Мятежный лейтенант-детектив. 5

Кулик лежал на нарах - обычных досках без матраца, без признаков жизни. Его обнаженное тело сплошь кровоточило от побоев и изуверских пыток. Лежал он навзничь и лицо его, обезображенное до неузнаваемости, источало гримасу застывшего ужаса. Видно, делали ему варварскими методами пластику лица, сообразно его уголовной деятельности и, конечно же, в отместку за сокрытие им преступников. Цель пыток была одна — добиться места нахождения Шамана и действия по этому поводу лейтенанта, приписывая ему уклонение от поимки преступника. Кулик не тот человек, чтобы предать, даже под воздействием гестаповских, если не хуже, методов устрашения порядочных людей, коим был Кузнецов. Он понимал и чувствовал, что лейтенант тоже в опале и под воздействием пыток. Жесткость чекистов только шире открыла глаза на «гуманность» режима коммунистического строя. Кулик наивно считал, что можно решить свою судьбу выдачей бандита, каковым он считал Шамана.

Но теперь убедился, что действия Шамана куда приличнее действий этой «службы». В чем-то он даже сожалел о своих намерениях, корил себя за подлость и предательство. Быть может, это сознание своей вины и помогло ему стойко выдержать серию пыток, заставляло молчать, не ронять ни единого стона и звука. Мучителей-головорезов это раздражало, бесило, и они, разъяренные, как голодные шакалы, набрасывались на свою беспомощную жертву с остервенением и кровожадностью. Для них жизнь человека - что жизнь таракана. Цена одна.
Время от времени в камеру заходил охранник и окатывал ледяною водою тело Кулика, от чего оно конвульсивно вздрагивало и вновь замирало. Но сознание пробуждалось. Оно с трудом воспринимало действительность, не могло воспроизводить в памяти произошедшие с ним события и вновь погружалось во мрак - холодный и болезненный.

Жизнь Кулика испытывала постоянно превратности судьбы. Не везло ему в ней. Детство прошло в лихолетьях войны, в бродяжничестве. Мать была постоянно привязана к старшему брату, который болел туберкулезом суставов. Семь лет он не вставал с постели, криком кричал от нестерпимых болей при образовании нарывов. Ему сделали одиннадцать операций на ногах и руках. А время было тяжелое, военное. Кругом царил голод. Люди пухли от него, мучились в ожидании неминуемой смерти, да и умирали целыми дворами. Сегодня один, завтра два, а то и по пять человек.
Девятилетний Вова Кулик видел страдания людей, но мало понимал, что к чему. Сам он жил впроголодь и ел остатки от стола брата, которому мать отдавала все, что могла достать за последние вещи у военных буржуев и спе¬кулянтов. Были проданы и обменяны на кусок хлеба все шмотки ради спасения сына. А он, так и не встав на ноги, умер в четырнадцать лет. Вова видел, как мать не плака¬ла, не убивалась, а радовалась, что наконец-то она изба¬вилась от невероятных физических и психологических мук, слез, постоянных раздумий и переживаний, чем кормить больного сына, куда идти за помощью, что продать, и про¬чих забот.

Володя рос сам, кормился кое-как. В школу то ходил, то нет. Постепенно втянулся в воровство, словом, пошел вразнос. Мать не знала, где и чем занимается ее сын, не видя его по два-три дня, а то и целыми неделями. Она чувствовала себя очень и очень плохо. Исхудала так. что сын боялся встречаться с ней, сравнивая ее с ведьмой. Толь¬ко позже он осознал всю трагичность материнской судьбы.
Володя едва закончил четыре класса за шесть лет, пошел работать кочегаром на земснаряд, но здоровье его не позволяло заниматься этим трудом. Закончив одну навигацию, он с товарищем обокрал киоск и попал в зону особого режима. Ну, а там пошло-поехало. В одном из тюремных блоков Кулик лежал рядом со стареющим врачом-косметологом, который обучил его ремеслу. Вскоре Кулик был освобожден и он стал заниматься подпольным бизнесом.

Клиентами его были женщины, а затем и мужчины сомнительного толка. Среди них попадались и особо опасные пре¬ступники. Снова тюрьма, лагеря. На этот раз надолго. В зоне работы ему хватало, платили кто пайкой хлеба, кто табаком, а кто стал служить ему верой и правдой, оберегая его от нападок. Свела его судьба и с Шаманом, которо¬го он неоднократно лицевал и перелицовывал. Но тот оказался матерым сибирским волком и посчитал требуемую от него плату неслыханной дерзостью и устроил Кулику тем¬ную. Результат - выбито четыре зуба, поломано два ребра, сломана рука в двух местах. Словом, оплата труда Кулика обошлась очень дорого. Охрана Кулика побоялась связываться с Шаманом. Кулик остался один, но не выпускал мысли о расплате со своим обидчиком.
 
Когда была объявлена амнистия, он, оказавшись на свободе, участвовал в грабежах и разбоях пассажирских поездов, не зная, что этим промыслом руководил Шаман, а когда узнал, решил свести с ним счеты, прибегнув к услу¬гам КГБ. Но, увы! Не тот случай. Закончилось все вот этими нарами, побоями, пытками тех же самых бандитов, но в военной форме.

                Продолжение следует