8. На новом месте

Сначала Сорочкины попали в колхоз. Надо было помочь на уборке - там ведь тоже мужчины ушли на фронт.
Фруму Симоновну уже не трогали: ей уже 53 года, на ее руках вся семья: муж, дочка, престарелая мать, а потом еще добавилась невестка с внуками и сестрой.
А Борис Наумович с Раисой работали на уборке урожая - жали, косили, вязали  снопы.
Однажды, убирая в поле хлеб, решили среди дня передохнуть и перекусить. По дороге шел старичок, примерно одного возраста с Борисом Наумовичем. Присел передохнуть и перекусить вместе с нашими. Слово за слово, разговорились. "Откуда?" - "Из Белоруссии". - "Да, у вас там большая беда". "А правда, говорят с вами приехали какие-то евреи?" - "Приехали и евреи", - "А правда, говорят, у них рога?" - "Ну посмотри на меня, есть у  меня рога?"
Дедок поперхнулся, вскочил, схватил свой узелок, - и давай бог, ноги.
Тяжело было на уборочной, особенно Раисе с непривычки.
Почти десять лет просидеть за счетами, а тут поле. Правда, скоро ее перевели на кухню, не поваром, конечно, помощником. Только воровать при ней уже было трудно: Раиса выросла в семье, где воровство считалось позором, преступлением, а комсомольская юность не
позволяла молчать. Не знаю, чем бы кончился конфликт с поваром, но тут ее вызвали в район в Аксубаево.
И предложили работу в госбанке. Это было родное, хорошо знакомое. К тому же, пообещали жилье - комнату при банке. Туда с радостью переселились всей семьей: бабушка,  папа, мама, Раиса, Мария - жена Левы, с сестрами Галей и Гиной и детьми  - Вовой и Светой. Кто спал на стульях, кто на столе, кто на  полу. Бабушке Мэре стало жалко маленьких правнуков (Володе было 4 года, а Свете - 3), она разрешила постелить свою перину детям на пол - чтобы мягче и теплее было. Тесно было, но беда всех объединила.
Правда Марии скоро, как жене офицера, дали другое жилье, куда она и перебралась с сестрами  и  детьми. Им было полегче: все-таки аттестат, да и детей взяли в детский сад. А там кормили. Фрума-Эстер и радовалась, и переживала. Конечно, там  просторнее,
и детей подкармливают, но видит она их теперь мало, только по дороге в садик и из садика. Хоть лепешку, картошину сунуть в руку внукам...
А с чего? Сами жили впроголодь. Отдавала им свою долю. Борис Наумович стал замечать, что с женой что-то неладное творится. Тихая какая-то стала, все старается прилечь, слабость какая-то. И стал дед присматриваться... Да она же просто голодает! Делает еду на всех, а свою долю отдает внукам!.. Еле удалось уговорить ее кушать самой  - детей в садике худо-бедно, но кормят, да Марья аттестат получает!.. "А мы-то сидим на Раисиных заработках, да что я смогу подработать. Что же ты делаешь? Нам ведь надо выжить, надо вернуться домой!"
Даже мысли о поражении не было! А ведь это было очень тяжелое время - зима 41-42 года. Враг у ворот Москвы, под стенами Ленинграда, Белоруссия и Украина стонут под сапогом фашиста.