Танки на крышах. Ч. 1, гл. 32 а

                32а

         Я получил сертификат 13 февраля. Через два месяца без одного дня после своего прибытия в Танзанию. Не считая тех 300 долларов, все остальное сделал я сам и к м-ру Магеза больше не обращался.
         Назвав медконсула своим лучшим другом, я оставил ему номер своего телефона, а сам «помчался» в госпиталь. В кавычках, потому что ел в последний раз за два дня до этого, и прыти во мне не было. Оставив все напоминавшее еду детям, я убедил Элеонору, что есть мне противопоказано из-за неполадок с  кишками, уставшими от обжорства, и им надо просто дать возможность отдохнуть. Я действительно всегда лечусь этим способом от любых желудочно-кишечных недугов, категорически отвергая лекарства. Еду я заменяю водой. Работает безотказно. И хотя такие эпизоды в моей жизни бывали очень редко, чувство голода мне было знакомо и не пугало. Тем более, что сейчас я был здоров, а через три дня приезжает Павел, и какие-то деньги у него кажется появились. И еще успокаивало то, что с сегодняшнего дня я начну, наконец, работать и первое, что сделаю – это попрошу аванс. Может быть, даже уже сегодня вечером мне удастся что-то поесть и запить чистой водой.
         Когда я добрался до госпиталя, мои ноги ступали не очень уверенно, и кружилась голова. Прежде чем войти, я сел на ту же скамейку у входа и минут двадцать приходил в себя. Не люблю расслабляющую неподвижность и всегда предпочитаю активные передвижения, но в тот момент я впервые ощутил, что сидеть иногда значительно приятней, чем стоять или ходить. Почувствовав себя слегка отдохнувшим, я встал и, преодолев три этажа, вошел в кабинет д-ра Масау. Шеф сидел за столом и внимательно всматривался в монитор своего компьютера.
   - А, здравствуйте! - поприветствовал он меня, с едва заметной досадой оторвавшись от своего занятия. - Куда вы пропали?
   - Я почти каждый день здесь, - ответил я, поняв, что мой вопрос в этих стенах «горячим» отнюдь не является. - Я не хотел понапрасну отнимать ваше время. Все мои заботы любезно взвалил на свои плечи мистер Магеза. Мы неплохо поработали.
         Я достал из пакета свеженький сертификат и вручил ему. Он внимательно прочитал текст, положил бумагу на стол и сказал:
   - Ну вот и прекрасно. Теперь никаких проблем не будет. Поздравляю. Я сегодня же приступлю к написанию текста контракта. С понедельника можете приступать к работе.
   - А почему не сегодня? Сегодня же еще только вторник. Это почти целая неделя. И время сейчас - еще десяти нет, - пробормотал я, коротко глянув на часы.
   - Составление контракта, это не быстро. Нужно все продумать и ничего не упустить. А вам, после всей этой беготни с нервотрепкой, надо отдохнуть. Судя по вашему лицу,..
   «Что сложного в составлении стандартного документа? Нельзя было подготовить его заранее? Или это первый контракт в твоей жизни?».
   - Доктор Масау, я отдыхаю уже два месяца. Без денег даже на воду. В чужом доме. Я хочу работать хотя бы уже для того, чтобы начать что-то зарабатывать. Я могу продержаться без еды еще месяц. Но без воды до следующего понедельника я уже не доживу.
         Я слегка лукавил, потому что по приходе домой я отпаивал себя чаем, а когда он закончился, кипяченой водой, заготовленной про запас. Плохо было только то, что ходить по жаре, не имея при себе воды, в моем возрасте иногда внезапно заканчивается опасными, а порой и смертельными тромбозами.
         Д-р Масау посмотрел на меня с интересом, а потом, слегка подумав, сказал:
   - Хорошо. Приходите завтра. Рабочий день у нас начинается в семь часов утра.
         И то – слава Богу. Получалось даже символично: начать работу в день Святого Валентина. Да здравствует любовь!
         Выйдя из его апартаментов, я побрел по коридору к лестнице, и уже у самых ступенек нос к носу столкнулся с шедшим мне навстречу м-ром Магеза.
   - О, доброе утро! - как всегда, оживленно и улыбчиво, поприветствовал меня администратор. - Как дела? Я в пятницу отвез деньги медконсулу. Почему вы мне не позвонили? Вы можете поехать и взять сертификат. Машина во дворе. Мистер Люэна обещал, что документ будет готов в понедельник.
   - Я звонил вам. Много раз, - сказал я устало. - Но вы почему-то предпочитаете пользоваться неисправным телефоном. Если бы вы были хоть немного во мне заинтересованы, могли бы позвонить и сами. Но вам это, видимо, не нужно. Я был у медконсула и в среду, и в четверг, и в пятницу. Я был у него и вчера. Я давно уже хожу туда, как на службу. Вчера консул сказал мне, что деньги уплачены, но сертификат был еще не готов. Сегодня я получил его и принес. Он у доктора Масау на столе. Доктор сказал, что завтра я могу выходить на работу.
         Я сделал легкую паузу, а потом уже на правах сотрудника добавил:   
   - Мистер Магеза, займите мне что-нибудь до зарплаты.
   - О, у вас что, нет денег? - посмотрел он на меня поверх своих очков.
         Потрясающая у африканцев способность делать совершенно искренний вид, что никогда ни о чем подобном не слышали и даже предположить не могли, что такое может быть.
   - Уже давно нет, - ответил я ему. - Я уже плохо помню, как они выглядят.
   - И у меня, к сожалению, при себе нет. Но я сейчас что-нибудь придумаю. Подождите меня внизу.
         Он обогнул меня и пошел по коридору. Я спустился вниз, вышел во двор и опять присел на скамью.
         Очередная африканская многосерийная история, кажется, подходила к концу. Будет ли это «концом фильма», или меня ожидает очередная партия серий?
         Минут через пятнадцать м-р Магеза вышел из главного входа в здание и  подошел ко мне.
   - Возьмите, - протянул он мне две бумажки по 10 тысяч шиллингов. - На первое время. Я взял это в качестве вашего аванса в бухгалтерии. И еще одно. Я распорядился, чтобы наш водитель доставил вас домой. Он сейчас подъедет.
         Этих денег хватало дня на три – четыре безмятежного существования для всех домочадцев, и позволяло спокойно дождаться Павла. От такой щедрости и за ту услугу, которая освобождала меня от необходимости переть пехом сквозь жару, я готов был его расцеловать. Я его почти любил, что молча и выразил тут же, впервые за несколько дней улыбнувшись. В это время к нам приблизилась госпитальная машина, и водитель, остановившись, вежливо со мной поздоровался. Мы с ним были уже знакомы по нескольким нашим поездкам к медконсулу в первые дни. Он заикался, и у него было смешное для меня имя – Космос. Я тоже его поприветствовал, а потом сказал:
   - Космос, ты мог бы подождать меня пять минут. Я только куплю воду и сразу поедем.
   - Н-нет п-проблем, - ответил он и, выключив двигатель, вышел из машины.
         Я направился к столовой. Космос пошел рядом со мной. Зайдя внутрь, я подошел к продавцу-буфетчику и сказал, что мне нужна бутылка холодной воды. Космос заказал для себя «кока-колу». Буфетчик принес и то, и другое. Обе бутылки были запотевшими и обладали невероятной силы, прямо-таки гипнотической, притягательностью. Я дал ему деньги. Взяв за обе бутылки, он отсчитал сдачу и добавил на словах, что у него чуть-чуть не хватает, всего-то какой-то жалкой тысячи, но при следующей встрече он непременно отдаст. Космос громко засмеялся и сказал:
   - Н-нет п-проблем, - повернулся и пошел к машине.
         Я проводил его слегка рассеянным взглядом, всецело отдавая себя сознанию, что у меня в кармане есть деньги, а в руке целая бутылка холодной воды. Это пересиливало сейчас все остальные мысли. Я открыл свою воду и, заморозив горло, одним махом выпил ее до конца. Поставив пустую бутылку на прилавок и слегка отдышавшись, я сказал продавцу:
   - А теперь повторить, и сдачи не надо.
         Судя по количеству показанных мне зубов, мы стали друзьями навек.

         В ту ночь почти не спалось. Я ворочался с боку на бок, смотрел широко открытыми глазами в полумрак, пытаясь считать обороты потолочного вентилятора, лопасти которого едва поблескивали отсветом слабо освещенной улицы, но сон, а точнее – чуткая полудрема – пришел только к утру. Я боялся проспать утро своего первого рабочего дня в Танзании, хотя прекрасно знал, что «Аллах», который «акбар», не позволит мне совершить эту оплошность. Так оно и было. Под этот крик, а потом и в наступившей блаженной тишине, я собрался быстрее обычного, позавтракал и вышел из дома в предрассветные сумерки. Пешком до госпиталя быстрым шагом занимало час и пять минут. Если идти не очень торопясь и наслаждаться утренней прохладой и тишиной, то с восходом солнца я окажусь на берегу залива и успею полюбоваться этим феерическим зрелищем. А оттуда еще десять минут ходьбы, и буду уже на месте.
         Вчера удалось поужинать, а сегодня во мне приятно барахтается смесь яичницы с помидорами, политая сверху горячим сладким чаем. С этим можно было уже махануть в турпоход по памятным местам. Но поскольку они мне были пока неведомы, я прошел только знакомым маршрутом и, сделав пятиминутный «привал» на берегу залива, пересек порог госпиталя в 6.35.
         Ранние, еще только подтягивавшиеся и пока еще незнакомые сотрудники, видя белого, явно не пролетарского происхождения, на всякий случай вежливо здоровались на суахили, но поскольку ответить им тем же я пока не мог, они получали в ответ только кивок головой и мою честную белозубую улыбку с легкой позолотой.
         Свой пакет с документами я оставил в кабинете м-ра Магеза, который появился пятью минутами позже меня. Накинув халат, я в его сопровождении вошел в зал для конференций и собраний. Большой, просторный и светлый. Вместо привычных для нас рядов сколоченных по 4 – 5 кресел с откидными сиденьями, там нестройными рядами стояло десятка три пластмассовых стульев. У председательского стола никакого стула почему-то не было совсем.
         Я сел на чем-то приглянувшееся мне место - крайнее справа во втором ряду и, вполголоса переговариваясь со своим «лоцманом», стал с интересом разглядывать каждого вновь входящего. Как впрочем, делали и они, глядя на меня и о чем-то живо переговариваясь на суахили. Когда собралось уже человек пятнадцать, они как-то внезапно притихли. Я тоже «мобилизовался» и сел правильно, как школьник, лицом к доске, готовясь к началу урока. Д-р Масау по непонятным причинам задерживался.
         Кто-то подошел ко мне сзади и заботливо положил мне на колени книжку. Я взял ее в руки и прочитал название. Это было американское издание Библии, какие я в обилии видел и в «Хиллтопе». Я не совсем понял смысла этого действия, но не подал виду и спрашивать ничего и ни у кого не стал. Библия мне была не нужна, но я все же вяло полистал ее, делая вид, что читаю. Все мои мысли в тот момент были заняты составлением речи, которую мне предстояло произнести после того, как меня представят.
         И вдруг на фоне почти полной тишины кто-то запел слегка вибрирующим драматическим тенором. Со второй строчки куплета зал дружно подхватил песню, из-за чего вибрации запевалы растворились в общем хоре. Я обернулся и оглядел поющих. Все они держали в руках маленькие книжицы и пели, вчитываясь в текст. Исполнялось на суахили, поэтому я ничего не понимал, но по мелодии и манере исполнения догадался, что это была молитва. Ну что ж, в конце концов, у каждого народа и даже просто коллектива соратников, свои, сложившиеся годами традиции, и не мне «со своим уставом...». Ничего дурного в этом, в принципе, не было. Скорее я это даже приветствовал. Но уж больно неожиданно. С этого момента я твердо решил никогда и ничему в Африке больше не удивляться.
         Д-р Масау зашел в зал на последних словах песнопения, но за председательский стол садиться не стал. Его место - крайнее слева в первом ряду - было свободно, и он прошел туда.
         Когда хоровое пение закончилось, к столу вышел один из присутствовавших с книгой в руках. Халата на нем не было, и никаких историй болезней он с собой не принес. В халате, кроме меня, вообще был только шеф и еще один доктор. Несколько человек носили костюмы-униформы. Остальные были в обычной «гражданской» одежде.
         Вышедший что-то сказал, и все стали листать свои книжки. Потом, в наступившей тишине, он очень эмоционально прочитал длинную проповедь. Минут через десять он ее закончил и захлопнул свою книгу. То же самое сделали и присутствовавшие, после чего все встали и в унисон прочитали еще две молитвы. Только после того, как во второй раз прозвучало слово «Амен!», все, наконец, расслабились и стали ходить по залу, пожимая друг другу руки. В том числе и мне.
         Когда все опять расселись по своим местам, какой-то мрачного вида молодой человек с низко опущенной головой, не вставая, что-то пробурчал в двух фразах на суахили, занявших не более десяти секунд. Затем поднялся д-р Масау и представил меня. Я встал и, повернувшись лицом к залу, с улыбкой покивал головой в разных направлениях, как раскланивающийся артист. Никаких вопросов никто мне не задал, и никаких речей от меня не потребовалось.
         Потом начались обсуждения. Судя по отдельным словам, заимствованным из английского языка, я понял, что затрагивались какие-то наболевшие хозяйственные и финансовые вопросы. Финалом прозвучала короткая фраза, сказанная шефом, после чего все повставали, загремев стульями, и стали расходиться. На 8 часов был назначен обход. Ни историй болезней, ни рентгенограмм, ни вопросов и ответов по больным так и не было.
   - А что сказал тот грустный молодой парень, который выступал сразу после молитвы? - спросил я м-ра Магеза, когда мы вошли к нему.
   - А, доктор Саха? Он отчитался за дежурство. Все было спокойно.
         Все познается в сравнении. Моя память вновь вытолкнула меня в былое.