Незабываемый сорок первый - 8

Фото 6. Корабельная зенитная артиллерия на страже ленинградского неба.



Игорь Абросимов

           НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СОРОК ПЕРВЫЙ: БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ НА БОЕВЫХ РУБЕЖАХ

                (Продолжение)

1. Накануне: Корабли Краснознаменного Балтийского
2. Накануне: Концепции морской войны и состав флота
3. Накануне: К походу и бою готовы...
4. Суровое военное лето на Балтике
5. Флот идет на прорыв
6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть вторая)
8. На последних рубежах
9 Заключение
I. Приложения и примечания
II. Использованная литература



8. На последних рубежах
=======================

          Корабли КБФ, сосредоточенные в Кронштадте, а в конце сентября и начале октября в большинстве своем отведенные в Ленинград и поставленные на Неве, не пребывали в полном бездействии. Несмотря на крайне неблагоприятные условия, на морские коммуникации противника продолжали выходить, хотя и ограниченно, подводные лодки, флот обеспечивал перевозки в интересах города и фронта в пределах Финского залива, поддерживал войска на Моонзундских островах, на полуострове Ханко и в районе Ораниенбаума.

Особое значение имела в этих условиях оборона островов Моонзундского архипелага. Их географическое положение позволяло контролировать обширный район морского театра, примыкающий к открытой акватории Балтийского моря, к входу в Рижский и Финский заливы. Наряду с ВМБ полуострова Ханко, владение Моонзундом оставляло возможности для преодоления блокады КБФ в «Маркизовой луже». Передовая база советских кораблей и подводных лодок на островах архипелага могла в определенных условиях сыграть определяющую оперативно-стратегическую роль в противостоянии на Балтийском море.

Однако, не только эта перспектива, трудно реализуемая в сложившейся обстановке, но и актуальные задачи дня заставляли бороться за обладание Моонзундом. Опираясь на укрепления береговой обороны с ее стационарными артиллерийскими батареями большого и среднего калибра, гарнизону удавалось сковывать немалые силы Вермахта. Как подчеркивал в своих воспоминаниях тогдашний нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов, «...немецкие дивизии, брошенные на захват архипелага, могли оказаться под Ленинградом в самый критический период борьбы за город». Обсуждая вопрос об эвакуации и использовании сил, оборонявших острова, на других направлениях, Кузнецов подчеркивал: «Сравнительно небольшой гарнизон островов не оказал бы защитникам Таллинна большей помощи, чем та, которую он оказал им, сражаясь на Моонзунде и высаживая  десанты  на материк». 

Задачи дня в части удержания Моонзунда, причем не только военного, но и политического характера, были связаны также с базированием на аэродром Кагул острова Эзель дальних бомбардировщиков ДБ-3 из состава  1-го минно-торпедного полка ВВС КБФ (командир полковник Е.Н.Преображенский [61]) и авиагруппы из состава 81-ой дивизии дальнебомбардировочной авиации (ДБА).

Советские бомбардировщики с 8 августа по 4 сентября произвели девять воздушных ударов по Берлину. Во время второго налета над вражеской столицей появилось девять бомбардировщиков ДБ-3 во главе с флагманским самолетом Преображенского, которые сбросили 54 100-кг бомбы. Самым масштабным оказался налет, произведенный 16 августа, когда на город тринадцатью машинами 1-го минно-торпедного полка КБФ и девятью машинами 81-ой дивизии ДБА было сброшено 10550 кг фугасных и зажигательных бомб. Всего в ходе девяти налетов на Берлин было сброшено 36 т бомб.

Чисто военная результативность этих налетов оказалась небольшой, но они имели несомненное значение для создания определенного политического климата и использовались пропагандой для поднятия боевого духа в армии и среди населения в самый трудный период войны. Судя по тому, что директивой начальника штаба Верховного главнокомандования Вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршала В.Кейтеля предписывалось как можно быстрее «ликвидировать военно-воздушную базу противника на острове Эзель и Даго», вопросом этим занималось германское командование на самом высоком уровне и его значение выходило на уровень стратегической задачи.

Обеспечение воздушных бомбардировок столицы Третьего Рейха было нелегким. Неудачей и потерями обернулся переход отряда, который вышел из Кронштадта в ночь на 24 августа в составе базовых тральщиков Т-209 и Т-214 с авиационными бомбами в сопровождении тральщика Т-206 и двух катеров МО. В районе мыса Юминда оба груженых корабля подорвались на минах и погибли. Более успешным оказался отряд, вышедший из Кронштадта на следующую ночь. Отряд в составе базового тральщика Т-203, сопровождаемого тихоходным тральщиком «Виестурс» и катером МО, отразив утром многочисленные атаки вражеских самолетов, в полном составе дошел до Моонзунда. Всего семью тральщиками КБФ, наряду с другими грузами, было доставлено для нужд авиагруппы около 100 тонн авиабомб различного калибра, что обеспечило не только удары по Берлину, но действия бомбардировщиков по другим целям.

Налеты на Берлин продолжить не удалось ввиду полного прекращения после падения Таллина снабжения боезапасом и топливом, а также снижения количества боеспособных ДБ-3 до 11 ед. Кроме того вечером 6 сентября противник провел штурмовку аэродрома Кагул. Двухмоторные истребители Bf-110 эскадры ZG26 сожгли тогда на земле 6 бомбардировщиков, после чего остатки авиагруппы перелетели к местам постоянного базирования в район Ленинграда. Общие потери Особой авиагруппы (ВВС КБФ и ДБА) при 84 самолето-вылетах на Берлин составили 20 бомбардировщиков ДБ-3 и ДБ-3ф, причем авиация КБФ потеряла в 57 самолето-вылетах 17 машин и 8 экипажей. Боевые потери флотской авиации складывались из 4 машин, сбитых при выполнении боевой задачи, и 6 машин, уничтоженных противником на аэродроме. Остальные самолеты были потеряны в результате аварий и катастроф. Группа ДБА потеряла 3 машины, из них две в авиакатастрофах и одну, пропавшую без вести.

Оборона островов возлагалась на 3-ю отдельную стрелковую бригаду, два батальона из состава 16-й стрелковой дивизии, сводный батальон моряков, а также части береговой артиллерии, зенитные части и различные отдельные подразделения КБФ. Руководство обороной островов с июля осуществлял начальник Береговой обороны Балтийского района (БОБР) КБФ генерал-майор береговой службы А.Б.Елисеев.

Главной боевой силой защитников Моонзунда была тяжелая артиллерия БОБР КБФ, которая включала в свой состав 19 отдельных батарей (всего 12 - 180-мм пушек, в т.ч. 8 орудий в одноорудийных и двухорудийных башнях и 4 - в щитовых установках, 3 – 152-мм, 27 – 130-мм и 14 – 100-мм пушек в щитовых установках). Имелось также 6 батарей стационарных «противокатерных» орудий (всего 25 - 76-мм пушек). Однако, стационарные установки, прикрывающие широкий фронт обороны и развернутые на самых крупных островах архипелага – Эзель и Даго, не давали возможности сосредоточить значительную плотность огня на всех возможных направлениях вражеского наступления. Некоторые острова, являвшиеся важными участками обороны, например Вормси, практически огнем береговой артиллерии не прикрывались. С воздуха объекты Моонзунда защищались семью зенитно-артиллерийскими батареями КБФ, вооруженными четырьмя 76-мм орудиями каждая и сведенными в зенитно-артиллерийский полк.

Артиллерия стрелковой бригады, которая усиливала ударную силу защитников Моонзунда, включала в свой состав четырехдивизионный артиллерийский полк, противотанковый дивизион и зенитно-артиллерийский дивизион. Кроме того до штатного состава была укомплектована полковая и батальонная артиллерия бригады. Всего полевая, противотанковая и армейская зенитная артиллерия была вооружена 16 – 122-мм гаубицами, 50 – 76-мм дивизионными и полковыми пушками, 40 – 45-мм и 37-мм противотанковыми пушками, 51 – 120-мм и 82-мм минометами, 12 – 76-мм зенитными орудиями. Учитывая ограниченные возможности для маневра силами армейской артиллерии при необходимости обороны того или иного направления, следует признать их весьма ограниченными.

Общая численность войск, рассредоточенных на значительных пространствах Моонзундских островов, не превышала 24 тыс. человек. При этом во многих случаях они опирались на весьма несовершенные полевые укрепления, так как создать повсеместную глубокоэшелонированную круговую оборону многочисленных островов оказалось делом нереальным. Из-за сильного противодействия противника уже с первых чисел сентября КБФ лишился возможности поддерживать снабжение, а в дальнейшем эвакуировать защитников Моонзунда.

Ожесточенные бои за острова Вормси, Муху, Эзель и Даго продолжались около полутора месяцев. Операция Вермахта началась 9 сентября с высадки десанта силой до пехотного батальона на остров Вормси, гарнизон которого оказывал упорное сопротивление вплоть до 11 сентября. Вслед за этим противник последовательно, захватив остров Муху, перенес свои действия на Эзель, а затем Даго, что позволяло ему всякий раз добиваться значительного численного преимущества на направлениях наступления. Высадка десантов на острова осуществлялась с помощью штурмовых катеров, которые являлись штатными саперными переправочными средствами Вермахта, а также находившимися в Рижском заливе еще с июля приспособленными для использования в военных нуждах баркасами, мотоботами и сейнерами, сведенными в т.н. «Экспериментальное соединение Балтийского моря». Поддерживались десантные операции полевой артиллерией, установленной на материке и вновь захватываемых островах, и активно действовавшей авиацией.

Пользуясь уходом кораблей КБФ из района  Моонзунда, где остались только крайне ограниченные, в основном катерные силы, германское командование привлекло 26 – 27 сентября и 12 – 14 октября к артиллерийской поддержке своих войск также надводные корабли - крейсера «Лейпциг», «Эмден» и «Кельн» и миноносцы Т-2, Т-5, Т-7, Т-8 и Т-11. Это было, кстати, кратковременное и единственное участие крупных кораблей Кригсмарине в боевых операциях на Балтике в сорок первом.

По данным советских источников противник потерял в ходе боев свыше 26 тыс чел. убитыми и ранеными, хотя по другим сведениям потери эти оказались во много раз меньше, по некоторым данным не более 3 тыс. Последнее утверждение представляется достаточно достоверным. Как известно, к овладению Моонзундскими островами были привлечены две пехотные дивизии Вермахта, которые поддерживались инженерными и артиллерийскими частями, а также авиацией и флотом. Таким образом, в составе боевых подразделений, которые несли потери, просто не могло насчитываться того количества личного состава, который был засчитан как потерянный.

Защитники островов, находясь в полной изоляции и понимая, что отступать некуда, сражались до последней возможности. Безвозвратные потери советских войск, а в этой операции почти все потери оказались безвозвратными, были очень высокими. Из 24 тыс. защитников островов удалось эвакуировать с острова Даго, последнего оплота обороняющихся, на ВМБ Ханко всего 570 человек, среди них немало раненых. Остальные защитники Моонзунда погибли, либо попали в плен.

Эвакуация проводилась малыми кораблями ВМБ Ханко. Начиная с 19 октября, сторожевые катера МО, мотоботы, гидрографические суда, имеющие небольшую осадку, в темное время суток шли по минным полям, надеясь на малую вероятность подрыва на мелкопоставленных минах и на возможность уклонения от мин плавающих. В последнюю ночь эвакуации у побережья полуострова Тахкуна брали на борт людей, стоявших в ожидании посадки по грудь в воде. [62]

Как известно, 29 июня нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов приказал Военному совету КБФ оборонять острова Эзель и Даго независимо от обстановки на сухопутном фронте. Как писал Кузнецов позднее в своих воспоминаниях, подобные приказы возлагали «большую моральную ответственность в смысле своевременной отдачи распоряжения об эвакуации». Однако, такого распоряжения отдано не было. Учитывая общую обстановку на Ленинградском направлении, было признано целесообразным по-прежнему нацеливать гарнизон Моонзунда на отвлечение активными действиями с опорой на оборонительные возможности БОБРа значительных сил противника. В октябре, когда положение вокруг Ленинграда несколько стабилизировалось, но время было явно упущено, нарком дал лишь следующее указание Военному совету КБФ: «Проработать вопрос эвакуации гарнизона Даго на Ханко». Ничего реального в этом плане, учитывая оперативную обстановку на морском театре, предложить, было уже нельзя. Гибель защитников Моонзунда, до конца выполнивших свой долг и ценой жизни в конечном счете защитивших Ленинград, стала одним из тех препятствий на пути врага, которые неизбежно и, зачастую, непреодолимо возникли перед его войсками осенью сорок первого.

ВМБ Ханко, расположенная на северном побережье у устья Финского залива, наряду с БОБР, развернутой на островах Моонзундского архипелага, являлась одной из основных составляющих его обороны. Финский залив, прикрытый минно-артиллерийскими позициями, по планам советского командования должен был служить надежной и недоступной для противника тыловой оперативной зоной КБФ. Оставался, правда, открытым вопрос с финским шхерным побережьем, опираясь на которое, противник не терял возможности военного присутствия в данном районе. Однако, надежное препятствие для прорыва значительных сил извне создавало веру в реальность подобных планов. Захват противником Таллина и Палдиски, а также островов Моонзунда, наряду с утерей оперативной инициативы на всем морском театре, перечеркнули довоенные разработки. В связи с этим стратегическое значение полуострова Ханко уже в августе оказалось сомнительным. Не отвлекала блокада ВМБ и сколько-нибудь значительных сил противника.

Следует отметить, что непосредственное положение ВМБ Ханко продолжало все это время оставаться весьма устойчивым, в отличие от того, что сложилось несколько ранее в Либаве или Таллине. При этом даже трудности в снабжении всем необходимым, возникшие с потерей Таллина, сказывались не столь остро, так как ВМБ воевала и жила за счет больших довоенных запасов. Расположенная на полуострове протяженностью около 22 км, который соединялся с материком узким перешейком, база оказалась хорошо защищенной с суши. Перешеек полностью перекрывала четырехкилометровая по фронту глубоко эшелонированная оборонительная полоса, оборудованная еще в довоенные месяцы. Полуостров Ханко окружали многочисленные мелкие острова, которые способствовали созданию обороны с моря и служили защитой для кораблей, стоявших на рейде и в бухтах. В портовой гавани Ханко имелись пирсы и необходимое портовое оборудование.

Основу гарнизона составляли два стрелковых и артиллерийский полки и другие подразделения 8 отдельной стрелковой бригады (командир полковник Н.П.Симоняк [63]). Все три полка участвовали в советско-финляндской войне в составе 24-ой Самаро-Ульяновской Железной дивизии и были хорошо подготовлены к предстоящим боям. Уже в ходе военных действий, дополнительно, на основе двух инженерно-строительных и одного саперного батальона, находившихся на Ханко, был сформирован еще один стрелковый полк. Командованию базы подчинили отдельный пограничный отряд (командир майор А.Д.Губин), который был снят с границы и переформирован в батальон резерва. Пограничники придавались разным подразделениям и использовались для выполнения разведки боем, десантов на острова и других сложных заданий. Подвижным резервом являлся отдельный танковый батальон, вооруженный 25 танками Т-26, часть из которых были старой, еще двухбашенной модели.

Оборону как самой базы, так и устья Финского залива обеспечивали две морские железнодорожные батареи, вооруженные тремя 305-мм и четырьмя 180-мм орудиями на артиллерийских рельсовых транспортерах. Орудия обеспечивали дальность стрельбы, достаточную для взаимодействия с береговой артиллерией БОБР на островах Осмуссаар и Даго. Кроме того на полуострове и близлежащих островах было построено и вооружено четыре стационарных башенных батареи, составлявших два отдельных артиллерийских дивизиона, всего 9 – 130-мм и 3 – 100 мм орудия.  В составе дивизионов имелось также шесть четырехорудийных «противокатерных» стационарных батарей 45-мм пушек.

Прикрытие воздушного пространства обеспечивали три отдельных зенитно-артиллерийских дивизиона КБФ, всего 12 батарей, позиции которых располагались на самом полуострове и островах, а также отдельный зенитно-артиллерийский дивизион 8 стрелковой бригады.

На ВМБ Ханко базировалось семь сторожевых катеров MО, из которых четыре числилось в Морпогранохране НКВД. С началом военных действий они вошли в состав КБФ. Имелось также пять тихоходных тральщиков, переоборудованных из буксирных пароходов, три катера-тральщика типа КМ, а также несколько вспомогательных судов (буксиры, баржа, два гидрографических судна, мотоботы). В сентябре - октябре на Ханко прибыло семь торпедных катеров (четыре типа Г-5 и три типа Д-3) и канонерская лодка «Лайне» [64]. Общее командование морскими силами осуществлял командир ОВР ВМБ капитан 2-го ранга М.Д.Полегаев [65]. Для прикрытия от артиллерийского огня и поражения с воздуха большинство плавсредств перевели в бухту Густавсверн, под защиту высоких скалистых берегов, где еще во время Первой мировой войны стояли крейсера и миноносцы русского флота.

Авиационная группа ВМБ Ханко состояла в начале военных действий из 16 истребителей (И-153 и И-16) – две эскадрильи 13 истребительного авиационного полка, а также 3 гидросамолетов МБР-2 - звена 81 отдельной авиаэскадрильи ВВС КБФ. Однако, первые налеты Люфтваффе 22, 23 и 24 июня не встретили противодействия, советские самолеты в воздух подняться не успели. Но и особых результатов противник добиться тогда не смог. В дальнейшем летчики-истребители, многие из которых имели опыт воздушных боев в Испании и советско-финляндской войны, самоотверженно защищали базу от воздушных налетов, уничтожив в боях над Ханко и Финским заливом несколько десятков немецких и финских самолетов.

Аэродром полевого типа, который находился под непрерывным артиллерийским обстрелом противника, был оборудован к началу сентября подземными железобетонными ангарами с дорожками для въезда истребителей и блиндажами для летчиков. Укрытия выдерживали попадания 152-мм снарядов. Однако, взлетно-посадочная полоса систематически выводилась из строя снарядными воронками глубиной до 2 м, и строительному батальону, обслуживающему аэродром, приходилось под обстрелами срочно ее восстанавливать, подготавливая к взлету и возвращению самолетов на базу. Не всегда обходилось без аварий и катастроф. 26 июля при посадке разбился И-16 Героя Советского Союза капитана А.К.Антоненко, скопотировав при попадании шасси в воронку. Антоненко, который еще 25 июня открыл боевой счет летчиков-истребителей КБФ, сбив под Таллином самолет-разведчик Ju88, погиб.

Гарнизон Ханко насчитывал более 25 тыс. военнослужащих. Несмотря на длительный и фактически полный отрыв личного состава гарнизона от основных сил Ленинградского фронта и КБФ, а также сложную обстановку и непрерывную вражескую пропаганду, призывавшую бойцов и командиров к сдаче в плен на самых привлекательных условиях, командиру базы генерал-майору береговой службы С.И.Кабанову [см. примечание 19], начальнику штаба капитану 1-го ранга П.Г.Максимову, начальнику политотдела батальонному комиссару А.Л.Расскину и подчиненным им командирам и начальникам удалось с первого и до последнего дня обороны Ханко сохранить в частях и подразделениях твердую дисциплину и высокий боевой дух.

Начиная с 25 июня, когда начались боевые действия с Финляндией, противник обстреливал территорию ВМБ береговой артиллерией, превышающей по количеству стволов береговую артиллерию базы примерно вдвое и хорошо обеспеченную боеприпасами. На вооружении финской береговой артиллерии находились, в том числе, тяжелые 152-мм, 203-мм и 305-мм орудия. Обстреливали Ханко также финские броненосцы береговой обороны. Многочисленные пожары вызывали обстрелы полуострова зажигательными снарядами, горел лес, уничтожалась естественная и искусственная маскировка, что делало оборону более уязвимой.

Дважды, 1 июля и 2 августа, финская армия, действуя ограниченными силами до двух батальонов пехоты при поддержке артиллерии и танков, пыталась внезапной атакой прорвать сухопутную линию обороны и овладеть Ханко. Во время первого штурма большие потери понес батальон шведских волонтеров. В последующем бои на сухопутном фронте носили позиционный характер, ограничиваясь разведывательными вылазками и артиллерийскими обстрелами. Силы ханковской группы финнов, первоначально включавшие пехотную дивизию и много отдельных подразделений, в том числе два батальона шведских добровольцев, при общей численности свыше 22 тыс чел., снизились уже в середине июля до 14 тыс.

Ожесточенные бои шли на островах, особенно к западу от полуострова Ханко. В ходе десантных операций отряды советских десантников, насчитывающих до нескольких сот бойцов, в ряде случаев добивались успеха и захватили 19 малых финских островов. До последних дней обороны ВМБ прочно удерживался остров Осмуссар, расположенный в 30 милях от Ханко. На Осмуссаре находилось две батареи береговой обороны (четыре башенных 180-мм и три 130-мм орудия), зенитно-артиллерийская батарея (четыре 76-мм орудия) и стрелковый противодесантный батальон.

В историю обороны Ханко вошла десантная операция 26 июля у маяка острова Бенгтшер, которая окончилась неудачей. Во время десятичасового боя героически сражались и погибли 23 десантника специально сформированной группы (командир старший лейтенант П.В.Курилов) и 8 моряков сторожевых катеров МО. 24 десантника, из них 18 тяжелораненых, попало в плен. Ни один из бойцов десантной группы, участвовавшей в операции, на базу не вернулся. [66]

Из допросов задержанных лазутчиков и пленных командованию было известно, что противник, понимая устойчивость сухопутной обороны, создает лишь видимость подготовки к захвату Ханко. Фактически удар планируется нанести после наступления ледостава, когда защитникам ВМБ придется сравнительно ограниченными силами держать круговую оборону полуострова и прибрежных островов, общей протяженностью фронта в несколько десятков километров.

Учитывая, что стратегическое значение Ханко было потеряно, а также принимая во внимание близкое наступление ледостава на Финском заливе, что не только делало проблематичным удержание позиций и организацию снабжения, но не оставляло шансов на эвакуацию, командующий КБФ просил разрешения базу сдать. Следует отметить, что принципиальное согласие Ставки на это было дано еще в последних числах августа, в дни, когда флот прорывался из Таллина в Кронштадт. Однако, после потерь, понесенных в ходе прорыва из Таллина, из опасений повторения подобного исхода, связанного с потерей подавляющего большинства транспортных судов с эвакуируемым военным контингентом, от Военного совета Ленинградского фронта такого приказа не поступало. Не исключено также, что сыграло определенную роль политическое значение удержания Ханко. По воспоминаниям вице-адмирала В.Ф.Трибуца член Военного совета фронта А.А.Жданов неизменно отвечал, неизвестно на что надеясь, что со сдачей Ханко следует подождать. Только в конце октября, спустя два месяца после разрешения Ставки, его позиция изменилась и приказ на эвакуацию был получен. Решающую роль в данном случае сыграла необходимость укрепить Ленинградский фронт хорошо подготовленными и боеспособными войсками гарнизона Ханко.

Планируемая морская операция ставила перед КБФ весьма сложные задачи. С потерей Таллина сообщение с Ханко по морю из-за обстановки в Финском заливе было фактически парализовано. Попытка наладить транспортную связь и снабжать базу с помощью подводных лодок также успехом не увенчалась. 9 сентября подводная лодка П-1, вышедшая из Кронштадта с грузом боеприпасов, медикаментов и продовольствия, до цели не дошла, подорвавшись, вероятно, на мине. Положение осложнялось еще и тем, что в Ханко не было необходимых для эвакуации плавсредств. Следовало обеспечить переход кораблей и судов в Ханко и после принятия на борт людей и грузов провести их обратно в Кронштадт и Ленинград.

Операция по эвакуации, последняя морская операция на Балтийском театре в 1941 году, была проведена в течение месяца, с 1 ноября по 2 декабря. Управление действием морских сил осуществлял командующий эскадрой КБФ вице-адмирал В.П.Дрозд. Предварительно для вскрытия обстановки в Финском заливе, впервые после длительного перерыва, был запланирован переход в Ханко группы тральщиков из состава отряда траления (командир капитан 3-го ранга В.П.Лихолетов) [67]. Вечером 24 октября, сосредоточившись на рейде острова Лавенсари, пять базовых тральщиков под командованием Лихолетова, который приобрел к тому времени большой опыт противоминной борьбы в самых сложных ситуациях, имея в охранении два сторожевых катера МО, взяли курс на Ханко. Тральщики шли кильватерной колонной - три корабля Т-215, Т-218 и Т-210 имели на борту груз продовольствия, медикаментов, боеприпасов и бензина, два тральщика Т-203 и Т-217, шедшие в голове колонны, использовались в качестве прерывателей минных заграждений [68]. Предполагалось, что для сокращения времени перехода корабли пройдут без тралов по протраленной ранее полосе, так как по данным штаба флота в последнее время активных минных постановок противник не проводил. Использование незагруженных головных тральщиков в качестве прерывателей рассматривалась как мера предосторожности.

Около полуночи под средней частью головного тральщика Т-203 (командир капитан-лейтенант М.П.Ефимов) взорвалась мина и через четверть часа корабль затонул. Сторожевой катер поднял экипаж из воды, причем 13 человек обнаружить не удалось. Группа, оставив на месте для продолжения поисков второй незагруженный тральщик Т-217 и сторожевой катер МО, продолжила следование по назначению и прибыла в Ханко утром 25 октября. В 11 часов утра тральщики вошли в порт, восторженно встреченные гангутцами. Ведь это были первые после двух долгих месяцев посланцы с «большой земли», знак того, что Ханко не брошен на произвол судьбы. Символично, что на борту одного их тральщиков доставили тогда 10 литров консервированной донорской крови.

После разгрузки планировалось принять на борт тральщиков раненых, однако, в соответствие с новым распоряжением, погрузили стрелковый батальон из состава 8 стрелковой бригады, около 500 бойцов с оружием, боеприпасами и легкой артиллерией. Боеспособное подразделение было крайне необходимо для обороны Ленинграда. К вечеру 27 октября, не обнаруженные противником, тральщики и сторожевые катера МО благополучно прибыли в Кронштадт. На обратном пути рано утром, при подходе к Гогланду, была обнаружена сидевшая на камнях подводная лодка Щ-318, которая накануне вышла из Кронштадта в боевой поход. Усилиями всех трех тральщиков в течение четырех часов лодку удалось стащить с каменной гряды, после чего Щ-318 самостоятельно ушла на базу для ремонта.

Несмотря на потерю одного тральщика, операция была оценена как успешная и Военный совет Ленинградского фронта приказал начать масштабную эвакуацию, вывозя с Ханко прежде всего боеспособные подразделения. Следует особо отметить, что штаб КБФ, планируя операцию, как это случалось и ранее, не имел четкого представления о минной обстановке по пути следования конвоев на данный момент. 24 – 25 октября тральщики шли без тралов, к тому же один из них подорвался. На основании этого перехода можно было лишь предполагать, что фарватер относительно свободен от донных магнитных и мелкопоставленных якорных мин. Но не могло быть уверенности, что корабли и суда с большой осадкой не пострадают от мин, поставленных на глубине более 2,5 – 3 м. Ввиду того, что разведывательного траления не проводилось, планировалось в ходе эвакуации вести корабли и суда за тралами. Количество и построение тральщиков при этом должно было обеспечить неразрывность тральной полосы в случае потери тральных частей одним из тральщиков за счет перекрытия ее тральщиком, идущим сзади.

Подобные меры противоминной защиты, как показал опыт, достаточно надежны только при прохождении предварительно разреженного или не столь плотного и протяженного минного заграждения. Очень важно было при этом обеспечить следование за тральщиками кильватерной колонной, ограниченной по протяженности. Однако, в реальных условиях при планируемой ее длине, к примеру, в 7 кабельтовых (1,3 км), колонна растягивалась обычно до 18 – 22 кабельтовых (3,3 – 4,1 км). Неизбежный выход в этом случае за пределы протраленной, тем более, не отмеченной вехами полосы, приводил к трагическим последствиям. У флотского командования были веские основания прошлым опытом в какой-то степени пренебречь и пойти в данном случае на оправданный с его точки зрения риск. Найти иное решение не представлялось возможным. Вся надежда была на прохождение конвоев по относительно безопасному фарватеру и на четкое выполнение участниками операции всех предписанных правил.

Следовало учитывать также, что зафиксировав движение кораблей на определенных фарватерах, противник тут же попытается нарастить минные заграждения и выставить на путях движения конвоев минные банки. Так оно на самом деле и произошло. В период проведения эвакуации Ханко 3 и 12 ноября германские и финские заградители поставили на путях движения советских кораблей и судов несколько сот мин. Кроме того, даже при точном следовании намеченными протраленными фарватерами, в темное время суток оставалась опасность подрыва ввиду наличия большого количества плавающих мин, подсеченных тралами и во-время не уничтоженных, а также сорванных с якорей.

Первый отряд кораблей, сформировавшись на рейде острова Гогланд, взял курс на Ханко вечером 1 ноября. В составе отряда шли эсминец «Стойкий» под флагом командующего эскадрой, эсминец «Славный», минный заградитель «Марти», траление фарватера осуществляли пять базовых тральщиков Т-210, Т-218, Т-207, Т-217, Т-215 под командованием командира отряда траления, в охранении находились пять сторожевых катеров МО. «Стойкий» за неделю до похода завершил ремонт на Балтийском заводе в Ленинграде после попадания тяжелого снаряда. 23 ноября эсминец прибыл в Кронштадт, а затем с вице-адмиралом В.П.Дроздом на борту, который решил лично ознакомиться с обстановкой на маршруте эвакуации, начальником походного штаба капитаном 2-го ранга В.М.Нарыковым, флагманским штурманом эскадры капитаном 3-го ранга Л.Е.Родичевым корабль взял курс на Гогланд и возглавил первый отряд.

Основная часть перехода происходила ночью при хорошей видимости, благоприятной для кораблевождения. Скрытность перехода не могла быть при этом обеспечена, но противодействия со стороны противника не наблюдалось. Видимо убежденность в том, что силы КБФ окончательно подорваны и флот никакой активности проявлять не будет, застали противника врасплох. Финский наблюдательный пост на острове Кери засек движение кораблей, курс указывал на цель перехода, но перехватить отряд никто даже не пытался.

Неоднократно в ходе перехода в тралах взрывались мины, было потеряно несколько тралов. В результате выхода из протраленной полосы параван-охранитель заградителя «Марти» захватил мину, которая взорвалась в 7 – 8 м от борта. Корабль вынужден был застопорить ход, строй отряда нарушился. Уже через 10 мин., после быстрого устранения повреждений в главной энергетической установке, движение продолжилось. Утром, еще затемно, встреченный канонерской лодкой «Лайне» с лоцманом, отряд пришел на рейд Ханко.

Эсминцы принимали защитников ВМБ с катеров и буксиров, маневрируя на рейде, заградитель «Марти» вошел в порт и стал под погрузку у причальной стенки, тральщики для приема войск также заходили в гавань. Батареи противника вели артиллерийский обстрел рейда и порта, но ответные залпы советской береговой артиллерии заставили финнов огонь прекратить. В тот же день, 2 ноября вечером, приняв на борт свыше 4200 чел. с оружием и боезапасом, в том числе два дивизиона полевой артиллерии, корабли вышли в обратный путь.

Обратный переход был отмечен особенно частыми взрывами мин в тралах. Некоторое время с исправными тралами шло только два из четырех тральщиков, что сузило до опасных пределов протраленный фарватер. При этом общая длина колонны от головного тральщика до концевого эсминца «Славный» достигла 3 миль, что еще более повышало риск выхода кораблей за пределы безопасной полосы. Подсеченные и вовремя не уничтоженные плавающие мины несколько раз проходили в опасной близости от бортов эсминцев и заградителя. К тому же, получив сообщение с острова Кери о возвращении отряда, открыла огонь немецкая береговая батарея на южном побережье залива. Головной тральщик Т-218, выйдя из строя, поставил дымовую завесу и обстрел прекратился.

После того, как от близкого взрыва затраленной мины было повреждено рулевое управление тральщика Т-210, он шел на буксире Т-218. Если учесть, что Т-207 потерял все тральное вооружение, то выходит, что заключительную часть маршрута отряд шел за тралами всего двух тральщиков, сохранивших боеспособность. Утром 3 ноября корабли достигли Гогланда, а ночью на 5 ноября пришли в Ленинград и встали на якорь на Неве, успешно и без потерь доставив столь необходимое подкрепление войскам Ленинградского фронта.

Первый отряд только направился из Гогланда в Ленинград, когда вечером 3 ноября с гогландского рейда к Ханко вышел второй отряд кораблей в составе эсминцев «Суровый» и «Сметливый», четырех базовых тральщиков Т-205, Т-206, Т-211 и Т-207 и четырех катеров МО. Тральщик Т-207 был включен в состав отряда в последний момент, а старший лейтенант Н.Ф.Шумаков, имевший свежий опыт перехода на Ханко в составе походного штаба первого отряда, назначен старшим в группе тральщиков. Командовал отрядом недавно вступивший в должность начальника штаба эскадры капитан 2-го ранга В.М.Нарыков (флаг на «Сметливом»), который также ходил на Ханко в качестве начальника штаба первого отряда. Эсминец «Суровый» шел под брейд-вымпелом командира 3-го дивизиона эсминцев капитана 1-го ранга А.И. Заяца.

Ледокол «Суур Тылл», назначенный в состав отряда, отстал во время перехода из Кронштадта до Гогланда. Причиной отставания было снижение скорости судна ввиду низкого качества угля. Так как тральщики проводили отряд за параван-тралами, то со скоростью ниже 12 узлов (22 км/час) они идти не могли. Поэтому выход ледокола в Ханко отменили, что изначально снизило возможности второго отряда в части количества эвакуируемых.

Несмотря на лунную ночь и хорошую видимость, что позволило обнаружить движение отряда, противник никак переходу не противодействовал, только несколько выстрелов произвела финская береговая батарея. Благодаря довольно точному следованию на значительной части пути по намеченному маршруту, только дважды взорвались в тралах затраленные мины, невелико было также количество мин подсеченных. Утром 4 ноября второй отряд благополучно прибыл в Ханко и, приняв на борт более 2 тыс. чел., в тот же день вечером ушел к Гогланду. Командир отряда перешел на эсминец «Суровый», так как на «Сметливом» отказал гирокомпас.

Ночью, в результате неопытности молодого вахтенного командира идущего теперь концевым «Сметливого», эсминец сильно отстал, расстояние его до головного «Сурового»  составило более 10 кабельтовых (около 2 км). Идущий непосредственно за тралами «Суровый» был еле виден, а кильватерной струи не просматривалось совсем. Рулевому приходилось держать курс из-за неисправности гирокомпаса  по менее надежному магнитному компасу. Командира эсминца капитана 2-го ранга В.И.Маслова все это время на мостике не было, он отдыхал в ходовой рубке. Находившийся на корабле капитан 1-го ранга А.И. Заяц спал в каюте, он оказался в роли пассажира, так как командовал 3-м дивизионом эсминцев, а «Сметливый» входил в состав 1-го дивизиона.

Старпом старший лейтенант П.И.Иванов, появившийся на мостике, с опасной ситуацией справиться не смог. В результате, явно выйдя из протраленной полосы, «Сметливый» захватил параваном-охранителем мину, взорвавшуюся при высокой скорости корабля в двух десятках метрах от борта. Вслед за этим была захвачена оставшимся параваном вторая мина. Виду того, что по команде выбежавшего на мостик командира, который среагировал быстро, но неправильно, корабль резко снизил скорость, мину на малом ходу подтянуло к борту и она взорвалась. От взрыва детонировали боеприпасы в носовом погребе, носовая часть эсминца оказалась оторванной, а корпус под воздействием ветра сдрейфовал и подорвался на третьей мине.

По приказу командира отряда, продолжавшего следование прежним курсом, к «Сметливому» подошел тральщик Т-205 со сторожевыми катерами МО, который снял с оставшейся на плаву кормовой части уцелевших людей, в том числе принявшего командование вместо погибшего командира старшего лейтенанта П.И.Иванова. Катастрофа стоила жизней около 90 членов экипажа и 233 пассажиров. Среди погибших оказался также командир дивизиона капитан 1-го ранга А.И.Заяц.

Между тем на тральщике Т-205 вместе с 250 пассажирами, следовавшими на нем из Ханко, а также членами собственного экипажа оказалось еще 370 моряков и эвакуируемых, принятых со «Сметливого». При таком количестве людей на борту (620, по норме - 160), тральщик, сравнительно небольшой корабль, осел и его остойчивость снизилась до недопустимых пределов. Не имея возможности при усилившемся до 4 баллов ветре следовать к Гогланду, он вынужден был вместе с катерами МО повернуть обратно. Командир Т-205 старший лейтенант Е.Ф.Шкребтиенко самостоятельно принял такое решение, так как расстояние до Гогланда оставалось вдвое большим, чем до Ханко. Кроме того на Т-205 не было гирокомпаса и надежда на показания магнитных компасов в этих условиях вполне резонно представлялась опасной. 

Эсминец «Суровый» и три тральщика, пришедшие к Гогланду утром 5 ноября, доставили более 1200 чел., на 800 меньше, принятых отрядом в Ханко. Как уже было сказано, 233 из общего числа эвакуируемых погибло. Потери могли еще более возрасти, но заключительная часть пути дезорганизованного отряда прошла, в основном, по фарватеру, свободному от мин. Два тральщика из трех, оставшихся в составе отряда, потеряли ранее тральные части и, не имея на борту запасных, шли без тралов. Поэтому благополучного возвращения эсминца «Суровый», сложись обстоятельства менее благоприятно, могло и не состояться.

Если переходы первого отряда прошли довольно благополучно, то в данном случае, из-за несоблюдения прядка несения службы, когда эсминец в боевом походе вел молодой лейтенант, не имевший права на самостоятельное управление кораблем, обернулось напрасной потерей. Не вызывает сомнения, если бы «Сметливый» шел непосредственно за «Суровым» вслед за тральщиками, трагедии можно было избежать. Необоснованной была также спешка при подготовке к ответственной морской операции, что не позволило назначить взамен ледокола «Суур Тылл» быстроходное транспортное судно и доставить на тральщики запасные комплекты трального вооружения.

Третий отряд кораблей, более многочисленный, был подготовлен и собран на рейде Сууркюля (Гогланд) к 9 ноября. Однако, из-за сильного ветра, достигавшего 5 баллов, выход состоялся только вечером 11 ноября. В составе отряда шли лидер «Ленинград», эсминец «Стойкий», во второй раз назначенный для эвакуации Ханко, минный заградитель «Урал», госпитальное судно «Андрей Жданов», три базовых тральщика Т-211, Т-218 и Т-215, четыре сторожевых катера МО и один торпедный катер. Командовал отрядом командир линкора «Октябрьская революция» контр-адмирал М.З.Москаленко, который находился на эсминце «Стойкий». Первоначально планировалось возложить обеспечение противоминной защиты на пять базовых тральщиков, но из-за выхода из строя в последний момент двух кораблей тральные силы оказались явно слабыми. 

Ошибки в счислении курса, которые произошли из-за свежего попутного ветра и преуменьшения пройденного расстояния, привели к тому, что отряд вслед за ведущим тральщиком Т-211 уклонился от намеченного фарватера и попал на не разреженное предыдущими тралениями минное заграждение «Юминда». При этом флагманский штурман эскадры капитан 3-го ранга Л.Е.Родичев, который находился вместе с командиром отряда на эсминце «Стойкий», вооруженном более совершенным навигационным оборудованием, никак не отреагировал на ситуацию. От взрыва мины в параване-охранителе лидера «Ленинград», в условиях плохой видимости вышедшего за пределы протраленной полосы, появилась течь в районе котельного отделения, которая усилилась после повторного взрыва, происшедшего после смены паравана и возобновления движения. Кроме того второй взрыв вывел из строя гирокомпас. Лидер вместе с госпитальным судном, идущим вслед за ним концевым, сильно отстали от кильватерной колонны. После второго взрыва «Ленинград» вынужден был стать на якорь, рядом остановился оказавшийся без всякой противоминной защиты «Андрей Жданов».

На кораблях отряда отставания лидера и госпитального судна из-за плохой видимости не заметили и продолжали движение. После получения и дешифровки тревожной радиограммы [69], почти через два часа после случившегося, Москаленко принял решение повернуть на помощь терпящим бедствие. В его распоряжении было всего три тральщика и направить хотя бы один из них к «Ленинграду» и «Андрею Жданову» означало лишить отряд на оставшемся отрезке пути необходимого уровня противоминной защиты. По докладу командира «Ленинграда» следовало также, что он не может двигаться самостоятельно, следовательно, один тральщик не мог справиться с выводом терпящих бедствие к Гогланду. Такое решение Москаленко означало фактический срыв всей операции. Хотя, с другой стороны, бросать терпящих бедствие, когда ровно половина отряда оказалась в крайне тяжелом положении, было никак нельзя.

Положение усугубилось тем, что не зная о повороте отряда на обратный курс и не будучи уверенным, что помощь придет вообще, командир «Ленинграда» капитан 3-го ранга Г.М.Горбачев решил возвращаться к Гогланду самостоятельно. Тем более, течь удалось уменьшить заводкой пластыря. Гирокомпас на лидере не действовал, а показания магнитных компасов, особенно после взрывов, стали неточными, поэтому «Андрею Жданову» Горбачев приказал идти впереди «Ленинграда». Это означало использование госпитального судна не только для прокладки курса, но и в качестве прерывателя минных заграждений.

Прошло немногим более часа после возобновления движения и случилось неизбежное – госпитальное судно, подорвавшись на мине, через несколько минут затонуло. Экипаж, за исключением одного погибшего, успел воспользоваться спасательными шлюпками и был принят на борт сторожевых катеров МО, находившихся рядом. «Ленинград» вновь остановился. По этому поводу профессор А.В.Платонов отметил, что «в любом случае посылать впереди себя беззащитный транспорт, хоть и без пассажиров, как-то недостойно боевого корабля».

Уже на рассвете отряд подошел к району стоянки лидера «Ленинград», и тральщик Т-211 вывел его к Гогланду, подвергнувшись при этом безрезультатному обстрелу финской береговой батареи. Туда же вернулись эсминец «Стойкий» и минный заградитель «Урал» с тральщиками Т-215 и Т-218, причем последний пришел, лишившись всех тралов.

Командиру отряда поставили в вину срыв операции, обсуждался вопрос о том, мог или не мог «Ленинград» самостоятельно продолжать движение, констатировалось, что его повреждения оказались преувеличены и лидер нуждался только лишь в проводке тральщиком, но не в буксировке. Возвращение отряда было признано ошибочным, однако, учитывая неоднозначность ситуации и неясность положения в момент принятия такого решения, Москаленко наказан не был. Позднее в отчете командования КБФ об эвакуации ВМБ Ханко было сказано: «Из-за низких волевых качеств и неумения оценивать обстановку командир «Ленинграда» своими просьбами о помощи сорвал выполнение задачи, и отряд возвратился в бухту Сууркюля».

Переформированный третий отряд вышел к Ханко вечером 13 ноября. Во главе отряда вместо Москаленко поставили капитана 2-го ранга В.М.Нарыкова, имевшего не столь удачный опыт командования вторым отрядом. В составе третьего отряда на сей раз были эсминец «Суровый» с командиром отряда на борту, эсминец «Гордый», минный заградитель «Урал» и пять сторожевых катера МО. Проводку отряда осуществляли четыре базовых тральщика Т-215, Т-211, Т-206 и Т-217. Головным был поставлен Т-215, так как компасы и лаги только у этого тральщика были проверены и должным образом подготовлены к ответственному походу. К отряду присоединили выводимые на позиции подводные лодки Л-2 и М-98.

Погодные условия не благоприятствовали переходу. Из-за сильного ветра в 4 – 5 баллов и дрейфового течения отряд вновь постепенно уклонился от протраленного ранее фарватера и после полуночи пошел через плотное минное заграждение. Вскоре на плавующей мине подорвался и погиб со всем экипажем из 22 чел. сторожевой катер МО. Также, вероятно, на плавающую мину, подсеченную впереди идущим тральщиком, наскочил Т-206. Через несколько минут корабль затонул, более половины экипажа, 32 моряка, погибло.

Гибель тральщика и последовавшие в связи с расстройством движения маневры кораблей на минном заграждении привели к самым тяжелым последствиям. Эсминец «Суровый» столкнулся бортом с тральщиком Т-217, получил надводную пробоину и, выйдя затем за пределы протраленной полосы, захватил мину параваном-охранителем. Последовал взрыв в нескольких метрах от борта эсминца, в результате чего корабль получил тяжелые повреждения и остановился. Буквально через несколько минут рядом с ним подорвалась подводная лодка Л-2. Экипаж «Сурового» во главе с командиром капитаном 2-го ранга В.Ф.Андреевым начал энергичную борьбу за живучесть.

Восстановить порядок движения не удавалось и в дальнейшем. Тральщики оторвались от отряда, поэтому эсминец «Гордый» шел некоторое время под защитой своих параванов-охранителей, а следом под их защитой шел и минный заградитель «Урал». Взрывом мины левый параван эсминца оборвало и вскоре у левого, теперь уже ничем не защищенного борта, произошел сильный взрыв. Машинное отделение стало быстро заполняться водой. Двигаясь по инерции, «Гордый» столкнулся с миной еще раз и затонул. Катерам МО удалось снять с тонущего корабля 76 чел. На эсминце погибли командир капитан 3-го ранга Е.Б.Ефет и находившийся на борту командир дивизиона капитан 2-го ранга П.Н.Петунин. Недалеко от места катастрофы эсминца подорвалась и также затонула следовавшая с отрядом подводная лодка М-98.

Командиру минного заградителя «Урал» капитану 1 ранга И.Г.Карпову и находившемуся на «Урале» командиру отряда заградителей капитану 1-го ранга Н.И.Мещерскому удалось, пройдя мимо тонущего «Гордого», вывести корабль в кильватер тральщику Т-215. Опасаясь подрыва на плавающей вблизи гибнувшего эсминца мине, командир «Урала», несмотря на призывы подойти и принять участие в спасении людей, не решился этого сделать. Проводка заградителя за тралом Т-215 окончилась успешно, и оба корабля с двумя катерами МО в охранении достигли утром рейда Ханко.

Что касается тральщиков Т-211 и Т-217, то они рано утром вышли к месту якорной стоянки поврежденного эсминца «Суровый», где оставались также два катера МО. Корабль был обречен, так как, несмотря на принимаемые меры, самостоятельно двигаться не мог. Турбины не проворачивались, а вести эсминец на буксире было некому. Поэтому Т-211 принял на борт экипаж «Сурового», вслед за чем по приказу Нарыкова эсминец затопили. Сам командир отряда перешел к тому времени на один из катеров МО.

Тральщик Т-217 пытался между тем подойти к поврежденной и стоявшей в полузатопленном состоянии подводной лодке Л-2. Однако, при сильном волнении приблизиться к лодке не удавалось, к тому же на ней никто не раздраивал рубочного люка и наверх, чтобы принять бросательный конец, не выходил. Командир Т-217, вернее находившийся на борту исполняющий его должность старший лейтенант В.Л.Гиллерман, донес командиру отряда о невозможности выполнения задания. Впоследствии выяснилось, что по ошибке Нарыков понял донесение в том смысле, что экипаж с Л-2 уже снят и приказал поэтому Т-217 двигаться вслед за Т-211 к Гогланду. Понимая, что произошло недоразумение, однако, не желая подвергаться опасности, командир Т-217 бросил экипаж терпящей бедствие подводной лодки. Через некоторое время за кормой уходивших тральщиков раздался взрыв. Вероятно, к Л-2 прибило волной плавающую мину. Никому из моряков, находившихся на субмарине, спастись не удалось.

Тяжелые неудачи, которые постигли оба формирования третьего отряда, были связаны, в основном, с неблагоприятными погодными условиями, вызвавшими ошибки в прокладке курса и выход за пределы безопасных фарватеров. Еще раз была подтверждена опасность, связанная с проходом, особенно ночью, при сильном ветре и ограниченной видимости, через плотные и протяженные минные заграждения, предварительно не разреженные. Организация адекватной противоминной обороны становилась в этом случае невозможной из-за частой потери тралов, а все неизбежные случайности при переходе кораблей за тральщиками создавали неприемлемый уровень риска. При этом, угроза активного противодействия противника, в первую очередь, обстрелов береговых батарей, а также действий авиации, не позволяла использовать для операции светлое время суток, намного более благоприятное для следования установленным курсом и форсирования минных заграждений.

Несмотря на все трудности, зачастую труднопреодолимые, затянувшуюся эвакуацию следовало продолжать. Ввиду потерь быстроходных боевых кораблей и недостатка соответствующих транспортных средств, быстроходных транспортов среднего водоизмещения, Военный совет КБФ отдал распоряжение сосредоточить у Гогланда тихоходные сторожевые корабли, тральщики и транспортные суда и продолжить с их помощью вывоз личного состава частей и подразделений гарнизона Ханко. Группы тихоходных кораблей из состава ОВР КБФ [см. примечание 67] по замыслу командования КБФ должны были за неимением иного выхода взять на себя основной объем задач по завершению эвакуации. Доставка эвакуированных с Гогланда в Кронштадт и Ленинград должна была осуществляться канонерскими лодками «Москва», «Кама» и «Волга», мобилизованными кораблями, переоборудованными из грунтовозных шаланд. 

Только к 19 ноября, при усложнявшейся ледовой обстановке, когда Нева уже покрылась льдом, удалось собрать и подготовить к походу первую группу тихоходных кораблей в составе сторожевого корабля «Вирсайтис» [70], гидрографического судна (сетевого заградителя) «Азимут», пяти тихоходных тральщиков «Дзержинский», «Менжинский», «Орджоникидзе», «Клюз» и «Волнорез». Командовал группой командир 3-го дивизиона тихоходных тральщиков Кронштадтской ВМБ капитан 3-го ранга Д.М.Белков.

Переход между Гогландом и Ханко планировалось осуществить примерно за сутки при движении со средней скоростью в 6 – 6,5 узлов (11 – 12 км/час). Чтобы использовать темное время для прохода наиболее опасного с точки зрения артобстрелов с берега участка пути, группа вышла в море днем. В ходе перехода тральщики должны были осуществить минную разведку с тем, чтобы возвратиться по наиболее безопасному фарватеру. Из-за сильного волнения поставить тралы не удалось, и мелкосидящие корабли шли без траления. Ни один из участников перехода на мину не наскочил, поэтому было решено, что выбранный маршрут, проложенный по вновь рекомендованным штабом КБФ фарватерам, является безопасным, во всяком случае, для кораблей и судов, имеющих небольшую осадку до 2,5 – 3 м. Однако, точного прохождения по избранному маршруту вряд ли удалось достичь из-за отсутствия на кораблях гирокомпасов и лагов. Только на «Вирсайтисе» был несовершенный и невыверенный лаг Уокера. Поэтому вывод о безопасности намеченного маршрута был весьма приблизительным. Тем более, на обратном пути точное определение местоположения кораблей в море и счисление маршрута при данном состоянии навигационного оборудования точно также было невозможно.

После того, как прибывшие корабли, а также находившийся на Ханко транспорт ««Вахур» [71] приняли на борт более 2 тыс. чел, первая группа тихоходных кораблей 21 ноября днем отправилась в обратный путь уже опробованным накануне маршрутом. Транспорт в самом начале похода отстал из-за неполадок в машине, однако, строго придерживаясь установленного курса, без всякого сопровождения пришел на рейд Гогланда. Следует отметить, что ввиду плохой видимости, отставание транспорта не было зафиксировано и командир отряда на сторожевике «Вирсайтис» был уверен, что все подчиненные ему плавсредства следуют в полном составе.

Корабли первой группы, которые в начале пути также, как и «Вахур», от курса не отклонялись, начало позднее сносить к югу от намеченного фарватера. К тому же кильватерная колонна сильно растянулась. При этом тихоходные тральщики из-за сильного волнения и пассажиров, заполнивших палубу, тралов не ставили. Вся надежда была на минную безопасность маршрута для мелкосидящих кораблей и судов. Ночью тральщик «Менжинский» подорвался на плавающей мине и вскоре затонул, причем в темноте подобрать и спасти удалось только 55 чел., а число погибших достигло 290 эвакуированных и моряков. Рано утром наскочило на плавающую мину и погибло вместе со всеми находившимися на нем (около 290 чел.) гидрографическое судно «Азимут». Тральщик «Волнорез», шедший следом за «Азимутом», заметив взрыв впереди и опасаясь подрыва на плавающих минах, на помощь не пришел и стал на якорь, продолжив движение только после наступления рассвета. Во второй половине дня корабли первой группы начали один за другим подходить к Гогланду.

Первая группа тихоходных кораблей кораблей шла еще из Ханко на Гогланд, когда вечером 21 ноября по приказу начальника штаба КБФ на рейде Сууркюля снялись с якорей и ушли к Ханко тральщики Т-217 и Т-218, сопровождавшие транспорт «Минна». Командование было возложено на командира Т-218 капитан-лейтенанта А.В. Цибина. Тральщикам было приказано, идя с поставленными тралами, убедиться в безопасности выбранного ранее фарватера. Из-за плохой видимости, потеряв идущие на высокой скорости базовые тральщики, транспорт отстал. Капитан «Минны», решив не рисковать, вернулся вместе с сопровождающими катерами МО к Гогланду. В то же время тральщики продолжили выполнение поставленной задачи и двигались к Ханко. Однако, из-за усилившегося волнения, что делало контрольное траление неэффективным, тралы были убраны. Оба тральщика рано утром были встречены военным лоцманом вблизи Ханко и приведены на рейд.

Таким образом, стоявшие на Ханко с 5 ноября тральщик Т-205, с 14 ноября – тральщик Т-215 и минный заградитель «Урал», а также вновь пришедшие тральщики Т-217 и Т-218, могли составить конвой и принять на борт немалое число эвакуируемых. Поставленный командовать конвоем командир отряда заградителей капитан 1-го ранга Н.И. Мещерский рассчитывал провести крупное судно, минный заградитель, имеющий глубокую осадку, даже в случае наличия мин на так и непроконтролированном фарватере. Четыре базовых тральщика сопровождения и шесть катеров МО в охранении, также находившиеся в Ханко и нацеленные на уничтожение плавающих мин, позволяли обеспечить успех морской операции. Благоприятствовали переходу и погодные условия, слабый ветер не мешал «Уралу» держаться в пределах протраленного фарватера.

Несмотря на отклонение от намеченного курса и прохождение через минное заграждение, сопряженное, как обычно, с потерей тралов, столь надежная противоминная защита позволила успешно завершить переход и  доставить 23 ноября к Гогланду более 4,5 тыс. чел., из них более 3,4 тыс. было перевезено на минном заградителе. Многим из эвакуированных бойцов и командиров пришлось находиться в душных трюмах «Урала», без возможности выйти на палубу и даже лечь, почти 10 суток, так как погрузка в Ханко проводилась заранее, начиная с 16 ноября, а в Ленинград корабль пришел только в ночь на 25-ое. Однако, самого худшего, благодаря хорошей организации перехода, удалось избежать.

Конвой, сопровождавший «Урал», разошелся в ночь на 23 ноября со второй группой тихоходных кораблей, шедшей к Ханко. В состав группы, которой командовал командир 5-го дивизиона тихоходных тральщиков капитан-лейтенант Г.С.Дусь, входили транспорт «Минна», сторожевой корабль «Коралл», тральщик «Ударник» и два катера МО. На одном из участков пути, где по прогнозам возможна была встреча с минами, имевший сравнительно большую осадку транспорт «Минна» вел за тралом «Ударник». На другой день, также без потерь, на Ханко пришла третья группа тихоходных кораблей, которой командовал командир 3-го дивизиона тихоходных тральщиков капитан 3-го ранга Д.М.Белков, ранее руководивший действиями первой группы. Под его командой пришли сторожевые корабли «Вирсайтис» и ЛК-2, тральщики «Клюз» и «Орджоникидзе» и два катера МО. Контрольное траление, проведенное на сей раз тральщиками этой группы, мин на маршруте не обнаружило. Однако, даже при строгом следовании по рекомендованным фарватерам сохранялась реальная угроза столкновения с плавающими минами.

Вечером 24 ноября объединенная группа тихоходных кораблей в  составе флагманского сторожевика «Вирсайтис» с командиром группы Д.М.Белковым, трех тральщиков «Клюз», «Орджоникидзе» и «Ударник» и транспорта «Минна», а также четырех катеров МО взяла курс на Гогланд. Сторожевики «Коралл» и ЛК-2 остались для ремонта в Ханко. На транспорт и корабли было принято свыше 2,7 тыс. эвакуируемых. Тральщики «Ударник» и «Клюз», идущие впереди транспортного судна, поставили тралы. И снова, как это случилось при неудачной проводке обоих формирований третьего отряда кораблей, объединенная группа из-за ветрового дрейфа и поверхностного течения, сильно отклонившись от курса, пересекла плотное минное заграждение. При этом под тральщиком «Клюз» взорвалась подсеченная «Ударником» мина и корабль через несколько минут затонул. Из воды было подобрано 36 человек, 176 человек погибло. По приказанию командира отряда «Ударник» вышел с тралом в голову «Вирсайтиса», вслед за которым двигались транспортное судно и «Орджоникидзе». В таком порядке кильватерная колонна продолжила движение и, трижды отразив днем 25 ноября атаки вражеских самолетов, вышла к Гогланду.

В последующие дни по рекомендованным фарватерам без противоминного обеспечения при сильном шторме пришли из Ханко шхуна «Эрна», сторожевые корабли ЛК-2 и «Коралл», которые доставили еще более 400 чел. и груз, необходимый блокадному Ленинграду. Со сторожевиков выгрузили 60 т угля для обеспечения кораблей, которые готовились к заключительному этапу эвакуации Ханко, где продолжало оставаться около 12 тыс. чел.

Для завершения эвакуации был сформирован четвертый отряд кораблей, который, дождавшись благоприятной погоды на рейде Гогланда, под вечер 29 ноября вышел к Ханко. Перед ответственным переходом производился срочный ремонт кораблей, приводилось в порядок тральное вооружение, прошла приемка топлива. Однако, времени на проведение работ не хватало. Многие повреждения не были до конца устранены, вызывало тревогу, в частности, состояние навигационных приборов на тральщиках.

Следует особо отметить, что не только само проведение операций по эвакуации Ханко, но и подготовка кораблей и судов к сложным и опасным переходам требовали в тяжелейших условиях наступавшей блокадной зимы необычайного напряжения всех сил и средств флота. К примеру, при острой нехватке угля, который и доставить из Кронштадта и Ленинграда было непросто, а большинство тихоходных кораблей и транспортные суда ходили на угольном топливе, гарнизон Гогланда проводил на месте заготовку дров. Экипажи кораблей самоотверженно, при отсутствии необходимых условий, запасных частей и материалов, оборудования и инструмента ремонтировали поврежденные корабли и осуществляли разнообразный планово-предупредительный ремонт. Каждый выход в море становился результатом чрезвычайных усилий.

В составе четвертого отряда кораблей под флагом командующего эскадрой вице-адмирала В.П.Дрозда шел эсминец «Стойкий», на котором находился также начальник штаба эскадры капитан 2-го ранга В.М.Нарыков, эсминец «Славный» и транспорт «Иосиф Сталин» (военный транспорт ВТ-521) [72]. Противоминную защиту обеспечивали пять базовых тральщиков Т-218, Т-211 и Т-215, Т-207 и Т-205, принявших на борт по четыре комплекта тралов. Тральщик Т-217 замыкал колонну в качестве обеспечивающего корабля и тралов из-за повреждения механизмов не ставил. Командовал тральщиками бывший командир расформированной бригады траления капитан 2-го ранга Н.А.Мамонтов, который шел на Т-207. В качестве обеспечивающих переход использовались семь катеров МО.

Головные тральщики, определявшие курс всего отряда, при совсем неплохих погодных условиях из-за неточностей показаний магнитных компасов, девиация которых давно не проверялась, и лагов, исчислявших пройденное расстояние, отклонились к югу от намеченного маршрута движения на 2,5 – 3 мили. Заметим при этом, что на головном тральщике Т –218 находился достаточно опытный заместитель флагманского штурмана эскадры капитан-лейтенант Ф.П.Гусев, так что ошибка произошла из-за несовершенства навигационного оборудование и не явилась следствием низкой штурманской подготовки моряков. Попав в результате в область плотных минных заграждений, тральщики подсекли десятки якорных мин, но, несмотря на возникшую «нештатную» ситуацию, четвертый отряд благополучно под утро 30 ноября пришел в Ханко. На следующий день, в то время, как шла погрузка на транспорт и военные корабли защитников ВМБ, вооружения и боеприпасов, топлива и продовольствия, тральщик Т-205 снял оставшиеся войска с острова Осмуссаар и под утро 2 декабря вернулся на рейд Ханко. 

Четвертый отряд кораблей, хотя в его состав и было включено крупное транспортное судно, не мог взять на борт всех эвакуируемых. Поэтому была собрана и 30 ноября днем направлена на Ханко группа тихоходных кораблей в составе сторожевика «Вирсайтис», канонерской лодки «Волга», транспорта «Майа», обеспечивающих тральщиков Т-210 и «Ударник» и двух сторожевых катеров МО в охранении. Тральщик Т-210 был включен в группу тихоходных кораблей, так как, несмотря на ремонт, из-за вибрации корпуса не мог идти со скоростью более 10 узлов (18,5 км/час). Командовал группой начальник оперативного отделения штаба ОВР КБФ капитан-лейтенант П.В.Шевцов. Ввиду того, что угля на кораблях оказалось в обрез, лишь для того, чтобы дойти до Ханко и вернуться обратно, при ветре свыше 4 баллов выходить в море было нельзя, ибо влекло за собой повышенный расход топлива. Поэтому в поход группа смогла выйти только 30 ноября днем, когда ветер несколько утих.

В ходе перехода корабли отразили атаку двух самолетов противника. Безрезультатным оказался и огонь финской береговой батареи. Ночью в районе Юссаре, в условиях хорошей видимости, две финские канонерские лодки с четырьмя сторожевыми катерами, а также два германских сторожевых корабля пытались группу перехватить. Следуя параллельным курсом, они примерно час вели безрезультатную стрельбу по советскими кораблям. Тогда с «Вирсайтиса», который шел под флагом командира группы, передали сигнал «Выхожу из строя, не следовать за мной», и сторожевик занял позицию между кораблями группы и вражескими кораблями, открыв огонь из 100-мм орудий. Один из кораблей противника, пораженный прямым попаданием, загорелся. Снаряд попал и в «Вирсайтис». Особых повреждений не было отмечено, но погиб один краснофлотец. Опасаясь попасть в минное заграждение, финны и немцы прекратили огонь и отошли. Описанный эпизод был одним из немногих в ходе войны морским боем с артиллерийскими стрельбами между надводными кораблями. Во время предвоенной учебы им уделялось много внимания, но очень немногим корабельным артиллеристам довелось в реальных боевых условиях в таких стрельбах поучаствовать. Вот почему это вроде и не слишком заметное боестолкновение часто отмечается историками морской войны и даже названо в некоторых западных источниках «битвой Юссаре». Но одно бесспорно, «Вирсайтис» и его экипаж под командой старшего лейтенанта Г.В.Гагуа и старшего на борту капитан-лейтенанта П.В.Шевцова заняли свое достойное место в истории советского ВМФ.

На следующий день, 2 декабря, прибывшие тихоходные корабли, к которым присоединилась канонерская лодка «Лайне» и буксиры, входившие в состав ВМБ Ханко, приняли примерно 2,7 тыс. эвакуируемых и двинулись обратно. Командир группы капитан-лейтенант П.В.Шевцов шел на головном тральщике Т-210. Вначале переход проходил без происшествий, однако ночью корабли отклонилась от проверенного маршрута, чтобы быстрее выйти из-под огня, который вновь открыла финская 305-мм береговая батарея. Группа шла вслед за Т-210 и «Ударником», которые двигались с тралами, и попала в район мелкопоставленных минных заграждений, представлявших угрозу для всех кораблей. Первым подорвался«Вирсайтис», не сумев из-за сильного ветра сманеврировать и уклониться от от подсеченной мины. Через несколько минут корабль затонул, причем удалось спасти 186 чел. из них 20 чел., в том числе командира, подняли уже из ледяной воды. Примерно 130 человек погибло.

Рано утром, уклоняясь от подсеченной мины и выйдя при этом из протраленной полосы, подорвалась канонерская лодка «Волга». Корабль, представлявший собой переоборудованную грунтовозную шаланду, обладал большой грузоподъемностью, благодаря чему, помимо груза, на боту находилось более 600 чел. Из них удалось принять на сторожевые катера МО, канонерскую лодку «Лайне» и тральщик «Ударник» 530 чел., но усиливающееся волнение не позволило продолжить спасательные работы. Однако, командир «Волги» капитан 3-го ранга А.Е.Шамраков сумел сохранить на корабле порядок и организовал борьбу за живучесть. Через несколько часов удалось справиться с поступлением забортной воды и выровнять крен, после чего поврежденный корабль и канонерскую лодку «Лайне» повел за тралом «Ударник». Днем 3 декабря тральщик Т-210 и транспорт «Майа», подошли к Гогланду, «Волга», «Лайне» и «Ударник» пришли позднее, только вечером.

Завершающий этап морской операции по эвакуации Ханко началась вечером 2 декабря, через шесть часов после выхода в море последней группы тихоходных кораблей. В 21.30 четвертый отряд кораблей под флагом командующего эскадрой, после двухдневной стоянки в Ханко, приняв на борт последних защитников Красного Гангута из групп прикрытия, взял курс на Гогланд. Скорость движения составляла 13 узлов (24 км/час), порядок следования отряда оставался прежним, тот, что был установлен при переходе от Гогланда до Ханко. На кораблях находилось 8600 эвакуируемых, причем 5600 из них разместились на транспорте «Иосиф Сталин». Боевые корабли также были заполнены до предела. На эсминцы погружено по 600 чел., на тральщики – по 300 и более, то есть, как видно из приведенных цифр, загружались вне всяких норм, что затрудняло несение боевой службы. При этом личный состав частей и подразделений эвакуировался, как и ранее, с вооружением, боеприпасами, продовольствием, на корабли приняли много груза, необходимого блокадному Ленинграду. Учитывая особую важность обеспечения безопасного перехода «Иосифа Сталина», на носовых курсовых углах транспорта шли четыре катера МО, а на кормовых – четыре торпедных катера Г-5. Основной задачей обеспечивающих катеров было уничтожение плавающих и подсеченных мин, а также отражение возможных атак торпедных катеров противника, базировавшихся в шхерном районе.

Как это случалось и раньше, установленная между кораблями дистанция не выдерживалась, поэтому глубина строя отряда увеличилась до 34 кабельтовых (6,3 км). Неоднократно упоминалось, что растянутый строй при ночной проводке приводил к выходу идущими за тралом кораблями за пределы протраленной полосы, особенно когда ширина ее сокращалась ввиду потерь тралов. К тому же транспорт из-за высоты надводной части периодически сносился ветром к краю протраленного фарватера. При очередном таком уклонении взорвалась захваченная параваном-охранителем мина. Близкий взрыв выбил электрические автоматы, выключилось управление рулем, который заклинило, и «Иосиф Сталин», выскочив кормой из протраленной полосы, наткнулся на мину. Получив тяжелые повреждения, транспорт вслед за этим был поражен взрывом плавающей мины в носовой части.

Командир отряда, который следовал на эсминце «Стойкий» за пятью обеспечивающими тральщиками, вырвался между тем далеко вперед и, преодолев минное заграждение, продолжал движение к Гогланду. Приняв сообщение о положении «Иосифа Сталина», он приказал идущему следом за транспортом эсминцу «Славный» оказать помощь терпящему бедствие судну, а для обеспечения минной безопасности отправил назад тральщик Т-205, единственный, кстати, имевший в тот момент поставленный исправный трал.

Примерно через два часа после подрыва «Иосифа Сталина» Т-205 обеспечил подход к нему эсминца «Славный», который подал буксирные концы и попытался повести за собой поврежденный транспорт. Однако, последовал очередной взрыв мины под днищем судна и в трюме сдетонировал запас боеприпасов. «Иосиф Сталин» погрузился носом, корма задралась над водой, буксировка стала невозможна. После третьего подрыва транспорта тральщик Т-205, а также замыкавший колонну и следовавший без тралов Т-217 вместе с катерами МО начали снимать с «Иосифа Сталина» людей. Позднее к ним присоединились дополнительно посланные командующим тральщики Т-211 и Т-215, который не имея сообщений с места спасательных работ, решил подкрепить участвующую в них группу кораблей. 

Первым вплотную к гибнувшему транспорту подошел Т-205. Ввиду того, что на транспорте уже началась паника, посадка, вопреки строгим предупреждениям, шла крайне неорганизованно. На тральщик прыгали кто и как сумел, некоторые срывались и падали в воду. Когда палуба тральщика оказалась до предела заполненной, Т-205 отошел от борта «Иосифа Сталина», сообщив на «Славный», что принял 160 чел. и загрузился полностью. В ходе погрузки по тральщику с борта транспорта даже стреляли, пуля слегка задела командира корабля старшего лейтенанта Е.Ф.Шкребтиенко.

Несколько более организованно прошла погрузка Т-215, который принял с транспорта около 250 чел. Перегруженные сверх нормы тральщики и катера МО смогли снять с «Иосифа Сталина», а также с плотов и шлюпок всего 1740 чел. На большее рассчитывать было и нельзя, ведь с учетом принятых на борт ранее, в Ханко, на Т-217, например, оказалось 740 пассажиров. Как уже упоминалось, в Ханко на «Славный» было взято 600 чел., поэтому никого больше эсминец на борт не принял. Между тем тонущий транспорт медленно дрейфовало к побережью Эстонии.

Эсминец «Славный», командир которого руководил спасательными работами, ввиду приближающегося рассвета, нарастающей опасности оставаться далее на месте и невозможности изменить ситуацию, снялся с якоря и с тральщиками Т-205 и Т-215 и тремя катерами МО ушел к Гогланду. Тральщики Т-211 и Т-217 и катер МО, пошли на Гогланд самостоятельно несколько позже.  Как и «Стойкий», которого сопровождал Т-218 , но позднее флагмана примерно на 4 часа, эти корабли бросили якорь на рейде Сууркюля. Обе группы четвертого отряда благополучно пересекли при этом линии минных заграждений, причем было затралено несколько мин. Днем, при хорошей видимости, они подверглись обстрелу со стороны береговых батарей, однако, удачно маневрируя под прикрытием дымовых завес, поставленных катерами МО, сумели избежать поражений, хотя некоторые снаряды падали недалеко от борта. 

На флагманском эсминце «Стойкий» во время перехода, еще до рассвета, наблюдали в нескольких милях справа по курсу сильный взрыв. Как оказалось, это был тот самый взрыв мины, приведший к гибели сторожевика «Вирсайтис» из группы тихоходных кораблей. Последний этап эвакуации Ханко завершался на самой трагической ноте в разных местах Финского залива и в различных ситуациях. На фоне потери крупнейшего транспортного судна и гибли сотен эвакуируемых красноармейцев и командиров, а также моряков нельзя забывать и о небольшом корабле, «Вирсайтисе», экипаж которого в течение самых тяжелых военных месяцев стойко и до конца выполнял свой долг.

Однако, события вокруг эвакуации Ханко на этом не завершились. На другой день, 3 декабря, командованием КБФ была сделана попытка организовать операцию с целью спасения людей, оставшихся на транспорте «Иосиф Сталин». Рано утром, еще до возвращения флагманского эсминца «Стойкий» и других кораблей четвертого отряда, эсминец «Свирепый» с командиром ОВР КБФ капитаном 2-го ранга И.Г.Святовым на борту снялся с якоря на рейде Сууркюля и в сопровождении спасательного судна «Нептун» и буксира пошел к месту, где предположительно находился терпящий бедствие транспорт «Иосиф Сталин». Через несколько часов они встретились со «Стойким», который возвращался на Гогланд. По приказу командующего эскадрой один из двух сопровождающих его тральщиков Т-207 с капитаном 2-го ранга Н.А.Мамонтовым на борту встал во главе «Свирепого» и повел его за тралом. Тральщик Т-207 шел с единственным оставшимся в исправности тралом, поэтому, когда его оторвало взрывом минного защитника, корабли встали на якорь. В середине дня с тральщиков Т-217 и Т-211, которые возвращались к Гогланду, на Т-207 были переданы запасные тралы, но позднее выяснилось, что из-за возникших неисправностей трального оборудования Т-207 ставить тралы все равно не сможет. В связи с этим Святов получил разрешение проведение операции прекратить.

Подготовить тральщики, только что вернувшиеся из трудного похода, к выполнению боевых задач удалось, но, конечно, далеко не полностью, лишь на следующий день. Однако, через несколько часов после повторного выхода в море «Свирепого» и двух базовых тральщиков последовал приказ возвращаться обратно. Дело в том, что к полудню 4 декабря «Иосиф Сталин», дрейфуя, сел на мель недалеко от побережья между Таллином и Палдиски и немцы, взяв судно под контроль, начали пленение оставшихся на борту [73]. Но приказ о возвращении был вызван, скорее всего, тем, что авиационной разведке так и не удалось обнаружить транспорт, ведь тот находился в далеком тылу противника, вне оперативной зоны КБФ. Казалось совершенно неразумным и опасным, надеясь на его скорое обнаружение, держать в море отряд кораблей. [74]

После окончания эвакуации Ханко на острове Гогланд скопилось несколько тысяч человек, так как в ходе операции далеко не все доставлялись в Ленинград. Подлежал эвакуации и Гогланд, в течение многих месяцев служивший опорным пунктом для стоянки кораблей и судов КБФ. После наступления ледостава его дальнейшее удержание становилось по мнению Военного совета КБФ весьма проблематичным и, после оставления Ханко, неоправданным с оперативной точки зрения.

Эвакуация Гогланда была проведена с 5 по 11 декабря, причем последняя группа кораблей вышла в Кронштадт и Ленинград, когда кромка льда дошла до Гогландского плеса, а мороз достиг 27 град. [75] Над Финским заливом свирепствовали шести – семибальные штормы, особенно сильно страдали от качки и обледенения малые корабли, заполненные пассажирами, которые размещались в жилых помещениях и на палубе сверх всяких норм. Последние переходы между Кронштадтом и Ленинградом совершались только за ледоколами. Если принять к тому же во внимание, что фарватеры были пристрелены береговыми батареями противника, то будут понятны те сложности, с которыми пришлось столкнуться.

После эвакуации Гогланда передовым пунктом базирования КБФ в средней части Финского залива, в 60 милях к западу от Кронштадта, стал остров Лавенсаари площадью примерно в 15 кв. км с удобными бухтами для стоянок подводных лодок, торпедных и сторожевых катеров и канонерских лодок. Здесь была развернута Островная ВМБ, в основные задачи которой входило обеспечение благоприятной обстановки на пути вывода подводных лодок из Кронштадта на морские коммуникации противника, создание возможностей для несения корабельной дозорной службы и противодействие прорыву противника в восточную часть залива.

Подводя итоги операции по эвакуации Ханко, следует отметить, что КБФ, испытавший на себе в августе – сентябре жестокие удары, особенно во время прорыва из Таллина и сражения в небе Кронштадта, не только не был уничтожен и не лишился боеспособности, как это порой утверждается, но справился с труднейшей задачей. Потеряв во время проведения эвакуации несколько кораблей и судов, в том числе, три эсминца («Сметливый», «Суровый» и «Гордый»), сторожевой корабль («Вирсайтис»), четыре тральщика (Т-203, Т-206, «Менжинский» и «Клюз», из них два быстроходных базовых), два крупных транспортных судна («Андрей Жданов» и «Иосиф Сталин») и почти 5 тыс. эвакуируемых военнослужащих, флот доставил в Ленинград на подкрепление сил Ленинградского фронта около 23 тыс. красноармейцев и командиров. Одновременно было перевезено много тяжелого вооружения, боеприпасов, продовольствия и других и ценных грузов, необходимых армии и городу. На помощь Ленинграду организованно прибыли хорошо обученные и вооруженные части и подразделения, имевшие опыт боевых действий, численность которых соответствовала двум стрелковым дивизиям. Справедливо отмечался высокий боевой дух гангутцев, пришедших в Ленинград непобежденными. Все это стало возможным лишь благодаря успеху флота.

Операция проводилась в Финском заливе, в крайне сложной минной обстановке, под обстрелом береговых батарей противника. При необходимости скрытного проведения переходов в темное время суток, при ветре и волнении, что крайне затрудняло счисление курса и точное следование по сравнительно безопасным фарватером, противоминные силы флота, набравшись боевого опыта, сумели ограничить потери эвакуируемых 18%., которые, как это часто бывает при морских операциях, почти целиком оказались безвозвратными (погибшие и попавшие в плен). Моряки всех кораблей и судов, участвовавших в операции, благодаря умелым действиям, избежали потерь от артиллерийского огня и успешно отразили авиационные налеты. Следует отметить, правда, что значительное ослабление авиационной группировки противника, нацеленной на действия против флота на Балтике, несравнимо снизило, начиная с октября, активность его авиации.

Операция по эвакуации Ханко справедливо заслужила в свое время высокой оценки Военного совета Ленинградского фронта. Недаром в апреле 1942 г. три боевых корабля, особо в ней отличившиеся, были удостоены звания гвардейских – эсминец «Стойкий» (командир капитан-лейтенант Б.П.Левченко), минный заградитель «Марти» (командир капитан 1-го ранга Н.И.Мещеряков), тральщик Т-205 «Гафель» (командир ст. лейтенант Е.Ф.Шкребтиенко). В феврале 1943 г. эсминец «Стойкий» был назван в память командующего эскадрой, руководившего операцией, «Контр-адмирал Дрозд». Знаменательно, что только эти три надводных корабля КБФ стали в годы войны гвардейскими.

Позднее, однако, в военно-исторической литературе жесткой критике, особенно как флагман последнего, четвертого отряда кораблей, потерявшего более 3,8 тыс. из примерно 5 тыс. всех потерянных в течение месяца эвакуируемых, подвергся вице-адмирал В.П.Дрозд. Профессор А.В.Платонов, например, ставит ему в вину, наряду с прочим, что при построении походного ордера Дрозд неверно и не без личной в этом заинтересованности, а это ставит под сомнение нравственные качества командующего, определил место транспорту «Иосиф Сталин». Вместо того, чтобы приказать транспорту с тысячами эвакуируемых следовать сразу за головными тральщиками, то есть на более безопасном месте в строю, Дрозд предпочел на эсминце «Стойкий» сам пойти непосредственно за тралами. Такой вывод, однако, не бесспорен.

Как известно, при частой потере тралов, когда происходит перестроение тральщиков, в очищенной полосе фарватера неизбежно появляются непротраленные участки. Транспорт в этих условиях, следуя вслед за эсминцем, оказывался под дополнительной защитой его параванов-охранителей. Построй Дрозд ордер по-иному, то подвергся бы критике, на сей раз за использование транспорта, заполненного людьми, в качестве прерывателя минных заграждений в интересах флагманского корабля.

Не может быть охарактеризовано как проявление трусости со стороны командующего эскадрой также его решение продолжать следовать на Гогланд после подрыва «Иосифа Сталина». Отправив к месту катастрофы тральщик, а затем еще два для проведения спасательных работ и обеспечения противоминной безопасности, Дрозд мог вполне логично придти к выводу, что его личное присутствие там на эсминце «Стойкий», наряду с уже находящимися на месте эсминцем «Славный», четырьмя тральщиками и катерами МО, вряд ли изменит ситуацию. Но в таком случае он рисковал жизнями сотен людей на перегруженном флагманском корабле и оставшемся при нем тральщике, не имея возможности при этом принять на борт дополнительно более-менее значительное количество эвакуированных с транспорта.

На последнем этапе пути, благодаря энергичному маневрированию и вовремя поставленной катерами МО дымовой завесе, «Стойкий» избегнул поражения 305-мм снарядами финской береговой батареи, некоторые из которых падали в 20 м от борта, и вслед за тральщиком прошел невредимым через очередное минное заграждение. Когда корабли пришли, наконец, к Гогланду, то по воспоминаниям командира «Стойкого» В.П.Левченко один из ханковцев сказал ему: «Спасибо, товарищ командир, доставили – живые и целые. Хотя признаюсь, что, если б знал, что будет такой ужас, лучше бы прошел с боем пешком через всю Финляндию». Так что обвинение в растерянности, тем более, в трусости командующего, который держал флаг на «Стойком», звучат в этом контексте довольно странно.

Высказывается также суждение, что Дрозд был обязан покинуть флагманский корабль, пересесть на катер и пойти к месту катастрофы «Иосифа Сталина», чтобы на месте руководить спасательными работами. Почему-то считается, будто командующий, покинувший флагманский корабль, лишенный связи, а следовательно, возможности управления доверенными ему силами, выглядел бы более привлекательно на борту катера, лично руководя принятием на эсминец, тральщики и катера МО терпящих бедствие. Как будто капитан 3-го ранга М.Д.Осадчий, достаточно опытный командир эсминца «Славный», безответственно и, главное, неправильно повел себя тогда на месте катастрофы, распоряжаясь действием кораблей. Но такой жест отчаяния, противопоказанный волевому военному руководителю, в другом случае почему-то встречает единодушное и справедливое порицание, причем, иногда не к месту насмешливое. Имеется в виду в частности случай, происшедший на Ленинградском фронте, когда маршал Ворошилов лично, с винтовкой в руке, поднял в атаку батальон морской пехоты, был при этом даже легко ранен и поспешно увезен в тыл. Поступок Ворошилова не вызвал тогда восхищения и у Сталина, который воспринял его как выражение полной несостоятельности «первого маршала» в качестве военачальника.

Другое дело, что командующий эскадрой вице-адмирал Дрозд, опираясь на свой немалый предшествующий опыт действий в обстановке повышенной минной опасности, вполне мог добиться от своих подчиненных более точного следования по заранее определенным фарватерам, относительно свободным от минных заграждений. Флотоводец, непосредственно участвовавший в прорыве флота из Таллина и находившийся тогда рядом  с командующим КБФ на крейсере «Киров», он должен был соответствующим образом воспринять горькие уроки того беспримерного похода. Но завершающий эвакуацию Ханко переход кораблей эскадры, отмеченный трагедией с «Иосифом Сталиным», как, впрочем, и морские операции других отрядов, участвовавших в эвакуации, повторили, к сожалению, многие ошибки прошлого.

Много раз отмечалось, что тральщики с ненадежными магнитными компасами и лагами не могли обеспечить точного счисления курса. Именно поэтому в ходе перехода необходимо было вести, пользуясь УКВ-радиосвязью, регулярное сличение курса. Несмотря на данную перед выходом установку, головные тральщики прокладывали и корректировали курс по своему усмотрению. Вместе с тем известно, что пользуясь более совершенным навигационным оборудованием, оптикой и дальномерами, штурман на флагманском эсминце не только предположительно, но и практически мог получать и имел более точные данные по прокладке курса. Но почему-то флагманский штурман эскадры капитан 3-го ранга Л.Е.Родичев находился не на флагманском эсминце «Стойкий», вместе с командующим и его начальником штаба, а на «Славном», тогда как на «Стойком» помощь штурманской части корабля оказывал помощник флагманского штурмана капитан-лейтенант Ю.П.Ковель.

Само местонахождение должностных лиц во время перехода говорит о том, что действующий флагманский штурманский пост организован не был. Вице-адмирал Дрозд и его начальник штаба просто были обязаны его организовать, приказав флагштурману вести постоянный контроль за местоположением отряда и добиться точного соблюдения установленного ранее маршрута, где вероятность подрыва кораблей являлась не столь высокой. Флагманский связист эскадры капитан-лейтенант С.В.Фабричнов при этом был обязан так организовать радиосети отряда и предусмотреть такое оперативное применение всех средств связи, чтобы директивные указания командующего, его штаба и всех флагманских постов, в первую очередь штурманского, как одного из ключевых в данной обстановке, своевременно доводились до исполнителей.

Выше отмечались также другие случаи промахов и грубых ошибок, которые приводили к трагическим последствиям, неоправданно увеличивая число жертв и потерь. Никогда нельзя сбрасывать со счетов также непредсказуемые ситуации, часто случающиеся во время военных действий, когда вполне организованные и четко проведенные боевые операции не дают необходимого результата. При всем при этом рост боевого мастерства командования и личного состава КБФ в последние месяцы сорок первого не может быть поставлен под сомнение. Тем более мы не должны сегодня выдвигать обвинений нравственного характера против людей, самоотверженно выполнявших свой долг, и выставлять им оценок по поведению во время жестокого смертельного сражения. Именно поэтому столь внимательно следует учитывать, в частности, все те непростые обстоятельства, с которыми приходилось считаться командованию, принимая те или иные решения.

Эвакуация ВМБ Ханко описана и обсуждена здесь достаточно подробно, чтобы еще раз наглядно показать, чему научились почти за полгода крайне напряженных боевых операций 1941-го, а чему научиться по разным причинам не смогли моряки КБФ. Описание хода операции показывает, в частности, что к потерям и жертвам привели сами условия, объективно сложившиеся на маршруте движения отрядов и групп, а также общее состояние понесшего потери и находившегося в блокаде флота. Командованию в этих условиях приходилось зачастую назначать для выполнения сложных заданий явно непригодные в данном случае либо находившиеся в неудовлетворительном состоянии и не подготовленные к боевой работе корабли и суда, не способные с поставленными задачами успешно справиться. Можно при этом утверждать, что недостатки, характерные для предвоенного состояния советского ВМФ, о чем сказано было выше, недостатки, связанные и с техникой, и кадрами всех уровней, и с боевой подготовкой кораблей и соединений флота, заявили о себе в данных обстоятельствах достаточно остро.

Несмотря на крайне тяжелую обстановку осенью сорок первого на всем советско-германском фронте и на Северо-Западном направлении, несмотря на неизбежно снизившуюся в связи с этим активность флота, противник не чувствовал себя на Балтике в полной безопасности. Как известно, в сентябре торпедные катера потопили у острова Эзель тральщик, а в районе Гогланда сторожевой корабль. В октябре подводная лодка Щ-323 под командованием капитан-лейтенанта Ф.И.Иванцова пустила на дно крупный транспорт «Больтенланд». Кроме того в сентябре – ноябре, помимо финского броненосца «Ильмаринен», самого крупного боевого корабля противника, уничтоженного в 1941 году на Балтийском море, погибли на минах более двух десятков боевых и вспомогательных кораблей, а также транспортных судов. И самое главное, в ноябре и декабре флот выполнил сложнейшую задачу по эвакуации ВМБ Ханко. Накануне первой военной зимы, вопреки всему и с полным основанием, новыми боевыми делами Краснознаменный Балтийский доказал свою сохранившуюся боеспособность.

 (Окончание следует)

I. Приложения и примечания, II. Использованная литература -см. http://www.proza.ru/2010/11/08/889

Окончание - см. http://www.proza.ru/2010/12/19/662

Начало очерка - см.  http://www.proza.ru/2010/11/08/775