Повесть о настоящем буратино

ПОВЕСТЬ О НАСТОЯЩЕМ БУРАТИНО.



« - Ага, - теперь ты от нас не уйдешь, - радостно закричали разбойники. Трудно вообразить, что они только не выделывали, чтобы заставить Буратино раскрыть рот. Если бы во время погони они не обронили ножа и пистолета, - на этом месте можно было бы закончить рассказ про несчастного Буратино.
Наконец, разбойники решили его повесить вниз головой, привязали к ногам веревку, и Буратино повис на дубовой ветке. Они сели под дубом, протянув мокрые хвосты, и стали ждать, когда у него вывалятся изо рта золотые…
На рассвете поднялся ветер, зашумели на дубу листья. Буратино качался как деревяшка. Разбойникам надоело сидеть на мокрых хвостах…
- Повиси, дружок, до вечера, - сказали они зловеще, и пошли искать какую-нибудь придорожную харчевню».

-…харчевню, - еще раз повторил вслух Толстой, ставя точку и отодвигая рукопись. – Кажется,  пока идет неплохо! – Он потянулся, погладил себя по круглому животу и довольно пробормотал: – Ну что ж, не плохо бы и мне подкрепиться.
        С такими намерениями он торопливо накинул сюртук, выглянул в окно, определяя погоду, и, немного погодя, вышел за дверь.
      Сияло солнце, весело плескались птицы в густой листве, где-то за домами играло море. Толстой довольно шагал по улице, жадно впитывая запахи, доносящиеся из разбросанных тут и там маленьких уютных таверн.
      
В харчевне «Трех пескарей» повисло гробовое молчание. Слышно было, как пролетела навозная муха и тут же скрылась где-то в щели. Потрескивали в мангале угли, настороженно дышали немногочисленные посетители.
    Открылась входная дверь, и на пороге показались бледные от страха лиса Алиса и кот Базилио. Они  направились к  столику, чертя по полу мокрыми хвостами, на ходу сбрасывая разбойничий реквизит
- Ну что там, где он? – Нетерпеливо поинтересовался кто-то из сидящих в зале.
- Висит на дереве вниз головой…
- Мама, что же будет!
- Я говорила, не надо его вешать.
- Ты бы это Толстому сказала. Я и так старался, как можно нежнее завязывать веревки, - ругались между собой кот и лиса.
- Ах, какой добрый палач. Нежнее, вы слышали.… А кто ему ротик гвоздиком открывал, а кто ежа в штанишки подсунул?
- Так это же по сценарию…
- Вот сейчас и объяснишь, по какому такому сценарию ты ему окурок об ушко тушил. Бедняжка аж взвыл от боли, чуть монеты не выплюнул.
- Так ему и надо, уроду! Послушай, может, сбежим отсюда, пока не поздно?
- Куда? Кругом остроносые шныряют. Все окружено. Их уже десятки, если не сотни, а эти все режут и режут новых.
- Тихо, кажется, идут.
        За дверью послышался приближающийся цокот. В харчевне вновь повисла напряженная тишина. Слышно было, как шуршат в шкафу куклы Карабаса-Барабаса.
        Вскоре дверь резко распахнулась, едва не соскочив с петель, и кавалькада маленьких деревянных человечков с острыми длинными носами, внесла носилки, на которых восседал Буратино. Он был явно расстроен: челюсти его нервно клацали, голова тряслась, деревянные ручки громко колотились об такие же деревянные  колени. Человечки поставили носилки на свободный стол посреди зала и остались стоять вокруг, как бы в почетном карауле. Это были «остряки» - маленькие деревянные солдаты Буратино, как две капли воды похожие на своего предводителя, только еще меньше ростом и еще глупее. Буратино перестал трястись и  медленно оглянулся по сторонам. Лицо его изображало неизменную улыбку. Поскольку рот деревянной куклы был пропилен ножовкой от уха до уха, то он уже сам собой не мог не улыбаться. Не закрывающиеся круглые глаза придавали этой улыбке особый оттенок.
- Нечеловек, который смеется – послышался чей-то испуганный шепот.
- Может быть, рюмочку Кьянти, сеньор Буратино, - услужливо подбежал к носилкам усатый бармен, желая видимо задобрить высокого гостя, однако около самого столика он споткнулся о деревянную ногу одного из охранников и  нечаянно, уронил поднос с бутылкой прямо на колени  Буратино.
               Буратино вздрогнул и машинально клюнул приблизившегося к столу бармена  своим острым носом  прямо в глаз. Бармен упал без чувств.
- Видать у парня скверное настроение.…-  Съязвил кто-то.
            В зале воцарилась тишина. Буратино некоторое время сидел неподвижно, тупо разглядывая стекающее по деревянным коленям вино. Потом резко встрепенулся, запрокинул головку и закричал голосом перепуганной чайки:
- Ай-яй-яй! Облил мне штанишки! – Он повторил это три раза, после чего так же резко осекся и замолчал.
     Вновь опустил голову и, по-птичьи, наклоняя ее то вправо, то влево, разглядывал пятно на коротких  штанишках. На крики прибежал пудель Артемон. Он понюхал лежащего бармена, переступил осторожно через солдат-«остряков», и уселся подле стола, высунув язык и часто дыша. Буратино продолжал, заворожено разглядывать, как из бутылки вытекает вино. Затем взгляд его упал на сидящую рядом собаку.
- Ой-ёй-ёй! Как страшно! – Испуганно закричал Буратино. – Какая большая собака! Она меня съест! Уберите, уберите, скорей!
     «Остряки» - конвоиры тотчас схватили Артемона и поволокли его к выходу. Немного успокоившись, Буратино вновь увлекся лежащей у его ног бутылкой Кьянти. Он взял ее ручками, поднес к глазам и даже попытался засунуть в узкое горлышко свой острый нос. Однако, нос застрял и не пролазил. Буратино с силой выдернул его и отставил бутылку подальше. Однако, сам продолжал коситься на нее. Затем он снова взял ее в руки, повертел перед глазами, перевернул  и вылил содержимое в рот Ему, естественно, не хотелось пить. Он ведь был сплошь деревянным внутри. Просто он так забавлялся. Бордовая жидкость вливалась в его огромный лягушачий рот и тут же вытекала обратно тонкими кровавыми струйками по щекам. От этого его, не проходящая улыбка делалась еще более оригинальной. Буратине это определенно нравилось. Он даже перестал трястись.
- Гляди-ка, кажется, отпустило, - заметил кто-то.
- Еще бы, Кьянти, - вторил ему другой.
     Все присутствующие тоже немного расслабились. Куклы из театра Карабаса-Барабаса, повылазили из тесного шкафа и разбрелись по харчевне. В присутствии Буратино они чувствовали себя более свободно и безнаказанно. Они нагло разгуливали по залу отнимая у посетителей еду и корча им страшные рожи. На ходу, однако, не забывая кланяться предводителю:
- Как поживаете, сеньор Буратино?
- Вы сегодня замечательно выглядите, сеньор Буратино!
- Не прикажете ли сыграть Вам кумедию?
      Буратино удовлетворенно кивал головой. Кажется, он окончательно успокоился. Солдаты – «остряки», стоящие вокруг, взяли «вольно», и переминались с ноги на ногу, не забывая, однако, подставить ножку или пнуть кого-нибудь из проходящих мимо кукол, отчего та падала и все довольно хохотали.
- Пронесло, Кьянти знает свое дело, - вполголоса проговорил Джузеппе - Сизый нос сидящему, напротив, за столиком своему приятелю Карло.
- Погоди, еще не раз вспомнишь, что я тебе говорил.
- А что ты говорил?
- Надо было сжечь тогда это полено.
- Ну, так и что же ты сам не сжег?
- Все ты: Вырежи куклу, вырежи куклу! Теперь того и гляди, как бы эта кукла сама нас тут всех не перерезала. – При этом Карло многозначительно указал на безжизненно лежащего посреди харчевни усатого бармена.
    Лиса Алиса нервно теребила свой хвост. Рыжий пух разлетался в разные стороны. Кот Базилио попеременно то надевал, то снимал круглые очки, в которых еще недавно он изображал слепого разбойника. Он никак не мог сообразить. в каком виде Буратино его скорее не узнает. Однако, вездесущие куклы уже подобрали разбросанный лисой и котом разбойничий реквизит, и теперь разыгрывали в нем перед Буратино кумедию. Кто-то бежал за кем-то с ножом. Кто-то кого-то тащил на веревке.  Один хромоногий горбун до того разошелся, что забрался прямо на стол Буратино и, наведя на него пистолет, с грамофонообразным дулом, закричал:
- Отдавай мне вино несчастный, а то застрелю!
Все это произошло так внезапно, что  нервная система легковозбудимого предводителя не выдержала. Он упал на спину, забился в истерике, заколотил ручками и ножками по столу.
- Разбойники! – заверещал он. – А-А! Злые разбойники. Замучили бедного маленького ребенка!
- Кажется, он что-то вспомнил, - сообразила лиса Алиса.
     От страха у нее похолодели лапы, язык вывалился на грудь, она тяжело дышала. Кот Базилио нервозно снимал и одевал попеременно «слепые» очки.
- Ножи и пистолеты! Гвозди и колючая проволока! – Бился в истерике предводитель. – Найти разбойников! На-ка-за-а-ть!
   Найти разбойников оказалось нетрудно. Взгляды присутствующих в харчевне невольно обратились в сторону оцепеневших от страха лисы Алисы и кота Базилио. Тотчас остроносые солдаты схватили их и подтащили к носилкам предводителя. Буратино перестал колотиться затылком об стол, сел и уставился на дрожащих  от страха животных.
- Кто эти звери? Это не те! Один был слепой, а другой безногий. Я помню. Найдите тех, быстрее!
        Глупые исполнительные буратинята бросились врассыпную искать кого-нибудь слепого и кого-нибудь безногого. Лиса тихо опустилась на пол и притворилась мертвой. Кот Базилио сложил пополам «слепые» очки и для верности, засунул их в рот. Он даже приготовился их проглотить в случае необходимости. Но вместо этого поклонился Буратино, взял попутно за рыжий хвост бесчувственную лису и оттащил ее обратно к столику.
     Вскоре вернулись солдаты. Двое из них уже тащили на веревке старого слепого крота, а третий нес маленькую улитку. Они выложили свои трофеи  к трону предводителя и встали опять в караул.
- Ой, что это?    -  Брезгливо отпрянул Буратино - Я такое не ем. Уберите!
- Это разбойники, сеньор Буратино, - поспешил выслужиться кот Базилио. Ваши храбрые солдаты арестовали их. Обратите внимание, один из них слепой другой безногий.
    Он еще хотел что-то добавить к своей обвинительной речи, но Буратино уже наводил на него свой острый нос. Он не слышал смысла  слов, но сам голос показался ему неприятно знакомым.
- Чей это голос? Кто это сказал?
       Остряки тут же схватили незадачливого кота и подвели к предводителю. Увидев кота, Буратино сразу все вспомнил. Он захлебнулся от злости. Его челюсть захлопала. Деревянные ручки заколотили по столу барабанную дробь.
- Это он! Это он издевался над маленьким ребенком! Ай-яй-яй как мне было больно! Он собирался… Зарезать!… Повесить!..За…За…По…, - видимо заклинило у него от негодования.
     Он так разволновался, что не мог больше выговорить ни слова, только нечленораздельные звуки. Остряки уже схватили на всякий случай всю троицу  подозреваемых и  теперь пытались разобрать, что же именно повелит с ними сделать главнокомандующий.  Они терпеливо ждали, какой же будет окончательный приговор: зарезать или повесить
- За…весить! - неожиданно раздался визгливый приказ трясущегося предводителя.
     Остряки не очень-то поняли, что это значит, но переспрашивать у  разгоряченного Буратино никто не рискнул. Наконец, посовещавшись, они  решили дословно исполнить приказ и  просто завесить всю троицу на весах,  для чего отправились на кухню искать подходящие весы. Когда «казнь» была  дословно исполнена, обезумевших от страха узников выпустили на свободу. Улитка с кротом поползли обратно к выходу, так и не разобрав зачем, собственно, их  сюда пригласили и взвесили. Кот Базилио, который все-таки проглотил «слепые» очки и мысленно распрощался с кошачьей жизнью, безучастно поплелся обратно к столику.
     Распоясавшиеся куклы, тем временем, устроили настоящий дебош. Арлекины и девочки в черных масках лазили по шкафам и сбрасывали оттуда посуду. Жонглеры швыряли тарелками в посетителей и поливали друг друга вином. Колдуны в остроконечных шапках со звездами, взломали кассу, вытащили все деньги и проигрывали  их друг другу в карты. Горбуны с огуречными носами, арапы и собачки носились по харчевне, дергали посетителей за ноги, отнимали у них выпивку и еду. Две куклы, те самые, что недавно изображали разбойников, так неудачно повергнув Буратино в печальные воспоминания, стащили с вертела барана и волокли его по полу. Они уже приближались к столику, где располагался Буратино, когда за ними бросился Карабас-Барабас.
- Куда потащили мой обед, кукольное отродье? – гневно прорычал он, следуя носом за шлейфом мясного запаха.
     Куклы спрятались за спиной Буратино, рассчитывая на его покровительство. 
     Буратино еще не оправился от истории с разбойниками. Он только начинал приходить в себя и осматриваться по сторонам, как вдруг неожиданно оказался накрыт, словно копной сена, огромной бородой Карабаса-Барабаса.
- Ой, что это? Как темно!    Ничего не видно, - громко  запричитал он, разгребая руками перед собой жесткую паклю – Что это за мочало? Уберите, уберите скорей!   
     Вскоре на крик подоспели солдаты.  Словно термиты, облепили они со всех сторон  Карабаса-Барабаса. Они карабкались по его длинной бороде на шею и голову, взбирались по штанинам и пиджаку. Через мгновение они уже висели на нем как  игрушки на новогодней елке, и ждали команды предводителя. А ее не было. Предводитель молчал.          Прополоскав рот остатками Кьянти, он неожиданно забыл про страшное мочало. Голова его опустилась на грудь, выпученные глаза сонно таращились на сучковатые колени. Если бы у глаз были веки, они бы закрылись сейчас и уснули. Но век не было, поэтому глаза всегда смотрели. Внезапно на колени Буратино упал клок бороды Карабаса-Барабаса, вырванный кем-то из карабкающихся буратинят.
- Ой, что это? – Подскочил председатель.
        Он поднял голову и увидел перед собой огромную дремучую бороду Карабаса-Барабаса, увешанную буратинятами.
- Ой, мама! Как страшно! – Снова истошно завопил он.
       Горькие воспоминания опять нахлынули на него.
– Это же то самое мочало, которое хотело сжечь маленького Буратино, чтобы зажарить барана. Ой-ой-ой! Скорее, спасите! Сожгите мочало! В огонь его, в огонь!
 Буратино снова запрокинул голову, захлопал пастью, забарабанил по столику ножками.
      «Остряки» некоторое время мешкали, не понимая надо ли им сжечь всего Карабаса-Барабаса или только его  страшную бороду. В принципе, им было все равно, поэтому они решили сделать как проще, и, действуя ловко своими острыми, точно бритвы носами, начисто отстригли Карабасу бороду и усы, а заодно побрили наголо голову. Все образовавшееся таким образом «мочало», отнесли и бросили в костер, где с утра жарился баран. А  Карабас-Барабас,  сверкая   свежей лысиной, поплелся обратно за кулисы. Он больше не казался  страшным злодеем, напротив: вполне приличный упитанный  господин в полном расцвете сил.
        Мало-помалу придя в себя и, поняв, что опасность миновала, Буратино успокоился и даже повеселел.
Он повертел головой и чуть слышно произнес:
- Кто здесь самый маленький?
- Маленький, да удаленький, сеньор Буратино! – Дружно, как на параде отрапортовали солдаты-«остряки».
- Кто здесь самый умненький?
- Умненький и благоразумненький, сеньор Буратино!
          После этой своеобразной пионерской речевки, Буратино окончательно разомлел. Казалось, он устал. Но это только казалось. Деревянная кукла не знала усталости.
- Как поживаете, сеньор Буратино?
- Вы сегодня прекрасно выглядите, сеньор Буратино! – Наперебой ублажали спасителя наглые куклы.
- Не прикажете ли сыграть Вам кумедию?
- Приказываю, - неожиданно согласился Буратино.
   Куклы были несколько озадачены. Они вовсе не собирались играть никакую кумедию и предложили все это просто так, из вежливости и подхалимства. Однако быстрые солдаты-«остряки» уже сгоняли разбредшихся по всему залу кукол на сцену. Куклы нехотя собирались в кучу. С трудом залазили на барную стойку, где тут же начался импровизированный спектакль. Суть его заключалась в том, что они колотили друг друга, чем попало по головам, и при этом истерично хохотали. Время от времени, правда, не забывая произносить героическую  речевку:
          - Кто здесь самый маленький?
- Маленький, да удаленький, сеньор Буратино!
- Кто здесь самый умненький?
- Умненький и благоразумненький, сеньор Буратино!
    Постепенно самодеятельный спектакль пьяных кукол опять перешел в разнузданный дебош. Они швырялись стаканами в зал, метали вилки, как дротики, норовя попасть в сверкающую за кулисами лысину Карабаса-Барабаса, плескали виски в огонь. Пахло палеными волосами. Один из деревянных солдат-остряков, сжигавших бороду Карабаса, загорелся. Другой бросился его спасать и загорелся сам.     Горбатая кукла пыталась их потушить, поливая из бутылки, но, видимо, там оказался шнапс: солдаты вспыхнули еще ярче и вскоре сгорели полностью. Подоспевшие папа Карло с Джузеппе, быстро сгребали угли, не давая огню расползтись по всей харчевне, и на ходу матеря всю деревянную братию.
- Буратино, двое твоих солдат сгорели в огне, - громко, пытаясь перекричать кукольный тарарам, сообщил папа Карло.
- Вырежи новых, - невозмутимо отозвался сынок, пуская из уголков рта  струйки кровавого Кьянти. – Четверых, к завтрашнему утру. И Сизый Нос пусть тоже режет. Мне надо много, чтобы они громко кричали. Иначе как я узнаю кто здесь самый умненький?
- Умненький и благоразумненький, сеньор Буратино! – Дружно прокаркали остряки, услышав знакомый пароль.
      
Алексей Толстой вернулся домой и сел перечитывать рукопись. Все встрепенулись. Артемон, который раньше всех должен был увидеть писателя и оповестить остальных, заметил его последним. Он слишком увлекся оставленной без присмотра бараниной, сожрал огромный кусок и теперь валялся неподалеку с набитым брюхом, осоловело глядя по сторонам.
   Буратино засуетился. Появление писателя всегда путало его планы. Он стал торопливо искать свою бумазейную курточку и колпак с кисточкой. Но их нигде не было. И не удивительно: во время своих припадков он раскидал всю одежду по сторонам, а остряки, брившие Карабаса, сгребли ее вместе с бородой и бросили в огонь.
- Писатель идет! А-А! – завопил Буратино, - Моя одежда!
 Куклы тоже запаниковали. Они стали прятаться кто куда. Исполнительные солдаты бросились добывать хозяину одежду. Они разыскали в кукольном шкафу большой сундук с театральным реквизитом и принесли Буратино. Чего там только не было? У бедного ребенка глаза разбежались. Он долго рылся, разбрасывая костюмы по сторонам, но в суете никак не мог сообразить, что же нужно. Надевал, снимал. Снова копался. Опять надевал. Наконец, кажется, остановил свой выбор. Он напялил зеленую революционную буденновку и для верности пришпилил ее кокардой с двухглавым орлом прямо ко лбу. Потом повязал пионерский галстук, надел китель оберштурмбанфюрера СС и зачем-то прикрепил к нему октябрятский значок с маленьким кудрявым Лениным посередине. В одной руке он держал стихиру Египетского фараона, в другой  - немецкий автомат «шмайсер», на ногах – сапоги скороходы. Однако, ему не совсем удалось утихомирить свое любопытство. Он то и дело выхватывал из сундука то женский лифчик, то губную гармошку и пытался куда-то это
 приладить.
    Между тем Толстой не торопился продолжать литературное творчество. Судя по всему, он был в прекрасном расположении духа. Напевая что-то опереточное себе под нос, он прошел на кухню, и принялся распаковывать принесенные с собой съестные припасы, цветы и затем накрывать праздничный стол. Видно было, что он ждал гостей.
- Кина-то, пожалуй, не будет, - резонно заметил из шкафа для кукол колдун - звездочет.
     Буратино перестал швыряться в сундуке с реквизитом и помешкал, оценивая обстановку. Затем выбросил фараонскую стихиру и разводной ключ сантехника, который к тому времени пришел на смену немецкому автомату «шмайсер».
     В этот момент в дверь писателя постучали. В комнату вошла миловидная дама в платье до полу, излучая аромат духов.
- Элен, как это мило, что вы зашли, - засуетился вокруг дамы писатель. – Я вот как раз собирался отобедать в непринужденной творческой обстановке. Не составите ли мне компанию?
- Отчего же нет, - отвечала дама в длинном платье, - с удовольствием.
Она прошлась по комнате, осматриваясь кругом.
- Ого, какая красавица, - сказал Буратино, наблюдая за дамой.
       Он  расправил плечи, резко сбросил китель, сапоги-скороходы и рванул буденновку, однако она не поддалась, т.к. оказалась сгоряча пришпилена кокардой прямо к его деревянному лбу.
- Ой! – непроизвольно вскрикнул он.
Дама встрепенулась. Взгляд ее упал на рукопись.
- Над чем Вы теперь трудитесь, Алексис?
- О, это так-с, больше для развлечения. История некоего сеньора Буратино из Сицилии.
- Буратино? - Подхватила странное имя дама. – Вы сказали из Сицилии? Это интересно. Он, верно, итальянец?
- В некотором роде, да…
- Попытаюсь угадать. Ну, да, Сицилия. Это уже о многом говорит. Конечно главарь семейного клана. Что-нибудь из серии «мафия бессмертна».
         Буратино внимательно слушал, повторяя про себя незнакомые слова:
- Мафия бессмертна…
- О, что вы! Не угадали! Совсем напротив – маленький, игрушечный человечек, очень добрый шалунишка-проказник.
    
Джузеппе и Карло многозначительно переглянулись. Лысый Карабас-Барабас скрежетнул зубами. Лиса Алиса тихо заскулила.
  Буратино этого не заметил: он был слишком увлечен.
- Там будет что-нибудь про любовь? - Продолжала незнакомая дама.
- Любовь, - словно эхо повторил Буратино. – Что такое любовь? – Капризно взвизгнул он.
- Это Вам не понадобится, сеньор Буратино, - храбро высказалась девочка с голубыми волосами по имени Мальвина.
- Не тебе решать, дура, - простуженно огрызнулся сеньор.
    Вслед за Буратино поняв, что спектакля не будет, пьяные куклы стали выползать и вываливаться изо всех щелей и вновь разбредаться по харчевне «Трех пескарей».

- Вы позволите мне взглянуть на Вашу рукопись?      - Осведомилась у Толстого молодая дама. – Я просто сгораю от любопытства.
-  Конечно, Элен, почту за честь…
 Женщина пробежала глазами несколько страниц свежего текста.
- Ах, да, он действительно очень милый…
- Да здравствует милый сеньор, Буратино! – Ни с того, ни с сего заорал продавец пиявок, Дуремар.
      Не долго думая, Буратино запустил в него пустой бутылкой из-под  Кьянти, чтобы не мешал слушать даму. Бутылка угодила Дуремару прямо в лоб.  Получив сильный удар в голову, Дуремар рухнул без чувств.
-
- Очень милый, - продолжала дама, - такой маленький и беззащитный, а сколько неприятностей подстерегают его на каждом шагу! То крыса Шушара, то злой Карабас-Барабас. То эти разбойники – все норовят непременно обидеть или даже убить. Бедный, несчастный ребенок. И некому за малыша заступиться!
     Буратино разомлело приоткрыл рот, и остатки кровавого Кьянти струйками побежали по подбородку.
- Сущий вампир,- пробормотала лиса.

- Полно, Вам, Элен, - увещевал даму писатель. – Обещаю Вам, все кончится хорошо. У Буратино много друзей, да и сам он парень не промах.

- Это уж точно, - не выдержал Дуремар, поднимаясь с пола.              На голове его выросла огромная шишка.

Дама с писателем сели обедать.
- Позвольте Вам предложить… Не будете ли Вы так любезны… - То и дело слышалось из-за стола.

- Любезный! – Как попугай повторял вполголоса незнакомые слова Буратино. – Обедать!
       Расторопные остряки, приняв последнее слово предводителя за команду тут же подхватили с полу недоеденного Артемоном барана и подали его предводителю. Буратино принялся жрать барана и разбрасывать кости. Он ловко орудовал остро заточенным носом, будто ножом. Разделывал мясо, поддевал его, подбрасывал вверх и на лету хватал куски широким хлопающим ртом. Голода он, естественно, не испытывал, просто забавлялся, подражая взрослым на свой особый манер. Его деревянные челюсти легко перемалывали мясо и кости. Он громко  чавкал и отплевывался, невольно при этом наводя ужас на окружающих. Кукольные арапы и собачки  с удовольствием подъедали остатки хозяйской трапезы.
- Омерзительный тип! – Поморщилась лиса Алиса.
- Где? Кто? Я? – суетливо пробормотал кот Базилио, все еще  выплевывая изо рта недоеденные стекляшки «слепых» очков.
- Не ты, болван, - огрызнулась лиса, потом, посмотрев на своего перепуганного компаньона, добавила презрительно: - Впрочем, ты тоже.
    Кот Базилио ничего не ответил. Он лишь учуял распространявшийся вокруг запах жареного мяса и ничего омерзительного в этом не находил.
     Разделавшись с бараном, Буратино забыл про даму с писателем и принялся муштровать своих солдат. Они ловко строились в шеренги и с громким цокотом маршировали вокруг стола. С улицы подтягивались новые колонны и  также парадным маршем проходили мимо трона предводителя. Буратино удовлетворенно наблюдал за шествием одеревеневшими глазами.
- Р-раз, два. Кто здесь самый маленький?
- Маленький, да удаленький, сеньор Буратино!
- Р-раз. Два. Кто здесь самый умненький?
- Умненький и благоразумненький, сеньор Буратино!
       Так продолжалось до самого вечера.
       Ночью все куклы, как и положено, спали. Спал даже Буратино, устав после парадов, в окружении своих верных буратинят.

- Элен, это же невыносимо, не будьте так жестоки, - переговаривался с дамой писатель.
- Вы так настырны, Алексис, как этот Ваш деревянный Буратино…
- Ах, Элен, бесчувственная! –
          С досады Толстой слез с кровати и закурил.  «Дался  же ей этот Буратино», - подумал он. Он нервно ходил по комнате, не зная, куда разрядить свою досаду. Случайно взгляд его упал на рукопись. «Действительно», - подумал он, - «пора кончать с этим Дуратино. Четвертый месяц морочит мне голову.  Утопить его, что ли? Или сжечь?».- Писатель раздумывал, глотая едкий дым. «Пусть его со слепу перепилит по нечаянности старый Карло», - внезапно решил он и улыбнулся удачной догадке. Уже в следующий момент Толстой взял ручку, потыкал в чернила и стал писать:
          «В эту ночь папе Карло не спалось…»

     Папа Карло, который крепко и безмятежно спал, был вынужден встать и сделать вид, что ему не спится. Следуя дальнейшим  «инструкциям» автора, и при этом вполголоса матерясь, он пошел искать впотьмах топор, чтобы:
«…нарубить дровишек для потухшего очага».  «…В темноте он не разобрал где дрова, а где маленький Буратино…»

    Папа Карло, естественно, все разобрал, и быстро понял, к чему клонит раздосадованный личными неурядицами писатель. У него  самого уже не раз крутились в голове подобные мысли. Он с готовностью взял из кроватки за ноги своего приёмыша, чтобы перерубить, наконец, горло маленькому живоглоту. Но тут к писателю подошла Элен.

- Что за фантазии писать по ночам, дорогой? Вы не в себе. Может быть, я смогу Вам чем-то помочь. – Она обняла Толстого за шею.
             Писатель положил ручку на стол и взял за руки Элен.

     Раздосадованный тем, что действие не состоялось, и зря разбуженный, папа Карло все-таки с силой рубанул по тонкой деревянной шейке. Остроносая голова с готовностью отвалилась.
- Вот тебе, Элен, и про любовь… папы к сыну! – Послышался сзади ехидный скрипучий голос, постепенно переходящий в визг:  Ай-Яй-Яй! Караул! Измена!
     Папа Карло обернулся и увидел измазанную Кьянти зловредную рожу «веселого» Буратино. Ручки и ножки его тряслись, широкий ротик истерично взвизгивал:
- Старый детоубийца! Угробил маленького буратиненка, который спал в моей кроватке! – Повторив это трижды, он сделал маленькую паузу, после чего произнес подслушанную им от дамы фразу:
- Мафия бессмертна!
     По приказу Буратино, стая проворных буратинят набросилась на папу Карло. Он был закован в цепи и посажен в клетку. Ему ополовинили довольствие и удвоили норму выработки буратинят.
             В харчевню вбежал гонец.
- Сеньор Буратино, войска Урфина Джюса захватили Палермо! Что делать?
- Трубите сбор. Немедленно выступаем в поход! – Запищал маленький диктатор, все более распаляясь. – Уничтожить злодеев! Всех! Всех! Давить! Крушить! Резать! Жевать!
       Он опять забился в истерике. Его деревянные челюсти еще продолжали стучать, но членораздельных слов разобрать было невозможно. Солдаты погрузили его на носилки и унесли к месту боевых действий.
      
Поутру Толстой встал в хорошем расположении духа. Ночные коллизии утряслись. Он был достаточно бодр и весел. Ещё до завтрака он решил закончить рукопись о деревянном Буратино и поскорее сдать её в печать. Он сел к столу, перечитал предыдущие страницы и начал с того места, где Буратино висел на ветке дуба вниз головой с четырьмя золотыми монетами во рту.

   Сеньор Буратино мчался в это время во главе своего остроносого войска в  сторону Палермо, намереваясь дать решительный бой войскам наглеца Урфина Джюса. Однако, невидимая сила мгновенно выхватила его из повозки и перенесла на ветку дуба, повесив вниз головой и запихав в рот золотые монеты.
- Ай-Яй-Яй! Что такое! Это незаконно! – верещал Буратино, пытаясь выплюнуть золотые монеты, - Я буду жаловаться! Смерть Урфину Джюсу!
  Он снова ужасно разволновался, но сделать решительно ничего не мог. Все теперь двигалось строго согласно сценарию, которым управлял писатель. Буратино ещё помычал с набитым ртом и успокоился.
    Посланные Мальвиной муравьи послушно перегрызли веревку. Артемон отнес предводителя в дом Мальвины. Лекари Жаба и Богомол, на всякий случай, надели на больного» смирительную рубашку и, зная его неврастенический темперамент, дали ему тройную дозу успокоительного. После чего они долго не могли сообразить: «…пациент скорее жив, чем мертв, или скорее мертв, чем жив». Следом, накаченный транквилизаторами, Буратино с трудом карябал диктанты, брел в страну Дураков, сидел на Поле Чудес, пока свирепые полицейские доберманы не схватили его и не бросили в пруд. Только здесь писатель, наконец, выдохся и прервал повествование.

   С трудом приходя в себя в холодной воде, и поняв, что им больше никто не руководит, Буратино вызвал своих верных бойцов.        Остряки – маленькие деревянные солдаты Буратино, выловили предводителя из воды, и погрузив  на носилки, снова отнесли в харчевню «Трех пескарей», где располагался импровизированный штаб войск.
     Как только процессия вошла в зал, посетители харчевни машинально притихли, ожидая новых разборок. Но предводителю, кажется, было не до этого. Его опять била нервная дрожь. То ли от холода, то ли от негодования, то ли под воздействием других каких-то причин челюсти его громко клацали, ручки и ножки отбивали чечетку.   Буденновка его намокла и сползла на глаза. Она бы давно свалилась, если бы не была впопыхах крепко пришпилена кокардой с двуглавым орлом к деревянному лбу. Не менее часа понадобилось Буратино, чтобы придти в себя. В зале, тем временем, обозначилось некоторое оживление. Нахальные куклы снова вылазили изо всех щелей и разбредались по залу. Карабас-Барабас с Дуремаром предпочли укрыться на кухне. Буратино по-птичьи вертел головой, переводя взгляд то на одного посетителя, то на другого. Похоже, он не нашел того, кого искал.
- Где Карло? – Проскрипел он.
   В наступившей тишине было отчетливо слышно, как хлопают его челюсти.
– Мне нужен Карло, приведите мне Карло!  - Капризно запричитал деревянный ребенок.
    Он снова засучил ножками и затряс головой. Из глубины зала появилась девочка с голубыми волосами:
- Хватит истерик, сеньор Буратино, - дерзко проговорила она. – Вы сами распорядились посадить Вашего папу Карло в клетку и заковать в кандалы. Возможно, он уже умер там от горя и голода.
    Буратино резко перестал дрыгаться. Он вытаращился на Мальвину и навел на храбрую девочку свой острый нос. Все присутствующие замерли от страха.
- А мне нужен Карло, - обиженно захныкал он. - Отнесите меня к нему!
 Послушные буратинята тут же подхватили носилки с предводителем и отнесли туда, где располагалась клетка с узником. Закованный в кандалы полуголодный старик сидел в клетке, заваленной опилками и стружками, положив голову на колени и, казалось, плакал. Будь Буратино чуть менее деревянным, он бы, наверное, пожалел старика. Но наш герой не был сделан из мягких лиственных пород.
- Карло, вырежи нового Буратино-двойника к утру! – Быстро проговорил он, тут же повернулся и жестом приказал солдатам нести его обратно. Затем на полдороги остановился и прокричал вдогонку писклявым дискантом:
- Получишь двойную порцию супа…
  Процессия удалилась. Папа Карло ничего не ответил и даже головы не поднял. Он вспомнил свою шарманку, узкие городские улочки, толпившихся вокруг детей и снова заплакал.
   К утру, однако, новый Буратино был готов. В коротких штанишках, бумазейной курточке и в колпачке с кисточкой, он очень напоминал сеньору Буратино молодость. По приказу сеньора Буратино двойника крепко связали, заткнули рот кляпом, засунули в клетку и поставили охрану. Зато теперь, всякий раз, когда появлялся писатель и брался за продолжение рукописи, на сцену выходил дублер, Буратино – 2, проделывал все, необходимые по сценарию действия, под неусыпным контролем солдат-остряков, после чего бывал снова связан и брошен в клетку под конвой.

    Сеньору Буратино такое положение дел значительно развязало руки. Он оказался теперь более предоставлен самому себе. Занялся решением геополитических проблем, все реже появлялся в харчевне «Трех пескарей», и, вскоре, след его совсем потерялся.
   Ходили слухи, что он женился на какой-то богатой фарфоровой вдове. Другие утверждали, что, разгромив армию Урфина Джюса, он со своим войском переплыл Средиземное море и отправился на завоевание Африки. Согласно третьим источникам, наоборот,  войска Буратино были разбиты под Палермо, сам он взят в плен и публично сожжен на площади. Так это или же нет, утверждать никто не берется. Фактом остается лишь то, что он окончательно исчез, а значит и повесть о нем подходит к концу.
   Солдаты-остряки, охранявшие двойника, в отсутствии предводителя разбежались кто куда. А следы остальных героев сказки Толстого затерялись в бескрайних просторах Италии.

 И только Сицилийские дети, играя во дворе в прятки или другую детскую игру, нет-нет, да и заведут знакомую считалку:
- Кто тут самый маленький?
- Самый маленький и удаленький, сеньор Буратино!
- Кто тут самый умненький?
- Умненький и благоразумненький, сеньор Буратино!
 Вот так и считают по кругу, на ком она заканчивается, тот и получает право маяться, а остальные разбегаются прятаться кто куда.
1996 г.