Разговоры с Михаилом Рощиным

        Памяти писателя.
      
    В апреле  2002 года Михаил Михайлович по приглашению дирекции Дома-музея  А.П.Чехова участвовал в  Чеховских чтениях в  Ялте.  Была  устроена  творческая встреча с виднейшим драматургом современности, на которую сбежались местные интеллигенты, задавали ностальгические вопросы. Столичные же чеховеды почему-то к Рощину остались холодны. Михаил Михайлович   рассказал о своем видении Чехова – европейского писателя, подарил музею вышедшую в серии ЖЗЛ книгу об Иване Бунине. После инсульта он был не очень велеречив, не очень   уверенно передвигается, но духом бодр и  ироничен. Остатки шевелюры  заботливо подкрашены хной. Рощину в Крыму интересно: родом он из Севастополя. Когда мы  поехали туда на экскурсию, он не пошел в панораму Героической обороны, а остался  на скамейке и вдыхал воздух детства.  Расчувствовался на Графской пристани, где  так остро пахнет  морем.
Сами Чтения были посвящены теме «Чехов и Гоголь»  и приурочены к  150-летию памяти  Гоголя. Так судьба свела  в Ялте  двух великих писателей, кровно причастных к  судьбам украинской культуры.  В  статье о конференции («Крымская газета») Татьяна Барская отметила, что каждые чтения имеют свой девиз и определенную направ¬ленность. На этот раз в шести¬десяти  научных докладах до¬минирующей была мысль о том, что мимо Гоголя не может пройти ни один настоящий ху¬дожник. Исследование перекрестков традиции в таких темах, как «Души живые и мертвые у Чехова и Гоголя», традиции этих двух писателей в романе И. С. Шмелева «Пути небесные» или «Гоголь — Че¬хов — Шмелев: от «Мертвых душ» к «Солнцу мертвых», «Че¬хов Гоголь и Россия», вызывают несомненный интерес у всех, кому дороги отече¬ственная культура и наше бо¬гатейшее литературное насле¬дие. Вопросами русской словесности интересу¬ются ученые не только ближ¬него, но и дальнего зарубежья. Стажер Уэслеанского универ¬ситета (США) Сара Манн про¬слеживает линию Антона Чехо¬ва и Гарсия Маркеса, связанную со сном и явью, по рассказам «Спать хочется» и «Свет, как вода». Карин Клингстрем из Гетеборгского университета за¬интересовало путешествие «Носа» от замысла к иностран¬ному читателю. Тема зла и ис¬кусства в рамках рассказов Го¬голя «Портрет» и Чехова «Дом с мезонином» интересует про¬фессора из Нью-Йорка Крис¬тин Питерсон.
     Конечно, не остались без вни¬мания и ялтинские  чеховеды. Кандидат фило¬логических наук Г.Шалюгин рассказывает о лечащем враче А.П.Чехова И. Н. Альтшуллере. А.Головачева находит го¬голевские мотивы в записных книжках этого писателя. Как всегда, интерес участников конферен¬ции вызвали выступления профессоров из Москвы В. Катаева, А. Чудакова, дирек¬тора Гоголевского центра из Нежина П. Михеда. Любопытным было и выступление директо¬ра московской городской библиотеки им. Н. В. Гоголя В. Викуловой, показавшей в видеофильме дом Гоголя в Москве.
     Культурные   мероприятия научной конференции озна¬меновались выступлением ди¬ректора Александрийского театра (Санкт-Петербург) Г. Сащенко и оригинальной по¬становкой спектакля «Дядя Ваня и три сестры» по пьесе актрисы и исполнительницы роли Маши — М. Гавриловой. Ирину играет С. Шейченко, Ольгу — М. Кузнецова, зна¬комая телезрителям по роли Екатерины II в одноименном фильме, Крупской — в нашу¬мевшей картине Сокурова «Последние дни Ленина». Дядю Ваню представил актер В. Плисецкий. На сцене зри¬тели видят характерные чехов¬ские детали: ружье, которое периодически стреляет, чуче¬ло убитой чайки, а главное, се¬стер Прозоровых, какими они стали спустя столетие после Чехова. Они тоже работают в школе, на почте, на эстраде, тоже мечтают о нео¬существимом в их жизни. И уже не Москва влечет их, а Америка, как символ возмож¬ного благополучия. О «небе в алма¬зах» и говорить не приходится трем женщинам, жизнь кото¬рых спущена на самое дно жестокой современности.
Но вернемся к  Михаилу Рощину.  Его рассказы сочны и смачны, насыщены редкими подробностями. Я узнал, что пьесу «Валентин и Валентина»  он написал в Ялте.  Сел за машинку и не вставал шесть дней. Я спрашиваю:  вот вы драматург, пишете   диалоги. Вы что – голоса  этих  людей слышите?
- Да ни хера подобного!
   Я умилился: мой покойный отец любил приговаривать: «Херка с бугорка».
Забавна деталь о представлении «Старого Нового года» во МХАТе. Он сидел в директорской ложе слева от сцены,  старая  смотрительница  поманила   в  партер. «Пощупайте, - указала она на кресло.
- Мокрое. Ну и что?
- Тут дама сидела. Уж так смеялась…».
   Рощин прочитал мою повесть «Шкаф» (полное московское издание) и весьма одобрил.  И не только в личной беседе, но и публично, во время выступления в музее  10 апреля. Повесть-эссе «Шкаф» представляет собой что-то вроде арабесок – размышления, наблюдения,  впечатления. Короче, импрессионизм. Рощин хочет написать что-то подобное:
- Только уже не о шкафе – о целом доме! Очень интересная форма.
   Заговорили о В.Я.Лакшине. Оказывается, Михаил Михайлович работал в редакции «Нового мира» как раз в те годы, когда там подвизался  Лакшин.
- Ну, и какое впечатление?
Рощин сделал паузу, а потом сказал убежденно и ясно:
- Противный.
- Я тогда   вообще вел себя… пил, за девками бегал… А он подстилался под Твардовского, много власти забрал. Мы, бывало, по окончании работы   скидывались по семь рваных и выбирали – как это по-нынешнему -  кто за «клинским»? Сац забирал деньги и говорил: «Уж лучше я пойду,  я знаю, где взять,  а молодежь напортачит».
   Выпивали в кабинете Твардовского, он ужасно любил пение, и Лакшин лез в запевалы. Пел так высоким, тонким голосом. Противный!
   Мы сидели с Рощиными (Михаила Михайловича сопровождала его жена Татьяна Валерьевна) в кабачке на улице Дражинского. Там всего два столика, один стоит впритык к плоскому аквариуму, подвешенному на стене. Ну, чисто цветной телевизор! Раньше тут плавали дебелые лягушки, похожие на   обнаженных женщин с раскрытыми ляжками, а сейчас  томно сплетают усы  черные сомики.  Мы взяли  украинского «Первака» -  водки,  имитирующей   мутный самогон. Было забавно наблюдать маститого драматурга, смакующего  самогонку и  закусывающего  креветками.  Демократическое  его нутро потребовало еще и пива.  Я вспомнил, как  в аспирантские годы любил заходить в пивнушку на Пушкинской улице, где подавили замечательные креветки. По слухам,  их поставляли  по воздуху из Японии: рядом  было представительство   компании «Джапан эрлайнс». Рощин больше помнил пивной подвал на  Новом Арбате.   
      Вообще чувствуется,  что  припадать к «мутному источнику» - в традициях  этого  хорошо пожившего человека. В воспоминаниях об О.Ефремове, которые  он подарил мне, есть эпизод, как Рощин сидит с авоськой  на цоколе памятника Пушкину, а мимо идет Ефремов  и подозрительно косится на авоську, в которой лежит чекушка и  буханка ржаного хлеба…
   У нас дома Рощины были 13 апреля вместе с супругами  Чадаевыми, тоже москвичами. Пили коньяк «Гетьман»,  водку «Исток»,  вино  «Мускатель белый», ели  поджаренные охотничьи колбаски  под кетчупом и великолепного жареного судака.  Потом  появилась чудесная  разварная картошечка,   нежнейшая сельдь, закуска из брынзы с чесноком…  Рощин отдал дань  разблюдовке,  достал и подписал журнал  «Красные холмы» со статьей о Ефремове. Тут же  большой  портрет Михаила Михайловича, на котором заметны и седые виски, и  розоватая родинка возле левого глаза.  Мэтр вспоминал  молодость и говорил, чуть заикаясь:
- Это было … ммм … в Камышовке … ммм … я заведовал сельхозотделом в газете…
- И я  заведовал сельхозотделом, - обрадовался я, вспоминая,  как  после  мгновенной карьеры (фотокорреспондент, литсотрудник) я в 18 лет стал  начальником  отдела  в районной газете «Заря коммунизма».  Быть заведующим в 18 лет – мучительно: сверстники гоняют в футбол, а ты отвечаешь за «разворот» (то есть, за две страницы текста внутри газеты), да еще должен набрать  кучу коротких информаций на первую полосу… Рощин прошел ту же школу  провинциального многописания, что приучает к  постоянной работе со словом. Из  этой  школы  вышел и  Чехов.
   Рощин рассказывал, как   его принимали в партию. В кандидаты он вступил еще в Камышовке, а  в партию принимали уже в Москве, в Литинституте.  Он написал статью  «Пишите правду!»  про Сталина, после которой  его  начали третировать. Дескать, оболгал рабочий класс и интеллигенцию… Что-то подобное было и у меня – я тоже стал  партийцем студенческие годы, и тоже не без недоразумений.  Но как различны наши судьбы!  Он не просто мечтал стать писателем,  как это было в мои юные годы, он  п и с а л, п и с а л,  п и с а л…
    Вероятно, самое памятное в его поездке в Крым было посещение  Георгиевского монастыря  под Севастополем.   Мы поехали туда по окончании конференции,  предварительно договорившись  с монахами, но встретили они нас не очень любезно. Мы, оказывается, отнимаем у них «лучшее время», предназначенное для молитвы…  Как сейчас вижу  фигуру монаха в черной накидке, которую раздувал ветер -  словно черная птица с черной головой  парит над  бездонным обрывом…
   Мы вышли на берег между монастырем   (слева) и  мысом Фиолент (справа). Гигантский откос, поросший  чахлой травой и заваленный  хаосом каменных глыб, уходит далеко вниз, где угадывается  узкая полоса шумящего гравия. Волны набегают на берег неравномерно, галька шипит – кажется, идет   диалог шепелявых стариков. Вот прошелестело что-то старческое слева,  в ответ – шепелявый отклик справа… Поодаль от кромки прибоя -  Крестовый остров, похожий на   отрубленную голову дракона.  По правой руке – темные контуры скал, окруженные, словно нимбом,  сверкающим блеском  моря.  Вот чайка залетела  в тень,  и белый ее контур резко высветился  на темной  заднике…Вот она пролетела  мимо скалы – и растворилась  в серебре  блистающих волн.
   Рощин  сидел на берегу  рядом с Татьяной  Валерьевной и  молча созерцал, молча впитывал   красоту, некогда  очаровавшую и Пушкина,  и Чехова.. Очень трудно, опираясь на палку с большим крюком, шел он  до берега.  Одетый в  довольно старую,  порыжелую куртку, в   подвернутых брюках,  с торчащими из ботинок   пластмассовыми пластинками, которые,  вероятно, были частью ножного протеза, он  не производил впечатление   живого классика, даже наоборот. И тем не менее, он был одним из наших великих соотечественников, которые продолжили чеховскую традицию русской драматургии.
Царство тебе Небесное, дорогой Михаил Михайлович...


Рецензии
Спасибо,Геннадий,за интересную статью
о замечательном русском писателе М.М.Рощине!
С искренней благодарностью и пожеланием
УСПЕХОВ
Наталия

Натали Соколовская   21.12.2013 21:24     Заявить о нарушении
Спасибо, Натали - тронут вашим вниманием. Геннадий

Шалюгин Геннадий   22.12.2013 10:06   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.