  конкурс: кто  соберёт   больше  металлолома.  Все взялись ему помо-гать:  детвора почему-то  очень доброжелательно отнеслась к тому, что он лучший  канди-дат.  Но путём манипуляций с металлоломом сделали так, что поехал  сынок одной грым-зы из  районо. Рады были только председатель совета отряда, звеньевые и прочая шелу-пень, которая ненавидела его за то, что он был отличником. Сынок этой бюрократки был старостой. Все остальные возмущались,  а пионервожатая сказала: «Мужайся. Придёт время – справедливость восторжествует».  Справедливость, конечно же,  никогда не вос-торжествовала,  но  зато он понял одну истину.
Он всегда думал, что вот,  мол,  в  школе много всякой несправедливости, а  у  взрослых всё по-другому, там-то  все более умные. Но потом немного поразмыслил и по-нял свою ошибку. 
Все эти  подлые детишки  станут  такими же подлыми людишками и всё останется  в таком же раскладе:  будем иметь общество подлецов, негодяев, мерзавцев и всего прочего в том же духе.         
Так  и  оказалось:  все эти старосты, звеньевые, председатели, секретари – стали  секретарями, председателями и прочей бюрократической сволочью, но только взрослой.
 А  тогда, после тех тяжёлых дум он окончательно понял, что он рождён не для этого общества.  И с новой  силой возмечтал о маленьком островке справедливости, кото-рый надо создавать самим.
               
                Пьют потому и бедные. 

Пьют, потому и бедные. Аж трясло всего, когда слышал эту фразу. Знал, что это не так, но доказать свою правоту не мог. Долго не мог.  Но ответ искал. И этот поиск был страшно полезен. Он переворачивал горы информации и это было нужно и от этого было хорошо.
Однажды, уже в юности, прочитал: «Пьянство есть следствие бедности, но не его причина»(Либих).
Это что ж получается, какой-то Либих понимает, а собственная интеллигенция, как попки твердят: спились, страну растащили, быдло. Он и невзлюбил-то интеллигенцию именно за эту ненависть к собственному народу.  Даже  за короткий период взросления до юношеского возраста он наслушался несметное количество отрицательных высказываний о собственном народе из уст интеллигенции. А уж в дальнейшем  этого было не счесть.
 
                Разговор с учёным

Он очень обрадовался, когда однажды один из встреченных, то ли в самолёте, то ли в поезде, то ли в ресторане, представился учёным.
Ну, всё. Этот поймёт и закон зловещей разности, всякие его математические уп-ражнения, да и, вообще интересно с учёным обсудить некоторые вопросы.
Первое же высказывание учёного повергло его в уныние.
Когда он заговорил о том, что люди не равны не потому, что получают разные зарплаты, а потому, что ничего нельзя выпустить на всех сразу, учёный спокойно ответил: рабочим и не надо автомобилей, красивой мебели,  кожаных пальто.   Это учёным и прочим интеллигентам нужно всё это, потому что они ездят на симпозиумы,  ходят в театры,  друг к другу в гости, могут даже поехать за границу и так далее. Кожаное пальто нужно для элегантности.  А для чего оно рабочему?
Этот решил продолжить беседу в том же духе и начал подсчитывать,  сколько людей посетит театр за день, за месяц, за год  и,  вообще, за человеческую жизнь. Расчёты показали: максимум, десять процентов.
Учёный сказал: рабочим не обязательно ходить в театр – всё равно ничего не поймут.  Да и, вообще, огромному количеству народа в театрах делать нечего. От них на-до лишь одно: чтоб меньше пили.
Так, может быть, и пьют из-за того, что их не приобщают к культуре?
Учёный обозвал его наивным и всем своим видом показал, что разговор ему такой не интересен. 
 
                Интеллигенция.
 
Что ж такое интеллигенция.
Интеллигенция происходит от слова интеллект, что в переводе - ум. Инженеры, учёные - эти более-менее умные люди. Но артисты, балерины да балероны разные…
В школе случались разные откровенные разговоры. Было смешно слышать, как многие рвались в интеллигенцию.  «Ну, не дояркой же работать» - говорила одна, желаю-щая после школы поступить в педагогический ВУЗ.
Не он, а другие говорили: «Ну, держись, педагогика!».
Один решил поступать в духовную семинарию: «Ну, не к станку же». 
Не он, а другие говорили: « Да! Такому чмырю только и место за клиросом».
Кто же отзывался о народе в отрицательных тонах.
«Если бы Гитлер победил, наша страна стала бы более интеллигентной, а то во-круг одно быдло».  Где услышал отпрыск начальника милиции и служительницы горсовета, с которым он учился в одном классе, эти слова.  Конечно, от своих прекрасных родителей.
Когда учился в институте, послали  на уборочную. Возникла любовь с преподава-тельницей. Однажды та вдруг разоткровенничалась.
Мир изначально разделён на элиту и быдло.  Быдло для того, чтобы кормить эли-ту. Революция  поставила мир с ног на голову. Но всё возвратится на круги своя, мир зай-мёт естественное положение.
Она  была преподаватель научного коммунизма. 
Когда уже начал трудовую деятельность в проектно-конструкторском бюро, по-ехал в командировку в далёкий леспромхоз  возле самых гор.
Трудно передать что это были за люди. Все, как один, все будто плоды  одного дерева.  Добротой, даже вырезанные из дерева, узоры на коньках крыш и на воротах, све-тились. Поехал за мёдом в дальнюю деревеньку, так от деда с бабкой даже уходить не хо-телось. Шофёр, который оставил его у деда с бабкой, и поехал дальше, чтоб на обратной дороге захватить, сигналил, сигналил, да и зашёл, не дождавшись. «Ну, ты чего?». А как увидел, какая улыбка на его лице, так и остался, и ещё часа два они, как детишки в колы-бели, слушали благостную песнь двух прелестных старичков.
Так и улыбался он до самой посадки в самолёт, в котором оказался после того, как начальник отдела, куда он вернулся по окончании командировки, вручил ему новое командировочное удостоверение со словами: «Поедешь в стольный град повышать свою квалификацию».
Недолго светилась его улыбка. Рядом уселся министерский хлюст, и, пригубив коньячку со словами: «Пьяные меньше погибают», - завёл следующую беседу.
- Представляешь, в стране семьдесят пять процентов неполноценного населения. Необходимо чистить и чистить. А вот как? Не дали Гитлеру почистить страну, пусть те-перь хлебают это дерьмо. Быдло вонючее.
Ему уже давно не надо было смотреть в словарь, чтобы узнать что обозначает слово «быдло».
Скотина, покорно и безропотно исполняющая тяжёлую работу.
Так за что же не любят они народ. За то, что он исполняет тяжёлую работу, или за то, что он покорный и безропотный.
Мог ли он чётко объяснить, почему он так болезненно реагировал, когда кто-нибудь плохо отзывался о народе? Конечно.
Когда кто-нибудь плохо отзывался о народе, у него болью сжималось сердце, будто это о нём сейчас говорят плохо. Вот и всё.
Всё больше любил народ, всё больше ненавидел интеллигенцию.
Хотя и на народ была обида. И именно за то, что он покорный и безропотный. За то, что позволил сделать себя быдлом.

                -------

Если предвзято изучить историю, то можно сделать предвзятые выводы. Он  сде-лал такой вывод.
Интеллигенция испокон веков хочет доказать свою исключительность, народ же доказывает, что он не быдло.
Рабы постоянно восставали. Это,  конечно, можно сравнить с тем, как огрызаются животные, но рабы убегали,  устраивали свои республики и там,  после того, как выстраивалась иерархическая пирамида, из тех,  кто был рабами, образовывалась  аристократия. Вновь царь, либо что-то другое из этого списка, вновь всякие мыслители, учёные, артисты, художники и прочее. То есть, когда они были рабами, в них всё это дремало, а вырвались и вот те, здрасте.
В Америке негры были опущены ниже травы. Их селили на окраины, не пускали в автобусы, не пускали в школы, отстреливали, в конце концов.
Разрабатывали теории о том, что они животные. Не волосы, а шерсть, соотноше-ние конечностей  ближе к животным,  нежели  к людским и так далее.
Постепенно,  негры стали ездить в автобусах с белыми, сначала на задней пло-щадке, затем как обычные люди, дети стали учиться в одних школах, негры стали участ-вовать в правительстве, появились учёные негры, высокопоставленные негры и прочее.
Но интеллигенция упрямо хочет доказать свою исключительность.
Россия. Отпрыски всякого дворянского отрепья,  ходят  по инстанциям, доказывая свою дворянскую принадлежность. То там, то сям слышен ропот о хаме, победившем в революцию, и о бедненькой, страдающей интеллигенции.

                ---------

Дерьмо в прямой кишке у всех одинаковое, моча в мочевом пузыре у всех одина-ковая, а мозги? Извините, господа интеллигенты. Неизученная область. А то, что вы хотите доказать, так это, так, туман. Ореол.
Цари, те же особи, что и остальные. Но вокруг этой особи создаётся ореол, и лю-ди, как бараны, трепещут не от человека, а от ореола. То есть, боятся  не человека, а место, которое он занимает.  Посади туда обезьяну, они обезьяне будут поклоняться.
Цари бывали настолько глупые,  что, ай да ну. Однако поклонялись и трепетали. Не зря же один писателишко придумал сказочку о голом короле.
Посадят на престол чмо болотное, а людишки: какой умный, какой гениальный. Развенчали,  все в один голос: какое дерьмо.
Вывод. В людях ещё много животного.  Прочитал  в брошюрке, что надо ещё де-сять тысяч лет, чтоб люди лишились животных признаков, а стали только  людьми. Ско-рей бы прошло десять тысяч лет, да становились людьми. Но десять тысяч лет будут длиться десять тысяч лет.

                О рабочих.

Если все умные, то всё равно нужны рабочие.
Но  в детворе воспитывается ненависть к рабочим профессиям,  воспитывается мнение, что рабочие  – это быдло.
Страна, в которой ненавидят рабочих, обречена на революцию.
Он, выбирая институт, даже и не думал про пед, мед, эконом.
Бабьё ползло в пед, мед, эконом. Страна была обречена.
Как воспитывается ненависть к рабочим?
В каждой деревне прославляются генералы, писатели и прочая, которые убежали из деревни и стали генералами  писателями и прочей интеллигентской шелупенью. Про-славляет кто?  Дурное бабьё, которое учительницы. В стране формируется бабская  идео-логия: прославление силы, прославление богатства, прославление интеллигенции, унижение рабочего класса, сеется рознь между мужиками, насаждается денежная экономика: производство хиреет,  торговля процветает, и некому остановить этот процесс, потому что новое поколение воспитывается уже  с бабским мышлением, поскольку учителя – одно бабьё.
В каждой семье только и трындычат: этот стал генералом, этот писателем, этот художником и т.д. и т.п.
В каждой семье каждый дурак родитель то и дело пугает своё чадо: будешь плохо учиться  будешь пастухом, позже стали пугать – будешь рабочим.
.Человек, который понял, что не будет генералом, писателем, учёным, начальни-ком  и всем таким прочим, - сколько их там надо, -  просто теряется и не понимает: а кем же быть. Ведь рабочим-то быть стыдно. 
Кроме того, нехорошие люди сделали всё, чтобы сами рабочие ненавидели свою рабочую участь, свою горькую судьбину,  путём выдумывания вредительской экономики.

               
                Возникновение пьянства.          

Пункт первый.
Школы выплёскивают, скажем, пятьсот тысяч. Вузы могут принять тысяч десять.  Остальных тупые родители и прочая  упрекают, что не поступили. Настроение подавлен-ное. Чтоб приподнять настроение,  пьют.
Пункт второй.
Приходит на производство, там пьют. Противостоять? Чему?  Коллективу? Да он ещё молодой, он не понимает, что надо  противостоять.
Пункт  третий.
Женился. Женился на одной, а в жизни она другая. Да и женился  поневоле. И не-воля не только в том, что она залетела. 
Все знают,  какое бешенство члена в этом возрасте: в любую дырку готов затол-кать. Это правда жизни.  Но правда никому не нужна. Поэтому поют совершенно другие песни.
 В   общем,  когда он немного трезвеет от жизни, и видит,  что рядом совсем не то, вселенское горе охватывает его. Вот он и  борется с этим горем посредством такого метода под названием пьянство.
Всё это он узнавал из разговоров с теми, кто пил. И они не врали.
Интеллигенты говорили о спившихся интеллигентах так.
Мы натуры тонкие,  легко ранимые. Попробуй выдержи, если артист, скажем, хо-чет сыграть Гамлета, а ему суют роли каких-то придурков, или каждая жена после каждых съёмок уходит к другому, или поэт пишет гениальные стихи, а все думают, что они не гениальные, или художник написал шедевр, а ему говорят, что он нарисовал стряпню, или учёному хочется за рубеж, а его не пускают. Правда, просачивались иногда сведения такие, что, скажем, танцор какой-нибудь рвётся за границу лишь потому, что он гомосек-суалист,  прочие рвутся потому, что там свобода менять жён, а кое-кто – и потому что там свободно можно употреблять наркотики.      
Он же думал по этому поводу таким образом.

                Главная причина пьянства

Ошибаются интеллигенты.
Все есть люди, все есть человеки и все есть тонкие натуры.  Всем присущи воз-вышенные чувства,  всем свойственны  высокие мысли.
Когда учителя во всех классах всех школ трындычат о том, что вот, мол,  Иванов, либо Петров, либо Сидоров – стал генералом, писателем, учёным и так далее, и тому по-добное, и школа гордится им, а девчонка говорит очередному мальчишке,  когда тот пред-лагает ей дружбу: ты будешь таким, как писатель Иванов, либо таким, как генерал Петров, либо таким, как учёный  Сидоров,  парень отвечает: «конечно». Но жизнь расставляла всех согласно его закону зловещей разности, согласно его расчётам: сколько должно быть рабочих, сколько должно быть крестьян. Он становился рабочим, потому что другого места не было для него в стране. И у всех было плохое настроение из-за того, что он рабочий: и у родителей, и у жены,  и у детей.

                Расчеты.

Два пути расчетов.   
Имеется столько-то предприятий, на них столько-то станков. Нужно столько ра-бочих, сколько станков. Имеется столько-то автомобилей, стало быть, необходимо столь-ко же шоферов. Короче говоря, надо столько рабочих, сколько имеется рабочих мест в стране. Но это расчёты для дураков. Более глубокие расчёты – это расчёты по количеству людей в стране.
В стране столько-то людей. Им необходимо столько-то того, другого, третьего и, вообще, всего. 
Затем рассчитываем степень механизации, ибо понятно, что при  полностью руч-ном труде, нужно одно количество рабочих – оно максимально, - а при полностью меха-низированном это количество минимально.
Если всё правильно рассчитать, то получалась чёткая математическая модель об-щества: столько-то рабочих (имеются в виду все рабочие: и сельскохозяйственные, кото-рых называют крестьянами,  и  все остальные),  столько-то учёных, столько-то писателей, поэтов, прочих в том же духе, столько-то госаппарата и прочих бюрократов.

                Ниши.

Страна – это матрица.
Столько-то предприятий, столько-то министерств, столько-то армий, столько-то полков, дивизий и прочего, столько-то крысиных, бюрократических контор. По количест-ву предприятий считаем директоров, главных инженеров, и прочих, по количеству армий, количество генералов, по количеству подразделений, количество командирского состава, по количеству крысиных нор, количество бюрократов.
Столько-то школ, из которых каждый год выпускается столько-то выпускников, столько-то высших учебных заведений, в которые поступит столько-то выпускников школ.
Столько-то рабочих мест, стало быть, столько-то необходимо рабочих.
Если все эти места назвать нишами, то напрашивается чёткая теория ниш.
Ниши занимаются согласно количества населения, имеющегося в стране.
 
                Напряжённость.

Интеллигенты смотрят на всё это со своей колокольни.
Все люди распределяются согласно талантам, таланты распределяются согласно божьему промыслу, они  - интеллигенты  есть  божьи дети, а рабочие есть быдло, которое рождено, чтоб кормить интеллигенцию.
Он же смотрел на это под другим углом.
Люди распределяются согласно ниш,  согласно ниш же происходят все изменения в людях, как то: внешний облик, внутренний мир и прочее.
И это надо уметь рассматривать дилектически, то есть все преобразования проис-ходят в течение времени, а именно, в течение веков.
Интеллигенция распространяет в обществе негативное отношение к рабочим, и лишь это является причиной пьянства нормальных людей.
Ежедневный упрёк, словесный, либо застывший в глазах жены, ежедневный уп-рёк, словесный, либо застывший в глазах детей – испытание, которое не каждый выдер-жит. Да и стоит ли выдерживать.
Что значит выдержать?
Предположим, их шестьдесят миллионов.
Интеллигенция да и дура-жена твердят одно и то же: становись интеллигентом, и, таким образом, выйдешь из класса быдла. Это твердят всем шестидесяти миллионам. Но все же не могут быть интеллигентами, потому что все ниши уже заняты.  Столько интеллигентов просто - напросто не нужно.
Вот рабочие в стране нужны. В стране нужны жилые здания, асфальтированные дороги, автомобили, перечислять можно два дня, что нужно, и всё это надо произвести.
Общество слепо.  Неправильное настроение в обществе, а именно: антирабочее настроение, ведёт к напряжённости. Не видя этого, интеллигенция роет себе могилу.
Однажды быдло прекратит пьянство, и тогда держись интеллигент. 
 
                Пьянство  это борьба против рабства.

Раба кормили лишь только для того, чтоб он не помер. Свойство Человеческого организма таково, что если его не кормить, то организм погибает. Пробовали не кормить, и, надо же, действительно человек умирал. Скрепя сердце, скрипя зубами, рабовладелец кормил. По той же причине давали одежду и жильё.
Рабы восставали.
Всё более и более рабы завоёвывали лучшую жизнь, а именно: лучшую кормёжку,  лучшую одёжку и лучшее жильё. А, главное, всегда требовали свободу.
Долго интеллигенты, которые назвали себя аристократией и элитой, терпели это свободолюбие толпы. Оно раздражало, напрягало, бесило, в конце концов. Взбешённые, они убивали толпу. Но одумывались: рабы-то нужны. И, наконец,   нашли выход.
Они изобрели деньги. Деньги, по их мнению создали эффект равенства.
И они получают деньги, и толпа получает деньги. Денег у них, конечно неизме-римо больше, но они и говорят толпе: имей денег больше и будешь, как я.
Дурак теряется,  понять ничего не может. А тут ещё жена трындычит, что Ванька получает больше.
Никто ж из них не знает, что не от денег зависит, что он это не имеет,  а от того, что нельзя всё выпустить на всех сразу. Нет такого штампа.
Кроме  того,  дурак, благодаря изобретению денег, не понимает, что он как был рабом, так им и остался.
Но на, так называемом,  подсознательном уровне, он всё понимает. И пьёт. А что делать?
Может быть, есть выход?
Унижения, которые они испытывают в течение рабочего дня,  давят так сильно, что нет сил терпеть.  Унижениями является всё. Сама жизнь есть унижение.
1916 год. Дума принимает сухой закон. Коммунисты завлекают трезвые безгра-мотные массы в маркситские кружки, где обучают безграмотный народ элементарной  грамоте. Народ, жадный до знаний, расцвёл.  Только  потом ему подкинули марксистские истины, и через год грянула революция. Народ трезвей, держись богатей.
Никакие спецподразделения не помогут: ни альфы, ни омеги.
Народ – это страшная сила.
И альфы, и омеги есть плоть от народной плоти. Им со временем становится обидно, что они всего – навсего цепные псы богатеев.
Так  пусть уж лучше Ванька пьёт.
               

                Фантазии на свободную тему

                Паритет.

Слово паритет от  слова  пара. Пара – это мужчина и женщина. И второе значе-ние: равное. То  есть равное количество мужчин и женщин.
На сто девочек сто мальчиков. Каждая собака слышала это выражение. Мужчины стали гибнуть, природа внесла поправку: на сто девочек  рождается сто четыре мальчика. Всё под контролем.
Стало быть, каждому предназначена одна жена. Природа распорядилась так.
Таким образом, если ты веришь в бога, то это и есть божий промысел.
Ну а почему же  они нарушают? Почему носятся с законом о многожёнстве?
Да разве они только это нарушают. Они всё нарушают.
Но почему так получается, что равное количество мужчин и женщин. Кто следит?
Много разного прочёл на эту тему, - понравилось лишь одно.
Клетка организма – сплошная химия. Там и электролиты, и  кислоты, и щёлочи. И всё прочее. Там постоянно протекают химические реакции.
Химическими реакциями можно управлять посредством электрического тока.
В космосе неисчислимое количество частиц, так называемые, потоки частиц.
Каждый поток частиц может служить проводником тока.
Меняя частоту и силу электрического импульса, можно управлять любым хими-ческим процессом.
Все чувства, все мысли, все ощущения, обусловлены  химическими реакциями, протекающими в клетках.
Вот и решён вопрос: всё управляемо.
По потоку частиц, называемых лептонами, передаются электрические импульсы различной частоты и силы тока.
 Управляется всё: половые влечения, желания, настроение и так далее.
Какое дитё будет, вообще легко сделать посредством соответствующей обработки хромосом.
А вот как быть со способностями, с чертами характера? Неужели всё даётся свы-ше?
Те, кто заинтересованы, чтоб была   жизнь, придумали способ размножения.
И теперь придурки ходят по планете, обуреваемые желанием, природа желания одна и та же, а писатели да поэты описывают по-разному. Да и пусть себе выдумывают. Иначе, скучно жить. Как сказал А.С. Пушкин: «над вымыслом слезами обольюсь».
А, главное, всё преднамечено.
Ибо, что нужно тем силам, которые управляют, то и  будет. Нужно сейчас девоч-ку, будет девочка. И т. д.   Потому что высшие силы следят даже за тем, кто с кем встре-тится. И столкнёт людишек таким образом, что у них будет девочка. А тех столкнёт, что-бы был мальчик.
А придурки думают, что они сами по себе. Ха-ха-ха.
Но кто же управляет? 
Так вот это не столь важно.
Конечно, интересно поковыряться в носу  в поисках этих сил. Но ведь это не дано. Как люди этого не поймут. А ведь целые институты создаются. Целые институты дармоедов. Так вы хоть понимайте, что вы – дармоеды.
То, что они придумали бога, этим они отреклись от главных высших сил, а это нехорошо. 
Хотя это, возможно,  всего-навсего, цивилизация  иной планеты. Что ж перед ни-ми преклоняться?  Да и нужно ли им это?
Жизнь есть.   И  это факт. Какое ваше дело как она появилась. Подумайте лучше как сделать, чтоб все дети были счастливы,   А  уж потом, фантазии на вольные темы.
А то получается, что все институты борются только за то, чтобы оправдать своё скотское отношение к народу. Все теории выдумываются  в таком ключе, что народ – это недоразвитые существа,  а  интеллигенция – высшие существа. И всё.   
               
                Мечты о прекрасном будущем.

Все люди  должны заниматься  спортом  и постоянно  ходить на какие-то занятия, хотя бы просто на беседы.  Хорошо, если это  философские  беседы.
Режим дня в обществе будущего должен быть таким.
Утром общая пробежка или прогулка, если бег вреден.  Кстати, этих учёных хрен поймёшь: то бегать по утрам полезно, то вредно.  Короче,  козлы.  Надо всё проверять на себе.
Причём, совершенно не играет  роли:  насильно  заставляют толпу  это делать или не насильно.
Армия советских времён. Насилие на насилии. Зарядка – насилие, наряды – наси-лие, учения – насилие. А на дембель идёт нормальный мужик. Мышцы, какая-никакая твёрдость в характере, мужественность в душе.  Ни один не сказал, что это ему не нужно.
Фабрики и заводы должны быть совершенно другими.
Люди должны работать два часа.  Коммунисты тоже писали об этом. Почему же у них ничего не получилось?  Теперь,  по прошествии лет,  это было ясно, как день. Так ска-зать, выгляни в окошко и увидишь.
Лодыри.
Рассмотрев любую шарагу, приходишь к выводу: в стране полная победа лоды-рей.
 Зашёл  в стройтрест и легко и непринуждённо подсчитал:  соотношение аппарата  и  рабочих  триста к восьмидесяти.
Что такое аппарат? 
Чтобы определить что такое аппарат,  надо либо состоять в нём, либо быть рас-стригой, то есть порвать с этим делом из принципиальных соображений. Сами же они  никогда не поймут, кто они такие, а если и поймут, то не сознаются.
С утра до вечера хождение из кабинета в кабинет, бесконечные чаепития, травля анекдотов:  вот вся их деятельность.  При этом они будут упорно доказывать, что без них производству придёт конец. Когда  окунулся в это болото,  понял, что это болото.  При-чём,  гнилое.
Вот и ответ, почему можно работать всего два часа: вся эта шелупень  должна ра-ботать на производстве. Но такого никогда не будет, потому что руководитель государст-ва – это такая же канцелярская гнида, медленно доползшая  до самого верха. То есть, один из них.  По этой  же причине борьба с бюрократией обречена на провал. Смешно, когда главный бюрократ страны объявляет борьбу…  с  самим  собой.
Трудно ли понять такую вещь.
 Имеется планета в тысячу человек. Пятьсот взрослых, пятьсот детей.  Чтобы дети жили счастливо, надо, чтоб  пятьсот взрослых  очень даже интенсивно трудились.
Детям нужны спортзалы, бассейны – спортзалов штук двадцать пять, столько же бассейнов. Школ штук пятнадцать.  Всё это должно быть в помещениях, следовательно, этим взрослым надо построить  шестьдесят пять зданий.   Причём для своих детей.
Как строится здание?  Разберём строительство из кирпича.
Надо добыть глину и сделать из неё кирпичи.
Одни, человека два, должны добыть глины, вторые, тоже человека два, сделать кирпич, третьи  сложить из этого  здание.  Возьмём для всех процессов по два человека.
Ещё одна партия - добыть лес, следующая сделать доски, ещё одна положить пол.
Штукатурить,  красить, делать краску, делать сантехнику, установить сантехнику. В общем, на строительство одного здания нужно сто человек, чтоб построить за месяц. Шестьдесят пять зданий за шестьдесят пять месяцев, то есть за пять с лишним лет.  Если работать будут все, то за один год. Если две трети лодырей, то за три года.  Вывод: чем больше людей участвует в производстве, тем лучше живут  их дети.
А о детях всё просто.  Все должны быть ухожены, всегда под присмотром. Чем хуже условия проживания детей, тем больше преступников и всего такого прочего. Про гены всё выдумки.
Вывод номер два. Чем больше лодырей в стране, тем больше преступников, тем хуже этому обществу.
Работяги всё злее, лодыри всё злее, зло побеждает, общество аж  трясёт от напря-жения.
Богатеи строят себе отдельные княжества, с автономной системой обеспечения. И опять ошибаются.
Тысячью незримых нитей они связаны с обществом.
Мудрые не ошибаются. Они сто раз обдумали эту фразу, прежде, чем выдать её на гора.
Армия сильнее их. А в армии одни простяги. Потому что все непростые отмазы-вают своих отпрысков. А у армии оружие.
Но они же думают, что все, кроме них -дураки
Короче говоря,  прекрасное будущее в их же руках: чем больше людей трудится, тем прекраснее будущее. И трудиться надо целенаправленно:  производство пищи, одеж-ды и жилья. А не хрюкать о какой-то там духовной пище – обманывать себя и людей. Но больше обманывают людей. Потому что сами уже давно поняли что ценнее: материальное или духовное. Не  брезгуют ни особнячищами в стольном граде, ни огромными дворцами на берегу моря.
 
                ---------------

Любой человек сможет прожить без их писанины, без стишков,  без художеств, без прыганья по сцене, называемых танцами, без  песенок, без учёных, причём, не только без тех которые изобрели  атомную бомбу, но  даже и без тех, которые изобрели космиче-ские корабли,  без долгих  простаиваний в церкви, слушая нудные песнопения  лодыря в рясе, то есть без искусства,  без науки, без религии, без всей этой лабуды,  а вот без пищи, одежды и жилья  пусть попробуют  прожить все эти лодыри. Какой-нибудь хитрец из их банды, конечно, захочет возразить что, мол, убежим в Африку  и там сможем прожить без одежды и жилья, но насчёт  пищи   ни одна из этих бестий возразить не сможет.
Космические корабли – это, конечно, очень интересно. Но им,  интеллигентам. На их плоскости. А на плоскости рабов другая жизнь. Там уже нажрались водки и им плевать на ваш космос. Нет, они, конечно, выпьют за ваш космос. 
Сначала  надо произвести пищу, одежду и жильё, а затем отдыхать, то есть искус-ство, культура, религия и прочее.

                Теории, придуманные назло интеллигенции.

Итак, слово интеллигенция происходит от слова интеллект.  Так вот учёных,  ин-женеров всяких можно интеллигенцией назвать. А артистов и прочую подобную шелу-пень… Нет, ребятки, извините уж.  Красиво говорить – это ещё  не значит обладать ин-теллектом.               
И выдумал он теории о возникновении   интеллигенции.
               
                Гражданская теория.

Сначала, возможно, ходили поодиночке или там кучками какими, не имеет значе-ния. Жили в пещерах, или там ещё где-то, тоже не имеет значения.  Но вот стали объеди-няться.  Так вот лучше бы не объединялись. 
 Стали производить пищу, одежду и жильё.  Труд непомерный.  И тут появились лодыри. Не хотят работать и всё.  Придуриваются, корчат рожи, лишь бы не работать. И их за это кормят.  Пришли люди с поля, устали, эти их повеселили, вроде полегче стало. Вот и делятся куском.
Число лодырей растёт.  Конечно.  Работать-то трудно.   Аж  руки выламывает. 
Остальные пока ничего не замечают.  А зря.  Лодыри наглеют.  Провозглашают себя высшими существами.  Всё больше отдаляются от трудяг.  Образуют города.  А жрать-то хотят.  А трудяги начинают очухиваться.  Понимают, что просмотрели.  Но уже поздно.   Возможно, пробовали возмутиться. Короче говоря, стали у них лодыри отбирать то, что они произвели:  пищу.  Трудяги, видимо, не хотели, так лодыри наняли ещё лоды-рей – цепными псами служить легче, чем над сохой потом обливаться - и те просто отби-рали продукты. Всё больше лодырей, всё меньше трудяг.  Называлось это оброком, данью,  податью  и так далее, и тому подобное.      
С лодырями было всё ясно а вот что заставляло оставаться на земле и работать в поте лица, этого он не мог объяснить, но от своих же теорий росла любовь к народу и не-нависть к интеллигенции. А рассуждения текли дальше.
От непомерного труда у женщин становилась шире кость, они становились некрасивыми, угловатыми.
О мужиках можно сказать следующее.
Развиваться было некогда. Речь ограничивалась матами да ещё небольшим коли-чеством специальных трудовых слов.
Рождалось мнение, как надо жить рабочему люду. Нужны какие-то вечерние встречи  в форме философских бесед. И люди будут развиваться. Чтоб  горлопаны не мог-ли спокойно морочить голову простому люду.
Короче говоря, тот народ, который так ненавидит эта прекрасная, в кавычках, ин-теллигенция, не виноват, что он недоразвит. Примеры  вон там за окном.  Только их видят лишь умные люди.
Когда  декабристов  сослали в тмуторокань, там  наблюдалось очень  даже непло-хое развитие населения.
Лодыри, между тем, придумывают рабство.
Придумывают теории, подчёркивающие их исключительность.  Рабы – это жи-вотные, а они,  лодыри – высшие существа.
Придумывают, чем запугать рабов. Религии, мифы, прочее. Разные божества. Лишь бы рабы не роптали. 
Но среди покорных рабов, нет-нет, да и появлялись непокорные. Они становились разбойниками.
Если взять несколько интеллигентов, опустить их до положения рабов: всячески унижать, бросать  кость, как шелудивым псам, то, возможно, они поймут, что любого че-ловека можно унизить и делать с ним всё, что хочешь.  Поймут они и что такое протест, и как он зреет в душе.               
Рабам  давали минимум, чтоб только не сдохли с голоду. Современным рабам да-ют столько же, но они не понимают, потому что всё   завуалировано деньгами. Ему дают деньги и он думает, что он свободный. Интеллигенты говорят:  «Деньги – величайшее изобретение интеллигенции».  Подлое изобретение.

                Военная теория появления дармоедов
   
Кто такие завоеватели?
Нормальные люди пришли на какие-то земли, и начинают вести какую-то дея-тельность:  возделывают  почву, занимаются скотоводством,  строят жильё. А есть такие,  которые ничем этим не занимаются.
Планетарные лодыри. Они сбиваются в стаи и идут завоёвывать. Работники, ко-нечно, обороняются, но те-то зверьё. Они побеждают и завоёванный народ становится их рабами. Так как завоёванный народ вечно недоволен и выступает, их выступление подав-ляется. Так и образуется государство. Как утверждали теоретики государства: аппарат на-силия.
Что главное в этом во всём?
Лодыри и дармоеды, не желающие трудиться, завоёвывают народ. Вокруг них крутятся артисты, лекари, пекари, звездочеты, медики, педики, то есть тоже лодыри. За-воеватели их  прикармливают. Потому что они скрашивают досуг завоевателей.
Всем этим дармоедам нужны пища, одежда и жильё. Труженик в поте лица про-изводит всё это. А те все придуриваются. Затем они начинают называть себя аристократи-ей, интеллигенцией,  элитой.  А работников – быдлом.   
Ещё о завоевателях.
Львы не будут же работать. Они животные. Бегают, ловят других животных. Причём настолько умело ловят, что учёные поговаривают о наличии у них интеллекта.
Завоеватели тоже не хотят работать. И в этом они очень похожи на животных.
Но ведь они  говорят, что они и только они продвигают культуру, науку и искус-ство. Следовательно,  они умные, а работники – дураки.
Работников считают животными.
И люди согласны с этим. Этакое  молчаливое согласие.
И лишь он понимает истину.
На этой поганой планете победили животные, пустили жизнь по животному рус-лу, а единственные люди на Земле, Человеки, а это  русские,  - не выдерживают схватки с животным  миром и включили программу самоуничтожения.

                Как происходит самоуничтожение?

6.4 миллиарда лет назад вдруг образовалась планета. По предположениям учёных космическое вещество с бешеной скоростью ворвалось в то место, где сейчас планета Земля и, с той же бешеной скоростью вращаясь, стало  прирастать и прирастать, посте-пенно образуя планету.
Предположим, что откуда-то заслан кристалл – центр сознания. Затем стало обра-зовываться органическое вещество.
Предположим, что у каждой нации свой кристалл. Так вот в русскую нацию изначально вложены такие черты характера: мягкость, доброта, доверчивость, миролюбивость,  Когда скотство, сволочизм, мерзостность окружающего мира воздействуют на русского человека – это значит они воздействуют на клетку, то есть на начальную субстанцию. И тогда клетка запрашивает центр, то есть кристалл: что делать. А центр, видя, что эта клетка не для этой планеты, должен включить программу уничтожения. Сначала он включает программу поиска орудия уничтожения. Находит яд,  несовместимый с организмом. Это этиловый спирт. И тогда оболочки (люди) начинают пить. Это и есть программа самоуничтожения.

                Умные, потому и богатые.    

Нормальному человеку эта фраза уж должна надоесть. Но дуракам?… 
 Для того, чтобы опровергнуть это утверждение, не надо обладать особым умом.
Раз  они говорят: умный, поэтому и богатый, стало быть, они подразумевают: раз бедный, значит,  дурак. Что равносильно такому заявлению: стань умным, станешь бога-тым. Это можно сказать каждому. Каждому, значит всем. Предположим, что все умные. Стало быть, согласно их утверждению, все должны быть богатыми. Но ничего нельзя произвести сразу на всех. Ведь богатство – это автомобиль крутейшей марки, самолёт,  коттедж в максимум уровней на Богамах и всё такое прочее. Крутейших автомобилей можно произвести  максимум сто в год. Если всем построить огромные коттеджи, столько нет стройматериалов в недрах:  известняка, глины, - столько не выросло деревьев для по-ла. Более того, если всё застроить коттеджами, займут всю площадь - негде будет взращи-вать пищу. А пища вся произрастает на земле.
Ложь заложена во всём, что говорят интеллигенты. Всё рассчитано на дураков. Кто такой дурак?
Тот, кто не хочет обучаться грамоте, он отдаёт себя в лапы чёрных сил и те пич-кают его своей сволочной информацией.  Он, как птенец, раскрывший клюв для того, чтобы мама вложила ему любой корм: он любому будет рад. Вывод. Нет абсолютно умных.  Всё относительно. Если человек не разбирается в компьютерах, это не значит, что он дурак. Но если он оказался в этой среде, среде компьютерщиков, то для всех он дурак. И, вообще, надо уметь рассуждать, тогда все придут к тому, что надо жить объединениями. 
Дурак легко отдаёт себя в лапы религии.
Предположим, что человек ничего не умеет. Но он рожден на эту землю. Он не просился на эту землю, он не просился, чтоб его родили, но его родили. И он нуждается в пище, в одежде и жилье. Так вот такой человек должен изготавливать сам себе пищу, одежду и жильё, и тогда он никому ничего не должен. А то, что он ничего не умеет,  это не показатель,  чтобы его вычеркнуть из жизни и наплевать на него. 
Город может иметь много рабочих мест, но может в этом городе проживать такой человек, что ничего этого не умеет. Что ж ему в петлю лезть из-за этого. Люди рождены не для того, чтобы быть токарями, слесарями, шофёрами и даже, не для того, чтобы быть писателями, художниками, попами. Они  рождены для жизни. А жизнь и заключается в том, чтобы у него были пища, одежда и жильё.   От этого все отнекиваются, начинают приплетать высокие материи,  но на самом деле это так. Ведь он за любую работу получа-ет зарплату, а зарплату тут же меняет на пищу, одежду и жильё. Он только не понимает этого, потому что глуп. Но это можно разъяснить любому. И что все производства враща-ются вокруг пищи, одежды и жилья. И  в каком бы производстве он ни  участвовал, он производит пищу, одежду и жильё.
Так вот этот человек пусть производит пищу, одежду и жильё для себя – это и бу-дет право на жизнь.  А не надо его упрекать, что он на компьютере не умеет.
А так как таких людей много, то им надо объединяться.

                Интересная теория
               
 Когда ему  попадалась теория о том, что интеллигенция – это есть высшие суще-ства, а народ – низшие, у него  всё кипело внутри.  Кто они такие?
А, между тем, это были известные особи. Им принадлежит теория о том, что есть люди, а есть животные в образе людей,  и создал жизнь таким образом сам господин Бог. Те, которые лишь похожи на людей, должны быть в услужении у настоящих людей.
Теория о том, что кроманьонцы,  развившиеся  люди – это интеллигенция, элита, аристократия, а быдло – это неандертальцы, и  так задумано самой природой тоже при-надлежит подобным умникам. Все они одной национальности.
Почему же ему не нравились подобные высказывани?  Да потому что он прини-мал это на свой счёт. Он – это народ. Это о нём они говорят: недоразвитые.
 А интеллигентам они, эти высказывания нравились.  Сам слышал, как они трепались на эту тему. И вот однажды попалась ему хорошая брошюра.
Учёные – человековеды собрались на симпозиум. Один выступает, второй, тре-тий.  Толкут, как обычно, воду в ступе, льют из пустого в порожнее, умничают, кто во что горазд. Якобы они очень далеко продвинулись  в познании человека.
На кой хрен нужны эти знания, никто объяснить не сможет. Выгляни в окошко, посмотри что творится. Если ты не видишь, какой бардак повсюду, так какой ты тогда, вообще, учёный. Вот такие, в основном,  и собираются. 
Вдруг на фоне всей этой тягомотины,  выходит один гражданин и заявляет.
Мы вот тут вдвоём с одним человеком поанализировали немножко и пришли к следующему выводу: существа, населяющие планету и с таким рвением провозгласившие себя царями природы, венцом развития, короче говоря, так называемые люди, таковыми вовсе и не являются. Нет, пусть называют себя, как хотят: высшее существо, человек, - но пока это лишь разновидность животного мира.
-Да кто вы такие,  да как вы смеете! - весь зал ополчился против этих двоих.- Что это вы там такое анализировали?
-Это ваши выкладки - обратились они к наиболее рьяному. Так вот закладываем эти ваши измышления в компьютер и он нам выдаёт результат. Вот и всё.
- Ну, тоже мне умники! Компьютер – это кусок железа.
- Компьютер лишь ускоряет вычисления.  Без компьютера нам бы понадобилось десять лет на эту работу, а компьютер сделал это за десять секунд.
Вышел ещё один учёный.
-Мы в космос запустили ракеты, мы создали такую технику!
А эти ему:
- Вот, посмотрите, пожалуйста, какой набор инстинктов и рефлексов позволил достичь всего этого.
Кстати,  ваши теоретические  выкладки мы тоже закладывали в компьютер. Оше-ломляющий результат. Ещё десять тысяч лет надо, чтоб эти существа стали людьми.
Некоторые учёные сгоряча: мол, есть, конечно, такие особи,  которые удовлетво-ряют животным признакам, но в целом…
На них, конечно, зашикали. А как же. Это ж прямое унижение людей, более того,  унижение некоторых народов. Но зато, правда. Все  они так думают, только не говорят.
Так вот эти двое сильно их разочаровали.    
Все, кто называют себя людьми, являются животными. Всем надо десять тысяч лет ещё развиваться. Доказательства были блестящи, да и основывались на теориях почти всех присутствовавших в зале.
Но сказали «А», скажите и «Б».  А что ж тогда за особые признаки должны быть у тех существ, которые смогут назвать себя людьми.
 - Сострадание и сочувствие - ответили эти двое.
-  Этот результат тоже выдал компьютер?   Ха-ха-ха.  Мы все умеем сострадать и сочувствовать.
-  Нет – сказали они.

              Сострадание, сочувствие.
Человек повесился. Зашли люди. Половина скажет: грех. Боженька накажет. Ка-кая-то часть начнёт упрекать жену; из-за неё. Какая-то часть равнодушно созерцает.  И ни один не сможет представить, что творилось в душе этого человека, прежде чем он наки-нул петлю на шею.
Страшная пустота,  боль в области сердца, что-то непонятное в области солнечно-го сплетения, мир чужой, весь серый, люди все постылы.  Это лишь один процент того, что испытывает человек перед этим.
Лучше напиться. И в забытьи…
Сострадание, сочувствие.
Этому учить надо, или оно должно само откуда-то придти?
Вот это и есть критерий человечности. Когда появится это, можно назваться человеками.
                ---------------

Долго ещё стоял шум до потолка на том симпозиуме. Очень не хотелось согла-шаться учёным умникам с такой постановкой.
А те двое продолжали гнуть свою линию.
Обучение детей чему бы то ни было: дрессировка.
Обучение кого бы то ни было  чему бы то ни было – дрессировка.
Животные инстинкты проявляются во всём.
Рассмотрим спорт.
Бокс – это торжество животных инстинктов.  Причём, в одинаковой степени, и у зрителей, и у спортсменов. Неужели с этим будут спорить.
Да что там в носу ковыряться. Весь спорт – инстинкты да рефлексы.
Просто, кто-то поймёт и ему ничего не надо объяснять, а другому объясняй, не объясняй – никакого толку. Не хочет человек воспринимать эту тему,   да и всё тут.

                -----------------------
      
Он  любил обсуждать с людьми эту тему. Ему обычно говорили: а к кому ты себя относишь.  Ответ был лёгок.               
Подошёл  бы кто-нибудь, скажем к неандертальцу и сказал ему, что он обезьяна, и он бы обиделся. Так и нынешним обезьянам не втолкуешь, что это, ребятки, на планете ещё пока такой период  развития и никуда от этого не денешься.  Это не от них зависит, а от   объективных причин. Если надо сорок тысяч лет, чтоб стать Человеками разумными, а прошло всего тридцать тысяч лет, то, сами понимаете: все есть животные.
У некоторых ещё сохранились остатки хвостов, рогов и прочих атавизмов. У ос-тальных, если даже нет отростков, то сохранилась информация, что здесь был хвост. Де-сять тысяч лет пройдёт и станут все людьми. Вернее всё то, что сейчас проживает на этой планете, слава богу, перемрёт: и нечисть, и не очень плохие, - а там просто образуются новые и это, глядишь, будут люди.

                -------------

Он вывел свой критерий человечности.
Равенство. Будет равенство, следовательно, люди. Всё. Во всех остальных случаях – животные.
Ведь многое необъяснимо. Например.
Все борются за мир. А ни на одну секунду не прекращалась война на этой поганой планете. Это знают все.
Борец за мир посылает самолёты бомбить город. Тысячи людей смешаны с гря-зью, объяты огнём. Где ты, бог? Сделай быстренько так, чтоб этот ублюдок испытал и ожоги, и боль переломанных костей и рваных ран, и всё, что испытали тысячи людей, по-павших под бомбёжки.
Кстати, вера во всякие мифы тоже признак недоразвитости.   
Примеров принадлежности этих существ, что называют себя людьми, к животным не меряно;  некому  только это доказывать.
Учёба чему бы то ни было – дрессировка.
Фанатизм болельщиков.
Делёжка бабья между мужиками. Некоторые даже убивают соперника. Самки до-вольны.
Увлечение цацками, побрякушками. Сейчас, когда у некоторых на пальцах по де-сять штук этого дерьма, даже самые ярые сторонницы побрякушек говорят: обезьяна.
У некоторых такое оволосение: животное,  да и только.
Предполагают разброс по времени в происхождении от обезьян. Одни позже, другие раньше. На миллион лет. При этом странности.
Полуобезьяна становится учёным и очень даже красиво говорит.               
Интеллигенты любят говорить о том, что они умеют говорить, поэтому они люди.
Каждый звук рождался тысячелетиями. Тысячелетиями происходило какое-то из-менение в горле и рождался новый звук.
Трындычат о каком-то там техническом отставании от других стран. Так, может быть, это и не отставание, вовсе, а прогресс. Может быть, они пошли в животном направ-лении,  а мы в человеческом. 
Интеллигенты любят говорить, что ни одна обезьяна не превратилась в человека. Так ты проживи миллион лет и увидишь, что во что превращается. Заодно и нам расска-жешь.


                Очень злая теория об интеллигенции.
   
  Животные все приспосабливаются. Приспосабливаются к ночи: начинают излу-чать ультразвук; другие к подводной жизни: у них появляются жабры;  и т.д.  Вывод: все, кто приспосабливается – есть животные. Можно ли приспособиться быть учёным, компо-зитором, писателем, певцом, поэтом, киноартистом? Смешной вопрос – скажут выше пе-речисленные - конечно, нет. Для этого нужен талант. Кто придумал слово талант?  Они же. 
Все они приспособленцы. Трутни на теле общества. Им легко даётся игра на сце-не, в кино. А каково человеку,  который видит бессмысленность этих кривляний, а смысл жизни видит только в производстве пищи, одежды и жилья? Нет, покривляться можно, но только после основного труда.  Человек  труда – главный человек на земле. Он исполняет главную функцию на земле:  обеспечивает существование жизни на земле. А те, которые только придуриваются: интеллигенты - выставили себя главными людьми на земле, опус-тили народ, и теперь не понимают: и чего это народ вечно не доволен.

                ---------------------------

Эти его умствования настолько  противоположны общественному мнению, что никто ничего не поймёт. И над прививанием толпе такого общественного мнения поработали именно эти приспособленцы.  Поменяли акценты. И  у  них всё получается.  Благодаря их обработке на всей планете бытует неправильное общественное мнение.
Главными людьми должны быть рабочие. А придурки должны занимать своё за-конное место, то, которое они занимали в рабовладельческий период. Они занимали то же место, которое занимает лошадь, птичка, собака. Собака охраняла домовладение, лошадь перевозила груз, птичка красиво пела, ну а придурок-артист придуривался, услаждая досуг хозяина. Другие тоже, примерно, так. Звездочёты, лекари, пекари. Питались костью, брошенной со стола хозяина.  Нельзя было их распускать. Интеллигентов.

                Смысл жизни.               

Много он прочитал всего на эту тему, и сложного, и не очень. Многое сначала нравилось.
Но однажды всё вдруг надоело.
Тягомотина, лабуда, тошниловка.
Человек должен отдавать людям. Да пошли они, эти люди.
Отдавать, значит работать. Производить что-то для людей. А для каких людей? Для интеллигентов? Так он их ненавидел. Для народа? Так пусть сам себе всё производит.
Может быть, научиться писать стихи и отдавать их людям? Или рисовать карти-ны, а, вернее, писать картины, интеллигенты ведь так говорят. Аж, смешно стало.  Неуже-ли, интеллигенты всерьёз думают, что их писанина, либо мазня – это отдача сил народу.
Да не нужна нам ваша отдача.    Успокойтесь и расслабьтесь.  Народу не до кар-тинок и стишков. Коль его жизнь  хуже, чем у твоей собаки.
А если ты пишешь картинку для поэтов, писателей, артистов, критиков и прочих в том же духе, так ты пишешь для таких же дармоедов, как сам.  А, стало быть, у вас свой мир и своё мировосприятие и нам, рабочим, надо жить отдельной от вас, жизнью.
Образно можно представить две параллельных плоскости: одна над другой. На верхней интеллигенция, на нижней народ.
Народ производит пищу, одежду и жильё и всё это поступает на верхнюю плос-кость. Остатки на нижнюю.
На нижней только вкалывают, производя пищу, одежду и жильё. Беспросветная жизнь.
А на верхней бурно протекает интеллектуальная жизнь.
Одни придуриваются на сцене, другие ходят на это любоваться, третьи всё это критикуют и называются критиками и так далее.  В общем, живут они полноценной жиз-нью.
Ну, а на нижней плоскости, поскольку жизнь беспросветная, пьют, аж запивают-ся.
В общем, на нижней рабы, на верхней дармоеды.
Дармоедам не нравится, что рабы пьют.
Главная ошибка дармоедов.
Интеллигенты уверены,  что они высшие существа, а быдло – низшие существа. Быдлу  чужды высокие чувства, высокие порывы. А интеллигенция – это сплошные высокие чувства, да высокие порывы.
Быдло  должны быть, как механические роботы – работай себе и радуйся, что тебе дали работу.
Но нет, господа, интеллигенты. Все люди одинаковы. Просто распределены со-гласно определённых мест в обществе. Ниш.
Надо столько инженеров, будет столько инженеров, (согласно количества мест в ВУЗах), надо столько рабочих в обществе, будет столько рабочих. Но самое удивительное – надо столько-то художников, поэтов, писателей, - будет столько.
Не согласны?  Конечно.  Лучше, когда всем вешать лапшу о том, что вы – высшие существа.
Если ты трудом называешь то, что ты делаешь, тогда махание рук с гантелями тоже называют трудом. И хоть в результате этого труда ничего кроме мышц не появляет-ся, попробуй докажи, что это не труд. Во всяком случае, блага для людей от этого труда нет никакого.
Но так как интеллигенты - это законодатели, то трудом теперь называется то, что хотят они называть трудом.
                -----
С годами он  понял, что  смысл его жизни лишь в том, чтобы прожить её среди хороших людей. Дайте хороших людей и я даже не буду затевать разговор о каком-то там смысле жизни  Их  нет у вас, хороших людей.
Сами вы нехорошие люди  и смыслы ваши дерьмо. Занимаетесь онанизмом и ут-верждаете,  что в этом смысл жизни.

                Хорошие люди.

Спросили его однажды,  а кто ж такие хорошие люди. Он задумался, что-то про-мычал, а вразумительного ответа-то и не дал.
Думал, думал и так, и этак и ничего не смог придумать.
Ответ  пришёл  через много-много лет.
При данном порядке вещей,  при данном мироустройстве хороших людей просто не может быть.
В низах.
Грызня за рубль (за разряд, за должностёнку).  В советские времена за очередь на квартиры, на мебель. В армии за лычку.  И так далее.
В верхах.
Там, вообще, всё легко.  Борьба  за власть.
Если честный, то не вписывается в коллектив, а вскорости помирает от инфаркта.
Короче говоря, общество подлецов, негодяев, мерзавцев  и подонков.
Это знают все. Но путём словоблудия  искажают реальную картину.
Пролялялякал горлопан, толпа послушала и выходит,  улыбаясь.

         
               Человек тысячью незримых нитей связан с обществом.

Для всех это пустая фраза, а он относился к этому так.
Вот на нём рубаха. Кто-то посадил хлопок,  кто-то изготовил ткань, кто-то сшил эту рубаху.
Вот кушает он хлеб. Та же история. Много людей участвовало в изготовлении продукта. Это и сеятели, и веятели, мукомолы, пекари. Все эти прекрасные люди, спасли его от голода.
 Творог.  Это значит кто-то подоил бурёнку, кто- то занимался с молоком. В об-щем, милые русские люди. Спасибо им за труд.
Идёт он по асфальту. Нефтяники, укладчики асфальта, производители катков. А каток – это и рудокопы, и  плавильщики металла, и  работники огромного машинострои-тельного завода. 
Вот так он связан с обществом, с  этими  прекрасными людьми, с работниками.

                Вновь о рабочих.

Имеется планета. Предположим, на ней стоит человек и ничего не делает. Но вре-мя-то идёт. Время  можно наблюдать, поскольку то утро, то день, то вечер. Его можно да-же чувствовать: бьётся сердце, происходит преобразование пищи, которую скушал.
Время познаётся в движении.
И тогда жизнь у того, который просто стоит, как бы истекает. Истекает в никуда.
Но вот человек начал какую-то деятельность, предположим, взял топор и тешет дерево. Он решил построить жилище.
С каждым ударом топора бревно превращается в брус. С каждым ударом топора его жизнь перетекает в изделие.  То есть, она уже не истекает в никуда.
Когда он дошёл до истины такой, он новыми глазами взглянул на мосты, на зда-ния, на асфальт, по которому ходить приятнее, чем по грязюке. На всё, что его окружало, сотворённое людьми.
Мосты, здания, линии электропередач, эстакады, дороги – зто человеческие жиз-ни. Человеческие жизни впечатаны, как в книгу,  вморожены, как в глыбу льда, в эти тво-ренья. 
Конечно, картину да стишки тоже творят, но  на это можно любоваться, когда всё остальное хорошо. А если вся жизнь – это борьба за кусок хлеба, то всякие картинки да стишки отступают на второй план. Вторичны.
Интеллигенты говорят, что народу их творчество и не нужно. А что нужно наро-ду, господа интеллигенты? 
Да, и пошли-ка вы со своим творчеством. 
               
                Революция воспитанием.

Если бы те воинственные  дяди, что устроили революцию,  собрались  однажды и поговорил на такую тему.
Конечная цель революции: равенство, братство и счастье. Так давайте же возь-мёмся и воспитаем новое поколение детворы  только в этом ключе: равенство, братство и счастье.
Оставьте  свои амбиции, господа интеллигенты. Вас злят эти лозунги. Вы не хо-тите, чтобы ваши дети были равные с нашими? Но вы учтите: вы все скоро подохнете. Убудете, так сказать, естественным образом. Так какое вам дело, как будут жить ваши де-ти. Вдруг им равенство, братство и счастье очень понравятся. А то ведь это вы воспиты-ваете скотов, ненавидящих простых людей.

                Вопросы, на которые нет ответа.

Ударила молния, загремел гром. Аж в заднице у всех засвербело. А происходит это лет, этак,  тридцать тысяч назад. Короче говоря, в допотопные времена.  В общем, в первобытно – общинные.
Общество разделяется  следующим образом: одни начинают от испуга верить в богов ( им всё равно во что верить – они испуганы ).
Другие  почему-то знают, что это обычный гром и обычная молния, но надо, чтоб дураки верили в страшные силы и они выдумывают эти силы.  Итак,
Вопрос первый.
Почему ещё тогда, когда  все были вроде бы тёмные, а одни уже обманывали дру-гих.   Почему мир стал делиться на умных и дураков.   
Если так создал бог, так извините меня, бог есть сама несправедливость.
А если кто-то начнёт доказывать мне, что это справедливо, то пусть он лучше бросит в меня камнем, чтоб я не мучился.
Вопрос второй.
Почему богатеи уверены в своей непогрешимости. Неужели они, правда,  думают, что остальные люди недоразвитые. 
Откуда взялись эти фараоны, короли, цари. И  прочая шелупень в том же духе.
Если так сделал бог, то плевать на такого бога.
А если так получилось само собой, то ещё более непонятно.
Тогда, вообще,  на всех  плевать.   

                Его  убеждения. 

                Убеждение  первое.

Дистанцию  создают  сами  люди   Её  на  самом деле нету.  Нет  между  людьми  той  разницы,  которую  хотят навязать  высокопоставленные.  Как  бы это  вульгарно не звучало, но дерьмо у них  в кишечнике  такое же и моча в мочевом пузыре нисколько не отличается.  Они хотят доказать, что мозги у них особенные,  но есть  учёные, которые  и это опровергают.  А насчёт  белой  кости  и  голубой  крови,  это  уж  точно  враньё.  Так  в чём  же  дело.
Имеется, предположим, небольшое общество, скажем, на  каком-то острове. Име-ется у них,  скажем,  царь.
Рождается  на этом  острове  какое-то  дитё.  И  начинают  ему  долбить,  что  вот-де  царь  это есть  такая  могущественная величина,   что  просто  ужас.  И  пацан  начина-ет  слегка  бояться,  этот страх  растёт  вместе  с растущим  организмом  и,  в  конце  кон-цов,  имеем  общество,  испытывающее  ужас  при  одном  упоминании  о  царе.
Предположим,  этот  пацан  родился  где-то  в  лесу,  в  семье  лесника.  И  забыли  ему  рассказать  о  царе.  И  вот он  уж взрослый,  выходит  на  опушку,  а  там  этот  при-дурок.  Да  ещё,  возможно,  и  без  свиты.  Вопрос:  испугается  ли  пацан?  Вряд  ли. Он  просто  не  понимает,  что  надо  бояться.  Вывод.
Можно  воспитать  поколение  людей,  не  испытывающих  ужас  от  наличия  правящих  придурков.  Более  того,  можно  воспитать путём  приведения  примеров  без-мозглой  деятельности  этих  балбесов,  поколение  прекрасных  людей,  не  зашоренных,  не  затюканных,  но гордых  и,  вообще,  прекрасных.    Обществу  навязывается  мнение,  что  надо  уважать  разных там  учёных,  интеллигентов  и  особенно  высокопоставлен-ную  шелупень.  Кто  они  такие?   Обыкновенные  функциональные  единицы  в  общест-ве.  Так,  чмо  болотное.
А  вот  старика  ты  уважай.  И  не  спрашивай  за  что.   А  потому  что.  Пусть  это  милое,  беспомощное  существо  лишний  раз улыбнётся  доброй  старческой  улыб-кой.   
А если в обществе старость не уважают, а уважают всякую сволочь, то, значит, в этом обществе поработали чёрные силы, чтоб оболванить людишек и нарушить естест-венный ход событий. Почему естественный? Да потому что ты, не уважающий старика,  не уважаешь себя,  ибо ты скоро будешь стариком. А не уважать себя, но уважать  кого-то (не старика), это идолопоклонничество.  Вот и навязывают чёрные силы уважение ко вся-кой нечисти.               

                Убеждение  второе.

Вначале  все  были равны. Как  там  было  на самом деле  его  не  интересовало.  Он  рассуждал  так. 
Когда появилась  потребность  в  пище,  одежде  и  жилье  и  это всё стали  изго-тавливать,  то   общество  вдруг  разделилось:  одна  часть  общества  спокойно  всё  это  производила, а  другая  только потребляла.  Это  были  лодыри. 
Но  пища,  одежда  и  жильё  нужны  всем,  в  том  числе  и  лодырям.  Стало  быть,  надо  отбирать.  Нанимаются  лодыри, которые  готовы служить  цепными  псами и  спокойно  отбирать  у  людей  ими  произведённое.
Главные Лодыри  тем  временем  всё  больше отрываются  от  народа  и начинают разрабатывать  всяческие теории своей исключительности.  Растёт  антагонизм.
Работники,  меж  тем,  трудятся  и  отстают   в  развитии.  Это  он  проверял  на  себе.   Когда  трудишься,  отстаёшь  в  развитии:  мысли  не  лезут  в  голову,  после  рабо-ты  тоже  отнюдь не  творческое  настроение.
Лодыри  же  превозносят  себя  до  небес. Количество их растёт. 
Работники  возмущаются. Растёт  количество  цепных псов. Чем больше  дармо-дов,  тем    интенсивнее  труд,  поскольку  в  лагерь дармоедов  переходят от производите-лей:  легче  служить  цепными  псами,  чем в  поле  добывать  хлебушко в поте  лица.  Возмущение  трудового люда   растёт,  как  снежный  ком.  Растёт  число  разбойников:  кому  охота  работать  на  дядю.  Всё  ведь  отбиралось.
Лодыри,  меж  тем,  выдумывают  всякие  штучки,  запугивающие  рабочий  люд:  высшие  силы,  которые,  якобы,  распорядились,  чтобы  одни  работали,  а  другие… ду-мали.  Позже  это  назвали богом.  А  они  ( лодыри )  посланники бога  на  земле.  И  да-лее:   «на  всё  воля  божья»,  «все  ходим  под  богом».         

                Убеждение  третье.

Сначала он работал простым рабочим.  Работяги пили.  Поначалу не мог противостоять, чуть  было, не начал с ними. Потом стал отказываться.  Но всё это было противно:  и пить с ними, и противостоять им.
Эх,  найти бы страну  с хорошими людьми.
Затем поработал небольшим начальником. Один,  главный энергетик, был до того  тупым, что только удивляться оставалось,  как такое чмо в начальники выбилось.  Формулы все давно забыты, совести и чести никакой.  Однажды эта вся свистобратия во главе с главным инженером  позвала его выпить с ними. Нажравшись до соплей, главный энергетик начал поучать его, как надо обходиться с быдлом,  (вот оно что: рабочие-то для них быдло). Оказывается, надо всячески  обманывать это быдло и тогда будешь иметь копейку.  Что они все и делали.
А водку жрали и те, и эти. Только этим удавалось отвертеться от вытрезвителя – начальники всё же.
Эх, найти бы страну с хорошими людьми.
Итак,  что рабочие, что начальство – ни с кем ему не хотелось быть в одной уп-ряжке.  Как же быть?  Может быть, в какую-нибудь научно-исследовательскую организа-цию?
Сплетни, наветы, подсиживания, ложь,  в общем, открывай словарь и читай все плохие  слова – вот что такое научно-исследовательская организация.
Эх, найти бы страну с хорошими людьми.
               
                Убеждение  четвёртое.

Лодыри  наглеют всё  больше.  Они заводят рабство.  Чтоб  оправдать сволочное  отношение к  рабам,  они  выдумывают всякие  теории,  что  рабы  это и не  люди  вовсе, а животные. 
Если  проделать  такой  опыт:  взять  несколько  интеллигентов,  заставить их  ра-ботать  до  беспамятства,  бросать  им  кость,  как  шелудивым  псам,   унижать  их  всяче-ски,  то  тогда  они,  возможно,   поймут,  что  любого  человека  можно  запросто  унизить  и  что  те  рабы  были  обыкновенные  люди.
Ну а пока они  всячески  издевались  над  рабами. И  длилось это тысячелетиями. То,  что  сейчас  выполняют  механизмы:  вентилятор,  пылесос;  в  поле это сенокосилка,  комбайн,   мельница – всё это  делали  рабы.  Их называли:  чернь,  быдло,  плебеи  и про-чими  уничижительными  эпитетами.
Могли  бы  и  совсем  не кормить,  но тогда  бы  те сдохли  с  голоду – приходи-лось  кормить. По  той же  причине  нужно  было  обеспечить  жильём и  одеждой.  Со  скрипом, но это всё предоставляли.
Сейчас  рабочий  идёт в магазин, приобретает  пищу,  одежду  и  жильё  и думает, что он  свободен.  Не  понимает бедняга,  что  он  раб обыкновенный.  Почему  же  он  не понимает?  Да потому  что  хитрецы  придумали деньги.               

             
                Убеждение  пятое.

Пища,  одежда  и  жильё.  Что же  это  такое?
Сколько бы  ни  было  людей   на  планете,  им  нужны  только пища,  одежда  и жильё. Иначе просто  не будет  жизни.  А  всё остальное  уже придумывается  на сытый желудок, если жизнь состоялась, если жизнь  сохранилась на этой планете. И  искусство,  и культура,  и, тем более,  религия.  И напрасно  бьются  интеллигенты  в попытках  сде-лать  плевелы  первичными.  Им   удаётся  навешать  на уши  лапшу  на  какое-то время, но  потом  народ устаёт  от вранья  и… случаются нехорошие революции.
Вся экономика  в том и   состоит,  чтоб изготовить пищу, одежду и жильё на всех людей.  Сколько их живёт, столько и  надо  этого всего.  И,  что интересно,  именно эти люди  и должны  изготовить всё это для себя.  Причём из  того,  что  под  ногами.
А так как ничего нельзя изготовить на всех сразу, из-за этого и вся неразбериха в обществе.
Тысяча, миллион, десять миллионов, сто миллионов, - совершенно не  имеет зна-чения,  сколько населения на планете.  Тысяча,  значит надо для тысячи, и изготовить должна эта тысяча,  сто миллионов, значит пища, одежда и жильё нужны  ста  миллионам  и  изготовить  должны всё это  эти сто миллионов. Так в чём же дело?  Дело  в  лодырях.
Лодыри – это те, кто  не любит  работать.  Вот они и выдумали искусство, культу-ру  и религию.  Затем выдумали, что они  сверхлюди. И если на планете тысяча человек, и пища, одежда и жильё нужны всей тысяче, потому что по-другому просто не может быть, то при наличии лодырей в количестве пятисот человек,  остальные пятьсот должны изго-товить пищи, одежды и жилья на всю тысячу. То есть, если бы работала вся тысяча, то  легче было бы работать,  а пятистам  нужно работать в два раза интенсивнее.  Вот и всё объяснение недовольства. Кому охота лодырей кормить?
Люди даже  объяснить не смогут причину  своего недовольства, потому что это всё происходит на подсознательном уровне.
А лодыри распинаются,  что материальная пища  не главное -  главное, чтоб была  духовная пища.
Создать бы островок справедливости – только пища, одежда и жильё были бы са-мым главным у нас,  только на это мы бы молились. И не давать расплодиться дармоедам и лодырям, то есть артистам, художникам, писателям и прочей вонючей интеллигенции.  И собраться таким людям, которые всё это понимают.
               
                Убеждение   шестое.

Людей при помощи  воспитания  можно  сделать  любыми,  только  воспитание  должно  быть  цельным,  с  самого  начала  и всегда. Хотите  сделать  человека  положи-тельным,   воспитывайте  положительными  составляющими, хотите  сделать отрицатель-ным,  воспитывайте  отрицательными  составляющими. Но  отрицательными  пусть  вос-питывает  всякая  сволочь,  а  нормальные люди  должны воспитывать  своих детей  толь-ко  положительными  составляющими.  Что  является   положительными составляющими.  Ответ  прост: труд, спорт, учёба.  При этом   все дети должны обязательно жить в краси-вых зданиях  и просто до  невозможности  хорошо  питаться. 
Если  с  ним  спорили  и  утверждали,  что  нельзя заставить  учиться,  трудиться и заниматься  спортом,  он  говорил:  вспомни,  неужели у  тебя  не  возникало  никаких во-просов.  Ответы  на  твои вопросы  и  есть  учёба.  А  спортом  и трудом  можно  и  на-сильно заставить  заниматься. Он на  себе  испытал,  что  иногда вроде  и насильно  его заставляли,  а   впоследствии он  очень  даже  был  благодарен  взрослым  за  это  насилие. И все будут всегда благодарны за любое насилие, в результате которого  человек станет счастливым. Он даже не сомневался, что людей надо насильно делать счастливыми. Все были против, а ему было плевать. Он был уверен, что воспитание – это  совсем не то, что имели в виду люди. Во-первых, эта странная искусственность в переходе во взрослое со-стояние. Завтра ему восемнадцать и завтра он станет взрослым, то есть другим человеком.  Ему больше нравилась непрерывность. Но тогда выходило, что человек воспитывается всю жизнь. Совершенно верно. Именно всю жизнь и длилось воспитание.

                Убеждение  седьмое

Всякое общество есть система  взаимонеобходимых людей. Бедные и богатые только «благодаря» Закону зловещей разности. Люди должны стремиться к объединению, а не наоборот. Все таланты, все способности уравновешиваются в обществе. Они даны тебе, чтоб ты использовал их на благо людей, а не себя.

                Убеждение восьмое.

На каком бы производстве этого поганого государства ни работать, везде выпус-кать продукт будешь для всех. А значит и для врагов. А на кой хрен они нужны.
И даже в леспромхозе и  то они заготавливают лес, а из  леса того сделают поло-вую рейку,  а она пойдёт на пол этим прекрасным москвичам, которых он так ненавидел.  Но это можно стерпеть.  А вот, если колхоз или совхоз и изготавливать продукты питания, то это плохо!  Врагов кормить.               
               
                Убеждение  девятое.

В леспромхозе одна сволочь третирует всю деревню. Рождается  убеждение, что одна сволочь может задавить много людей. Сволочь не будет сволочью только тогда, ко-гда её убьёшь. А убить не так-то легко. Добрые люди всегда под сволочью,  потому что не могут убить сволочь.
               
                Убеждение десятое.               

 Русский народ.– добросердие, отзывчивость, мягкосердие, доверчивость,
 Нерусь – надменность, напыщенность, жестокость, чванливость, поедание                других,  скотство.  Второе всегда победит первое,  вторые подомнут первых. Добрые, мягкосердечные люди  никогда  не смогут ничего сделать со сволочью, потому что не способны убить.
Интеллигенция одной национальности,  народ другой национальности. Ненависть интеллигенции к народу – обыкновенный национализм. Но кто это скажет.
А вот если народ выступит против интеллигенции, то это национализм.
Пьют потому что протестуют.
Какие-то силы, живя на земле русской, нагло насаждают чуждое русской сущно-сти душевной,  существование. Русская доброта не может пересилить наглости чуже-странной.  Вот и включилась программа самоуничтожения.
Главное, отношения между людьми, а материальное не главное. Об этом все тре-плются. А он проверит это на себе.   Дайте только построить островок справедливости.
Кроме того, он   чётко  видел,  что  элита  упорно  хочет  отделиться  от  быдла, а  особенно  отделить своих  детей  от  детей  быдла.
И  тогда  он  твёрдо решил  построить  какое-то общество, отдельное от всех:  вы хотите отделиться  от нас,  так  мы отделимся от  вас.

                Ассоциация свободных тружеников.

 Когда ему в голову пришла эта крамольная мысль, он конкретно сказать бы  не смог, но она, как снежный ком: родилась, покатилась и выросла до таких размеров, что начала просто давить и распирать и голову, и сердце.
А что если не искать эту злополучную страну, а взять да построить самому. Не страну, конечно, а… А ассоциацию свободных тружеников. А там чтоб такие люди, что поговорить с ними, будто воды родниковой напиться после долгого пути в пустыне. И чтоб ещё и понимали.
Об ассоциации свободных тружеников он услышал ещё в школе, на уроке обще-ствоведения. Когда слушал, аж улыбался. Так и запало  в память это выражение.
   После долгих, мучительных раздумий он остановился на леспромхозе. Только из леспромхоза можно было попытаться сделать «ассоциацию свободных тружеников». Колхоз и совхоз – это производство продуктов, а это значит кормить дармоедов  да вра-гов.
 Играючи,  поступил  в  лесотехническую  академию  и, окончив её, устроился  работать таким образом, чтобы  поездить по леспромхозам,  ознакомиться с их жизнью,  присмотреть  какой-нибудь  и  остаться там строить ассоциацию. Вскоре понял, что из та-кой  затеи  ничего не выйдет.
В  каждом  леспромхозе  столько разной швали, что ни о какой ассоциации  не может быть и речи.  И он выбрал другой путь: продолжать ездить по леспромхозам, под-бирать людей, а когда будет организовываться новый леспромхоз, предложить себя на пост  директора и взять с собой всех этих людей.
Каких же людей подбирать? Ответ на этот вопрос  подсказал ему один  интерес-ный человек.
Заурядный на первый взгляд, обыватель. Был учителем, начальником  мастерских, бухгалтером, трактористом, пчеловодом.  Жгли,  били, хвалили, наказывали,  вешали  на доску почёта,  грозили тюрьмой - всё было в жизни этого человека.   И вот они разговорились.
   Раствориться в интеллекте.  Знакомо ли было ему такое состояние?  Пожалуй, нет.   А  вот теперь  он  познал это состояние.  Долго ходил  он  потрясённый  и    одухо-творённый этой  беседой, напитавшись живительной энергией этого человека.  И  решил он после  этого разговора,  что они в ассоциации этой будут обязательно собираться и бе-седовать  и  беседы эти будут называться философскими. Потому что он очень хотел, чтоб все люди испытали блаженство философской беседы, какое испытал он.
Так каких же подбирать? В первую очередь: тех,  кто гоним в этом поганом обще-стве. Ну, а далее? Среди рабочих?
Рабочий коллектив – это просто гнилое болото. Честный человек  неуютно чувст-вовал себя в этом гнилом болоте  и, как правило, не  вписывался в коллектив:  начальство не любит правдолюбцев,  тупая  толпа  вторит начальству. Вся  нечисть,  как  обычно, но-сила в кармане партийный билет  и  это был ещё один показатель, кого не надо брать в ассоциацию:  коммунист, стало  быть,  дерьмо-человек.  Время показало, как он  был  прав:  когда их  свергли,  вся эта шелупень  запищала о том,  что  они-де  бедненькие   не  знали,  что ими  правили  такие  нехорошие люди,  а иначе бы они не вступили в эту нехорошую партию.  Вывод прост: эти  гниды  ползли  туда  за  лычкой,  за благополучием, за расположением  начальства, за чем  угодно,  только не  за идею  о  равенстве,  братстве и счастье  всех  людей.  Поэтому их так легко  и разгромили.
В общем, надо было искать среди  гонимых.
Кроме того, среди тех милых существ, что были бедны, но так порядочны и тро-гательны.
А, возможно и умные  попадутся. Честные.
Честным людям трудно жить в  бесчестном обществе: они  не  выдерживают   на-глости  и опускаются на дно жизни.  Поэтому им лучше собираться  вместе  в  красивые  объединения честных  людей   и образовывать  островки  честной жизни  в этом океане  зла  и несправедливости,  лжи  и  бесчеловечности.
А об умных у него было следующее категоричное мнение.
Коммунизм - это не  политический  строй  и  не  общественно-экономическая  формация.
Коммунизм - это  образ жизни  и  не просто образ  жизни, а образ  жизни  умных людей.  Это значит,  что если  где-нибудь в одном  месте соберутся  одни  лишь умные люди,  то они  просто  не смогут  жить иначе, чем по-коммунистически.
В обычном обществе как: дураки на заводы да в поля, умные в райкомы да в об-комы. А если одни умные, то как?

                Беседы с людьми.
 
Что говорить людям, чем их заинтересовать? Как их не спугнуть?
Это был период, когда в магазине, на фронтоне которого кирпичом было выложено слово «мясо»,  торговали сигаретами. Ещё не ввели талоны,  но мяса уже нигде не было. Да и с остальными продуктами была напряжёнка.
Он работал в проектно-конструкторском бюро инженером по внедрению новой техники. Когда он приезжал в леспромхоз, то в «заежку» - так называлось жильё, в кото-ром останавливались командированные, - обязательно тянулись люди. Так уж было при-нято: им казалось, что человек из города, да ещё из вышестоящей организации, должен знать ответы на все их вопросы.  Вот тут-то он плавно и переходил к описанию ассоциа-ции свободных тружеников.   
В чём суть этой ассоциации?  Вот несколько основных пунктов.
Основное предназначение леспромхоза  заготавливать  древесину.  На  прямых  работах – добыче леса,  задействована  лишь  небольшая  часть  коллектива, остальные же  ни  черта  не делают, особенно конторские.  Их  работу  можно сделать за день - остальное время только чаи гоняют. При  желании   можно  найти  очень  много  народу,  занятого бесполезной деятельностью. Так  вот   суть ассоциации в том и заключается: никакой бес-полезной деятельности - только полезная.  А полезной считать только производство пищи, одежды и жилья.
Множество людей, если не все, недовольны государством. То не так, это не этак. Какова роль государства? Каждое государство должно обеспечить народ пищей, одеждой и жильём в нужном количестве, чтоб не было недовольных. И  ни одно государство не справляется с этой задачей.
Вот давайте и построим своё маленькое государство и  выполним эту задачу сполна. Что для этого надо?  Главное, чтоб не было дармоедов. Кого я называю дармоеда-ми?
Каждому человеку надо какое-то количество продуктов в год. Все продукты про-израстают на земле, то есть на почве. Я прочитал много литературы, истоптал много порогов различных учреждений и организаций, чтобы узнать, сколько же нужно этих продуктов человеку.  Да и публикуются эти цифры  иногда,   поэтому  перечислять   не  буду.  Приведу  лишь  два-три  примерчика. 
Хлеба  надо   семьдесят  килограмм  в  год,  мяса – семьдесят,  молока – восемьде-сят.   Такое  количество  хлеба  произрастает  на  трёх  сотках, остальное всё: крупы, сахар и прочее ещё на трёх сотках. Получили пресловутые шесть соток.
Таким образом, каждый  человек  собирается  с  какой-то  площади  земли еже-годно.  Это шесть соток. То есть шесть соток – это и есть сам человек.   Так вот каждый обязан возделать эти шесть соток, и это и только это я называю трудом. Остальные - дар-моеды.
Ему задавали вопрос: а как быть с мясом. Он отвечал:  животное  питается  тра-вой,   трава  произрастает  на  земле,  занимая  площадь, следовательно,  животное  тоже  собирается  с  какой-то  площади. И эта площадь входит в ту площадь.
Какова мера труда?
Каждый  человек,   во  что  бы  то  ни  стало,  обязан   сам  себя  собрать  с  этих шести  соток.  То  есть  он   должен  посеять,  ухаживать  и  собрать  урожай  с  шести  со-ток.  Это  и  есть  эквивалент  труда.  Что  бы   человек   ни  делал,  труд  его  должен  быть  равен   труду,  который  понадобится  для   обработки  шести  соток.     Не  надо  много  ума,  чтобы  заметить,  что   рабочие  люди  обрабатывают  за  год  сто раз  по  сто  соток.  А  дармоеды   вообще  не  участвуют  в  этом  процессе.   В ассоциации такие не нужны. Кто не согласен, за шиворот тянуть не буду.
Так как эквивалент трудно подсчитать, то лучше будем без эквивалентов. Другое дело - один садит гречку, второй пшеницу, а  третий рожь. Короче говоря, можно попы-таться посчитать эквивалент физического труда. Но эквивалент бухгалтерской деятельно-сти, или инженера по технике безопасности  я вычислять не собираюсь. Ну а теперь о мясе отдельно.
Человеку  в год надо семьдесят-восемьдесят килограмм мяса. Животное весит в среднем четыреста килограмм. Возьмём для расчётов чистый вес, примерно триста шесть-десят килограмм.  Одно животное примерно на пять человек.
Тема моего дипломного проекта была: организация нового леспромхоза. Там для расчётов я взял количество людей: тысяча двести. Вот это число и рассмотрим.
Тысяча двести разделить на пять  - будет двести сорок. Предположим, что мясо других животных тоже будет. Возьмём для расчётов сто пятьдесят голов крупного рогато-го скота. С учётом воспроизводства, его необходимо двести пятьдесят голов. Надо учесть вот что.
Нельзя, чтобы бык производитель осеменял несколько поколений, потому что на-чинается вырождение стада.  Это была болезнь всех колхозов: выберут породистого быка и он всех охаживает, в том числе и дочерей. А там кровосмешение со всеми вытекающими последствиями.
А вот вам домашняя задачка. Узнайте сколько живности в стране, сколько полез-ной площади, то есть всей площади страны минус горы, пустыни, водная поверхность,  леса и произведите расчёты. Я эти расчёты провёл и доложу вам, они пессимистические. Народа больше, чем земля-матушка может прокормить. Но в стране положение намного лучше, чем  на всей  планете. Не из этих ли расчётов исходила одна железная леди, выдвигая доктрину золотого миллиарда. Кстати, она же определила процент неполноценного русского населения. Семьдесят пять. Вот и подумайте, куда вас отнесли.
Об одёжке я не буду – сложная очень философия, а вот о жилье расскажу.            
Об одёжке всего два слова.
Одежда пришла на смену шерсти. Шерсть была одним целым с человеком. Стало  быть, одежда – есть одно целое с человеком. Вот и всё.
А теперь о жилье.
Предположим, мы разделили ассоциацию на группы по сто человек. Назовём их, ну, скажем, звенья. Вот они взялись строить жильё. Полгода строят одному, полгода дру-гому и так далее. Не трудно посчитать, что сотому построят через пятьдесят лет. Все вы-числения условны, так же, как и количество людей в леспромхозе. Я не учитываю ни де-тей, ни семей. То есть, на самом деле не тысяча двести, а с детьми гораздо больше, при-мерно две четыреста. Так же и дом.  Не одному строят, а двоим: мужу и жене. И тогда по-строено будет через двадцать пять лет. Тут это не главное. Главное вот что.
Если они последний дом построят через двадцать пять лет, то это значит, что два-дцать пять лет будет длиться неравенство. Так что ж такое неравенство. А неравенство-то есть функция времени: неизбежная  категория, вечная и фатальная, ибо никто, никогда не сделает ничего  для всех людей сразу за одну секунду. Такого штампа никто не изобретёт. А если бы изобрели, то не было бы несчастных, обездоленных, убогих и прочих. Так что бедность зависит не от денег, а от того, что нельзя изготовить всё на всех сразу. Подумай-те на досуге на эту тему. И, заодно, на тему о вранье. Все врут
 
Далее следовал вопрос о детях. Он отвечал.
Во-первых, бедному человеку трудно одному сделать жизнь своих детей счастли-вой, так сказать, чашей полной. Поэтому надо объединяться и вместе выкарабкиваться из трудностей.
Дети бедноты   должны  жить отдельно от  родителей  в  прекрасном  детском  царстве. Вкусная, здоровая  пища,  а  также   досуг  детворы: спортзалы,  бассейны  и про-чее - дело  рук их родителей.  Это должно  стать смыслом   жизни этих  родителей.  Вот  тут-то  и  необходимо насилие.  Если придурок-родитель  чего-то недопонимает,  то его  насильно заставить строить счастье своим детям.  И плевать на него: хочет он этого  или  не хочет.  Способов  заставить бесчисленное множество.
Если вы не относите себя к бедным людям, то я вас за шиворот в ассоциацию не тащу.
 Те, которые твёрдо решили пойти с ним в ассоциацию, задавали очень даже кон-кретные вопросы и они вместе обсуждали очень даже конкретную жизнь.               
Вышестоящие организации будут против. Что делать?
Действия власть придержащих  болванов непредсказуемы,  вести себя придётся, как партизанам в логове врага,  но  ведь это даже интересно: дурить  дураков от власти. И, вообще, человеку со стороны ничто не должно бросаться в глаза. Так, обыкновенный леспромхоз. 
В столовой дежурить посемейно.  А это  значит, что  если  соберётся,  скажем, пятьдесят семей то дежурить  придётся через сорок девять дней.  Стало  быть,  каждая  семья   на сорок девять дней  будет освобождена  от  кухонных  пут:  и  муж,  и  жена.
По этому поводу у него было заготовлено лирическое отступление.
Был у него в жизни период одинокой жизни.  И  он не без амбиций вспоминал, как он мыл посуду.
«Помню себя только склонившимся над грязной посудой. Только что был зав-трак,- уже обед, и снова мытьё. Только что ел, снова надо готовить. Некогда почитать, не-когда подумать».
Тут же люди делились на сторонников и противников. Женщина говорила: «А мне доставляет удовольствие готовить пищу, мыть  посуду». Мужик говорил:  «А зачем нам думать, за нас есть кому подумать».
Но у некоторых в глазах появлялся огонёк.  И он продолжал дальше.   
 Хозяйство обобществляется, а затем каждая семья или группа семей  занимается какой-нибудь определённой деятельностью:  животноводством,  овощеводством,  выра-щиванием фруктов, производством сыра, прочих молочных продуктов, солений, варений и так далее.
 И,  самое  главное!
 Детвора  должна жить в таких условиях, которые бедная  семья никогда  не  смо-жет  создать своим  детям,  а вот,  объединившись,  много  бедных  семей  смогут  что-то  сделать:  красивое удобное  жильё, спортзал, бассейн, обеспечить вкусной, здоровой пи-щей.
 Да, это называется  обобществлением,  да,  этого  слова  боятся.  А его  не  надо бояться:  ни  слова, ни дела.  Бедноте его не надо бояться.   Ведь почему, всякая   там,  ин-теллигенция  выступает против обобществления?  Да потому что не хочет обобществлять своих прекрасных чад  с твоими, быдло, детьми,  ибо сам ты есть быдло и дети твои есть быдло.
 Что такое качество жизни?  Кто-то считает, что если нет денег и нельзя съездить на Канары,  то ни о каком качестве жизни не может быть и речи. Ну а в чём же должно выражаться качество  жизни  у  бедноты  -  на   Канарах  им  не бывать,  огромными день-жищами не ворочать.
Качество жизни бедноты в объединении.
Вокруг  прекрасные, счастливые  люди,  сам  счастливый,   спортзал,  бассейн,  никакого живота - вместилища  болезней,  детвора  вся ухоженная  -  что ещё надо для счастья!
Под конец разговора он всегда говорил, что, мол, давайте создадим ассоциацию и там, на философских беседах обсудим все вопросы. А их, ох как много, у умных людей. Это дураку всё ясно.
В результате всех своих мытарств он наскрёб человек сто. Пятьдесят семей. Было бы больше, да, то муж не хочет, то жена, а расходиться из-за ассоциации никто ж не бу-дет. Как же быть? И он сказал: давайте организуем маленькую ассоциацию – лесоучасток в леспромхозе, а там посмотрим.
Вскоре у подножия гор организовывался новый леспромхоз. Его, не задумываясь, утвердили на должность директора. Он собрал свой костяк и они поехали обживать новое место.       

                Организация и становление

Много ли людей разделяло его убеждения?  Конечно,  нет  и  поэтому становле-ние было нелёгким - и  кнут,  и  пряник   пускались  иногда в ход.  Обобществляться ре-шили не все, набралось  только пятьдесят семей – его костяк.  Построили  здание  типа   профилактория,  дабы  придать законность  своим действиям,  обобществили хозяйство и дело пошло.  Все процессы старались механизировать  и автоматизировать.
Ярые  индивидуалисты долго колебались, но периодически  пробуя этой профи-лакторской жизни,  всё  более и более задерживались  в профилактории и, в конце  кон-цов,  оставались  в нём  навсегда.  Постепенно  пристраивая здание к зданию, они  замкнули их в квадрат и подумывали уже о стеклянном  куполе, давней мечте его детства.
Постоянно  что-то строили:  гидроэлектростанцию, ветроэлектростанцию, спорт-зал, бассейн, столовую, детский  корпус - гулять было совершенно некогда.  Но  утренняя  пробежка,  занятия спортом, плавание  были обязательны.  А  ещё обязательными были философские беседы: то, ради чего,  в основном,  и задумывалась ассоциация.
Иногда  люди  спрашивали его:  нет ли в их действиях чего-нибудь противозаконного, за что можно поплатиться свободой.  Он отвечал.
У власти сидят такие придурки, что здравомыслящему человеку трудно предуга-дать их действия.  Придурки придумывают дурацкие   законы,  а тупая  толпа  подобост-растно  их  исполняет,   не задумываясь  об  их непогрешимости.
 С точки зрения общечеловеческой морали  мы не делаем ничего противозаконного. А чтоб дуракам  не показалось, что  мы  всё же нарушаем  какой-нибудь  их дурацкий  закон,   надо научиться обманывать их. Обман дураков от  власти – это  гимнастика ума,  это всё равно, что игра  в  шахматы,  а игра в шахматы  - это  честное  соревнование, а не нарушение закона.
   Конечно,  очень бы удивились эти  придурки,  узнав, что бухгалтерия,  техотдел,  экономист, инженер по технике безопасности и  прочие  представители интеллигенции,  вместо того, чтобы   протирать  штаны  в конторе, занимаются  изготовлением  сыра, колбасы, солений,  варений,  выращивают   в теплицах фрукты и  овощи,  доят  коров в, так  называемое, рабочее время.  Стало  быть,  они  ничего  не  должны   знать.  Для  этого в ассоциации существовала разведка,  которая  должна была  сообщать  о  приближении  врага.   Ну  а  о доносительстве  у  них было особое  мнение:  на доносы  способно  только  недоразвитое  общество. Кто ж согласится, что он недоразвитый.
Много лет этой ассоциации и всё получилось, как он и задумывал.  Они  спокойно пережили все судорожные  телодвижения  агонизирующих коммунистов:  эти ускорения, перестройки, прочие потуги,  так  же незаметно прошли для   них  рыночные  экономики, демократические перевороты  и  сейчас они равнодушно наблюдают этот беснующийся капитализм, живя спокойной размеренной жизнью.  Угрызений совести никаких. Раз мы додумались до такой жизни, значит, каждый это может. Объединяйтесь да живите. А нет, так и кувыркайтесь в дерьме,  раз постоять за себя не можете.   
Всё  это  рассказал  седовласый  гражданин  приятной   наружности, с  которым  судьба  забросила в одно купе меня, простого  рабочего  мужика,  девушку-студентку и  мужчину лет сорока пяти,  назвавшегося  коммерсантом.  В купе на некоторое время во-царилось молчание: каждый боялся взвалить на себя тяжесть   первого вопроса, опасаясь  показаться глупым. Нарушил  молчание сам седовласый.

                Разговор в купе.

-  Мне часто приходится ездить в поездах  и всякий раз я  обязательно рассказы-ваю о своей ассоциации. Ведь нам надо знать умонастроения общества, ибо это есть пища для наших философских бесед. Ведь мы связаны с обществом тысячью незримых нитей, как сказал один классик. И вот что я вам, ребята, хочу сказать.
Не было пока что такого купе, в  котором  не спросили  бы  меня  о деньгах и о сексе в ассоциации,  поэтому ответ заготовлен  нами  давным-давно.
Есть такое понятие: шкала ценностей. Так вот на нашей шкале первыми идут ра-венство, братство  и счастье. Когда  я создавал ассоциацию, я сразу же всем  сказал, что  если такая постановка  дела кому-то не нравится, тот вправе покинуть  нас в  любое время.  Жизнь рассудила,  что я оказался  прав.  Многие  из  наших,  умеющие  мыслить  аналитически,  поняли, что сейчас, когда  у  вас победил этот прекрасный капитализм, они оказались бы раздавленными, как маленькие беспомощные насекомые. Кстати, у вас совсем другой порядок ценностей: на первом месте секс и деньги, а над равенством, братством и счастьем откровенно смеются.
    Вновь воцарилось молчание.
   -  Извините, конечно, - решилась, наконец,  девушка, - но вряд ли кто-нибудь будет отрицать, что  счастье и секс так тесно связаны, что ваши разговоры о ценностях звучат как-то неубедительно.
    - Ну что ж всё идёт как надо. Именно девушка  и должна была это сказать. 
Милая девушка. Имеется  огромное количество людей, у  которых  есть секс, но нет счастья, а есть люди, которые ни в коей мере не связывают секс со счастьем - я в этом уверен. Ну что ж,  обращаюсь к вам, рабочий и  коммерсант - у вас-то найдутся вопросы, не связанные с вышеозначенными категориями?
 Я лихорадочно соображал.  Своими  замечаниями  седовласый дал понять, что хочет говорить о  высоких  материях, поэтому все  мои  вопросы  казались  мне  глупыми.  Может быть, совсем не участвовать?  Ну да ладно.
   -  Если у  вас всё  так  хорошо, так почему же не строят такие ассоциации?  Вро-де  бы  не  так уж всё и сложно.
 -  Не  сложно говоришь. Ты что издеваешься.  Это равенство-то не сложно.  Ну,  ты сказанул. Вообще,  как ты думаешь, почему есть бедные и богатые, а,  главное, почему  такая страшная пропасть  между богатством  и  бедностью?  Да и все как думают?
    Все  задумались.   Первой  ответила  девушка:
 -  По-моему, вопрос не сложный, во всяком случае, с богатыми  всё  ясно: умные, поэтому и богатые.
   -  Все согласны?  Ну, а  раз  согласны, то  слушайте меня. 
На  планете есть силы, которые заинтересованы  в том,  чтобы были  бедные и  богатые,  чтобы  было нестабильно, чтобы было вопиющее неравенство, напряжённость  и  так далее. Эти  силы сказали: равенство плохо, неравенство  хорошо  - и тупая толпа,  как  попугаи,   подхватила  эту  гнилую  формулу.  Сейчас эта тупая толпа  смотрит на всё,  как  бараны на новые ворота.  Пока  до  неё дойдёт. В общем, тупая  толпа, подхватывая гнилые формулы этих сил,  всячески  поддерживает  их.
   Ну, а теперь попроще.
    Представь, рабочий, себе, что на  твоём  предприятии захотели  организовать ассоциацию.  Но она  может быть либо такой,  как у нас,  либо  никакой.  Пойдут  ли твои начальники  на такую модель?  Даже  смешно.  Скажу больше:  и рабочие не пойдут.   По-думай  хорошо, прочувствуй  и ты поймёшь,  что такие объединения невозможны. Пред-ставь себе, что к тебе однажды подошёл кто-то и предложил строить с ним ассоциацию свободных тружеников. Ты бы от него бежал, как чёрт от ладана, потому что подумал бы, что он сумасшедший.  Надо быть мной,  чтобы  организовать её.  А  ведь  рассуждения мои  до  безобразия просты.
     Ну,  предположим,  я  богатый, ну  построил  я  дворец  до  небес.  Ну,  пальмы, крокодилы, фонтанчики,  ну, золото, серебро, девочки в коротких юбочках, скуластые  амбалы-охранники. Ну, бронированный супер-автомобиль,  чтоб,  выехав за пределы дворца, не ощущать на себе ненавидящих взоров людей. Но ведь я знаю, что взоры эти есть.  И  всю  жизнь жить, зная, что тебя ненавидят. В чём тогда смысл жизни?  К тому же  пришлось бы жить среди богатых, а богатые, по моим убеждениям,  это такая мразь,  что даже небольшое общение с ними  вызывает у меня чувство брезгливости.  А ещё  из  моих  убеждений  следует,  что  люди, объединившись,  могут выбраться из любой нужды, нужно  только  научить их  этому, а если не захотят, заставить.  Ради их же детей.  Моя  бы воля,  я  бы  всех этих баранов  заставил  сделать всё возможное,  чтоб только дети всей этой  вонючей  планеты  были счастливы. Ну, хотя бы  этой поганой страны.
    Таковы мои убеждения. Они вам чужды, но лишь  они позволили  мне создать  эту модель.
    Ассоциация  моя - это ненормальное явление.  Ведь нормально  у вас как?
    Один  умник  высказал  такое  предположение.   Люди только с  виду  люди,  а  на самом деле  это животные:  львы, антилопы,  волки, зайцы  и  так  далее.  Таким  обра-зом,  нормальное состояние общества - это когда  львы пожирают  антилоп,  волки  пожи-рают  зайцев - всё нормально,  всё  как в природе.
   Вторая  теория такова.
   Имеются  люди  и имеются  животные  в образе людей  для того, чтобы людям было не скучно.  Люди  настоящие  имеют  право  использовать  людей   ненастоящих  в  качестве  рабов.
Это так же естественно, как использовать собаку в качестве сторожа, лошадь в качестве тягловой силы, птичек, чтоб слушать их пение.  Посмотрите  вокруг  и  вы уви-дите, что,  эта теория очень даже имеет  место  на практике и отрицать это будет лишь слепец  или   хитрец.  И  вы  называете  такое  состояние общества нормальным.  Ну  что  ж, тогда наша ассоциация – это  очень даже ненормальное явление.  Носиться с каждой  человеческой судьбой, с каждым  человеческим  характером, жалеть  людей, с  участием   отнестись  к  опустившемуся человеку - это могут  только дураки  ненормальные.  Вот и весь мой ответ на твой вопрос.  Не  правда ли, как  просто.  Делаем вывод.
 Ассоциация невозможна  поскольку, во-первых,  это  есть  ненормальное явле-ние, а во-вторых…
 - А мне кажется, что это  нашу жизнь вы считаете ненормальной. Не знаю,  что ненормального  вы  видите в  этой  жизни,  лично мне всё нравится – перебила девушка - мне даже представить страшно, что  повсюду такие коммуны.  Исправительные лагеря  какие-то и  больше  ничего.  Вы мне лучше ответьте на такой  вопрос  -  обратилась  она к седовласому  -  неужели  у  вас  среди детворы нет двоечников и хулиганов? Лично я ни-когда  в это не поверю.
   -  И  правильно сделаете, девушка.  Если бы у нас был обычный леспромхоз, то смело можно было бы не верить.  Я бы и сам не поверил, потому что поездил по леспром-хозам. Но ведь у  нас,  девушка,  леспромхоз  только по форме, а по содержанию  это есть научно-исследовательская ассоциация  по  воспитанию  детей.  Мы собрались  не  для  заготовки  леса, а для того, чтобы изучать процесс  воспитания.  Воспитание  первично - заготовка  леса  вторична. А  теперь  прямой  ответ.
   Нет  плохих учеников - есть плохие учителя.  Если бы ко мне  вдруг подошёл  учитель  и  сказал,  мол,  забирайте своё чадо из школы,  мы  с ним ничего не можем поде-лать, то  я, первым делом,  набил бы ему морду, а затем пошёл бы и повесился на первом суку,  поскольку мечта не состоялась, а, стало быть,  и жизнь не состоялась.  Что-нибудь понятно?
   -  Как   раз ничего и непонятно.  Ваш прямой ответ больше  похож на  ускольза-ние от ответа. Я  так и не поняла: есть у  вас двоечники и хулиганы  или  нет.  И второй вопрос.  Что вы будете делать, если  вдруг  попадётся  девчонка с ярко выраженной гиперсексуальностью?
  -  Девушка начиталась у нас  " Спид-Инфо" и все вопросы её  будут крутиться  вокруг секса. Но я к этому готов, потому что нет такой темы, которую бы  мы  не обсуж-дали на наших философских беседах.  Итак, перед вами  конкретный пример из жизни.
    Имеем  гиперсексуальность.   Гиперсексуальность - это вид энергии.  Стало  быть, её  надо преобразовать в  другой вид энергии.  И  вот эта девчонка у нас уже ответ-ственная за санитарию.  Поначалу мы ей  подбрасываем  всякие   вопросы, советуем  что-то  прочесть.  Но проходит  время  и, не дай бог,  попались вы ей на чём-то, ну, скажем, не помыли руки.
    Вы в кабинете. Перед вами этакая пигалица, сурово  насупив  брови,  читает  лекцию.  Вы слушаете её, чуть-чуть ухмыляясь.  Но  проходит некоторое  время и вы вдруг  осознаёте, что перед  вами преподаватель  паразитологии.  А ещё  через  некоторое  время  перед вами уже  профессор  и  вы  чувствуете себя провинившимся  учеником.
  Вот такие метаморфозы испытал я,  когда попался ей под руку.  Слёзы умиления  выступили у  меня   после  общения с этим  маленьким существом,  столь  глубоко  вы-страдавшим  предложенную ему тему.  И  второй  пример.               
   Девчонка, ответственная за целебные травы.  Вот она будит  всю  ассоциацию в два часа  ночи, потому что  эту траву необходимо собирать  в полнолуние  и именно в два часа ночи. Может быть, вы не пойдёте?  Ну что ж.  Вы  получите такую  истерику  этого десятилетнего фитолога, что желание противиться у вас мгновенно  пройдёт.  Вот такая у нас в коммуне, как вы изволили выразиться, жизнь.
   -  Странная, надо сказать, жизнь - заметила девушка.  А  если кому-то  на работу утром.  Хорошо же они будут себя чувствовать  после бессонной ночи.
   -  Милая наша девушка.  После многочасовой  беседы  вы  так  ничегошеньки  и  не  поняли. Ну что ж,  объясняю снова.
   Имеется леспромхоз.  Его  задача  заготовить тысячу кубометров древесины в месяц.  Население леспромхоза, скажем,  семьсот человек.  Тысячу  кубометров,  играючи,  навалит двадцать  человек.  У нас это делают  двадцать молодых парней - наши дети.  Как  и за сколько они это сделают, нас  совершенно не колышет.  Наша задача состоит лишь в том, чтобы они были одеты, обуты, сыты, а, главное, живы и здоровы. Наша  задача  по-строить им там, на лесосеке, в тридцати  километрах от  основного посёлка  красивое жи-льё,  столовую, спортзал, бассейн, сауну  и так далее.  Поняли  что-нибудь или нет?  Два-дцать человек всего нужно в леспромхозе - остальные не нужны.  Вам это трудно понять.  Вы  привыкли  к  тому,  что  обычное предприятие - это когда двадцать человек работает - двести в конторе.  И  вот ходят эти конторские придурки  с утра до вечера из кабинета в кабинет,  точат лясы,   трындычат  анекдоты, гоняют чаи - и это всё считается у вас нор-мальным,  У  нас  же  это  считается извращением:  столько народу  зря пропадает.  Да  ещё своё ничегонеделание они  называют работой. 
   У нас каждый  человек просто  ответственен   за  какое-то своё дело:  за живот-новодство, за сыроделие,  за изготовление кирпича, за электричество,  он  лишь ответст-венный,  а, как и когда  он это делает, нас не интересует.  Другое дело,  если ему  понадо-бится  помощь, тогда мы ему поможем, в остальных случаях он сам себе хозяин.  Так  что прошу запомнить: у нас нет такого понятия - идти на работу.  Это  придаёт жизни особый оттенок.  Ведь у вас  как.
  Всю жизнь человек, как  заведённый:  работа-дом,   работа-дом.  Весь  день  на  работе и  так  всю жизнь.  Мы считаем такую жизнь беспросветной и вообще неправиль-ной.  Вам не видно, что ваша жизнь  неправильная  потому что она  вся  неправильная.  Когда  что-то  одно неправильно, то это видно, а  когда всё неправильно, то этого не вид-но.
   - Не знаю, как кому, а мне моё общество нравится. И не знаю,  кто это может посчитать нормальным то,  что инженер-экономист  варит  сыр?
   -  Ну  да,  куда более нормально, когда  какая-нибудь  чурка с глазами  закупит сыродельню, а  учёный-атомщик или  доктор физико-математических  наук  идёт к нему в найм  и, получая жалкие крохи,  вкалывает простым чернорабочим.
   -  Если купил сыроварню, то  это уже не чурка с глазами и вообще:  как это ог-ромное общество в сто  пятьдесят  миллионов живёт ненормально, а  какая-то ассоциация в семьсот человек -  нормально.  Нелогично как-то рассуждаете.  А   учёные,  которые  лишились работы, плохие учёные  да  и  не  знаю  я  таких   случаев.  И  вообще,  если  тут нет работы, пусть  в Америку едут.
    Девушка  придала  лицу  равнодушный  вид  и  отвернулась  к  окну.  Седовла-сый, немного помолчав,  обратился  к  коммерсанту:
   -  Скажи, коммерсант, что думаешь по этому  поводу.   
   -  Да  что  тут думать.  Учёные-атомщики,  вроде бы,  должны  быть  умнее  этих  дурачков у власти, а почему-то не могут постоять за себя, поэтому туда им  и  дорога. Лично я их не уважаю  и  вообще мне плевать на них.
  А знаешь, коммерсант, ты  рассуждаешь точно, как мы, и мне  даже приятно, что за стенами ассоциации  тоже есть  умные  люди.  Это,  конечно, шутка, а то  ещё обиди-тесь. На самом деле, вы все очень умные.
Короче говоря, вот так мы учим  наших  детей,  а именно:  ненавидеть  этих  ва-ших учёных, писателей,  композиторов  и  прочую интеллигентскую шелупень.
 -  Господи,  да вы же  готовите самых настоящих террористов - сказала девушка.
 -  Нет, девушка, тут вы ошиблись немножко. Дело в том, что в ассоциации у нас имеются  какие – никакие убеждения,  из  которых следует, что в  плохой  жизни  народа  повинна  интеллигенция  и только  интеллигенция,  которая,  кстати,  с  трибуны   кудах-чет  о  любви к народу, а на деле его ненавидит. Народ же очень глуп  для  того, чтобы отличить  зёрна от плевел.  Так вот наша задача  воспитать совершенно иную интеллиген-цию из нашей детворы.
-  Ну  что  ж, дерзайте.  Только что ж это за интеллигенция нового типа?
-  А вот я сейчас  расскажу вам всё о воспитании детворы в нашей ассоциации, а вы сами сделаете  вывод. Сложного ничего нет, просто  стараемся делать всё не так, как   у   вас, а вернее всё наоборот.  Послушаете?
 -  Валяйте,  рассказывайте, всё равно нечего  делать.
 -  Ну что ж,  слушайте.
 Итак,  сложного  ничего нет.  Детвора  постоянно  в поле зрения. В  школе  по-стоянно дежурит  кто-нибудь  из  родителей,  а вечером  на  философских  беседах  обсу-ждаем всё, что они нам доложат.
   Детство заполнено  только положительными  составляющими:  спорт, труд, зна-ния. Каждый  родитель  ведёт  какую-нибудь тему по воспитанию:  он  ищет  соответст-вующую литературу, пишет рефераты, а  затем  отчитывается  перед  коллективом  на  философских  беседах.  Таким образом,  каждый родитель является  в то же  время  препо-давателем - это  и  дисциплинирует,  и  развивает интеллект.
     С  детьми проводится что-то вроде философских  бесед, где они могут задавать любые вопросы.
    Не то, что час, секунды детвора не бывает без присмотра.
   А теперь немного о положительных составляющих.
   О  труде. 
   У них не школа, а мини-заводы и мини-фабрики. Всё это называется  лабора-торными  работами, так, на всякий случай, для какой-нибудь грымзы из районо. И вот на этих лабораторных работах  эти маленькие  умельцы  изготавливают:  кафельную плитку, медный провод, кирпич, сантехнические изделия, столы, стулья и прочую мебель, радио-детали, пластмассовые изделия, стекло, в общем, перечислять можно два дня. У них там мартены, домны, прокатные станы и всё такое прочее.  Бассейны забраны плиткой, изго-товленной на их мини-заводах, далеко, возле гор, имеется лыжная база, построенная из их кирпича, в оконных рамах их стекло. В общем, не знаю  как насчёт космического корабля, но автомобиль они соберут запросто.   
   У нас по сравнению с вашей несколько искажённая система образования: снача-ла практика,  а потом теория, поскольку вопрос может созреть только во время практики, а материал хорошо усваивается только тогда, когда мозг его требует.
   О спорте.
   Тут, пожалуй, много разглагольствовать нет и необходимости.  Просто,  то  вре-мя,  которое  ваш ребёнок проводит  на, так называемой улице, наша детвора проводит в спортзале и в бассейне под присмотром  одного  из  родителей.  Обычно, когда  разгова-риваешь  с вашими, в этом  месте начинают кудахтать о какой-то там свободе, так вот сра-зу предупреждаю: слово  "свобода"  не понимаю, не признаю и слышать его спокойно не могу. Когда мы тут услышали о каком-то там  обществе  защиты прав ребёнка, мы долго и грустно смеялись. Один-де хочет заниматься  спортом, а его заставляют играть на рояле, другой  музыку любит - его  в спортзал гонят. Попробовал бы у нас кто-то возмутиться. Короче говоря,  мы  плевали на  их желания. Все занимаются спортом и все учатся  игре на фортепьяно. Более того, такой пример. Однажды именно я выдвинул предложение всех заставить писать стихи. И что вы думаете - сочиняют все, как  миленькие. А куда  денутся. А я подумал-подумал, да и пап с мамами заставил стишками побаловаться. Ну и что думаете? Нет, сначала, конечно, роптали. А сейчас, как говорится, за уши  не оттянешь. Другой пример.  Фотография тридцатилетней давности. На ней  разползшаяся  квашня. Эту  квашню утром,  еле-еле добудившись, всем  миром брали за руки и тащили на пробежку. Сколько грязи на нас было вылито. А сейчас это стройная,  красивая  женщина  и она благодарна  насилию, над нею совершённому. Так что, о насилии и свободе прошу ничего не говорить, мы просто не  поймём друг друга. Мы плевали на  ваше свободолюбивое общество.
Ну а теперь о следующей составляющей:  философские беседы  среди детей. 
Беседы  ведутся в непринуждённой форме: детвора задаёт  любые вопросы, кото-рые только придут на ум. А вот несколько вопросов, которые задаём им мы.
Если взять нашу планету, когда не было людей и взять её сейчас, когда на ней шесть  миллиардов, то стала ли она тяжелей на вес этих шести миллиардов.
Если бросить семя весом в один грамм, а из него вырастет дерево в пятьсот кило-грамм,  то станет ли  планета тяжелей на этот вес или нет.
Если бы во всей вселенной нигде не было бы жизни, то можно ли сказать, что вселенная существует или нет.
-  Ну и вопросики у вас - глупее не придумаешь - сказала девушка.
- Так ведь мы же, девушка, договорились, что ассоциация наша ненормальная, вот поэтому и вопросы наши  ненормальные. Но пусть лучше наши ненормальные дети лома-ют головы над ненормальными  вопросами, чем принимают нормальные наркотики, как это делают ваши нормальные дети.
 -  И всё-таки я не верю, что можно всех поголовно детей воспитать хорошими, в конце концов, есть влияние генов, от которого никто не уйдёт.
-  Я вам, девушка, предложу сейчас информацию к размышлению, а вы скажете своё слово.
     Вопрос первый.
     Предположим, что на планете провели такой опыт: взяли и двадцать человек разной национальности  с  самого  рождения продержали в заточении до двадцати лет не уча и не воспитывая. Какой результат будем  иметь?
      Вопрос второй.
 Предположим, что взяли двадцать детей и с самого рождения их воспитывали лучшие воспитатели всей планеты. И вновь тот же вопрос: каков будет результат?               
Отвечать прошу в следующем порядке: коммерсант, рабочий, девушка.
 -  Ну что ж - сказал коммерсант - вопросы, конечно, интересные, навскидку и не ответишь. Хотя на второй отвечаю сразу: воспитать можно  всё, что  ты  хочешь и, конеч-но же, всё у них получится, тем более, если воспитывать с самого рождения.
Ну а на первый вопрос ответ будет таков. Во-первых, они будут учиться говорить и каждый  научится  этому делу по-разному: один позже, другой раньше; один лучше, другой хуже. Да и науки они познают по-разному, ведь способности-то действительно разные. В общем, сложного ничего нет. Кстати, с удовольствием посмотрел бы на резуль-таты такого опыта.
 -  Молодец коммерсант. Между прочим, мы у себя  придерживаемся  примерно такой же точки зрения. Ну а теперь ты, рабочий - седовласый с грустью смотрел на меня, как бы говоря: " Не утруждай себя ответом - я прекрасно знаю его:  умного ты ничего не скажешь". 
 -  Ну, хорошо, объясните мне тогда такое: в семье гениев рождается какой-нибудь дебил, негодяй, бандит, а в семье каких-нибудь бомжей - гений. Или вот такой случай.
 Семилетний ублюдок закрыл в духовке свою годовалую сестру и сделал из неё жаркое. Я почему-то думаю, что даже последние бомжи  не  воспитывают таких поджари-вателей своих сестёр. И, вообще, как-то не очень верится в великую силу воспитания.
-  Вот именно - подхватила студентка - вы совершенно не учитываете влияние ге-нов, а, между тем, чуть ли не каждый день учёные открывают всё новые гены.
 -  Итак, конкретно отвечать мы не умеем - седовласый грустно смотрел  в окно - кроме коммерсанта, конечно, за что ему большое спасибо.  Давайте, чтобы  определиться, ответим ещё на такой вопрос: кто из вас согласен жить в нашей ассоциации? Отвечайте, пожалуйста, в той же последовательности чётко, ясно.
    -  Я согласен, но  лишь  после того, как  прогорю. Ясно, что семье тогда не ну-жен,  поэтому оттуда  лучше  бежать, а  куда?  Вот  тут-то ассоциация и  не  помешала бы. А пока смысла нет - коммерсант многозначительно развёл руками.
  -  Относительно семьи, я полностью согласен с коммерсантом: когда предпри-ятие лихорадило и по году не платили зарплату, семейка показала себя с самой "лучшей" стороны:  это сволочьё  своим гнусным пожирательством настолько осточертело,  что бу-квально хотелось уйти из жизни. Да, я был близок к этому. В общем, по всем показателям  ассоциация  полностью  мне  подходит. Лишь бы я вам подошёл - я  с  лёгкостью  смотрел на  седовласого,  как-будто  снял груз с души.
    Девушка задумчиво смотрела в окно.
   -  Ну и мужики пошли. Семью не могут продержать.  Я даже не хочу разговари-вать на эту тему. Пусть  те,  кто  привык к казарменному положению, поют дифирамбы вашей коммуне - я полностью не приемлю такую жизнь.
   -  Вот и определились - седовласый  удовлетворённо  потёр  ладони, - теперь  разговор будет  идти в форме философских бесед:  коммерсант и  рабочий - члены, де-вушка – враг ассоциации, и мне так легче.
Сначала обсудим семилетнего негодяя, поджарившего сестру. Хотя совершенно не хочется. Сейчас  в тысячах купе ведутся эти пустопорожние разговоры о вашей пре-красной действительности. Мне оно надо? Да. Мне оно не надо.  Ну да ладно.
Во-первых, у нас такого вообще не может случиться, ибо наши дети всегда под неусыпным оком сторожей и к тому же у них нет духовок, всё это далеко в столовой.
Во-вторых. У  вас любят  мыслить исключениями: эти  негодяи,  эти герои, ос-тальные люди - безликая серая масса. У нас же принята именно философия безликой се-рой массы. У нас нет негодяев, а посему нам не нужны и герои. Мы все безликая серая масса. У вас там с пеной у рта против винтиков, а я именно горжусь тем, что я есть необ-ходимый винтик в слаженном механизме ассоциации. У вас там прославляются разные исключительные люди: в советские времена всякие там Павки Корчагины, сейчас я и не знаю кто, какие-то супермены, но вот что я хочу сказать. Все эти герои – это есть исклю-чения. Общество, мыслящее  исключениями не  может жить правильно, ибо слово "пра-вильно" есть производное от слова "правило", а исключение есть явление, обратное пра-вилу.  Таким образом, получается, что общество живёт наизнанку.
 Теперь о генах.    
 Гены, ну скажем, ген алкоголизма,  вроде бы,  появляются у детей от  родителей, а у тех от  их родителей, и никуда от этого не деться. И если  просто  логически  рассуж-дать, то получается какая-то бесконечная цепь, уходящая в глубь веков, туда к началу, а  там первые родители получили этот злосчастный подарочек от самого гражданина бога, что есть абсурд. Таким образом, выходит, что ген появился в процессе жизни. Ну а если появился, то,  стало быть, может и исчезнуть. А в результате чего он может исчезнуть? Да в результате того самого воспитания. 
  Такова наша простая  рабочая  логика. И мы плевали на всех ваших умников, взахлёб трындычащих о том, не знаю о чём.   
   В  общем,  ваше  неверие  в воспитание очень  даже просто объясняется: уж так  всё просто, так просто, что такого просто не может быть. Короче говоря, если бы всё было так просто, то давно бы уже всех воспитали и всё было бы хорошо. Но есть гены, которые не дают воспитать всех хорошими. Так вот что, ребята. Воспитание не  такая  простая штука, как вам кажется. Родители есть настолько тупые в воспитании,  что  им никогда не  воспитать своих детей хорошими.  И только в объединениях, подобных нашему, можно воспитать всех хорошими, потому что воспитывают все.
      -  Вы, возможно, не смотрели фильм "Семь нянек", да и пословица есть анало-гичная. Неужели, не знаете. У семи нянек дитя без глазу.
     -   Плевали  мы  на  ваши фильмы и на ваши пословицы. У нас воспитание ве-дётся с самого  зачатия.
    -  И как же вы узнаёте о зачатии?
   -  Вот именно!   Раз  мы  не знаем о зачатии, то ко всем женщинам относимся, как носящим  плод.  Это так просто.
     А теперь общие положения о воспитании.
    Основная формула воспитания - это, во-первых, воспитание не может быть ку-сочным процессом, а это есть непрерывная ежесекундная функция и, во-вторых, воспита-ние ведётся с первой секунды  появления на свет.  Хотя на самом деле с первой минуты зачатия, но это очень сложно, вам не понять.
    Вот вы сказали о фильме: "Семь нянек". Это есть величайшая глупость.  Давай-те нам в ассоциацию такого сформировавшегося ублюдка из колонии и я не только сомневаюсь, что мы его воспитаем, я боюсь, как  бы он не перевоспитал мою ассоциацию. Только  с  самого  рождения, только непрерывно и только положительными составляющими - вот залог успеха любого воспитания.  И тогда плевать на всякие там гены и прочую белиберду.
Два слова об ублюдке из колонии.
Когда я ездил по леспромхозам, на моих глазах происходили следующие события.
Деревня.  Возвратившаяся из тюрьмы, мразь. Через какое-то время вся деревня под этой мразью. Старушки отдают часть пенсии. Да и некоторые другие платят дань.  Начальство ходит, как в штаны наклавшее. Детвора подсажена на наркотики. Все блед-ные. Молодёжь хотела поднять восстание, попросту говоря, взяли  да  отметелили. Прие-хали дружки, одного убили. Таким образом, зло полностью восторжествовало. Милиция даже не расследовала убийство: мало людей, ждите, когда настанет очередь.
Почему же  зло-то победило? Ответ прост: зло всегда победит.
Мразь эта такая, что освободиться от неё  можно было, только уничтожив её. А основная часть – это добрые, мягкие люди, неспособные на убийство, поэтому зло и по-беждает добро.
Есть такие люди, а, вернее, нелюди, которым убить человека, всё равно, что тара-кана. От них исходит такое зло, что людям рядом с ними очень даже неприятно. Они страшно отравляют жизнь людей.
Но продолжу о воспитании.   
Любое воспитание есть насилие - это надо принять, как догму и даже не обсуж-дать.
 Учите вы ребёнка ходить - насилие, учите говорить - насилие, учите его таблице умножения и вообще всем наукам - насилие, учите  взрослого  дурака, скажем , слесарно-му делу, - насилие. Даже тупорылые писатели и те  иногда  употребляют  выражение: " сделал усилие над собой ". Вы можете сомневаться, спорить, но только  не со мной, мне ваш спор совершенно не нужен.  Если будет время, мы поговорим о том, как  людей  сде-лать  счастливыми   насильно.
    У нас, как вы помните, рабочие и интеллигенция выступают  в одном  лице. Почему? Да потому что мы так воспитываем.  А ещё мы воспитываем людей, не пони-мающих, что такое деньги.  У нас человек понимает жизнь так: если я не сделаю это, то у меня этого  не  будет. Например:  не  взрастим  мы хлеб, у нас его не будет.  Ваши же вос-питаны совсем  по-другому: " Не будет у меня денег, я не куплю хлеба". Вся жизнь  по-ставлена в зависимость от денег. То  есть человек привязан к простым бумажкам мёртвым узлом и никогда  ему  от  этой напасти не освободиться. Это страшная зависимость.  Взгляните  вокруг  внимательным  взором  и вы увидите, что всё, что творится на этой поганой планете: все преступления, все войны, все людские несчастья происходят из-за денег.  Наверное, уж  каждая собака пролаяла из-под забора об этом, а толку что? Нет щелкопёра, который бы не накалякал об этом. А мы воспитываем целых двести человек с совершенно новым мышлением.
   -  Извините, пожалуйста, но не могу не перебить. А если вдруг так называемые ваши окажутся  среди наших. Двести  неприспособленных  к  жизни пентюхов вольются в ряды бомжей и прочего отребья. Другой участи им не уготовано  -  девушка победно взглянула на седовласого.
     -  Вы, девушка, продолжаете играть роль врага ассоциации.  Ну, хорошо, посо-ветуйте что-нибудь, чтоб этого не случилось.  Разогнать, что ли?
    -  Мне совершенно безразлична судьба вашей ассоциации.
    -  Ну ладно, отвечу коммерсанту и рабочему.
    Мы всячески стараемся сделать так, чтобы молодёжь не разбежалась, а, напро-тив, укрепляла и развивала  основы ассоциации.  Поэтому пока никто убегать не собира-ется.  А дальше я не знаю что будет. Я умру и хрен на неё, на эту ассоциацию.  Пусть хоть все разбегутся.   Денег у них не меряно.   Может быть,  передерутся все. Деньги ведь чу-деса творят  с людьми.  В общем, будущее в их руках,  меня оно не интересует. Будем считать, что я для себя создал игрушку, чтоб было не скучно жить. Вас такая постановка устраивает? Вижу, что нет. 
А то, что в вашем зверином обществе они не выживут, мы и не сомневаемся. У вас хорошие люди не выживают.  Зато дерьмо цветёт и пахнет. Ну, вот о воспитании и закончить можно. Хотя, если честно, я ничего ещё о воспитании не сказал. Сколько существует наша ассоциация, столько и разбираем мы тему воспитания и столько убеждаемся, что ни черта об этом не знаем.
-  Вы сказали денег  много.  Вы же от денег отказались.
- Да, собираем мы деньги,  собираем.  Вдруг всем захочется разбежаться. А много потому, что вы тратите на пищу, одежду и жильё, а мы всё это производим сами. А день-ги-то  нам идут.   Ведь мы - обыкновенный леспромхоз. 

                Небольшое отступление.

- Я не знаю к какой теме отнести то, что я вам сейчас расскажу. Назовём это фан-тазией на свободную тему.
Седовласый  попросил бумаги. Девушка достала тетрадку. Седовласый вырвал лист из середины и развернул его.  Взял ручку и начал что-то писать. Я заглянул через его плечо. На тетрадке появлялась какая-то фигура,  состоящая из палочек, количество кото-рых увеличивалось книзу.
- Как вы думаете, что это такое? – седовласый развернул лист таким образом, чтоб было видно всем.
Мы молчали.
- Ну, хоть примерно? Хоть кто-нибудь что-нибудь скажите.
Мы молчали.
- Девушка, на вас вся надежда.
- Да что вы всё ко мне пристаёте.
- Ладно, рабочий считай палки.
- Как считать-то?
- По рядам. В каком ряду сколько палок.
- Первый ряд – одна, второй – две, третий – четыре, четвёртый – восемь, пятый - шестнадцать, шестой  – тридцать две, седьмой – шестьдесят четыре, восьмой – сто два-дцать восемь, девятый – двести пятьдесят шесть…
- Хорош. Закономерность усматриваете?
- Каждый нижний в два раза больше предыдущего верхнего.
- Можем ли узнать количество палочек, скажем, в сотом ряду?
- Конечно. – Девушка, немного волнуясь, взяла в руки ручку. – Закономерность простая. Данная числовая последовательность является геометрической прогрессией, ка-ждый последующий член которой равен: два в степени эн минус единица. То есть, сотый член  равен два в девяносто девятой степени.
- Всё правильно. Считать не будем. Сразу скажу: в двадцать пятом  ряду шестна-дцать миллионов семьсот семьдесят семь тысяч двести шестнадцать палочек.
А теперь скажите, пожалуйста, сколько поколений укладывается  в сто лет?
Мы вновь дружно молчали.
- Ну, хорошо. Можем мы предположить, что все женщины рожают примерно в двадцать лет?
- Ну, не все же.
- Хорошо. Большинство. Согласны с этим или нет?
- Ну, согласны.
- Тогда, в ста годах уложится пять поколений. А двадцать пять поколений уло-жится в пятистах годах. Девушка, ну подскажите же вы, правильно я рассуждаю или нет?
- Если бы я знала, к чему вы клоните.
- Сейчас всё поймёте.
Итак, вы не хотите сказать, что за таблица перед вами. А всё очень просто.
Верхняя  палочка – это вы. То есть любой человек. Две нижних – это ваши роди-тели: мать и отец. Может ли кто-нибудь опровергнуть это?
- Что опровергнуть7
- Что человек получается от двух человек?
- Говорите дальше.
- Следующий ряд: четыре палочки – это родители родителей:  дед с бабкой и дед с бабкой. Следующий ряд – это прадеды и прабабки. Следующий, пятый ряд – это уже два в четвёртой степени, что составляет шестнадцать. Таким образом, сто лет назад в вашем рождении участвовало шестнадцать человек,  двести лет назад – пятьсот двенадцать, а пятьсот лет назад – шестнадцать миллионов, семьсот семьдесят семь тысяч, двести шест-надцать человек.
Опровергайте.
- Я всё поняла. Вы хотите доказать, что все люди – братья, и гены у всех одинако-вые.
- Дело вот в чём. Это одна из нерешённых нами задач. В тридцатом ряду цифра превосходит миллиард. А это всего-навсего шестьсот лет назад. И населения тогда по ут-верждениям учёных миллиарда не было. Так что, я с удовольствием послушаю ваши оп-ровержения. В общем, опровергайте, или  подумайте, а я пока расскажу, как мы препода-ём нашим детям.

                Планета  в сто человек.

Так  как у всех людей вечная путаница  в  голове,  примем сразу же несколько не-преложных истин, расставим, так сказать, акценты.
Для того, чтобы существовала жизнь на Земле, нужны пища, одежда и жильё, во всяком случае, пища обязательно. Не будет пищи – не будет жизни.  Все же любят вечно про какую-то там духовную пищу кудахтать. На этой планете дураков любят трепаться, верить в разные мифы, выдумать что-то, потом в это верить,  придумать теорию о голубой  крови,  белой кости и прочее, лишь бы оправдать несправедливость, неравенство, зло. Вот поэтому мы учим свою детвору строго в рамках определённой концепции. Она такова.
Прежде всего,  людям нужны пища, одежда, жильё. А уж потом  остальная лабу-да, суета сует, в том числе эта пресловутая духовная пища. К тому же мы собрались тут все бедные люди. Плевать нам на вашу духовную пищу, нам бы лишь бы пожрать вкус-ненько. Исходя из этого прошу не задавать вопросы про духовную пищу  и прочую муть. Это меня страшно раздражает. И второе. Все наши теоретические выкладки  примени-тельны  только к рабочим людям. Итак   
Имеется страна в сто человек. Для жизни им  необходимы пища, одежда и жильё. Сколько? Ясно, что на всех сто. Кто должен изготовить? Ясно кто.  Они же, эти сто. Из чего?  Из того, что под ногами, то есть из материала планеты.
Это есть основополагающие истины.
- Но ведь всё можно завезти из другой страны.
- Представьте себе, что девушка не задала бы этот вопрос. Я бы сейчас не знал что говорить. А так знаю .
Дело в том, что не во всяком купе найдётся  подходящая девушка. Где нет такой подходящей  девушки, я сразу говорю: имеется планета в сто человек - и начинаются не-нужные замечания, вопросы. А если есть такая девушка, то всё  как-то  само собой обра-зуется: девушка  говорит: всё можно завезти из  другой страны, а я говорю: имеется пла-нета в сто человек. И тогда, как бы ни была глупа очередная девушка, она же не скажет, что  всё можно завезти с другой планеты.   
Мы в ассоциации  решили, что если произносится: завезти  или купить, то это есть женская логика,  мужская же логика такова: всё нужно сделать, всё нужно произве-сти. Сами делайте вывод, какая  логика сейчас правит бал в этой поганой стране.
Итак, мы приняли условие, что всё только производится, а завезти или купить – это из области торговли и рассматривается  отдельной  темой. Так вот,  как мы понимаем торговлю.

                Торговля.

                О торговле между странами.

Имеется  планета. На ней  две страны по сто человек. В одной стране только тан-цуют, поют, стишки сочиняют,  изобретательством  занимаются, в другой производят пи-щу, одежду и  жильё на обе страны.  В чём соль?  Всё очень просто.
Сто человек, изготавливающих пищу, одежду и жильё являются рабами тех ста человек, которые занимаются   писаниной, прыганьем по сцене, изобретательством,  мо-леньями, То есть одна страна является рабой другой страны, или  по-научному,  колонией. Но им  дали разрисованные бумажки и они успокоились, То есть деньги обладают какой-то непонятной  гипнотической силой.
Лодыри, конечно, могут сказать, что они, мол, могут приехать, потанцевать перед ними, или дать им почитать и это вроде как справедливый обмен. Но это всего лишь об-ман.
Надо ли им ваше кривлянье и ваша писанина?  А вот пища, одежда и жильё нуж-ны вам обязательно.  Без этого умрёте, а те без вашего не умрут. А жизнь создана не для того, чтобы прекратиться.
Таким образом, те люди, которые изготавливают пищу, одежду и жильё, божьи люди, поскольку исполняют божий промысел, а вы, лодыри и дармоеды, против бога бу-дете. Вот так-то, ребята.  Господа, интеллигенция, аристократия и элита.   

                О торговле между людьми.

Имеется планета, на которой, скажем,  всего три человека.  Один из этих трёх производит, скажем, одежду.  Второй, пищу. При этом надо учесть, что тот, который про-изводит одежду, не успеет произвести пищу, а тот, который производит пищу, не успеет произвести одежду. А третий ничего не производит, но взял у одного одежду и отвёз её тому, который производит пищу, а у этого взял пищу и отвёз её тому, который произвёл одежду. При этом он богатеет. Как он богатеет.
Если бы не было денег, то этот бы вообще ничего не имел, потому что справедлив только обмен.  А так как деньги есть, то у этого, который лодырь, со временем появляется всё, причём в большем количестве. Вывод:  деньги придумали дармоеды и лодыри, чтоб обманывать людей и всё иметь, то есть богатеть.   
На этом примере мы учим многому.
Во-первых, самому главному: Если бы третий работал,  то произведено было бы больше, а когда произведено больше, то легче распределять.
Во-вторых, третий является дармоедом чистейшей воды – что бы кто ни говорил.
В-третьих. Что бы он ни сунул человеку – хоть кусок дерева, хоть камень, хоть металл и, в конце концов, хоть разрисованную бумажку,  невозможно объяснить ничем, кроме как только каким-то непонятным гипнозом, что человек берёт эту хреновину и ра-дуется.
Вывод  номер один
Вся эта планета дураков находится под каким-то непонятным гипнозом, потому что радуется разрисованным бумажкам, как ребёнок радуется игрушке.
Вывод номер два.
Самое главное на Земле – это пища, одежда и жильё. Всё остальное мифы.
Вывод номер три.
Мифы нравятся  больше, чем истина.  Религия, НЛО  и прочее такое – людишки аж балдеют.
Истина,  Правда  совершенно их не впечатляет.
Вывод номер  четыре.
Пища, одежда и жильё – есть божественные категории, потому что если этого не будет, то вымрет жизнь. А для чего она создана?
 Но это слишком лёгкая , слишком простая истина.  Дай нам что-нибудь послож-нее, позаковырестее,  чтоб было непонятно, тогда мы верим.
Вывод номер пять.
Есть люди, которые  заинтересованы в том, чтобы держать толпу на дистанции от истины, поэтому они выдумывают всякие небылицы и периодически подбрасывают их толпе.
               
                Истины

Чем больше трудится людей, тем больше они произведут, тем легче распределить.
Кто не производит пищу, одежду и жильё, являются дармоедами.
Бумажки не могут быть признаком богатства. Признаком богатства есть наглость и гипноз, когда толпе внушается, что этот есть богатый, а этот есть сильный.
Рабочие нужны всегда и если бы даже на планете все вдруг созданы были одина-ково умные, то всё равно рабочие были бы. Но так как им бы не понравилось, что некото-рые не работают, то они были бы недовольны и стали бы пить. Далее опустились бы и работали бы из-под палки.
Дармоеды строили бы из себя интеллигентов, выдумывая при этом  разные теории о голубой крови и о белой кости. Что и имеет место.
Рабами быть никто не хочет.      

                О рабстве и о протесте.

Если на планете сто человек, то всего, что необходимо для жизни, нужно на сто человек. Если всё это будут изготавливать сто человек, то напряжёнки никакой не будет. Но на этой поганой планете заводятся лодыри. Они ни черта не делают, только пляшут, пишут, молятся,  поют, занимаются всякой хреновиной, лишь бы не работать, а пища, одежда  и жильё нужны всем ста. Теперь сделаем следующие предположения.
Не работает один. Девяносто девять как-нибудь справятся и, глядишь, на одного произведут и пищу, и одежду, и  жильё без всяких там эксцессов. Пусть ещё двое-трое ло-дырей - тоже, возможно, произведут без шума и пыли. Но если этих дармоедов аж пятьде-сят штук, то это уже начинает не нравиться.  Производителям приходится работать вдвой-не. Налицо рабство. Пятьдесят производителей являются рабами  этих  пятидесяти  лоды-рей.  И хоть лодыри из кожи своей поганой лезут, чтоб доказать, что их деятельность по-лезна,  работяги нутром своим чуют,  что их  дурят и в душе их зреет протест.
Рабство это не явно выраженное, а завуалированное деньгами.  Все будто бы по-лучают зарплату, всё нормально, а на самом деле лодыри есть великие дармоеды, ни черта не производящие, но жадно всё поглощающие. Поэтому всегда имеется два антагонисти-ческих лагеря: производителей и дармоедов. Между ними всегда зреет вражда. Дармоеды боятся производителей. Они развивают охранную сеть вокруг себя: цепных псов. А это новая волна дармоедов. Армия дармоедов растёт. Всё это называется государством. Госу-дарство есть колыбель дармоедов.

                Мерило экономики есть люди.

Имеется планета в сто человек.  Всё нужно ста и изготовить должны эти сто. Если двести, то нужно двумстам и изготовить должны эти двести. Подставляем любую цифру: миллион, миллиард, шесть миллиардов.
Если полностью ручной труд, то все должны участвовать в производстве. Тогда не будет напряжения в обществе.
Если всё механизировано и автоматизировано, то все должны усвоить одну про-стую истину.
В автоматизации и механизации участвуют все люди и, стало быть, все имеют право пользоваться  тем, что произведено, а не только элита, интеллигенция, аристокра-тия, как это делается сейчас. Все люди, это значит, надо рассматривать любой процесс, во времени.  Даже в течение веков.  Изобрели, скажем, колесо в, бог знает, каком веке. Все люди, живущие все эти века, участвовали в совершенствовании этого предмета. Живущие с тобой в одно время, тоже участвуют во всех делах.
Но на самом деле напряжение  будет  всегда,  потому  что ничего нельзя изгото-вить на всех сразу.
И всё же, если вся эта дармоедская братия будет вести себя нормально, то напря-жение будет всё меньше.
На первый взгляд это утверждение кажется лёгким. Но так как оно не объясняет таких явлений, как отставание одной страны от другой, превосходство страны над страной и мировое господство какой-нибудь страны, то оно не воспринимается ни в одном купе. И мы радуемся лишь тому,  что хоть мы что-то понимаем, да наша детвора воспитывается в новом духе. Вы же скоро поймёте, что вы этого не поняли.

                Деньги.

Предположим, имеется планета в сто человек. И вдруг они изобрели что-то такое, что может изготовить любую вещь на всех людей за одну секунду. Бац и сто автомобилей, бац, сто холодильников, бац, сто телевизоров, сто фотоаппаратов,  сто…, короче , назы-вайте сами любую вещь и думайте.  Так вот запомните главную истину: деньги тогда не  нужны.  Но сможете ли вы это понять?  Никогда. Вот поэтому-то и надо с самого раннего детства  учить людей что такое деньги. 
Деньги есть категория, выдуманная лодырями, чтобы не работать.  Лодыри ут-верждают, что всё, что они делают – это работа. Вот поэтому надо с детства талдычить людям  что есть такое труд.
Труд это только изготовление пищи, одежды и жилья. Остальное – суета сует.
Своих детей  мы учим, что писаниной, изобретениями и моленьями, то есть ис-кусством, наукой, культурой и религией  можно заниматься только после того, как изготовишь пищу, одежду и жильё, то есть после труда.

                О железной дороге

Сначала  вспомним  как  это  делается  на   планете  в  сто  человек.
Человека  два,   (как-то  не  поворачивается  язык   сказать:  один  человек)     до-бывают  руду, человека  два  льют  металл,   человека   два   изготавливают  рельсы,   че-ловека  два   производят   шпалы,     человека  два  кладут  путь.   При  этом  надо  учесть,  что  остальные   люди   должны  успеть  произвести  на  всех   пищу,  одежду  и  жильё,  в  том   числе  и  на  тех,   которые  прокладывают   железную  дорогу.
Ну   а  теперь  непосредственно  о  конкретной   железной   дороге. 
Экономика   измеряется  только  в  людях.
Так  вот   одни  люди   должны   добыть  руду,  другие  отлить  металл,  третьи  изготовить  рельсы,   четвёртые     шпалы,   пятые   уложить   шпалы   и  рельсы.   Всё,   железная   дорога   готова.   Пищу,   одежду  и   жильё  им  должны  изготовить  ещё  одни   люди.  Где  взять  людей?  Тут  необходимо вспомнить тему о механизации и автоматиза-ции и роботизации   производств.   Чем  выше  эта  степень,  тем  больше  свободных   лю-дей.   Но  мы  эту   тему   раскрываем   таким  образом.
   Школы   выплёскивают  из  своего  чрева  неизмеримо  больше  детворы,  чем  могут  принять  предприятия,  институты  и  прочее  такое.  Что  ж  делать  остальным?   Колоться  по  подъездам?  Так  вот  как  бы  ни  было  тупо  то  советское  руководство,  а  решение  о  строительстве   БАМа   было очень   мудрым.  Тупая  молодёжь   пусть  хоть  с  места  на  место   кучу  земли  перебрасывает,  лищь  бы  не   ширялась  да  не  спивалась.   А  тут  дело  полезное  делает.
    В   Америке  тех  времён  было  триста  тысяч   километров  железных  дорог,  в   Советском  Союзе  сто  пятьдесят  тысяч.   БАМ  -  всего  шесть  тысяч,  а  вони  по  самое  не  могу.  Почему?  Да  потому  что  все  экономисты  -  враги  народа.   Это  они   распро-страняют   неправильные   мифы   о   деньгах.   Им   это   надо.    Они  называют  цифру  и  у  дурака  аж  в   заднице  свербит:   вот   ему  бы  эти  деньги.     А  как  превратить  эти  деньги,  ну  скажем,  в  жилые  дома,  это  остаётся  за   кадром.  Главное,  всколыхнуть   общественное  мнение.   А   что  такое   общественное   мнение?  Уж  не  мнение  ли   этой   вот  толпы  дураков? Этой  тупой  шатии - братии?   Безграмотной  и   бестолковой    до  самого   предела.  Так   вот   что  я  вам  скажу.    Деньги  никак   не   превратишь   ни  в  эстакады,  ни  в   бетонные  набережные,  ни  в асфальтированные  шоссейки,  ни   в   ЛЭП  и  ни  во  что   другое.   Чтоб    это  всё  изготовить,   нужны  только  люди.  Если  их  сто,   распредели  правильно  сто,  если  двести,  то   двести,  а   если   семьдесят   миллионов,   то  семьдесят   миллионов. Такова  задача   правящего  органа.  Не  можешь -  уйди.  А  если  свяжешься   с    деньгами,  то   погрязнешь  в  таком  болоте,  что   и  никогда  не  выберешься.   
 Об  армии  то  же  самое  можно  сказать.  Но  тут   лучше  на  примере   планеты  в  сто  человек.
Изготовлено  пищи,  одежды  и  жилья  на  сто  человек.  И   не   всё   ли   равно   где  они  находятся.  Пусть хоть  и  в армии.  Но  вам,  неподготовленным  философски,  это  понять  трудно,  совсем  невозможно.

               Разные примеры из жизни в свете планеты  в сто человек.

Говорит очередной дурак: надо народу платить больше – тогда будут жить лучше  Все верят. Вот мы и учим свою детвору по-новому, чтоб такими дураками не были.
Планета  в сто человек. Ну, плати ты им хоть сколько, вернее выдавай хоть сколь-ко этих бумажек – что толку.  Запомните все. Богатство исчисляется не бумажками разри-сованными, а пищей, одеждой и жильём.  Красивое удобное жильё, такая же красивая и удобная одежда, вкусная  и здоровая пища:  вот и всё и, что надо человеку для счастливой жизни.  Кто должен сделать это всё для этих ста человек? Эти же сто человек. Следова-тельно, счастье  людей в их же руках. Плохо только то, что всего этого нельзя произвести сразу на всех сто человек. Кое-что можно произвести за время, большее, чем человеческая жизнь.  Лишь отсюда неравенство, лишь отсюда все проблемы.  И такой мелочи никто не понимает. А от непонимания ложь. В угоду дурной толпе. Вот поэтому я и организовал ассоциацию. Надоело, знаете ли, жить среди дураков.
Следующий пример.
Предположим, что на планете в сто человек имеется парикмахер, таксист, сапож-ник, массажист какой-нибудь там, в общем, дармоеды, не участвующие в производстве  пищи, одежды и жилья.  Таксист пришёл к парикмахерше, отдал сто рублей, парикмахер-ша пошла к сапожнику, отдала этих сто рублей, сапожник пошёл к массажисту, отдал эти сто рублей, массажист сел в такси и вернул эти сто рублей. Этот пример как нельзя лучше говорит о роли денег в жизни. Бессмысленный круговорот. Так мы учим наших детей. А из вас учат придурков.
А если таких замкнутых кругов много, а если все захотят только придуриваться парикмахерами,  массажистами, проститутками? Нет, все знают, что найдутся порядочные люди и изготовят для всей этой шелупени пищу, одежду и жильё.
Только производство пищи, одежды и жилья ведёт к счастливой жизни.   
И чем больше людей участвует в производстве этих трёх ипостасей, тем больше этого будет изготовлено,  тем счастливей будет жизнь.
Есть целые города - паразиты, живущие только в денежном болоте, только деньги там крутятся. А уж на эти деньги они отбирают у производителей  их продукцию: пищу, одежду и жильё.
Для  того, чтобы это понять, надо учить правильную экономику и, причём, с дет-ства.
Когда я сказал: города – паразиты, я надеюсь, вы поняли о каком городе я гово-рил. 
Так мы учим наших детей. А из вас учат придурков. Хочется задать вам про-стенький вопрос: как вы думаете, знают ли экономисты об этом бессмысленном кругово-роте денег? Ответ: конечно, знают. Ведь при этом бессмысленном круговороте к чертям собачьим летит основной закон экономики: товарная масса должна быть равна денежной массе.   Но не забывайте о том, что все экономисты – враги народа.
Только производство пищи, одежды и жилья ведёт к счастливой жизни.   И не слушать  всякую сволочь, трындычащую о какой-то там духовной пище.
На сытый желудок,  ох как хочется духовной пищи. А на голодный… Может быть, и есть такие придурки. Лично я на первое место ставлю: пожрать. 


                О женщинах.

Женщина лишь та умна, которая понимает, что она глупа.               
Давным-давно,  ещё до того, как  я организовал свою ассоциацию, мне пришлось  вот так же, как с вами, ехать в купе с одной женщиной.
Какое это было милое создание. Умница, прелесть. Вот она-то и изрекла эту са-краментальную фразу.
Конечно, женщины нашей ассоциации очень умны. Но ведь они тренируют свой интеллект на философских беседах.  А откуда  там, в миру, взялась такая умница,  для ме-ня до сих пор загадка.   
С ней не беседа была, а блаженство. Спасибо, не знаю кому, что нет-нет да и снабжает эту препоганую планету такими вот умными женщинами. Ведь надо же иногда человеку отдохнуть от этих дур.  Итак.
То, что люди развиваются по-разному - такое  встречается на каждом шагу. Спо-рить не будете.
В одном месте планеты недоразвитые племена, в  другом – воинствующая циви-лизация.
Примеров того, что люди, живущие рядом, тоже развиваются по-разному, не ме-ряно.
Можно ли  допустить,  что   происхождение от животных имеет разброс по вре-мени? Запросто.
 Можно ли наплевать на все демагогии учёных умников и предполагать своё, наиболее удобное?  Запросто.
То, что одни являются сторонниками Дарвинизма, вторые, вообще, сторонники непонятно какого происхождения людей, третьи – божественного, это всё нам на руку.  Нам только остаётся выбрать удобную для себя теорию. Вернее, выбрать что-то, наиболее подходящее для объяснения всех глупостей, творящихся на этой  недоразвитой планете.
Вот мы и выбрали.
Во-первых,  произошли, конечно, от животных.
Во-вторых, по времени имеется разброс; одни раньше, другие позже.
В-третьих, даже те, которые раньше, тоже имеют, разницу в развитии.
Женщины – позже. Отсюда разница в развитии. Как будто с другой планеты.
Мужики есть, которые ближе всего подошли к Человекам.
Они мягкие, ранимые, непосредственные, добрые, в общем, самые настоящие лю-ди.
Но есть, которые ближе к животным. У них больше животного. Бабьё тоже ближе к животным. Вот поэтому у них взаимопонимание.  Торжество животных инстинктов.
Вот драка за самку. Самка смотрит, выбирает. Возможно, у неё там, в её половых недрах, просыпается половое влечение к более сильному, поскольку срабатывает ин-стинкт улучшения рода. И всё, вроде бы, правильно.   Но для животного мира.
А у людей-то по-другому.  А как?  Так это никому неведомо. Людей-то ещё нет. Просто, те, которые ближе к человекам, думают, что их окружают тоже человеки, и они беззащитны.  Перед  животными.
Женщина совершает подлость. Эти, которые ближе к человекам, страдают. А те, что животные, не понимают, почему же те страдают.
Для женщин подлость – норма.
Побрякушки, цацки – принадлежность к обезьянам.
Какая-то  артистка красится какой-то там особой краской, мажется какой-то там особой  помадой. Чёрные силы кудахчут, что это модно, что это престижно.
  Всё, хана мужику. Эта дура его заест. И за то, что он мало получает, и что он не такой, как Ванька,  который получает больше его,  и что он неудачник.
И всё из-за того, что этой обезьяне внушили, что надо краситься  вот этой крас-кой,  что мужик её должен получать огромные деньги, что если у неё муж рабочий,  то он просто неудачник,  который ничего не достиг.
Чёрные силы через дурное бабьё изживают русского мужика.
Почему у нас в ассоциации никто никого не грызёт?
Потому что я и организовывал ассоциацию для этого. Чтоб никто никого не грыз.
У нас изначально: научно-исследовательская ассоциация женской психологии.
Ведь это действительно так: мужики распределились по экономической плоско-сти согласно ниш. Ведь это можно объяснить любому дураку. А умному и объяснять ни-чего не надо.
Умный  человек оспаривать это не будет. Но есть ли они, умные-то. 
Про капитализм.
Коммерсантов, бизнесменов и прочего в том же духе, надо всего одиннадцать процентов. Подсчитали экономисты. Мы не знаем, как они подсчитывали, мы ведём рас-чёты следующим образом. 
Имеется  планета в сто человек. Им нужны пища, одежда и жильё. Нормальные люди это производят.
Но есть, которые только перемещают от производителей к болванам. Они назы-вают себя коммерсантами, бизнесменами, прочей нечистью. Все деньги у них. Они обна-глели до того, что приписывают себе, будто они всё это производят, и они есть боги на земле. Средства массовой информации в этом им способствуют. Поди, докажи им, что это всё делает время. И всё новое изобретается лишь временем, а не тобой, вонючий бизнес-мен.
Если производитель не произведёт, то тебе нечего будет продавать.
Производитель первичен, а ты, чмо, вторично.
Но нет. На планете полная победа животных.
Так вот, для того, чтобы переместить от производителя к болванам, нужно всего одиннадцать процентов. А производителей надо все остальные проценты.
Но деньги-то у них. И СМИ, брызгая слюной орут: средний класс, средний класс!      
Вот такие дела.
Вы, конечно, поняли, что производители и болваны, одно и то же. Рабы. Они и производят, им же и продают эти, что средний класс. Среднему классу остаётся лишь ма-нипулировать   денежками.   То есть, ценами.  Купил за одну, продал за другую. Разницу в карман. Затем за эти же деньги, что разница, купил у производителя стройматериал и воздвиг себе небольшой дворец   до небес.  И бабьё им восхищается, и, вообще, все. А, главное то, что бабьё готово пачками улечься под этот средний класс. Но бог-то создал каждой твари по паре. Паритет.
Накопление, вообще, простая вещь.
Чем больше  болванов, тем богаче этот. То есть, чем больше населения в стране, тем богаче дармоеды.
Вот и всё о дурном бабье.
- Простите,  пожалуйста, вы женаты?
- Женат, девушка, женат.  И  две дочки. Сплошные б..  женщины.  И я их очень люблю. Но у нас в ассоциации женщине не надо говорить, что она дура. У нас есть фило-софские беседы.
Передача по телевизору. Надо ли бросить мужика, если он больной7 Конечно, го-ворит большинство. Среди них представитель чёрных сил.  Адвокат. Он долго и нудно объясняет, почему надо бросить этого человека.
Вдруг одна спрашивает: «А как он стал инвалидом?».
Возвращались с гулянки, пристали хулиганы, нагло стали вести себя по отноше-нию к жене. Этот заступился и вот инвалид.
Подлость –норма жизни.
 У  животных, ибо они не понимают, что такое подлость..
На философских беседах разговор у нас такой.
Ну как там животный мир?
Да, нормально. Животное побеждает.

                ---------

Рабочий.  Так  как  моя  коммуна  есть рабочий  коллектив, то вся  моя  беседа  посвящена тебе. Девушка и коммерсант  лишь  сторонние слушатели. Так вот  хочу оста-новиться на двух  ключевых моментах.
Когда я  был  рабочим, я  ненавидел  аппаратных  работников,  когда я стал рабо-тать инженером,  то  есть  перешёл в аппарат, я  стал  ненавидеть  рабочих:  эту   пьяную, ленивую,  тупую массу, вечно  недовольную своим положением.   Вывод.
Общество естественным образом разделено на два,  ненавидящих друг друга,  ан-тагонистических лагеря  и ничего с  этим не сделаешь.
И только коммуны, подобные нашей, могут исправить это положение.
Но пора продолжить о воспитании. Во избежание излишних вопросов, напомню, что  мы воспитанием называем  всё:  и обучение в школе, и плавание в бассейне, и занятия в спортзале, и  труд, и отдых,  и приём пищи в столовой.  Короче  говоря, каждую секунду жизни.       
               
                Лживость интеллигенции

Информация в школе подбирается так, чтобы воспитание было непрерывным процессом, а не вихлянием то туда, то сюда, что свойственно вашей интеллигенции.
Скажем, воспитываем мы  противников войны. Это значит, мы все войны рас-сматриваем только  в  отрицательном  аспекте.
Александр  Македонский.  Бестия,  которая,  ворвашись в город, безжалостно убивала женщин, детей и стариков, самолично садила мужиков на кол. Сволочь и мразь.  У вас же он проходит,   как  герой,  новатор, великий полководец.  Мы говорим детям:  "Представьте себе, что вы  - жители  города, в который  врывается  эта  масса  рассвире-певших  ублюдков и начинает кромсать на ваших глазах тела ваших  родителей, братьев, сестёр,  знакомых,  маленьких  детишек   и  вот-вот  настанет  ваш черёд".    
У  вас разбираются его наступательные  нововведения, строительные  успехи,  стремительные  победы  и  не  каждый  учитель  расскажет о его  звериных  страстях, а если и заметит, то вскользь. -  никто и внимания не обратит.
Дъартаньян и его приятели. Детвора читает, радостно повизгивает от восторга, затем  выскакивает на улицу, хватает прутья и начинает сражаться.
Мы  говорим: "Представьте  себе, что  вас взяли на службу к кардиналу и вы, ох-раняя этого  охломона  или из-за каких-то  подвязок, получили  смертельную  рану от  этих  придурков,  а у вас семья, дом и  всё такое прочее.
   И последний  пример. Великая отечественная война.  Когда  я учился  в инсти-туте  и мы разбирали  эту  тему, то преподаватель долго и нудно   кудахтал о  горестях этой  глобальной  бойни, а затем  потихонечку перешёл к тому,  что в  результате этого  события,  во-первых,  наука  получила огромный  импульс и  сделала  необычайный  ска-чок вперёд, во-вторых, техника во мгновенье  ока   шагнула  далеко вперёд, опередив  время  лет, этак, на сто,  как сказал он.  Надо  было видеть его рожу,  на которой он с тру-дом рисовал трагическое выражение, произнося  цифру  "двадцать  миллионов  погиб-ших",  и  на  которой отражалось вполне естественное оживление во время этих "положи-тельных" перечислений. 
Так вот запомните: вся интеллигенция  такая лживая, такая гнилая, такая подлая. Если мы воспитаем  такое же аморфное  месиво, как ваша интеллигенция, то я повешусь на первом суку,   ибо можно считать, что ассоциация  не состоялась.
- Извините,  конечно, но вы, действительно,  всё о высоких  материях  да о высо-ких. Ответьте,  пожалуйста, на простой вопрос.
Вот перед нами отпетый негодяй. По-вашему  выходит, что  если  бы  его  воспи-тывали в вашей распрекрасной коммуне, то он не был бы  отпетым негодяем, а был  бы  прекрасным интеллигентом.  Это как-то не укладывается в голове.
-  Милая наша девушка. Вопросы ваши с каждым разом всё умнее и  каверзнее.  Вы ненавидите коммуну, потому  что  ненавидите  коммунальную  жизнь. Но ведь я же тысячу раз уже сказал, что коммуна моя только для рабочих. Неужели у вас не достаёт аналитического мышления  перенести себя на место рабочих людей  и  прокачать  такой  жизненный момент.      
- Не собираюсь я ничего прокачивать.  Каждому своё. Я никогда не буду никакой рабочей и даже думать на эту тему не хочу.  А вы, будьте  добры, ответьте, пожалуйста, на  поставленный  вопрос.
-  Хорошо,  хорошо.  Да  только  ответа  вы от меня не получите, потому что его просто нет. Я могу лишь с уверенностью сказать, что  некоторые  из наших, живя среди вас,  точно были бы отпетыми негодяями, я в них верю. В сволочном обществе и надо быть отпетым негодяем. Но сколько наших потерялось бы в вашем подлом обществе.  Страшно подумать.
Итак, ответа нет.  Но  порассуждать на эту тему можно.
Наверняка, у каждого из вас есть знакомый отпетый негодяй.  Сначала  пред-ставьте  его  только что  родившимся  беспомощным  комочком.  Затем  укажите  мне  мо-мент в его жизни,  когда он начал становиться отпетым негодяем.
Возможно, это случилось  тогда,  когда  пьяный вонючий  козёл, его отец,  ударил  такую же пьяную дуру-бабу, его мать, когда она ходила беременной им.  А, может быть,  это случилось в тот момент, когда  его, шестилетнего, обучала  куренью, питью  и сексу  одиннадцатилетняя стерва из такой же ублюдочной семейки,  как и его.
- Извините, пожалуйста, но вы же не будете отрицать, что какой-нибудь бандюга может получиться  и  во вполне благополучной семье.
-  Хорошо, давайте на эту тему порассуждаем - в голосе седовласого слышалось неприкрытое раздражение. --  Правда, ещё разок хочу напомнить.  Я сам мог бы привести миллион двести тысяч различных примеров,  но зачем это нужно. Таких пустопорожних бесед  несметное  количество в каждом поганом купе вашего поганого  государства. Что это даёт?!  Ну да ладно.
Ну, предположим, он встретил бандитов и те ему сказали: будешь с  нами,  иначе прирежем.  А он оказался  слабохарактерным. - Седовласый нарочито говорил нудным перечислитеьным  тоном. -  Либо   наоборот,  он  почувствовал,  что  он  очень сильная  личность,  что он может организовывать людей  и он  решил организовать банду, чтоб возвыситься  над толпой.  Ну не  коммуну же ему  организовывать  -  второго  такого  дурака, как я  не  было, нет и не будет.
В общем,  милая девушка,   я  не понимаю что вы  хотите доказать и что хотите услышать от  меня.  В  истории  есть  пример,  когда  от бомжей  на  помойке  родился  гений.  Ну,  давайте будем сидеть и в носу ковыряться, перечисляя ненужные примеры, коих тысячи..
А,  может быть, вы  хотите сказать, что общество есть готовая матрица  и  процент  негодяев, бандитов,  подлецов  и  так  далее,  преднамечен.  Но,  извините,  ваши же  умники  согласны с тем, что  из любого ребёнка можно воспитать хорошего человека, если его выбрать объектом воспитания.  Где же логика.
   -  Послушайте, девушка, не всегда  спор уместен. - Коммерсант зло теребил шторку на окне.- Умерьте, пожалуйста, свой  бойцовский пыл.
   -  Если вам не нравится, то я могу совсем замолчать.
   -  Нет, нет  -  седовласый  встрепенулся,  -  без ваших вопросов будет очень скучно. Я не люблю, если мне только поддакивают.  Просто мне хочется рассказать вам  ещё  много  интересного, а времени у нас мало.
  Историю мы преподаём  следующим  образом.  Рассказываем  о  том, какие  все цари придурки,  какие гадюшники   все эти  царские  пенаты. Как там у них было запросто уничтожить человека, сколько  невинно  убиенных,  что у них там носить яд в перстне было нормой,  какие они плели интриги, сколько   злой энергии заключено в  проклятых стенах кремля   и  ни  один ясновидец этого не видит. Короче говоря, ищем всякие документы, подтверждающие, что  народ жил плохо а всякая сволочь - хорошо. Поверьте на слово: этих документов предостаточно.
У нас свой взгляд на появление бедных и богатых и он в корне отличается от ва-шего.
-  Извините, пожалуйста, но зачем вам  это нужно.  Ну, совершенно непонятно. Вы что  руководителей государства готовите?   И что можно нового сказать о бедных и богатых?
-  Вот  именно, девушка,  вот именно.   Вдруг один из наших прорвётся в руково-дители государства.  Пусть  хоть один  умный человек  появится среди всего этого мрако-бесия.   
А о появлении бедных и богатых в двух словах не скажешь.  Чтоб донести эту те-му до детворы, мы сначала   им  долго и упорно  преподаём  экономику.  И  вот,  шаг за шагом  познавая  этот   предмет, эти маленькие мыслители  сами учатся делать  выводы. 
Ещё один пример из экономики.  Если согласны послушать, то  так и скажите.
-  Согласны.  Делать всё  равно  нечего.
-  Ну  что ж,  договорились.  Но  несколько  условий.   Во  время повествования  никаких вопросов.   Лишь  в  самых  исключительных  случаях.  Согласны?
-  Согласны.
-  Ну  что  ж,  начнём.  Итак ...
-  Извините,  сразу  вас  перебью,  чтоб  потом  не  перебивать.
Вы  говорите, что  у  вас  все родители  являются  в то же время   преподавателя-ми.  Так вот  конкретно вы  тоже преподаёте  или  нет?
-  А  что вам,  девушка,  не  нравится в моём   преподавании?
-  Да  уж  слишком  как-то  эмоционально.  Столько  ненависти.
-  М-да.  Девушка  попала  в  самую точку,  вернее  в  самое больное  место.  Вот  такие, как вы,  девушка,  и  лишили  меня  возможности преподавать.  Именно  с  такой формулировкой.
Неужели  уж я такой дурак, что при  детях  выпячу всю  свою  дурь?  Но  не дают.    И, возможно, правильно и делают.  Но начну  по теме.
Каждому  периоду  свойственно  свой  уровень  автоматизации,  механизации  и  роботизации,  следовательно,  своё  количество   работников.   Посчитав  количество   ра-ботников,  определяем  количество дармоедов,   вычтя   из   количества   всего   населения  количество   необходимого   числа   работников.  Если   за  этим  не  следить,  количество  дармоедов  мгновенно превысит  допустимое,  и  страна  скатится   в   разряд  бедных.   Пример  с  планетой  в сто человек.
При  ручном   труде  всё  ясно:   желательно,  чтоб  трудились  все.  Чем  больше  не  трудится,  тем  интенсивнее   трудятся  оставшиеся,  что  противоестественно.  А  вот  при  определённом  уровне  механизации ...
Предположим,  что  уровень  механизации   позволяет   выпустить   всё   на   всех  сто  человек,  если  трудиться  будет  шестьдесят  человек. Разрешённое  количество  дар-моедов - сорок   человек.  Если  же  количество   дармоедов  большее,  то   оставшимся  работникам   просто-напросто  не  успеть  изготовить   всё   на  всех  сто.
Как будет производиться распределение.
Денег всегда больше у дармоедов.   Поэтому всё, что изготовлено,  будет принад-лежать дармоедам и лишь то, что останется, попадёт к тем, кто это всё произвёл: простым людям, бедноте.
Чем   больше  дармоедов,  тем   беднее  страна.  Вас,  конечно,   интересует,  по-считали  ли  мы  количество  дармоедов  для  реальной  страны.  Конечно,  ребята.  Мы  были  бы  не  мы,   если  бы  не  провели  такой  расчёт.  Так  вот   на   данный   момент   количество  дармоедов  значительно  превышает  разрешённое.   Всё,  этот  вопрос  исчер-пан. 
    У  нас  есть  теория  экономических  ниш.  Она  проста,  как  высморкаться.
    Столько-то   вузов,  в  них   столько-то   мест.  Всё.   Количество   инженеров   известно  на  каждый  год. Всё  можно   и  нужно  рассчитать. Всех  и  всё. Так  кто  же  сказал,  что   планирование  это  плохо.  Ответ  прост:  враги  народа.  Жизнь обязательно  надо  рассчитывать.   Это  признак  ума.   А  если  не  рассчитывать,  то   признак  полуживотного  состояния.
- Интересно послушать о вредительстве.
- А это, пожалуйста. Я вам сейчас покажу в  чём заключается вредительство по отношению ко мне.
Итак, я люблю следующее.  Иногда я стою целый час  под душем и испытываю счастье. Стало быть, сволочь, которая  орёт об учёте воды, для меня является вредной сволочью, которая хочет меня лишить счастья, то есть сделать несчастным. А это и есть для меня   вредители.
Я люблю всякие тренажёры;  аж балдею от счастья, когда на них упражняюсь. Я точно знаю, что я не смог бы заплатить за это счастье,  живя у вас там. Кроме всего проче-го,  я чётко представляю,  в отличие от толпы, в чём заключается вредительство. То есть все эти преобразования и деяния несут в себе вредительскую  сущность.
Разберём любой из них. Конечно же, на примере планеты в сто человек.

                Вредительство

Итак, пример об учёте воды.
Имеется планета в сто человек. Все они заняты какой-то полезной деятельностью.  Поэтому у них всё есть. Насосы качают воду, подавая её в жилые дома.
Болванам  говорят:  вот привыкли  за всё не платить, жить на халяву, поэтому и страна бедная.
Остановимся на этом моменте поподробнее. Разделим его на несколько пунктов.
Пункт первый.
Из  этих  ста человек  кто-то добыл медь,  кто-то сталь, кто-то отлил из этих ме-таллов соответствующие детали,  кто-то собрал электродвигатель. А в это время  кто-то взращивает пищу и строит жильё для них, ибо когда они занимаются перечисленными выше делами, им некогда строить жильё и взращивать пищу. А это, в свою очередь дела-ют тоже очень много людей, ибо взрастить, собрать нужна техника, а техника металличе-ская, а металл надо добыть, отлить, а чтоб построить дом, надо добыть известняк, глину, срубить дерево, чтобы сделать пол и дверь. В общем, ребята,  в этом пункте я хочу доне-сти до вас простую истину: нет никаких халявщиков, все люди участвуют в производстве того или иного продукта,  а именно: пищи, одежды и жилья.  Но послушайте
Пункт второй.   
Кто же те, которые орут о народе, что они халявщики.
Образуется  жилконтора. Там энное количество человек. Они ни черта не делают, только делят деньги, которые принесли им жильцы. Деньги эти называются квартплатой. Но всё имеет свойство гнить и портиться,  в том числе и трубы, и полы, и всё прочее. Это всё надо менять и ремонтировать. В общем, нужны рабочие, которым  надо платить. А так неохота, потому что себе-то мало останется. И тогда сволочная наука экономика, приду-манная мразью, угодливо подбрасывает соответствующие формулы, по которым  рабочим можно платить такие крохи, что аж смешно. В этом пункте я попытался доказать дармоед-скую сущность различных контор. Получилось ли у меня? Вряд ли. Тупая толпа настолько привыкла ко всяким конторам, что если эти конторы уничтожить, то это всё равно, что руки отрезать. Именно так будет чувствовать себя толпа: как без рук.   
Так кто же орёт о том, что народ - халявщики?  Орут дармоеды, то есть халявщи-ки. Натуральные халявщики называют трудовой народ халявщиками.  А эти ублюдки слушают и ничего ответить не могут. Ненавижу и тех, и тех.  Но дармоедов больше.   
Пункт третий.
В этом пункте хочу вернуться к теме о стране  в сто человек, иначе вы не поймёте.
Имеется страна в сто человек. Им нужны пища, одежда и жильё. Чем больше че-ловек будет участвовать в производстве всего этого, тем больше этого будет. Чем больше этого будет,  тем больше счастливых лиц.  Чем больше дармоедов, тем меньше этого. Пи-щи, одежды и жилья. Вдумайтесь в эти слова: пища,  одежда  и  жильё.
Чем меньше всего этого, тем больше недовольства. Чем больше недовольства, тем хуже мне ибо я не могу спокойно смотреть на несчастных детей.  Но запомните все. Есть силы, которые радостно потирают руки, когда есть несчастные дети. Это те силы, которые делают всё, чтобы тупая толпа думала, что всё так и должно быть, что такая жизнь правильная. А чтоб они думали так, надо, чтоб они были тупые, а чтоб они были тупые, надо, чтоб они были безграмотные, а чтоб они были безграмотные, надо обучение сделать платным.  Со временем  будем иметь безмозглое стадо баранов.
Вы заметили или нет. В этом пункте я, кроме всего  прочего обозначил свою идеологию.
Я хочу, чтобы все дети были счастливы. Но для этого надо будет уничтожить чёрные силы, ибо они будут мешать.  А это лагеря, тюрьмы, расстрел. И, впоследствии, чёрные силы обставят дело так, что, якобы, они невинные овечки, пострадавшие от злых сил. Тупой толпе нетрудно  навешать лапшу на уши.
Но вернусь к главному.
Вы поняли или нет, о чём был этот пункт. Этот пункт был о том, что надо бороть-ся с дармоедством, а не поощрять его.   Пока же оно только поощряется.
Пункт четвёртый. 
Планета  в сто человек. Все участвуют в производстве пищи, одежды и жилья. Всё это имеется в достатке. Недовольных нет. Но закон зловещей разности, который  гласит, что ничего нельзя сделать на всех сразу,  есть и  от него никуда не уйдёшь. Как же быть? Всё очень даже просто. Когда все работают, все одинаково умные. И они что-то  придумают. Так мы решили в ассоциации.
Если же пойдут по  старому пути – картина такая.
Сволочь расселяется в города. Жрать они тоже хотят. Они отбирают жратву у ра-ботников. Работники недовольны. Могут и головы посносить у сволочи. Сволочь нанимает цепных псов. В цепные псы идут из работников: служить легче, чем у сохи. Армия дармоедов растёт. Работники не хотят кормить дармоедов. Обстановка накаляется. И имеем то, что имеем.
Плюс отставание в развитии засчёт непомерного труда,  рост протеста, все недо-вольны и всё из-за чего?  Из-за лени. На этой поганой планете победили лодыри и правят свой сатанинский бал-шабаш. 
Всё это называется государством.
В этом пункте я ничего конкретного не сказал. Всё  так для справки. Чтоб был понятен следующий.
Пункт пятый.
Если бы у меня не было ассоциации и я жил бы среди вас, то ваши прекрасные преобразования больно ударили бы меня по моей душе,  я был бы в отчаянии, жизнь стала бы мне без надобностев и я, глядишь,  изничтожил бы штук десять представителей чёрных сил. Ну сами посудите:  спортзала лишили,  душа лишили, в лес скоро нельзя будет, перечислять, чего меня лишили бы, можно два дня.   И загремел бы я в тюрьму. И всё это, если бы я не построил ассоциацию.
 Но что ж это за представители.
 Давным-давно,  в тринадцатом веке, один король  изгнал из своей страны  людей. За что?  За подрыв экономики.
Народ этой страны жил всё хуже и хуже. И пожаловался королю. Суть жалобы.
Нас задавили долгами; мы все должны; возьмёшь в долг, вовремя не отдал, всё -  ты в вечном долгу. Цены на товары так завышают, что сил никаких нету, хотя мы же и производим эти товары, а они лишь покупают у нас  эти товары за бесценок. Затем пере-продают и с этого и живут.
Вспомните, ребята, девиз чёрных сил: мы не должны работать,  мы будем давать взаймы одну сумму, а брать больше,  мы будем покупать по одной цене, а продавать за большую.
- Всё это враньё. Там изгоняли на религиозной почве. А народ вечно недоволен, всё ему мало, вечно всё у него отбирают.
-  Так, как эта девушка, думает вся страна. Но я вам расскажу, как мы это понима-ем.
Если бы не было денег, то люди бы просто обменялись тем, что они произвели. Один произвёл обувь, другой платье, третий кровать сострогал, четвёртый стул, пятый хлеб взрастил и  т. д. и т. п. Много людей, много предметов.  Меняйся, не хочу. Но что могут предложить лодыри.  И тогда они придумывают деньги.
Далее,  непонятно по каким  причинам, люди вдруг перестают меняться, а начи-нают  все операции проводить через деньги. И тогда деньги оказываются у лодырей, и лишь они становятся богатыми. То ли они запрещают обмен, то ли просто  говорят, что стыдно обмениваться, надо быть цивилизованными людьми, но толпа начинает всё делать через деньги. Обмен тот же самый, но через деньги. Посредством денег, как говорили умники. 
Как  деньги оказываются у лодырей.
Ну во-первых они их придумали, они их и имеют. Но это  азбука. Надо же более сложными путями их отнять.
Тогда они дают деньги производителю, ( тому, кто эту вещь сделал), мол, купишь себе всё, что  надо, всё, что желаешь. Но дают-то одну сумму (то есть покупают за одну), а продают её дороже. И у того, кто сделал эту вещь, денег оказывается меньше, чем надо для приобретения этой вещи. Короче говоря, сам себя надул. А у того, который ни черта не делает, а лишь манипулирует деньгами,  становится всё больше этих бумажек. Это на-зывается богатством, хотя на самом деле жулик обыкновенный.
Производитель, (хотя,  на самом деле,  болван обыкновенный),  приходит на ры-нок, чтобы купить, а там всё дороже его денег. Жулик ему говорит: бери у меня бумажки и иди покупай что хочешь. Но отдашь потом больше бумажек. Ладно, говорит болван обыкновенный.
Но самое смешное дальше.  Приходит этот болван на рынок, смотрит, а кровать его (или стул, или башмаки, или платье, или хлеб) продаётся по большей цене. «Ну и жу-лик» - говорит восхищённо он.
Приходит он  в следующий раз купить что-то необходимое, а оно стоит больше, чем есть у него бумажек.  Приходит он к тому хитрецу и просит снова. А тот  ему: слушай ты мне и так много уже должен.  А простак  не понимает, думает, что это не страшно – ведь ему же надо как-то жить. А жулики - дармоеды уже собрались, пошушукались, да и издали закон, по которому злостного должника   можно садить в долговую яму. Посидел он в яме (тюрьма)  - психика подавлена, что и требовалось доказать. Так и задавили весь народ.
А теперь самое смешное, вернее, наисмешнейшее.
Август,  1991 год.  Страна Россия. Бегают какие-то люди, переворачивают трол-лейбусы, киоски, другие разные штуковины,  в общем, народное негодование. Ради чего!
Чтоб наступить на грабли, от которых ибавился король одной страны аж,  в три-надцатом  веке. Как назвать граждан этой прекрасной страны?!                .
Итак, жуликов изгнали аж, в тринадцатом веке. А куда ж они делись. Вот и поду-майте. Да ещё выгляните в окно. Не творится ли там то, за что тот король выпер ту не-чисть из  своей страны.
Хорошо, подскажу я вам, куда они делись. Россия, Германия и Польша - вот стра-ны-бедолаги, куда приползла эта зелёная, болотная жижа и стала творить свои тёмные де-лишки.   
То, как я ненавижу эти чёрные силы, вряд ли можно выразить словами. И не дай бог, народ разберётся  в  делишках этих чёрных сил.
Это их экономика довлеет над планетой, это их политика празднует  свой шабаш, это их представители захватили все богатства Земли, а тупая толпа  славословит их без удержу:  вот какие они хорошие, как хорошо мы стали жить, благодаря им!
Вот что я вам скажу.
Не дай господь, (которого, кстати, выдумали они же) мне оказаться без моей ком-муны.  Хотя сколько я их там пристрелю? Ну, десять штук, ну двадцать.
Смешно, конечно, что я с вопроса об учёте воды, скатился к вопросу о чёрных си-лах, но, ребята, скажу я вам следующее:  давайте мне любой другой вопрос – всегда в мо-ём ответе будут фигурировать эти чёрные силы.
- Выгораживаете  вы этот народ, но ведь даже дураку понятно, что народ спился.
-Всё, что я говорил о пьянстве вам не нравится. Ну что ж,
 
                Ещё одна история о пьянстве.

Эпизод  из жизни.
Лежал  как-то раз со мной  в больнице,  на соседней койке, человек. А, надо ска-зать, что жить ему осталось, самое большее, три недели.  Взглянул он на меня однажды глазами загнанного зверя и произнёс: «как же там моя женулька-то останется без меня». 
-Любит– спросил я  его.
- Любит  - нежно сказал он. И начал свой рассказ.
Работал он проводником в багажных вагонах. Ездили по таким глухим местам, что кроме, как  по железке, туда никак и не доберёшься. И подвозили они иногда пасса-жиров на свой страх и риск. Да ещё и стыдно как-то было, поэтому деньги собирал, опус-тив очи долу. Собрал он однажды, как всегда, трояки с людей, и, уж было, зашёл в купе, да ненароком поднял глаза. И увидел её.
Купе было маленькое, люди стояли в коридоре, ему было неловко  заходить в ку-пе, но он всегда успокаивал себя тем, что нельзя  им в купе, потому что там документация. Да и сколько их поместилось бы. В общем, зашёл он в купе, сел на полку и вперил свой взгляд в дверь, аж сердце его заныло: « войди же, войди» И тут же подумал: ведь они же из одной деревни все, как же она  преодолеет общественное мнение. Поднялся он, чтоб выйти и взглянуть на неё ещё разок, и вдруг открылась дверь и вошла она. « Ну что, Виктор, ты меня не узнал» - прощебетала она.
Не Виктором его звали, он раскрыл было рот да перекрыла его её ладошечка.  Как она  была вкусна, та ладошка.
Двоих детей вырастили они со своей милашкой,  да  вот привязалась к нему хво-роба тяжкая. Как она теперь без него поднимать их будет.
Растроганный этим рассказом, побежал я к врачу спрашивать: неужели ничего нельзя сделать. Как-то странно посмотрел на меня врач, буркнул: «нет» - и сказал, что ему некогда.   А через неделю сосед впал в беспамятство. Когда он, ничего не соображая, про-ходил, держась за стену, мимо своей палаты, самые милосердные люди на земле - сёстры милосердия, -  нежным басом вещали: «Ну ты, козёл, ты, что не видишь, куда прёшь. Чмо вонючее».  И между собой: «Скорей бы уж сдох». 
А потом пришла сестра его родная. Красивая женщина с добрыми глазами.
- Господи, за что на меня это горе свалилось. Как они  меня нашли. Ведь надо же, как у них поисковая служба работает. Теперь вот хоронить придётся.
- Но ведь супруга есть, дети. Они-то почему не приходят.
Грустно посмотрела на меня  сестра его родная.
- Это он вам наплёл? Господи, люди добрые. Помогите мне не упасть в обморок.
Двести лет назад пропал он из дому. То по теплотрассам валандался, то по тёп-лым туалетам, то по  подъездам. А десять лет назад вообще потерялся. Забыли уж мы про него.  Думали,  помер где-нибудь под забором. А тут вот, поди ж ты.
Передал я сестре его рассказ. Даже  улыбнулась она:  «Вот выдумщик, так вы-думщик». - Подобрела немного. -  «Да и не работал он никогда  ни в каких багажных ва-гонах».
Для чего я вам рассказал это. Не философы вы, не поймёте.
Плотью он жил на помойке, а душой… А душой это был прекрасный русский че-ловек, - мягкий, добрый, доверчивый, - воистину, дитя природы.  Мечтатель.   
Весь таков русский народ. Добрый,  Сердечный,  Мягкий,  Доверчивый. Объявила сволочь эти черты порочными, мразь всякая подхватила их блеянье и наступили чёрные дни на этой поганой планете   для всего русского народа. Зато для неруси  да для нечисти  благодатные настали деньки. Как я ненавижу  эту сволочь.
Наплевать вам на всё, что я наговорил. А ведь я уверен в своей правоте. Вот по-этому я и уверен, что русский народ обязательно поднимется. Ибо ломают его душу, аж хруст идёт.  Протест его выражается в пьянстве, но это временный протест. Такой протест  долго продолжаться не может. 
 Ну,   всё,  ребята,  я   скоро  выхожу,  надо  поспешать.   Очень  хорошую  тему  хочу   раскрыть,  но  она   касается  только  рабочего.   Только   рабочий   может    её   слушать  внимательно,  а   остальные  как  хотят.   Согласны  ли  вы  на  это?.
-  Согласны,  согласны.
-  Ну  что  ж,  рабочий, слушай  тогда. Как  говорится: слушай,   рабочий,  война   началася,  бросай   своё  дело,  в  поход  собирайся...  Это  песня.  Вы  её,  конечно,  не  знаете. Так   вот.

                Беседа, обращённая к рабочему. 

 Как  вы  все  знаете,  сейчас   развернулась  кампания  по  поиску  корней.   Этот,  оказывается,  потомок   Пушкина,  этот – Лермонтова,  а   тот,  вообще,  страшно  поду-мать,  графа  Шереметьева.  И  вот  всё  это  охвостье  великих  мира  сего,  хочет,   чтоб  его  приняли  в  какое-то  там   общество   дворян,  Дворянское  собрание,  кажется.  В  чём  суть? Да лишь бы не  работать. Но я  не  о них. Мне  нет  ни  малейшего  дела  до  этой  нечисти.  Я  о  рабочих.
Ребята. А  вы-то,  предки  которых – крепостные  крестьяне,  ремесленники, про-чая  чернь. Вам  стыдно? А  чего  вы  стыдитесь?  А, главное, перед кем?   Перед этой мра-зью? Эх  вы! А  они  и  довольны.   
А   особенно  обидно  за  тех,   чьи  деды  и отцы били  и  небезуспешно  всякую  белую  сволочь. Что они-то  языки  в  задницы  попрятали.?  Деды  да   отцы   посмелее  были.
Сейчас   революцию  успешно  оболгали   и  ни  одна  сволочь   доброго  слова  в  защиту   не  промолвит. А  не  задумывался  ли  ты,  конкретный  рабочий,  почему  это  вдруг  работные   люди,   не   щадя   живота  своего,   бросились   в  горнило  революции  бить  эту  нечисть:   помещиков  и  капиталистов,  да  их  приспешников? Так  вот,  по-слушай меня  и  не  просто  послушай,   а  постарайся   сильно-сильно  сосредоточиться  и  перенести  себя  в  те  далёкие  времена,    да  не  помещиком  и капиталистом,  а  простым   русским   человеком.   Лучше   всего  крепостным,  ибо  начну  я  своё   повествование   именно  с  отмены  крепостного  права.  Почему?   А  вот  послушайте.
Согласно  нашим  убеждениям,  всякая  наглая  сволочь  начала  снимать  сливки,  А  тихие,  скромные  честные  люди   стали  оседать  на  дно  жизни  согласно  нашему  закону   зловещей  разности.   
Зарождается   кулачьё.   Механизм  зарождения  прост,  как   высморкаться.
В  сутках  двадцать  четыре  часа, восемь  из  них  на  сон,  осталось  шестнадцать.   Встал – потянупся – столько-то  минут,  в  туалет  сходил – столько-то  минут,  корм  за-дал  скоту – столько-то  минут и так  далее.   Время  изменяется  в зависимости  от   степе-ни  механизации.  При   той,  что  была  тогда,   один   человек  мало  что  мог  успеть.   Короче   говоря,  рост  богатства,  как   ни   странно,   зависел  от  количества  человек  в  семье.   Поверьте  мне  на  слово,  мы   рассчитали  буквально  всё,  и   все   доказательства  наши   математически  обоснованны.   Расхождения  наши  с  вами  вот  в  чём.
   По-вашему   кулаком  становился  хороший  хозяин.  А  всякие   там  неумёхи,  лодыри,  пьяницы  нанимались  к  нему  в  батраки.      У  нас   представления  об  этом  прямо   противоположные.
   Наглая   сволочь,  битюг,   красная,  пьяная,  самодовольная   рожа,  плюс  его  такие  же  поганые   сынки   силой  третировали,  унижали  всю   деревню  и  становились   кулаками.   Честные.   добрые,  милые,  прекрасные   люди   шли  к  ним  в  найм,   потому   что   создавались  специальные   условия  для  этого.  Мне  надоело   перечислять,  сами  почитайте  об  этих   условиях.     А   в  деревне,  между  тем,   устанавливались  отноше-ния,  как  в  тюрьме.  Пахан,  сявки,  шестёрки и прочая.   Да,   примерно,  как  и  сейчас  в  стране.
   Человека   затюкать  запросто.  Иногда   встаёшь  перед  выбором:  сдаться  и  затихнуть или убить сволочь. Мало кто выбрал второе.  В   основном  же   вокруг  добрые,  честные  люди.  И  они  невольно  выбирают  первое.   А  мразь  пользуется   слабостью  и  всё  больше   унижает.
    Кулачьё   насиловало    молодых   девок,  поскольку  бедные  были   слабы  и  не  могли  противостоять,  а  иногда  и  за  долги  отдавали   дочерей  на   поругание.  За  те  же  долги  отдавали  детей  в  найм  да  и  на  поругание. 
И вот такую сволочь сейчас расхваливают. А почему? Да потому  что они  побе-дили.   Сволочь  победила-то.  А  продажные   средства  массовой  информации,   брызгая  слюной,  нахваливают   эту   сволочь   А  что  им  остаётся  делать -  их  же   кормят с это-го стола. В общем, кто победил, тот и  заказывает  музыку. Так было, так   есть,  так   бу-дет  всегда.   
 Однажды   прочитал  рассказ.
 Чванливый   купчишка  заставляет   подобострастного  артистишку  не  то  спеть,  не  то  сплясать.   Тот,   конечное   дело,   исполнил   приказанье,  а  купчишка  червонец  возложил  на  носок   сапога  да  и  заставил  того   зубами   доставать  тот  червонец.               
 Плакал артистишко от унижения, опрокидывая  рюмку  за  рюмкой   на   зарабо-танный   червонец.  А затем  держал   такую  речь.
 Вся   деятельность  артистов,  художников,  поэтов  и  прочей  нашей   братии,  это  есть  не   работа  вовсе,  а   слизывание   червонцев  с  богатого  сапога.
 Вывод   прост:  некоторые   из  этой  шелупени   правильно  понимают  свою  роль  в  обществе.
 И   второй  вывод.   Посмотрите  на  этих,  что  сейчас,  ну,   скажем,   в  рекламе.   Ведь  противно же   смотреть.   Натуральное  слизывание  червонцев.
Вот такую жизнь они называют правильной. Дешёвки.
 В  общем,  рабочий,   Жили   твои  предки  крайне   отвратительно,   и  революция   была  неизбежна. Она созрела в каждой клетке  каждого рабочего человека.
 Почитай,  как   строили   Москву,  Петербург,  железную  дорогу,   как  в  лаптях  по осенней  воде, как  дохли  они   да  не  забудь  только,   что  это  твои  корни.  И,    главное,  пропусти  всё  через  своё   сердце.    Как   работали по  четырнадцать,  по  двенадцать,  по   десять  часов,  как  каждый  час   со  скрипом  отвоёвывали  у  этой  сволочи,  так,  может  быть,  поймёшь  что   профукали,  поймёшь, что  не  вперёд   скакнули,  а  назад  к  обезьяньему   состоянию.
 Кстати,  знаешь  что  говорили  крепостники  по  поводу  отмены   крепостного  права?  А  говорили  они  так.
 Крепостные,  что  малые  дети.  Дай  им   волю,  они,  как   слепые  котята,  будут  тыкаться,   спотыкаться  и, в  конце концов,  от  свободы  обалдеют,  сопьются  и,  вообще,  наделают  всяких  дел. 
  Лишь  под  давлением  передовых  европейских  стран, в  которых  давно  уже  забыли  об  этих  делах, тупоголовые   российские   власти  во  главе  с  этим   недоноском  царём,  пошли   на  отмену  крепостного  права. 
К  простым  людям  в  России   всегда  относились,  как  к  неполноценным.
Россия знает период, когда русский язык был объявлен языком черни, а насаж-дался французский язык.
Рабочие люди должны, просто   обязаны,  объединяться  и  жить  своей   рабочей   жизнью,  изучать  свою рабоче-крестьянскую историю, а не историю, когда правил оче-редной ублюдок, да какие он войны организовывал.  Да  и  все  остальные  предметы. 
Ибо  всё, что придумала интеллигенция,  есть   враньё.
Рабочие  люди  должны  иметь  своё  государство.   Только  так  возможна  спра-ведливость.
-  Но  ведь  в  других  государствах  всё  нормально.
-  Милая  девушка!  Много  ли  вы  видели,  много  ли  вы  знаете?  Мне   некогда  размениваться  на ненужные   темы,  а   вы  хотите  меня   завести  именно  в  это  болото.  Мне  надо   довести  до  конца  беседу   с   рабочим.  Так   вот.
     Возьмём  страну  через  пятнадцать-двадцать   лет.  Расклад  такой. Десять  процентов   богатеев, двадцать  процентов  средний  класс  и  остальные - беднота. Твоим  детям,  рабочий,  будет  тридцать - сорок  лет.   Каждый  из   тех  дурачков,  чьи  дети   бу-дут  именно  в  этом  сословье,  сословье  бедноты, думает,  что  если  он  накопит  много  денег,  то   его  дети  не  будут  бедны.   Но  бедность  зависит  не  от  денег.  Я об  этом  уже  говорил,  кто  не  понял,  я  не  виноват.   Я   что   хочу  сказать.
   Рабочие  люди,  которые  не  побоялись  пойти  под  пули,  не  были  обмануты   этим   мифом  о  деньгах,   им  действительно  нечего  было  терять  и  воевали  они  лишь  за  счастье  своих  детей,   лишь с  этим  светлым   чувством   многие  так  и  погибли, - слава  им, -  и  ни  одна  девушка  в  мире  не  докажет  мне,  что  я  не  прав.  Простите,   девушка,  но   здесь  я  прошу  вас  воздержаться  как  от  вопросов,  так  и  от  коммента-риев.  Революция   для  нас  святое  понятие.  Да  и  ты,  рабочий,   намотай кое-что на  ус.
Небольшая   справка.
В   тысяча  девятьсот  десятом  году  по  предложению  одной  думской  сволочи,  дабы  отвлечь  народишко  от  революции,  приказано  было  установить  питейные  заве-дения  на  всём  пути  следования  работяги  с  работы   домой  и  это  возымело  свои  плоды.   Когда  тупоголовые  власти увидели, что спаивание   народа  отрицательно  ска-зывается  на  экономике,  они  в  тысяча  девятьсот  шестнадцатом году  приняли  сухой  закон  и  зря.  Через  год  грянула  революция.     Народ   трезвей - держись  богатей.
   Так  что  лучше,  конечно,  спаивать.   Пьяная,  безмозглая   толпа  -  вот  что  нужно  правящей  верхушке.   Кстати,  бросив  пить,  народ  стал  посещать, от  нечего  делать, марксистские   кружки.  Поэтому  можем  ли  мы  сказать,  что  в  революцию  пришла  тупая,  безмозглая  масса?
 Между   революцией  и  отменой  крепостного   права   прошло  неполных  ше-стьдесят   лет,  то  есть какая-то  человеческая  жизнь.   Все  унижения  и   глумления   жи-вы  ещё  были   в  сердцах  гордых  русских  людей,   причём  терпелось  всё  это  от  неру-си.   Приедешь  домой,  сходи  в  библиотеку  и наведи  справки,  если  мне  не  веришь.   А  сейчас,  главное,  пропусти  всё,  что  я  тебе   скажу,   через   сердце  своё  и   да   пусть  останется   в  нём  хоть  небольшая    частица   понимания  того  поганого   времени  в   истории  русского  народа,   когда   гордый   русский  народ   был  простой    рабочей  ско-тиной,  быдлом.
Было   узаконено   такое  мероприятие:  если  ты  пожаловался   на   крепостника,  то  тебя  же  изобьют  палками – пятьюдесятью   горячими.   Почувствуй,   рабочий,  по-чувствуй.   Ведь  твоих   братьев   унижали.   Почувствуй   это  моральное  унижение,  фи-зическую   боль.     Лично  я  не  уверен,  что  пошел   бы  в  разбойники:  осторожен,  а,   может  быть,  даже  и  трусоват,  но   очень  хорошо  понимаю  и  приветствую  тех   ребят,  что  крушили   рёбра  да  расшибали  бошки    этому  поганому  сословью  богатеев. 
Можно  ли  представить,  что  какая-нибудь   звероподобная  Салтычиха  отпуска-ла  баб  в  декретный  отпуск.  Да  нет  же.   Российские  добрые  бабы  рожали  прямо  на  стерне.    Современные  дуры  этого  не  понимают.
Что  по   двадцать  пять  лет  служили  в  армии,  это  ты,  конечно,  знаешь.  Да  только   не   представляешь  ты  себе   этого.  А  ты   перенеси,  перенеси   себя  в  те  вре-мена.
  Самый  золотой  период  сексуальной  активности   молодому  парню  приходи-лось  заниматься  онанизмом   где-нибудь  в  глухой   крепости,  а  в  это  время  молодой  барчук   трахал  по   десять - двадцать  штук  этих  ненасытных   кобылиц,  поскольку  у  них  в  это  время  тоже   пик  сексуальной   активности.  Да  и  под  барчука  лечь  у  них  было  в  порядке   вещей,  хоть  мама  этого  барчука  после  этого  плетьми  охаживала,  а  то   и  выгоняла.
  Мамаша,  страстная  мужененавистница,  легко  и  непринуждённо  сбывала  парней  в  армию,  а  оболтус  её   охаживал   всю  крепостную   братию,  вернее  сестрию,  этих   ненасытных   кобылиц. Затем  эта  бестия  становилась   «Матёрым   человечищем »   и   вся   вонючая   интеллигенция   взахлёб  нахваливает  его  за   то,  что  он,  видите  ли,  построил    школу   для   всей  детворы,  а  о  том, что  это  все  его  дети,  молчат  интеллигентишки.   
  О крепостном   праве   можно   говорить  и  говорить,  двое,  трое   суток.   Чем   жрать  водку,  сходи   лучше   в  библиотеку,  да  почитай.   Да  правильно  читай-то.   За-помни,  угодливые  щелкопёры всегда  всё  врут.   В  угоду  правящим.  Это  известная  истина.   Моя  же  задача  передать  тебе  настроение  рабочего   люда  перед  революцией.
Относились,  как   к   рабочей  скотине.
Сейчас   всякая  сволочь  трындычит  о  том,   что,   мол,  великий   царь   всея  Ру-си  ухитрялся  вывозить   пшеничку   за  рубеж.   А  вы    слушаете,  развесили  уши.
Если  у  хозяина   есть   скотина  какая,  то  он  её,  конечно,  кормит.  Так  и  рус-ский  народ,  эту  рабочую   скотину,  хозяева  вынуждены   были   кормить.  И  не   более   того.  Бедняков  даже  в  перепись-то  не  вносили,  так   со  слов  какого-нибудь   бурми-стра.   Да  и  подумай  своей  головой,  было ли  столько   хлеба  в  стране  при  ручном-то  методе.   Не  было.  А   царь – собака   ухитрялся  экспортировать.
-  Но   ведь   после  отмены   всем  давали   какое-то  количество  земли,   скотину,  ссуду.  У  всех  были,  так  сказать,   одинаковые  стартовые   условия.
-  О  стартовых  условиях,  девушка,  можно  говорить  и  говорить – двое,  трое   суток,  сколько  хотите,  но  не  со  мной.   Можете  пудрить  мозги  коммерсанту,  рабоче-му,  а  у  нас,  извините,  свои  соображения  на  этот  счёт  и  мы  эти  стартовые  условия   разобрали  до   самого   дна.  Это,  девушка,  демагогия  чистейшей  воды.   Чтоб  оправ-дать  неравенство.  Чего,   вообще,   вы   хотите.   Половина   народа   бедствует.   Всякая  иностранная  сволочь объявляет  эту  часть  неполноценной  и,  в открытую,  разглаголь-ствует  об  её  уничтожении.  Вы  с  ними?   
Спросите   рабочего,  почему  он  не  воспользовался  одинаковыми  стартовыми  условиями  и  не  разбогател.   Правда,  он  и  не  сможет  ответить-то.   Он  же  ничего  не  запомнил  из  моих  речей.     Кстати,   рабочий,   как  ты  думаешь,  тебя  относят  к  пол-ноценным  или  к   неполноценным?  Можешь  не  трудиться,  не  ответишь.  Семьдесят  пять  процентов  признано  неполноценными.   Если  ты  полноценный,  то  кто  же  тогда  неполноценный?  Но  продолжу   далее.
Крепостное  право  отменено – у  всех,  как  говорит  девушка,  одинаковые  стар-товые  условия.  Но  люди   все  разные.  Согласно  нашим  убеждениям, только сволочь воспользуется стартовыми условиями. Я  не буду разбирать те стартовые условия. Я вкратце расскажу об этих.
Решил бы, скажем, рабочий, начать своё дело.  Пришёл бы в банк. Далее не знаю даже рассказывать или не надо. Коммерсант, расскажи ты.
- Да всё ясно, чего тут мусолить. Коммунистические лидеры собрали комсомоль-ских  вожаков, раздали им коммунистические деньги, вернее создали им банки, а потом  брали у них  ссуды для организации своего дела. Для того, чтобы средства массовой де-зинформации трубили о демократии,  запустили в своё логово нескольких простачков.   
Рабочему уж точно не дали бы ссуду. Да и поручителей бы не нашлось. А там всё было схвачено.
- Как ты умён, коммерсант.
Короче говоря,  русские люди должны объединяться   в   красивые  объединения, и   прятаться  от  неруси.  Да,  да,  прятаться.   Иначе  с  ними  не  справиться.
Итак,  мы  с  вами   рассмотрели  одну  составляющую  революции.  Народ.   Так  вот  об  этой  составляющей   у  нас  в  коммуне  только  светлые  мысли  и  чувства,  как  о   святой  составляющей.  Но там  к  великому   сожаленью  была   вторая  составляющая.   И  об  этой  составляющей  можно  говорить  и  говорить.   О  ней   сразу  в  лоб  нельзя.   Она  не  произведёт   впечатления.  О  ней   можно только  с  выходом  из-за  печки,  что  я  сейчас  и  сделаю.
Как-то  в  юности  пришлось  мне  обратиться  к  адвокату.   За  столом  сидел   человек,  склонившись   над  бумажками.   Я   тогда  ещё  ничего  не  знал   о   вампиризме,  об  отрицательной   энергии,  о   прочих   эзотерических   штучках,   поэтому   охарактеризую  то  моё   состояние   в  простых   русских   выражениях:   мне   стало  очень   даже  не  по  себе.   Вот    он   оторвал   голову   от   бумаг   и... Я   возненавидел    этих   людей.
Надменность,   полнейшее   равнодушие   к   судьбе,   казённое   отношение,   гра-ничащее   с   пренебрежением,   высокомерие,   отношение,   как   к   низшему   по   разу-му,   высокопоставленная   снисходительность   сильного   мира   сего   к   слабой   ма-ленькой   букашке    и   всё   остальное   в  том  же духе.    Неприятно   было   на   душе,   как  будто   туда   испражнились.
Так.    Эти   ублюдки   думают,  что только  у   них   есть   разум,   есть   душа,   а  у   нас,   низшего сословия,   ничего   этого   нет.
Выйдя, я прочитал на табличке фамилию. И после этого всегда, заходя в кабинеты и, предварительно прочитав фамилию,  я изучал этих людей.
- Непонятно, причём здесь фамилия?
- Фамилия  говорила мне о национальности  этих  людей.
Долгие  годы  мы  на своих   философских  беседах   ломали   головы: кто же   ви-новат   во   всём, что   творится   на  этой   проклятой    планете.   Может   быть,   всё   за-планировано   богом?   Тогда  всё   легко   объяснимо  и  ни    над   чем   голову  ломать  не  надо.   Но   мучило  чувство    какой-то неудовлетворённости.  Попробуйте   сами   и  вы   в   этом   убедитесь.
Нет,   есть   какие-то   реальные  силы,  что   портят   жизнь   на   планете.    Долго,   упорно   и   мучительно   искали   мы   эти  силы  и  мы   их    нашли.   Их   любой   найдёт,   стоит   только   заняться.   Но  что  это   даст?   Вы   себе  даже представить  не  можете,  как   эти  силы   могущественны.   Могут  ли  они   достать   нас  в  коммуне? Ничего   на  этот  счёт  определённого  сказать  не  могу.   Пока  что   мы   успешно   ускользали.  Но никогда,  вы  слышите,  никогда   у  нас  не   было   уверенности,  что  мы   полностью  ушли  из-под влияния  этих  сил.
Все   люди   на  Земле  барахтаются  в  тенётах  этих  сил,  при  этом   всем  кажет-ся,  что  они  свободны.  И   даже  то,  что   людям   кажется,   что  они   свободны,  являет-ся   работой  этих  сил.
Если   кто-то    захочет  понять  зачем   эти  силы  творят  на  Земле   зло,  то   их  попытка   обречена  на  неудачу.   Тысячелетиями   куралесят   эти  силы   на  Земле   и  никто   никогда   не  сможет  чётко обосновать  их   действия.    Все годы существования ассоциации, мы   изучаем   эти   силы,   твёрдо   знаем,  что   они  есть, знаем   точно  их  дела,  но   сколько  бы  мы  ни   пытались   понять,   зачем   они   подличают,   всё  это  ос-таётся  за   пределами   нашего   понимания.
Каждый    член   коммуны   ведёт  какую-нибудь,  близкую   ему,  тему.   Самой   близкой  для  меня  темой   является  жизнь  простых  людей   в  сельской   местности.  И   вот   я   занялся   вопросом  сращения   города  и  деревни.   И  вот  что   я   откопал.
Молодые,  задорные,  экзальтированные  романтики   молодой   Советской   рес-публики   даже  и  не  сомневались,  что  сращение  города  и   деревни  произойдёт.   Я   с  ними полностью  согласен. Это сделать было  очень   легко. А  теперь  слушайте   внима-тельно.
Скрупулёзно   изучив   период   с  тысяча   девятьсот  двадцать   второго  по  ты-сяча  девятьсот  тридцать   шестой,  я  ответственно   заявляю:   сволочные   подлые  силы   сделали  всё,  чтобы  сращения города  и  деревни   не   произошло.
Сволочные,  подлые  силы   сделали всё,  чтобы   смелые,   одухотворённые   ро-мантики   превратились   в   слабых   беспомощных   слюнтяев,  а  которые  не  сдались,  тех   кончали.   Методы  все:  доведение  до  самоубийства,   до   алкоголизма,  физическое   уничтожение.
-  Но   ведь   попытки   построить  в  деревне   девятиэтажки  окончились   плачевно.
-  Девушка!  Сращение  города  и деревни   не   есть   строительство   девятиэта-жек,  но   есть  воспитание  интеллигентных,   образованных   людей.  Сволочные  же  подлые  силы   строили  на  селе  девятиэтажки,  отлично   зная,   как   поведут   себя   не-доразвитые  сельские   жители. Налицо вредительство. Хитрое, завуалированное, но вре-дительство.   
Сволочные   подлые  силы  подкидывали  разные   наживки  вождям   и  те  с  удо-вольствием  их  заглатывали.    Все   люди  знают,  что  все   правители   есть   марионетки   в   чьих-то   руках.   Совершенно   верно.   И  тот   маразматик,  что   сидел   на  троне   долгих   восемнадцать  лет   и   народ  уже тошнило,   а   он   всё   сидит  и  сидит,  и  тот,   что  просто  придурок  да  и  тот,  что   покоцал   до  хрена   людишек,   тоже   заглатывал   соответствующие   наживки   сволочных   подлых  сил.   Перечислять   не  имеет  смысла.   Та   мафия,   что   правит   страной   сейчас,   тоже   всего-навсего   продукт этих   подлых   сволочных   сил.
Силы   те   очень   хитрые.  Правителю    кажется,  что   он   сопротивляется   этим   силам   и  он  такой   гордый,   а   на   самом   деле   он   лишь  рыбка,  заглотнувшая  на-живку  и  сидящая  на  крючке.      
Самое  простое   оружие   этих  подлых   сволочных   сил - это,  конечно,  деньги.
Если   ты   правитель,  то   сядь  на   берегу   речки,   обхвати   голову   руками   и   подумай  над  таким   простым   вопросом:   имеется   такое-то   количество   людей   и   они   сами   себе, взаимодействуя   лишь  с  материалом   планеты,   должны   сделать  и  достаток, и  изобилие,  и   счастье,  и  всё   такое   прочее. 
А   если  ты   стал   думать  в  денежной  плоскости,  то   ты  попал   в  сети   под-лых  сволочных   сил.               

                О тёмных силах
 
Что такое тёмные силы?
Мы не должны работать. Мы должны делать так, чтоб мир работал на нас. Мы  будем заниматься спекуляцией, то есть купил  за одну цену,  продал за более высокую – разницу положил в карман; мы будем заниматься ростовщичеством:  дал взаймы,  отдадут пускай с процентами - разница на наше обогащение. А чтоб бараны ничего не подозрева-ли,  их надо постоянно держать в напряжении:  ссорить друг с другом,  спаивать,  одурма-нивать наркотиками,  одурманивать религией, а чтоб они пребывали в страхе, подавать всякую мистическую информацию.  Таков  основной девиз чёрных сил.
Конечно, я не поверил,  когда мне об этих чёрных силах рассказал один человек. Давай искать литературу, давай спрашивать преподавателей – бесполезный номер. И лишь когда наступила перестройка, я нашёл эту литературу. И тогда я лишь наблюдал жизнь и с горечью констатировал:  силы эти есть, они делают своё чёрное дело, но раскусить их никто не в состоянии. И я назвал их врагами народа и вредителями.
Я  ненавидел богатеев, ненавидел бюрократов, ненавидел партийных бонз, нена-видел  лживых щелкопёров и был уверен, что ненавидел бы и царя за расстрелы рабочих людей, живя в то время,  а поэтому  я знал своё место в революции:  уж никак не на сто-роне богатеев.  Более того, я радовался, как  ребёнок, когда читал о помыслах и мечтах революционеров. Да и как можно  не радоваться, если главной целью революции было установление счастливой жизни народа.  Но стоит только заинтересоваться.
То из одних, то из других источников я узнавал,  что после победы этой револю-ции  истинные  революционеры  либо стрелялись,  либо  спивались. Почему?  Да потому  что  истинные цели и задачи революции были попраны. А  голову подняла всякая мразь. Вот это и были чёрные силы. Но пока  не мог чётко определить, что это за силы.
Как  можно, сравнивая капитализм  и  социализм, отдать предпочтение капита-лизму?  Это может только всякая сволочь.
Достаточно лишь перечислить, кто живёт хорошо при капитализме.
Проститутки, парикмахеры,  массажисты, певцы, артисты кино, композиторы, врачи, спекулянты,  - перечислять можно два дня, - в общем, те, кто ничего полезного не производит. Ходят друг к другу, передают бумажки, называемые деньгами, вот кто-то придержал бумажек побольше, вышел на производителя, построил дом.
А как живут простые люди? 
Когда установлена такая денежная экономика, они живут плохо. Чтоб это понять, возвращаемся к планете в сто человек.
Всем нужны пища, одежда и жильё. Кто должен произвести всё это? Эти же сто человек. Пусть пятьдесят дармоедов. У них постепенно скапливаются все деньги.  Как это происходит?
Пришло к кому-то из них сто человек. Принесли по рублю. Вот у него уже сто рублей, а у тех на рубль меньше.
Предположим  было  какое-то начало и у всех было по пятьдесят рублей.
- Что вы нам хотите, собственно, объяснить? – спросила вдруг девушка.
- Я так и знал, что вы ничего не поймёте.  Ну, ладно. Замнём этот вопрос?
-Ну почему же – сказал коммерсант. Попробуем понять. Но если честно, то дейст-вительно стало как-то непонятно.  Почему  рабочие живут плохо?
- Рабочие живут плохо, потому что ни один капиталист не хочет расставаться с деньгами.  Ему надо всё: и самолёт, и крутой автомобиль, и особняк на острове Корсика. И лишь то, что осталось, он бросает, как собакам обглоданную кость со стола, рабочему люду.    Но я  хочу вам доказать кое-что другое.
Пятьдесят дармоедов, пятьдесят просто людей. Так вот теперь отбрасываем дар-моедов и рассуждаем только о простых людях.
Имеется планета, на ней пятьдесят простых людей. Кто должен для них произве-сти пищу, одежду и жильё? Эти же пятьдесят человек.
Короче говоря, напрашивается отдельное государство для простых людей.
Но.  Как вы думаете, в чём моя ошибка?
- …?
Да в том, дорогие мои, что там сразу же образуются дармоеды. Такое свойство этой ублюдочной  планеты. Никто не хочет работать, все хотят только придуриваться.
Ну а как перетекают деньги к дармоедам, я уж лучше…   Мы уж лучше разберём этот вопрос на философских беседах в моей родной ассоциации свободных тружеников. Хотя, что я говорю. Эта тема у нас для первоклашек. Мы эту тему разобрали до самого дна. А у вас…  Слеп народишко. И туп. 

 
                Рассказ о революции

- Слушайте. Все эти сказки про тёмные силы уже давно не интересны. Коммуни-сты тоже, как вы говорите, трындычили о какой-то там пятой колонне, о сионистах, - все они мешали им строить коммунизм.  А на самом деле коммунизм был мёртворождённым  ребёнком. Идеей фикс. Неужели вы до сих пор не согласны с этим. Как дети, право.
- Девушка у нас, прямо-таки, княгиня.  Красиво так молвит.
А хотите, я вам расскажу новое о революции.
- Господи, как всё это надоело.
- Рассказывайте.
- Ну что ж, слушайте.
Если бы я жил, ну, скажем, в восемнадцатом веке.
Одна высокопоставленная особа  разрешила  принимать наиболее одарённых юношей в учебные заведения. А ведь я неплохо учился. Может быть, я способный. Так вот, возможно меня бы и взяли.
И вот  я в учебном заведении. Все профессора – нерусь.  Ненавидят русский на-род. Так ли уж они умны? Скорее нет, чем да.
Понапривёз их в Россию один член. Его послали в Германию  науки познавать, вместо этого он по кабакам, да борделям, а потом прихватив несколько немцев, приехал в Россию, раздал с царского широкого плеча, земли и это назвали окном в Европу. Я не бу-ду даже описывать, как  эта немчура ненавидела русский народ.
Простые  парни, которые вчера ещё жили в глухомани-тмуторокани, и  знали о русском народе совсем другое, очень даже возмутились. Вопрос.
В какой бы я пошёл кружок – в защиту русского народа или против, или встал на сторону богатеев? Вопрос считаю смешным.
А надо сказать, неспокойно тогда было в России. Восстание за восстанием.
Вот в повстанцы,  возможно, не пошёл бы – осторожен, если не трусоват, да и, вообще. Хотя, кто его знает.
Постоянно видеть, как  правит балы, как устраивает оргии всякая сволочь, а са-мому пахать по четырнадцать часов, возможно, даже и меня бы проняло.
Кстати, немного о студенческих волнениях в казанском университете.
Волнения. Казаки разгоняют. Были жертвы. Ректор пишет протест царю. Его по-сылают. Точно не помню, но, кажется, его хватил инфаркт. Образуются  студенческие кружки. Один называется: «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
Рабочий. Не стыдно ли тебе плевать теперь на них, на тех светлых  ребят. Осо-бенно на одного, которого сейчас по полной обливают грязью.  Даже немецким шпионом называют.
Да и чего это они решили заступиться за русский рабочий народ?
- Извините, пожалуйста, но что можно знать о русском народе другое. Пьянь, рвань, дрань. 
- Вот так, как эта девушка, думает вся Москва, вся подлая интеллигенция.
Я поездил  по  России-матушке. И ответственно заявляю: весь цвет русского на-рода находится  в глубинке.  А в этой подлой Гоморре, и в этом сволочном  Содоме, жи-вут одни предатели, что по-еврейски звучит, иуды.
- Иуды это не предатели, это имя.
- Девушка продолжает перебивать. Мы ж такие дураки,   ничего сами не знаем.
Девушка, я сейчас о другом. Можно я продолжу?
Так вот.
Живёт,  скажем,  в Москве мальчик. Отпрыск высокопоставленных родителей. В семье, конечно, постоянно отзываются о русском народе. Как отзываются?  Вы только что слышали это от девушки.   Пьянь,  рвань,  дрань. Таким образом, чадо это с молоком ма-тери  впитывает отношение к русскому народу. Ну, дальше больше. Короче говоря, пио-нерский вожак, комсомольский вожак,  секретаришко коммунистический и, в конце кон-цов, генеральный секретарь. Ну а потом это стало называться президентом.
- Такого вроде не было.
- Господи, коммерсант,  ведь я же не о конкретном случае. Я так, общо. На хрена, извините за выражение, я буду изучать их поганую биографию. Чтоб меня тошнило? Речь ведь о другом.  О том, что умный человек этой страной править никогда  не будет. Вот и всё.    Но дайте же договорить по теме.
Революционные страсти  кипели в России весь девятнадцатый век, захватывая в свои ряды всё больше и больше молодёжи.
Короче говоря, самые лучшие люди организовывали кружки  по освобождению русского народа. Слава тем прекрасным людям. 
А то, которое сейчас предало свой народ, я лично ненавижу до мозга костей. Но я знаю, что этим ублюдочным поколением жизнь не заканчивается. Будут ещё поколения. Они всё поймут, всё оценят. И скажу я вам следующее.
Есть ли у этой сволочи ум?  Конечно,  нет.
Они думают, разбогатеют, оставят всё своим отпрыскам, и так будет продолжать-ся  вечно. Нет, ребята,  не получится.
И снова  тюрьмы, лагеря, расстрелы. Извините,  я не виноват. Сами напросились.
- Вы мелкий завистник.
- Милая моя,  при чём здесь я.  Это будет лет через сто. Мои кости уж по второму разу сгниют в земле сырой. 
В общем, революционеры – это были прекрасные люди, всё, что они делали, де-лали правильно.  И революция, и гражданская война были неизбежны.
Но закончилась гражданская война. Немного  белой сволочи убежало за границу. Но основная масса осталась. Остались враги революции.
Может быть, эта сволочь не носила камень за своей паршивой пазухой?  Ха-ха-ха.
Белая сволочь заняла все бюрократические структуры и начала свою подрывную деятельность.
НКВД, ЧК.  Долго ли они могли сопротивляться.
Они берут в свои ряды отличников из самых престижных ВУЗов. Это и есть смерть. Уже в третьем  поколении, а это шестидесятые-семидесятые годы,  в этих струк-турах было пятьдесят  процентов предателей.
В верхах  одни предатели.
Почему же победило не дело революции, а дело белой сволочи.
Быдло, хамло – вот как отзывалась белая сволочь о победителях гражданской войны. Помните:  Хам торжествует – белая кость повергнута.
Вот такое настроение и передавалось их гнилому поколению. Вот с такой про-граммой и росло это поганое белое семя. Они даже и не сомневались, что они победят.
А где же истинные революционеры, где те крылатые романтики, что более ста лет лелеяли надежду, что народ можно сделать счастливым.
Они слишком уж романтики. Чуть оказалось не по их, они опустили свои крылы-шки, и сдались. То есть запили,  да пострелялись.
         
                Обобщения

Как же обобщить всё, что я говорил.
Надо было, чтобы мужики пошли в педагогику, русские мужики.
И сказали бы те мужики пытливому поколению, жадно глядящему в глаза им: «среди вас сидят те, кто будет вами править. Так посмотрите же,  ребятки в окно и сделай-те вывод:   как не надо править, как не надо жить»
Дурное бабьё на это не способно. Как показала жизнь,  дурное бабьё может вос-питать только рыжих подлецов. 
Самый лучший строй на Земле – коммунизм,  оболгали, обосрали, исказили, из-вратили.
Коммунизм требует насильственного воспитания. Никакой правящей верхушки, никаких сильных мира сего.
Если совокупный общественный продукт  разделить  между всеми,  то он просто размажется и на этом можно очень даже хорошо спекулировать: вот, мол, все бедно жи-вут.  Толпа верит.
Сейчас продуктов меньше, чем при социализме, а полки ломятся.  В чём фокус?
Если совокупный общественный продукт сосредоточить в руках тридцати про-центов, то эти тридцать процентов будут жить сверхбогато, а семьдесят сверхбедно.   Бо-гатство будет очень хорошо видно. Лжецы страну будут называть богатой.
Толпе этого не понять. Она тупа.
Пример с планетой в сто человек.
Выпустил завод один автомобиль в год. Он появился у одного. Он богат.
Выпустил завод три тысячи кирпичей в год. Из них можно построить либо один огромный особнячище,  либо три  маленьких квартиры (это я о, так  называемых хрущёв-ках).  Сволочь всякая сейчас пищит:  хрущёвки плохо, хрущёвки плохо.  Тупая толпа под-гавкивает.
А ведь это для вас, дураков делалось, чтоб вы скорей выползли  из своих земля-нок. В этом суть строя.  Социалистического.
А когда  строят огромный особнячище – это капитализм.  Ну что ж, жрите свой капитализм, за который боролись, не щадя живота своего. Как я ненавижу это бараньё.
В пример ставят эту прекрасную Америку. Да посмотрите же внимательно их же фильмы.
В центре роскошь, по окраинам трущобы. У них такой принцип жизни. У них не-гры – второй сорт.
А как же в России.
А в этой распрекрасной России русские будут вторым сортом.
Ну что ж, и хорошо. Сами напросились.
Я отказываюсь от такого тупого народа. Я его ненавижу.   Нет у меня Родины. Потому что России больше нет. Есть придаток… не буду называть чего – пришьют на-ционализм.  Тех, кто в искусстве, в культуре, в юриспруденции и в религии. Были всегда. Ну а при капитализме, ещё и в олигархии.  То есть, в тех ипостасях, что и являются вла-стью.  Так что, они у власти. А разные там президенты, да премьер-министры – обыкно-венные марионетки.
Так как история не знает сослагательного наклонения, назовём всё, что я говорил так: бред сивой кобылы. Лучше давайте помечтаем.
Депутаты, якобы, желают хорошей жизни народу.
Партий существует несметное количество. Вот и создавайте ассоциации. Назы-вайте ОАО, малые предприятия, кооперативы, в общем как хотите. Населения сто пятьде-сят миллионов человек. По тысяче человек – полтора миллиона ассоциаций. Полтора миллиона доброжелателей, знающих как сделать, чтоб народу было хорошо всего-то надо. Их есть там. Чем сидеть в своей вонючей Москве,  да спать на заседаниях своей вонючей Госдумы, а потом вскочить и поставленным голосом возмущенным тоном прокукарекать о том, что все неправильно мыслят, а надо вот так-то и так-то.
Делать насильно народ счастливым. Первое поколение придётся насильно, а для следующего поколения это будет уже естественным процессом, нормой.
А теперь представьте себе как бы прореагировали все эти горлопаны, обратись я к ним с этим  воззванием. Вот за это я и ненавижу их.
Чтоб услышать, что скажут все эти  друзья, достаточно послушать девушку. Де-вушка, слово за вами.
- Не надо из меня делать клоуна. И я никак не собираюсь комментировать ваши предложения.  Вы сами прекрасно знаете, что всё это смех на палочке.
А всякие там подвижники – так это было. Любимым занятием вашей прекрасной советской  власти было - посылать в народ всяких уполномоченных.
-  И это было очень даже правильно. И, вообще, всё, что делала Советская власть, было правильно.
-   Ну конечно.  В  том числе и репрессии.
-   А вот и нет.  Репрессии были очень даже неправильные. Одного репрессируют, а шестнадцать оставят.   Вот тебе и результат. Шестнадцать оставшихся очень даже умело  заси… засоряли мозги тупой толпе.
- Вы хотите сказать…
- Да, именно это. Мало их изничтожили, этой нечисти. 
- Вы так говорите, потому что всё позволено, потому что демократия. А в ваши прекрасные времена, вас бы репрессировали.
- Должен сказать, что девушка права. Тогда власти боялись просто резких выска-зываний. Даже если эти высказывания были не против советской власти. Но это лишь подтверждает тезис о том, что у власти всегда стоят придурки.  Кстати, девушка, а кто бы на меня донёс?  Вы?
Простите, но хочется сделать ещё одно, очень жгучее обобщение. Оно жжёт меня, аж зудит всё. Послушайте, пожалуйста.
Помните, я вам говорил о том, что проститутка села в такси, отдала ему пятьсот рублей, таксист пошёл к парикмахерше, отдал ей пятисотку, парикмахерша пошла к мас-сажистке, отдала эту же пятисотку,  массажистка зашла к сапожнику, отдала её, а сапож-ник пришёл к проститутке. Круг замкнулся. Я вас уверяю, таких кругов много. И не про-сто много, а страшно много. Огромные миллиарды крутятся по замкнутому кругу. 
А теперь послушайте небольшую песенку. Она об обороте денег.
Предположим, имеется страна. Зарплата там первого числа. Следовательно, к первому числу деньги должны быть в банке, чтобы кассирши получили их и выдали зар-плату. Как деньги попадают в банк?
Болваны, получив зарплату, идут в магазин и оставляют там бумажки под назва-нием деньги. Вечером к магазину подъезжают инкассаторы и через некоторое время день-ги в банке. Таким образом, болваны сами себе выдают зарплату. Если они попридержат дензнаки и к первому числу, их не будет хватать в банке, надо печатать новые. Но если новые напечатать, то количество дензнаков превысит допустимое. А допустимым количе-ством этой бумажной массы является, как вы знаете, её тождественность товарной массе. Если количество денежной массы превышает количество товарной массы, то это называ-ется…   Как, девушка, это называется? Правильно, инфляция.
Чтобы не печатать новые бумажки, надо вытащить у болванов недостающие ден-знаки. Как это сделать? Правильно, надо повысить цены. На что? На самое необходимое. На то, без чего болваны жить, просто, не могут. Я ж  не буду перечислять. Хотя это хлеб, мясо, крупы, молоко, сахар, коммунальные услуги и так далее, и тому подобное.
Перед вами два уравнения. Вы должны составить систему и решить её. Подумай-те.
В купе вновь воцарилось молчание.
Короче говоря, думать вы не хотите. Ответ таков.
Никакой инфляции нет. Есть ублюдочная экономика, да и не экономика, вовсе, а какая-то псевдоэкономика, несметное количество неучтённой бумажной массы, какая-то экономическая анархия, всеобщий экономический бардак. И вредительство. Вредительст-во заключается в том, что…
Короче говоря, если в стране сто человек, то пищи, одежды и жилья надо на сто человек и должны это сделать сами эти сто человек. Из чего? Из материала планеты.
Так в чём заключается вредительство? В дармоедах. Разберитесь с дармоедами и всё встанет на свои места.
Всё!   
 Что такое рост бюрократии?
Это значит все идут в бюро технической инвентаризации,  к нотариусу, к юристу и  те пишут несметное количество бумаг. Болванам сказали, что эти бумаги нужны, бол-ваны верят.
Почему мы называем болванами.  Ведь болван это что-то деревянное. А вот те-перь слушайте внимательно.
Предположим, имеется страна в сто человек.  Каждый из них пришёл за какой-то бумагой к одному из  вышеперечисленных, заплатил по рублю. У него девяносто девять рублей. А если страна в двести человек, то у него сто девяносто девять рублей. Вывод: чем больше страна, тем легче богатеют бюрократы.
Стало быть, строй этот или, лучше сказать,  данный экономический порядок уста-новлен в угоду бюрократам. Ну а ещё кому относят денежки болваны?  Кому, кому: врачу, аптекарю и так далее.
Точно так же торгаш богатеет. Купил за какую-то цену, продаёт дороже, скажем на рубль. Купило десять человек, имеет десять рублей барыша, купило сто человек, имеет сто рублей барыша. Чем больше автомобилей, тем богаче автомобильные магнаты.
В общем, все, кто только покупает, поскольку всем нужны батарейки и прочая всякая мелочь, есть болваны. Все, кто богатеет на болванах, подлецы.  Чем больше страна, тем больше болванов, тем богаче подлецы.
Каково в реальной жизни? В реальной жизни документ стоит тысячу рублей. Де-сять человек пришло, бюрократ имеет десять тысяч, сто человек пришло – сто тысяч. Если у бюрократов затишье, есть специальный орган. Называется думой. Там сидят специаль-ные люди, которые заодно с бюрократами. Они придумывают какую-нибудь заковыку к закону, а то и сам закон, и вот уже бедолаги,   солнцем палимы, плетутся в их крысиные норы.
Точно так же и в торговле обстоят дела. Так почему ж болваны?
Люди должны производить пищу, одежду и жильё сами на себя. А если они про-изводят это на какую-то сволочь, они есть стопроцентные болваны. Кроме того. Им дали какое-то подобие зарплаты. И они покорно и безропотно понесли эти крохи вышепере-численным бюрократам, а также торговцам. Вот и всё.
Вывод.
Если бы у меня не было моей ассоциации, то я был бы болваном обыкновенным. Вот и всё. Только, в отличие от ваших болванов, я бы очень страдал, потому что понимал бы, что я болван обыкновенный. Ваши же болваны ничего не понимают и это хорошо. Это на радость всякой сволочи.
- Нет, но вы же  находитесь внутри государства. На вас тоже распространяются его законы.
- Девушка! Да и вы все. Вспомните, представители какой национальности обита-ют в вышеперечисленных крысиных норах. У нас их нет.
Ну а чтоб внести ясность, открою секрет.
Наш юрист, для блезиру, оформит документы. Раз уж мы входим в ваше вонючее государство. Так, для отчёта. Но он не наживается на этом.  Нет у нас наживы. Вот и всё. Нет подлецов,  негодяев, подонков и мерзавцев.
Вы обратили внимание на слова: покорно и безропотно. Так вот слушайте. В сло-варе Даля, а также и в других есть такое определение.
Скотина, покорно и безропотно, исполняющая тяжёлую работу. Как вы думаете, это определение кому?  Это БЫДЛО.  Вот и решайте сами: быдло вы или не быдло.
- Ну, хорошо. Вы сказали, что они болваны, потому что не понимают. А если бы все понимали, то что бы изменилось?
- Вот этот вопрос очень хороший. Философский. Только, позвольте вас спросить. Верите ли вы в карму и прочие эзотерические штучки?
- …!
- Понятно.  Так вот, если бы все понимали, что это плохо, то, возможно, их сово-купный разум питал бы карму правильными мыслями, а дальше происходило бы следую-щее.   
По нашим представлениям, человек получает сознание из кармы. И это происхо-дит ещё в утробе матери. То есть, материалом является пища, а сознание черпается из кармы. Карма по определению одного умника – это информационно-энергетическое про-странство. Очень даже правильно сказано. Нам очень нравится. Так вот в правильном ин-формационно-энергетическом пространстве рождаются правильные люди. А то, что рож-дается сейчас в нормальной карме родиться не может.  И всё.
Разве плохо, когда вокруг одни прекрасные люди?
Представьте себе, есть такая категория людей, которым плохо. Им надо, чтобы везде был бардак, разброд, чтоб одни ненавидели других и так далее.               

                О рабочем классе

Почему рабочие не победили по всей планете?  Восстание за восстанием, револю-ция за революцией. И вдруг бац – всё успокаивается. И страна в изоляции.   И  вся планета ненавидит. Ответ прост. В революцию пришли сознательные люди. Которые в специальных кружках впитывали идеологию.
Чтоб понять, что такое рабочие сегодня, достаточно выглянуть в окно и всё станет понятно. Тупая, безмозглая, бесхребетная масса,  стадо баранов. Их опустили, они проглотили. Жрут водку, как недоразвитые.
А те, которые революционеры, не пили.  Сухой закон.
Каждый рабочий должен понимать простую истину: есть рабочий класс,  а есть враги рабочего класса.
Рабочий класс легко сделать безмозглой массой, стадом баранов. Для этого нужна обработка, которая заключается в следующем.
Говорится, что каждый может быть… и далее перечисляется: президентом, гене-ралом, писателем и прочая чепуха, либо, что каждый может поступить в институт и стать инженером.
Дурак теряется, в башке у него путаница и образуется то, что и надо чёрным си-лам: тупая безмозглая масса ублюдков, стадо баранов.
Пьянство есть протест рабочих против неправильного миропорядка.Мы же чётко, ясно разграничиваем: вот рабочий класс, вот всякая мразь.  Рабочий класс производит пищу, одежду и жильё, всякая мразь только пользуется пищей, одеждой и жильём ничего не производя. При этом мразь эта  свою деятельность  прославляет, объявляет главной, а то, что производят рабочие: пищу, одежду и жильё – второстепенной.  Каким надо быть дураком, чтобы не понимать, что пища, одежда и жильё – главные ипостаси на планете, всё остальное суета сует.
Пища, одежда, жильё нужны всем.  Пища, одежда, жильё  есть сама жизнь.  Пра-вильное образование – вот правильный образ жизни.
Как  мы преподаём.
Мы, всего-навсего рассматриваем общество, как систему взаимонеобходимых  людей.

                Свобода слова.

Хочется мне одну вещь сказать, так и подмывает.  Да уж очень она опасная. А предварительно один поучительный случай.
Еду я как-то в купе и дёрнула меня нелёгкая разоткровенничаться.  Для чего я вам это говорю. Чтоб правильно реагировали.
Так вот.
Разоткровенничался я таким образом.
Русские люди – самые лучшие люди на земле. Пьют они, потому что включилась программа самоуничтожения. Русских людей нигде не любят. А они, как дурачки, всех любят. Нерусь в России чувствует себя вольготно, русских везде притесняют и т.д, и т.п. В Москве одна нерусь обосновалась, более того, отпрыски графа Шереметьева гордятся своей русской принадлежностью,  а, оказывается, это вовсе и не русские, а просто с цар-ского благословения  одному татарину Шеремету был  присвоен титул графа  и подарена русская фамилия  Шереметев.  Шеремет тот прославился в боях.
Конечно, я о татарах в том купе ничего не сказал плохого. Если уж о ком и гово-рил, то только не о татарах.
Вдруг я обнаружил, что что-то происходит  ненормальное. Воцарилась какая-то неловкая пауза. Я сначала ничего и не понял.    
Форсируя все ненужные разговоры, сообщу: все они оказались нерусскими. Тата-рин, узбек и украинец.
Вывод. 
Сейчас в России сложилась такая странная обстановка, что русским людям даже душу свою выложить нельзя. Припаяют национализм. Вот это так свобода. Лишь в моей коммуне я могу спокойно выражать любые мысли. Как я счастлив.
Поэтому я вас конкретно спрашиваю: готовы ли вы  к беседе о неруси. Не затро-нет ли она ваши тонкие чувства?
- Не затронет
- Хорошо, начинаю.
Есть в России одна национальность, о которой можно говорить и говорить. Но я это буду делать в коммуне на философских беседах. Почему? Да потому что там спод-вижники. Мы там говорим на одной волне.  А здесь я могу только немножко, только вкратце.
Когда эта национальность  почувствовала, что в России  революция неизбежна, она быстренько примкнула к революции  и  заняла все главенствующие посты. Русская часть даже и не заметила ничего. 
Сталин, узнав, с какой целью они примкнули к революции, взялся их уничтожать.
Но они живучи. Их никто никогда не уничтожит. Скорей они уничтожат всех. Вернее не они сами,  а они сделают так, что людишки уничтожат друг дружку. Но это всё лирика.
Все семьдесят лет они спокойно разрушали строй. И разрушили. Я не буду вам петь тут про большую политику. Я не буду вам описывать методы уничтожения строя. Я вам так,  как  мы это понимаем в коммуне. 
Интеллигенция, учёные часто бывали за рубежом. Не пускали только тех, которые владели  большими секретами.
В Америке,  в Англии,  во Франции,  везде  есть представители этой национальности.
И вот те, которые за рубежом, подходят к этим, которые из  России и говорят: вы долго будете позорить нашу национальность или нет?   Вы знаете, что мы умнее всех,  а  поэтому  должны  быть выше всех,  должны жить богаче всех. 
А что мы сделаем, говорят те: КГБ. 
В КГБ  надо заслать своих.  Короче говоря, мы вам поможем.
Вот и весь рассказ.         
Мы этим вопросом занимались все годы существования ассоциации.
А выйти на них очень просто. Ты лишь займись русской национальностью, рус-ским народом.  И ты обречён выйти на эти силы. Кстати, это и есть чёрные силы, могиль-щики русского народа.
Они выдумали религию и теперь миллиард восемьсот миллионов простаков верит в несуществующего  бога,  они выдумали  экономику и теперь только их экономика правит бал на этой планете, они выдумали политику…
Дело вот в чём.  Эта экономика подходит только им.  Эта экономика, как сделать-ся богатыми на несчастьях  и на горе других. Она не подходит  остальным народам. Но народы  лучше разделятся внутри себя на сволочей и быдло, чем будут правильно жить.
Политика их – вон там за окном. Войны, войны и ещё раз войны. Все воюют со всеми. А они тараторят о мире и получают Нобилевские премии за борьбу за мир. Такая вот хитрая сволочь.
Кстати, выгляните в окно и вы увидите, как брат судится  с братом, как мать – с  сыном, короче, как все перессорились.
А в их поганых документах так и написано: перессорить всех со всеми.  Вы зай-митесь сами,  да почитайте, почему это всё происходит.
Плохие коммунисты боролись за отмену частной собственности именно поэтому: всеобщая грызня  царствовала на планете. Если теперешние коммунисты говорят, что они за частную собственность,  то плюньте им в глаза.
 Ну,   всё,   я   приехал.
Седовласый  взял  чемодан  и,  попрощавшись  со  всеми,   пошёл  к  выходу. По-езд   стоял   на   станции. Я  пошёл   вслед  за  ним.  Мы  соскочили   на  перрон  и  седо-власый  поставил  чемодан  на  землю. 

                Заключение

-  Ну,   что   скажешь?
- Хоть  поглядеть-то   можно  на  вашу  коммуну?
Седовласый   грустно  смотрел  на  меня. 
-  Наивный  ты  какой-то.   Девка  и  то  умнее   тебя.   Она  ещё  в  самом  начале  поняла,  что  я  вам  лапшу   вешаю  на  уши.   Поэтому  и  злая  такая  была.   Ведь  тема-то  серьёзная.  А  у  них,  этих  тварей,   есть   какое-то,  то  ли  седьмое,  то   ли   десятое чувство -  всё   поймут  и  всё   увидят.   Таких  три   дуры  меня  ждут:   две  дочки  и  же-на.   Я  их,  конечно,   люблю,  но   они  дуры.  Вернее   наоборот:  хоть они  и  дуры,  но  я  их  люблю.     А  ещё  сейчас  я    пойду  в  сауну   и  восемь  прекрасных  женщин   сдела-ют  мне  языковый   массаж.   Мужики   их спились  и  давно  уже  импотенты.   Так  что  все  довольны,  все   смеются.  А  я  им  плачу  за   это. Шмотками  всякими снабжаю. А  хочешь  знать  кто они?   Учительница,   врач,  медсестра  и  всё  такое  прочее   в  том  же  духе. Интеллигенция. Так что спасибо  демократии  за наше  счастливое  времяпрепрово-ждение. Опустили интеллигенцию, а я и рад. Так вам, сволочам, и надо. Не вы ли ходили на свои  демократические митинги и орали там вонючие демократические лозунги? Так получите же.
Сейчас   поезд  выедет  за   пределы   станции  и  ты  увидишь   особняки.   Мой  самый  красивый.   Все  водочные  киоски   тут  мои. Пейте,  ребята,  на здоровье:  мне  ж  ведь надо и на  Багамах  побывать,  и  тайский  массаж  мне не   помешает.  Я  у  этих  придурков  и  депутатом  уже  побывал.   Как  хорошо  быть  депутатом.    Скажу  тебе  одну  серьёзную   вещь.
Мне,   правда,  хочется  пожить  среди  умных   людей,  вот я и выдумал ассоциа-цию. Когда треплюсь, душа отдыхает.
Таков был мой смысл жизни: жить среди хороших людей.  А получается, что  сдохну в бессмысленной суете. 
Как  надоело  жить  среди   ублюдков!   
Беги,  а  то  отстанешь. 
Я   догнал  тронувшийся  поезд  и  выглянул  в  окно.   Седовласый   подошёл  к  джипу,  спрятавшемуся   в  конце   перрона  и исчез в его чреве.