Ad bestias!

Memento vivere! (Помни о жизни!)
Ad bestias! (К зверям!)

Дальний космос. Окраины Вселенной. Их узнаешь не по колоссальному расстоянию, не по отсутствию высокоморальных цивилизаций и мощных технологий, и даже не по полному отсутствию представителей твоего вида. Вовсе нет. Задворки Вселенной можно узнать по особому духу, который как эфир просачивается сквозь сталь и плоть, придавая особый привкус чувствам тех, кто может их испытывать. Именно на этот привкус умножается все вышеперечисленное: расстояние становится непреодолимым, цивилизаций здесь нет как таковых, а технологии, как и обитатели всеми забытых окраин – непонятные, непредсказуемые, чудные. Здесь формы разумных или тех, кого можно так назвать, не отличаются постоянством. Их облики поначалу кажутся дикими, совершенно немыслимыми по меркам разумных цивилизаций. Но проходит время, какими-то невероятными скачками, и ты теряешь способность мыслить как раньше, сходишь с ума, и только тогда прикасаешься к жизни этого мира.

Дневник Сергея Руже. Конечный пункт маршрута звездолета «Арису».

Нельзя сказать, чтоб я сразу почувствовал одиночество. Хотя и была эта космическая станция одним огромным и грязным металлическим монстром, здесь сходили многие. Я не смог понять, к какой расе относится пара-другая пассажиров. Это несколько волновало, так как я считал себя экспертом в космобиологии. Остальные же были вполне знакомые мне квентийцы, птериксы; в основном, ученые – туристам здесь делать абсолютно нечего. Больше всего, конечно, было канисов – собакоголовых потомков нашего общего предка, хотя в гипотезу Дарвина уже мало кто верит. Эти «дружелюбные пушистики» с горящими желтым огнем глазами и жесткими твердыми когтями, которые даже не прячутся, как у кошачьих, испытывают особую неприязнь как раз к человеческому роду. Не думайте, что было страшно ехать с ними на одном корабле – мне теперь придется жить на окраинах их космической зоны обитания лишь космос знает сколько лет. Я разучился бояться, когда протаранил на своем подбитом истребителе топливный транспорт пиратов. Не знаю, не за это ли я получил такое странное назначение, после того, как двадцать лет провалялся в Центральном Комплексе Рекреации Земного Союза. Возможно, отправив меня сюда, весь разумный цивилизованный мир избавился от такой страшной угрозы, как все еще молодой и к тому же целый Сергей Руже. Конечно, все эти годы я мечтал стать космическим стражем, но, видимо, умники в белых костюмах решили, что у меня слишком взрывной характер. Возможно, они были правы, послав меня сюда. Кстати, теперь Я ксенолог – то есть врач, лингвист, космобиолог – все в одном лице. Двадцать лет мне вдалбливали это в голову. Пока мои кости и ткани не срослись, сообразив нечто целое, типа нового тела. И тут оказалось, оно, тело, не забыло военные навыки – снова жаждало адреналина и перегрузок.
Я стою на частой толстенной решетке холла этого слегка напоминающего космопорт строения. В окне-иллюминаторе вижу, как отчаливает «Арису» – последняя моя связь с более-менее цивилизованным сообществом. Следующий рейс – в будущем году. Возможно, когда-нибудь канисы колонизируют эту галактику, больше похожую на творение больного разума, а не на идеальный диск Млечного Пути. Думаю ли я о доме, о Земле? – Нет, но я когда-нибудь вернусь туда. А пока я направляюсь в местный бар: мне нужно лететь дальше – до края, а других рейсов, кроме как назад больше нет. Я надеюсь завести полезных знакомых, а главное – парня любой расы, который отвезет меня за слиточек золота, осмия или вольфрама и одновременно не отберет весь мой кейс. Людей здесь нет совершенно – растений очень мало, все незнакомые. По стальным улицам бродят канисы и другие монстры, в основном, в костюмах обслуживающего персонала. Вот и дверь бара – строения из листового металла на заклепках. На стене я заметил пару сквозных отверстий от термобластера, которые были заделаны изнутри. Где-нибудь в Центре такая «реклама» была бы разорительной для владельцев бара, но здешние обитатели, по-видимому, не были особо чувствительными к таким символам буйных развлечений. Над широкой квадратной дверью светилась выведенная доисторическими люминесцентными лампами надпись. «Лармерартл» – прочитал я без труда и так же легко перевел с канисийского – «скарпан» – вновь обученный мозг действовал безотказно – я вспомнил голографическое изображение ядовитого многоногого червя с планеты собакоголовых. Он странным образом напоминал земного скорпиона, изображение которого также всплыло в моем воображении. Я снова обратил внимание на привлекшие меня ранее люминесцентные лампы. Этот бар очевидно не менялся с самого основания этой космобазы. Канисы не использовали технологий люминесцентных ламп – им ближе светящиеся кристаллы. Из этого всего я заключил, что существует мизерный шанс того, что владелец бара – человек. Внезапно я услышал приглушенный лай собакоголовых и возню за стальными дверьми. Поспешно отойдя в сторону, я избежал участи быть раздавленным под огромным жирным телом какого-то червя. Его со страшными ругательствами и гулом открывшейся двери выбросили прямо на мостовую два каниса-охранника. Полаяв еще немного на неподвижное тело, они закрыли дверь. Улица была пустынна. Я осторожно приблизился к существу. К счастью, в наше время врачу совершенно не нужно прикасаться к пациенту – на то есть особые биоощущения. Сейчас у меня было два пути – войти в бар наобум или помочь этому бедолаге, приобретя его расположение. Но как бы мне ни хотелось получить чье-нибудь расположение, общество этого чудовища казалось мне более чем неприятным. Я слегка склонился над распростертым телом. Я настроился и вытянул свое эфирное тело, коснувшись инопланетянина. О-о! Да он же пьян до полусмерти. Накачался синтетическим кофе, жирная свинья, на такую тушу не меньше ведра пошло. Я вспомнил вкус настоящего земного кофе, которым меня потчевали последние пять лет в «Комплексе» – теперь я его не скоро попробую – поставки сюда невозможны. У меня отпало всякое желание общаться с этим пьяницей. Я подумал, что с гораздо большей охотой я бы пообщался с каким-нибудь членистоногим насекомым. Внезапно дверь снова открылась, и моя мысль стала реальностью. Из бара вышло и обеспокоено уставилось на меня своими выпученными глазами не поддающееся классификации существо – явно насекомое – жуткая смесь червя, жука и мокрицы. Я уловил его обеспокоенность. Я выпрямился. Несколько ударов сердца висела непонятная тишина. Я размышлял, на каком языке к нему обратиться, а он обшаривал взглядом одежду лежащего червя. Внезапно он что-то увидел, и я почувствовал, как он сразу же успокоился. Тут у меня пронеслась мысль, что я уже видел «портрет» этого насекомого. Да, верно, это же трилобит, только в десяток раз больше, чем были в древние времена на Земле. Тем временем насекомое неспешно приблизилось, проворно двигая двумя нижними конечностями. У него их было еще пять пар, две из которых были атрофированы. Он что-то защелкал своими речевыми пластинами, и его новенький блестящий нагрудный коммуникатор выдал по канисийски.
– День добрый. С приездом. Очевидно, вы недавно на базе. Меня зовут... – далее следовало совершенно невообразимое слово, переведенное звукоподражательно. Я решил, что нет смысла коверкать имя этого милого существа, переводя с канисийского в земные звуки.
– День добрый. Вы поразительно внимательны. Меня зовут Сергей Руже, – имя я сообщил чистым земным произношением.
       Насекомое выявило чрезвычайное удивление – к чему бы это?.. Ах да! Я же говорю без коммуникатора. Да, двадцать лет обучения не прошли даром: я могу с ходу выучить любой язык теплокровных и один из немногих, кто способен изучать и говорить языком «шумящих» насекомых, химическая речь, конечно, вне моих возможностей. Не переставая удивляться, трилобит прошуршал что-то в ответ и наклонился над лежащим червем, продолжая что-то шуршать, пока коммуникатор переводил на лающе-рычащий язык собакоголовых:
– Я поражен. Для меня большая честь говорить с многоязыким. (В канисийском нет слов, обозначающих науки и специально предназначенных для этого – не ахти какой язык для общения двух джентльменов.) Я очень волнуюсь о Яки. Он живой, он выживет? – говоря это, наглый трилобит откровенно шарил у толстого по карманам. – Он не может прекратить пить, пока не свалится, я так переживаю о моем друге Яки. – Говоря это он успел что-то нащупать в одном из многочисленных карманов «друга Яки» и быстрым движением пластинчатой конечности перепрятал в свою одежду.
– Не волнуйтесь, – ответил я исключительно из вежливости, – я врач, его здоровье вне опасности, хотя ему нужно умерить свои аппетиты к синтетическому кофе.
      Пластинчатый трилобит мгновенно встал, приветливо шевеля ложноножками:
– Ну вот и отлично. Я знал, что не о чем беспокоиться, – он положил одну лапу на мое плечо, скользнув любопытным взглядом вниз – на мой кейс. – Старина Роб говорит, что он когда-нибудь лопнет, и загадит все вокруг, и боится, что это произойдет в его баре. Я думаю, что это так и будет, как бы его не выгоняли. Но лично я уверен, что это произойдет не скоро.
Мой новый знакомый повернулся ко входу в бар, подталкивая туда и меня. Неподвижное тело Яки осталось лежать забытое на стальном тротуаре.
– Если бы он мог лопнуть, он бы уже лопнул, – продолжал болтать трилобит, направляясь со мной к бару.– Он напивается здесь каждый вечер. Я посчитал, что за это время, что я его знаю, он выпил уже четыре тонны кофе.
– Наверное, это сущее разорение для бара? – пролаял я.
– Для Роба? Не-ет! Этот мешок жира снабжает его минеральными удобрениями.
Я не поверил своим ушам:
– Что?
– Тебе трудно понимать? – по-своему понял мой вопрос трилобит, останавливаясь перед дверью. Он нажал пару клавиш на своем коммуникаторе и я услышал знакомые слова человеческой речи. – Извини, я недавно купил, еще не освоился с этой штуковиной, – сообщил он. – Это твоя речь?
– Да, – согласился я ошарашено. Коммуникатор с адаптером к земному языку? В этой глуши, с другой стороны Вселенной? – У вас отличный аппарат коммуникации, – признался я, с удовольствием выговаривая нормальные человеческие слова.
– Да, это спецзаказ, – похвасталось насекомое, открывая стальную дверь.
Мы попали в сумрачный тамбур. За второй дверью из прозрачного пластика слышалась скрипучая музыка и голоса посетителей. Тусклое освещение и задымленность скрадывали истинные размеры и обстановку бара.
– Подожди минутку, – остановил я трилобита, – скажи свое имя без коммуникатора.   
Насекомое шевельнуло усами, что, очевидно, означало кивок и отключив коммуникатор произнесло, а точнее прощелкало пластинами: «шаштаратр».
– Шаштаратр, – почти идеально повторил я собственным голосом и почувствовал волну удивления собеседника. – Как я могу называть тебя короче? – спросил я, когда он снова включил коммуникатор.
– Штрарт, – сообщил трилобит.
– Отлично, Штрарт, зови меня... – я оценил возможности его пластинок и сказал, – ...Шрж.
– Шрж, отлично, Шрж, – довольно сообщил Штрарт. И мы вошли в бар.




Volens nolens (Волей-неволей)

Когда стоишь у черты, то думаешь, что дальше ничего нет. Ты хочешь так думать, хотя ты и знаешь, что это не так. Просто если бы ты принял то, что знаешь, если бы пустил в свой мозг мысль о том, что за краем, для тебя потеряло бы смысл топтание на месте, это мазохистское приближение к краю, создающее ощущение ложной власти и собственной значимости. Не важно, у какого края ты стоишь, если бы ты принял мысль, что за ним, ты бы больше не стоял возле него. Не думай, что ты не знаешь ответа. Твой мозг знает все, что можно знать, только твое боязливое вмешательство в работу этого глобального информационного центра не позволяет принять мир широким, необозримым, необыкновенным и многогранным. Когда ты позволишь себе, ты поймешь, ты узнаешь, что стоишь не у края, а у грани. Тогда ты осознаешь не одну плоскость, а целый бесконечногранный кристалл Вселенной. Тогда тебя назовут мудрецом и ты больше не будешь принадлежать ни одной грани. Легко пересекать грань ничего не зная. Трудно и пересечь ее, и вернуться назад, зная обо всем, но тогда ты узнаешь цену всего и не будешь стоять у края. Это бессмысленно.

Дневник Сергея Руже. Бар «Скорпион».

Канисы злобно зыркнули на меня, но заметив, что следом идет Штрарт, панибратски положивший одну из конечностей на мое плечо, успокоились и пропустили в бар. Я осмотрелся. Конечно, это не был элитный ресторан где-нибудь на Земле, но «Скорпион» и не претендовал на такое звание.
Мебель была чуть ли не лучшей, которую только могут делать канисы, пол устелен пористым нескользким пластиком. С потолка свисали гирлянды лампочек и довольно привлекательные сине-зеленые растения, очевидно, чтобы всасывать все те химикаты, которые выдыхали гости. Мы со Штрартом прошли уже половину зала, когда он вдруг громогласно объявил, перекрывая своим шумом и мощным динамиком коммуникатора скрипучую музыку.
– Товарищи! – с тем же успехом он мог сказать «Господа» или «эй, толпа, слушай меня сюда». Здесь значения этих слов усреднялись. – Хочу представить вам моего нового друга. Его зовут...– и Штрарт коснулся своего коммуникатора, откуда раздался мой собственный голос: «Сергей Руже».
Разнообразные глаза публики секунду-другую рассматривали меня, затем все снова занялись своими делами, словно и не было этой громогласной декламации Штрарта. Но и он в свою очередь отплатил им той же монетой – то есть забыл о них совершенно. Он повернулся ко мне и продолжил рассказ о несчастном Яки, нимало не заботясь его судьбой на улице. Не сказать, чтоб мне было приятно слушать все, что мне говорил мой новый знакомый, но, похоже, он был настоящим кладезем информации, которая могла бы мне понадобиться.
– Послушай, Штрарт, – мягко перебил я его шелест, – а содержатель бара, кто он? – тут я почувствовал на себе абсолютно серьезный и оценивающий взгляд моего нового знакомого. Это длилось лишь мгновение. Затем Штрарт снова стал беспечным болтуном.
– Старина Роб? Раньше как и многие был вольным поисковиком, сейчас вот, осел, обзавелся настоящим делом. Он из ваших.
– В смысле? – не понял я.
– Он человек, – сообщил Штрарт.
Мы подошли к стойке. За ней стояло странное существо: что-то типа кузнечика в мой рост, сине-зеленой окраски.
– Чего желаете? – раздалось одновременно на двух языках откуда-то из-за стойки.
Я присмотрелся и понял, что сама стойка являлась эдаким огромным шкафом-коммуникатором – не карманного размера аппаратик.
– А что у вас есть? – спросил я.
Кузнечик набрал какую-то комбинацию на своем пульте, и прозрачная столешница превратилась в экран монитора со списком блюд. Ни одно название не показалось мне знакомым, и я не стал рисковать, заказывая наобум. Я хотел было спросить об этом у Штрарта, хотя вряд ли он знал о человеческих вкусах, но он извинился и ушел в дальний конец зала, присоединившись к каким-то другим своим знакомым. Вот тебе и информатор-дружок! Я остался один на один с шумящим залом и зеленым барменом. За ближним столиком жадно пожирала до тошноты красное мясо какая-то стрекоза чуть не вдвое больше меня. Я сглотнул, взглянул на меню, и мне тут же перехотелось есть.
– Вы не могли бы позвать хозяина? – спросил я.
Кузнечик странно уставился на меня, а из коммуникатора донеслось:
– Извините, но хозяин этого заведения не входит в список блюд, – почти бесстрастно сообщил кузнечик. – Если же вы попытаетесь добыть его силой, учтите, пожалуйста, что у нас есть охрана, – насекомое кивнуло в сторону четырех перелаивающихся канисов.
Я вытаращился на бармена, заплетающимся языком пытаясь объяснить, что я не хочу есть его хозяина. Между тем насекомое продолжало:
– Вы, разумеется, можете съесть кого-нибудь из гостей, но для этого вам придется увести его из бара и найти укромное место, чтобы вас не нашли сотрудники службы порядка. – Кузнечик закончил.
Я сглотнул, одичало глядя на него. Зеленый бармен испуганно дернулся и потянулся к большой красной кнопке. К счастью, он не успел на нее нажать. Мгновенно собравшись и отбросив чувства, я ударил его волевым потоком. И только потом понял, что в зале воцарилась абсолютная тишина. Ну не мог я предположить, что он окажется таким легким! Кузнечика выбросило из кресла и со всего размаху шмякнуло о шкаф с выпивкой. Я не хотел так начинать свое путешествие по крайнему космосу, но преступив черту, я уже не мог остановиться. Обернувшись, увидел, что два собакоголовых уже совсем рядом. Я выпрямил руку в сторону столика доедающей свою порцию стрекозы. Легкое движение кистью – и они полетели в охрану. Так, где еще двое? «Шрж», – затрещало в углу. Я повернул голову и увидел пару канисийских иглометов, направленных на меня. «Спасибо, Штрарт», – думал я, перекатываясь через стойку. Один из иглометов коротко визгнул, но я уже был вне досягаемости. Бармен у шкафа пришел в себя и шевельнулся. «Лежи, не двигайся», – бросил я ему, переползая к двери внутренней комнаты бара. Не знаю, понял ли он, что я хотел спасти его от игл шальных псов, но он замер. Схватив дверь кончиками пальцев, рванул ее на себя и вкатился внутрь. Визжащий игломет каниса превратил лутку двери в подобие ежовой шкурки. Дверь закрылась. В комнате было темно, и я заменил зрение чувством ориентации в пространстве. Диван, стул, письменный столик, вот... дверь в другую комнату. Канисы сейчас ворвутся, нужно срочно ретироваться. Я рванулся к двери, открыл ее. Ослеп от яркого света и сразу же запутался в непонятной, но тугой и цепкой паутине. Когда я снова приобрел способность видеть, то оказался висящим в воздухе над полом, и был аккуратно обернут какой-то странной субстанцией. Комната, в которой я очутился, была обшита белыми пластиковыми панелями, что еще более усиливало яркость мощных потолочных ламп. Больше в ней ничего не было – ни мебели, если не считать мебелью то, что меня поймало, ни каких-либо приборов. Субстанция, в которую я вляпался не причиняла мне никаких неудобств, однако не давала мне пошевелиться, обернув меня от основания шеи до колен. Цвет у массы был темно-серый с претензией на фиолетовый. Висеть над полом было странно, но не неприятно. Это не причиняло мне каких-либо неудобств. Я мог бы снова воспользоваться волевым ударом, чтоб освободиться, но я еще не овладел им в совершенстве и за короткий период времени мог нанести только три удара. Два я уже израсходовал. Если я воспользуюсь этим оружием в третий раз, то лишусь одного из главных своих преимуществ в бою. Я попробовал пошевелить пальцами руки – у меня получилось. Моя левая рука все еще держала кейс с крайне необходимыми здесь пластинами из редких металлов и другими пожитками. Сейчас я больше всего боялся потерять именно его. Я снова осмотрел комнату, где оказался и внезапно заметил, что комната – тупиковая, дверь через которую я ввалился, была единственной. Но я точно помню, что комната, из которой я сюда попал, имела две двери, не больше. Думай, Сергей Руже, думай. Из того положения, в котором я висел, я не мог видеть дверь. Сильно мотнув головой, я убедился, что могу управлять своим парением. Мое тело медленно поворачивалось. Но что это? В том месте, откуда я вошел, красовалась снежно-белая стена без каких-либо признаков двери или щели. Вот это мне уже совсем не нравится! Я еще могу смириться с тем, что я пойман, но ловушка, из которой нет выхода, меня уже совершенно не устраивает. Но что-то все же озадачивает меня в этой комнате. Двери, которая есть снаружи и нет внутри не существует. Обязательно должна остаться щель. Даже едва заметная. Наверняка это какой-то фокус. Эх, жаль, что валяясь в рекреаторе я там мало внимания уделял технике и технологиям. За этот период появились такие технологии, о которых я теперь даже не подозреваю. Но откуда они в этой глуши? Ладно, об этом потом. Нужно выбираться отсюда. Придется использовать последний заряд. Я аккуратно сконцентрировался, боясь потерять малейшую толику силы. Что лучше? Постепенно разжимать эти объятия или ударить разом. Немного подумав я решил, что ударю в пол-силы и посмотрю, что будет. Концентрация. Удар! Пелена, которая меня обволакивала, растянулась до размеров всей комнаты. Я упал, вжавшись в пол. Тут же субстанция снова мгновенно сомкнулась в плотный шар на том месте, где я только что висел. Шар фиолетово-серого цвета продолжал парить под потолком. Я осторожно двигаю рукой – шар не реагирует. Нет уж. Я на это не поведусь. Эта штуковина наверняка должна реагировать на шум или движение, если бы она меня видела – схватила бы снова. Но все же интересно, на что она реагирует: на шум или движение, или на то и на другое сразу? Я не могу искать выход, не обезвредив ловушку. Хорошо, что я одет в обычную гражданскую одежду. Джинсы из неистираемых каучуковых нитей подпоясаны поясом из синтетической, но весьма добротной нити, а пряжка – большая, тяжелая и блестящая наверняка привлечет внимание больше, чем темный тусклый пояс. Как можно медленнее и беззвучнее я приподнялся и снял пояс. Темный шар слегка покачнулся в воздухе. Я взял пояс за один конец, опустив тяжелую пряжку к полу, вытянул руку и осторожно двигая рукой стал раскачивать пряжку как маятник. Когда амплитуда этого импровизированного маятника достигла примерно 5 градусов, шар среагировал. Мгновенно и безошибочно. Пряжка и пояс почти до самой моей ладони мгновенно были укутаны, как раньше я весь. Я рассматривал субстанцию с большим интересом. Такая вещь мне бы и самому очень пригодилась. Интересно, какая она на ощупь? Меня разобрало любопытство и, кроме того, мне было жаль пояса. Хотя я понял, что оно не падает, когда уже что-то схватило, но мне хотелось вернуть себе и пояс. Мои пальцы осторожно приблизились к странной субстанции, затем коснулись. Внезапно она пришла в движение, стягиваясь с пояса и вбираясь в тугую сферу на моей ладони. Я всегда гордился своим везением. Пояс свободен, ловушка стала моей, осталось только взять свой кейс и найти отсюда выход. Я посмотрел на густо-фиолетовую сферу на ладони. Субстанция была слегка теплой и жесткой как сталь. В любом случае такую вещь лучше не держать в нагрудном кармане. Я хотел было положить ее в карман джинсов, но внезапно наткнулся на что-то твердое. Что это? Я вытащил из кармана небольшой пластиковый бокс для компьютерного диска.




Alea jasta est. (Жребий брошен).

Никогда не бойтесь своего везения. Оно этого не любит. Если вы думаете, что жизнь полосатая, то так оно для вас и есть. Наша судьба не предрешена, никакого Рока нет. Наше счастье, несчастье и рок создаем мы сами. Наши мысли способны моделировать судьбу нам самих, нашего окружения, целого мира. Более того, они это и делают. Бессмысленно кого-либо или что-либо винить в ваших неудачах. Никто не может причинить вам больший вред, чем вы сами. Но никто другой не способен и дать вам большего счастья, чем вы можете получить сами. Вы и только вы решаете, что с собой делать. Поэтому, поверив в себя, верьте себе до конца. Прислушайтесь к себе. Ваш внутренний голос не лжет, не ошибается, не губит. Подумайте, нравится ли лично вам то, что вы делаете, говорите, думаете. Действительно ли это ваши поступки, слова, мысли, или вы их уже где-то слышали? Кто вам сказал, что жизнь полосатая, что за успехом следует неудача? На самом деле успех – не награда, а норма жизни, а неудача – не наказание, а отклонение от этой нормы. Бесконечная череда удачи – это сама жизнь. Только никогда не испытывайте судьбу на прочность намеренно – это хождение по краю.

Дневник Сергея Руже. Белая комната.

«Да. Похоже, здесь приезжих одаривают не хуже, чем самых близких на Земле». Я аккуратно открыл бокс, внутри красовался радужный компьютерный диск. «Просто превосходно. Надо будет просмотреть на досуге. Вдруг там что-то интересное?». Конечно, я отдавал себе отчет в том, что он наверняка адресуется не мне, хотя, кто знает? Я закрыл бокс и спрятал его в джинсы, фиолетовую сферу я поместил в другой карман. В любом случае мне нужно было отсюда выбираться. Я уже хотел было поднять с пола свой кейс, но вовремя остановился. Я его не двигал с тех пор, как выпал вместе с ним из ловушки. Он может помочь мне выбраться из комнаты. Скорее всего, она – какой-то электронный фокус. Голографическое изображение накладывается на реальную комнату, скрывая истинное. Если это так, то можно легко обнаружить на ощупь. По положению кейса я смог определить, с какой стороны я вошел. Я учел, что повернулся в воздухе примерно на 90 градусов вправо, кейс был в левой руке, висел я в середине комнаты. Когда я падал, потянул с собой ручку кейса, значит, он сейчас лежит ручкой к выходу, и дальше от него, чем от других стен. Отлично, так и есть. Выход должен быть где-то здесь. Я подошел к стене и дотошно исследовал ее. Безрезультатно. Видимое изображение и форма стены на ощупь абсолютно идентичны, никакой двери нет и в помине. Ошибиться я не мог, но все же исследовал и другие три стены – то же самое. Я пока не стал трогать кейс – это была единственная асимметрично лежащая вещь. Без него я наверняка сойду с ума в этом белом безмолвии. Я сел посередине комнаты. Лицом к предполагаемому выходу и начал думать. Если это не голограмма, то комната действительно такая, какой я ее вижу. Это уже большой плюс, так как я могу довериться своим глазам. Но все еще остается вопрос: как я сюда попал? Может это какая-то сложная технология с использованием пространственного, а то и временного искривления? Я с трудом вспомнил что-то из теории пространственных искривлений и понял, что если это действительно «карман» пространства, то дверь может стать абсолютной точкой или же наоборот, растянуться до колоссальных размеров, включив в себя и саму комнату, как пространственную точку. А уж, что стены, пол и потолок могут меняться местами – так это вообще в порядке вещей. Это было непонятно. Поэтому это было плохо. То, что я могу буквально сидеть на выходе, но никогда его не найти, мне не нравится.
«А.ведь все это не более чем твоя собственная фантазия и домыслы», – внезапно пришло мне в голову. Выход должен быть так же прост, как и гениален. Действительно, откуда у владельца бара технологии для управления пространством? Что-то здесь не так. Да и потом – комната не похожа на какой-то пространственно-искривленный бред. Я посмотрел наверх. На потолке четыре больших квадратных белых рассеивателя света. Под ними наверняка установлены плоские лампы. Я подошел к той стене, которую считал выходом и стал рассматривать потолок над ней. Между светофильтрами и стеной было расстояние в шестьдесят-шестьдесят пять сантиметров – вполне достаточно, чтобы поместилась дверь. Ясно, что двери там нет, но по ширине подходит. Четыре квадрата освещения имеют стороны полтора метра. Высота комнаты около трех метров. Ловушка реагирует на быстрое движение. Самое быстрое движение для представителя любого вида – падение. Эврика! Один из квадратов освещения, очевидно, является крышкой ловушки. Я нахожусь под баром. Надо мной комната, в которую я ввалился из предыдущей комнаты, когда увидел дверь. В полу комнаты, под которой я сейчас нахожусь, есть люк, который является квадратом освещения. Когда я открыл дверь, свет ударил мне в глаза, и я упал в люк, он закрылся, меня поймал фиолетовый шар. Хоть бы так и было! Я внимательно присмотрелся к положению моего кейса и определил квадрат, который предположительно является люком. Но как к нему добраться? Три метра – не так уже высоко, но и недостаточно низко. Нужно что-то подставить. Может кейс? Нет, он слишком маленький. Все равно, что бумагу подстилать. Стоп! Зачем становиться, если можно взлететь! Кажется, мой новый фиолетовый дружок умеет летать. Но сначала нужно взять то, чем можно открыть люк. Я открыл кейс и критически посмотрел в него. Врачебные аппараты слишком дороги, одежда мягкая, а вот металлические пластины пойдут. Какой самый прочный металл? Титан? Отлично, у меня есть пара тонких пластин титана – никогда бы не подумал, что они пригодятся. Я вынул пластины. Положил их в нагрудный карман и закрыл кейс. Затем я извлек фиолетовую сферу. Нужно, чтобы она схватила кейс и подняла его в воздух, я на него стану и дотянусь до люка – гениально и просто. Но как она включается? Я потряс сферу в руке – никакого эффекта. Как хозяин бара включал ее? Может, открывал люк и просто бросал ее внутрь? Я поднял кейс и бросил сферу. Она ударилась об пол, отскочила, взлетела и приняла форму уже знакомого мне шара. Мои пальцы разжались, и кейс полетел на пол. Но не долетел. Шар подхватил его, укутав серо-фиолетовой пеленой, и стал поднимать вверх, одновременно относя его к центру комнаты. Единственной проблемой было только то, что я не стоял на нем. Я быстро снял пояс и захлестнул им летающий объект. Подтянув его в нужное мне место, я потянул его к полу. К счастью, субстанция усиливала подъемную силу медленнее, чем я ее тянул. Я быстро вскарабкался на кейс, не касаясь его руками. Около пяти секунд кейс лежал на земле, придавленный моим весом, за это время я успел водрузить пояс на место. Затем мы с вещами взмыли в воздух. Я нащупал пальцами щель за лампой и вставил в нее титановую пластину. Нажал. Раздался звонкий щелчок, и люк неожиданно быстро открылся. Я вылетел в верхнюю комнату. Она показалась мне темной по сравнению с ярко-белой. Не удержавшись, я упал на пол рядом с люком. Отметил, что пол застелен ковром. Толкнул люк ногой – он захлопнулся. Летающий объект висел у меня над головой. Когда моя ладонь коснулась его, субстанция, как и положено, собралась в нее, освободив кейс. Сейчас я стоял в уютной спальне, обустроенной явно по человеческому вкусу. Ковры на стенах и на полу, мягкий свет травянисто-зеленого торшера действовал успокаивающе. Мне стало жаль моего побратима-человека, так же как и я застрявшего жутко далеко от родины. Я открыл кейс, вынул оттуда золотую пластину. Углом титановой я нацарапал на ней на земном языке: «Отличная ловушка, Роб, но я из нее выбрался. С наилучшими пожеланиями твой побратим – человек». Критически оценив надпись, я положил золото на столик и вышел, закрыв кейс. Я откровенно надеялся, что в ближней к бару комнате встречу хозяина, но его там не оказалось. Мне действительно не хотелось снова встречаться с сумасшедшей охраной, которая совсем недавно хотела сделать из меня дикобраза, но ничего не поделаешь – в комнате было темно, как и в первый раз. Я снова включил внутреннее зрение и немного в нем усомнился. Комната была та же, но мебель стояла как попало, как будто здесь кто-то проводил обыск. Я прошел к двери в бар и осторожно открыл ее. Перед моими глазами открылся настоящий бедлам. Стулья и столы были перевернуты, все бутылки из бара выставлены на пол. И ни души. На полу валялись обрывки одежды какого-то насекомого или нескольких. К счастью, ничего не было разбито и поломано. Интересно, что здесь происходило, когда я отлучался? Неужели гости, заразившись моим примером, устроили себе разухабистое веселье? Насекомые насчет этого не отстают от людей. Вот только членистоногие еще и каннибализмом не брезгуют. Я прошелся по залу, переступая мебель и решил, что это не похоже на развлечения усатых многоногих – слишком чистое поле битвы. После того, что мне наговорил кузнечик-бармен, я был готов ко всему; но здесь явно никого не съели. Скорее, пришла какая-то третья сила и устроила обыск с облавой, а насекомые удирали, переворачивая все на своем пути. Я подошел к дальнему концу зала. Тут до моего слуха долетела приглушенная канисийская речь. Я подошел к ширме из висячих растений, за ней обнаружилась дверь, голоса доносились оттуда. Я уже хотел было зайти и поинтересоваться, в честь кого праздника у них здесь такая уборка, но, услыхав речь каниса, остановился и прислушался. Говорили трое, в комнате за дверью находилось не меньше семи. Я чувствовал их присутствие сквозь стены. Немного послушав, я понял, что какой-то канис, мнящий себя пупом охраны, что-то требует у двух остальных, которыми к моему огромному удивлению были и мой знакомый Штрарт, шелест которого я теперь без труда узнавал, и человек, Роб, хозяин бара. Остальные четверо молчащих были канисами, очевидно, подчиненными говорящего, которого Роб называл Рлалайл. Канис спрашивал настоятельно, но не угрожая, очевидно боясь испортить отношения с обоими. Те отвечали, по-видимому, посмеиваясь, по крайней мере, Роб – точно. Рлалайл не обижался, если вообще понимал, что над ним смеются.
– Так вы точно не знаете, где диск? – лаял канис.
– Понятия не имею, – лаял в ответ Роб.
– Не имею понятия, – вторил коммуникатор шелестящего Штрарта. Внезапно человек спросил на земном языке:
– Ты меня в очередной раз удивляешь, Шашт. Как ты сумел перепрятать диск, не выходя из бара? Он же был у Яки. Я думал, они побрезгуют его трогать, но эти обшарили весь бар и его тоже, хотя он был на улице.
Штрарт ответил, шумя своими пластинами, и, к своему удивлению, я понял кое-что из его речи:
– Я, конечно... Но... ты посоветовал... Я хочу... что-то невозможное, то... человека – такого как ты... способных на самое невероятное. Ты... человек...
Последнее слово Штрарта явно было именем человека, но оно никак не походило на «Роб». В нем было два символа речи насекомых. Последний в алфавите и еще один из середины. Скорее, это походило на имя Ян. Наверное, здесь принято иметь два имени: для всех и для близких друзей. Канисы, очевидно, не знали ни одного из этих языков. Рлалайл еще немного поспрашивал о диске, но уже с меньшим энтузиазмом. Затем канисы собрались уходить, обыскав все еще раз. Роб сказал, что только-только прибрал в спальне и канисы обещали там не лазить. Я чувствовал как врач, что экзотическая пара за дверью¬– человек и насекомое, которые явно были друзьями– едва сдерживает смех. Они наверняка схватятся за животики, стоит канисам выйти. Я услышал шаги за дверью и поспешил ретироваться. К счастью, на улице снова было пустынно, как, наверное, и всегда. Пухлый Яки уже не лежал на тротуаре. Его, очевидно, забрали канисы. Мне же, как я прекрасно понял, нужно избегать этой участи. Я не горел желанием попасть в их когтистые лапы с диском, из-за которого они перевернули бар вверх дном и разогнали целую толпу членистоногих. Ну что же, диск – подарок судьбы, а дареному диску на этикетку не смотрят.




Ultimum refugium (Последний довод)

Никогда не знаешь, что ожидает тебя за поворотом, на очередной ступени твоей жизни. Вы думаете, победа и поражение, жизнь и смерть по воле случая имеют равные шансы вас поджидать? Вовсе нет. Теория вероятности теряет свою силу, когда в дело вступает человеческий фактор. Только идущий по жизни человек может преодолеть, обойти или использовать препятствия на своем пути; остановившийся проиграет. Сам процесс движения по жизни – несказанное удовольствие, и тот, кто это понял – по настоящему живет. Никогда не откладывайте жизнь на потом – она уже идет. Не бойтесь желать чего-либо искренне и бескорыстно. Знайте, мы можем получить все, что захотим. Для того чтобы сделать нашу жизнь еще более приятной и идеально подходящей именно вам, живите сегодня, делайте то, что хотели бы сделать, когда начнете жить на чистовик. Черновика жизни не бывает. Она одна и монолитна. Но не думайте, что конец жизни – конец вас. Нельзя пороть горячку и совершать то, что истратит вашу жизнь впустую. Жизнь в этом мире тем и хороша, что ею нужно наслаждаться. Думайте, какие еще удовольствия преподнесет вас судьба. Это увлекательное и достойное человека путешествие.

Дневник Сергея Руже. 42 улица базы.

Я иду по улице, размахивая кейсом с валютой, у меня в карманах пара бесценных вещичек. Из-за одной из них вся полиция базы – на своих собачьих ушах. Что еще нужно такому человеку как я. Интересно, что еще преподнесет мне жизнь. По крайней мере, один сюрприз я могу сделать себе сам – зайти в компьютерный салон и просмотреть диск. Мне крайне любопытно, что на нем. Выйдя из-за поворота, навстречу мне идет канисийский патруль. Если я сверну, они что-нибудь заподозрят, да и потом с какой стати мне их бояться. Уверенность в себе – крылья удачи. Канисы зыркнули на меня зловещими глазищами. Чем ближе мы становимся, тем больше я уверен, что от злости они готовы сожрать меня. Может, они обыскивали бар и, ничего в нем не найдя, стали еще злее? Кто их, канисов, разберет? Когда мы поравнялись, я обратился к их старшему:
— Добрый день. Я не местный на этой базе. Не затруднит ли вас подсказать мне, где находится ближайший компьютерный информаторий? – я использовал высочайший стиль канисийского – язык поэтов и философов прошлого тысячелетия. Снисходительно удерживаясь от смеха, пока четверо собакоголовых пытались понять свой собственный язык, я ждал ответа. Главное сейчас не допустить в свою голову мысль об обыске – мне нечего бояться. Спустя пять ударов сердца, старший – как самый образованный, ответил, слегка удивив меня следовательской хваткой.
— День добрый. Будьте добры, предъявите ваши документы. – Я покорно отдал ему карточку-удостоверение. Он быстро проверил ее и вернул мне, продолжая – Отсюда прямо, третий поворот налево, первый направо; адрес: Двенадцатая улица , дверь 16. Доброго дня. – канис слегка кивнул, попрощавшись и отправился дальше, сопровождаемый подчиненными.
        Я медленно иду вперед и думаю, каким отличным парнем оказался этот канис: образованный и учтивый. Жаль, что я не знаю его имени. Похоже, он не испытывает никакой расовой неприязни к людям. Только сейчас я осознал в полной мере, что во всех расах встречаются разные личности. Я ускорил шаг и добрался до третьего перекрестка. Не знаю, какая эта улица, но она была более оживленна, чем все предыдущие, вместе взятые. По ней то и дело сновал стандартный канисийский грузо¬пассажирский транспорт. В противоположность ему местные обитатели красовались потрясающим разнообразием. Больше всего из них было насекомых и едва треть поддавалась классификации. Быстро семенила под ногами мелюзга не выше моего колена– может, это домашние животные? Хотя я не уверен. Большая часть местных жителей имела приближенный к человеческому рост. Сильно приближенный. В общем, от метра двадцати до двух с половиной метров. Но встречались и настоящие гиганты от трех метров и выше. Я не знаю, как крупные умудрялись не оставлять после себя след из раздавленных менее везучих особей, но я старался держаться подальше от великанов. Переходя дорогу я увидел, что за мной последовал еще один индивид. Это была черная саламантра примерно в мой рост. Крепкие, хорошо развитые при высокой гравитации мышцы были туго обтянуты чешуйчатой кожей, от которой, возможно, отскакивали даже иглометные очереди. Плоская змеиная голова с рубиновыми глазами то и дело выпускала оранжевый язык, очевидно, оценивая мой запах. Индивид был одет в тканевый жилет-комбинезон, который оставлял свободными его руки и ноги. Опасный противник. Стиль его боя подобен человеческому, но он сильнее меня, плюс мощный хвост – третья точка опоры и боевой хлыст. Я поспешил повернуть на Двенадцатую улицу и без труда нашел информаторий с вывеской из светящихся канисийских кристаллов. Саламандра появился из-за поворота, разрезая воздух двойным языком. Дверь отъехала в сторону, и я вошел. На этот раз я с благодарностью встретил охрану и даже дружелюбно кивнул им. Не знаю, поняли ли они меня. Я подошел к кассе и, достав из кейса слиточек осмия, обменял его на электронную карточку – это был самый удобный способ оплаты на базе. Осмотрев полупустой зал, я прошел в его середину и сел за компьютер. Электронная карточка вошла в щель оплаты, и монитор засветился. Я спокойно вынул пластиковый бокс, извлек диск и загрузил его в дисковод. Появилось сообщение о наличии колоссальной информации. С таким объемом памяти я не сталкивался даже в цивилизованном Центре. Я попытался открыть доступ к файлам. На экране возникло сообщение, что понадобятся дополнительные компьютерные мощности, за что с меня возьмут деньги. Я выбираю «да». Диск начал загружаться. Но как же долго! Я чувствую беспокойство, но вокруг пока тихо, спокойно ходит охрана. Саламандры в зале нет. Неожиданно диск открывается. Во весь экран разворачивается прекрасный пейзаж с зелеными холмами, синими реками и потрясающе голубым небом с пушистыми облаками. Звучит нежная плавная музыка, она заполняет разум, привнося в него спокойствие и осознанность. Пейзаж постепенно меняется: лето переходит в осень, осень – в зиму. Вместе с ним меняется и музыка, заполняя, трансформируя тело и разум. Я с трудом оторвал взгляд от экрана и посмотрел на охрану. У канисов было какое-то удовлетворенное выражение лиц. Когда один год – цикл перемен на приглашении в программу закончился, появился другой пейзаж: планета – каменистая пустыня. Без атмосферы, выжженная яркой звездой. Звучала тихая музыка, дополняющая эту картину. Внезапно зазвучали слова – человеческая речь. Это был земной язык с вплетением слов из всех языков Земли. Обычный человек понял бы его.
«Здравствуй, человек! Не знаю, кто ты и откуда, но надеюсь, что ты не используешь себя и эти знания во зло. Я не скажу тебе ни даты, ни места записи этого диска, ты узнаешь это сам, когда сможешь. Если сможешь пройти дальше, к бесценным знаниям. Я не буду тебя обманывать. Для меня это глупо. Я попытаюсь разжечь твое любопытство, что поможет тебе пройти тест. Или алчность, которая запрет тебе путь. Смотри, что ты сможешь делать своими собственными силами».
Безжизненная планета все еще вращалась на экране. На том же экране появилась обычная рука человека. Она была направлена ладонью к просторам планеты. Внезапно кисть руки засветилась легким, но сильным белым светом. Свет коснулся поверхности планеты широким веером, и под ним планета преображалась. Горы покрывались огромными лесами, поднимался туман атмосферы, вырывались из-под земли ручьи, они сливались в реки, земля просела, и появились озера и моря. По полям побежали какие-то точки – животные. К тому времени как планета сделала полный поворот, она уже вся цвела и зеленела или синела под лесами и океанами. «Не думай, что это лишь иллюзия. Но можно и по-другому». Точка зрения переместилась к другой каменистой планете в этой же системе. «Смотри!» Легкое движение рукой – и планета взорвалась. Яркие струи газов разошлись в стороны, оставив после себя шар разлетающихся осколков-астероидов. «Ты видишь эту силу. Она изначально дарована человеку. Но табу к ней – его же развитие. Твои мысли и чувства. А теперь перейдем к твоему изучению...». Сказка прервалась, изображение погасло – энергия от компьютеров была отключена. Недовольный шум посетителей был перекрыт сообщением службы информации о том, что сейчас сюда прибудут подразделения охраны порядка. Всем советовали оставаться на местах. Я попытался забрать свое имущество обратно. Механизм кассы вернул мне карточку без труда, но меня больше интересовал диск. Извлечь его из компьютерного процессора я не мог.
– Не с-снаеш-шь, как дос-стать? – ехидно произнес на шипящем канисийском внезапно возникший черный саламандра. Своей мощной лапой он разворотил процессор и извлек диск из груды обломков.
– Поцарапал, идиот! – в отчаянии крикнул я, пытаясь встать. Жестким ударом сверху вниз существо посадило меня обратно.
– Глупый. Этот диск невозможно уничтожить, – он показал мне идеальную поверхность диска, затем быстро убрал его в бокс и спрятал в своей одежде.
– Скоро приедет полиция, тебе лучше отдать мне диск, – потребовал я.
– Я с-саберу и тебя вмес-сте с ним, если тебе с-станет от этого легче, – хищно улыбнулся саламандра.
– Охрана! – крикнул я, развернувшись в кресле. Канисы уже заметили развороченный компьютер и поспешили к нам. Сейчас настырному незнакомцу придется вернуть мне диск, да еще и раскошелиться за ущерб. Я схватил кейс, намереваясь помочь канисам скрутить саламандру. Но я промахнулся. Не потому, что не туда бил, просто на этот раз удача сопутствовала моему противнику. Тяжелый кейс пролетел над его нагибающимся телом. Саламандра ловко поддел каниса головой и отбросил за спину. Еще три игломета уставились в его брюхо. Но саламандра не обратил на них внимания. Он ударил меня правой лапой сверху вниз, и я полетел под стол. Видимо, это его излюбленный удар. Хорошо, что я стоял к нему левым боком, удар пришелся на лопатку. Он наверняка сломал бы мне ключицу. Падая, я услышал, как взвыли иглометы, но иглы отскакивали от жилета существа и дождем сыпались ему под ноги.
– По конечностям! – заорал я по-канисийски, выбираясь. Но канисы не успели среагировать. Саламандра сорвал стол, за которым я сидел, со стоек и бросил в них. Двоих сшибло. Один увернувшийся охранник выпустил очередь, но впившиеся в плечо монстра иглы не произвели необходимого парализующего эффекта. Он только озверел еще больше. Саламандра бросился к канису, явно собираясь его совсем порешить. Нет, парень, так не пойдет. Я вынырнул из-под соседнего стола и нанес четкий удар подошвой в бок. Прямо в центр тяжести. Разошедшийся инопланетянин полетел в сторону, раздробив в центре зала компьютерный стол, вместе со всем содержимым. Тут проявил активность один из посетителей. Он извлек неизвестно где припрятанный от служб безопасности лазерный бластер и направил его на лежащего саламандру.
– Лежать, не двигаться! – предупредил ящер (или ящерица) хрупкого, но жилистого телосложения. Судя по ярко-зеленой с нежными оттенками коже, это все-таки была ящерица. Саламандра замер – лазерный бластер – не шутка: им можно резать бронированную дверь. Оставшийся в сознании охранник-канис пробирался, чтоб арестовать нарушителя. Снаружи доносились приглушенные звуки сирен службы порядка. Саламандра лежал неподвижно, только его хвост змеился по обломкам.
– Вяжи этого гада! – бросила канису ящерица, подступая ближе.
– Назад! – крикнул я, но было уже поздно. Хвост обмотался вокруг зеленых ног ящерицы и сдернул ее на пол. В ту же секунду мощная лапа оторвала стул и нацелила им в голову канису – парень не скоро очухается. Я бросился к выпавшему бластеру. Саламандра потянулся за иглометом. Оружие мы наставили друг на друга одновременно. Повисла неприятная тишина, нарушаемая только сиренами, которые звучали уже у самого входа.




Ego plus quam feci, fasere non possum (Больше, чем сделал, сделать не могу)

Выбор. Бывает, его трудно сделать, бывает – легко. Но, делая выбор, мы всегда направляем нашу судьбу только по одному из русел. Мы всегда что-то теряем. Но и что-то находим. Поэтому, остановившись перед выбором, не думайте, что выбираете предмет или какое-то отдельно стоящее событие. Не имеет значения, считаете ли вы его важным или пустяковым. Последствия вашего выбора могут закончиться мгновенно или еще очень долго корректировать вашу жизнь. Именно свобода выбора является величайшим даром. Выбор есть всегда, даже когда его нет. Нужно лишь правильно оценивать ситуацию, прослеживать насколько возможно, далеко и широко его последствия. Главное здесь – не навредить ни себе, ни другим. То, что кажется приоритетным сейчас, может погубить своими последствиями. Если бы я мог загадать одно желание, я бы пожелал знать все последствия своих действий. Каждое действие –  тоже выбор, и делать мы должны его аккуратно.
 
Дневник Сергея Руже. Перед дулом игломета в информаторий.

– Отдай диск и можешь валить на все четыре стороны! – угрожающе лаю я на канисийском.
– С-спрячь оруш-шие и я вос-сьму тебя с собой! – последовало встречное предложение.
– Я не могу с тобой идти. Сейчас ворвутся канисы и заберут диск у нас обоих.
– Я ус-спею убеш-шать, а ты мош-шеш-шь его больш-ше никогда не увидеть. У нас ес-сть мощ-щный компьютер, мы пос-сволим тебе получ-щить вс-сю информац-сию с-с него. Ты ведь переводч-щик?
– Да, я могу перевести, но не буду этого делать, я не отдам информацию в плохие руки, то есть лапы, – хохотнул я, – к тому же вы вряд ли позволите мне уйти после того, как я изучу весь диск, ведь так?
– Информац-сия на нем дорош-ше любой жис-сни! – прошипел саламандра, теряя терпение.
– Но уж точно не моей, – ответил я, не сводя с мушки черную фигуру.
       Внезапно главная дверь в информаторий резко открылась, и в клубах парализующего газа появился канисийский спецназ. В тот же момент саламандра прыгнул. Он приземлился за мной, стреляя в канисов из игломета. Хитрый гад! Я пригнулся, но недостаточно быстро, чтоб избежать ответного огня канисов. Пара парализующих игл впилась в мое плечо. В кейсе есть противоядие, но я не успею его ввести. Плечо занемело, а разум стал терять контроль над телом. Последним усилием воли я пристегнул кейс к поясу. Где-то далеко наверху, как мне сейчас казалось, саламандра воевал с канисами. Внезапно он схватил мое разомлевшее тело и отбросил ближе к запасному выходу. Я шмякнулся тяжело, но не потерял сознание. В голову заползло и поселилось внутри абсолютное безразличие. Тут я заметил быстрое движение в грудах разломанной мебели. Ящерица уже подобрала свой бластер и проворно ползла ко мне, извиваясь между столами. Еще ближе, еще. И вот я увидел над собой темные изумруды ее глаз.
– Тебе помочь? – она озорно подмигнула одним глазом. Я бы тоже подмигнул в ответ, если бы мог. Она схватила меня за плечи и потащила вбок – прочь от летящих игл и разбивающейся о головы канисов мебели.
Ящерка спрятала меня за перевернутым столом и стала с любопытством и интересом смотреть на действо, которое сейчас разворачивалось в информатории, комментируя его для меня. Судя по её словам, канисы больше не предпринимали попыток напасть на саламандру, они спрятались за столами, обстреливая его из иглометов. Усыпанный парализующими иглами как ель, черный монстр, видимо, уже начал испытывать их действие. Он злился все больше и больше, метая столы на дальность, но силы его таяли. Когда же он не обнаружил на месте меня, он вообще озверел. Саламандра осмотрелся и, не найдя меня, проломил собой стальную дверь запасного выхода и скрылся под ливнем игл. Захваченные боем канисы бросились следом. «Отменить директиву», – орал в рацию их капитан, – «даю новую установку: ищем черную ящерицу, рост средний, выносливость невероятная. Задержать немедленно». Почти все канисы покинули зал. Осталось только одно звено – офицер и трое подчиненных. Они направились ко мне. Ящерка все еще сидела рядом, настороженно наблюдая за приближающимися. Старший канис наклонился надо мной, и я узнал его. Каких-то полчаса назад я спрашивал его, как сюда пройти.
– Ну, как чувствуешь себя, преступник? – шутливо поинтересовался он, – есть, где отлежаться, или направить тебя в госпиталь?
– Вы что, не будете меня допрашивать? – прошептал я одними губами.
– Зачем допрашивать? Мы спросим – ты ответишь. Хорошо? Потом можешь идти, куда хочешь.
– Хорошо, – ответил я, – только вот с «идти куда хочешь» – затруднительно.
       Канис улыбнулся и спросил:
– Где диск?
– У того крутого парня в черном, – меня потянуло на иронию.
– Ты вскрывал диск?
– Да.
– Помнишь речь?
– Да.
– Тест прошел?
– Не успел.
– Хорошо. Мы с тобой еще свяжемся. Когда достанем диск... Прием… Госпиталь… – заговорил канис в рацию.
– А можно я его заберу? – внезапно спросила ящерица, моргая зелеными веками.
– А к вам, юная леди, у меня другой разговор, – обратился к ней офицер, указывая на  бластер. – Вы знаете, что ношение такого оружия на базе строго запрещено. За это полагается штраф. – Ящерица заморгала веками еще быстрее. – И еще одно: предъявите документы. Я должен убедиться, что вы не слопаете этого парня прежде, чем он нам понадобится.
        Ящерица изящно извлекла свою карточку и протянула ее офицеру со словами «не стоит беспокоиться, я питаюсь только растительной пищей». Офицер считал информацию и заявил мне, лежащему на полу:
– Сергей Руже, слышишь меня? Твою спасительницу зовут Аскани Хайа, она травоядный ящер. Куда пойдешь, с ней или в госпиталь?
Я подумал, что в госпитале мне будет скучно, да и саламандра может туда за мной заявиться. Я получил малую дозу парализатора – вряд ли мне понадобится лечение – отойду сам, часа через два.
– С ней, – сказал я.
– Хорошо. Забирай его отсюда, – бросил Аскани офицер, собравшись уходить.
– Офицер! – насколько мог громко произнес я.
– Да.
– Как вас зовут, если не секрет.
– Рли Лайл, – ответил он.
– Спасибо, Рли, – сказал я.
– Не за что, поправляйся, – бросил он и повел свое звено к запасному выходу.
       Приехали медики и стали забирать пострадавших канисов и посетителей. Аскани подтащила меня к основным дверям и отправилась ловить такси.
Медработники-квентийцы носилками забирали последних пострадавших. Внезапно канис на носилках крикнул мне:
– Человек! Спасибо, что не дал ему меня прибить!
       Я понял, что это был охранник информатория. Все-таки мне везет. Я здесь не больше двух часов, а уже завел столько знакомых и побывал в таких переделках, что хватило бы и на неделю. Пожалуй, на сегодня действительно хватит, соглашаюсь я с усыпляющим меня парализатором. Больше я ничего не видел и не слышал, только чувствовал, как меня кто-то несет. Затем куда-то везут. После чего я вырубился окончательно.
Пластиковый потолок. Легкий зеленый оттенок помогал сфокусировать зрение. Мозги все еще пребывали в тупом молчании. Лежать достаточно мягко, но не излишне. Расслабляющее онемение мышц отступило. Я изменяю положение тела – движение не приносит дискомфорта. В стене передо мной – широкие раздвижные стеклянные двери, возможно на лоджию. В левом углу – красивая ваза, цельноточеная из зеленого полупрозрачного камня. Из нее растет какое-то нежно-бирюзовое плетущееся растение. Оно поднимается по углу вверх почти до самого потолка. В правом углу прямо на желтом полу стоит большой высокий цилиндрический аквариум, в котором плавают оранжевые и фиолетовые существа, напоминающие земных рыбок. Я приподнялся на локтях и осмотрелся. Слева от меня во всю стену красовалась трехмерное желто-зеленое изображение какой-то планеты. Я лежу на невысокой койке-матрасе из полужесткого пористого пластика болотно-зеленого цвета. Справа от меня стоит круглый столик, вырезанный из какого-то дерева, явно настоящего. На нем – колокольчики из серебристого металла. Мой мозг совсем прояснился. В комнате было уютно, хотя и не совсем по человеческому вкусу. В стене справа от меня была прочная дверь такая же бирюзовая, как и растение в вазе. Я сел и спустил ноги. Они тут же уткнулись в ярко-желтый ворсистый ковер, которым, оказывается, был застелен весь пол в комнате. Я протянул руку и бесшумно взял колокольчик. Зажав язычок, я с интересом стал рассматривать искусно высеченную на нем сцену из жизни ящеров. Мой пытливый мозг уже очухался и снова стал грузить меня сомнениями. Что-то здесь не так. Здесь не может быть мастеров, способных делать такие произвдения искусства. Такую вазу или колокольчик невозможно здесь купить. Об остальном я судить не мог. Хотя и не думал, что местные жители уделяют столько внимания уюту. Меня еще немного волновало отсутствие обуви на ногах и кейса у пояса. Конечно, с ними мне было бы не так удобно отлеживаться, так же очевидно решила и хозяйка. В любом цивилизованном мире я вряд ли согласился бы вот так явиться к чужому существу. Не знаю, то ли тогда на мой мозг уже начал действовать парализатор. То ли я начал думать как местный.
С гармоничным перезвоном открылась арочная дверь. В комнату, приятно улыбаясь, вошла уже знакомая мне Аскани Хайа. На ней был домашний халат из блестящей зеленой ткани, переливающийся под искусственным светом и напоминающий ее собственную кожу. Она грациозно ступала по ковру, балансируя свои движения изгибающимся хвостом. У нее в руках был зеленый резной бокал с какой-то темной жидкостью. Что-то такое было в ящерке, как и в резной вазе. Это что-то переключало их восприятие с аналитического на образное.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила она мягким голосом, присаживаясь рядом. Я почувствовал, как матрас прогнулся под ее телом. Примерно на треть меньше, чем под моим.
– Вполне неплохо, – ответил я, а затем повернул голову и, встретившись взглядом с изумрудами ее глаз, почему-то добавил, – даже хорошо.
       Пять ударов сердца ушло в вечность, прежде чем она отвела взгляд и протянула мне бокал.
– Попробуй. Тебе должно понравиться.
Я провел взглядом, спустившись с ее лица и шеи по руке к драгоценному бокалу. «Что-то не так со мной», – думал я. Это как в начале боя невозможно остановиться, успокоиться, избыток адреналина в крови также не способствовал этому. Я взял бокал, скользнув пальцами по ее кисти. На них осталось непривычное щекочущее ощущение. Я поднес бокал ко рту и вдохнул запах густой коричневой жидкости в нем. Быть того не может! Натуральный кофе. Этот запах я ни с чем не спутаю. Я отхлебнул глоток, и приятная тонизирующая теплота прошла по телу. Великолепное ощущение.
– Никогда раньше не пил кофе из бокала, – признался я, – даже не представляю, где ты его взяла, – добавил я, наслаждаясь напитком.
– Я рада, что тебе нравится, – сказала она, хитро и удовлетворенно прищурив глаза.   
      Внезапно мне пришла в голову отличная идея.
– Пожалуйста, скажи какое-нибудь слово на своем родном языке, – попросил я.
      Аскани слегка удивилась, но послушалась.
– Сешалаас-с... - произнесла она с удовольствием, привычно растягивая губы.
– Сейшанна ассаат Аскани суашесс, – с присвистом ответил я, определив хорошо известный мне язык.
      Она восхитилась и радостно захлопала в ладоши, но затем опустила глаза и сказала:
– Суишо спа саллаллит шуала сали (К сожалению, я не знаю твоего языка).
      Я не хотел, чтобы она расстраивалась, и сказал на ее языке:
– Сегодня у меня интересный день, куда бы я ни попадал, там обязательно что-то происходит. Такое впечатление, что все происшествия города происходят вокруг меня. Хотелось бы знать, что случилось, пока я отдыхал.
 Аскани кивнула, подошла к стене и, проведя по ней рукой, превратила стену, где раньше был пейзаж, в телеэкран. На канале местного телевидения диктор-канисийка что-то говорила о непонятном нападении на городской госпиталь.




Divinum opus sedare dolorem (Божественное дело успокаивать боль)

Жизнь весьма странная вещь. Она то пролетает незаметно, то останавливается, как будто для того, чтобы ты мог рассмотреть ее в деталях. А иногда не хватает всей жизни, чтобы понять, что ты, собственно, хотел. Вся жизнь в поиске – что это: пустая трата времени, или подготовка к чему-то... к чему? К тому, что будет после нее? Тогда к чему же мучиться и искать здесь? или все же цель именно в жизни и ее можно и нужно реализовать? Насколько в пятьдесят тебе кажется глупым и незначительным то, что имело абсолютную ценность в пятнадцать. А то, что казалось тогда мимолетным и интуитивным, сейчас ценится предельно высоко. В таком случае, все, чем я живу сейчас, не будет иметь значения Там. А то, о чем я даже не мог подозревать и делал, не придавая этому значения, сыграет решающую роль. В поисках таких истин абсолютной ценности мудрецы всех рас проводили целые жизни. И они нашли эти ценности и мечтали подарить их всему миру, но их не понимали. Если выразить истину словами, то это будет либо странная, либо избитая фраза, если мыслью, это будет уникальная, но бесполезная идея. Суть истины и заключается в том, чтобы прийти к ней самому. Через мучения и испытания. Per ;spera ad astra. Только тогда воспринимаешь и понимаешь ее. Иногда на это уходит целая жизнь. А когда постигаешь, у тебя остается всего один день. И этот день проживается мудрее всего. Но если каждый день проживать, как последний, накапливая и реализуя всю накопленную мудрость, возможно, есть шанс прожить мудрую жизнь?

Дневник Сергея Руже. В гостях у ящерки Аскани.

Третий бокал кофе опустел и я почувствовал, что тонизация мозга достигла своего пика. Дальше пить было уже не просто бесполезно, но и вредно. Одновременно возникло чувство, что время, будто дав мне прийти в норму, снова потянуло в гущу событий. В голову тучей мошкары лезли вопросы, но я отбросил их. Все нужно делать последовательно. Для начала не мешало бы поблагодарить хозяйку – укорил я себя.
– Благодарю тебя, Аскани. Ты очень добра и отличная хозяйка, – шипящие звуки речи ящеров полились из моих губ свободно и непринужденно, – обучение в Центре рекреации не прошло даром.
– Не стоит так благодарить, – проговорила ящерка смущаясь. Что-то, а смущаться она умела. Глядя на нее можно было забыть, как тебя зовут. Но я уже вошел в свой былой ритм жизни.
– Извини, но мне пора идти, – произнес я серьезно и двинулся в прихожую. Квартира была отделана со вкусом, в желтые и зеленые тона, но мои мысли уже были на улице.
– Но куда тебе спешить. Этот служащий... Рли Лайл, сам встретится с тобой. Останься.
– Нет, Аскани. Извини, я не могу злоупотреблять твоим гостеприимством. Я должен идти, – произнес я, почувствовав как мои ботинки аккуратно и плотно охватывают ступни и лодыжки. Мой кейс обнаружился тут же на столике в прихожей.
– Я чувствую что, находясь здесь, подвергаю тебя опасности, – произнес я, пытаясь заботой искупить невыполнение ее просьбы. Кроме того, я действительно это чувствовал.
– Ну, заходи, когда захочешь, – произнесла она, положив ладонь на мое плечо.
– Если смогу, – улыбнулся я, накрывая ее ладонь своей и снимая с плеча. Одновременно ручка кейса легла в мою ладонь, и я вышел не оборачиваясь. Я не воспользовался лифтом. Я чувствовал, что с того времени, как у меня в руках побывал загадочный диск, во мне просыпаются какие-то генетические сверхспособности. Подошвы ботинок бесшумно ступали по ступенькам лестницы. Я помнил, что мне нужно пройти вниз два уровня по пять этажей в каждом.
«Лифтом, разумеется, было бы быстрее», – думало сознание, между тем как интуиция доверяла только телу. Первый уровень я прошел, никого не встретив. На первом этаже второго уровня перед дверью лифта стоял мой старый знакомый, тупо уставившийся в дверь лифта. Вот это терпение! Поистине эти ребята могут многого в жизни добиться. У них есть только два отрицательных качества: их невозможно переубедить, и они не знакомы с цивилизованными манерами. Мы, например, при прошлой встрече даже не познакомились. Саламандра меня не видел, но нас разделял лестничный проем. Переть на него напролом, значит, играть по его правилам. Мне это однозначно не подходит.
– Эй, парень. Ты хотя бы представился, что ли, а то я не знаю, как и здороваться-то с тобой! – крикнул я, глядя на него в упор, и открыто стоя на площадке. Массивное тело развернулось и два красных огонька его взгляда встретились с моим. Он попробовал языком воздух.
– Ну, вот и вс-стретилис-сь. Я ш-ше говорил, ш-што заберу тебя, – и с этими словами он медведем двинулся на меня.
– И опять же ты не представился, – укоризненно произнес я, улыбаясь. Фиолетовая сфера стукнулась о ступеньку и взмыла в воздух за спиной у саламандры. – Сдавайся, ты мой пленник.
– Чего? – заорал инопланетянин и, рванувшись ко мне, неуклюжим тюком повис в воздухе.
– Два-один в мою пользу! – съехидничал я, чем совершенно вывел противника из себя. Он орал и дергался, то и дело ударяясь о потолок. Внезапно он насупился и замолк, стукнувшись башкой последний раз, и мягко повис под потолком. Инопланетянин был достаточно массивным, но серая масса окутала его без проблем от шеи до колен. Я снова поразился его мощным икроножным мышцам, проступающим сквозь смуглую кожу. Макушкой почувствовал его настороженный взгляд.«Ага, дружок, значит, чувства у тебя есть. Это хорошо».
– Тебе не кажется, что можно, наконец, и представиться друг другу? Меня, например, зовут Сергей Руже, я ксенолог из далекого Земного Союза, приехал тут вам помогать, лечить вас, стало быть, – я показал лицом и голосом возмущение.– А здесь в меня сразу же начинают стрелять, бить меня. За что мне такая несправедливость?! И никто ничего не хочет объяснять!
– Так ты ш-што, не с-снаешь нич-щего о дис-ске? – внезапно с сочувствием спросил он. Меня несколько удивила такая перемена.
– Ничегошеньки! – честно ответил я.
– Тогда с-слушай, рас-с уш-ш ты не пос-сторонний в этом деле. Меня с-совут Сризис Суэмс. Я первый с-стяжатель-хранитель при его превос-сходительстве принц-се Сэзи Сузулле – предводителе Новых открывателей в наш-шей сис-стеме. Этот дис-ск – наш-ше сокровищ-ще. У нас в Великих Знаках ес-сть предсказание на этот счет. Там с-сказано, што «с-смелейш-шие найдут в с-стороне чуш-шой великое с-сокровище, за што чес-сть будет вс-сему роду живущ-щему и хвала великая во вс-сей Вс-селенной». И мы наш-шли его... Точнее не мы, – запнулся Сризис, – Ссуруис Сурис наш-шёл, но его корабль атаковали и убили вс-сех враги, а с-сокровищ-ще зап-прали, лиш-шив наш народ ценнос-сти великой.
– Но кто его убил? – поинтересовался я. Странная история получалась по-настоящему запутанной.
– Никто не с-снает. Это были враги, чуж-жаки. Все чуж-жаки с тех пор для нас враги! – последнюю фразу он буквально выкрикнул. «Похоже, со свободой слова в их пресловутой империи туго, и парню основательно промыли мозги».
– Но теперь диск у вас, что вам еще нужно?
– Мы не мож-жем его прочитать, он – на языке людей.
– Так может он и предназначается не вам?
– Но в предсказ-зании с-сказано «с-смелейшие...»
– Насколько я понимаю там сказано, что вы только найдете его, и за это вам будет честь и хвала. Разве не так? Подумай логически!
Сризис Суэлис тупо посмотрел на меня. Я увидел в его взгляде мучение по рождению логической цепочки, но это было бесплодное мучение. Взгляд его потух, и саламандра опять насупился. «У него явно какой-то мозговой блок. Бедняга не может абстрактно мыслить. Что же с ним сделали?» Я решил провести исследование. Ведь я врач. И все аппараты при мне. Нужно только найти укромное место, потянуть этого борова к Аскани у меня не хватит наглости. В простенке за лифтом я обнаружил служебную дверь. Она легко поддалась настойчивому выламыванию, и я очутился в узком, но длинном служебном помещении, очевидно, обслуживающем коммуникации жилого коллектора. Без труда втолкнув парящего Сризиса в помещение, я закрыл дверь и приступил к работе. Сначала я определил необходимый антисептик – подошел универсальный. Анализ крови инопланетянина занял несколько секунд. В ней оказалась уйма инородных примесей. И не просто разрозненных составов, а одного интегрального, каждый компонент которого словно вплетался в структуру следующего. Электростатический анализ показал кодированную поляризацию молекул крови, которая не позволяла ей отторгать неестественные элементы. Я механически делал анализы, оценивая результаты умом, а сознанием пытался понять: Кто? Для чего? Зачем так уродуют своих подданных? Конечно, я определил, что именно часть этой интегральной системы дает сверхвыносливость организма саламандры, в несколько десятков раз ускоряет заживление ран. Но воздействие этого состава на мозг имеет колоссальный отрицательный эффект. Он подавляет синтез естественных гормонов, мозг теряет способность логически оценивать и вообще оперировать абстрактными и альтернативными понятиями и ситуациями, если они не вписываются в изначальную программу.
Магнитный сканер выявил полевую деформацию, рождающуюся где-то в грудном отделе позвоночника и воздействующую непосредственно на мозг. Синтез противоядия занял целых полчаса, и то последствия влияния будут преодолеваться организмом в течение многих месяцев, а может быть и лет.
«Ну, хотя бы мозги ему прочищу», – подумал я, вводя дергающейся саламандре противоядие. Но я ошибся – инактивация сложного вещества отключила сознание Сризиса. Ну, по крайней мере, я смогу снять ловушку и добраться до спины саламандры. Проведя рукой, я нашел инородные объекты – два цилиндра по бокам грудного отдела позвоночника. Я накрыл спину несчастного инопланетянина светящейся сферой электромагнитной стерильной камеры. Внезапно Сризис слабо двинулся и застонал. Быстрая диагностика показала, что действие моего противоядия заканчивается, так как в кровь инопланетянина поступают новые порции «состава». Их выделяют цилиндры в спине, они же накрывают мозг электромагнитным покровом. Саламандра двинулся сильнее. Я огрел его по затылку коротким точным ударом и погрузил руки в светящуюся полусферу. Кожа и мышцы легко разошлись, пропуская мои ладони внутрь тела. Бескровной хирургии нельзя научиться как языку. Это было скорее не умение, а состояние души. Сризис пришел в себя и попытался подняться. «Лежать!» – крикнул я стальным голосом, плавно вынимая металлический цилиндр из вдруг начавшей кровоточить раны. Я потерял настрой. Вторая операция проходила менее успешно. Мышцы и ткани инопланетянина не пропускали мою ладонь. Вторая рана закрывалась, вязкая темная кровь, просочившись сквозь сферу, капала на пол. Наконец моя ладонь вошла в спину Сризиса во второй раз. Я с трудом нащупал в сокращающихся мышцах проклятый цилиндр. Пальцы скользили в крови, быстро наполняющей рану. Вот показался край цилиндра...еще немножко...все! Второй цилиндр отправился в мой кейс. А саламандра вырубился вторично. Но это не беда, главное – стянуть раны. Я стал успокаиваться, отвлекшись от быстро покидающей неподвижное тело черной крови, которая уносила и жизнь инопланетянина. Мои ладони повисли над ранами. Чужое тело вновь стало послушным и податливым. Кровь мгновенно всосалась назад в тело. Срослись мышцы, кожа, полевая оболочка. На месте бывших кровоточащих ран не осталось и рубцов. «Отличная работа», – похвалил я себя. Теперь в теле Сризиса осталось минимум одуряющей смеси, без постоянной подпитки цилиндрами она скоро переработается организмом. И все-таки как же эта целительная практика забирает силы! Я устало снял стерильное поле со спины инопланетянина и принялся за исследование цилиндров. Хитроумная физико-химико-электронная конструкция имела множество функций. Одна из них, как я определил – под действием сигнала определенной частоты ввести несчастному смертельный яд. Не знаю уж, кто там у них в империи завел такие порядки, но мне они уже категорически не нравились. Надо будет на досуге потолковать с этим самым принцем Сэзи Сузуллсом, если выпадет шанс. Я омыл руки, собрал аппаратуру в кейс, и, еще раз взглянув на неподвижное тело, решил, что медиков все же нужно будет вызвать. Обязательно. По дороге в «Скорпион».




Qui seminat mala metet  mа1а. (Кто сеет зло, зло и пожнет.)

Когда жизнь подбрасывает нам свои труднорешаемые хитросплетения и повороты, мы иногда теряемся. Тогда мы отчаиваемся в силе своего разума или в своей удаче и начинаем обижаться на мир. Зря. Нужно вспомнить извечный закон живого. Клетка, не поддающаяся атакам микробов– умирает. Организм, не испытывающий перегрузок– атрофируется. Интеллект, в котором мы не сомневаемся, так как он до сих пор решал посильные задачи, должен быть унижен сверхзадачей. Пребывание в безраздельном покое, стерильности– убивает. Все время от времени должно разрушаться, только это позволяет человеку двигаться вперед, развиваться. А не деградировать. Продолжение перегрузок, принятие ограниченности своих возможностей и стремление к свету и звездам сделало человечество лидирующей космической цивилизацией. И хотя на этом пути человек и допускал ошибки, часто замешанные на войне и крови, но мы люди– ни больше, ни меньше. Мы не можем по-другому. Мы решаем проблемы по-своему, ибо только мы можем их решить, и никто больше. Так и каждый должен знать, что раз уж ему нужно выкарабкаться из сложившихся обстоятельств, то он должен это сделать. Никто кроме не сможет сделать этого. Это первейшая задача личности.

Дневник Сергея Руже. Улица 46. Будка коммуникатора после звонка в госпиталь.

По непонятным причинам я вспомнил о пресловутом диске только когда уже подходил к бару. Я был слишком увлечен благодетельностью по отношению к Сризису, чтоб шарить у него по карманам. Да, нет у меня того практицизма, который полдня назад прдемонстрировал мне Штрарт по отношению к Яки. Система ценностей, знаете ли, не та. У меня на первом месте всегда жизнь, потом уже дело. Ну да ладно, раз уж так случилось, значит так должно было случиться. Подсознательно я чувствовал, что диск сам найдет меня. Прочитать его смогу только я. Приняв ситуацию и внутренне успокоившись, я вышел на улицу, где располагался бар, и тут дорогу мне преградили канисы.
– Капитан Рла Лайл, – представился канис, сильно напоминающий уже знакомого мне лейтенанта, только более мощное телосложение и жесткие черты лица выдавали в нем другого.– Вы задержаны, Сергей Руже. Если отдадите диск сейчас, будете свободны, если укажете, где он находится, мы отпустим вас после получения диска.
– Извините, но я не знаю, где находится этот диск. После того, как я лишился его в информатории, я больше его не видел, – это было абсолютно честно с моей стороны, хоть на детекторе проверяй.
       –Тогда вы арестованы по подозрению в сотрудничестве со спандрами, – пока он это говорил, двое канисов уже взяли меня «под белы ручки». «Ну вот, я снова вляпался»,– проскользнула у меня ироничная мысль.
– В отделение! – громко приказал Рла Лайл и десятка два неизвестно откуда взявшихся канисов из охраны базы окружили меня и моих конвоиров, и в таком «боевом» порядке мы двинулись по улице, все больше удаляясь от «Скорпиона».
       Внезапно аппарат коммуникации Рла Лайла издал характерный звук. Капитан канисов включил прием, и на маленьком экранчике я разглядел уже знакомого мне, довольно ухмыляющегося Рли Лайла.
       –  Капитан Рла Лайл, прием! Ты отстаешь от событий, старший! Я нашел диск, так что можешь снимать свою засаду. И этого спандра я тоже нашел. Кстати, мне за это присвоили капитана, так что мы сравнялись, брат, – все еще продолжая ухмыляться, Рли присмотрелся к экранчику своего коммуникатора.
– Кого это ты там поймал? Сергей Руже! Отпусти его, Рла! Он ни в чем не виноват. Пусть только зайдет ко мне через полчаса.
– Может лучше конвоировать? – угрюмо спросил Рла Лайл.
– Нет, брат, не перегибай палку. Я лучше пришлю за ним транспорт. А то чего доброго он опять куда-то ввяжется. Пусть скажет, откуда его забрать.
       Рла Лайл повернул ко мне свое жесткое, не обещающее ничего хорошего лицо.
       –   Бар «Лармерартр», – спокойно ответил я, выдержав тяжелый взгляд.
– Ты слышал, Рли Лайл?
– Да. Не дуйся, братец, но скоро я обгоню тебя по службе!.. – не дослушав, Рла Лайл угрюмо отключил коммуникатор.
Повернувшись своим массивным телом ко мне, канис попытался просверлить меня взглядом, но не получив должного эффекта, скомандовал отпустить.
Я с удовольствием смотрел на удаляющихся канисов. «Но у меня еще есть парочка вопросов к парочке существ, которые наверняка находятся в баре. Медлить нельзя». Подошвы моих ботинок зашуршали по улице в обратном направлении.
Вот я снова стою перед знакомой дверью, за которой раздаются шум и крики. Люминесцентная надпись напоминает мне, с чего все началось. Усмехнувшись, я становлюсь сбоку от двери, пропуская сопровождаемое лаем, падающее на тротуар тело Яки. Все как всегда. Все по-старому, словно я вернулся домой. Я подождал секунду, посмотрев на неподвижного червя, и вошел в бар. Сумрак, огни, свисающие растения, голоса и смутные фигуры за столиками. Мой взгляд заскользил по залу в поисках примечательной, но в таком обществе не очень уж и выделяющейся фигуры Штрарта. Несмотря на дымку и неверный свет я нашел его сразу же. Он сидел за столиком в дальнем конце зала в компании еще более странных, чем он сам, существ. Я, не раздумывая, двинулся прямо к нему. Моя ладонь тяжело легла на нижнюю часть его головогруди. Ответная реакция Штрарта была мгновенной. Не оглядываясь, он выбросил назад верхнюю левую конечность с чем-то, сверкнувшим в тусклом свете гирлянд. Мой ответный блок остановил его атаку, но блестящее лезвие не вылетело из его конечности, остановившись в десятке сантиметров от моего тела. Наконец трилобит посмотрел на меня и коммуникатор произнес:
       –   Не шути так, Шрж, не советую.
– А ты, наверное, кого-то боишься. Раз атакуешь не глядя, – прощелкал я в ответ, с усмешкой глядя на старого знакомого.
       Он в ответ удовлетворенно заскрежетал пластинками:
       –   А ты не промах, парень. Чего зашел? Соскучился?
– Да, ужасно. Ужасно хочется выбить из кое-кого ответы на некоторые вопросы. Ты не против?
Трилобит покорно хрустнул пластинками, приподнимаясь. Его знакомые сразу же исключили его из разговора, будто забыв о товарище. Все-таки странные у них здесь обычаи. Мы отправились за ширму из растений и вошли в скрытую за ней дверь. Наконец, я впервые увидел «старину Роба». Я уже догадался о его настоящем имени и не стал скрывать этого.
– Добрый день, Ян. Наконец мне представилась возможность познакомиться с вами.
      Передо мной стоял слегка полноватый по земным меркам человек, еще не старый, с живыми внимательными глазами. Он с некоторым удивлением, которое впоследствии сменилось доброжелательностью, ответил на мое рукопожатие.
– Ян Робертсон, к вашим услугам. А вы, скорее всего, Сергей Руже?
– Именно так.
– Шашт рассказывал мне о вас. Будем на ты?
– Хорошо. У вас... у тебя, очевидно, возникли некоторые вопросы по поводу происходящего.
– Да. И мне бы хотелось побыстрее удовлетворить свое любопытство.
– Разумеется.
       Штрарт стоял рядом, пучеглазо таращась на людей, ведущих изысканную светскую беседу в таком захолустье как это.
– Ну что ж, присядем. Я предпочитаю общение за столом, это способствует беседе, – предложил Ян. Мы присели за круглый столик, уставленный легкими напитками и закусками. Только здесь я понял, что уже полдня не ел.
– Все началось два года назад, – начал человек, – Шаштаратр водил дружбу с одним из командиров поисковиков спандров. Шашт, расскажи об этом кратко, ты ведь лучше меня знаешь.    
       – Хорошо. На самом деле я познакомился с Сурулис Сурисом пять или шесть циклов назад. Мы с ним работали в одном секторе. Ты, очевидно, не в курсе, чем здесь занимаются. Галактика просто напичкана следами древних цивилизаций. От первобытных до предтеч. Почти все в этом баре – вольные поисковики. Они открывают и исследуют новые системы и планеты в поисках артефактов. Иногда попадаются очень ценные. Их можно продать и заработать на этом целое состояние.
       –   Интересно, а кому же вы их продаете, канисам?
– Ну, – уклончиво начал Штрарт, косясь на Яна, – существуют скупщики, они затем переправляют все в Центр. Разумеется, это нелегально, но канисы особо не протестуют. Да и зачем, ведь поисковики почти даром предоставляют им информацию о космографии, пригодных для жизни планетах, точках переходов. Это впоследствии очень пригодится при колонизации галактики. Вообще-то канисы – нормальные ребята. Палку не перегибают, согласны на мультинациональную колонизацию, цивилизации, которые здесь есть, не ущемляют, пытаются сотрудничать, навести порядок в системе. Они даже со спандрами не враждовали. До последнего времени. А все из-за этого диска... Точнее из-за этой истории с диском.
– Ну, так что за история? – переспросил я, сгорая от нетерпения, и отправил в рот новую порцию закуски.
– Хорошо, перехожу к сути дела, – согласился Шаштарартр – Так вот, за три года встреч и взаимопомощи мы со Сурулисом сдружились. Он подбросил мне пару выгодных планеток, я указал ему на мощные артефакты. Они их собирают. По их верованиям– это миссия их народа. Так вот, два года назад он нашел сверхартефакт. Этот пресловутый диск будто бы был еще много тысяч циклов назад упомянут в их священных предсказаниях– «Великих Знаках». Он действительно очень много значил для Сурулиса. И еще он рассказывал, что нельзя этот артефакт передавать и вообще говорить о нем принцу Сэзи Сузуллсу. Он вообще нелестно отзывался об этом принце, вроде бы тот хочет власть захватить или что-то в этом роде. Мне тогда, если честно, это было без особой разницы, это их дела, спандровые, а у меня свой поиск. Но пока я гостил у Сурулиса, к нему прилетел какой-то посланник от принца. Долго они с ним разговаривали. Я уже решил улетать. У меня график сжатый, работать нужно. Но тут этот посланник, очень сердитый, вернулся на свой катер и отчалил к своему принцу. А Сурулис после этого показал мне диск, точнее проигралось только приветствие, дальше без знания языка читать невозможно. Он спрашивал меня, что это за язык, и где найти его носителя. Я тогда уже много лет знал Яна и в коммуникаторе, кстати, тоже подарок Сурулиса, был настроен человеческий язык. Некоторые слова коммуникатор перевел, но основной текст все равно был неясным. Мы поняли, что язык земной, хотя и странный. Я и сказал, что знаю одного человека на базе канисов. Тогда Сурулис попросил меня привезти человека к нему. Я сказал, что постараюсь. Когда я уже улетел на порядочное расстояние, нашел среди стопок своих информационных дисков два новых. Первым был тот самый артефакт, во втором Сурулис просил меня отвезти диск и дать его прочитать человеку. Он предупреждал меня об опасности со стороны принца и просил сразу после прочтения отвезти диск обратно.
– Как сейчас помню, – вступил в разговор полноватый Ян. – Заявляется ко мне старинный дружок с горящими глазами и рассказывает что-то о каком-то сверхартефакте, который нужно срочно расшифровать. Я сначала даже подумал, что все, свихнулся Шашт в открытом космосе, но потом понял что к чему. Мы пошли и загрузили этот диск в информатории, но я не смог понять его как следует. Я кое-как дошел до текста, но дальше– все. Я тогда так и не понял, что это: оружие, метод колонизации, средство власти? После этого мы с Шаштом сели на его корабль и двинулись к Сурулису. Только уже поздно было. Хотя если бы мы успели, то тоже попали бы в ту мясорубку.
– Так что там случилось? Я знаю, что Сурулис Сурис погиб, но насчет подробностей не в курсе, – сказал я.
– Ты отлично осведомлен, Сергей. Многие здесь вообще ничего не знают о спандрах, – печально сообщил Ян. – Когда мы прибыли на место, все корабли, напланетные базы и колонии Сурулиса были уничтожены. Остались только оплавленные обломки в космосе и выжженные поля на планетах. Тогда мы с Шаштом долго бродили по обломкам, но не нашли живых свидетелей происшедшего, ни одного. Честно говоря, у меня в голове не укладывается то, что мы тогда увидели. Шашт записывал все, чтоб иметь хоть какие-то доказательства. И вот, когда мы уже покидали испепеленные системы, мы наткнулись на два военных крейсера спандров, которые методично уничтожали автоматические научные станции на планетах системы. Шашт заснял все это.
– Кстати, на кораблях спандров было видно символику принца Сэзи, так что доказательство получилось неопровержимое, – вступил в разговор   Шашт. – Правда, мы чуть не поплатились за него жизнью. Хорошо еще, что я знаю тот сектор как свои пластинки, иначе крейсера точно догнали бы нас и поджарили. Такая вот история.
– Но почему же вы не передали запись властям?
– Мы пытались, – ответил Шашт, но пока мы летели на базу, король спандров, уже не помню, как там его, разорвал все дипломатические и торговые отношения с чужими цивилизациями, и канисами в том числе, и объявил о вооруженном нейтралитете. Канисы, конечно, взяли копию съемки, но передать ее спандрам они не могут, пока не возобновятся дипломатические отношения, а это вряд ли будет.
– Вот так история... – проговорил я, размышляя о случившемся. Про себя я пытался расположить все узнанное в системе. «Я не ошибся на счет этого принца Сэзи Сузуллса. Действительно, еще тот тиран и интриган, мерзкая личность, похоже. Интересно, что из себя представляет король. Похоже, он очень стар. Когда он умрет, принц захватит власть и, скорее всего, начнет кровопролитную войну за галактику. Если у него много таких рабов поневоле как Сризис, ему это удастся. Не люблю я войн, а тех, кто их устраивает, и подавно не люблю. Но что же мне все-таки делать?»



 
Vita brevis (Жизнь коротка)

Мир вокруг нас таков, как мы его воспринимаем. Сам мир может не меняться, но изменение нашего настроения мгновенно придает ему другой оттенок. Мы не видим, как зависит сам мир от нашего настроения, но от наших чувств очень зависим мы сами. Несмотря на всю сложность развития нервной системы, наши чувства остаются на уровне рефлексов. Когда нам хорошо – мы благодарны, но стоит убрать фактор благополучия, и мы становимся агрессивны, часто по отношению ко всему миру, хотя он-то как раз и ни причем. Когда нам что-то нравится, мы подсознательно боимся это потерять. Если мы только и думаем об этом предмете, наш страх увеличивается в тысячи раз. А страх неизбежно влечет за собой его реализацию. Страх – это ущербность чувственного поля. Боящийся беззащитен, и чтобы продолжить жизнь, а не погрязнуть в постоянно возрастающем страхе, мы должны пережить его реализацию. То, что мы слишком любим, мы должны потерять, иначе мы возненавидим это, себя, весь мир. Ненавидеть и обижаться на мир нельзя – природа это легко исправляет, избавив вас от мира, а если судить объективно, то мир в вас. Нельзя считать что-либо незыблемым в этом мире – omnia mutantur. И все же существуют чувство и предмет, которые остаются постоянными, так как они входят в наш мир извне его пределов. Но найти их должен каждый сам для себя. В этом и состоит суть мудрости жизни.

Дневник Сергея Руже. «Бар «Скорпион». Перед выбором пути.

В дверь постучали
– Кто бы это мог быть? – произнес Ян, а Шашт махнул конечностью.
– Канисы, скорее всего полиция, – он угадал. Вошедший молодой канис оглядел комнату и сказал:
– Я могу здесь найти Сергея Руже?
– По твою голову, – тихо прокомментировал Шашт.
– Все в порядке, – успокоил я его и Яна. – Мне самому нужно в полицию. Диск у них. Я хочу его прочитать.
– Решай сам, – кивнул Ян, – но мне кажется многое из того, что ты узнаешь, лучше не рассказывать никому. Любая раса должна сама дойти до этого.
– Я подумаю, – пообещал я, – очень серьезно подумаю.
– Возьми, – Шашт протянул мне бокс с видеодиском. – Это копия съемки. Может пригодиться.
– Спасибо, – кивнул я и вслед за канисом двинулся через бар.
На улице уже не было пьяного Яки. Перед входом в бар стоял бронированный полицейский автомобиль, и еще четыре каниса – охранники.
– К чему такая охрана? – удивился я.
– Приказано доставить в целости и сохранности, – отчеканил канис и открыл передо мной дверцу.
Мы ехали по пустынным улицам, сторонясь оживленных перекрестков и немногочисленных центров услуг и питания. Наконец, автомобиль остановился перед стеной, перекрывающей улицу во всю ее ширину и высоту. За нами из тротуара выросла решетка, отделяя нас от улицы. Из боковых дверей в стене вышли четыре каниса в форме охраны особого назначения и внимательно осмотрели нас и автомобиль. Затем мы беспрепятственно въехали на территорию военного сектора базы. На сотни метров по бокам тянулись склады с оружием, на площадках тренировались какие-то подразделения. Шла активная подготовка  явно не к мирным действиям.
– Что здесь у вас готовится? – поинтересовался я.
– Я не имею полномочий говорить вам этого, – чеканно сообщил канис и остановил машину перед одним из многочисленных входов. Никаких опознавательных знаков, кроме непонятного номера, вход не имел. Меня провели через сеть коридоров и подвели к двери кабинета. «Пожалуйста, оставьте ваш кейс, – прозвучало требование.– За ним присмотрят, не беспокойтесь». Отдав его, я открыл дверь и вошел. За столом передо мной, довольно улыбаясь, сидел мой старый знакомый Рли Лайл, только уже не лейтенант, а капитан.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель,– пригласил он меня,– располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Я решил последовать совету и уселся на жесткий диван у стены. Немного подумав, я решил задать вопрос в лоб.
– Как у вас дела? К чему готовимся?
       Лицо Рли мгновенно стало серьезным.
– Весьма не очень у нас дела. К войне готовимся. Ну да это наши дела. Диск – вот он, – показал канис переливающийся артефакт. – Вся компьютерная емкость базы – к твоим услугам. Читай, переводи, сколько душа пожелает.
– А если не пожелает? – осторожно поинтересовался я.
– Как... не пожелает? – озверело уставился на меня канис, – ты же так хотел его прочитать, его все хотят прочитать, а ты можешь это сделать. Представляешь, какое тебе счастье выпало?
– Не ахти какое счастье, – серьезно ответил я. – Спандры готовятся напасть на базу, а вы хотите использовать меня как оружие. Разве я не прав?
Канис потупился и опустил голову.
– Прав. Конечно, прав. Ты наша единственная надежда. Ты должен понимать, что если базу сожгут, погибнут все, и ты тоже.
Мне стало жаль этого молодого каниса, на которого вдруг упал тяжелый груз ответственности.
– Ладно, давай свой диск. Попробую прочитать.
       Легкая улыбка благодарности скользнула по лицу Рли.
На экране монитора снова побежали картины смены времен года, созидания и разрушения планет. Появилось сообщение: «Считаете ли вы себя готовым пройти тест?». Из десяти вариантов ответов я выбрал наиболее честный: «Я не считаю себя достойным, но я попробую». Как только мой палец надавил клавишу ввода, мир словно взорвался вокруг меня. Исчезла комната, Рли, монитор и я сам. Я был чем-то другим, проживал множество раз, выпутываясь из жизненных коллизий, разговаривая с людьми, живя по-настоящему. Так бывает во сне, когда уверен, что это реальность. Мой мозг работал, а язык и горло говорили... говорили... говорили, переводя все, что я увидел, услышал, почувствовал. Тест плавно перешел в обучение. Колоссальное количество информации вливалось в мою память, изменился характер, перестраивалась нервная система. Я не чувствовал себя собой, я был одновременно везде и во всем – от элементарных частиц до галактик. Ответы на все вопросы мира беспрерывным потоком поступали и трансформировали меня. Все закончилось внезапно. В моем сознании осталась абсолютная, без каких-либо характеристик, пустота. Все, что узнал, ушло в неведомую и недостижимую для сознания часть моей души. Это было залогом сохранения меня, как человека Сергея Руже, так как мое сознание, мировоззрение были не готовы принять полную информацию. Но, придя в себя, я почувствовал, что какой-то глубинный, внутренний Сергей Руже уже не является подобием внешнего. Ощущение небытия и присутствия во всем осталось там.
Я медленно приоткрыл глаза и обнаружил себя обессилено лежащим в кресле. На меня сумасшедшим взглядом смотрел Рли Лайл. Его тело тряслось, шерсть вздыбилась. Он все еще сжимал в руках записывающее устройство. «Все-таки прав оказался Ян. Никому нельзя знать то, что узнал я».
Еще раз взглянув на Рли, я увидел мощные деформации его полевых оболочек, которые привели к сумасшествию. Легким прикосновением чувств я восстановил их, стерев девяносто девять процентов информации, услышанной от меня. Его взгляд стал осмысленным, а у меня на душе стало значительно легче.
– Как же глупо мы живем! – воскликнул внезапно канис и повалился на диван, рыдая. – Как глупо, приближенно я мыслил! Как неправильно жил!
Я закрыл глаза, ожидая, пока у Рли пройдет стресс. В моем сознании появлялись и уплывали бесследно сведения, оценить которые я просто не успевал. Но поскольку информация все же начала поступать в сознание, значит я становился способным ее воспринять. Это же значило, что я перестаю быть только собой. Тем временем Рли успокоился и стал делать попытки трезво размышлять. Я отметил, что его идея фикс использовать меня в качестве оружия переродилась в свою противоположность.
– Ты должен лететь. База не имеет никакого значения. Ты можешь изменить целую Вселенную, какое значение здесь имеет жизнь нескольких тысяч, пусть даже миллионов... Я дам тебе корабль... У тебя великая миссия... Ты должен ее выполнить.
При его горячих, сбивчивых словах перед моим мысленным взором появилась жуткая картина вспучивающейся и оседающей в огромном белом сполохе база. Затем меж ее обугленных останков полетят сотни тысяч военных кораблей канисов, они столкнутся в сумасшедшем месиве огня и металла с равным по силам флотом спандров. Кровопролитная война затянется на столетия, что закончится гибелью спандров и вырождением цивилизации канисов. В нормальном состоянии я бы рехнулся от таких картин, но сейчас я уже был готов к ним.
– Не пойдет такой вариант, – ничего не объясняя, сообщил я.
– Тогда сожги, испепели их корабли, ты же можешь! – прошептал Рли.
Перед глазами возник флот спандров, который быстро и методично пожирают красно-желтые сполохи. Но спандры – воины. Они всегда будут бороться, значит нужно уничтожить их всех, их родную планету. Меня боятся, все трепещут передо мной. Канисы с моей помощью завоевывают всю вселенную. На многие столетия воцаряется деспотизм моей власти, когда из-за одной мысли против меня умирают.
Я тряхнул головой. Жуткое видение исчезло, заменившись твердым решением, что такое будущее мне не нужно.
– Хуже первого, – лаконично отбросил я вариант Рли.
– Но решение должно быть. Должно! – мучительно произнес канис.
       Я запросил у себя решение и мгновенно получил его. Оно было необычным, но математически точным, оптимальным. Я, разумеется, мог бы изменить всю ситуацию кардинально, но тогда неизбежно следуют цепи катастрофических для Вселенной с ее цивилизациями событий. Действовать нужно исходя из существующих ресурсов.
– Есть оптимальное решение, – произнес я, с удовольствием потягиваясь.
– Какое? – взволнованно спросил Рли.
– Первопричина и ее последствия должны выпасть из потока событий.
– Как это? – непонимающе посмотрел на меня капитан.
– Диск исчезает, я погибаю, одни действующие лица заменяются другими. Нужно только сделать все аккуратно и показательно, и все будет в порядке.
– Что? Ты не должен погибнуть! Я не допущу!
Я внимательно взглянул на Рли. Он поверил в меня, это важно для него, но он не верит мне.
«Что ж, придется действовать немного по-другому».
– Ладно. Согласен с тобой. Позови, пожалуйста, этого спандра, Сризиса. Мне нужно сказать ему пару слов.
Рли Лайл кивнул и отдал приказ. Через несколько минут в дверях появился спандр, сопровождаемый толпой спецназа.
– Охрана свободна, – сказал я, и Рли рявкнул на них, подтверждая мои слова.
– Я все вспомнил, Сергей, – затараторил вдруг Сризис. – Я был агентом Сурулиса в свите Сэзи, но меня вычислили и превратили в бездушную машину. У принца несколько сотен таких, но на его кораблях служат и нормальные ребята. Он хочет угробить их в бойне за эту базу, развязать войну с канисами. Король уже очень стар и наверняка умрет от таких потрясений. Когда принц займет его место– наш народ пропал.
– Ясно. Я понимаю. Ваш народ привязался к хорошим отношениям, стабильности и благоденствию в период правления старого короля. По законам гармонии Сэзи должен лишить его этого. Но поскольку гибель колоний Сурулиса пошатнула уверенность в благополучии, а приближающаяся война лишила спандров веры в стабильность и добрые отношения, у вашего народа появился шанс. Этот шанс – ты. Я мог бы тебе посоветовать, как сделать лучше, но не имею права лишать тебя выбора. Ты знаешь, как должен сделать.
– Я не все понимаю в твоих словах, но знаю, как должен сделать. Но может быть это неправильно?
– Это должно оцениваться только с твоей точки зрения. И еще одно: возьми этот видеодиск,  – я протянул спандру диск Шашта. – Здесь доказательства преступлений принца Сэзи и его флота. Возвращайся к нему. Возьми и это! – я протянул спандру фиолетовую сферу. Бросишь ее на пол, и она поймает все, что движется.
Внезапно я почувствовал слабую тошноту.
– Хорошо, – спандр кивнул.
– Прикажите освободить его, – бросил я Рли и, откинувшись в кресле, попытался понять, что со мной. Разумеется, действия Сризиса будут не оптимальными, зато очень «спандровыми». Во флоте Сэзи много его приверженцев, но в войне они бы все погибли, а так многие выживут. Мое время в этом мире заканчивалось. Диссонанс моих внутренних структур усиливался воздействием внешнего мира. Виноват, конечно, был я. Я не готов еще принять, а тем более использовать полученные знания, но я делаю это и плачу своей жизнью. Что ж, времени на задуманное мне хватит, а там у меня будет целая вечность впереди.
Я очнулся и пружинисто встал, вынимая диск из компьютера.
– А как же эта запись? – несмело спросил Рли, указывая на свое записывающее устройство.
Я присмотрелся к аппарату и спокойно произнес:
– Эта информация передается только от одного живого существа к другому. Память твоего диктофона абсолютно пуста, – постояв немного, я добавил, – мне нужен космический корабль. Прямо сейчас.
– Сейчас будет, – пообещал Рли, и я вышел.
Идя по запутанной сети коридоров, я вижу глазами Сризиса. Его корабль вылетел с базы и направился к едва различимому светящемуся пятнышку. Оно разрастается, приближаясь, и я, наконец, понял, что это огромный, искусственно созданный транспортный портал, связывающий две отдаленные системы. Из портала бесконечными рядами выплывали военные корабли, на которых Сризис различил знаки принца Сэзи. Катер подлетел к колоссальному флагману флота, прошел в его недра. Вот Сризис идет по коридору, входит в огромную приемную принца Сэзи. Лицо принца выражает пресыщенное, но все еще жадное властолюбие. «Ты не выполнил своего задания», – берет из-за пояса пульт. Нажимает одну из кнопок и Сризис падает. В зале – только два охранника. Они берут Сризиса и волокут прочь. В коридоре их ожидает большая и последняя в их жизни неожиданность.
Затем он возвращается и направляет на принца оружие, отобранное у охранников. Я не стал смотреть до конца. И так известно, чем все кончится. Сризис не воспользовался моим подарком, хотя мог бы избежать кровопролития. Что ж, он сделал все, как спандр, я не вправе осуждать его. Он сам себя осудит много лет спустя.
Мне снова становится не по себе. С моей подачи совершено насилие. За него отвечаю именно я, и это отбирает у меня время. По пути к лифту, ведущему в доки базы, я встречаю каниса. Того охранника из информатория. Он радуется мне искренне, но в его глазах я замечаю беспокойство. Подсознательно он догадывается, что меня ждет. Канис рассказывает мне о том, что он здесь давал показания по поводу того нападения на информаторий. Как давно это было! Несколько часов в реальном времени, а для меня много-много жизней тому назад. Я говорю ему, что перешлю в информаторий важные документы, и прошу доставить их по назначению. Он с радостью соглашается. Мы прощаемся. Лифт с потрясающей скоростью несет меня к нуль-гравитационным докам. Но еще быстрее время уходит от меня. Я забыл отдать еще одно распоряжение, но знаю, кому его передать. Новенький катер уже ждет меня в доке. Я захожу в него и вытаскиваю из реакторного отсека сопротивляющегося Рли Лайла. Приведя его в чувство ощутимыми хлопками по щекам, говорю ему, чтобы передали мой кейс и все его содержимое госпиталю базы. Я закрыл люк. Канис остался снаружи. Он понуро двинулся прочь от катера.
Наконец, я остался один. Двигатели живо завибрировали и корабль послушно вылетел в открытый космос. «Звезды. Скоро я к вам присоединюсь». Я стрелой пролетаю мимо той жуткой неразберихи, в которую превратился хорошо организованный флот ныне покойного Сэзи. И все же восстание на кораблях заберет не в пример меньше жизней, чем война. Мой катер благополучно минул переход и оказался в родной системе спандров. Ничего не подозревающая половина флота принца все еще готовилась к войне.
Отлетев на безопасное расстояние от огромной обитаемой планеты, я выключил двигатели катера. Напряг тускнеющее сознание, и все каналы этого сектора показали мое лицо. Мои слова должны были коренным образом подействовать на спандров. Я сказал, что они забыли свое предназначение, что зацепились за свое благополучие, готовятся к губительной для них войне, и еще много-много полезных для них вещей. Я думаю, они поняли. Или, по крайней мере, поймут, когда я сделаю, что задумал. Пока мои записи по тонкому информационному лучу уходят в информаторий базы, я дописываю последний лист:
«Простите, что доставляю вам боль, все кто меня знает. Больше никогда не увижу тебя, Аскани. Желаю удачи в твоих поисках, Шашт. Вернись когда-нибудь за меня на Землю, Ян и сохрани мои записи для людей. Не мучай себя, Рли, так должно было произойти.
 Не грустите и не печальтесь, знайте: смерти не существует. Жизнь – во всем».

Начальнику Службы Чрезвычайных Ситуаций при отделе ГО Земного Союза Алексею Дроздову
Агента СЧС в пространстве канисов (галактика 8К-632-12-76-ОСМ-512) Николая Артемова
Рапорт
По возвращении из плановой экспедиции, о которой сообщалось ранее, 12 июня 536 года Эпохи Согласия по земному летоисчислению, я получил сообщение с официальной просьбой от министерства контроля за перемещениями Земного Союза. В нем говорилось, что в галактике 81М-632-14-98-ОСМ-721, которая находится на окраине Цивилизованных пространств и является зоной колонизации расы канисов, исчез бесследно гражданин Земного Союза, бывший военный летчик Третьего космического флота, а сейчас ксенолог Сергей Руже.
Я предпринял попытку отыскать упомянутого человека и отправился в указанную галактику. О результатах поиска я предоставлю судить вам ввиду нестандартности добытой мной информации.
Поскольку сведений о Сергее Руже Министерство контроля за перемещениями не получало уже 13 лет с момента его прибытия в указанную галактику, шанс, что я смогу найти его, был сведен к минимуму.
Галактика 81М-632-14-98-ОСМ-721 относится в настоящий момент к системам восьмого уровня колонизации. Там находится один крупный орбитальный мегаполис и больше двадцати периферийных колоний. Мегаполис называется «Лурриа Руже», что означает «Благодаря Руже». Я навел справки, и оказалось, что город действительно назван в честь Сергея Руже, который, согласно справочной информации, проведя здесь всего один день, примирил два враждующих лагеря и установил мир и взаимопонимание во всей галактике. Название объясняется тем, что именно благодаря Сергею Руже мегаполис сейчас такой, каков есть.
Должен отметить, что канисы в этой галактике, да и все расы тоже, очень уважительно относятся к людям. Мне, например, оказывали почести, как послу дипломатической миссии.
Со мной также встретился начальник службы безопасности мегаполиса Рли Лайл и подтвердил все, что написано в справочниках. Он знал лично Сергея Руже и очень гордится этим. Рли Лайл показал платиновый памятник Сергею, в натуральную величину, установленный на главной площади мегаполиса. Однако на мой вопрос, что же случилось с Сергеем, канис ответил уклончиво, предложив мне отправиться в пространство одной из наиболее развитых цивилизаций этой галактики – Империю спандров. Рли Лайл любезно предоставил мне космокатер и проводника – представителя расы насекомых с непроизносимым названием. По пути проводник рассказал мне, что тоже лично знал Руже. Еще он очень извинялся и корил себя за то, что «втравил Сергея в эту фатальную историю с диском». К сожалению, более подробно мне от насекомого ничего узнать не удалось.
В пространстве родной планеты спандров я сразу же обратил внимание на чрезвычайно необычное космофизическое явление – туманность в форме правильной шестиконечной конструкции, напоминающей кристалл льда. Туманность находится внутри системы звезды.
На планете спандров мне оказали совершенно исключительные почести. Со мной разговаривал первый советник империи Сризис Суэлис. Он и сообщил мне окончание этой истории. По его словам, Сергей – герой из их книги предсказаний. Он напомнил спандрам об их предназначении, спас народ от войны и заблуждений и, чтобы они вновь не погрязли во тьме ошибок, стал для них вечным напоминанием на звездном небе. Он стал туманностью, которую спандры так и называют «Сергей Руже».
Никаких других или альтернативных сведений о ксенологе мне больше найти не удалось. Решение о целесообразности предоставления этой информации Министерству контроля за перемещениями оставляю вам.
Существует еще дополнительная, очень важная для СЧС информация. Спандры видят свое предназначение в поисках мощных артефактов. За столетия они насобирали огромное их количество. Они готовы безвозмездно отдать любые из них нашей службе. Я считаю  целесообразным  направить  сюда  комиссию  СЧС  для  оценки  и  выбора необходимых нам артефактов.
(Окончание документа)

«…Я берусь дописать за тебя твой дневник, хотя и понимаю, что не имею на это права. Единственное оправдание себе я нахожу только в том, что люди, которых ты так жаждал научить им, могут многого не понять. Именно поэтому я прилагаю сюда этот сухой и, возможно, совершенно не подходящий официальный документ.
Последнее время я будто становлюсь ближе к тебе, хотя, по сути, видел тебя лишь несколько минут. Возможно, это просто старческий маразм, но я верю, что начинаю слышать тебя, понимать, что ты чувствовал и хотел передать. Меня не покидает ощущение твоего присутствия во всем. Если это правда, тогда я спокоен за себя и за тебя. Значит, не зря и по сей день выросшая в мегаполис база канисов носит твое имя, не зря каждую ночь всматриваются в светящуюся в небе снежинку спандры. Значит, ты знаешь, что Сризис не спит ночами, смотря на тебя и мучительно размышляя. Размышляя, что же тогда он мог сделать лучше, и сжимает в своих лапах твой не пригодившийся дар. Возможно, ты видишь, как иногда застывает Шашт, часами пребывая в оцепенении, окруженный своей семьей в ресторане «Лармерартл», который я подарил ему. Может быть, ты слышишь знаменитую «Сонату альтруизма» Аскани Хайа на далекой планете. И уж наверняка ты видишь дряхлого старика, ступающего по песчаному пляжу маленькой голубой планеты, согретой древним Солнцем.
Я выполнил твою просьбу, Сергей. Я вернулся на Землю за тебя и, отчасти, с тобой. Точеная блестящая пластинка с твоим небрежным почерком послала теплый солнечный зайчик Вселенной и легла на такой же золотой песок. Нахлынувшая волна бережно приняла драгоценный дар. Теперь я спокоен. Ты вернулся, Сергей. Ты вернулся домой».