Госпожа и Квазимодо

Прекрасная была – о, да, безумно!,
Божественна до кончиков волос...
Он рядом с ней уродом был угрюмым,
Он до ее изыска не дорос.

Черничные глаза, ресницы-павы,
И ноздри трепетны, и мрамор был плечей,
И поступь по-царицынски державна -
А он найденыш странный, он ничей.

Она на взглянет, даже мимолетно
С небес своей воспетой высоты:
Подумаешь, какой-то там безродный,
очередная жертва красоты.

Следя за нею осторожно, тайно -
Вдруг что обронит, пусть и волосок -
Он как-то раз нашел предмет случайно:
С ее инициалами платок.

С тех пор бедняга словно обезумел,
Прижав к груди платок, без сна лежал,
Как вдруг однажды, привлеченный шумом,
В смятеньи он на площадь побежал.

Толпа завороженная следила
За представленьем цирка. Средь людей
Увидел он, что там его Богиня -
И долго молча любовался ей.

Невыносимы муки Квазимодо,
Приюта нет истерзанной душе.
Зажав в руке кинжал, нетвердой
Поступью пошел он к госпоже.

В тот миг, когда ее поднялсь очи
И изумленно изогнулась бровь,
Он в исступленном вое боли волчьем
Вонзил кинжал в создание Богов.

Затем, не медля ни секунды доли,
Кровавый жезл направил он в себя,
И рухнув замертво на кружевном подоле,
лишь прошептать успел: «убил... любя».