На хлопке осенью. Лена Конькова. Фото. 1949 г

Мемуары моей мамы, Петряковой Галины Александровны.
Глава 20.

   Наши студенты готовились к отправке на сбор хлопка. Раиса Григорьевна, математичка, увидев меня, сказала прихватить всю теплую одежду, так как едем надолго, в отсталый колхоз, где хлопка много, а работать некому.
   Я собралась. Грузовые машины с сиденьями в кузовах уже ждали во дворе техникума. Грузили матрасы, одеяла и наволочки для подушек, чтобы мы в колхозе, в поле набили их хлопком и будут готовы подушки. Ехали и пели песни:"Ой вы, кони, вы кони стальные, боевые друзья трактора, веселее гудите, родные, нам в поход отправляться пора." Припев был:"Мы с чудесным конем все поля обойдем, соберем, и посеем , и вспашем. Наша поступь тверда и врагу никогда не гулять по республикам нашим." "Ой ты, враг, ты нас больше не трогай, не балуйся у наших ворот, а не то встанет грозный и строгий, наш хозяин, Советский народ." Еще пели песню:"Эх, бей винтовка, метко, ловко...", "Три танкиста, три веселых друга", "На дубу зеленом, да над тем простором, два сокола ясных вели разговоры..." и др. Мы надрывали свои голоса, ожидая приехать в колхоз и напиться чаю с лепешками. Раиса Григорьевна высовывала голову из кабины и кричала:"Молодцы, девчонки! Скоро приедем!" Проехали несколько кишлаков, наконец показался наш. Машины повернули к конторе, вышел председатель колхоза, молодой узбек. Он радостно приветствовал нас своими белыми зубами. "Принимай гарем, хозяин!" - в шутку крикнула Раиса Григорьевна. Все громко рассмеялись. Нас разместили в большом помещении, на полу была солома, и мы, быстро помыв руки, расселись на соломе, как узбеки. Скоро узбечки принесли нам чай и свежие, хрустящие лепешки. Объявили выход в поле в 8 утра, чай в 7 утра и ушли.
   Девченки запели всем известную частушку про узбекский колхоз:"Как в колхозном коллективе хорошая пища. Утром чай, в обед чаек, вечером чаища!", но утром бригадир сказал:"Почему один чай? Будете хорошо работать, будет и шурпа (суп)".
   Забыла норму сбора хлопка, но в первый же день убедились, что норму собрать невозможно. Но среди нас нашлась все таки одна, моя подруга Лена Конькова. Она была дочь одного из русских солдат, которых еще до революции 1917 г. царское правительство направляло на охрану границ России. Ее тогда молодые родители  обустроились и родили три сына и две дочки. Мария старшая, а Лена с 1932 г.. Та, что угощала меня утиными яйцами и шипучкой. А утиными потому, что куриных на складе, где работала ее тетя Шура, совсем не было. И вот утром в 8 часов вся наша группа захватила по два ряда хлопка, одели фартуки и, хватая с обеих сторон хлопок за коробочку, быстро заталкивали хлопок в фартучный мешок. Наполнив фартук, несли хлопок в кучи, каждая девочка в свою кучу. Все девочки, а особенно дурочка я, старались выдернуть хлопок из коробочки до конца, и только одна Лена не выдергивала, а оставляла кусочек, который трудно захватить. В результате Лена экономила половину времени. Она убегала от нас далеко вперед, и на каждом кусте оставалось по несколько ощипок. В конце дня выяснилось, что Лена собрала хлопка в два раза больше, она выполнила план, а мы все выдали по пол-норме. Девочки сердились на Лену, и прямо в глаза со злостью говорили ей :"Радуешься, что дала норму, а погляди на ряды. У всех  ряды чистые, а у тебя? Мы тоже так смогли бы дать норму, но надо же совесть иметь. Нам стыдно за тебя. Если будет проверка, твои ряды белеют из-за недобранного хлопка, а обвинят всю нашу группу."
   Вечерами я пела песни, стараясь отвлечь девочек от ссор. Тогда была популярна песня Лидии Руслановой "Валенки". Я, забыв про свой живот, была весела, в моей голове крепко засел принцип:"Не расстраивайся заранее." В разгаре песни вошла Раиса Григорьевна и с порога перебила:"А я слышу, думаю, и кто там вторая Русланова, кажется, Галя, и не ошиблась. Пой, пой, и я послушаю."
   Когда я кончила петь, Раиса Григорьевна рассказала нам:"Председатель сказал, что если весь хлопок уберем досрочно, то 7-го ноября организуем большой концерт, частично своими силами и пригласим лучших артистов из Москвы и Алма-Аты. Кто поверил, кто нет. А я твердо не верила. Если бы только наша группа не выполняла; я смотрела сводку, а там ни одна группа не выполняла. В списке Лена Конькова была первая. Наши девочки окончательно накинулись на Лену:"Да что это такое, Конькова опять оставляет ощипки на кустах и выполняет норму. Галя, почему ты молчишь? Ты что, считаешь, что Конькова правильно делает? А то и мы начнем только верхушки дергать."
   Я глядела на Лену и понимала ее. Она рвалась в отличники, но ей не удавалось. Она или совсем не понимала урок, или, заучив, быстро забывала. А здесь она попала в свою стихию. В своей Кара-Калпакии (составная УзССР, автономная республика), где ее родина, тоже сажают хлопок, она привыкла выполнять норму таким образом, недобирая ощипки. Она хорошо знала каракалпакский язык, и там ей прощали, потому что она говорила им:"Мы пришли вам помогать, как умею, так и делаю, а вы на хлопке работаете, это ваш хлеб, так что и пошлите своих детей за нами собирать ощипки." Работники, хлопководы не хотели с ней ссориться, уважали ее старших братьев и сестру Марию, которая была преподавателем русского. Так и сходило ей с рук дома. А здесь девчонки "зубатые" и горластые, себя в обиду не дадут.
   "Нет, девочки, я не думаю, что Лена права, но не надо кричать, вы послушайте, что говорят про нас узбеки. Ох уж, эти русские, опять ругаются, такие не дружные, а еще де-е-е-вочки... Вот, Лена, с завтрашнего дня, после ужина, мы с тобой будем ходить на твои ряды и собирать все твои ощипки, чтобы никто на тебя пальцем не указывал. Поле будет чистое, и когда станут выяснять выполнение нормы, мы смело скажем :"Посмотрите наше поле, самое чистое,  но одной ощипки не оставлено." Нас ругать не будут, даже похвалят.
  И вот, когда мы с Леной Коньковой пошли на другой день вечером выдергивать ощипки,  вдруг у меня в животе что-то так зашевелилось, что я испугалась, думая, что это от плохого узбекского супа. Лена только что хвалила вкусный суп. -"Лена, у тебя от супа в животе нормально?" -"Нормально, а что?" -"Да у меня что-то непонятное. Ой, прошло." "А ты , Галя, не беги, не спеши. Завтра закончим." -"Нет, Лена, давай сегодня закончим. Успеем. " "Ну, смотри, чтоб не заболела. Спасибо тебе, что выручила меня, а то самой страшно было бы."
   Дальше все было хорошо. Нам разрешили самим для себя копать картошку, прямо в огородах. Такие узбеки добрые, не жадные. Но картошка оказалась сладкой, мне не понравилась, но все едят и я ела. Это была картошка ботат. Она у них хорошо родила и узбеки привыкли к ней. С бараниной она была очень вкусная.
  Раиса Григорьевна добилась, чтобы нашей группе разрешили закончить уборку на своем участке и возвратиться домой. Состоялось собрание. Нам выдали деньги за работу. Лена Конькова получила премию - три метра ситца на платье. Девочки с завистью смотрели, как бригадир обмотал Лену красивой, белой с цветочками материей вокруг талии и сказал:"Вот кто заслужил эту премию!" "Ага, заслужила бы она, если бы Галя не убрала ее ощипки с поля,"- бурчала вредная Моисеева Людка.
  В октябре мы приступили к занятиям, а мне очень захотелось сфотографироваться. Девочки все признали, что я хорошо поправилась и мы решили, чтобы каждая отдельно снялась и кто кому захочет, подарит на память. Тогда в Узбекистане у нас не заведено было отмечать дни рождения, никто не знал, что мне 12 октября исполнилось 18 лет. Я выслала одно фото в Нижнее Колчурино, другое Лене в Ростов, другие не помню куда делись. А в альбоме моем семейном сохранилось то фото, которое я дарила сестре, она просто вернула его мне, сказав, чо пусть твои дети видят тебя молодую, а я тебя молодую видела наяву.