Возмездие

Мы были элитой. Нас посылали только на самые сложные и ответственные задания. Каждого из нас лично отбирал и готовил гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени. Мы прошли фильтры внедрения в концлагеря, заброску в тыл противника, выполнения актов возмездия, карательные операции против лесных бандитов и их пособников. В курс специальной подготовки входило обязательное изучение минимум трех языков, танцы, изучение философии и экономики у лучших профессоров, мы брали уроки сценического мастерства у знаменитой Марики Рок. Мы могли перевоплотиться и в Бога, и в Дьявола, вести светские беседы и убивать, зачастую голыми руками и ядами. Искусству убийства нас обучал невзрачный худощавый старик-японец. Это было не благородное искусство Дзю-Дзюцу, которому я обучался в Голландии, а мерзкое уничтожение людей, которое японец называл Синоби. Искусство убийства мы оттачивали в конц.лагерях, благо подопытного материала было много.
Наше подразделение, двадцать один верный солдат вермахта, все выше 180 сантиметров, спортивные фигуры, форма сидит, как влитая, направилось в восточные земли, городок называется Львов. В окрестностях которого действует хорошо законспирированная группа русских. Это не банда разношерстных грабителей, а настоящая команда профессионалов, состоящая из десяти опытных бойцов-подрывников. Она сидела, по образному выражению, ставшего к тому времени уже оберштурмбаннфюрером СС, Отто Скорцени, в нашем тылу, как заноза в заднице. К тому же намечалось очередное сокращение линии фронта, а отходящим, на заранее запланированные рубежи обороны, войскам требовалось спокойное прохождение, без задержек, по единственной приличной в этих местах дороге.С помощью какого-то местного подонка, нам стало известно место дислокации отряда. Это была территория полуразрушенного завода.
В назначенное время мы выдвинулись на место. Проводником служил все тот же вертлявый тип, который уже сдал место нахождения бандитов. Дабы обезопасить отряд от ненужных потерь, которые мы и так неоправданно понесли в горном районе Гран-Сассо, руководством операции был перед нами выставлен живой щит из местного населения. Я, так как моя специализация была снайпер, был назначен командиром группы огневой поддержки, в которую входили пулеметчик и автоматчик.
Мою группу предатель повел по какому-то боковому туннелю, по которому были проложены рельсы для вагонетки. Потом мы буквально проползли по каким-то завалинам и вышли во фланг противнику. При этом наше положение, на втором этаже здания, было чрезвычайно выгодным в оперативном плане. К назначенному времени мы уже заняли свои огневые позиции.
Начался штурм. Женщины и дети бежали впереди наступающего отряда. Среди русских началось движение. Сначала мы видели только тени, а затем кто-то из бойцов противника высунулся из своего укрытия. Видимо, он хотел что-то крикнуть, но мой меткий выстрел оборвал его крик на полуслове. Через минуту я понял, что хотел крикнуть этот русский, когда под ногами гражданских стали рваться противопехотные мины. Оставшиеся в живых, побежали назад, грозя сорвать все наступление и поэтому были уничтожены. Война требует жертв. Пусть даже и невинных. Но они своими телами проделали брешь в минном заграждении. В него и устремились наши бойцы. Мы сверху поддержали их огнем. Но русские были хитры и коварны. Они передвигались по заранее вырытым щелям. Используя руины, как укрепления, методично убивали наших солдат. Бешеным огнем русские заставили отделение весельчака Вилли Штольца направиться прямо на мины. Это было ужасно. Солдаты, с оторванными  ногами, вспоротыми животами, кричали от дикой боли. А мы не в силах были им помочь, так как противник прижал нас огнем к земле. Все, что мы могли - это молиться о спасении их душ, слушая затихающие крики о помощи. Русские, пользуясь тем, что все их огневые точки были заранее хорошо пристрелены, расстреляли всех наших солдат, оказавшихся беззащитными перед невиданным коварством врага. Я дал команду отходить. Бессмысленно было воевать втроем против превосходящего в численности противника. В тот момент, когда я уже собрался уходить, со стороны минного поля раздался детский не то крик, не то плачь. Я замер. Из щели выскочила русская медсестра, почти девочка. Но это было не важно. Она - боец Красной Армии. И не важно, что у нее на боку сумка с медицинским крестом, что она собирается помочь какому-то ребенку. В конце-концов славяне - это не люди, да и мальцу уже вряд ли она смогла бы помочь. Но вот она должна была ответить за все коварство русских, за гибель наших элитных солдат, за уничтожение цвета арийской нации.
Я выстрелил медсестре в ногу. Она упала, но с фанатичным упорством пыталась ползти к раненому ребенку. Тогда я выстрелил ей в живот, а затем добил выстрелом в голову. В этот момент, страшно закричав, откуда-то выскочил русский командир, стреляя в меня очередями из автомата, он побежал ко мне, прыгая по обломкам здания. Я очень испугался. И от испуга дважды промазал по нему. Поняв, что он сейчас меня убьет, я поспешил скрыться следом за своими солдатами.
Пробравшись сквозь завалы, я увидел, что мои солдаты нечеловеческими усилиями поставили на рельсы вагонетку и ждут меня, чтобы укатиться в ней от этого страшного места.
Когда я садился в вагонетку, из щели выскочил тот самый русский командир. Местный подонок выстрелил в него, русский спрятался. Это дало нам возможность быстро убраться оттуда. Нам в след русский кричал, изрыгая ругательства, что он еще встретит нас и обязательно убьет.
В этот момент какой-то, проходивший мимо, пехотный полк, своей артиллерией, разнес остатки завода по кирпичику. Все, находившиеся на заводе, были уничтожены, их останки смешались с разбитым бетоном. Наши погибшие товарищи были отомщены.
Потом были другие операции. Было позорное поражение. Служба в элитных американских частях разведки, славные операции под руководством Отто Скорцени, к тому времени ставшего при жизни легендой. Но это уже другая история. Сейчас я живу, под своим именем, в предместье Мюнхена, имею неплохую пенсию. У меня большая семья. Я с гордостью демонстрирую своим правнукам боевые награды многих стран мира.
В начале июня 2009 года мне внезапно пришло приглашение от организации УНА-УНСО посетить ныне свободную Украину. Я приехал во Львов. Меня встречали как героя. Повезли на праздничный банкет. Где я был чрезвычайно рад встретить своих старых боевых друзей, воевавших со мною. Прошло шестьдесят пять лет, но они все также бодры и сильны, как и в тот жаркий июньский день 1944 года. А главным на вечере был тот самый местный подонок, служивший у нас проводником. Мы  даже были рады и ему. После банкета, расчувствовавшись, мы поехали к месту нашей битвы, помянуть павших сослуживцев. Представляете, мы даже нашли ту заброшенную штольню, зайдя в нее, обнаружили остатки вагонетки, спасшей нам жизнь. Выходя из штольни, я остановился, словно налетел на стену. Перед нами стоял состарившийся, но все также сохранивший подтянутость и силу русский командир. Его устрашающий вид, дополнял тяжелый девятимиллиметровый "Вальтер", который он держал в руке. Первым все понял подонок. Он протяжно завопил на одной скулящей ноте. Раздалось четыре выстрела. Одна из пуль была моей...