Неконкретный Анатолий

С детских лет Толик возился с техникой. Сначала это был велосипед со  звездочками, цепью и педалями, потом появился подержанный мопед, который чихал, выпуская синее облачко дыма из выхлопной трубы, жутко вонял и требовал к себе постоянного внимания.
Толик научился разбирать и собирать его, как автомат Калашникова. Мыл и натирал до блеска, чтобы по вечерам гонять наперегонки с ребятами.
Повзрослев, Анатолий поступил учиться на тракториста. Может это и незавидная специальность, но востребованная в сельской местности, где он проживал со своими родителями и сестрой Катькой.
По вечерам возле их дома собиралась детвора. Проходя мимо них, он непременно ухитрялся испачкать мазутом лица девчонкам. Они пищали и шарахались от него, как черт от ладана, но вечером опять собирались на скамейке.
Анатолий окончил учебу и начал самостоятельную жизнь. Трактористы щедро делились с ним своими знаниями и опытом. Анатолий молча кивал, поглядывая на седую прядь в волосах у своего наставника, которому на вид было не более двадцати лет от роду.
Анатолию же в сентябре исполнялось восемнадцать.
- Осьмнадцать... - многозначительно протянул Остап Захарович и достал из мятой пачки сигарету. – Жениться уже можно. Если не секрет, невеста у тебя есть?
- Что вы, дядя Остап! Мне еще в армии отслужить надо. Пусть невесты пока подрастут!
- Как бы там ни было, а эту дату надо отметить,  – пошевелив бровями, произнес Остап Захарович и многозначительно поднял вверх указательный палец, на котором не хватало одной фаланги.
С того дня Анатолий начал копить деньжата на своё совершеннолетие.
Полным ходом шла уборочная страда. День и ночь фырчали грузовики, освещая фарами проселочную дорогу. Солнце выжимало последние лучи.
Из города приехали студенты на уборку картофеля, и жизнь деревни была нарушена непривычной городской речью.
Светка понравилась Толику с первого взгляда. Она, как солнца луч, освещала вокруг себя все пространство от неба до земли. После танцев на воздухе, Анатолий шел провожать девушку, но заводить разговоры о чувствах стеснялся.
- Все бочком да молчком, - жаловалась подружкам Светка. – Не обнимет, не поцелует никогда. И чего он такой... неконкретный...
В деревне был подписан сухой закон на время уборочной. Однако правила пишут для того, чтобы были исключения. День рождения решено было отмечать на природе, вдали от родительского глаза. Накануне Анатолий тайно собрался в город. Домашних посвящать в свои дела не стал, только Светку взял с собой в качестве экскурсовода.
Купив восемнадцать бутылок «Портвейна» и, уложив их в рюкзак, Толик и Светка возвращались в деревню.
Автобус весело подпрыгивал на кочках, в Светкиных ушах раскачивались сережки с синими камушками, она наклонялась и шептала Анатолию смешные слова. У него по спине бежали мурашки от легкого прикосновения Светкиных  губ. В тот момент ему больше всего на свете хотелось стиснуть её в своих объятиях, чтобы косточки захрустели!
...  Пришли они в деревню налегке с загадочными улыбками.
- Вечером пойдем в поле отмечать мой день рождения! – отрапортовал Анатолий.
- Ерёмушка, возьми гитару! Я хочу, чтобы в этот вечер было много музыки!
- А я принесу транзистор и скатерть!
- Вечером будет холодно, оденьтесь теплее.
Бархатное небо перечеркивали падающие звезды. Млечный путь расплескал волшебство, в небо летели огненные искры. Виднелись стога сена, сладкий травяной дух дурманил голову.
Пока девчонки накрывали стол, ребята пошли за вином, которое Толик и Светка предусмотрительно закопали на картофельном поле в десяти шагах от столба, что стоят вдоль дороги.
- Ну, где твой столб? – спросил Ерёмушка. – Вон сколько их вдоль дороги понатыкано!
- Сам ты – столб! – огрызнулся Анатолий. – Ночью все кошки серы, а столбы и днем одинаковые. Десять шагов на север помню, а столб был недалеко от того места, где мы из автобуса вышли.  Только где вышли, не помню.
Поискали, поковыряли землю в нескольких местах – и вернулись ни с чем.
- Какой ты неконкретный, Анатолий! – проворчала Светка. – Говорила я тебе, что надо хоть метку оставить, так ты сказал, что на память ещё не жалуешься.
Настроение угасло, как вечерняя заря. Побренчав на гитаре, молодежь потихоньку побрела восвояси. Имениннику в эту ночь снилось, как  Остап Захарович натыкается на винный склад в поле, и всё содержимое гибнет под колесами мацепуры.
Теплые дни закончились, задули холодные ветра. Студенты, возвращаясь с поля на грузовике, кутались в болоньевые курточки. Вдруг шум дождя перекрыл звонкий вопль:
- Вот они! Лежат пузичками кверху! – орала, не слыша своего голоса, Светка и указывала пальцем в сторону поля.
В десяти шагах от одного из столбов, улегшись в шеренгу, лежали восемнадцать бутылок вина, обветренные и умытые дождем...