Проверка жизнью

ПРОВЕРКА ЖИЗНЬЮ

До Великой Отечественной войны специальность связистов в Армии считалась чисто мужской. Но война все изменила… Девушки, став в дни войны солдатами, взялись за опасный и тяжелый труд. Что только им не приходилось делать, чтобы помочь русским солдатам и приблизить победу… А каково пришлось нашим солдатам, которых снимали с фронта только из-за национальности, а они так хотели защитить Родину… Об этом Анна Бодрова и Иван Краузе знают не понаслышке…

Когда арестовали главу семейства, в семье остались Анна Венедиктовна, два братика и сестренка. Это было в 1937 году. После этого, вспоминает героиня нашей публикации, мама болела целый год. Чтобы как-то прокормить семью, юной Анне пришлось идти в прислуги, так до получения паспорта. После этого работала официанткой.

- Была довольна своей работой, образования-то у меня собственно и не было, - говорит Анна Бодрова.

В 1943 году молоденькую девушку призвали в армию. На тот момент ей едва исполнилось двадцать лет. Таких как она, со станции Горзя Читинской области, всего было триста сорок девочек. Никаких поблажек. Требования ко всем солдатам одинаковые, несмотря на пол и возраст. Вот и Анна взяла в руки винтовку, изучала ее, на стрельбища ходила. Как признается, стреляла хорошо. В таких условиях – пока война не кончилась.
Отдельная часть, в которой служила наша героиня, называлась «Зенитный дивизион 387», третья батарея. Она была и связистом, и поваром. В последнее время - поваром, кормила солдат.

- Назначали там рабочих по кухне, ну и меня как-то назначили, - делится воспоминаниями Анна Венедиктовна. - Пришла. Смотрю: на котлах крышки и столы все какие-то грязные. Воды не было, поэтому не очень-то там и мыли. Думаю, выскоблить все это надо, и плиту подбелить. Кухня-то была в землянке, кто нам там дома строить будет.

Когда пришел командир батареи на обед, он сел за стол и спросил, кто такую чистоту навел. После этого решил Анну назначить поваром.

- Наутро вызывает и сообщает, - продолжает беседу Анна Бодрова, - а я ему так и говорю: «Товарищ старший лейтенант, я не умею варить, не знаю, как  буду готовить, ведь это же солдаты, им надо приготовить как следует». Он сказал, что дежурные по кухне помогут. В общем, это был приказ. Ну а приказы-то надо выполнять. Помаленьку научилась готовить, но я-то официанткой работала и знала некоторые блюда.

 После этого ее отправили на курсы на месяц в другую часть. Там все окончила на «отлично».

- Моя фотография висела на стенде лучших поваров, - с гордостью сообщает ветеран.
Благодаря ответственному отношению к своим обязанностям, ее вскоре перевели на службу при офицерском штабе. Но недолго, так как расформировали офицерскую столовую, видимо, продукты уже выдавали на руки. После этого вернулась в столовую при третьей батареи. И так до конца войны была поваром.

При этом зенитчики на одном месте не стояли, особенно летом, всегда меняли позиции. Пушки возили тракторами. Кухня была, конечно, боевая, то есть все на улице. Приходилось и под дождем готовить, и под солнцем. Жили в палатках. Солдат постоянно готовили, часть стояла в Монголии.

- Монголы к нам относились дружелюбно, - вспоминает Анна Венедиктовна. - В штаб мимо их юрт ходили, они выскакивали и приветствовали русских солдат. Давали нам комок сахара, печенье. Но они – люди очень грязные, конечно. На нас они не нападали, хорошо относились. Устраивали национальные праздники, в первый день – для начальства, а во второй – и нам разрешали смотреть.

К сожалению, были случаи отравления в соседней части. Кухня походная, бочки все на улице, все открыто, часовой присматривает, но кто-то может по-пластунски подойти и бросить что-нибудь в бочку.

- Война, конечно, стала настоящим ужасом для всех, - с печалью в глазах и грустью в голосе произносит Анна Бодрова. - До нас она не дошла, но служба есть служба, так что стояли мы на обороне. Жили все в ожидании победы, а уж когда наши солдаты немцев погнали, тут мы с каждым днем радовались, что скоро победим. Думали тогда с девчонками, что, правда, не зря служим.

Действительно, не зря, потому что девушки заменили в то время парней, пока те пошли на передовую, на запад. И девчонки были и наладчиками, и связистами, и радистами, и на прожекторах работали, и на планшетах (делали вычисления, чтобы пушки стреляли). Они были годны ко всему, все выполняли, и даже лучше, чем парни.

Война изменила всех. Анна Венедиктовна, как сама считает, стала умнее, устойчивее, увереннее. В свои двадцать лет она уже представляла, что должна служить народу. Она трепетно показывает свои многочисленные медали: за победу над Германией, над Японией, юбилейные медали; и безустанно повторяет: «Просто я совершенно не боялась трудностей». К сожалению, фотографий военных лет у ветерана нет, тогда не было в их части фотографа.
Но все же вернемся в военное время. Как говорит Анна Венедиктовна, зимой в землянке была кухня, там же и жили. Девочки жили дружно между собой. Воды там не было, но неподалеку находилась железная дорога и железнодорожная часть. У них находилась баня «на колесах». Вот туда и ходили, видимо,  командование договорилось с ними. До этого при части была своя баня, сами солдаты состроили, воду возили. Но больше всего, почти всегда, умывались снегом.

- Девчонки даже красились, но не я. Некогда мне было краситься: вставала в шесть часов утра и готовила завтрак, - признается Анна Бодрова.

- А связистом была, так там надо было металлическую катушку носить, намотанные провода, - продолжает она.

- Тяжелая была катушка. Это серьезная работа. Провода стянуло, порвало где-то, поди-ка найди, - дополняет ее супруг, Иван Кондратьевич Краузе.

 Но всегда направляли по два человека. Связь нужна со штабом, с прожекторной и пулеметной ротами и со всеми батареями.

- Сейчас такой связи, конечно, нет, и современным военнослужащим проще. Однажды, когда плохо работала связь, командир отправил нас на порыв, прямо ночью. И говорят мне, мол, дальше обрыв небольшой, там могут поджидать «языков». Пришлось идти по-пластунски. Подползли поближе, а там верблюдов много, видимо, они лапой и задели. Связь вернули, но потом так долго смеялись! – улыбается Анна Венедиктовна.
История супруга Анны Венедиктовны Бодровой, Ивана Кондратьевича Краузе, не менее трогает душу.

- Война началась 22 июня, а 12 июля я уже бой под Витебском принял, - начал Иван Кондратьевич.

Со стороны Смоленска текла речушка. Это местечко называлось Колышки. Как признается участник Великой Отечественной войны, тогда враг был сильнее русского народа, и сегодня это все понимают. На тот момент враги завоевали весь запад и пошли на русских солдат, которые вынуждены были отходить. И  отходили с боями: через Смоленск, Ярцево, Дрогобыч.
- Но пока Дрогобыч проходили,  - продолжает Иван Краузе, - нашу часть раскрошили, в Вязьме была формировка. Вот я из-под Витебска уходил задом, оставляя города и населенные пункты. Спрашивали, мол, зачем оставляете нас. Но ведь приказ сверху: отходить…
Иван Кондратьевич Краузе был пулеметчиком и пехотинцем. Все на себе приходилось носить: рюкзак, шинель, палатку, противогаз, пулемет…

Сформировали батальон только в последних числах августа. С командования Ивана Краузе никого не осталось, все пропали без вести. Принял батальон под руководство некий украинец. У него был Орден за Финскую кампанию 1939 года. Он говорил на своем языке: «Где будете вы – там буду и я, но где буду я – чтобы были и вы. Кто не будет, где я буду, того сам застрелю». Такое было знакомство!

Потом дали команду – занять одну безымянную высоту. Днем туда не ходили, а обычно - в ночь. Один раз сходили, не смогли взять: сильное подкрепление было. Второй раз – не смогли, третий раз – не взяли… В роте было больше ста человек, а осталось двенадцать живых и невредимых, остальные – раненые и убитые.

- Я с пулеметом, со мной второй номер тоже живым остался и один с патронами солдат, а нас было семь человек в отделении… Вот уже пятерых не было… - тяжело вздыхает ветеран.
Так как не смогли ничего взять, дали командиру батальону приказ – выйти на передовую и занять позиции. Рота, в которой воевал Иван Краузе, вышла, а в ней двенадцать человек осталось. Командир дал задание по позициям вести наблюдение.

- Мы окопались с другом, чтобы шальная пуля не брала, - продолжает он. - Метра два от нас сзади – один с патронами залег. Откуда снаряд взялся? Сам Бог знает… Кустарная местность была, где сидело девять человек: командир роты, командир взводов… Солдатов рядовых там не было. Прямо туда снаряд! Все девять – насмерть, на куски разорвало… Того, с патронами, ранило: ему ногу почти оторвало… И у того, кто рядом со мной лежал, осколком кусок кожи вырвало. Я остался один нетронутый… Вот какой случай был…

После того, как это все случилось, Иван доложил обо всем командованию. И раненых помог перевязать, с санитарами их отправил. После этого ходили осмотреть ту местность, а там только трупы разорванные лежали. Велели Ивану при батальоне пока оставаться. Вечером он пошел за ужином, который старшина привозил для роты, в это время ранило осколком в три пальца. После всех этих случаев Ивану Кондратьевичу сказали, что представят к награде, но представили или нет – он до сих пор не знает.

После того, как его ранило, попал в санбат, оттуда в полевой госпиталь. Это было в первых числах сентября 1941 года.

- Рана зажила почти. Мне бы еще с недельку, и снова на фронт, но в это время вышел приказ верховной ставки: всех немцев снять с фронта, невзирая на ранги. - Сетует ветеран. -  Там же и полковники были, и подполковники, и комиссары… Всех сняли с фронта, в том числе и меня… Это было уже в октябре месяце. И вот дали нам сопровождающего одного капитана. Он в Сычовке пошел узнать о поезде на Москву. А тут немцы в аккурат нас давить начали. Были у нас младший лейтенант и младший политрук. Они сказали, что надо уходить, иначе – убьют или в плен возьмут.

После этого кое-как добрались до Москвы, там дали двух сопровождающих. В итоге набралось восемьдесят рядовых. Все пытались попасть к Сталину, чтобы сообщить, что  Родину защищают, но их так и не пропустили…

Вспоминает ветеран, что на Великой Отечественной были винтовки – полуавтоматы, на них не штыки, а кинжалы (они носились в чехле); у кого - кинжал, у кого - пистолет. Солдат собрали всех вместе, чтобы накормить, - недалеко от Казанского вокзала находилась военная часть. После обеда отправили до Ижевска, в Удмуртию.

Когда приехали, отправились в леспромхоз. Там пилили лес, на горбу все носили. Весной 1942 года Ивана Кондратьевича передали в постоянные кадры. Вскоре демобилизовали. Он по национальному признаку был репрессированный, затем реабилитированный.  И это только по национальному признаку!

- Что поделаешь? – говорит Иван Краузе. - Время такое было… Власть так решала…
Если до этого их кормили, как солдат, то после того, как стали гражданскими, питались очень плохо.  Иван Кондратьевич сильно заболел. Ему повезло, что успел познакомиться с одной семьей. Это и спало от смерти.

- Их сын моложе был нас, приходил к нам в барак, потом его забрали в армию, вскоре похоронку получили. Я уже не мог выходить, кое-как с палочкой вышел, попалась мне эта баба Шура, чужой человек. Но она нас кормила, меня и еще одного немца Ивана. «До чего, - говорит, - дошел, ты же помрешь!».  А что делать? Моих родственников выселили с Родины, с Саратовской области. О них ничего не знал. Баба Шура пригласила к себе. Это какое сердце надо было иметь, чтобы сказать: «Гриша, смотри до чего человек дошел, пусть он у нас вместо Васи нашего поживет»? А у дяди Гриши руки правой не было. Я помогал. Они мне дали вторую жизнь, иначе я бы в 1942 году ушел в тайгу и там бы сгинул. – Вспоминает участник Великой Отечественной.

- Потом ожил, окреп, - продолжает он, - пришел к директору, все рассказал о себе. Он мог меня посадить в тюрьму, за то что я, как говорится, в самоволке был, но этого не сделал. Отправил работать на погрузку. И на горбу лес таскал, и грузил, и перевозил на кобыле, помощником машиниста работал, потом машинистом. Седьмой разряд машиниста сейчас, а не учился, все с опытом. Работал мастером депо, начальником депо… Всякие работы я прошел… Все это было…

После всех жестоких жизненных и военных испытаний, Иван Краузе  женился, а там пошли детишки. У Ивана Кондратьевича пятеро детей и десять внуков! В Усть-Илимск приехал в 1976 году со второй группой по состоянию здоровья.

- Сперва во времянке жили, ниже моста, - припоминает пенсионер.

Когда жизнь стала понемногу налаживаться, судьба послала новое испытание. В 1977 году Иван Кондратьевич овдовел, прожив  с женой тридцать два года. Но все-таки судьба послала и счастье. Вот уже четыре года, как Иван Кондратьевич Краузе и Анна Венедиктовна Бодрова живут вместе, разделяя испытания и радости. Приятно посмотреть на таких молодоженов! С какой нежностью, трепетом и любовью они общаются, как уважительно друг к другу относятся… Молодое поколение может только по-хорошему позавидовать… Не хватает молодоженам одного, но важного – квартиры.

- Сейчас я записалась в очередь на квартиру, так как живу у племянницы, но чужого мне не надо, - признается Анна Венедиктовна, - мне сказали, что в течение года будет, жду. Да, сейчас у нас неплохая пенсия, только что это уже изменит? Здоровья и жизни не вернешь…

Ольга Фокина