Аид и Персефона. 1 явление

Драма в четырех действиях.

Действующие лица.

1. П е р с е ф о н а – дочь Зевса и Деметры.
2. А и д – бог Царства Мертвых, брат Зевса.
3. З е в с – верховный бог.
4. Д е м е т р а – богиня плодородия.
5. Г е я – богиня земли.
6. Г е л и о с – бог солнца.
7. Г е р м е с – крылатый бог, посланник Зевса.
Подруги Персефоны, мрачные слуги Аида, боги Олимпа, простые смертные люди, травы, земля (только голос).

Действие происходит в Греции во времена всемогущих олимпийских богов, то есть примерно в пятом-шестом веке до н. э.








                Характеры.
1. Персефона.
Молодая, нежная, трепетная и немного наивная. Во всем слушала обожаемую мать, была не слишком любима отцом Зевсом, несмотря на веселый нрав и доброту.   
Мечтала, подобно другим девушкам, выйти замуж и быть верной и любящей спутницей своему мужу.
Немного пуглива и не приучена к труду. Работе предпочитала веселье и беззаботные игры с подругами, вовсе не задумываясь, чем плохо безделье.
Избалована и горячо любима матерью и всеми, кто с детства окружал ее.
Не выносила малейшей обиды, особенно со стороны близких и дорогих ей людей. Чуть что, бросалась в горькие слезы, вызывавшие у всех, даже самых черствых, жалость и сострадание к Персефоне, даже если она была в чем-либо виновата.
Не знала настоящей любви и, не будучи достаточно образованной, мало о ней задумывалась, как о глубоком, но и опасном чувстве. Кроме юношеской пустой влюбленности ничего не испытывала, ибо не обладала тонкой романтичной душой.
Привлекала к себе хорошим чувством юмора и интересными мыслями, покорявшими сердца многих, но особенно делится своими истинными мыслями не любила, считая их слишком интимными и неинтересными для окружающих.
На любой случай всегда имела собственное мнение, тщательно, впрочем,  скрываемое. Была развита духовно не по годам, хотя многие считали ее чересчур простой, доверчивой и равнодушной.
Внешне была пригожа и мила. Имела пышные золотистые волосы, тщательно расчесываемые заботливой матерью, кои затем были безжалостно вновь растрепанны Персефоной и небрежно откинуты со лба без всякой ленты. Ясные голубые глаза смотрели уверенно и величаво, но с заметным любопытством. Личико круглое, простое, открытое и всегда румяное. Губы полные и всегда изогнутые в изящной усмешке, готовой вот-вот превратится в ослепительную улыбку. Фигурка женственная и статная, кожа мягкая, здоровая и блестящая.
2. Аид.
Бессмертный угрюмый Бог царства мертвых, втайне мечтавший стать верховным богом Олимпа, коим являлся его брат Зевс. Он вовсе не был злодеем и не желал брату смерти, но и не любил его. Постоянное место в недрах земли вместе с мертвыми стонущими душами угнетало его и заставило сделаться мрачным, ожесточенным и нелюдимым.
Но, будучи в одиночестве, Аид становился куда мягче и со всем ужасом осознавал всю горечь своего скорбного печального существования. Ему было невыносимо одиноко, он был всегда в стороне от других, потому одиночество стало частью его жизни, которую он бы и рад был поскорее закончить, но не позволяло проклятое бессмертие.
Аид мечтал о хорошенькой доброй жене, которая скрасила бы его жуткое заточение в Царстве Мертвых, но бог смерти был очень строг и внимателен к девушкам. Все они, молодые смертные и всемогущие богини,  казались ему одинаково глупыми и несносными. А для него внешность была не так важна. Для Аида гораздо важнее было, чтобы его, хотя бы лживо, любили, долго и ласково разговаривали с ним, позволили бы ему наконец-то открыть оледеневшее сердце. Он мечтал найти в женитьбе долгожданный покой своей измученной душе.
Больше всего Аид ненавидел скуку. Он считал, что можно всегда найти себе полезное дело и ненавидел бездельников. Но в Царстве Мертвых у него было не так много дел, и Аид изнывал от невыносимой ему скуки.
До своего заточения, Аид был довольно чувствительным и тонким. Любил красоту и уют. Но постоянное пребывание под недрами земли сделало его равнодушным ко всему, особенно тому, что его теперь окружало.
Аид был страшно завистлив. Он завидовал смертным, потому что они могут умереть и закончить свои земные страдания, завидовал Зевсу, за то, что он был верховным богом и завидовал богам и людям, у которых были прекрасные нежные жены.
Внешне Аид выглядел усталым путником, с некогда ясным свежим лицом, потемневшим от обиды, скуки и зависти. Крючковатый большой нос немного портил мужественные черты лица, густые черные брови сурово сдвинуты, а губы изогнуты в странном подобии вечной грустной усмешки над своей собственной жизнью. В глазах равнодушный холод, но в самой их глубине можно заметить непреодолимую мучительную тоску. Стройная мускулистая фигура всегда скрывалась под целым ворохом одежды.
Когда-то Аид был очень красив, но жизнь изменила черты его лица, однако осанка оставалась гордой и царственной.   

3. Зевс.
Сильный духом, опытный и смелый в расчетах. Давно потерявший доверие ко всем, даже самым близким. Искренне любил всех своих детей, но не считался с их личным мнением, ибо считал, что их должно подтолкнуть на верный путь и предоставить самостоятельность действий, если они не противоречат его планам.
4. Деметра.
Мудрая и добрая богиня. Безумно любила свою дочь и старалась всегда держать ее рядом с собою. Считала, что для счастья обеих им никто больше не нужен. Решительная и гордая. Всегда стремилась помочь людям, даруя им благоприятный урожай. Крайне обидчива, немного легкомысленна.
5. Гея.
Хитрая, самолюбивая. Во всем искала свою собственную выгоду и любила поиграть судьбами смертных. Не уважала и не считала важными жизни простых людей.
6. Гелиос.
Миролюбивый добрый бог, обозревавший землю и знавший все, что на ней творится.
7. Гермес.
Ленивый, любопытный бог. Благосклонно относился к смертным и с удовольствием им помогал, если на то была воля Зевса, коего он слушался беспрекословно.

               




Первое действие.

Явление 1.

Спальня Персефоны.

Персефона, Деметра.

Персефона сидит на стуле у окна, Деметра заботливо расчесывает ей волосы.

П е р с е ф о н а. Ах, матушка, ну зачем вы так стараетесь?
Красота естественная краше,
Не нужны мне ваши ленты,
Все драгоценности пред моею красотою бледны.
Д е м е т р а. Дочь моя, дитя мое,
Ты уже совсем большая, а мыслишь как ребенок.
Я же не стремлюсь блеском золота твою красу затмить,
Я лишь подчеркну твое очарование, чтоб красавца нам в тебя влюбить.
П е р с е ф о н а. Зачем мне все эти красавцы?
От них мне лишь заботы,
Все эти мужчины так скупы на искренние чувства,
В сердцах у них на самом деле пусто.
Нет пылкости в их сладостных речах,
И нет совсем любви.
Они так мерзки в собственных мечтах,
Вся их любовь в казне и в золотых ларцах.
Богатство правит их душою,
И тонкость любви им безразлична.   
Д е м е т р а. Все существа на этом свете разные,
Те, о ком ты с таким презрением глаголишь,
Лишь уникальный случай,
Таких ты, дочка, равнодушием мучай.
К нашему с тобою счастью,
Есть на земле другие, достойные мужчины.
Они по достоинству оценят твой разум чистый,
Ясный взор и волосок златистый,
Что на белом переливается челе.
Ты, моя красотка, можешь спокойно выбирать,
Так что смотри на них и за повадками следи.
Те, что смелы, бесстрашны и умны,
Не на словах, а на деле таковы,
Тем ты сладко улыбайся, да потомнее делай взор.
Взмахни вуалью быстро, и стыдливо личико прикрой,
Дабы поразить загадкой в самое их сердце.
П е р с е ф о н а. Но матушка, как вы не поймете!
Не хочу никого я поражать и вдохновлять,
Зачем мне столь опасный безрассудный труд?
Подождет до старости моей судьбы надежный друг.
Д е м е т р а. Но, Персефона, как же трепетная юность?
Как же биение любовное в груди?
Как же отчаяние и боль, как же счастье и покой?
Да, бывает, наскучит нам любовь порой,
И хочется провести всю жизнь одной,
Но время этого вовеки не допустит,
И новую любовь в сердце к нам подпустит,
Оставит там ее в оковах, и больше не отпустит.
П е р с е ф о н а. Вот, матушка, вы сами все раскрыли!
Вы только что признались, что любовь – оковы,
А с их смертельным холодом приходят и страдания, и слезы,
Нет, уж лучше мы, девушки, будем как вольные стрекозы.
Полетим со смехом в даль,
Застрекочут серебряные крылья за спиной,
А из уст сама собой польется песня о юности и жизни,
О дружбе и родной Отчизне!
Д е м е т р а. Счастье быстро вам наскучит,
Стоит нам его достигнуть, как сердцу скучно станет,
Захочется немного слез и горести в душе,
И это успокоит нас вполне,
Заполнит пустоту и черноту.
П е р с е ф о н а. Какая ж чернота в моей счастливой жизни? (звонко смеется)
Если и проступят слезы, то только лишь от смеха.
Нет во мне страданий пустоты,
И странной непонятной черноты.
Вы странно говорите, матушка,
Я не понимаю ваших вздохов и советов.
Быть может, вы мыслите для меня чересчур высоко,
А ваши помыслы от моей души унеслись слишком уж далеко.
Д е м е т р а. Ты все поймешь, душа моя,
Когда придет тебе раскрыться время.
Ну а пока ты будь как прежде весела,
Жить свободно и легко ты в юности вольна.
Забудь о царях и о красавцах,
Веселись и смейся от души над шуткой,
С подругами гуляй и собирай цветы,
Свежести и легкости дары.
П е р с е ф о н а. О, матушка, это совсем другое дело!
Такой язык мне ближе и милее,
Я тотчас побегу на луг,
И забуду, что будет у меня когда-то верный друг.
Вы только поскорей мне причешите локоны,
Да заколите их некрепко,
И я ветром понесусь по миру,
А за собой шлейф из цветов я кину.
Д е м е т р а. Какая ты, однако, шустрая,
Посиди хоть пять минут спокойно.
Да послушай, что я еще тебе скажу,
И, чтобы ты опять сбежала в середине наставленья, не допущу.
П е р с е ф о н а. Ах, матушка родная, ну зачем?
Меня все ждут, чрез пять минут все друзья со мною будут тут,
Я не хочу заставлять их тоже речи слушать,
Вместо слов, дали бы вы им сладостей покушать.
Д е м е т р а. Мудрые советы слаще меда, тем, кто ценит.
Я ведь о тебе забочусь, безрассудное дитя мое,
Послушай же меня немного,
Иначе от моих речей совсем не будет прока.
П е р с е ф о н а. (Вздыхает) Ну, хорошо,
Я готова вас со вниманием послушать,
Только прошу вас поспешить,
И скорее ваше назидание излить.

С громким смехом и музыкой вбегают подруги Персефоны.

П о д р у г и. Персефона, Персефона, идем скорее с нами,
Нас солнце ждет, и ждут цветы и танцы.
П е р с е ф о н а. (Встает) Вот видите, матушка,
Не могу я слушать ваши речи,
Все давно хотят в хрустальной речке порезвиться,
Ее прохладой освежиться.
Пустите, матушка, пустите.
П о д р у г и. Пустите, матушка, пустите.
Д е м е т р а. Неразумное дитя, ну что ж, иди,
Но заклинаю, будь зоркой и стыдливой.
А главное – от подруг далёко не ходи,
Ах, Зевс тебя храни!

Персефона убегает вместе с подругами.

П е р с е ф о н а. Прощайте, матушка, прощайте!
П о д р у г и. Прощайте, матушка, прощайте!
Д е м е т р а. (Нервно ходит по сцене) Как странно,
Почему-то сердце бьется и душа болит.
Как будто, что должно случиться страшное,
Для дочери моей опасное.
И она уже умчалась, даже наставление не выслушав.
Зря я отпустила ее быстро,
Ужель и правда, что с ней приключится.

Деметра уходит.