6. Паркер, инкрустированный золотом

Параллельно, не могу не вспомнить такого факта, что рыбка в Якутии неуклонно заражается гельминтами. И всё больше. Теперешних масштабов точно не знаю, но из разговоров с теми, кто уехал позже, могу сделать вывод, что дела плохи...

Да и раньше процент поражённой финнозом рыбы был весьма высок. Узнал об этом после первой зимы. Есть задумка рассказать об особенностях всякого рода строганины и всего остального, что связано с морозом и холодом. Только об этом – отдельно. Пока хочу сделать небольшое отступление от мяса к рыбе, но про лето...

Про то, что есть рыбка, прозываемая осетром, знал и до Якутии. Но весьма отстранённо. Рыба существовала в книгах, сказках, обязательных к просмотру киножурналах, наподобие «Новостей Дня» (в «нагрузку» показывали по нескольку выпусков перед любым художественным фильмом)... «Неуклонно растёт благосостояние трудящихся! Рыболовецкая артель.....продолжает пополнять закрома Родины богатым уловом осетровых. Началась путина!»... И бравые рыбаки, широко улыбаясь во весь экран, большими ковшами перегружают трепещущую рыбку гигантских размеров в лодку...

Однако, детство прошло вдали от подобных «закромов», но то, что осётр в принципе существует, как вид, и что икра у него – чёрная, я тоже знал. Правда, эти баночки икры видел только в гастрономе. Вкуса только не отведал, да и вообще, воспринимал всё, как непременный атрибут буржуйского и спекулянтского стола. Жил в  Казахстане, а в студенческом Ленинграде на стипендию не сильно икрой и осетринкой побалуешься. Поэтому с натуральным осетром столкнулся впервые именно в Якутии. Совершенно не ожидаючи, внезапно вытянул на закидушку «шильце», как их называют в этой местности.

Размером «чудо» оказалось небольшим, но устрашающего колючего вида, с острым носом. Нельзя сказать, что сильно удивился, так как ещё не познал всего многообразия видов рыбы, которая водилась в Лене. А тогда каждый выловленный «рыб» просто пополнял коллекцию и умножал знания о том, что в реке вообще водится. Знакомился, так сказать.

Дома сильно озадачился тем, что экземпляр-то был всем хорош, но я совершенно не знал не только как его правильно употреблять, а вообще, как колючего представителя ихтиомира подготовить для какого-то вида готовки... Тут-то на помощь и пришёл сосед-вертолётчик. Вкратце введя в курс, «кто это есть такой» по имени..., что афишировать улов данной рыбки и хвастаться – противопоказано..., и почему противопоказано..., где и как «его» можно и нужно, в случае чего, спрятать..., места вероятной встречи и удачи..., на что поймать... Коротко, но очень доходчиво...

При этом, сосед показывал секреты подготовки осетра к засолке... Видимо, Всевышнему или кому-то ещё сверху всё-таки было угодно, чтобы я смог этими секретами поделиться, так как вертолётчик явно спас и уберёг от вероятной гибели или страшных мучений... Известно, что отравление любой рыбой приводит к непредсказуемым последствиям, а отравление безграмотно приготовленным осетром – в наибольшей степени. Если и не смерть, то неминуемые осложнения опорно-двигательного аппарата, тихое или буйное помешательство..., и не знаю, что ещё... К слову, знавал я одного пилота-старожила. Воспоминания и впечатления от подобного «знакомства» с осетровым балычком в пору его молодости были настолько сильны, что оклемавшись после длительной болезни, он никогда и ни при каких обстоятельствах не прикасался ни к чему, что было связано с осетриной. Даже к чёрной икре, приготовленной завзятыми и проверенными друзьями-браконьерами...

Так вот, если пойманного осетра варить или жарить сразу или назавтра – нет проблем, всё точно так, как и в случае с другой рыбой. А если хотите приготовить впрок, то есть, засолить, завялить или закоптить, что вовсе не предусматривает сильной термической обработки, то надо кое-что знать не понаслышке, а наверняка. И лучше  уметь самому.

Самое главное – удалить один из двух нервов, проходящих от головы к хвосту. Один – толстый, проходит внутри хребта. Это вязига, и она съедобная. А второй, потоньше, расположен непосредственно над хребтиной. Если не знаете, какой именно – вязига, то смело удаляйте оба... Вязигу – или визигу – по-разному встречал написание слова – удалить просто, и не требует особых навыков. И перепутать с чем-то ещё, просто невозможно. Она с хрустом выдирается из хребтины. А потом предстоит острейшим ножом продольно надрезать хребет, тогда и будут видны ниточки-нервы рыбины. Если этого не сделать, то эти «ниточки» будут разлагаться гораздо раньше, чем просолится рыбина, обеспечивая токсинами организм при поедании деликатеса. Короче говоря, есть реальный шанс «зажмуриться»...

Но «профи» удаляют нервы очень быстро, не портя рыбу продольным разрезом. Отхватывается голова, надрезается хвост по окружности и потом надламывается. Тихонечко потянув за хвост, можно оголить «пучок» того, что составляют нервы и вязига. И потом достаточно просто весь жгут вытянуть наружу. Главное, не порвать нервы, чтобы полностью, без остатка, вытащить и не ковырять рыбу понапрасну...
 
Удалить их несложно, но сперва придется повозиться. При этом, даже обезглавленная рыба, пролежавшая пару часов в таком виде, сильно дёргается в нервных конвульсиях. К этому надо быть морально подготовленным. Вот, после всего этого уже смело можно начинать вялить, солить, коптить и т.д... Не исключено, что вы это знаете и умеете. Но ведь я-то тогда не знал!


Про то, что именно можно приготовить из осетра, и какие они были – надо читать хроники царских времен... О том, как на обозах везли в столицу громадных монстров, обливая по нескольку дней подряд из вёдер, чтобы оставались живыми. А про удивительно вкусные блюда из вязиги (сам-то сподобился употребить) – придётся искать в многочисленных кулинарных изданиях.

Заканчивая рассказывать про осетра в данном контексте, приведу воспоминание матери однокашника-штурмана. Во время войны она жила под Хабаровском. Там вылавливали калугу – тоже из осетровых – и грузили в кузов полуторки. Размеры представляете? Бросали в сарае на мороз. И если надо было, то пилой отпиливали нужный по размеру кусочек. Говорила, что одного «кружочка» многочисленной семье хватало почти на неделю. Чтобы ежедневно кормить и первым, и вторым...



Медведи в Якутии тоже водятся. Их довольно много, но обитают, чаще всего, в предгорьях, где много речушек с рыбой, ягодных кустарников и другого пропитания. С вертолёта увидеть медведей сложно, так как очень осторожны и убегают подальше от раздражающего стрёкота значительно раньше, чем могут быть обнаружены.
В начале 80-х годов каждое лето прибывали представители ташкентского НИИ по исследованию лавин... Возникает законный вопрос. Где – Ташкент, и где – лавины? По моему разумению, гораздо проще в Заилийский Алатау или Тянь-Шань наведаться, и значительно ближе будет. Но ташкентцы с упорством маньяков продолжали ежегодно искать следы лавин в Якутии. Причём, только летом. Тайна, покрытая мраком советских времён застоя...

И вот, в конце июня одного года, прибывает очередная экспедиция из хлебного города Ташкента. Нам предписано на месяцок высадить лавинщиков в горах, а потом доставить обратно. Полетели по заданию и почти сразу нашли местечко для  лагеря... Местечко – шикарное! Речушка быстрая и рыбная, по берегам кустарник с ягодой, лесок, а дальше – собственно, горы... Ущелье с речушкой напоминает букву V, но горные склоны довольно пологие. Лавины, видимо, искать предстояло где-то подальше... Прилетели, покружились, наметили место и сели. Стоянку дали часа на полтора, чтобы разгрузиться не спеша...

Погодка стояла изумительная, солнечная и располагала к длительному и плодотворному пребыванию. Пользуясь тем, что времени вполне достаточно, я отошёл метров на пятьдесят от вертолёта и хотел побросать спиннинг. Несмотря на мои рассказы о том, что клёв в этих местах очень хороший, особенно обольщаться на этот счёт не надо. Рыбацкое счастье капризно и переменчиво. Можно попросту не угадать с местом и не выловить ничего. Даже умение выбрать перекат с крупной рыбой, которую с берега хорошо видно, не всегда заканчивается рыбацкой удачей... Это к тому, что вертушка не может бесконечно ждать, пока рыбу поймаешь... А стоянки, как назло, бывают не очень длинные. Рыбачить желательно вдумчиво, никуда не торопясь!

...Бородатые мужики разбирали и раскладывали пожитки и оборудование, а я всё ходил вдоль речки и раз за разом настойчиво пытался утопить железяку блесны в реке. За мной увязалась девчоночка лет девятнадцати-двадцати, практикантка и повариха табора «в одном флаконе». В этих местах она была впервые, впрочем, как потом выяснилось, и в других – тоже. Всё было в новинку и интересно. А разгрузкой пусть мужчинки балуются!

В общем, я усиленно пытаюсь проверить здешние места на предмет рыбы, а  девчоночка крутится около и интересуется. Причём, сразу хочет знать абсолютно всё и про всё... Про ягоды-грибы, часто ли льют дожди, есть ли какие звери в округе и так далее. Терпеливо отвечаю и, между прочим, говорю, что и медведи здесь тоже похаживают... Это воспринимается с бодрым оптимизмом, но насчёт медведей как-то не очень верится...

Мимо сосредоточенно проходит командир и очень целенаправленно, шагом, не вызывающим сомнений в истинных намерениях, устремляется к ближайшим кустикам. Вертушка стояла на галечнике, естественные укрытия находились поодаль, а среди изыскателей лавин присутствовала ещё одна женщина. Поэтому-то командиру и пришлось искать счастья где-нибудь подальше от посторонних глаз. Раз за разом забрасываю спиннинг, старательно отвечаю на девчоночьи вопросы. Командир, естественно, разговора не слышит. Он занят своим неотложным делом. Потом, минуток через десять, командир вальяжно вышел, абсолютно никуда уже не спеша, и приблизился... Прищурился, глядя на яркое солнце и задумчиво сказал: «Там, у реки, следы свежие. Медведица и медвежонок... Надо бы всем повнимательнее...» Он ещё не договорил, а любопытная девчушка куда-то испарилась. Исчезла... Видимо, поняла, что и я не шутил...
 
Улетели, оставив народ продвигать научные исследования. Месяц прошёл, про лавинщиков и не вспоминалось. Но как-то однажды, при планировании рейсов, попалась на глаза заявка, что нужно снова лететь и забирать этих «узбеков». Я и полетел. Места очень понравились, да и поблеснить всегда хотелось!

Встречаю ту девчушку, вертолёт загружается, а она и рассказывает, что медведи-то несколько раз к лагерю ночами подходили, правда, урона или увечья никакого не причинили. Повезло, однако!... Всё ей, в общем-то, понравилось, а особенно запомнился один случай.

...По утрам все разбредались из лагеря по делам, кашеварили женщины, а к обеду народец снова собирался вместе. И вот, в один из дней, почти все привычно пришли на обед, а одного супермена-лавинщика не досчитались. Стали ждать, посматривая на место, откуда он должен был спуститься. Если помните, то про букву V упоминал. Теперь мысленно представьте такую картину. У основания буквы расположен лагерь. С правой верхушки буквы спускается припозднившийся мужик. Его видят и терпеливо ждут... Но с левой верхушки буквы спускается медведь. Теперь и его тоже видят, но помочь ничем мужичку не могут... Далековато, чтобы орать, а уж если стрелять, то непонятно, поможет ли или, наоборот, усугубит... В общем, «узбеки» тупо наблюдают, с замиранием и ужасом ожидая развязки.

Между тем, и мужик, и медведь упорно продолжают спускаться, совершенно не видя друг-друга. Растительность всё-таки присутствует, поэтому смотреть надо под ноги, а не глазеть по сторонам! Траектории спуска мужика и медведя неминуемо должны пересечься. В головах наблюдающих рисуются самые страшные варианты развития событий. Но все остолбенело смотрят, что же будет... Забыл сказать, что ружья у спускающегося не было. У мужика, конечно! Он просто посчитал тяжёлой обузой и излишеством, решив так уже через недельку после прилёта. Тяжелое оно, понимаешь!...

Траектории сходятся и сходятся... В какой-то момент, уже почти у реки, оба увидали друг-друга... Пару секунд пристально смотрели «глаза-в-глаза», а потом одновременно развернулись и сдриснули вверх наутёк – и снова каждый по своему склону... Кто кого больше испугался и поставил рекорд скорости – большой вопрос!
 
     Мужичок на обед в этот день не пришёл, а вернулся только ужинать... Наверное, сыт был... по самое горло... Или слишком занят своими исследованиями. Думаю, что не лавин... Да и ружьишко потом захватывал строго в первую очередь...



...Моё босоногое дошкольное детство прошло в бесконечных разъездах. Родители трудились геологами, поэтому куда кочевала партия-экспедиция, туда, заодно, прихватывали и меня. Девать было некуда... Помню только три-четыре более-менее постоянных места, где задержались на год-полтора. Поэтому жизнь в палатке, бараке или подобии дома воспринималась совершенно естественной. Как совершенно естественным оказывалось моё бесконтрольное нахождение где угодно, но только не возле того, что на данный момент являлось домом...


Убежав с утра погулять, я мог вернуться к вечерним сумеркам, проведя весь день где-то в степи, горах или у речки. Именно тогда впервые попробовал настоящий бешбармак, приготовленный в натуральной и самой настоящей юрте – на костре и в трёхведёрном казане. Излюбленные лакомства –  баурсаки, обжаренные на бараньем сале, чёрный хлеб с маслом, посыпанный крупной солью, и курт (очень твёрдые и круто просоленные шарики засохшего кислого молока). А кумыс дома не переводился – отец всегда его привозил громадными молочными флягами. Хлеб с маслом и солью считался у детворы чем-то, вроде «братания на крови». Если дал откусить от своего бутерброда, а потом и отъел кусочек у кого-то, то оба тут же становились почти родственниками со всеми вытекающими правами и обязанностями...

Неизменными свидетелями детских вылазок оказывались многочисленные ящерицы, сурки, тушканчики и суслики. Их норы заливали водой, накинув сверху верёвочную петлю. За шкурку суслика платили пять копеек... Само собой, что водились и огромные пауки. Фаланги и каракурты. Тарантулов не припомню. Змеи вольготно ползали по всей округе. И самые разные. От безобидной медянки-желтопузика, разновидности полоза (впрочем, с весьма угрожающей внешностью для несведущих), до противного щитомордника и стремительной гюрзы. А гадюки-подлюки водились повсеместно. Я считал священным долгом по утрам, прибежав на речку поплескаться или поплавать в громадном корыте, перебить палкой бесчисленное племя гадючат, гревшихся в соседней луже. Впрочем, на каждое следующее утро поголовье восстанавливалось полностью.
 
Отец ежедневно отправлялся в горы и, кроме геологического молотка и планшета, всегда брал на плечо малокалиберную винтовку, которую в обиходе называли мелкашкой.
Добычу отца составляли горные кеклики, улары, утки-атайки и гуси. А из более крупной дичи – горные бараны-архары. Вот, к баранам-то и «подвёл» тихонечко. Хочу сказать, что горными баранами удивить меня в Якутии было сложновато...

Вообще-то, в Якутии водятся даже не архары, не муфлоны и не горалы. То, что они называются чубуку, пришлось узнать гораздо позже... Рассказанная мне история, которую приведу ниже, не совсем о баранах, но с ними тесно связана. За что «купил», за то и «продаю».


В середине 60-х годов в Якутию инкогнито прилетал Реза Пехлеви – шахиншах Ирана. Был тогда на самом «пике» довольно успешного правления. Инкогонито прилетал по не совсем государственным делам. То есть, даже совсем не по государственным, а по делам личным. Могущественный шах являлся членом элитарного клуба охотников. Поскольку данные клубы отличались добытыми трофеями, то очень богатый правитель входил в клуб, членом которого мог стать только обладатель рогов горного барана. При этом, главным «входным» билетом служили рога барана, имеющие не менее 95 см длины от одного кончика завитка до другого. Не знаю, входил ли шах до поездки в Якутию в  клуб или ещё нет. Вероятно, входил. Но, скорее всего, извечное стремление заиметь трофей «покруче», чем у соклубников, постоянно вынуждало выискивать рога всё больших размеров.

Разведка у шаха была поставлена на высоком государственном уровне, задание к исполнению получено, и вскоре правителю доложили, что искомый экземпляр барана (с очень большой долей вероятности) можно попытаться добыть в СССР. Межгосударственные отношения стран выглядели очень крепкими и дружественными, поэтому утряска вопросов организации визита, а тем более, поданная под «соусом» частной поездки, не составила труда. Районом охоты выбрали горный район Якутии, неподалёку от посёлка Усть-Нера. Кстати, там находится ещё одно знаменитое озеро. Лабынкыр. Знаменитое тем, что, по слухам и утверждениям очевидцев, в нём водится чудище, похлеще лох-несского. Однако, вернёмся к шахским баранам.
 
Те, кому положено всегда знать всё, обо всём и обо всех, естественно, знали и об истинных целях визита. Для полётов выделили вертолёт Ми-8 (вполне возможно, что тогда это был Ми-4, не помню деталей). Экипаж подобрали самый проверенный, аж до седьмого колена, и самый опытный. Сопровождающих насчитывалось двое с иранской стороны, местный егерь и пара наших молодцов в штатском... Дня два-три летали безрезультатно. Баранов, конечно, часто находили, долго преследовали, но это оказывались не те... С помощью бинокля определяли, что экземпляры – достойные по всем параметрам, но размах рогов как-то не вписывается в заданные размеры – не менее одного метра! Они явно меньше, а глаз у охотников был намётанным...

В очередной день, красавца-барана всё-таки обнаружили и начали выгонять на открытое место. Вертолёт медленно следовал за убегавшим животным, практически уравняв скорости. Шах приготовился стрелять. Прицелился, выстрелил. Снова прицелился, ещё выстрел...

Баран упал, но был ещё жив. Вертолёт завис над поверхностью, лишь коснувшись колёсами снега. Бортмеханик, наблюдая эту картину, не выдержал и в азарте кинулся с ружьём помочь дострелить животное наверняка... Но не успел и не смог, так как мгновенно оказался скрученным ребятами в штатском. А в руках у каждого появились очень маленькие пистолетики, которых он ни до, ни после, никогда не видел... Когда и как ребятки успели выпрыгнуть и достать оружие, понять было невозможно... Шах добил барана ещё одним, последним выстрелом. Дело было сделано, а рога красавца очень польстили тщеславию и самолюбию правителя огромной страны. Можно было возвращаться и хвастаться заветным трофеем перед членами «Клуба обладателей самых больших рогов горного барана».

...Дело в том, что по правилам данного клуба трофей должен быть добыт только лично, и ни с чьей другой помощью. Только тогда охотник имел право считаться истинным. Другого варианта не оговаривалось уставом. Шахская охрана фиксировала момент выстрелов на фото и киноаппаратуру, обеспечивая достоверность. А наш бортмеханик мог своим нелепым поступком всё загубить. Ему об этом никто не говорил, он просто по-человечески хотел помочь...

Командир вертолёта позже стал заместителем по организации лётной работы, классный лётчик и очень хороший человек. Про эту историю от него ничего не слышал, но знаю, что он никогда не расставался с дорогущей ручкой «Паркер», инкрустированной золотом, и все документы подписывал только ей. Скромен был, или подписку какую-то давал – не знаю... А историю поведал тот самый бортмеханик, по имени Михаил. Я с ним долго проработал. Только погиб он очень глупо, будучи с женой Валентиной в отпуске, во Фрунзе. Говорят, пытался усовершенствовать самогонный аппарат, а тот почему-то взорвался... Миша головой ударился об угол стола и мгновенно умер...


(продолжение следует)