Конечная Станция

  Полоска боли в безпозиционном рисовании голубого зарева, переходящего в белые пятна утекающей копии. Мы с тобой сходим. Еще один факт автобусных смыслов - одинаково объединенные падающие птицы никогда не повторяются, все они разные в любой плотности воздуха. Функция сувениров перепрошивать связи с миром, если жертвоприношение уже недоступно. Раскрась небо и алфавит порочного языка в яркие краски психеделики. В больницах всегда сыро и больно, все только и делают, что следят за температурой жала, забывая о защите от коррозии, покрывающей руки черным гноем. Слова похоти держат весь мир на прицеле. Откуда у меня эта аллергическая одышка от ощущения себя жертвой? Таблетки собирают вещи и выходят из комнат, гостиница пустеет и персонал самоконтроля расходится по домам. Бастовать уже не модно. Старое здание идет под снос. Здесь будет кладбище с именами первопроходцев. Это не больно. Это хуже. Неуважение к чуждым верованиям это прекрасный шанс в достижении господства над переживаниями. на моем рукаве длинный белый волос. Чьи-то вопросы зацепились за меня и я намерен воспользоваться этим. Вот он шанс призрачной силы, увозящий меня в галактику цветной гуаши, ярких снов и насыщенных запахов. Единственным законом тут является сохранение стойкости, стоит лишь сделать глоток мутной воды для разбавления красок или замараться их яркостью. впасть в забвение и тебя тут же выгонят в коридор с кафельными стенами и сыплющейся штукатуркой с потолка. Там куча народу, но все одиноки.Запах стоматологии бьет по ноздрям, смешиваясь с испарениями плесени. Я намерен вычленить через оставшийся волос груду мертвых антител души ее обладательницы, оставив лишь новообразовавшиеся опухоли для поддержания их стойкости пред старыми издержками. Жажда самобичевания сыплется крошками из под ножа справедливости, отрезающим пути назад. Радиоактивный ген с моей зацепки путает в голове нейронные связи, вызывая нежелательные мечты и неисполнимые надежды на выздоровление от болезни, взрывающей внутренности в импульсах фейерверка. мозг изъеден червями. Смысл прожжен до дыр. Никто уже не ждет звонка. Глаза слезятся от дыма, поднимающегося тонкой струйкой под абажур лампы. Тишина, вакуумный прибой стучит в отдаленной камере. Глухие удары набирают скорость и силу, а руки заламывают суставы в трясущемся холоде. Горячие выплески ударяют брызгами в лицо, разбивая в кровь режимные эмоции. грязь, которой нет, замещается ее мертвым смрадом. Запах смерти заставляет возрождаться снова и снова. Я захлебываюсь, легкие впитывают желчь эмоций, дух захватывает стая уличных беспризорников в грязных робах и засаленных волосах и уносят в логово испытаний на прочность. Я - кусочек грязи на подошве вселенной и не собираюсь стоять пред воротами творчества, зараженный и больной, скрипящий скулами и норовящий залезть в чужие тела. Это конечная станция.