Сказка про то, как Юлин папа стал папой

     Было это давным-давно. 
     Причём, так давно, что никто уж и не вспомнит, было всё это давным-давно или не было. А может, и было, но не давным-давно, а совсем недавно-недавно?.. Так вот, было это или не было, но Юлин папа всегда мечтал быть папой. Но не всегда это у него получалось. Сидит, бывало, в третьем классе, учится уму-разуму, а сам всё рассуждает: папа он или не папа? И по всему выходит, что не папа он ещё, потому что не на пятёрку написал диктант. Или контрольную по математике решил не на четвёрку, хотя математику он любил. Не так, конечно, сильно, как собственного папу, но считать он всё-таки умел неплохо.
     Но после восьмого класса он так сильно замечтал стать папой, что ночи не ночевал, дни не дневал, а всё думал и думал – как же всё-таки умудриться стать папой? Ведь если бы он уже был папой, то учителя не вызывали бы папу в школу, а беседовали бы с самим Лёшей, как с папой, и всё заканчивалось бы не домашним ремнём – сам себя ведь не будешь шлёпать по попе… Уже и на гитаре заиграл, а его все вокруг всё равно Лёшей или Алёшей зовут, а папой никто и не думает его называть. А это очень грустно, когда никто не может назвать человека папой…
     И вот в один прекрасный день мальчику Алёше исполняется чуть ли не двадцатый пятый год. Он уж и так, и этак, и училище музыкальное окончил, и Великой Родине своей ни с того ни с сего взял и свой гражданский долг отдал  – отыграл на одном барабане и двух тарелках три парада и четыре торжественных построения – дзинь-ля-ля, дзинь-ля-ля, дзинь, бум-бум, – а всё не папа…
     Быстро сказка сказывается, да ещё быстрее одна девочка-выпускница решила, что — долго ли, коротко ли — но мальчик Алёша ей приглянулся.
     А ему уж так хочется папой стать, что пошёл он странствовать по свету – пространствовал в Грецию и Италию, Бразилию и Америку. И в штормах побывал, и по Амазонке, переполненной крокодилами, плавал, и в священной для всех верующих на Земле реке Иордан ноги мыл. И языком овладел заморским, и на всех-всех человеческих языках и даже на двух птичьих слово «папа» выучил, но и там – за морями, за лесами, за широкими горами – так и не услышал слова «папа».
     Вернулся он домой, купил той девочке, которой тогда ещё приглянулся и тогда же Катей назвал, платье свадебное невестинское. И вместе с ней в Москву уехал. Вот остались они в Москве вдвоём в комнате, и спрашивает Алёша у неё:
     - Ну что, Катенька моя любимая, теперь-то уж я – папа?
     А она ему и отвечает:
     - Ты пока что муж мой желанный и разлюбезный, и всё. А если хочешь стать папой, то пойди-ка ты в третью пятницу августа, ровно в полдень, прямо на 2-ю Миусскую улицу, и жди ровно двадцать минут. Не перепутай: не вторая или четвёртая пятницы, а третья, не первая и не пятая Миусская, а вторая. И ждать нужно после полудня не десять минут, не тридцать, а ровно двадцать. А как пройдёт двадцать минут, то подпрыгни высоко, закричи далеко…
     - А что кричать-то? – спрашивает Алёша – муж желанный.
     - Всё равно – что, но лучше что-нибудь нечленораздельное, и очень громко, – советует ему супруга суженая.
     - А прыгать как, в высоту, в длину, тройным или с шестом?
     - Как дурачок! – сказала она весело и исчезла.
     Так Алёша и сделал.
    
     Еле дождался он и августа, и третьей пятницы. Это было 17-е число. А число 17 – простое и, значит, счастливое, потому что не делится ни на какие другие числа, кроме как само на себя и на единицу.
     Ровно в полдень пришёл Алёша на 2-ю Миусскую, стал под окном и ждёт. А жара стоит, и солнышко светит, но дыма нет пожарищного, и поэтому время на ручных часах хорошо видно, издалёка.
     И вот настало ровно двенадцать часов и двадцать минут. Как закричит Алёша что-то нечленораздельное, как подпрыгнет как ду… Нет-нет, конечно, он стал прыгать не как дурачок, а как молодой козлёночек, но ведь иногда молодые козлятки прыгают не хуже здоровых дурачков!
     А раз запрыгал и закричал он вовремя, то именно в это мгновение и стал папой. И раз он стал папой по-настоящему, то ему через окно показали малюсенькую красненькую девочку, которая только что стала его дочкой. Она не то что кричать – пищать толком ещё не умела, только ротик беззубый раскрывала. И ещё не знала, кто это там, за стеклом, мелькает у неё перед глазами, прыгает вверх ногами и орёт на все Миусские улицы так громко, что аж на Нарвской люди стали собираться, шампанское пить и фейерверки устраивать.
     Мало того – тут же в мире появилась куча новых бабушек и дедушек, дядей и тётей, двоюродных и троюродных сестричек и братишек…
     Но всех их опередила Катя. Потому что Алёша стал называться папой, и бабушки с дедушками стали называться бабушками и дедушками только потому, что Катя стала мамой.
     Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец.

  17 августа 2010 года