Сердцем своим я пулю словил. Глава 7. Окончание

 начало: http://www.proza.ru/2010/12/19/659


                «Сердцем своим я пулю словил…»


                Глава седьмая



                1

     Спустя часа два, освободившись, Невский вновь  оказался у постели Олега Шарипова. Тот его  ждал с нетерпением.  Это  стало понятно уже  по первым фразам:

-Наконец-то, Александр. А я уже заждался.  Бери стул, садись рядом.  Извини, что лежу – мне пока доктора не разрешают вставать.  Сердце, знаешь ли, «расшалилось». Но стало получше.  Я уже вторую неделю здесь «загораю», перевели из Самарканда, где лежал в гражданской больнице, ставили прединфарктное состояние. Я же всё-таки капитан в отставке, вот и отправили к военным медикам, тем более что они меня знают, как «облупленного» - сколько месяцев отлежал здесь.

-Всё ясно. А почему в отставке? Ты же писал, что остался в армии. Даже получил должность в военкомате. Расскажи о своих новостях.
 
-У меня очень долгий получится рассказ. Ты захочешь ли слушать, да и временем располагаешь?

-Вполне, Олег.  Как говорил известный персонаж из мультика о Винни-Пухе: «До пятницы я совершенно свободен».  А если серьёзно, то до завтрашнего утра я уже освободился. Так что давай, рассказывай.

-Хорошо. Но сначала ты расскажи о себе. Как завершил службу в Афгане?

   Невский немного подумал, кивнул и вкратце рассказал о себе. Незадолго до замены получил в рейде тяжёлое ранение, лечился более года, в том числе полежал и в хирургическом отделении этого госпиталя. По окончании  лечения по рапорту был оставлен в армии, но из-за тяжёлых повреждений правой руки пришлось забыть о работе хирурга. Перешёл на преподавательскую работу на военную кафедру медицинского института в Свердловске. А сейчас вот выпала честь оказаться в числе делегатов этого слёта медиков-интернационалистов.

-Да, новости не весёлые. Я был уверен, что ты по-прежнему оперируешь и спасаешь чужие жизни, как некогда спас мою.  Я ведь часто вспоминал всех вас: и Ивана Владимировича, и Михаила  Васильевича,  тебя, Зину. Кстати, у меня теперь двое детей: старшенькая Зиночка, родилась ещё в ноябре 83-го, скоро ей пять лет «стукнет», а сынишка Шермат родился в июне этого года.  Решили с Людой назвать его в честь моего  двоюродного брата. Он погиб в апреле этого  же года под Джелалабадом, немного не дожил до вывода войск из этого гарнизона. Я, вроде, писал, что он  решил стать военным. Летом 1983 поступил в училище, через четыре года сразу по окончании по личной просьбе был направлен в Афганистан. Меньше года прослужил, но уже был награждён орденом Красной Звезды. И вот пуля снайпера нашла его сердце. Погиб практически сразу. Я избежал такой смерти, а вот Шермат…

-Мне очень жаль, Олег. Прими мои искренние соболезнования. Но живым надо жить дальше, и  я поздравляю тебя с хорошей новостью - с рождением детей.  А где сейчас твоя семья?

-Жена с детьми живёт в Самарканде  вместе с моей мамой.  Дочка  ходит в детсад, а сынишка ещё слишком мал. Люда пока не работает – в декретном  отпуске по рождению ребёнка находится третий месяц – эти роды прошли тяжело. А отца моего уже нет.  Так и не смог подняться после тяжёлой болезни, зимой 84-го мы его схоронили. Конечно, эти потери не добавляют здоровья, но я выдержал и эти удары судьбы.  Помню, как говорил мне Иван Владимирович слова какого-то писателя про то, что эти удары выбивают на человеке его стоимость. Хочу верить, что моя цена не стала низкой. 

   Теперь, когда прошло почти шесть лет после того последнего боя в провинции Кандагар, многие детали службы в Афганистане стали забываться. Время день за днём сглаживает остроту былых ощущений, гасит боль, обиды, звуки, краски, подробности. И сейчас я понимаю: это естественно.  За последние годы в моей жизни произошло так много событий, что они неизбежно должны были оттеснить многое, связанное с прошлым. Но хорошо помню примеры стойкости ребят, изувеченных на этой войне, которые не сломались, выстояли. И я горжусь, что могу причислить к таким и себя.  Пусть я немного и хвастаюсь, но мужчина иногда может это делать, тем самым он разгоняет кровь по телу. И сейчас я говорю, что презираю тех, кто сгибается под ударами жизни. И имею право так говорить. Сам я видел всё это насквозь, справился с чем угодно, и теперь ничто уже не сможет  меня сломить. Да, я вновь «загремел»  на больничную койку, но я, конечно, не сдамся.  Я тут даже одно время начал сочинять стихи. Не поэт я. Стихи у меня неумелые. Сам я их не считаю стихами, так «мысли вслух», но писал от души. Так вот, пару дней назад  сочинил:

«Я, конечно, не сдамся,
Ведь меня дома ждут.
Скоро встану на ноги,
Ко мне силы придут».


                2

       За окном уже вечер. Время летит не заметно. Олег сильно утомлён. В палату уже несколько раз заглядывала медсестра, улыбается:

-Замучили человека.

   И убегает. Но Невскому так  не хочется расставаться с Шариповым.  Тем более, что так и не понял, что случилось с боевым офицером, почему покинул армию.  Спросил об этом прямо и добавил, что может уйти, если Олег сильно устал.

-Без проблем, Саша. Расскажу.  Да и не знаю, сможешь ли завтра прийти ещё, а так много ещё не досказано. Не смотри на меня так –  я сдюжу.

   Олег улыбнулся, попросил подать стакан с водой. Попил, прокашлялся и продолжил повествование. Он говорил глухим голосом, почти не отводя глаз от потолка и не глядя на слушателя. Было понятно, что эти воспоминания даются с трудом, но он упорно говорил-говорил.

   Уже вернувшись поздним вечером в гостиницу, Невский вновь и вновь прокручивал в голове историю Олега, восхищаясь его мужеством и изумляясь человеческой чёрствости…

   В августе 83-го, отдохнувший и посвежевший,  Шарипов прибыл к новому месту службы. Жену решил с собой не брать – не известно, в каких бытовых условиях окажется, а Людмиле предстояли роды через несколько месяцев. Оставил её на попечении родителей.

   Встретили нового офицера  настороженно-предупредительно.  Первый человек, прибывший с войны, кавалер двух орденов.   О ранении он не любил говорить, поэтому никто и не знал, какой тяжести испытание пришлось ему пережить. Правда, это было записано в его личном деле, но,  похоже, его никто и не читал. А вообще это, конечно, честь районному военкомату – получить такого боевого офицера. Но…

    Офицеры, прошедшие через войну  становятся неуживчивыми и, по бытующему мнению, скандальны, ибо они стремятся что-то переделать, но натыкаются на стену непонимания. И вот треплют свои нервы, по-прежнему служить не могут, по-новому им не дают. «Афганцев» стараются «поставить на место», чтобы много из себя не мнили, и никому нет дела до их проблем.

   Олег с головой окунулся в службу, до позднего часа засиживался в своём рабочем кабинете начальника  отделения, тем более, что жильё он получил в  рабочем общежитии, куда даже не хотелось приходить – шум, пьянки постояльцев в соседних комнатах изматывали и без того натянутые нервы.

    Шарипов взялся за решение проблем многих ребят, вернувшихся из Афганистана, а тем более ставших инвалидами после ранений. Он просил помощи военкома, своих коллег по службе, но наталкивался на  глухую стену.

   К сожалению, о том, что происходит в Афганистане, в первые годы войны,  в стране предпочитали не говорить вслух.  Долгое время стыдливо молчали о нелёгкой, опасной службе, которую несут наши воины в этой стране. Возможно, от этого процветало равнодушие к судьбам этих молодых людей. Мало, кто знал об их ратных делах, о том, что, выполняя воинский долг, они ежечасно преодолевают трудности, рискуют здоровьем, самой жизнью.  Об этом не рассказывали в полный голос.  А Олег Шарипов говорил об этом в полную силу своих лёгких.

   Господи, что же происходит с людьми?  Откуда эта глухота к чужой беде, чёрствость, оправдывающаяся буквой инструкции? Безразличие и равнодушие… Покалеченные молодые ребята, прошедшие по суровым дорогам афганской войны, стучатся во все двери, и никто даже пальцем не пошевельнёт, чтобы им помочь.  Конечно, сочувствовать, сидя в кабинетах, куда проще, чем идти на конфликт, отстаивать чьи-то права, добиваться справедливости. И даже в военкомате помощи им  было не дождаться.

   Олег чувствовал, что  наталкивается на непробиваемую преграду. За пять месяцев пребывания в новой должности Шарипов трижды получил предупреждение о неполном служебном соответствии, и уже звучали голоса, мол, целесообразно уволить в запас.

    Подоплёка этих «несоответствий» такая. Военком окружил себя подхалимами и угодниками. Один из начальников отделения  стал его личным шофером, разумеется, на своей машине. За другим из «любимцев» закрепилось прозвище Наливайко, о смысле которого нетрудно догадаться.  Этих офицеров  военком считал примерными во всех отношениях людьми…

    В военкомате процветало взяточничество и наушничество.  Родители призывников машинами возили на дачу военкома  дары и подношения.

    У Олега Шарипова было другое понятие о службе и офицерской чести. Он не молчал и не собирался молчать дальше.  Хотя ему не раз говорили прямо: ты, мол, слишком ударился в борьбу за справедливость, и вообще поменьше возмущайся.

    Глядя на порядки в военкомате глазами офицера, побывавшего  под огнём, Шарипов не раз, в том числе на партийных собраниях, прямо говорил, что атмосфера здесь не здоровая, а военком это поощряет, создавая «любимчикам» тепличные условия для службы. Категоричные по форме, но справедливые  по сути слова молодого офицера пришлись по душе не всем. В первую очередь они задели майора Крысина, зама военкома. Тот предупредил Олега «по–доброму»: меньше, мол, говори об этом. Однако Шарипов не внял. И стал  не только неудобен, но и опасен, поскольку мог на любом уровне высказать своё особое мнение.

   Служба офицера превратилась в сплошной ад. Его работу начали проверять-перепроверять многочисленные комиссии. И Олег  не выдержал нервного перенапряжения.  Мучила бессонница, а когда забывался коротким тревожным сном, опять видел ощетинившиеся пулемётами серые горы, слышал те горькие, несправедливые слова, что бросал ему в лицо военком на просьбу  помочь воину-интернационалисту, ставшему инвалидом: «Я его в Афганистан  не посылал, в него не стрелял, пусть тот, кто посылал, и хлопочет о предоставлении ему квартиры». И поднимался из-за стола, давая понять, что разговор окончен. В тревожном полусне Шарипов пытался объяснить ему, доказать что-то очень важное. С трудом разрывал тяжёлую пелену забытья, ёжась  от холода в плохо обогреваемой комнате общежития.

   И Олег, недавно схоронивший отца, сам к марту месяцу слёг. Он  как раз говорил  по телефону с офицером из Областного военкомата. Докладывал ему о выполнении очередного поручения, когда почувствовал, что теряет сознание. Сдавало сердце, замедляло темп. На другом конце провода напрасно ругали телефонистов: Шарипова вновь сразила та пуля. 

   Лечил сердце целый месяц. И  он вновь одолел смерть. А потом офицер был направлен командованием на военно-врачебную комиссию. На этот раз «приговор» медиков был неумолим: «Не годен к воинской службе».  Только получив звание «капитан», Олег был уволен в отставку.  В военкомате эту новость восприняли с радостью.



                3

        Олег Шарипов вернулся в Самарканд, но очень скоро решил заменить умершего отца. Он хорошо помнил совет хирурга Борисова – «нагружай себя больше работой», поэтому устроился в совхоз и стал чабаном, как  отец.  Это был тяжёлый труд, но Олег не жаловался.  Лето в тот год было знойным и сожгло всю растительность. Зимовать Олегу пришлось в одной из самых отдалённых кошар. Он пригнал отару к пустому месту: ни копны сена, ни грамма комбикорма припасено не было.

    Шарипов не спал ночи. Вместе с помощником заготавливали ветки, камыши. Да разве камышом спасёшь стадо? В середине зимы начался падёж.  Олег приезжал к директору совхоза, ездил к районному начальству. Его не слушали: ты чабан, тебе и отвечать.

      Отвечать пришлось на партийном собрании. Олега исключили из партии и выгнали из совхоза.

     Гордый человек Шарипов, не ставший на колени перед смертью, не мог просить милостыни у жизни. Человек с пулей в сердце, которая время от времени валила его с ног, избрал необычную,  опасную профессию зверолова. Приходилось сутками выжидать зверя, ходить по его следам, вступать в схватки с десятипудовыми секачами.

    Двадцать кабанов за два года поймал Шарипов Олег.  За секачей зоопарки платили приличные деньги, чтобы выплачивать не по его вине нанесённый ущерб государству: в тринадцать тысяч оценили погибший в ту зиму скот.

     А  этим летом, когда Олег  перестал думать о справедливости, за ним из райкома партии прислали автомашину. В кабинете он увидел незнакомого человека. Ему пожали руку и отдали партийный билет, от имени партии попросили прощения, освободили от выплаты ущерба.

    Не стало его сердце железным.  Ни от жестокости войны, ни от людской несправедливости. Вернулась к человеку вера в добро и правду, и годы прожитые он сызнова переоценил: нет, не напрасно он жил на свете. Не напрасно колесил дорогами Афганистана.  Не напрасно выстоял в единоборстве со смертью.

   Олег поселился в городе, воссоединился, наконец-то со своей  семьёй.  Ему предложили должность директора медучилища.   Жизнь налаживалась, но и от положительных эмоций может дать сбой сердце. И оно  вновь привело Олега на больничную койку. В Ташкент он был перевезён санитарной авиацией.  И очень вовремя.  Жизнь оказалась на волоске.

   Теперь, Олег уверен, всё страшное уже позади.  И он настроен решительно на победу. И Невский верил, что так и будет. Об этом он и сказал на прощание.

    Говорят: жизнь человека измеряется тем, что он успел в ней сделать. Капитан  в отставке Шарипов в свои  неполных тридцать два  успел немало, не сломался под грузом испытаний.  И верится: впереди у него долгая и светлая судьба…



                Эпилог


            Новая встреча  с Олегом Шариповым произошла на бескрайних просторах Интернета в  конце 2008 года.  Он так и живёт с женой Людмилой в Самарканде. У него собственный, достаточно успешный бизнес. Дети выросли, обзавелись своими семьями. Олег Рахманович –  любящий муж и отец, дважды дед. Он так и живёт с пулей в сердце. Решил, что не стоит её извлекать, хотя и мог это сделать в лучших зарубежных клиниках.

   Недавно ему удалось вновь побывать в Афганистане. О своей поездке он написал:

«В канун  20-летнего юбилея вывода советских войск из Афганистана в моём рабочем кабинете директора фирмы раздался звонок.  Мне предложили войти в состав делегации, которая отправляется с деловой поездкой в Афганистан.  Конечно, я с радостью дал согласие побывать «за речкой».

   Скажу честно: о том, чтобы вновь увидеть Афганистан, я стал подумывать с тех пор, как покинул его. Странное дело – я чуть не погиб в этой стране, но меня упорно тянуло оказаться там снова.  И ничего не мог с этим поделать.  Но все дни перед поездкой волновался,  на душе становилось тяжело. Жена даже отговаривала меня от этого шага.  Я упорствовал.   

   Позже я разобрался в причине такого волнения: боялся увидеть тот прежний Афган, с его однообразно серыми селениями, горными кишлаками, издали напоминавшие осиные соты. Разбитые грунтовые дороги.  Нищенскую жизнь простого населения.

   Но Афганистан за эти неполные тридцать лет, что я его не видел, изменился. Мы проехали в несколько провинций, в том числе и в Кандагар.  Появились неплохие дороги, не осталось следов от мест разрывов мин и снарядов.  Правда, присутствие войск НАТО тоже не проходит без стрельбы и взрывов. Но это уже другая война.   Много новых построек появилось.

  Главное – всем нам довелось убедиться, что на советских солдат афганский народ зла не держит. К нынешней России и сопредельным государствам, составлявшим некогда единое государство, относятся с соседским уважением.  Рад, что мои изначальные опасения насчет прежнего Афгана не подтвердились. Их общество медленно, но всё же развивается. Хотя в целом жизнь афганского народа растворена, как и прежде, в состоянии войны…»

                *

Использованные материалы:

- Цитаты из произведений В. Шишкова «Угрюм-река», Ю. Германа «Жмакин», Ю. Бондарева «Игра»,  П. Проскурина «Судьба», О. д. Бальзака «Человеческая комедия»,  Э.Хемингуэя «По ком звонит колокол»;
-С. Романюк «Рядовые победы», газета «Комсомольская правда», ноябрь 1985г.;
-Д. Азов «От вечных огней зажигаются звёзды», газета «Советский патриот», апрель 1987г.;
-М. Зиеминьш «Рана», газета «Красная звезда», август 1987г.;
-О. Лукьянов, стихотворение «Я, конечно, не сдамся», газета «Комсомольская правда», май 1988г.;
-Ю. Белоусов «Мы снова за речкой», газета «Красная звезда», февраль 2009г.
                *

Фото: Современный Кандагар. 2009г.
                ***